Глава 17
В первой половине апреля японский флот продолжил минирование подходов к Порт-Артуру, проводя постановки исключительно в тёмное время суток. По этой причине почти каждую ночь на внешнем рейде крепости происходили скоротечные стычки с вражескими миноносцами, раз за разом завершавшиеся быстрым отходом кораблей противника. По подсчётам русских моряков, за первые две недели апреля лишь четыре ночи обошлись без встреч и перестрелок с японцами. Правда, в одну из таких ночей самураи посетили бухты Тахэ и Белого Волка, оставив за собой сюрпризы в виде полудюжины минных банок.
Чтобы парировать всё возрастающую минную угрозу, по приказу командующего флотом тралящий караван подвергся коренной реорганизации. Во-первых, был создан штаб отряда траления, который возглавил капитан 2-го ранга Шульц, Константин Фёдорович. Не считая добровольцев, коих за прошедшее время набралось в общей сложности около четырёх десятков, в распоряжение Шульца в приказном порядке откомандировали ещё почти сотню моряков. Людей взяли из нескольких расформированных экипажей, а также с некоторых кораблей эскадры.
Во-вторых, отряд траления был подчинён командующему обороной водного района крепости, капитану 1-го ранга Рейценштейну. Последний отвечал за всё, что происходило на внешнем рейде, и имел над собой всего лишь двух начальников – Макарова с Безобразовым. Чтобы обеспечить бесперебойную работу тралящего каравана, Рейценштейн задействовал все силы, которые имел в своём распоряжении: «Диану», пять канонерских лодок, вспомогательные пароходы и 2-й отряд истребителей.
Начиная с 8 апреля, каждый день, едва рассеивался утренний туман, с внутреннего рейда Порт-Артура выползала длинная вереница кораблей и судов разных классов. Тральные работы велись целый день: методично, без суеты и торопливости, русские моряки галс за галсом очищали от мин несколько фарватеров, ведущие в открытое море. К тралению ближайшей к проходу акватории активно привлекались минные катера, имевшие ограниченную мореходность.
Тралящий караван сопровождался одной-двумя канонерками, тремя-пятью «соколами», несколько раз в состав охранения включалась «Диана». Кроме того, благодаря вводу в эксплуатацию централизованного командного пункта на Золотой горе, береговые батареи в любой момент могли поддержать истребители и канонерки огоньком. Для этого начальнику смены – обычно на этот пост назначался кто-нибудь из артиллерийских офицеров с броненосцев и крейсеров – достаточно было снять телефонную трубку и указать координаты квадрата, пеленг и скорость цели, которую следует накрыть изо всех калибров.
Японцы достаточно быстро сообразили, что хитрые северные варвары не собираются играть по их правилам, и в один прекрасный момент попытались уничтожить тралящий караван. Днём 11 апреля под Порт-Артуром разгорелось настоящее сражение: четыре вражеских истребителя отвлекали охранение, а вторая четвёрка ринулась в торпедную атаку на пароходы «Инкоу» и «Новик».
Охранение каравана, состоявшее из канонерских лодок «Манджур», «Бобр», а также из трёх истребителей 2-го отряда, вступило в бой. Минут пять спустя открыли огонь батареи с Тигрового полуострова, из прохода выскочили «Разящий» и «Статный», на всех парах спеша на выручку боевым товарищам. Ещё пару минут спустя загрохотали десятидюймовки с Золотой горы, посылая по врагу сегментные снаряды, бесполезные против броненосцев и крейсеров.
Быстро выяснилось, что данный тип снарядов совершенно бесполезен и против истребителей – ни один близкий разрыв не нанёс кораблям противника каких-либо заметных повреждений. Тем не менее активная поддержка береговых батарей сделала своё дело: японцы вышли из боя и удалились на юг, навстречу подходившим крейсерам 3-го боевого отряда контр-адмирала Девы.
