Глава 21
Первую половину следующего дня Алексеев посвятил инспекционной поездке по второй, главной линии обороны, которая проходила по Тафашинским высотам. К тому моменту позиции на Тафашинских высотах занимали в основном передислоцированные из Порт-Артура мортирные и артиллерийские батареи. Здесь же располагались два пехотных полка – по одному из 4-й и 7-й дивизий – гарнизоны опорных пунктов, и сводная рота 3-й Восточно-Сибирской дивизии, задействованная на охране побережья бухты Киньчжоу.
Наместнику наконец-то удалось лично пообщаться с прапорщиками и старшими унтер-офицерами, которых назначили командовать гарнизонами дотов в ротных опорных пунктов.
Каждый такой опорный пункт имел окопы полного профиля, разветвлённую сеть ходов сообщения, и несколько блиндажей, способных укрыть от артогня противника личный состав целой роты. Каждый ротный опорный пункт был оборудован телефонной связью с соседями, с командованием сектора обороны и с ближайшими артиллерийскими позициями. По расчётам инженеров, каменно-бетонные стены и крыши дотов должны были выдерживать прямое попадание стодвадцатимиллиметрового снаряда, выпущенного из пушки или мортиры.
На момент визита высочайшего начальства в опорных пунктах дислоцировались лишь гарнизоны дотов, состоявшие из орудийного расчета и одного пехотного взвода, располагавшие 87-мм пушкой и парой станковых пулемётов. Последние ставились на уже знакомые Алексееву переносные четырёхлапые станки, что позволяло сократить расчет «максима» до двух-трёх человек. Каждый дот имел несколько бойниц для пулемётов, сектора обстрела которых были продуманы таким образом, чтобы оставить минимум непростреливаемого пространства.
Хотя генерал-адъютант в целом остался доволен увиденным им на Тафашинских высотах, спустя некоторое время он сделал вывод о необходимости усиления артиллерийской составляющей главной линии обороны. Ротные опорные пункты, выстроенные вокруг дотов – это, безусловно, прекрасно, но дальности стрельбы шестидюймовых мортир явно не хватит, чтобы заставить замолчать вражескую артиллерию.
Японцы, как хорошо было известно наместнику, имели на вооружении 75-мм полевые орудия с дальностью стрельбы в семь-восемь километров, что превосходило дальнобойность русских мортир раза в два. Шестидюймовые же пушки весом в 120 и 190 пудов, которые планировалось отвести на главную линию обороны в случае оставления позиций под Киньчжоу, пришлось бы «размазывать» по всей длине линии обороны. В то же самое время упомянутые пушки могли понадобиться и для отражения врага в Дальнем. С некоторых пор Алексеев стал склоняться к мнению, что рано или поздно неприятель сделает попытку захватить этот порт с моря, так как иначе столкнётся с серьёзными проблемами логистики и коммуникаций.
«…Надо признать, что Макаров говорил дело, когда предложил взять да и отправить береговые мортиры куда-нибудь под Киньчжоу… Под Киньчжоу, пожалуй, не следует, а вот сюда, на Тафашинские высоты – самое то. Четыре десятка крупнокалиберных мортир безнаказанно расстреляют любые японские батареи, разметают вражескую пехоту и полевые укрепления, – размышлял генерал-адъютант по пути на станцию. – Представляю, какой шум поднимет Василий Фёдорович, когда я прикажу ему подготовить план передислокации всех мортирных батарей береговой обороны… Лишь бы нам хватило вагонов и паровозов…»
В течение всего дня японцы осторожно «прощупывали» русские позиции по всей линии фронта – от города Киньчжоу до южных склонов горы Самсон. Вражеские атаки легко отбивались ружейно-пулемётным огнём, даже без помощи со стороны артиллерии. На основании этого в штабе наместника сделали вывод, что на данный момент противник не имеет ни сил, ни средств, чтобы начать серьёзное наступление.
