Глава 10
В отличие от наместника, новоиспечённый врио начальника эскадры спал очень плохо. После всех стрессов предыдущего дня в голову лезли разные мысли, и вице-адмирал ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Заснуть удалось лишь после восхода солнца, и, проспав всего пару часов, Степан Осипович встал, полный решимости преподать самураям хороший урок. Ведь если русский флот одержит быструю победу, пусть даже самую малую, то у императора не окажется веских причин отклонить кандидатуру Макарова в пользу какого-нибудь другого адмирала. А претенденты на должность командующего появятся обязательно – те же Безобразов с Верховским не торопясь пересекали сибирские просторы, и должны были пожаловать в Порт-Артур дней через пять-семь.
Начав с посещения наиболее пострадавших кораблей, чтобы самому оценить разрушения и пробоины, Макаров потратил на это дело всю первую половину дня. По мере осмотра повреждений «Цесаревича» и «Пересвета» вице-адмиралу пришлось отказаться от амбициозных планов поскорее выйти в море всей эскадрой и утвердиться в мысли, что в сложившейся ситуации следует забыть о завоевании превосходства на море. Русские моряки оказались заложниками тыловой инфраструктуры, в частности, отсутствия в Порт-Артуре дока для броненосцев. Хорошо ещё, что имелся док для крейсеров, куда завтра планировалось поставить «Богатыря», получившего подводную пробоину.
Между тем, согласно предвоенному плану Алексеева, крейсера отряда Рейценштейна покинули гавань, чтобы обеспечить минирование Талиенванского залива. Минную постановку проводили «Амур» и «Енисей», сопровождаемые «Внимательным» и «Выносливым». Три других истребителя 2-го отряда – «Внушительный», «Властный» и «Грозовой» – поступили в распоряжение капитана 2-го ранга Эссена и ушли в разведку вместе с его «Новиком».
На внешнем рейде стояли «Баян» и «Аскольд», в готовности, при необходимости, поддержать отряд Эссена, либо отряд Рейценштейна, либо тех и других. Здесь же, на внешнем рейде крепости, находились «Гиляк», «Сивуч», и шесть номерных миноносцев с крейсером 2-го ранга «Джигит». Последние вышли для учений по проводке за тралами отряда кораблей, роль которых добросовестно исполняли пароходы КВЖД «Хайлар» и «Мукден».
Во второй половине дня врио начальника эскадры вышел в море на борту истребителя «Лейтенант Бураков», понаблюдал за учениями тральных сил, после чего отправился на полуостров Тигровый Хвост. Здесь находился эллинг, на котором из доставленных из России деталей и механизмов собирались истребители типа «Сокол». Собирались почти круглосуточно – мастеровые пахали словно проклятые, подстёгиваемые «кнутами и пряниками» из штаба наместника.
Ответственные за работы инженеры заверили Макарова, что истребитель «Страшный» будет готов для приёмных испытаний ровно через пять дней. Ещё пара недель уйдёт на окончательную доводку механизмов на «Стройном», а ещё через неделю подойдёт черёд последнего корабля – «Статного». Со своей стороны, вице-адмирал пообещал, что персонал верфи без работы не останется, так как в первом же бою повреждения получили сразу семь русских истребителей, три из которых совсем недавно покинули эллинг на полуострове Тигровый Хвост.
– Господин адмирал, я считаю необходимым свести все исправные истребители в два отряда. Завтра начнётся третий день войны, а мы не располагаем никакой информацией о том, где могут базироваться передовые силы противника. В самое ближайшее время необходимо начать активный поиск противника и в тёмное, и светлое время суток, – едва наместник открыл совещание комсостава, врио начальника эскадры с ходу взял с места в карьер. – Я уверен, что японцы начнут проводить разведку нашего побережья, заходить в бухты, искать места для высадки десанта. Для этих целей Того не станет привлекать броненосцы и крейсера – он вышлет истребители и миноносцы. Лично я так бы и сделал, будь я на его месте.
– Благодарю Бога, Степан Осипович, что вы здесь, а не на месте Того, – заметил в ответ генерал-адъютант. – Однако мысль дельная, и нам следует поставить себя на место командующего японским флотом. Итак, господа, что бы вы ещё сделали, будь вы на месте Того?
