Глава 24
Побеждает коварство
Газ наполнял помещение удивительно быстро. Гораздо быстрее, чем хотелось бы пленникам, запертым в тесном фургоне. «Пространство большое, – пояснил Мошков, – но оно заставлено контейнерами и ящиками». Варя кивнула. Как будто это имело какое-то значение.
Люк долго не поддавался. То ли заклинило, то ли он не был приспособлен для того, чтобы открываться изнутри.
– Потерпи, – приговаривал Мошков, – немного осталось.
Сначала Варя дышала через ткань футболки, но потом ее затошнило и она забыла о предосторожностях.
Умирать от угарного газа оказалось совсем не страшно. Тошнить Варю перестало, ее просто клонило в сон, а потом она перенеслась в курортный город на берегу Средиземного моря. Здесь она наслаждалась солнцем, прозрачной, как роса, морской водой, кристально чистым горным воздухом и повышенным вниманием местных мужчин.
Поднявшись пораньше, Варя привела себя в порядок с особой тщательностью. Надраила пятки пемзой, удалила каждый волосок, навела продуманный макияж. Не пожалела новеньких, ни разу не надеванных трусиков, выбрала персиковый сарафан без бретелек, сунула ноги в алые босоножки. Королева и только! И королевской походкой отправилась на прогулку.
Главная улица в городе была одна, по ней в основном и перемещались местные жители на своих двоих или на колесах – автомобильных, мотоциклетных, велосипедных. Красивый мужчина восточного типа буквально выскочил из машины, когда заметил Варю, переходившую дорогу с красной сумочкой через плечо.
Его звали то ли Кемаль, то ли Камиль, то ли вообще Керим – Варя не расслышала, да это и неважно. Он носил густую черную бороду и был одет во все черное, а количества одеколона, который он использовал, хватило бы на то, чтобы забальзамировать дюжину тараканов. Его зачесанные назад волосы блестели, словно политые оливковым маслом, а зубы, проглядывающие сквозь усы и бороду, были белее фарфора. Вот только ростом Кемаль не вышел. Его макушка находилась где-то на уровне фианитовой сережки Вари.
Они стояли под пальмой, с которой свисали оранжевые гроздья самых настоящих фиников. Одуряюще пахло цветами, и повсюду буйствовала зелень. «Мы в раю», – подумала Варя и тотчас сделалась голой, и Кемаль-Карим тоже сделался голым. Впервые за долгое время она испытала нечто похожее на самое настоящее возбуждение. Давно с ней не случалось подобного. Мужчины появлялись и исчезали, некоторые были очень даже ничего, они умели доводить Варю до оргазма, но это был чисто механический процесс, зависящий от частоты трения, силы нажима и угла проникновения. Точно так же ее удовлетворил бы и робот, и даже кобель, поставленный в правильную позу. Сегодня было иначе. Варю возбуждало присутствие Кемаля. В нем угадывалось что-то дикое, звериное. Ей было сладостно представлять, как он набросится на нее, подомнет под себя, остервенело двигаясь…
Он был уже не Кемалем. Он был Мошковым.
– Володя, – пролепетала Варя, еле ворочая одеревенелым языком, – трахни меня. Я плохая, я мерзавка, меня надо обязательно трахнуть.
Мошков не слушал, что произносит в бреду Варя. Он снова и снова налегал на люк, который, скорее всего, упорствовал потому, что им ни разу не пользовались с тех пор, как фургон сошел с конвейера. Перед его глазами то сгущался мрак, то вспыхивали проблески реальности: он видел свои руки, потолок, запрокинутое Варино лицо…
Потом она выпрямилась и притянула Мошкова к себе. Они стояли в каком-то чудесном саду с пальмами и тропическими цветами. Шел теплый дождь. На них ничего не было.
– Боже, я в таком виде! – воскликнула Варя, осматривая себя.
– Ты отлично выглядишь, – заверил ее Мошков.
– Да, как мокрая курица. Ощипанная.
– Гораздо лучше.
– По-твоему, я красивая? – спросила Варя, беря его за руку. Ее плечо касалось его груди.
– Да, – сказал Мошков.
Его голос охрип. Казалось, его горло сдавливают, отчего дышать становилось все труднее. Варя, заглядывая ему в глаза, откинулась назад. Он прекрасно понимал, что ощущает она, прижимаясь к нему животом.
– Варя!
– Поцелуй меня, – прошептала она.
– Варя, – повторил Мошков, – пора остановиться.
Она вцепилась всеми десятью пальцами в его затылок, поднялась на цыпочки и принялась неистово целовать его в губы. Он почувствовал, что задыхается. Стало стремительно смеркаться. Мошков вдруг понял, что, как только станет совсем темно, он умрет. Это была не пугающая, а очень приятная мысль. Жить больше не хотелось. Совсем.
С ленивой мечтательностью Мошков стал думать о том, как хорошо ему будет отныне. Всегда. Ни забот, ни тревог, ни чувства ответственности. Пусть живущие как-то обходятся без него. И Максимка. Нужно только позвонить ему и попрощаться…
Эта мысль была подобна светлячку среди полного мрака. Он разрастался, делался все ярче. Мысль становилась отчетливой, настойчивой: «Позвони сыну! Позвони сыну! Не способен его вырастить, так хотя бы попрощайся. Ему будет горько и обидно, если ты уйдешь вот так, ничего не сказав…»
Аааахххх!!!
Мошков сделал глубокий вдох. Проступили очертания ящиков в узком пенале. Где-то внизу, очень далеко, белело лицо Вари. Мошков напрягся в последнем отчаянном усилии. Казалось, он проломил небо над собой. Навстречу хлынули солнечный свет и воздух. Главное, свежий воздух, которым невозможно надышаться!
