Глава 11

– Господа, до Харбина осталось вёрст пятьдесят, и я уверен, что там нас ждёт подробная телеграмма из Порт-Артура, – произнёс наместник, вытирая губы салфеткой. – Замечательное блюдо… Я готов побиться об заклад, что британцы намеренно выдают желаемое за действительное, чтобы и дальше обманывать страховщиков и судовладельцев.

– Мы, Евгений Иванович, нисколько не сомневаемся, что имеем дело с очередным враньём английских газетчиков, – отозвался вице-адмирал Верховский, с сожалением отодвинув в сторону блюдо с горкой косточек – всё, что осталось от утки по-пекински. – Но хотелось бы получить опровержение оных фактов из штаба эскадры и от Степана Осиповича лично.

– Ну, часика через два узнаем во всех подробностях, – улыбнулся Алексеев, изо всех сил стараясь не показать того внутреннего волнения, что охватило его после прочтения злополучной телеграммы. Чёртовы англичане, ссылаясь на надёжный источник в Порт-Артуре, раструбили на весь мир, что русский флот вышел в море и был вдребезги разгромлен японцами. Сражение якобы произошло вечером 9 февраля, но русские скрывают правду о поражении и гибели адмирала Макарова. – Пару дней назад вы, Владимир Павлович, и вы, Пётр Алексеевич, уже имели возможность убедиться, сколь много всего могут наврать английские журналюшки. Ежели им верить, то мы с Витгефтом давным-давно стали подданными царя Нептуна, царя морского.

– Да уж, насочиняли британцы знатно, можно даже сказать, талантливо, – заметил вице-адмирал Безобразов. – Не учли, правда, что вы, Евгений Иванович, третьего дня как возвратились обратно.

– Откровенно говоря, Пётр Алексеевич, я благодарен Богу, что мы не встретились с самураями. Иначе пришлось бы отбиваться половиной артиллерии, – после небольшой паузы признался генерал-адъютант. – И лучше не говорите мне, что у японцев возникли бы аналогичные трудности – их трудности волнуют меня меньше всего.

Высокие столичные гости переглянулись, без слов поняв один другого. Наместник весьма изменился за то время, что прошло с момента их последних, предвоенных встреч. То ли сказывалось то непомерное бремя власти, которое Алексеев с некоторых пор тащил на своих плечах, то ли произошло ещё что-то, сильно повлиявшее на генерал-адъютанта. Например, контузия, полученная во время боя при Ляотешане, либо ещё что-то похожее.

– Я всё-таки думаю, Евгений Иванович, что вы сильно преувеличиваете боевые возможности кораблей противника, – осторожно произнёс Верховский. – Японцы не меньше нашего страдают от зимних штормов, и вряд ли смогли бы вести огонь всем бортом.

«…Себя выгораживаешь, Владимир Павлович? Понастроил „сундуков“, не годных ни к эскадренному бою, ни к крейсерству зимой в океане, а мне теперь отдувайся, – мысленно усмехнулся наместник. – Всё-таки хорошо, что я затащил тебя, Владимир Павлович, в док, да показал, какой брак наклепали твои дружки-подрядчики с Невского завода. Казнокрады тупоголовые…»

Сразу же по прибытии в Харбин военачальники помчались в ставку Линевича, куда стекались все телеграммы, поступавшие с Квантунского полуострова. Как и предполагал генерал-адъютант, в ставке их ожидал короткий доклад Макарова, полностью опровергавший враньё британских газетчиков. А полтора часа спустя в Харбин поступила телеграмма из штаба эскадры, где подробно описывалось отражение ночной атаки противника.

Как уже говорилось, ночные бои с русскими корабельными дозорами не принесли японцам ни одной победы. Русские методично продолжали постановку минных заграждений, посылали свои крейсера в разведрейды, и ничто не мешало им в любой момент выйти в море со всеми наличными броненосцами. Поэтому Того был вынужден изменить тактику, и попытался заблокировать гавань брандерами.

