ЗАГАДКА ДЕЛА ВАЛЛЕНБЕРГА

Все началось с того, что фашистский диктатор Венгрии адмирал Хорти 27 июня 1941 года объявил войну Советскому Союзу. Пока Красная армия отступала, венгерские дивизии под барабанный бой и звон фанфар бодро маршировали по степям Украины и полям России. Но зимой 1943-го их встретили под Воронежем и такого дали дрозда, что от 2-й венгерской армии остались одни воспоминания, а чуть ли не сотня тысяч похоронок, пришедших в Будапешт, вызвала такую бурю возмущения, что, несмотря на военное положение, на фабриках и заводах начались массовые забастовки с требованием разорвать союз с Гитлером и отозвать всех венгров с территории Советского Союза.

Хорти с забастовщиками справиться не мог, и тогда на помощь пришли немцы: 19 марта 1944 года они ввели в Венгрию свои войска и фактически оккупировали всю страну, установив там свои законы и порядки.

Начали они с того, что решили очистить Венгрию от евреев, одних отправляли в Освенцим, других уничтожали на месте, третьих загоняли в гетто. Вселенский плач ни в чем не повинных жертв достиг ушей руководителей Всемирного еврейского конгресса, и они обратились к правительству нейтральной Швеции с просьбой направить в Будапешт известного своими гуманитарными акциями Рауля Валленберга — достойнейшего отпрыска одного из самых влиятельных и состоятельных банкирских домов не только Швеции, но и всей Европы.

Основателем империи Валленбергов был человек родом отнюдь не из воинственных викингов, и звали его Маркус-старший. Дела у Маркуса шли настолько успешно, что со временем он стал контролировать не только все финансы, но также электротехническую, шарикоподшипниковую, химическую, машиностроительную, горнодобывающую, металлургическую и фактически всю остальную промышленность Швеции. Не чурался он и политики, представляя страну на всевозможных съездах и конференциях.

Власть Маркуса была настолько велика, что его называли некоронованным королем Швеции. Некоторые источники утверждают, что Валленберги активно поддерживали германский фашизм и во время Второй мировой войны нажились на военных поставках Германии.

Из всего этого следует только одно: руководители Всемирного еврейского конгресса поступили очень мудро, ходатайствуя о командировании в Будапешт не какого-нибудь Карлсона, а члена могущественного клана, которого знают и уважают истинные хозяева Европы, независимо от того, на чьей стороне воюют их армии.

Чтобы обеспечить Раулю Валленберну дипломатическую неприкосновенность, его включили в состав Шведской миссии — фактически посольства — в Будапеште, назначив первым секретарем. Но задание у него было отнюдь не дипломатическое: Раулю поручили наладить систему спасения оставшихся в живых евреев. О цыганах, русских, сербах или поляках не было и речи — спасать Рауль должен был евреев, и только евреев. Деньги, предназначенные для подкупа, взяток и создания всякого рода липовых контор, выделялись без каких-либо ограничений.

9 июля 1944 года Рауль Валленберг прибыл в Будапешт. Человеком он был энергичным и за порученное дело взялся настолько активно, что за какие-то полгода выдал не менее 20 тысяч шведских паспортов, тем самым избавив людей от пули, петли или газовой камеры.

Но в конце декабря к Будапешту подошли части Красной армии и начали бои за освобождение восточной части города — Пешта. Немцы сопротивлялись отчаянно, отдельные дома и целые улицы по несколько раз переходили из рук в руки, но к середине февраля 1945 года противник был выбит из всего Будапешта — и Венгрия запросила мира.

В самый разгар боев, когда полностью еще не был освобожден даже Пешт, началась история, которая продолжалась без малого шестьдесят лет и в которую были вовлечены маршалы и генералы, ученые и общественные деятели, государственные мужи и дипломаты. Как вы, наверное, догадались, речь идет о печальной одиссее Рауля Валленберга. Вокруг имени этого человека наворочено столько лжи и полуправды, придумано столько фантастических историй и столько концов спрятано в воду, что даже сейчас разобраться в деле Валленберга очень и очень непросто.