Присутствовавшие на совещании Флуг, Молас, Ухтомский, Греве, Эбергард и Рейценштейн высказывались поочерёдно, по старшинству. Мнения командного состава разделились: младший флагман эскадры считал, что японцы ограничатся демонстрацией на виду у береговых батарей, начальник штаба полагал, что следует ожидать еженощных набегов истребителей, и т. д. Впрочем, практически все пришли к единому мнению, что враг не решится на высадку десанта на необорудованном побережье, а постарается поступить так, как уже делал это в Корее – захватить порт, подготовленный к приёму транспортов и грузов. Ближайшим таким портом являлся Дальний, для эффективной обороны которого требовалось очень много сил.
– Даже если завтра эскадра пополнится отрядом Вирениуса, у нас не хватит сил, чтобы защитить Дальний, – с сожалением вздохнул Макаров. – Кроме того, до исправления повреждённых броненосцев нам ни в коем случае нельзя распылять и разделять силы.
– Именно поэтому я попрошу вас, Степан Осипович, высылать в разведку отряды числом не меньше четырёх– пяти истребителей в каждом, – произнёс Алексеев, переводя взгляд на Рейценштейна. – Николай Карлович, даю вам неделю сроку, чтобы завалить минами Талиенванский залив так, чтобы не проскочила ни одна японская мышь. Закончите с Талиенванем – и сразу же переключайтесь на бухты Керр и Дипп.
– Если позволите, Евгений Иванович, я помогу Николаю Карловичу своими знаниями и опытом, – моментально включился врио начальника эскадры. – Мы выставим минные банки так, чтобы создать неприятелю как можно больше проблем.
– Да, Степан Осипович, здесь и впрямь пригодится ваш опыт, как профессионала в минном деле. Теперь перейдём к другим вопросам, – секунду поразмышляв, наместник согласился с предложением вице-адмирала. – «Цесаревичу» предстоит серьёзный ремонт, и вы, Николай Романович, – кивок в сторону Греве, – постарайтесь, пожалуйста, управиться со всеми работами за месяц. Господа, ремонт флагмана – это приоритетное дело и для порта, и для эскадры.
– Ваше высокопревосходительство, а как же мой «Пересвет»? – дёрнув плечами, поинтересовался контр-адмирал Ухтомский. – На нём куда больше серьёзных повреждений, чем на «Цесаревиче»…
– Вот именно, Павел Петрович, намного больше серьёзных повреждений, причём имеются и подводные пробоины, – погладил бороду генерал-адъютант. – Что думаете, Степан Осипович? Без кессона не обойдёмся?
– Никак не обойдёмся, Евгений Иванович, – отрицательно покачал головой Макаров. – По нашим с Николаем Романовичем прикидкам, на ремонт «Пересвета» уйдёт месяца два, а то и больше. Пока изготовим кессон, пока заделаем все пробоины… В общем, работы хватит надолго.
– Попрошу не забывать, что у порта полно работ по крейсерам и истребителям, не говоря уже о том, что мы не успели перевооружить две канлодки, – вступил в разговор Греве. – Как я уже докладывал вашему высокопревосходительству, порт не в состоянии справиться с таким объёмом работ. Нам не хватает инженерного персонала, квалифицированных мастеровых, простых рабочих… Да, мы привлекаем к работам матросов с ремонтируемых кораблей, но этого мало… Право, не китайцев же нанимать?
– Берите ещё больше матросов с эскадры, – тяжело вздохнул Алексеев, прекрасно знакомый с состоянием дел в порту и мастерских. – Я напишу Авелану, попрошу срочно прислать мастеровых из Кронштадта, Петербурга, Николаева и Севастополя. На это уйдёт время, посему пока придётся справляться самим, обходиться имеющимися ресурсами.
– Ваше высокопревосходительство, срочная телеграмма из Циндао от командира крейсера «Забияка», – бесшумно появившись из коридора, подполковник Болоховитинов поставил на стол серебряный поднос с конвертом и столь же бесшумно исчез, словно привидение.