Действительно, из-за общей нехватки транспортов и проведения операции с ложной высадкой, японцы были вынуждены на ходу корректировать свои планы. Будучи не в состоянии доставить на Ляодунский полуостров сразу три пехотные дивизии, ограничились высадкой двух, плюс кавалерийской бригадой. Одна из этих двух вражеских дивизий – 3-я – сразу же двинулась на северо-запад, перерезав железную дорогу южнее станции Пуландян. Вторая дивизия – 4-я – взаимодействуя с кавалерией, продвигалась к Киньчжоускому перешейку.
Таким образом, на начальном этапе сухопутной операции против Порт-Артура армия Оку Ясуката вообще не имела превосходства над корпусом барона фон Штакельберга, и позднее Алексеев удостоился критики за пассивность и отсиживание в обороне. Забегая вперёд, скажем, что уже 18 мая противник начал высаживать 1-ю дивизию из состава той же самой армии генерала Оку. Спустя день-другой передовые части этой дивизии появились под Цзиньчжоу, постепенно заменяя эскадроны отдельной кавалерийской бригады.
Утром 16 мая, убедившись, что Штакельберг и подчинённые осознают стоящие перед ними задачи, генерал-адъютант отбыл в Порт-Артур. По дороге в крепость наместник «обрадовал» генерал-майора Белого, сообщив тому о своём намерении изъять из береговой обороны мортирные батареи и передислоцировать те на Тафашинские высоты. К тому же командующему крепостной артиллерией предстояло определить места установки новых береговых батарей для защиты от обстрелов с моря порта Дальний. Для этих целей Алексеев предложил, в первую очередь, задействовать имевшиеся трофейные китайские (крупповские) орудия калибром в 210 и 150 мм. Батарея таких пушек, установленная на склонах массива Ляотешань, хорошо показала себя во время дуэли с японскими броненосцами, обстреливавшими Порт-Артур перекидным огнём.
По прибытии в крепость наместник узнал, что Макаров с Безобразовым ожидают возвращения миноносца «Лейтенант Бураков», посланного в Инкоу с донесениями штаба флота. Миноносец ушёл пару дней назад, и должен был вернуться сегодня, либо в крайнем случае завтра. В порту завершился ремонт многострадального «Петропавловска», в результате чего высвободилось одна из бригад питерских мастеровых. Впрочем, ненадолго: едва успевших перевести дух работяг в тот же день перевели на другие участки трудового фронта – на «Полтаву» и «Новик».
Лучившийся радостью и оптимизмом Молас пообещал за пять дней довооружить «Богатырь», благо ранее капитан 1-го ранга Стемман откомандировал в распоряжение начальника порта человек пятьдесят личного состава со своего крейсера. Матросы с «Богатыря» демонтировали с «Варяга» почти всю его артиллерию и сейчас завершали разгрузку погребов сидящего на мели корабля. Одновременно с этим китайцы выгребали топливо из угольных ям крейсера, после чего Молас планировал предпринять попытку снять корпус «Варяга» с мели.
Вечером возвратился долгожданный «Бураков», в числе прочей официальной корреспонденции доставив в Порт-Артур сверхсекретный пакет из штаба главнокомандующего Маньчжурской армии. Генерал Куропаткин информировал, что командир 1-го Сибирского корпуса собирается начать решительное наступление не позднее 20 мая, в связи с чем флоту предлагалось оказать армии всемерное содействие, ударив по неприятелю с тыла. Прочитав этот пассаж, Алексеев почувствовал, что задыхается, и изо всех сил рванул ворот кителя. Бланк с телеграммой Куропаткина выскочил из рук и был ловко подхвачен адмиралом Макаровым.
– Евгений Иванович! Что с вами!? – переполошился командующий флотом, увидев раскрасневшееся лицо наместника. – Адъютант, воды! Быстрее, быстрее! Андрей Августович, пошлите за доктором!