Но точка в этой грустной истории все же поставлена, и я расскажу о многотрудном, извилистом, скорбном и порой позорном пути к этой, все ставящей на место, точке. Причем делать это буду, опираясь на документы, которые все эти годы были одной из самых больших тайн страны.

Самые ожесточенные бои за Будапешт были еще впереди, но в Стокгольме уже поняли, что город немцам не удержать, и конце 1944-го шведские дипломаты обратились в Народный комиссариат иностранных дел Советского Союза с просьбой взять под защиту шведских подданных, находящихся в Будапеште. Москва пообещала, и уже 2 января 1945 года командующим 2-м Украинским фронтом Малиновскому и 3-м Украинским фронтом Толбухину из Генерального штаба ушла шифровка № 117 с грифом «Особо важная».

«По сообщению НКИД, Шведская миссия в Будапеште осталась в окруженном городе. Состав миссии (далее следует список из десяти имен, среди которых впервые упоминается Валленберг. — Б. С). Миссия в данное время якобы скрывается “в подполье”. При обнаружении прошу принять меры охраны и сообщить в Генштаб.

И машина завертелась! Уже через двенадцать дней начальник политотдела одной из дивизий направляет донесение начальнику политотдела 7-й армии:

«На занятой нами улице Бенцур, дом № 16, находятся секретарь Шведского посольства в Будапеште Рауль Валленберг и шофер его автомашины. Остальные члены миссии во главе с полномочным министром Даниэльсоном находятся в главном здании посольства в Буде. Шведское посольство защищает в Будапеште интересы лиц еврейской национальности, проживающих в Центральном гетто и так называемом Чужом гетто.

Посольство имеет в городе девять бюро. Валленберг передал текст телеграммы в Стокгольм на немецком языке, находящейся у меня. Валленберг просит сообщить, что он находится на занятой нами территории. Рауль Валленберг и его шофер охраняются.

Прошу Ваших указаний».

Указания последовали немедленно: «Пока никуда не отпускать. Телеграмму никуда не передавать». Но уже на следующий день, то есть 15 января, поступает приказ: «Рауля Валленберга немедленно препроводить к командиру 18-й стрелковой дивизии генерал-майору Афонину, обеспечив его сохранность и удобств передвижения».

Как видите, о шведском дипломате заботятся, его охраняют и на генеральском уровне беспокоятся о всякого рода удобствах. И это в условиях жесточайших боев, это в те дни и часы, когда на улицах города тысячами гибнут наши солдаты, когда комдивам и командармам не до какого-то неведомого им шведа. Пробиться к Дунаю, захватить мосты, форсировать реку — вот что было главной заботой генералов. Но они вынуждены отвлекаться от выполнения боевых задач и заботливо опекать шведского дипломата.

Пока пылинки с Валленберга сдували комдивы и командармы, хоть и с большой натяжкой, но это можно было объяснить уважением к представителю нейтральной державы, но когда им занялся начальник штаба 2-го Украинского фронта, в недалеком будущем Маршал Советского Союза Захаров, всем стало ясно, что они имеют дело с чрезвычайно важной персоной. А скромная должность секретаря посольства — это так, для прикрытия. Не случайно же Захаров, отложив все дела, вне всякой очереди отправляет срочную депешу в Москву, и не кому-нибудь, а начальнику Генерального штаба Антонову.

«В восточной части Будапешта, на улице Бенцур, обнаружен секретарь Шведской миссии Рауль Валленберг. По словам Валленберга, остальной состав миссии находится в западной части Будапешта.

Меры охраны Валленберга и его имущества приняты».

Вот так-то! Оказывается, под заботливой опекой самых высоких должностных лиц с генеральскими погонами находится не только скромный сотрудник Шведской миссии, но и его имущество. Думаю, что такое Валленбергу и не снилось. Не исключено, что он уже видел себя посредником в каких-то грандиозных операциях — иначе, с какой стати с ним носятся как с писаной торбой.

Но, как это часто бывает, ни с того ни с сего разразился гром среди ясного неба! 17 января 1945 года из Москвы пришла шифровка, которая перечеркнула все и вся и стала началом неизбежно-трагического конца. Этот документ практически неизвестен, поэтому приведу его полностью.