Ночные атаки японских истребителей подтолкнули вице-адмирала Макарова к серьёзному усилению обороны внешнего рейда и гавани. Отряд Лощинского пополнился тремя крейсерами, скоростные характеристики и вооружение которых не позволяли им на равных тягаться с японскими броненосными крейсерами. В распоряжение Лощинского передали и несколько мобилизованных гражданских пароходов, которые планировалось использовать в качестве вспомогательных канонерок и минных заградителей.

В попытке решить проблему нехватки минёров, гальванёров и других специалистов, Макаров пошёл на неординарный шаг – приказал переучивать матросов, списанных на берег после снятия с кораблей малокалиберных орудий и части семидесятипятимиллиметровок. Таковых набралось достаточно много, несмотря на то что командиры уже успели возвратить часть людей обратно, чтобы восполнять неизбежные потери среди артиллеристов.

С каждого крейсера и броненосца в распоряжение штаба флота был откомандирован толковый офицер, способный обучить новичков азам новой специальности. На мостиках и в кают-компаниях восприняли инициативу вице-адмирала без особого энтузиазма – грамотные профессионалы нужны были и самим – но в целом не роптали: все понимали, что Макаров исхитряется вовсе не ради собственной прихоти и блажи.

В ночь на 11 февраля внешний рейд патрулировали канонерские лодки «Гиляк», «Кореец», и «Гремящий», сопровождаемые пятью истребителями 2-го отряда. Под Золотой горой в полной готовности дать ход стоял «Варяг», охраняемый двумя истребителями 1-го отряда, а у полуострова Тигровый бросил якорь «Джигит». Проход во внутреннюю гавань патрулировался восемью минными катерами, которых в любой момент могла поддержать «Паллада», стоявшая под парами напротив Артиллерийской пристани.

В третьем часу ночи сигнальщики «Гиляка» неожиданно обнаружили идущий без опознавательных огней пароход, судя по силуэту, гражданский. Буквально пару секунд спустя громыхнул главный калибр «Гремящего», посылая увесистый девятидюймовый снаряд в сторону японского истребителя, освещённого прожектором русской канонерки. В бой тотчас вступили «Решительный» и «Сердитый», сопровождавшие канлодку.

Четвёрка японских истребителей моментально ответила артиллерийским огнём, затем «Икадзучи» и «Инадзума» почти выпустили по одной мине. Обе торпеды прошли по правому борту «Гремящего», после чего выскочили на берег Тигрового полуострова. Следом за головными кораблями в атаку пошли «Оборо» и «Сазанами», но в этот момент огонь открыли береговые батареи. Японцы тотчас отвернули в сторону, прикрываясь дымом из своих труб, не прекращая посылать в русских снаряд за снарядом.

Тем временем комендоры «Гиляка» изо всех орудий расстреливали «Хококу-Мару». Объятый пламенем брандер повернул, идя прямиком на русскую канонерку, но той удалось избежать тарана – снаряд с «Гиляка» повредил рулевое управление парохода. Второй брандер – «Джинсен-мару» – получил торпеду с «Расторопного» и лёг на борт, быстро уходя под воду. «Сторожевой» также произвёл выстрел из минного аппарата, но промахнулся.

Разойдясь контркурсом с «Хококу-Мару», «Гиляк» обрушил всю мощь своей артиллерии на «Буйио-мару». Силуэт канонерки отлично выделялся на фоне пылающего брандера, и тройка так и не обнаруженных сигнальщиками японских истребителей дружно разрядила свои минные аппараты. Одна из шести выпущенных торпед угодила в корму «Гиляка», а другая поразила истребитель «Сторожевой». Дав нестройный торпедный залп, японцы сразу же открыли артиллерийский огонь по указанным русским кораблям.

Минуту спустя в бой вступили «Лейтенант Бураков» и «Кореец», спешившие от Электрического утёса. «Кагеро» и «Муракумо» тотчас выпустили с дальней дистанции по одной торпеде каждый, но попаданий не добились. Зато стодвадцатимиллиметровый «ответ» с «Корейца» угодил точнёхонько в машинное отделение «Муракумо», и его экипажу стало не до минных атак.