– Не нужно доктора, – отрицательно качнул головой генерал-адъютант, мелкими глотками осушив поданную Болоховитиновым чашку с водой. – Пётр Алексеевич, зачитайте вслух, что нам предлагает Куропаткин.
– Он что, не понимает, что эскадра может выйти в море не раньше чем через десять дней? Нельзя же бить врага растопыренной пятернёй! – воскликнул Макаров, едва Безобразов закончил чтение телеграммы. – Армия и флот должны действовать одновременно, согласованно ударив в один день… Чёрт, придётся утром снова посылать «Буракова» в Инкоу, не то у Стесселя выйдет конфуз, а виноватыми в этом окажемся мы с вами.
– Пожалуйста, Степан Осипович, отпишите ещё и от своего имени, чтобы в Мукдене повременили с наступлением, – попросил Алексеев и после небольшой паузы продолжил: – Куропаткин всё ещё не осознал, что японцы весьма серьёзно отличаются от китайцев и всех прочих азиатов, и с ними нельзя воевать, как с турками.
– Зато осознал, что сможет первым доложиться императору о деблокировании Порт-Артура, – съязвил командующий флотом. – Пётр Алексеевич, прикажите лейтенанту Долгобородову готовить корабль к выходу в море и выделите ему сопровождение, хотя бы до Ляотешаня.
Утром «Лейтенант Бураков» снова ушёл в Инкоу, а провожавшие миноносец истребители 1-го отряда имели боестолкновение с четвёркой японских кораблей аналогичного класса. Один из неприятельских истребителей бросился было в погоню, но не сумел угнаться за «Бураковым», который выжимал более 27 узлов хода. Перестрелка с четвёркой русских «немцев» закончилась безрезультатно, так как японцы не имели количественного превосходства.
Даже если командующий Маньчжурской армией и мечтал примерить на себя лавры спасителя Порт-Артура, он был вынужден прислушаться к доводам адмирала Макарова, подкреплённым недвусмысленной директивой генерал-адъютанта. Дата наступления была перенесена на более позднее время, и корпус генерал-лейтенанта Стесселя так и остался на своих прежних позициях в районе станции Вафангоу.
В последующие дни противник продолжал высаживать на берег Квантунского полуострова батальоны 1-й пехотной дивизии, выгружать амуницию и продовольствие, а 22 мая эскадра Того в очередной раз профланировала мимо крепости, туда и обратно.
Утром 23-го японцы предприняли атаку на русские позиции у города Киньчжоу, угодили под массированный артиллерийский обстрел, и откатились обратно с большими потерями. Пытались самураи атаковать и на правом фланге, по северному и восточному склонам Самсона, однако рельеф местности и меткий огонь охотников (снайперов) и пулемётных команд погасил все вражеские атаки ещё в зародыше.
Вечером 24-го два японских бронепалубных крейсера бросили якоря у входа в бухту Керр, а утром 25-го на защитников южного склона горы Самсон стали падать 320-мм снаряды. Огонь вёлся практически на пределе досягаемости, а точность и скорострельность вражеских орудий оставляли желать лучшего. Однако уже к вечеру того же дня огонь «Ицукусимы» и «Хасидате» унёс более десятка жизней русских солдат и местных китайцев.
На следующий день противник продолжил обстрел позиций дивизии Фока, собирая кровавую жертву, и штаб флота стал подумывать над тем, чтобы послать ночью в бухту Керр миноносцы и попытаться подорвать неприятельские корабли. Днём подобная атака была невозможна, так как между Дальним и Порт-Артуром, сменяя друг друга, постоянно околачивались японские истребители и один-два крейсера из отряда контр-адмирала Девы. Внезапно, 27 мая «Ицукусима» и «Хасидате» неожиданно снялись с якорей, и ушли в неизвестном направлении. Следом за творениями Эмиля Бертина бухту Керр покинул и «Чин-Иен», так и не выпустивший по берегу ни одного своего снаряда.