«Командующему 2-м Украинским фронтом тов. Малиновскому.

Копия: тов. Абакумову.

Обнаруженного в восточной части Будапешта Рауля Валленберга арестовать и доставить в Москву. Соответствующие указания контрразведке “Смерш” даны. Для выполнения этой задачи обеспечьте необходимые средства. Время отправления в Москву и фамилию старшего сопровождающего лица донесите.

Что случилось? Какие подули ветры? Какие громы прогремели в Москве? Почему вдруг третьестепенным сотрудником Шведской миссии заинтересовались на таком высоком уровне?

Почему приказано не просто доставить его в Москву, а предварительно арестовать? Что всплыло? Что натворил Валленберг за полгода пребывания в Будапеште? Шпионил, передавал какие-то секреты немцам?

Но тогда инициатива его задержания и последующего ареста должна была исходить от контрразведки, а не от руководителей Генштаба и Наркомата обороны. И что компрометирующего о деятельности Валленберга могли узнать в Москве, если в Будапеште ничего порочащего его репутацию обнаружено не было? Или что-то нашли? Где? Что?

Один документ, который мог послужить основанием для ареста не только Валленберга, но и всей Шведской миссии, я все же обнаружил, но он датирован 19 февраля, то есть спустя более чем месяц после шифровки Булганина. А Валленберг в это время уже сидел сперва в Лефортовской, а потом в печально известной внутренней тюрьме.

Сохранился довольно любопытный приказ одного из руководителей тогдашнего МГБ СССР, написанный, как это ни странно, в виде просьбы.

«Содержащихся в камере № 203 Лефортовской тюрьмы военнопленных Редель Вилли и Валленберг Рауля прошу доставить во Внутреннюю тюрьму МГБ СССР, поместить совместно в камеру № 7 и зачислить на офицерский паек военнопленного».

Я уже говорил о том, что вокруг имени Валленберга наворочено огромное количество лжи, полуправды и всякого рода нелепостей. Вот первая из них. Валленберга называют военнопленным, в то время как ни юридических, ни каких-либо иных оснований для этого нет. Военнопленные — это лица, принадлежащие к вооруженным силам сторон, находящихся в состоянии войны, а также добровольцы, партизаны, участники движения Сопротивления и другие комбатанты, то есть воины, бойцы. Считаются военнопленными и некоторые некомбатанты, проще говоря, люди, не принимающие непосредственного участия в боевых действиях: интенданты, юристы, журналисты и музыканты из военных оркестров.

Валленберг, как известно, был гражданином Швеции, которая не принимала участия в вооруженном конфликте. Не был он также ни добровольцем, решившим надеть военную форму, ни партизаном, ни журналистом. Валленберг был гражданином нейтрального государства, к тому же имеющим дипломатический иммунитет, поэтому его ни задерживать, ни тем более арестовывать представители советского командования не имели права, как не имели права называть его военнопленным. Впрочем, один плюс эта юридическая нелепица давала: Раулю определили офицерский паек, а это в условиях внутренней тюрьмы немало, значит, он не голодал и питался более или менее нормально.

Тем временем следователи не сидели без дела и даже в условиях боевых действий собирали компромат на бедного Рауля. Я уже упоминал о документе, составленном 19 февраля 1945 года, который мог послужить основанием для ареста не только Валленберга, но и всей Шведской миссии. Правда, должен отметить, что это основание или, скорее, причина была эмоциональной, но никак не юридической.

Называется этот документ «Спецсообщение» и подписан заместителем начальника Смерш 2-го Украинского фронта Мухортовым. Вот его подлинный текст:

«Взяв под свою защиту и покровительство значительное количество лиц из гражданского населения, не имеющего к Швеции никакого отношения, шведское посольство выдавало им на руки различного рода документы, а именно паспорта, удостоверения и так называемые охранные листы. Среди этой категории имеются скрывающиеся от Советских органов видные участники фашистских формирований в Венгрии, некоторые сотрудники разведывательных и контрразведывательных органов противника.