– Хм, похоже, нашлась наша пропажа, – с облегчением произнёс наместник, имея в виду неожиданное исчезновение из Шанхая старого крейсера. Получив известие о неминуемом начале войны, «Забияка» ушёл в неизвестном направлении незадолго до появления в устье Янцзы японского крейсера «Такао», оставив самураев с носом, а российского консула в полном недоумении. – Андрей Августович, прочтите, пожалуйста, что там пишет Лебедев.
– Капитан второго ранга Лебедев сообщает, что «Забияка» был вынужден зайти в Циндао по причине неполадок в машине. Исправить машину не представляется возможным, поэтому корабль придётся интернировать, – сообщил капитан 1-го ранга Эбергард, пробежав листок глазами. – Далее, в Циндао пришёл английский пароход «Клан Фрейзер», остановленный и досмотренный в нейтральных водах каким-то трёхтрубным русским крейсером. Британский капитан заявил Лебедеву свой протест, так как считает подобные методы ведения войны на море дикарскими и нецивилизованными.
– Ха-ха-ха, а вот и первая ласточка. Жаль, конечно, что «Забияка» разминулся с отрядом Иессена, но ничего не поделаешь, – во весь голос рассмеялся генерал-адъютант. – А англичане могут засунуть свои протесты куда подальше. Карл Петрович имеет чёткие наставления насчёт военной контрабанды, а «Ретвизан» превосходит любой из британских броненосцев.
– Ох, того и гляди, Форин-офис завалит наш «Певческий мост» нотами протеста, – покачал головой врио начальника эскадры. – А наши болтуны-дипломаты, не разобравшись, что речь идёт о япошках, начнут бомбардировать жалобами Адмиралтейство, возводя поклёпы на Иессена.
– Начнут, тут и к гадалке не ходи, – с горечью в голосе произнёс наместник. – Надеюсь, пока «под шпицем» раскачаются, отряд Иессена устроит японцам хорошую трёпку. Эскадренный броненосец на коммуникациях противника – это вам, господа, не какая-нибудь «Алабама». Не завидую я сейчас нашему визави, адмиралу Того.
Алексеев как в воду глядел: весть о появлении в Восточно-Китайском море отряда русских кораблей достигла МГШ Японии почти одновременно с поступлением в Порт-Артур телеграммы из Шанхая от кавторанга Лебедева. Японские адмиралы сразу же сообразили, что небольшой русский отряд способен нанести катастрофический урон для торговли и репутации их страны. Не говоря уже о том, что наличие подобной угрозы застопорит планы по переброске сухопутных сил в Корею, и даст России шанс выиграть время для выдвижения на ТВД собственных корпусов и армий.
– Однако, господа, радоваться нам пока что рано… На данный момент у врага имеется двукратное преимущество по одним только броненосцам, не говоря уже про броненосные крейсера и прочие корабли, – посмеявшись, генерал-адъютант вернул свой штаб на грешную землю. – Степан Осипович, вы уж постарайтесь, пожалуйста, лишний раз не лезть на рожон. Тем более на «Аскольде», на котором вы решили поднять флаг командующего.
– Евгений Иванович, «Аскольд» – единственный из быстроходных крейсеров, не требующий большого ремонта, – развёл руками вице-адмирал. – Исправят «Цесаревич» – переберусь на него. Командующий обязан поспевать везде, подавая пример всей эскадре.
Покачав головой, Алексеев решил не развивать дальше данную тему. Наместник прекрасно понимал, что с Макаровым можно спорить практически бесконечно, и вряд ли удастся тому что-нибудь запретить. С другой стороны, врио начальника эскадры являлся единственным вице-адмиралом на всём Дальнем Востоке, и его ранение или, не дай бог, гибель, станет настоящей катастрофой для флота.