Потерявший ход истребитель скрылся в облаке дыма и пара, после чего русские артиллеристы потеряли его из виду, переключившись на другие цели. «Кагеро» тотчас сбросил ход, чтобы взять на буксир повреждённого собрата, а остальные истребители 5-го отряда вступили в артиллерийскую дуэль с канлодкой и «Бураковым». «Югири» даже имитировал минную атаку, завершившуюся несколькими прямыми попаданием в корпус этого корабля.

В момент попадания торпеды руль на «Гиляке» находился в положении «лево на борт». Взрыв заклинил рулевое управление, и теряющая ход канонерская лодка на циркуляции развернулась носом в сторону противника. Это позволило канонирам продолжить обстреливать как японские пароходы по правому борту, так и вражеские истребители по левому. Капитан 2-го ранга Алексеев приказал артиллеристам вести огонь до последней возможности, пока палубная команда спускает шлюпки. Однако уже через пару минут крен на левый борт заставил моряков прекратить стрельбу по японским истребителям и поспешить с эвакуацией с корабля.

Пропуская быстро тонущий «Джинсен-мару» по правому борту, три японских брандера легли на свой прежний курс. На «Буйио-мару» полыхал пожар, делая корабль хорошо заметной мишенью для русских артиллеристов. Результат не заставил себя ждать – 152-мм снаряд с «Варяга» угодил прямо в мостик, после чего пароход рыскнул в сторону. Снаряды «Варяга» один за другим дырявили корпус «Буйио-мару», и пару минут спустя брандер стал погружаться носом.

Неизвестно, чем бы закончилась эпопея с брандерами, если бы не Руднев и его хромоногий крейсер. Недавний разговор с глазу на глаз с адмиралом Макаровым сильно задел самолюбие командира «Варяга», и Всеволод Фёдорович намеревался в ближайшее же время восстановить своё порядком пошатнувшееся реноме. Приказав поднимать пары до максимума, капитана 1-го ранга Руднев решил не бросать свой корабль в самое пекло ночного боя, где можно было легко «поймать» в борт шальную торпеду.

Увидев, как заполыхал пожаром «Хококу-Мару», Руднев отправил в помощь Беляеву и Алексееву истребители «Бдительный» и «Беспощадный». После этого «Варяг» медленно двинулся наперерез предполагаемому курсу противника, чтобы спустя какое-то время накрыть японские брандеры продольным огнём. Артиллеристы крейсера постарались на славу, в считанные минуты превратив «Буйио-мару» в самый натуральный дуршлаг. В итоге потерявший управление вражеский пароход затонул, не дойдя до отмели, а «Варяг» перенёс огонь на остальные брандеры. На оба японских корабля обрушилась и вся мощь береговых батарей крепости, после чего у самураев не оставалось никаких шансов на прорыв.

Ночной бой постепенно распался на несколько отдельных эпизодов, почти не связанных друг с другом. Успешно отразив ещё одну торпедную атаку противника, «Гремящий» и сопровождавшие канлодку истребители двинулись на перехват двух последних брандеров. К этому моменту оба японских судна приткнулись к отмели у Тигрового полуострова, продолжая получать снаряд за снарядом с береговых батарей.

Видя, что с брандерами будет вот-вот покончено и без его участия, капитан 1-го ранга Руднев развернул свой крейсер и пошёл на соединение с дозорными канонерками и истребителями. «Кореец» и «Лейтенант Бураков» вели жаркую артиллерийскую дуэль сразу с тремя истребителями противника, не давая врагу добить повреждённый «Сторожевой» и помешать спасению моряков с затонувшего «Гиляка». Не имевшие торпед японцы активно маневрировали, обстреливая канонерку с двух сторон, пока неожиданное появление «Бдительного» и «Беспощадного» не перевесило чашу весов в пользу русских.

Буквально минуту спустя «Касуми» получил прямое попадание в мостик, а ещё три снаряда угодили в корпус. Корабль противника потерял управление и заложил циркуляцию, идя на сближение с «Корейцем». «Югири» и «Акацуки» тотчас бросились на выручку своему кораблю, прекратив расстрел «Лейтенанта Буракова». К этому моменту японские снаряды выкосили расчёты почти всех орудий на «Буракове», и миноносец практически не отвечал на огонь противника.