Изложенное выше подтверждается материалами следственной обработки задержанных лиц. Например, зав. секцией Шведского посольства Генрих Томпсон на допросе 20 января 1945 года показал:

— Шведское посольство и шведский Красный Крест в Будапеште давали шведское подданство только тем, кто платил от 2000 до 20 000 пенго. Были случаи, когда подданство получали и за 200 000 пенго. Таким образом получили шведское подданство богачи — евреи Хорин, Вайс, Конфельц и другие.

Всего в период июня — октября 1944 года выдано минимум 20 тысяч различного рода паспортов. Защитные паспорта Шведского Красного Креста, по словам его начальника профессора Лангле, выдавались по принципу: “Всем притесненным при всяком режиме. При фашистах будем давать евреям, а с приближением русских — христианам, даже если это фашисты, только не очень опасные”.

Враждебное отношение руководства шведского посольства к Советскому Союзу проявилось в феврале 1944 года, когда наш источник обратился к посланнику Даниэльсону с просьбой достать ему разрешение для оказания помощи советским военнопленным медикаментами, продуктами и одеждой.

Вот что заявил Даниэльсон:

— Все это ни к чему. Советская власть расстреливает своих военнопленных, возвратившихся из плена, поэтому все усилия в этом направлении будут тщетными.

А военный атташе Швеции подполковник Вестер после посещения лагеря советских военнопленных заявил:

— Был в лагере у этих свиней. Что это за звери! Второй раз меня на это поймаешь.

Вся помощь шведского посольства русским военнопленным выразилась в пожертвовании 10 рубашек и 20 коробок сардин».

Нетрудно догадаться, какие чувства вызвало это «Спецсообщение» у людей, в руках которых был хотя бы один швед. Как раз в эти дни один такой швед находился на Лубянке — и с ним начали работать.

Как вы, наверное, помните, еще в Будапеште Валленберг просил сообщить в Стокгольм, что находится на территории, занятой Красной армией, но его телеграмму было велено никуда не передавать. Но все же в Стокгольме стало известно, что Рауль уже несколько дней находится под опекой советских военных чинов: об этом сообщили добравшиеся до Стокгольма члены Шведской миссии.

Подтвердила это и Александра Коллонтай, которая в те годы была послом Советского Союза в Швеции. Еще в феврале 1945-го она заверила встревоженную мать Рауля в том, что ее сын находится в СССР, что он в полной безопасности и чувствует себя хорошо.

На радостях она поделилась этой новостью с журналистами. Но те, вместо того чтобы разделить чувства матери, подняли страшный вой. «Если Рауль в Советском Союзе, то где именно — в Москве или на Колыме? — вопрошали они. — И почему о Валленберге ничего не знают в шведском посольстве? Почему шведского дипломата не возвращают домой? А может быть, его уже нет в живых и возвращать просто-напросто некого?»

Такого рода вопросы задавали абсолютно все газеты, но ответа они получить не могли, так как находившиеся в Москве шведские дипломаты о Рауле ничего не знали, а московские бонзы эти газеты не читали.

Но 30 апреля 1945 года шведский посланник в Москве Седерблюм все же пробился к заведующему 3-м Европейским отделом Наркомата иностранных дел Абрамову. По правилам тех лет чиновники такого ранга должны были вести дневники, в которые самым тщательным образом заносили суть бесед со всякого рода иностранцами. Вот что записал Абрамов в своем дневнике:

«Сегодня принял Седерблюма по его просьбе. Он вручил мне копию ноты по поводу розыска секретаря Шведской миссии в Будапеште Валленберга. Передавая ноту, Седерблюм спросил, нет ли каких-либо новых сведений о судьбе Валленберга. Я ответил, что никакими новыми сведениями пока не располагаю. В ответ на это посланник стал рассказывать о том, какое большое значение придается делу Валленберга в Швеции. “Меня непрерывно осаждают письмами и телеграммами по этому вопросу, — сказал он. — В печати довольно часто появляются статьи и заметки об этом деле. Валленберг является членом семьи пользующегося мировой известностью банкирского дома, и я бываю иногда в отчаянии, что ничего не могу ответить на многочисленные запросы”.

Я на это ответил, что поиски Валленберга продолжаются».