«…Чёрт возьми, я не смогу мотаться между Владивостоком и Порт-Артуром, словно курьерский поезд, – генерал-адъютант интуитивно чувствовал, что с Макаровым он не соскучится – тот обязательно учудит что-нибудь этакое. – Эх, хорошо было со Старком, которого я полностью подчинил своей воле. Надо будет завтра, перед отъездом, навестить Оскара Викторовича, справиться о здоровье…»
Забегая вперёд, скажем, что через пару суток после совещания у наместника крейсер 2-го ранга «Боярин» остановил теперь уже японский пароход. Судно шло из Ливерпуля в Йокогаму, гружённое станочным оборудованием, листовой сталью плюс несколькими паровозами. Получив доклад призовой команды, капитан 2-го ранга Сарычев сообщил Иессену, что весь груз попадает под определение военной контрабанды, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Контр-адмирал тотчас приказал Сарычеву, не мешкая, снять с транспорта команду, пальнуть несколько раз ниже ватерлинии и быстро мчаться на зюйд-ост, где «Ангара» обнаружила ещё парочку торговых судов. Подранка же добьёт «Ретвизан», который пока занят досмотром американского парохода, следующего в балласте из Кобе. Оказавшись на оживлённой линии Шанхай – Йокогама, по которой «торгаши» ходили по несколько штук в день, русские корабли едва успевали перехватывать все обнаруженные суда.
Следующий день для Алексеева начался с совещания с командованием крепости и прочими армейскими начальниками. Начало боевых действий развязывало наместнику руки, и генералы и полковники мигом ощутили разницу между военным и мирным временем. Генерал-адъютант не кричал, не гневался, не топал ногами. Наоборот, мило улыбаясь, Алексеев вежливым тоном поинтересовался у каждого из вызванных военачальников, кому тот служит – государю императору Всероссийскому либо японскому микадо.
Генералы и полковники слегка опешили от подобной постановки вопроса, но все, как один, поспешили подтвердить свою верность родимому императору, Николаю Второму, Александровичу. Удовлетворившись спектаклем, наместник перешёл к постановке конкретных задач каждому из присутствовавших.
Слегка разнервничавшиеся военачальники успокоились, но, как говорится, осадочек-то остался. Практически все осознали, что с этого момента халатное отношение к должностным обязанностям даст повод подозревать их в подрыве устоев самодержавия, а то ещё и в чём-нибудь похуже. И дело не ограничится очередным разносом на ковре у генерал-адъютанта. Ох, неспроста в крепости окопались столичные жандармы, и недаром они вхожи в ближайшее окружение Алексеева.
Закончив с первоочередными делами, во второй половине дня наместник посетил раненого адмирала Старка, после чего отбыл из Порт-Артура. Уже сев в поезд, генерал-адъютант слегка изменил первоначальные планы, решив завернуть в Дальний, чтобы ознакомиться с ходом работ в одной из механических мастерских.
Мастерская скрытно охранялась жандармами, и по уверению ротмистра Проскурина, его подчинённые не зафиксировали какого-нибудь подозрительного интереса к объекту. В одиннадцатом часу ночи поезд Алексеева наконец-то покинул Дальний и двинулся в сторону Харбина, где было назначено рандеву с генерал-губернатором Приамурья Линевичем, командующим всеми сухопутными силами России на Дальнем Востоке.
Тем временем, засидевшись до часу ночи, адмирал Макаров со своим штабом подводил итоги третьего дня войны. Два минных транспорта – «Амур» и «Енисей» – выставили в Талиенванском заливе более шестисот пятидесяти мин, заблокировав подходы к Дальнему. Ещё три десятка мин выставили истребители вновь реорганизованного 2-го отряда, в который со вчерашнего дня были включены все исправные «соколы».
Новый начальник эскадры, лично наблюдавший за операцией с борта «Аскольда», смог на практике оценить изобретательность лейтенантов Волкова, Шрайбера и Рощаковского. Благодаря смекалке и находчивости этих трёх офицеров, флот получил с дюжину истребителей, способных в определённой мере заменить пару ценнейших кораблей эскадры – минные транспорты специальной постройки.
Впрочем, не обошлось и без проблем. Во время минных постановок на «Внушительном» заклинило рулевое управление, и «Аскольд» едва успел уклониться от столкновения с неуправляемым кораблём. Выписывая циркуляцию, истребитель прошёлся по только что выставленному минному полю, не подорвавшись лишь каким-то чудом. Командир «Внушительного», лейтенант Подушкин, похоже, растерялся, застопорил ход, отдавшись во власть течения. Какое-то время аварийный корабль дрейфовал у кромки минного поля, затем был взят на буксир «Внимательным».