«Югири» и «Акацуки» удалось связать боем оба русских истребителя 1-го отряда, не позволив тем добить с ближней дистанции неуправляемый «Касуми». Воспользовавшись обстоятельствами, «Кагеро» с «Муракумо» на буксире исчезли в ночной тьме, словно пресловутые ниндзя, а все брандеры либо уже пошли ко дну, либо вот-вот должны были отправиться в гости к Нептуну. Операция провалилась, и самураям нужно было подумать, как спасать свои собственные шкуры – к месту боя спешил «Варяг», из гавани выходили «Паллада», «Новик», плюс парочка истребителей-«французов».

Сообразив, что один из кораблей противника имеет проблемы с управлением, капитан 2-го ранга Беляев повернул свою канлодку прямиком на «Касуми», рассчитывая протаранить врага. За время боя «Кореец» получил множество попаданий: вышла из строя часть артиллерии, включая восьмидюймовое орудие главного калибра, имелись многочисленные пробоины в корпусе и в дымовой трубе. Несмотря на это, русские моряки продолжали вести бой, прикрыв «Расторопный», который занимался спасением экипажа «Гиляка».

К сожалению, «Кореец» не успел осуществить таран – исправив рулевое управление, «Касуми» проскочил под носом у канонерской лодки и дал полный ход, исчезая в темноте. В следующее мгновение «Бдительный» и «Беспощадный» атаковали торпедами, разрядив все шесть своих минных аппаратов. Спустя минуту одна из торпед «Бдительного» угодила в «Акацуки», произошёл взрыв котлов, разломивший истребитель противника напополам.

Соотношение сил ещё больше изменилось в пользу русских, и положение «Югири» в любой момент могло стать полностью безнадёжным. Не медля ни секунды, капитан-лейтенант Кагивада отвернул в сторону, стремясь быстрее вывести свой корабль из боя. Русские какое-то время преследовали «Югири», нанеся ему новые повреждения, но затем неожиданно отстали.

Причиной прекращения погони стало появление четырёх истребителей Первого отряда, которые подошли с зюйд-веста. Отряд капитана 1-го ранга Асайи расстрелял все свои торпеды в бою с группой «Гремящего», а по мощи артиллерии никак не мог состязаться с «Варягом», подходившим с норд-веста. Выпустив пару десятков снарядов по «Корейцу», не вовремя угодившему в луч берегового прожектора, японцы поспешили убраться прочь, чтобы не попасть под ответный огонь русских крейсеров.

Вопреки ожиданиям капитана 1-го ранга Асайи, русские не стали преследовать его отряд, предпочтя дождаться рассвета на внешнем рейде у берега Тигрового полуострова. Восход солнца осветил кильватерную колонну из четырёх бронепалубных крейсеров, готовую драться с кораблями вице-адмирала Камимуры, приблизившимися к крепости. Причём драться русские собирались, не выходя из-под прикрытия своих береговых батарей, что совершенно не устраивало командующего Второй эскадрой. После короткой перестрелки с «Новиком» и «Аскольдом» четвёрка японских броненосных крейсеров легла на курс отхода и спустя пару часов скрылась за горизонтом.

Соотношение потерь с обеих сторон оказалось примерно одинаковым. Гибель «Гиляка» отчасти компенсировалась потоплением «Акацуки» с большей частью его экипажа. Потеряв носовую часть, надолго вышел из строя «Сторожевой», многочисленные повреждения получили «Кореец» и «Лейтенант Бураков». У японцев были повреждены и требовали серьёзного ремонта три истребителя, что вынудило адмирала Того дополнительно изъять из состава Второй эскадры 4-й отряд истребителей, оставив в распоряжении Камимуры лишь малые миноносцы.

В отличие от японцев, русские не имели возможности пополнять свои силы за счёт тыловых соединений, поэтому повреждение пары истребителей огорчило Макарова больше, чем гибель новой канонерки. Вопреки своим изначальным взглядам, вице-адмирал с подачи Алексеева утвердился во мнении, что тихоокеанцы не могут позволить себе подобный размен кораблями, так как японцы имеют значительное превосходство в численности минных флотилий.