Поиски? О каких поисках речь, если о местонахождении Рауля знали все высокопоставленные чиновники как НКВД, так и Наркомата иностранных дел?! Тем более что всплыло сообщение тогдашнего заместителя наркоминдела Деканозова, который еще 16 января 1945-го заявил представителю Шведской миссии в Москве, что Валленберг обнаружен в занятой советскими войсками части Будапешта и меры по его охране приняты.

Как стало известно уже в наше время, о деле Валленберга был прекрасно информирован и Сталин. В архиве сохранилась запись его беседы с Седерблюмом, которого он принял 15 июня 1946 года. Когда возник вопрос о Валленберге, Сталин сказал: «Вы знаете, нами отдано распоряжение о том, что шведы должны находиться под защитой».

Реакция Седерблюма была совершенно неожиданной. «Я лично убежден, — проронил он, — что Валленберг в Будапеште стал жертвой несчастного случая или бандитов».

Объяснить эту реплику не просто трудно, а невозможно, ведь Седерблюм знал и о сообщении Деканозова, и о заявлении Александры Коллонтай. Так почему же он подыгрывал Сталину? Почему несколько раньше Седерблюм высказал уверенность в том, что Валленберг погиб во время боев в Будапеште? Почему, прощаясь со Сталиным, он с облечением констатировал: «Я думаю, советские военные власти не могут ничего рассказать о дальнейшей судьбе Валленберга»? И почему в заключение аудиенции он попросил Сталина дать официальный ответ о том, что все поиски Валленберга ни к чему не привели, что он, скорее всего, погиб?

То ли в Стокгольме подули другие ветры, то ли надвигались парламентские выборы и намечалось перераспределение постов, то ли могущественное семейство, говоря современным языком, так достало Седерблюма, что он решил положить конец всей этой истории — этого я не знаю. Но факт есть факт: заместитель министра иностранных дел Вышинский получил задание подготовить соответствующий ответ и известить об этом шведскую сторону.

А тут еще, откуда ни возьмись, Альберт Эйнштейн, который прислал письмо Сталину с просьбой «сделать все возможное для того, чтобы разыскать и отправить на родину шведа Рауля Валленберга»!

Как ни могуществен был Вышинский, но и он мог далеко не все. Скажем, он не мог напрямую обратиться к министру государственной безопасности Абакумову, а без этого человека подготовить более или менее вразумительный ответ шведскому послу не было никакой возможности. И тогда Вышинский обратился с письмом к Молотову:

«15 июня 1946 года на приеме у тов. Сталина бывший шведский посланник Седерблюм обратился к тов. Сталину с просьбой поручить навести справки о судьбе Валленберга. Об этом в риксдаге сообщил и шведский премьер-министр Эрландер.

Ввиду настойчивости, проявленной шведами в этом деле, мы неоднократно устно и письменно запрашивали в течение 1945 и 1946 гг. “Смерш”, а позднее МГБ о судьбе и местопребывании Валленберга. В результате чего лишь в феврале этого года в устной беседе мне сообщили, что Валленберг находится в распоряжении МГБ.

Поскольку дело Валленберга до настоящего времени остается без движения, прошу Вас обязать тов. Абакумова представить справку по существу дела и предложения о его ликвидации».

Молотов, который в те годы был министром иностранных дел, наложил свою резолюцию и переслал письмо в МГБ. Но оттуда — молчок.

Пока шла эта диковинная переписка, подоспело объяснение более чем странных реплик Седерблюма на приеме у Сталина. Именно в эти дни одна финская газета опубликовала статью под заголовком «Нацисты убили Рауля Валленберга». Речь в ней шла о том, что на заседании Народного суда в Будапеште всплыл поразительный факт: оказывается, Рауль Валленберг был убит венгерскими нацистами. По делу проходило тридцать нацистов во главе с неким Дреганом, который и отдал приказ об уничтожении шведского дипломата. За совершенные преступления Дреган и десять его подельников приговорены к смертной казни.