Уже в сумерках, входя на внутренний рейд Порт-Артура, «Варяг» умудрился протаранить миноносец № 205, стоявший на якоре под Золотой горой. Удар пришёлся вскользь, по касательной, на «Варяге» пострадали лишь обшивка крейсера и самолюбие его командира, находившегося в тот момент на мостике.
Миноносец же № 205 получил пробоину, на помощь ему была срочно направлена канонерская лодка «Манджур», отбуксировавшая корабль на мелководье, где тот сел на грунт. Капитан 1-го ранга Руднев, как и лейтенант Подушкин, был вызван на борт флагмана, где оба офицера имели весьма неприятный разговор с вице-адмиралом.
В ночь на 30 января береговые батареи на Тигровом полуострове открыли огонь по якобы обнаруженным японским миноносцам. На внешнем рейде в этот момент находились канонерские лодки «Манджур» и «Сивуч», крейсер 2-го ранга «Джигит», а также четыре номерных миноносца. В проходе во внутреннюю гавань дежурили канонерка «Гиляк» и шесть минных катеров с различных кораблей эскадры – вторая линия дозора.
Стрельба продолжалась около получаса, пока не выяснилось, что береговые наблюдатели приняли за японский корабль один из двухтрубных миноносцев типа «Пернов». Пока моряки дали опознавательный сигнал, пока артиллеристы разобрались, что к чему, миноносец № 209 успел получить 57-мм снаряд во вторую дымовую трубу. Снаряд прошёл навылет, и, к счастью, обошлось без убитых и раненых среди команды вышеупомянутого миноносца.
Данное происшествие никак не повлияло на планы Макарова начать минирование бухты Керр и провести разведку в направлении островов Блонд и Эллиота. Противник, появление которого ожидали ежедневно и еженощно, после сражения при Ляотешане не проявлял никакой активности, и это начинало нервировать вице-адмирала и его штаб. Начальник эскадры не имел практически никакой информации о местах дислокации японского флота, но предполагал, что Того должен базироваться в какой-нибудь захваченной бухте на западном побережье Корейского полуострова.
К сожалению, недостаток сил не позволял проверить данное предположение – «Богатырь» застрял в доке на неделю, а «Баян» ремонтировался, находясь у стенки. Конечно, имелась возможность посылать в разведку «Аскольд» с «Новиком», но Макаров не хотел рисковать одним или сразу двумя быстроходными крейсерами, предпочтя подождать окончания ремонтных работ. Следовало бы подумать и о прикрытии такого дальнего рейда крейсеров-разведчиков, а в готовности выйти в море находились лишь три броненосца из пяти. Японцы же могли выставить в два раза больше кораблей аналогичного класса, добавив к ним такое же количество броненосных крейсеров.
Ни начальник эскадры, ни его штаб в тот момент не знали, что «Асама» ушла на ремонт в Сасебо, а «Иватэ» «Адзума», «Асахи» и «Фудзи» спешно восстанавливали свою боеспособность на рейде в Асане. Более того, весть о прорыве на оперативный простор отряда Иессена доставила Того и МГШ Японии огромную головную боль, и самураи спешно перекраивали свои предвоенные планы. Больше всего японцы опасались нападения русских крейсеров (ещё не подозревая о наличии у Иессена броненосца) на свои конвои, перевозившие войска в Корею.
Вечером 30 января генерал-адъютанта нагнала ещё одна телеграмма из Циндао, в которой сообщалось о заходе в эту германскую колонию японского крейсера «Чиода», брошенного на поиски русских рейдеров. «Чиода» был не один, а в сопровождении ещё одного крейсера, который дымил на горизонте, пока капитан 1-го ранга Мураками удостоверился в том, что немцы действительно интернировали «Забияку».
«…Судя по всему, противник ещё не знает, что к поискам русских рейдеров следует привлекать более серьёзные корабли, чем „Чиода“, – мысленно усмехнулся Алексеев, представляя реакцию Щенсновича на появление в прицеле двенадцатидюймовок его „Ретвизана“ бронепалубного крейсера. – Ещё денёк-другой, и Того придётся смириться с мыслью, что ситуация выходит из-под контроля… Что он будет делать дальше, этот чёртов японец?»