– Ещё один-два боя с подобными результатом, и внутренний рейд будет заставлен повреждёнными истребителями, как посудная лавка глиняными горшками, – произнёс Степан Осипович на совещании штаба эскадры на борту «Петропавловска». – Господа, больше нельзя откладывать минирование подходов к гавани. Николай Карлович, берите под своё командование «Амур» и «Енисей» и завтра же начинайте выставлять заграждения. Минирование бухты Янтоува придётся отложить дней на пять-семь. Как раз успеем починить все разрушения на «Баяне».

В Порт-Артуре катастрофически не хватало квалифицированных мастеров и рабочих вообще, чтобы быстро провести ремонтные работы одновременно на десятке кораблей. Обеспокоенный медлительностью и нерасторопностью в порту, Макаров попытался расшевелить Греве, но это привело к серьёзному конфликту с последним. Контр-адмирал разразился потоком жалоб на действия временного начальника эскадры, и по прибытии в крепость Алексеев был вынужден выступить в роли миротворца между своими подчинёнными.

Макаров, впрочем, не успокоился и приказал Греве немедленно перевести всех мастеровых и инженеров из порта Дальний, после чего эвакуировать оттуда все материалы и оборудование. Кроме того, вице-адмирал предложил мобилизовать всех квалифицированных рабочих из гражданских, как русских, так и китайцев, поставить тех и других на довольствие флота. Затем командующий флотом обратил свой взор на железнодорожное депо, где также нашлось некоторое количество мастеровых требуемых специальностей.

Преподнеся сюрприз, Николай Второй назначил главнокомандующим сухопутными силами в Маньчжурии генерала Куропаткина. В то же самое время Линевич оставался врио вплоть до приезда нового начальника, который явно не торопился с прибытием. Побеседовав с генерал-губернатором Приамурья с глазу на глаз, наместник убедил Николая Петровича, что тому следует инициировать исполнение последнего предвоенного плана – так называемого «пожарного плана», разработанного лично Алексеевым.

– На данном этапе японцы ни за что не рискнут высадить десант на северном побережье Ляодунского залива в районе Инкоу, поэтому отряд генерала Кондратовича следует срочно перебросить к Ялу, – авторитетно заявил наместник. – Мищенко и его казаки не имеют сил, чтобы задержать японцев в Корее. Нам нужно любой ценой удерживать оборону по реке Ялу, пока из России не начнут прибывать свежие части.

Линевич согласился с доводами генерал-адъютанта, заметив, что у Куропаткина может быть своё собственное мнение о том, где должна проходить линия обороны Маньчжурской армии. К тому же, пока японцы протопают через всю Корею, пройдёт месяца полтора-два, а то и более. В общем, генерал-губернатор Приамурья вряд ли сумеет записать на свой счёт очередную победу над узкоглазыми, и все ордена и лавры достанутся новому командующему.

Утром 12 февраля в Харбин пришла новая телеграмма из штаба адмирала Макарова. Не откладывая дело в долгий ящик, спустя сутки японцы оперативно отомстили за неудачу с брандерами. Глубокой ночью русские корабельные дозоры вновь были атакованы четвёркой вражеских истребителей, добившихся попадания одной торпедой в «Палладу». Крейсер удержался на плаву, сохранил ход и на рассвете самостоятельно перешёл на мелководье у Тигрового полуострова. Перейти на внутренний рейд пока не представлялось возможным, так как командующий приказал выводить в море все наличные силы, намереваясь дать бой появившимся на горизонте японцам.

Следующие несколько часов генерал-адъютант и его штаб провели в тревожном ожидании новостей из Порт-Артура. Новости, как это частенько случается в подобной ситуации, запаздывали, заставляя наместника нервничать. Впрочем, нервничали и столичные адмиралы, обеспокоенные тем, что Алексеев развернул против Японии беспощадную крейсерскую войну. В Петербург уже поступили ноты протеста из Лондона и из Амстердама, и, рано или поздно, но император будет вынужден как-то реагировать на стенания министра иностранных дел.

Выбросив вперёд отряды истребителей и крейсеров, японская эскадра медленно шла с зюйд-веста по направлению к Ляотешаню. Первыми в перестрелку с врагом вступили истребители 1-го отряда – «французы», поддержанные «Новиком».