Увлёкшись заваливанием «рогатой смертью» подступов к Порт-Артуру, самураи не успели должным образом отреагировать на замену командующего Владивостокским отрядом. Видимо, здесь сыграло свою роль то, что в МГШ были прекрасно осведомлены о том, что кораблям Отдельного отряда требуется примерно месяц, чтобы исправить все повреждения, полученные в бою с Камимурой. Проще говоря, японские шпионы не зря ели свой рисовый хлеб.
Здесь следует заметить, что адмирал Иессен обладал более острым и творческим складом ума, чем его предшественник, и не собирался сидеть на берегу сложа руки. Узнав по прибытии, что в заливе Петра Великого противник развернул блокадный дозор, состоящий из пары-тройки малых и вспомогательных крейсеров, Иессен разработал план операции по их уничтожению. Благо после полугодового ремонта в строй наконец-то вошла пара истребителей Невского завода, прибывшая на Дальний Восток с отрядом контр-адмирала Штакельберга.
Поздним вечером 13 апреля из бухты Золотой Рог тихо и незаметно выскользнула четвёрка истребителей, принадлежавшая к разным поколениям кораблей данного класса. Пройдя остров Скрыплева, отряд вышел в Уссурийский залив, затем разделился надвое. «Всадник» и «Гайдамак» повернули обратно в пролив Босфор Восточный, а «Бойкий» с «Бурным» экономичным ходом двинулись на зюйд-зюйд-ост. Шли по счислению, полностью доверяясь профессиональным навыкам штурманов «России» и «Громобоя», которые стояли на мостиках истребителей бок о бок с их командирами.
Проблуждав в темноте в поисках японцев часа четыре, русские корабли легли в дрейф, ожидая восхода солнца. С восходом солнца, к сожалению, над морем повис и густой туман, в котором было невозможно ничего разглядеть буквально в двух кабельтовых. Будучи прекрасно осведомлённым о нюансах погоды в данное время года, адмирал Иессен терпеливо выжидал улучшения видимости.
Около десяти часов утра туман стал постепенно рассеиваться, и примерно в одиннадцать двадцать, когда видимость значительно улучшилась, сигнальщики «Бурного» разглядели появившееся на юго-западе облачко дыма. Новый командующий Владивостокским отрядом проявил выдержку и хладнокровие, приказав подчинённым не торопиться с выводами. Полчаса спустя русские офицеры убедились, что в окулярах их биноклей наблюдается авизо «Тацута».
Японцы также обнаружили русских, но по какой-то не совсем понятной причине приняли их за свои корабли, построенные фирмой Ярроу. Возможно, самураев смутили кильватерный строй и скромная десятиузловая скорость хода пары неизвестных истребителей. Радиотелеграфист «Тацуты» сначала принялся запрашивать опознавательный сигнал, после чего разродился длинной телеграммой в адрес какого-то другого судна.
Благодаря смекалке и железным нервам Иессена «Бурный» с «Бойким» смогли сблизиться с врагом кабельтовых на тридцать, прежде чем японцы осознали свою ошибку и дали первый бортовой залп. Русские истребители также открыли огонь и, резко набрав ход, помчались в атаку, беря авизо в клещи. Японцам пришлось энергично маневрировать, отбиваясь с обоих бортов, причём небезуспешно.
«Бурный» получил прямое попадание в корпус, ещё одним снарядом разворотило вторую дымовую трубу, после чего последовало ещё одно попадание, вызвавшее пожар на шканцах. Ответным огнём флагман Иессена вывел из строя 120-мм кормовое орудие «Тацуты», увернулся от двухторпедного японского залпа, выпустил в ответ свои торпеды. Все три русские мины, к сожалению, прошли мимо цели, вынудив артиллеристов «Бурного» попотеть у орудий.
А вот «Бойкому» досталось по полной. Сначала в корпус истребителя угодили два трёхдюймовых снаряда, не причинившие, впрочем, серьёзных потерь и разрушений, но затем 120-мм фугас ударил в орудийную площадку на баке корабля. Веер осколков выкосил весь расчет 75-мм пушки Канэ, превратив само орудие в груду исковерканного металла. Осколками этого же снаряда были убиты командир, рулевой, ранены сигнальщик и ещё три матроса, входившие в расчёт палубной сорокасемимилиметровки.