«Чёртов японец» не стал ломать голову, изобретая особо хитроумные планы, и в ночь на 1 февраля под Порт-Артуром появились два отряда истребителей. Основной целью этих восьми боевых единиц являлась разведка внешнего рейда крепости, маршрутов и диспозиции корабельных дозоров, выходивших в море в тёмное время суток. Попутно японцы планировали завернуть к Дальнему и попытаться выяснить, находятся ли ночью русские корабли в этом порту или нет.
Дозор на внешнем рейде крепости вновь несли канонерки «Манджур» и «Сивуч», сопровождаемые четырьмя истребителями 2-го отряда. Проход во внутреннюю гавань охраняли «Джигит», «Отважный» и восемь минных катеров. В гавани в готовности дать ход дежурил крейсер «Диана» и два истребителя 1-го отряда – «Бдительный» и «Беспощадный».
Противники обнаружили друг друга почти одновременно, и капитан 2-го ранга Мано решил атаковать русских минами. Четыре истребителя 5-го отряда разошлись попарно и ринулись в атаку, рассчитывая зажать канлодку в клещи. Визави Мано, капитан 2-го ранга Кроун, отдал приказ комендорам «Манджура» сосредоточить огонь на головном «японце», одном из тех, что пытались зайти с носовых углов. Вторую пару истребителей противника взяли на себя «Скорый» и «Смелый», храбро бросившиеся наперерез врагу.
Скоротечная артиллерийская перестрелка в условиях плохой видимости не принесла лавров победителя ни одной из сторон. Вспышки выстрелов собственных же орудий слепили комендоров, которые и так плохо наблюдали свои цели, вражеские снаряды со свистом пролетали над палубами и мостиками кораблей. Выпущенные самураями торпеды – четыре штуки – прошли мимо канонерской лодки, а «Скорый» получил прямое попадание в машинное отделение. Ещё один снаряд разорвался на шканцах русского истребителя, в щепки разнеся вельбот.
Ответным огнём «Манджур» повредил «Сирануи», засадив тому прямо в бак 120-мм фугасный снаряд. Повреждённый «японец» тотчас отвернул, заливаемый водой через осколочные пробоины, и спешно вышел из боя. Следом за «Сирануи» из боя вышли и остальные истребители 5-го отряда, половина из которых так и не выпустила своих торпед. Капитан 2-го ранга Мано с сожалением констатировал, что его отряд не сможет продолжить выполнять задание, так как повреждённый корабль требуется сопроводить до базы.
На противоположном фланге, у Тигрового полуострова, японцы едва не достигли успеха. Капитан 2-го ранга Нагай не стал разделять свои силы, и, воспользовавшись стрельбой на траверзе Золотой горы, атаковал торпедами два русских истребителя. К счастью, сигнальщики успели разглядеть четыре смутные тени, и корабли предприняли маневр уклонения. При этом, уклоняясь от мины, выпущенной «Харусаме», «Решительный» навалился на корму «Страшного», повредив систершипу рулевое управление.
«Решительный» отвернул в сторону, оказавшись между «Страшным» и противником, а корабль кавторанга Погорельского завертелся на месте, осыпаемый со всех сторон градом снарядов. Наблюдатели с береговых батарей в очередной раз приняли свои истребители за японцев, а самураи с радостью поддержали русских артиллеристов. К счастью, командир «Сивуча», капитан 2-го ранга Стратанович, не повёлся на ошибку крепостных пушкарей и, приказав комендорам выстрелить главным калибром, поспешил «Страшному» на выручку.
Спустя пару минут в ситуации разобрался и лейтенант Корнильев, командир «Решительного», и его корабль открыл огонь изо всех орудий. Расстреляв торпеды, японцы не стали ввязываться в артиллерийский бой с «Сивучем» и береговыми батареями, повернули мористее и увеличили ход. К этому моменту «Решительный» получил штук пять снарядов, в том числе и один крупнокалиберный «гостинец» с берега, и лишился хода. Из гавани уже спешили истребители 1-го отряда, быстро обгоняя давшую ход канонерскую лодку «Отважный», снялся с якоря и дежурный крейсер «Диана».