Если бы статья была опубликована, скажем, в «Правде», шведы могли бы заподозрить Москву в дезинформации, но финская газета «Вапаа сана» считалась независимой и достаточно авторитетной. Да и венгры не будут расстреливать своих людей без достаточных на то оснований. Думаю, что так или примерно так рассуждал Седерблюм, соглашаясь с версией гибели Валленберга в Будапеште.

Не заставил себя ждать и ответ Вышинского.

«После проведенного нами тщательного расследования можно твердо сказать, что Валленберга на территории Советского Союза нет и мы ничего о нем не знаем», — сообщил он от имени Советского правительства.

Сколько израсходовано бумаги и чернил, сколько произнесено лживых слов и даже пролито крови — и все ради того, чтобы скрыть правду. А правда была горькой, грубой и жестокой: человек, вокруг имени которого завязалась преступно-неприличная возня, по-прежнему сидел в камере № 7 внутренней тюрьмы и получал офицерский паек.

Было бы ошибкой думать, что он просто сидел. Нет, он не просто сидел, с ним работали, вызывая на многочасовые допросы. Скажем, следователь по фамилии Сверчик 8 февраля 1945 года допрашивал Валленберга три с половиной часа. Затем Рауль попал в руки Кузмишина, тот изгалялся над ним полтора, а Копелянский — три часа.

Не буду говорить, чего это стоило, но мне удалось разыскать не только анкету арестованного Валленберга, заполненную во внутренней тюрьме, но даже журнал вызовов на допросы. Кое-где фамилия Валленберга была тщательно замазана тушью, но с помощью специальных методов тушь удалось снять — и проступила четкая запись: «29 мая 1945 года под № 620 на допрос вызывался Валленберг Рауль Густав».

Но вот что удивительно, допросов было множество, а вот протоколов — ни одного. Так что узнать, о чем расспрашивали Рауля, какие выбивали показания, что он все-таки сказал, а что утаил, нет никакой возможности. Больше того, не существует и самого дела Валленберга, нет ни одной папки, в которую были бы подшиты протоколы допросов, показания свидетелей, ордер на арест, опись имущества, результаты медосмотра и т.п.

Роясь во всякого рода документах, я так втянулся в это дело, что перестал трепетать перед бумагами, подписанными Сталиным, Молотовым или Вышинским. Но один скромненький рапорт, написанный от руки и подписанный всего-навсего полковником, заставил вздрогнуть! Я приведу его полностью, так как до сих пор его никто не видел.

«Сов. секретно

Министру Государственной безопасности Союза ССР

Генерал-полковнику Абакумову B.C.

РАПОРТ

Докладываю, что известный Вам заключенный Валленберг сегодня ночью в камере внезапно скончался предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда.

В связи с имеющимся от Вас распоряжением о личном наблюдении за Валленбергом, прошу указания, кому поручить вскрытие трупа на предмет установления причины смерти.

Нач. санчасти тюрьмы полковник медицинской службы А.Л. Смольцов».

17.VII–47 г.

А чуть ниже приписка, сделанная рукой того же Смольцова: «Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия.

17.VII–47 г. Смольцов».

Прошло девять лет… Мало-помалу о деле Валленберга забыли, и о нем никто, никогда и нигде не вспоминал. И вдруг в апреле 1956-го Молотов и тогдашний председатель КГБ Серов обратились в ЦК КПСС с не подлежащим оглашению письмом. Панический тон письма настолько очевиден, что не привести его просто нельзя.

«Во время пребывания в Москве правительственной делегации министр внутренних дел Швеции Хедлунд передал советской стороне свидетельские показания некоторых репатриированных в конце 1955 года из СССР в ФРГ бывших немецких военных преступников о Рауле Валленберге.

Правительство Швеции располагает доказательствами, что Валленберг был арестован и длительное время содержался в тюремном заключении в Москве.

Так, бывший полицейский атташе германской миссии в Бухаресте Густав Рихтер показал, что с 31 января 1945 года более месяца содержался в Лубянской тюрьме в одной камере с Валленбергом, который рассказал об обстоятельствах ареста его самого и его шофера Лангфельдера.