Тем не менее, несмотря на разрушения и тяжёлые потери в личном составе, именно одна из торпед «Бойкого» стала причиной гибели «Тацуты». Попадание пришлось почти точно по миделю, вырвав приличный кусок борта, после чего авизо продержался на плаву не более одной минуты. Японцы не успели спустить шлюпки, поэтому русские моряки около получаса вылавливали из воды уцелевших потомков самураев. Затем на горизонте появилась «Чихайя», и Иессен с сожалением констатировал, что новая цель ему не по зубам – истребители израсходовали все свои торпеды, а артдуэль с авизо грозила перечеркнуть успех операции в целом.
По итогам боя в заливе Петра Великого Карл Петрович составил докладную записку на имя Алексеева, в которой высказал несколько революционных мыслей. Так, контр-адмирал предложил снять со всех истребителей Тихоокеанского флота совершенно бесполезные, по его мнению, 47-мм пушки. Далее Иессен грамотно обосновал преимущества массированной стрельбы торпедными залпами, для чего требовалось изготовить и установить на кораблях двух-, а то и трёхтрубные поворотные торпедные аппараты. Носовые же минные аппараты Карл Петрович назвал пережитком эпохи миноносок и броненосных таранов и предлагал в дальнейшем избавить флот от подобного анахронизма.
В завершение командующий Отдельным отрядом отметил, что фугасное воздействие русских снарядов не причиняет врагу почти никакого урона. Японские же фугасные снаряды причиняют страшные разрушения, да ещё и наносят большие потери в личном составе. Данную проблему, впрочем, уже осознали и в штабе флота: созданная для расследования гибели «Страшного» и «Стерегущего» комиссия во главе с Рейценштейном провела испытания всех типов снарядов, входивших в боекомплект крейсеров и истребителей. Стрельбы по корпусу полузатонувшего парохода «Хайлар», проводившиеся с уменьшенными зарядами из орудий калибром до шести дюймов включительно, показали удручающие результаты.
Но всё это оказалось сущей ерундой по сравнению с тем, до чего докопались члены комиссии – въедливый каперанг Рейценштейн и трудоголик подполковник Меллер. Нежданно-негаданно обнаружилось, что снаряды и заряды из разных партий как-то странно различаются по весу, причём эти отличия могут исчисляться несколькими фунтами пороха.
Наместник с Макаровым схватились за голову, когда выяснилось, что снаряды главного калибра броненосцев отличаются по весу на десяток кэгэ, а то и более. Командующий флотом приказал в срочном порядке начать работы по сортировке снарядов и доведению пороховых зарядов до стандартных весовых величин. К сожалению, данная задача оказалась выполненной не до конца по причине форс-мажорных обстоятельств.
Получив известие о потоплении «Тацуты», штаб Второй эскадры принял решение немедленно отозвать из Японского моря «Яйеяму», «Чихайю» и все суда обеспечения. Спустя двое суток после этих событий во Владивосток возвратились «Рюрик» и «Лена», потрёпанные штормами, но целые и невредимые. Обратный путь вышел достаточно долгим, так как отряд обогнул остров Хоккайдо с севера, пройдя между островами Курильской гряды, а под конец шёл, прижимаясь к побережью Приморья из-за опасения встречи с крейсерами противника.
Война продолжалась. «Палладу» в спешном порядке выпихнули из дока, поставив в него «Новик», нуждавшийся в ремонте подводной части корпуса. Утром 17 апреля при проведении тральных работ на внешнем рейде подорвался на мине и затонул пароход «Талиенван». Чуть раньше по той же причине была потеряна грунтоотвозная шаланда № 14. Самураи также принесли очередную жертву Нептуну: во время одного из ночных визитов под Порт-Артур истребитель «Асасио» столкнулся с плавающей миной, не исключено, что со своей же собственной, с японской.