Первофевральский бой, как позднее его окрестили историки, имел большие последствия как для русских, так и для японцев. Потомки самураев всё-таки довели до Асана повреждённый «Сирануи», который пришлось буксировать кормой вперёд. А на кораблях 1-й Тихоокеанской эскадры начались масштабные кадровые перестановки – Макаров, весьма недовольный действиями некоторых подчинённых, сполна воспользовался карт-бланшем, предоставленным ему наместником. К сожалению, ветер перемен не сразу коснулся гарнизона Порт-Артура, не подчинявшегося энергичному вице-адмиралу.
Вечером 2 февраля поезд Алексеева прибыл во Владивосток, и генерал-адъютант сразу же направился на флагманский корабль контр-адмирала Витгефта – на «Победу». На борту «Победы» уже находились командиры всех четырёх кораблей Отдельного отряда крейсеров, ожидавшие приезда высокого начальства. По прибытии на броненосец наместник отклонил предложение Витгефта сначала поужинать, сразу же перейдя к делу.
Спустя полтора часа совещание завершилось, и вестовые подали ужин, во время которого командиры кораблей задумчиво посматривали на своего товарища – капитана 1-го ранга Трусова, командовавшего крейсером «Рюрик». В самом конце военного совета Алексеев вручил Трусову толстый пакет, запечатанный сургучом, и приказал вскрыть его по сигналу с флагмана. Похожий пакет, только намного более тонкий, получил и командир вспомогательного крейсера «Лена», капитан 2-го ранга Берлинский.
В последние несколько дней по приказу Витгефта бывший пароход ДоброФлота под завязку забили топливом, пихая уголь буквально по всем закоулкам корабля. Сопоставив оба этих факта, не составляло труда догадаться, что «Лену» и «Рюрик» ожидает длительное крейсерство где-нибудь у восточного побережья Японии. Весь вопрос лишь в том, будет ли это одиночное крейсерство, либо оба корабля объединят в отряд под началом каперанга Трусова.
Ранним утром 3 февраля ледокол «Надёжный» разломал лёд вокруг кораблей отряда, затем проложил фарватер до выхода из бухты Золотой Рог. После полудня броненосные крейсера стали сниматься с якоря, направляясь в море через Уссурийский залив. Последним Золотой Рог покинул броненосец «Победа», задержавшийся из-за очередного, созванного генерал-адъютантом совещания, на этот раз с армейским начальством крепости Владивосток. Как только сухопутные генералы покинули борт флагмана, «Победа» сразу же тронулась следом за «Леной», замыкавшей кильватерный строй крейсеров.
Миновав поля плавающего льда, отряд прошёл в двенадцати милях южнее острова Аскольд и вышел в открытое море. Держа ход в десять узлов, корабли взяли курс на юг, к Цусимскому проливу. Среди моряков моментально разнёсся слух, что целью похода являются войсковые конвои японцев в Корею, но после наступления темноты наместник приказал изменить курс, и отряд двинулся на восток.
Погода постепенно испортилась: возникло сильное волнение, заряды мокрого снега заметно ухудшили видимость. Несмотря на это, в ночь на 6 февраля корабли подошли ко входу в Цугарский (Сангарский) пролив и благополучно миновали его, не обращая внимания на подвернувшийся по курсу небольшой каботажный пароход. К удивлению Алексеева, все японские маяки горели, как и в мирное время, что весьма помогло морякам с навигацией во время прохождения пролива. Утро 6 февраля отряд встречал, подминая под форштевни воды Тихого океана.
– Василий Максимович, будьте любезны, просигнальте на «Рюрик» и «Лену»: командирам вскрыть полученные пакеты, далее следовать по инструкции, – ровно в полдень, когда корабли удалились от японского побережья на приличное расстояние, генерал-адъютант отдал приказ командиру «Победы». – Потом поднимите флажный сигнал «желаю счастливого плавания».