Причина столь быстрого исчезновения двух бронепалубных крейсеров какое-то время оставалась загадкой для наместника и командования флотом, хотя разгадка, как говорится, лежала на поверхности. За двое суток до ухода «Хасидате» и «Ицукусимы» Владивосток покинули девять русских кораблей – все имевшиеся в наличии исправные боевые единицы. Вечером 26-го пять русских кораблей прошли через пролив Цугару (Сангарский), и вышли в Тихий океан.
На следующее утро две пары русских истребителей нанесли удар по японскому судоходству у портов Отару и Масике, потопив в течение всего одного дня пять шхун и каботажный пароход. Почти одновременно с известием о погроме у берегов Хоккайдо в Токио стало известно о потоплении тремя владивостокскими крейсерами флотского угольщика, шедшего из Мурорана в Йокосуку. Точнее, едва опознав характерный четырёхтрубный силуэт «Громобоя», команда угольщика сама затопила свой пароход, в точном соответствии с инструкцией от МГШ. Северные варвары прошли мимо, а шлюпку с японскими моряками подобрал британский пароход, следовавший в балласте из Хакодате.
Прекрасно понимая, чем грозит Стране восходящего солнца очередной рейд владивостокского отряда, адмирал Ито приказал командующему Соединённым флотом парировать угрозу любой ценой. По этой причине вице-адмирал Того был вынужден бросить на поиски Иессена почти все силы Второй эскадры Камимуры, да ещё и выделил тому дополнительно три крейсера из состава 5-го боевого отряда. Четвёртый корабль этого отряда – старый броненосец «Чин-Иен» – остался для обороны маневренной базы Первой эскадры на островах Эллиота.
Чтобы исполнить волю Того и Ито, вице-адмирал Камимура был вынужден пойти на крайнюю меру – разделить свою эскадру на два примерно равных по силе отряда. Второй боевой отряд под командованием самого Камимуры Хиконедзе – «Идзумо», «Адзума», «Нанива», «Нийтака» и четвёрка истребителей – взял курс на норд-ост, направляясь в Хакодате. Четвертый боевой отряд, командиром которого являлся контр-адмирал Уриу, в составе двух броненосных, двух бронепалубных и двух вспомогательных крейсеров спешил к заливу Сагами через Внутреннее море и пролив Бунго. Позднее к кораблям Уриу присоединился ещё один вооружённый пароход, пришедший из Нагасаки, а также четыре старых номерных миноносца.
Благодаря налаженной работе шпионской сети во Владивостоке, в МГШ Японии прекрасно знали, что броненосец «Победа» стоит в доке и в ближайшие две-три недели в море не выйдет. По этой причине командующий Второй эскадры принял наиболее простое и логичное решение – Камимура намеревался зажать русские корабли между двумя своими отрядами, словно между молотом и наковальней. Роль молота или наковальни могла сыграть любая из двух четвёрок крейсеров, и перед японцами стояла лишь одна проблема – как можно скорее обнаружить противника.
Забегая вперёд, скажем, что неожиданности начались для самураев практически сразу. Утром 28-го, когда 2-й боевой отряд ещё даже не дошёл до острова Садо, «Россия» и «Громобой» вновь вошли в пролив Цугару, на этот раз идя в обратном направлении – на запад.
По пути русские крейсера повстречали три шхуны и каботажный пароход, некстати покинувший Оминато. Ещё один транспорт успел развернуться и скрыться в тумане, а контр-адмирал Рейценштейн по здравому разумению решил не гнаться за ним и не лезть в залив Муцу. Потопив артогнём подвернувшиеся под руку призы, русские крейсера быстро удалились в сторону Владивостока, оставив адмирала Камимуру с носом.
Спустя три дня после очередного фиаско 2-го боевого отряда в бухту Ямада зашёл американский грузопассажирский пароход, попавший в шторм и повредивший рулевое управление. Капитан этого судна поведал, что двадцать восемь часов назад ему повстречались три русских корабля – два трёхтрубных и один двухтрубный, идущий под контр-адмиральским флагом. Русские шли на зюйд-ост и по причине сильного волнения моря не стали высаживать досмотровую партию на борт «американца», ограничившись десятком вопросов ратьером.