К 21 апреля русское командование накопило достаточно сил, и Макаров решил преподать врагу урок. К этому времени в строю находились почти все истребители заграничной постройки, за исключением «англичанина» «Боевого».
Во второй половине дня из Порт-Артура вышли все девять исправных боевых единиц 1-го отряда – пятёрка «французов» и четыре «немца». Командование операцией осуществлял один из лучших офицеров-миноносников эскадры, любимец Макарова и Алексеева, капитан 2-го ранга Елисеев.
Благополучно пройдя через минные поля, корабли Елисеева взяли курс на юг. После захода солнца отряд повернул на норд-ост, и, идя экономичным ходом, растянулся почти на милю. Часа в три ночи Елисеев отдал приказ повернуть на обратный курс, рассчитывая перехватить японцев во время их отхода от Порт-Артура.
Бежали минуты, складывались в часы, но Жёлтое море оставалось пустынным. Сигнальщикам вообще не удалось обнаружить ни одного нейтрального парохода, не говоря уже о кораблях противника. Вдобавок на рассвете неожиданно обнаружилось, что в строю отсутствует замыкающий истребитель отряда – «Внушительный». Безрезультатно потратив на поиски потеряшки почти два часа, Елисеев решил возвращаться обратно в базу.
Милях в двенадцати от Порт-Артура сигнальщики засекли по правому борту одиночный корабль, идущий параллельно-пересекающимся курсом. Минут через пятнадцать в незнакомце опознали потерявшийся истребитель лейтенанта Подушкина и сыграли отбой боевой тревоге.
Спустя какое-то время «Внушительный» как ни в чём не бывало вновь шёл в кильватере «Властного», вместе с остальными кораблями благополучно форсировал минные поля. Позднее, во время разбирательства данного эпизода Подушкин утверждал, что на его истребителе отказало рулевое управление, в результате чего он и отстал от отряда. Так как подобное уже случалось с «Внушительным» и ранее, лейтенанту поверили на слово и не стали выносить ему порицание.
Прибыв с докладом на борт «Цесаревича», Елисеев узнал, что прошедшей ночью враг под Порт-Артуром не появлялся, и в штабе флота подозревают, что японцы каким-то образом пронюхали о предстоящем походе 1-го отряда. Все подозрения и домыслы рассеялись лишь ближе к вечеру, когда из ставки Куропаткина пришло известие, что противник начал переправу через реку Ялу. Для артиллерийской поддержки переправы армии Куроки в устье Ялу вошли вражеские канонерские лодки и малые миноносцы.
Одновременно с началом наступления на суше японцы осуществили высадку морского десанта у Дагушаня, в районе, где вообще не было русских войск. Сразу же стало ясно, куда неожиданно запропастились истребители и миноносцы противника – адмирал Того бросил все свои силы для прикрытия десантной операции и обеспечения приморского фланга наступающих японских дивизий.
– Господа, я буду говорить прямо и откровенно, и в ответ надеюсь услышать от вас то же самое. Первое: я не верю в полководческий гений нашего Александра Николаевича, хотя и не отрицаю его талантов в военных делах вообще. Второе: я считаю, что враг обязательно отрежет крепость от остальной части Маньчжурии, а затем постарается взять Порт-Артур, и брать его будет, не считаясь с потерями. Взятие крепости для японцев является не просто делом принципа и престижа, а вопросом первостепенной важности, – с некоторых пор генерал-адъютант взял за привычку говорить с гостями, прохаживаясь по залу туда-сюда и поглядывая на приглашённых. – Собственно, сам по себе Порт-Артур имеет ограниченную ценность – для врага куда перспективнее было бы получить в своё распоряжение Дальний… Главная цель противника – уничтожение нашего флота, без чего японцам не светит обеспечить безопасность своих коммуникаций как в Жёлтом море, так и в Тихом океане вообще.