Затем подоспели «Аскольд» с «Богатырём», успев засадить парочку снарядов в «Читосе» раньше, чем к месту боя подтянулась пятёрка броненосцев 1-го боевого отряда. Не желая подставлять свои крейсера под огонь двенадцатидюймовок Того, Рейценштейн отдал приказ отходить на ост-норд-ост.

Японские крейсера – 3-й боевой отряд контр-адмирала Девы – и истребители принялись преследовать русских. Во время отхода крупнокалиберный снаряд угодил во «Внушительный», вследствие чего тот стал быстро терять ход. Капитан 1-го ранга Матусевич приказал «Грозовому» взять повреждённый корабль на буксир, а сам с тремя истребителями бросился в торпедную атаку на неприятеля.

В одном строю с «французами» 1-го отряда в атаку помчался и «Новик», выжимая из машин максимально возможные лошадиные силы. В этой ситуации самураи не рискнули сближаться русскими, ограничившись артогнём и торпедной стрельбой с дальней дистанции. Произошёл скоротечный бой на контркурсах, во время которого ни одна из двух десятков выпущенных сторонами торпед так и не нашла своей цели.

Контр-адмирал Дева развернул свои крейсера на помощь семерке японских истребителей, спешно отходивших под огнём «Новика». Вскоре корабль капитана 2-го ранга Эссена получил четыре прямых попадания, в том числе 203-мм снаряд в корму, повредивший рулевое управление. Несмотря на повреждение, крейсер оторвался от противника, и благополучно вышел из боя, прикрыв отступление тройки истребителей-«французов». Благодаря храбрости и решительности Эссена и Матусевича самураи так и не смогли перехватить «Грозовой» и «Внушительный», которые уходили вдоль побережья Ляотешаня.

Тем временем, пользуясь преимуществом в скорости, «Аскольд» с «Богатырём» обрезали курс неприятельским броненосцам, вынудив японцев повернуть на 79 OtN. Вице-адмирал Того опасался, что его корабли попадут под продольный огонь русских крейсеров и не смогут отвечать полным бортом. В результате этого маневра 3-й боевой отряд Девы оказался на левом траверзе «Сикисимы», стремительно входя в зону досягаемости береговых батарей.

Спеша на помощь отряду Матусевича, внутренний рейд покинули «Баян» под флагом командующего, «Диана», «Варяг», шесть истребителей из обоих отрядов. Поднимали пары, готовясь к выходу, «Петропавловск» и остальные исправные броненосцы. Адмирал Макаров рвался навязать врагу бой, несмотря на почти двукратное численное превосходство Того в кораблях линии. На береговых батареях с нетерпением отсчитывали расстояние до «Микасы», ожидая команды с наблюдательного пункта на вершине Ляотешаня.

Увы, японцы разочаровали и адмирала Макарова, и русских артиллеристов. Едва войдя в зону обстрела десятидюймовок с Золотой горы, противник повернул на пару румбов вправо, после чего вражеская эскадра стала удаляться от Порт-Артура. Того Хэйхатиро хорошо усвоил предыдущий урок, когда русские едва не зажали его флот между береговыми батареями и собственными броненосцами.

Свою роль сыграло и наличие угрозы в виде двух русских крейсеров, командиры которых были готовы идти на риск, были готовы совершить маневр «crossing the T», охватив головные корабли 1-го боевого отряда. Отряд Девы, на который, по идее, возлагалась задача по нейтрализации Рейценштейна, потерял время на баталию с «Новиком» и русскими истребителями, в результате чего оказался на левом траверзе «Сикисимы» – концевого броненосца Того. Хорошо ещё, что артиллеристы с береговых батарей «простили» японского контр-адмирала, сразу же не накрыв огнём четвёрку бронепалубных крейсеров.

В ночь на 13 февраля самураи попытались повторить свой недавний успех, вновь атаковав корабельный дозор. На сей раз к Порт-Артуру пожаловали четыре малых миноносца типа «Циклон», приведённые на буксирах крейсерами «Идзуми» и «Акицусима». Пошныряв по внешнему рейду около получаса, японцы не обнаружили ни одного русского корабля, после чего рискнули подойти к проходу в гавань.