Сопоставив полученную (в том числе и от агентуры во Владивостоке) информацию, в МГШ пришли к неутешительному выводу: в Тихом океане вновь объявился «Рюрик», причём, на сей раз с двумя вспомогательными крейсерами – «Леной» и «Ангарой». Отрядом командовал самый опасный и неуловимый русский контр-адмирал по фамилии Иессен, одно упоминание о котором вызывало головную боль у Ито, Того, и доброго десятка японских флотоводцев. Едва выйдя в океан, Иессен одержал свою первую победу, причём стратегического характера – вынудил самураев разделить и распылить по огромному ТВД и без того скудные силы Второй эскадры.
Ранним утром 30 мая, как обычно, на внешний рейд потянулись суда тралящего каравана, затем гавань покинули «богини», «Богатырь», «Аскольд» и шестёрка истребителей 1-го отряда. Японцы не дремали: едва разглядев русские крейсера, дозорные корабли – «Асама» и «Чихайя» – стали удаляться на ост-норд-ост, телеграфируя Того о появлении противника.
Полтора десятка минных катеров прошлись тралами по ближайшей к проходу акватории внешнего рейда, и в море один за другим стали выходить «Баян», броненосцы, пара канонерских лодок. Вместе с канлодками внутренний рейд покинули несколько истребителей 2-го отряда, сразу же направившиеся в бухту Тахэ.
В одиннадцатом часу, следуя кильватерным строем за тралящим караваном, русская эскадра стала медленно выдвигаться в море. Минут сорок спустя после начала движения пошли первые потери: подорвалась и затонула грунтоотвозная шаланда № 4, а ещё через полчаса на мину наскочил пароход КВЖД «Бурея».
Бросив взгляд на погружавшееся судно, адмирал Макаров помянул родословную всех японцев, а затем приказал каперангу Вирену пропустить тонущий пароход по левому борту. После этого вице-адмирал вскинул бинокль и, недовольно сопя, принялся рассматривать появившееся на горизонте облако тёмного дыма.
Спустя какое-то время облако дыма материализовалось в четвёрку вражеских крейсеров, опознанных как 3-й боевой отряд Девы. Держась на почтительном расстоянии в девяносто кабельтовых, японцы легли на параллельный курс, уравняв скорость с русской эскадрой. Противники долго рассматривали друг друга в бинокли и дальномеры, но никто не предпринял попытки пойти на сближение и завязать бой.
Где-то в половине третьего на горизонте обнаружилось ещё одно облако дыма, после чего командующий Тихоокеанским флотом неожиданно приказал повернуть на шестнадцать румбов «все вдруг». Дружно развернувшись, русские корабли легли на обратный курс, идя с прежней скоростью в одиннадцать узлов. Затем последовал приказ увеличить ход до тринадцати узлов и быть готовыми к отражению минной атаки, которой, впрочем, так и не последовало.
К огромному удивлению Того Хэйхатиро, его 1-й боевой отряд так и не сумел догнать неприятеля, и северные варвары беспрепятственно удалились обратно в свой Порт-Артур. Контр-адмирал Дева, имевший возможность напасть на замыкающие русские крейсера, замешкался с разворотом и также не смог навязать врагу бой.
Не особо удачно для японцев завершилась и перестрелка между арьергардами – истребителями двух враждующих сторон. Русские без стеснения использовали свой главный козырь -120-мм пушки «Новика», который лидировал шестёрку их истребителей.
Впрочем, повреждения «Оборо» и сотни тонн без толку сожжённого угля оказались для Того не самой большой проблемой. По возвращении на маневренную базу на Эллиотах командующий Соединённым флотом имел серьёзный разговор с адмиралом Девой и командирами всех четырёх крейсеров 3-го боевого отряда.