– Его императорское величество надеется и рассчитывает на нас, полагая, что мы справимся своими собственными силами. Мы же рассчитываем на эскадру с Балтики, приход которой мог бы уравнять силы на море, рассчитываем на корпуса мобилизованных резервистов, способные загнать японцев обратно вглубь Кореи, – выдержав эпическую паузу, наместник плюхнулся в кресло, обвёл тяжёлым взглядом зал, постаравшись заглянуть в лицо каждому из военачальников. Несмотря на тишину на внешнем рейде, ночка выдалась беспокойной, и Алексееву удалось поспать часа три, не более. С раннего утра во дворце наместника собрались генералы и адмиралы, многим из которых также не удалось нормально выспаться. – Думаю, рано или поздно, но подкрепление с Балтики придёт, а миллионы мобилизованных мужиков накостыляют самураям по самое не балуй… Господа, проблема в том, когда это произойдёт, точнее, продержится ли крепость до этого славного часа?
– По моему скромному разумению, чтобы понять замыслы японцев, нужно просто взять, да и поставить себя на их место… Мы вот здесь недавно с Петром Алексеевичем пришли к выводу, что Того более не будет рисковать своими крупными кораблями, пытаясь выманить нас для решающего сражения, – после того, как Алексеев откинулся на спинку кресла, слово взял адмирал Макаров. – Он уже был пару раз бит в прямом бою, поэтому обязательно сменит стратегию – точнее, уже сменил – постарается ослабить и заблокировать нашу эскадру любыми доступными методами и средствами. А дальше – либо до Порт-Артура дошагает вражеская пехота, либо мы, в конце концов, будем вынуждены пойти на прорыв…
– В самом ближайшем будущем нам следует ожидать вражеского десанта в районе Бицзыво, где японцы высаживались во время прошлой войны с Китаем, – произнёс Безобразов, продолжив мысль командующего флотом. – Если это произойдёт завтра, то мы сможем вывести в море всего три броненосца и три крейсера, ну, и десятка полтора истребителей, наверное. Этих сил совершенно недостаточно, чтобы разгромить Того… Поэтому мы со Степаном Осиповичем разработали особый план на случай высадки врага на побережье Квантуна…
Ближе к вечеру генерал-лейтенант барон Штакельберг отдал приказ Фоку выдвинуть в район побережья между бухтой Янтоува и городом Бизцыво приданный этой дивизии 5-й Сибирский стрелковый полк и три батареи полевой артиллерии. Справедливости ради заметим, что новый командир 3-го Восточно-Сибирского корпуса попросту довёл до своего подчинённого приказ свыше – приказ Алексеева.
Другие полки дивизии генерал-майора Фока ни на метр не сдвинулись с горы Самсон и из-под Киньчжоу, продолжая интенсивно укреплять оборонительные позиции. Кроме всего прочего, после начала боевых действий по приказу наместника армейцы активизировали строительство второй линии обороны, проходившей по Тафашинским высотам. В частности, сооружались новые доты для пулемётов, строились дополнительные капониры для мортир и орудий, окопов вообще нарыли десятки километров.
Ход всех работ – график и качество исполнения – контролировался комиссией из офицеров инженерного корпуса, присланной из штаба наместника. Во главе этой комиссии проверяльщиков и наблюдателей стоял подполковник– инженер Телегин, подчинявшийся лично генерал-адъютанту и, по слухам, находившийся у Алексеева в большом фаворе.
Несмотря на опасения командующего 1-й Тихоокеанской, на следующий день японцы не высадились в районе Бицзыво. Японцы продолжили развивать своё наступление на севере, шаг за шагом оттесняя с правого берега Ялу войска генерала Засулича. Затем, форсировав реку Эйхо, противник обошёл Тюреченский оборонительный участок, чем вынудил русское командование растягивать свои и без того малочисленные силы.
Утром 23 апреля в Порт-Артур наконец-то притащился эшелон с морскими минами, отправленный из Владивостока почти две недели назад. А ещё сутки спустя в штаб флота поступила телеграмма от Иессена, извещавшая о прибытии во Владивосток вспомогательного крейсера «Ангара».