Бывший хранитель печати германской миссии в Бухаресте Вилли Бергман сообщил, что, находясь в Лефортовской тюрьме в камере № 202, он путем перестукивания и переговоров по водопроводу установил контакт с находящимся в камере № 203 Валленбергом и находящимся с ним в одной камере Ределем. Такая связь поддерживалась с сентября 1946 до мая 1947 года.

Аналогичные показания дали содержавшиеся в Лефортовской тюрьме Карл Зуппиан, Эрнст Валленштейн, Хорст Китчман, Эрнст Хубер и Эрхард Хилле.

Показания этих свидетелей во многом совпадают с фактическими обстоятельствами ареста и содержания Валленберга в тюремном заключении в СССР. Принимая во внимание важность урегулирования со шведами вопроса о Валленберге, а также и то, что они не прекратят расследования, считаем целесообразным информировать шведское правительство о судьбе Валленберга».

Всколыхнулись и венгры, их интересовала судьба венгерского подданного Вильмоша Лангфельдера. Мне удалось найти циничнейшее послание заместителя председателя КГБ Лунева, который настоятельно рекомендовал отвечать на запросы венгерского правительства, что «шофер Валленберга Вильмош Лангфельдер умер в заключении 2 марта 1948 года».

А теперь проанализируем письмо в ЦК с позиции спецслужб. То, что они допустили колоссальный прокол, за который в совсем недавние времена платили пулей в затылок, яснее ясного. Выпустить за пределы Союза немцев, которые сидели или вместе, или рядом с Валленбергом, — с профессиональной точки зрения непростительный просчет.

Я не знаю, что стало с теми людьми, которые имели отношение к делу Валленберга и репатриированных немцев, но выкручиваться из этой щекотливой ситуации пришлось первым лицам государства. Надо признать, что они это сделали блестяще и даже нашли козла отпущения, на которого свалили все грехи.

В феврале 1957 года ЦК КПСС утвердил текст так называемой «Памятной записки для вручения посольству Швеции в Москве».

В очередной раз нагло соврав, что были просмотрены все архивы и опрошены люди, которые могли иметь какое-либо отношение к делу Валленберга, руководители партии и правительства подписались под еще одной ложью: «Однако в результате этих мер не удалось обнаружить каких-либо данных о нахождении Валленберга в СССР».

Правда, несколько ниже они сообщили, что в архиве санитарной службы Лубянской тюрьмы был обнаружен рапорт полковника Смольцова о том, что Рауль Валленберг умер от инфаркта миокарда. Узнать что-либо от самого Смольцова не представляется возможным, так как он умер в мае 1953 года.

А вот следующий абзац я просто обязан привести полностью, так как он является ключевым:

«Рауль Валленберг был, по-видимому, в числе других лиц задержан в районе боевых действий советских войск. Вместе с тем можно считать несомненным, что последующее содержание Валленберга в заключении, а также неправильная информация о нем, дававшаяся некоторыми бывшими руководителями органов безопасности и МИД СССР в течение ряда лет, явились результатом преступной деятельности Абакумова.

Как известно, в связи с совершенными им тяжкими преступлениями Абакумов, действовавший в нарушение законов СССР и стремившийся нанести всяческий ущерб Советскому Союзу, был осужден и расстрелян по приговору Верховного Суда СССР».

Так вот кто, оказывается, во всем виноват! Виктор Абакумов — это он давал неправильную информацию Сталину, Молотову, Вышинскому, а позднее Булганину, Громыко и другим. Правда, до этого он успел поработать на фабриках и заводах, потом в комсомоле, в органах НКВД, в войну руководил Главным управлением контрразведки Смерш, а с 1946 по 1951 год был министром госбезопасности.

Со Сталиным у него были очень короткие отношения, и подчинялся он практически только ему, не говоря уже о том, что все более или менее значительные акции МГБ всегда согласовывал с вождем народов. Но в июле 1951-го он, как заключенный № 15, угодил в Матросскую Тишину. Абакумов знал, что своим арестом обязан доносу подполковника Рюмина, который написал в ЦК, что руководители МГБ «смазывают» террористические замыслы вражеской агентуры, направленные против членов Политбюро и лично товарища Сталина, а также ставят органы госбезопасности вне партийного контроля.