Японские офицеры, как один, утверждали, что новый окрас русских кораблей способен сбить с толку даже самых опытных наблюдателей. Немыслимое нагромождение рваных линий в сочетании с хаотичной цветовой гаммой создавали трудности при замере точного расстояния до цели и определении её курсового угла. В результате ошибок дальномерщиков вице-адмирал Того получил неверную информацию, что и стало причиной того, что 1-й боевой отряд не сумел использовать своё преимущество в скорости.
Самураи даже не подозревали, что нестандартный камуфляж – это лишь малое, визуально заметное издалека изменение, произведённое русскими на своих кораблях. Прочие изменения – отсутствие штатных плавсредств, шлюпбалок, многотонных якорей и якорных цепей – не столь сильно бросались в глаза стороннего наблюдателя.
На крейсерах и броненосцах удалили практически всё дерево, которое служило хорошей пищей для пожаров. Противоторпедные сети и их выстрелы, создававшие немало проблем в предыдущих боях, исчезли с кораблей ещё в марте-апреле. Так же, исходя из полученного боевого опыта, убрали с марсов и мостиков и укрыли во внутренних помещениях под прикрытием брони половину боевых прожекторов. Для защиты дальномеров Барра и Струда установили защитные «стаканы» из броневой стали, по форме сильно напоминавшие уменьшенные в размерах боевые рубки.
Также японцы не знали, что русские смогли найти временное решение проблемы проникновения осколков в боевые рубки через слишком широкие смотровые щели. Решить благодаря острому уму и инженерным талантам подполковника Меллера, предложившего установить в амбразуры вставки собственной, оригинальной конструкции.
Возможности судоремонтного завода в Порт-Артуре позволяли отливать металлические детали и более сложной формы, чем парные двухпудовые болванки со скрепляющими стальными «пальцами», которым не требовалась подгонка с высокой точностью. Вставки легко монтировались силами команды корабля, и, по мнению их изобретателя, должны были принимать на себя большую часть осколков. Конечно, хитроумные отливки не могли выдержать прямого попадания снаряда даже среднего калибра, а их обломки могли поразить находившихся в боевой рубке не хуже осколков от японских снарядов.
Кроме импровизаций и усовершенствований чисто технического порядка, адмирал Макаров активно внедрял дополнительные методики и руководства по войне на море. В частности, свою собственную «Инструкцию для похода и боя», а также «Инструкцию для управления огнём в бою», написанную лейтенантом Мякишевым. Данные труды были отпечатаны в типографии Порт-Артура в количестве ста экземпляров каждый по личной инициативе Алексеева и благодаря его же финансированию.
Пользуясь тем, что неприятель сконцентрировал всё своё внимание на вышедшей из гавани эскадре, «Манджур» с «Корейцем» совершили переход в Дальний. Там их уже поджидали «Гремящий» и «Отважный», пришедшие двумя днями ранее вместе с четырьмя истребителями 2-го отряда.
На следующий день в Талиенванский залив отправилась канонерская лодка «Бобр», сопровождаемая тремя истребителями 2-го отряда. Наконец, поблескивая свежевыкрашенными в чёрно-белый камуфляж бортами и казематом, утром 2 июня в Дальний ушёл «Сивуч».
С первыми лучами солнца 3 июня русские вновь принялись выводить в море свои броненосцы и крейсера. Как и в предыдущий раз, парочка дозорных японских кораблей – «Такасаго» с «Яйеямой» – спешно убралась подальше, вереща на весь радиоэфир о появлении противника. На этом совпадения и закончились: тралящий караван без потерь вывел эскадру в море и также без потерь вернулся обратно в Порт-Артур. Забегая вперёд, скажем, что спустя пару часов после возвращения все исправные номерные миноносцы вновь вышли в море, где присоединились к четырём истребителям 2-го отряда и вместе с ними совершили переход в залив Талиенван.