Казалось бы, совершенно ничем не примечательное событие на фоне походов «Рюрика» или крейсерства того же «Ретвизана». Фокус заключался в том, что корабль капитана 2-го ранга Сухомлина прорвался во Владивосток напрямик, пройдя через Цусимский пролив. Причём сделал это в дневное время суток, когда пролив превращался в оживлённый перекрёсток морских путей, по которому туда-сюда сновали японские корабли и суда. Более того, русский вспомогательный крейсер имел наглость издевательски пройти на виду у вражеского отряда, состоявшего из «Такао», китайского трофея «Сайена» и канонерской лодки «Осима». Самураи проглотили эту обиду, так как при всём желании их тихоходные калоши никак не могли состязаться в скорости с «Ангарой», а четвёрка миноносцев из Мозампо примчалась слишком поздно, когда от неприятеля уже и след простыл.
Воспользовавшись просчётами и нерасторопностью русского командования,1-я армия генерала Куроки успешно форсировала реку Ялу, разгромила и отбросила Восточный отряд, тем самым открыв себе дорогу вглубь просторов Маньчжурии.
В тревожном ожидании прошла почти неделя, пока, наконец, днём 30 апреля в штаб наместника не поступило известие о подходе к северо-восточному побережью Квантунского полуострова целой армады японских транспортов и боевых кораблей. В телеграмме от командира дозорного отряда штабс-капитана Войта сообщалось, что в бухте Кинчан лес мачт уходит за горизонт, и штабс-капитан лично насчитал более полусотни судов.
Спустя пару часов в Порт-Артур пришла вторая телеграмма, от командира пехотного батальона подполковника Ранцева, где говорилось о начатой неприятелем бомбардировке высот у деревни Сяндьгоу. Не жалея снарядов, вражеские канонерки и крейсера обрабатывали район предстоящей высадки десанта, а японские миноносцы занимались тралением предполагаемых минных полей. Которые, к великому сожалению Алексеева, начисто отсутствовали – русские истребители так и не наведались к северу от бухты Янтоува по причине банальной нехватки морских мин.
Утром 1-го мая, как обычно, на внешний рейд потянулись суда тралящего каравана. Однако, в отличие ото всех предыдущих дней, шестёрка грунтоотвозных шаланд и парочка пароходов занялись не входным створом, а сразу же вошли в фарватер, ведущий к бухте Тахэ. Обычно данный фарватер тралился раз в неделю, так как практически не использовался русскими кораблями. Следом за тральщиками – так с лёгкой руки наместника с некоторых пор стали называть суда тралящего каравана – в море вышла пятёрка миноносцев, три канонерских лодки и восемь истребителей 2-го отряда.
Около одиннадцати часов утра на внешнем рейде захлопали малокалиберные пушки, затем, с небольшими промежутками, прогремели три сильных взрыва. Расстреляв три японские мины, выуженные тральщиками, русские миноносцы направились в Дальний.
Пароходы и грунтоотвозные шаланды повернули к Тигровому полуострову, где их ожидал большой фронт работ. Наконец, с мостика канонерской лодки «Отважный» замигал ратьер: капитан 2-го ранга Лебедев, ответственный в этот день за тральные работы на внешнем рейде крепости, дал «добро» на использование очищенного фарватера.
Пропустив вперёд себя «Диану», в море вышел «Аскольд», дымя изо всех пяти труб, длинной кильватерной лентой потянулись истребители обоих отрядов. Встав головным, крейсер капитана 1-го ранга Грамматчикова повёл в Талиенванский залив колонну, состоявшую из восемнадцати истребителей, то есть изо всех исправных кораблей данного класса, имевшихся на тот момент в составе 1-й Тихоокеанской эскадры.
Отрядом, точнее, всей операцией командовал сам адмирал Макаров, лично поднявший свой флаг на «Аскольде». Отделениями истребителей командовали надёжные и проверенные в боях офицеры: капитан 1-го ранга Матусевич – шёл на «Бесшумном», капитаны 2-го ранга Елисеев и Бубнов – находились на «Грозовом» и «Сердитом» соответственно.