Знал Абакумов и то, что арестовать его могли только с личной санкции Сталина, поэтому из тюрьмы отправил ему довольно длинное письмо, в котором есть такие строки:

«С открытой душой заверяю Вас, товарищ Сталин, что отдаю все силы, чтобы послушно и четко проводить в жизнь те задачи, которые Вы ставите перед органами ЧК. Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями.

Заверяю Вас, товарищ Сталин, что, какое бы задание Вы мне ни дали, я всегда готов выполнить его в любых условиях. У меня не может быть другой жизни, как бороться за дело товарища Сталина».

Не помогло. Сталин его из тюрьмы не выпустил, а пришедшие ему на смену Маленков, Хрущев и Булганин поспешили спровадить бывшего министра на тот свет: 19 декабря 1954 года в 12 часов 15 минут в соответствии с вынесенным приговором Виктор Абакумов был расстрелян.

А теперь вспомните последний абзац «Памятной записки», сопоставьте с письмом Абакумова из тюрьмы, и вы поймете, кто действовал в нарушение законов СССР, кто давал неправильную информацию о Валленберге и кто довел его то ли инфаркта, то ли до расстрела. Не мог Абакумов, ну никак не мог по собственной инициативе ни арестовать гражданина нейтральной Швеции, ни гноить его в тюрьме, ни тем более организовать так называемый инфаркт — он мог это сделать, лишь послушно и четко проводя в жизнь задачи, которые ставил Сталин.

На некоторое время о Валленберге снова забыли. Но с началом перестройки в печати стали появляться материалы, в которых утверждалось, что в тюрьме он не умирал, что довольно долго сидел сперва во Владимирской тюрьме, а потом в лагерях под Тверью. Откуда-то всплывали люди, которые уверяли, что видели Рауля то ли в психиатрической больнице имени Кащенко, то ли в Институте общей и судебной психиатрии имени Сербского.

Надо отдать должное сотрудникам ФСБ, которые пошли на создание международной экспертной комиссии по проверке этих материалов. Только во Владимирской тюрьме они изучили около 100 тысяч карточек, опросили 300 сотрудников, в том числе и врачей, — безрезультатно. Следов Валленберга обнаружить не удалось. Проверили картотеки Бутырской, Матросской и Краснопресненской тюрем — пусто. От отчаяния заглянули даже в Донской крематорий — нет, в числе кремированных ни Валленберг, ни Лангфельдер не значатся.

Проверили даже рапорт полковника Смольцова. Самые авторитетные эксперты Научно-исследовательского института судебных экспертиз исследовали почерк, бумагу, чернила — и пришли к выводу, что рапорт написан рукой Смольцова, на бумаге, выпускавшейся именно в те годы, и чернилами, изготовленными тогда же.

Не нашли четкого ответа и на самый главный вопрос: зачем Валленберга арестовали? Утверждение, будто НКВД хотело создать своеобразный запас из известных западных деятелей культуры, науки и даже дипломатов нейтральных стран для того, чтобы их можно было выгодно обменять на наших перебежчиков, не выдерживает критики. Как известно, из десяти сотрудников Шведской миссии в Будапеште был задержан один Валленберг, а остальные благополучно прибыли в Стокгольм.

Не убедительно звучит и намек на то, что советское правительство якобы хотело обменять Валленберга на шестерых советских моряков, отказавшихся возвращаться на Родину. Шведы без каких-либо условий вернули в Союз сотни интернированных военнопленных, которые умоляли их не выдавать палачам ГУЛАГа.

Так что ответ на вопрос, зачем арестовали Валленберга, знал лишь тот, кто отдавал этот приказ. Нам известно, что приказ был подписан Булганиным, но теперь уже нет никаких сомнений, что он был лишь канцелярским исполнителем, но никак не инициатором этой изуверской акции.

И все же точка в этом запутанном деле поставлена. Это сделала Главная военная прокуратура, которая Рауля Валленберга полностью реабилитировала и признала жертвой политических репрессий. Это все, что могли сделать россияне для родственников Рауля, для его страны и для него самого, вернее, для его души, которая, хочется надеяться, оценит наши хлопоты.