Пройдя минные поля, русская эскадра неожиданно легла на курс 169 StO и лишь спустя два часа повернула на ост-зюйд-ост. На северо-востоке уже минут сорок маячили крейсера Девы, следящие за русскими кораблями. В то же самое время маневр адмирала Макарова оставался загадкой для его японского визави, на всех парах спешившего от островов Блонда. Вплоть до пятнадцати тридцати Того Хэйхатиро считал, что основной целью русской эскадры является прорыв из блокированного Порт-Артура в открытое море, с последующим уходом во Владивосток, и строил свои действия, исходя из данного предположения.
Как и в прошлый раз, крейсера Девы приблизились примерно на девяносто кабельтовых и легли на параллельный курс, не предпринимая попыток завязать бой. Отметив, что состав 3-го боевого отряда совершенно не изменился, командующий русским флотом терпеливо ожидал появления главных сил неприятеля.
Вышагивая по мостику «Баяна» туда-сюда, Макаров то и дело посматривал на часы и тяжело вздыхал, оглядывая кильватерный строй эскадры. На душе у Степана Осиповича скребли кошки: вроде порт-артурский триумвират (так с некоторых пор именовали союз Макарова, Алексеева и Безобразова) учёл при разработке плана генерального сражения всё и вся, но жизнь, как известно, частенько преподносит самые неожиданные сюрпризы. Причём весьма неприятные сюрпризы.
Наконец, примерно в половине третьего на горизонте появился 1-й боевой отряд, идущий наперерез русской колонне. Подождав, пока японцы приблизятся где-то на девяносто кабельтовых, командующий Тихоокеанским флотом перекрестился и отдал приказ передать в эфир заранее приготовленное кодированное сообщение. После этого – также по приказу Макарова – тройка крейсеров совершила последовательный поворот на шестнадцать румбов вправо, уступив право открыть сражение «Цесаревичу» и остальным броненосцам.
Видя, что противник намерен пересечь курс эскадры, вице-адмирал Безобразов, державший флаг на «Цесаревиче», счёл, что Того планирует совершить охват головы колонны русских броненосцев. Парируя вероятный маневр врага «crossing the T», командующий 1-й Тихоокеанской приказал немедленно повернуть на пять румбов влево, в результате чего обе стороны стали расходиться контркурсами. Затем последовал второй приказ Безобразова – держать ход в тринадцать узлов.
Пройдя вдоль всей колонны броненосцев, «Баян», «Богатырь» и «Аскольд» встали в кильватер «Палладе», которая замыкала строй эскадры. «Новик» с шестью истребителями поспешил присоединиться к арьергарду, держась в полумиле на правом траверзе «Аскольда».
Отряд контр-адмирала Девы постепенно сблизился с русскими примерно на восемьдесят пять кабельтовых, а на норд-норд-весте показался 6-й боевой отряд, состоявший из крейсеров «Сума», «Акаси», «Акицусима» и «Чиода». Этим отрядом командовал контр-адмирал Мису, державший свой флаг на «Суме», и эта четвёрка крейсеров обычно охраняла место высадки армии генерала Оку.
Разойдясь контркурсами с русской эскадрой, корабли 1-го боевого отряда последовательно совершили два поворота на восемь румбов «все вдруг» и легли на параллельный курс. Головным у противника оказался броненосный крейсер «Ниссин», идущий под флагом вице-адмирала Катаоки. Следом за «Ниссином» шёл второй «гарибальдиец» – «Касуга», – за которым следовали четыре эскадренных броненосца британской постройки.
Здесь следует отметить два фактора, возникших в результате взаимного маневрирования сторон в самой завязке сражения. Во-первых, отряд Того Хэйхатиро неожиданно оказался в роли догоняющего, несмотря на то что шёл со вполне приличной скоростью в пятнадцать узлов. Во-вторых, идя параллельно-сходящимся с Того курсом, русские броненосцы одновременно сближались и с отрядом Девы, в состав которого входили «Якумо», «Асама», «Кассаги» и «Такасаго».