Дойдя до Дальнего, командующий флотом связался по телеграфу с Безобразовым, надеясь на хорошие новости. Хорошие новости из Порт-Артура совпали с появлением на горизонте «Новика», на всех парах спешившего в Талиенванский залив.
Крейсер капитана 2-го ранга Шульца покинул сухой док буквально пару дней назад, в течение суток в авральном порядке принимал на борт боекомплект, уголь, воду, едва успев к началу операции. А вот от идеи включить в состав отряда «Богатырь» Макарову, к сожалению, пришлось отказаться – на корабле капитана 1-го ранга Стеммана открылась течь в подводной части корпуса, плюс из-за нехватки людей и плавучих кранов порт не успел провести усиление артиллерийского вооружения.
Как только солнце коснулось краем своего диска западного горизонта, русский отряд в плотном строю двинулся на выход из залива Талиенван, и, благодаря оставленному в минном заграждении проходу, благополучно миновал пролив Саншаньтау. После этого, согласно разработанному плану операции, Макаров разделил свои силы на четыре отдельных отряда. Истребители тремя кильватерными колоннами держались ближе к берегу, а крейсера взяли мористее, держась примерно пятнадцати кабельтовых к зюйд-осту от кораблей правофлангового отряда каперанга Матусевича.
Поначалу шли быстро, держа ход в восемнадцать узлов, но на траверзе мыса Риф сбросили скорость до четырнадцати, а затем и вовсе до двенадцати. Сбросив скорость, отделения истребителей перестроились, идя далее строем пеленга на всё тех же двенадцати узлах. Сигнальщики до боли в глазах всматривались в ночную темноту, ища силуэты японских боевых кораблей и транспортов.
Противник, как оказалось, не особо заботился о режиме соблюдения светомаскировки: пройдя остров Матиоза, русские моряки увидели шарящие по воде и берегу лучи прожекторов, затем разглядели даже сигнальные огни на мачтах вражеских канонерских лодок и транспортов.
На мостике «Сердитого» – флагмана левофлангового отряда – насчитали три канонерки и три транспортных судна, кавторанг Елисеев – находился на «Грозовом» – рассмотрел пару канонерок и четыре парохода, а капитан 1-го ранга Матусевич затруднился с определением количества и классификации типов японских судов. Впрочем, неудивительно, ибо «Боевой» с четвёркой «немцев» находились слишком далеко от неприятеля.
После окончания войны, конечно, выяснилось, что среди обнаруженных кораблей противника вообще не было ни одного транспорта – русские истребители натолкнулись на 7-й боевой отряд, в состав которого входило шесть канонерских лодок разных типов. Но самое неприятное заключалось вовсе не в численности пароходов или канлодок, околачивавшихся в нескольких милях от берега. Хуже всего было то, что упомянутые корабли являлись приманкой в ловушке, организованной адмиралом Того специально для выманивания русской эскадры из Порт-Артура.
Четыре крейсера и восемь миноносцев под общим командованием вице-адмирала Катаоки Сичиро ходили галсами между островами Ходао и Кесиндао, кабельтовых в тридцати пяти-сорока от канонерок 7-го боевого отряда. В проливе между архипелагами Эллиота и Блонд русских поджидал 3-й боевой отряд контр-адмирала Девы, усиленный броненосным крейсером «Якумо» и восьмёркой истребителей. Юго-западнее островов Блонд воды Корейского залива утюжили корабли 1-го боевого отряда адмирала Того: четыре броненосца, три броненосных крейсера – «Ниссин», «Касуга», «Асама» – и восемь истребителей.
Кроме всего прочего, в бухтах и проливах архипелага Эллиота прятались ещё полтора десятка миноносцев и несколько канонерских лодок. Наконец, все японские транспорты – двадцать три единицы, не имевшие на борту ни одного солдата, – замеченные днём, после наступления темноты стали отходить в район Бизцыво, под защиту «Чин-Иена», «Ицукусимы» и «Хасидате».