Но Мошков сделал всего два-три вдоха, а после спустился вниз и затащил Варю на верхний ящик. Ее лицо было голубоватым, губы словно исчезли.
– Дыши, – попросил Мошков. – Давай, Варенька!
Она закашлялась, выплевывая слизь и желчь. Чтобы она не захлебнулась, пришлось посадить ее, поддерживая за спину.
– Давай, – приговаривал Мошков. – Дыши, дыши!
Ее грудь судорожно вздрогнула, потом ритмично задвигалась.
– Где я? – спросила Варя сонно.
– Со мной, – ответил Мошков, не вдаваясь в подробности.
Сверху дул ветерок, разгоняя удушливое газовое зловоние.
– Мне было так хорошо… – пробормотала она. – Нам было хорошо… Зачем ты меня вернул?
– У нас тут есть дела, помнишь? Дети, родители…
– Да, да. – Варя закивала, кашляя. – Спасибо, Володя. Ты такой хороший. Не то что я. Знал бы ты, какая я гадина…
Мошкову стало неловко.
– Исповедь отложим до лучших времен, – сказал он.
– Нет, Володя, нет. Я должна рассказать.
– Потом, ладно?
– Нет, сейчас. – Варя вытерла рот ладонью. – Потом может быть поздно. Неизвестно, выберемся ли мы отсюда…
– Выберемся, – пообещал Мошков. – По моим подсчетам, твои друзья должны скоро появиться.
Ему почудился какой-то посторонний шум, прорвавшийся сквозь равномерный гул мотора. Он повертел головой, прислушиваясь.
– Володя, – снова заговорила Варя, – про дедушку я все придумала. И иконы были лишь предлогом.
– Я понял, – сказал Мошков, морщась.
– Ты не все понял. Алмазы не мои. Меня заставили их взять и напроситься с тобой в рейс. Я специально с тобой познакомилась.
– Это я тоже понял.
– Не перебивай, хорошо? Мне и так трудно.
– Молчу.
– Есть такой человек, – продолжала Варя. – Хотя какой он человек? Подонок, законченный подонок! Его зовут Лозовой Юрий Эдуардович. У меня был свой бизнес. Он его разрушил и подстроил все так, чтобы загнать меня в долги. А у меня Николка. И сейчас его стережет один из головорезов Лозового. Я ничего не могла поделать.
– Ясно. – Лицо Мошкова закаменело. – Он еще пожалеет, обещаю.
– Нет, не надо! – испугалась Варя. – Я сама все сделаю.
– Что ты можешь?
– Есть кое-какие соображения…
Мошков кивнул. Варино дыхание неприятно раздражало, но он не отворачивался и не старался сесть подальше. Обнимал ее и слушал, словно она была ребенком, нуждающимся в поддержке.
– Я заготовила еще одну «куклу», – сказала Варя.
– Куклу?
Мошков посмотрел на нее с тревогой, решив, что она опять бредит.
– Сверток с хрустальной мишурой. Один раз я уже подсунула такой вместо настоящих алмазов…
– Второй раз этот номер не пройдет! – предупредил насмешливый голос.
Вскинув головы, они увидели в проеме люка ухмыляющееся лицо Беспалова. Пистолет в его руке переходил с Мошкова на Варю.
– Давай сюда пушку, – распорядился он. – И не делай резких движений. Медленно, плавно.
Мошков подчинился. Он держал свой пистолет тремя пальцами за рукоятку, дулом вниз. На полпути к люку пальцы разжались. Пистолет полетел вниз, ударяясь об ящики. Мошков невольно зажмурился в ожидании выстрела.
– Ты это нарочно? – спросил Беспалов.
– Нечаянно. Руки ослабли после газовой атаки.
– Газовая атака, ха-ха… Смешно.
Вообще-то Беспалов по-настоящему не рассмеялся, но зато и не выстрелил. Мошков был ему нужен. Для чего?
Вскоре это выяснилось.
– Вот что, Варя, – отчеканил Беспалов, – сейчас ты спустишься вниз…
– Я задохнусь…
– Не волнуйся, шланг я отсоединил. Единственное, что тебе угрожает, это…
Не договорив, Беспалов с грохотом всадил пулю в доски между пленниками.
– Так вот, – продолжал он, довольный произведенным эффектом, – спускайся и тащи сюда свою шкатулку с сюрпризом. Вздумаешь хитрить, следующая пуля расколет башку твоему благородному рыцарю, а содержимое его черепа разлетится по всему фургону. Подбирать пистолет даже не пытайся. – Беспалов насмешливо фыркнул. – Мне сверху видно все, ты так и знай. Ну что, Варюша? Задача понятна? Или повторить?
Новый выстрел заставил Варю вздрогнуть и зажмуриться.
– Не надо повторять, – попросила она.
– Тогда вперед. А ты сиди, как сидишь, – велел он Мошкову.
Варя начала спускаться, медленно нащупывая, на что опереться.
– Быстрей! – рявкнул Беспалов. – Вы мне надоели, оба! Тошно на вас смотреть. Чем быстрее отдашь мне камни, тем скорее мы расстанемся.
Варя спрыгнула на пол. Мошков остался сидеть на своем деревянном пьедестале, прикидывая, сумеет ли схватить вооруженную руку противника, если резко вскочит. Нет, не получится. Открытый под углом люк мешал этому.
Мошков смотрел в дуло пистолета и слушал, как Варя возится в темноте. Он не думал, что она отдаст алмазы. И дело было не в их стоимости – от них зависела жизнь ее сына.
«Сейчас я умру, – подумал Мошков. – Какая глупая смерть…»
Как будто смерть бывает иной.