Неприятель сразу же был обнаружен сигнальщиками «Манджура», «Варяга» и наблюдателями с береговых батарей. Последние открыли огонь, первым же залпом повредив миноносец «Манадзуру», затем к веселью присоединились и канониры «Варяга». В ответ враг выпустил пять-шесть торпед, которые прошли мимо русской канлодки и двух номерных миноносцев, в этот момент выходивших навстречу противнику. Японцам не оставалось ничего другого, кроме как лечь на курс отхода к точке встречи со своими крейсерами.

Во второй половине дня в штаб Того поступила радиограмма, в которой сообщалось о гибели вспомогательного крейсера «Дайчу-мару», имевшего несчастье напороться на русский броненосец. Бой произошёл в двадцати трёх милях от побережья острова Танегасима, где русские средь бела дня нагло бункеровались с захваченного ими английского угольщика. «Дайчу-мару» первым обнаружил врага, попытался сбежать, чтобы успеть выброситься на берег Танегасимы, но сделать этого не удалось.

Появившийся с юга «Боярин» легко отсёк вспомогательный крейсер от острова, после чего совместно с «Ангарой» загнал японца под главный калибр «Ретвизана». Получив возможность поупражняться в стрельбе по скоростной мишени на большой дистанции, русские быстро засадили чугунную болванку в котельное отделение «Дайчу-мару». Вспомогательный крейсер стал терять ход, получил ещё парочку 305-мм снарядов, и, видя безнадёжность сопротивления, капитан 2-го ранга Мацумура отдал приказ спускать шлюпки и открывать кингстоны. После этого Мацумура заперся в каюте и пошёл ко дну вместе со своим кораблём.

Русские не стали брать в плен никого из моряков, ограничились беглым опросом пары-тройки уцелевших офицеров. За время погони «Дайчу-мару» успел телеграфировать, с кем именно ему не повезло столкнуться, и к месту боя на всех парах спешили «Сума», «Токива» и «Нийтака».

Возня с пленными и сражение с крейсерами противника не вписывалось в ближайшие планы контр-адмирала Иессена, получившего чёткие инструкции от наместника. Три русских корабля и призовой британский угольщик быстро скрылись за горизонтом, а экипаж «Дайчу-мару» был подобран случайно оказавшимся рядом американским пароходом, который и доставил японцев на берег. Когда спустя три часа к месту боя примчался крейсер «Сума», от врага, как говорится, и след простыл.

Телеграмма о гибели «Дайчу-мару» достигла японского МГШ почти одновременно с известием о захвате у восточного побережья страны флотского угольщика, направлявшегося из Мурорана в Йокосуку. Корабль был захвачен двухтрубным русским крейсером, в котором команда нейтрального британского парохода сразу же опознала «Рюрик». Англичане тотчас растрезвонили эту новость по всему миру, добавив головной боли адмиралу Ито и его штабным офицерам.

В Японию вот-вот должны были прийти приобретённые в Италии «Касуга» и «Ниссин», но присутствие на коммуникациях русского броненосца угрожало задержать доставку в Метрополию детищ фирмы «Ансальдо». От Того Хэйхатиро потребовали выделить дополнительные силы, чтобы обеспечить безопасность крейсеров на последнем этапе их маршрута. Командующий Соединённым флотом был вынужден пойти навстречу требованиям МГШ, и 14 февраля отрядил «Асахи» и «Иосино» для встречи и конвоирования итальянских крейсеров от Формозы до Йокосуки.

В тот же день, 14 февраля, отряд контр-адмирала Витгефта покинул Владивосток, взяв курс к берегам Японии. Спустя пару суток у полуострова Ното произошло исчезновение нескольких рыболовных шхун и каботажных судов, ставших жертвами Владивостокского отряда. Затем русские прошлись вдоль побережья острова Хонсю до залива Вакаса, безжалостно уничтожая все встреченные японские корабли и шхуны. Известие об этом погроме вынудило вице-адмирала Того отдать Камимуре приказ о передислокации Второй эскадры в порты Японского моря, чтобы предотвратить безнаказанные набеги противника на прибрежное судоходство.