Следуя указанию с флагмана, капитан 1-го ранга Трусов вскрыл толстый пакет, вчитался в первые листы объёмистых наставлений Алексеева. Минут пять спустя командир «Рюрика» оторвался от чтения, пересёкся взглядом со старшим офицером крейсера – кавторангом Хлодовским. Из-за спины Хлодовского выглядывали снедаемые любопытством лейтенанты Барташевич и Зенилов, мичман барон Шиллинг, вахтенный начальник лейтенант Постельников.
– Нам предписано осуществлять крейсерские операции у восточных берегов Японии, на пароходных линиях из Северной Америки. «Лена» поступает в наше распоряжение, – кашлянув, объявил Трусов. Помолчал пару секунд, собираясь с мыслями. – Наместник приказал постараться продержаться в море две-три недели, а если удастся – месяц.
– Евгений Александрович, разрешено ли нам провести диверсию против дамбы в Хамамацу? – поинтересовался лейтенант Зенилов. – Помните, мы подавали рапорт на имя контр-адмирала Витгефта.
– Нет, про Хамамацу в приказе нет ни слова, – отрицательно покачал головой командир крейсера. – От нас, в первую очередь, требуется захватить один-два угольщика, чтобы обеспечить выполнение задания. Запасов угля на «Лене», как вы и сами знаете, хватит недели на две максимум.
Офицеры невольно повернули головы в сторону упомянутого транспорта, который раскачивала тяжёлая океанская зыбь. Бункеровка зимой в Тихом океане обязательно врежется в память командам обоих кораблей. Если же учесть, что «Рюрику» придётся провести не одну, а несколько бункеровок в тяжёлых погодных условиях, то морякам не позавидуешь.
– Ваше благородие, «Победа» подняла сигнал «к повороту все вдруг»! – заорал сигнальщик. – Курс двести семьдесят!
– Лейтенант Постельников, просигнальте на «Лену»: курс сто пятьдесят семь, следовать по правому траверзу, – вздохнув, Трусов бросил взгляд на флагман Витгефта, который то и дело принимал на бак тонны воды. Машинально отметил, что при таком волнении броненосец вряд ли сможет использовать шестидюймовки, что стояли в нижних казематах на батарейной палубе. Аналогичная ситуация наблюдалась и с «Громобоем». – Держать ход в десять узлов, наблюдать за горизонтом. Да поможет нам Бог, господа!
Корабли Витгефта легли на обратный курс, и спустя час «Рюрик» и «Лена» исчезли за горизонтом. К вечеру волнение усилилось, но это не помешало флагманскому штурману вывести отряд прямиком к Цугарскому проливу. Не мудрствуя лукаво, пролив проходили в тёмное время суток, в готовности отбивать атаки вражеских миноносцев. Однако японцы то ли не рискнули атаковать, то ли не имели сил, чтобы противостоять обнаглевшим русским. Русские также не собирались рисковать и не стали преследовать какой-то пароход, шедший параллельным курсом, а затем неожиданно принявшийся удирать в сторону Хакодате.
Утро 7 февраля отряд встречал уже в Японском море, держа курс к родным берегам. Изначально Алексеев планировал совершить рейд на юг вдоль западного побережья Японии, однако зимнее море внесло в план генерал-адъютанта собственные коррективы. Морская вода врывалась на палубы, заливала каналы стволов, быстро замерзая на морозе. Слой льда постепенно покрыл нарезы в каналах стволов множества пушек, сделав невозможным вести огонь из этих орудий. Особенно плохо обстояли дела с шестидюймовками под полубаками крейсеров, стволы которых постоянно окатывались водой.
К счастью, встречи с противником не произошло, и во второй половине дня 8 февраля отряд вошёл в бухту Золотой Рог. Здесь наместника ожидал большой сюрприз – прибывшие из Петербурга адмиралы Верховский и Безобразов со свитой из десятка лиц.
Оказалось, что члены столичной комиссии надеялись застать Алексеева в Харбине, но разминулись с неугомонным генерал-адъютантом и были вынуждены удовлетвориться беседой с Линевичем. После встречи с генерал-губернатором Приамурья Верховский и Безобразов отправились во Владивосток, а по прибытии в город узнали, что наместник ушёл в море на борту «Победы».
По прибытии во Владивосток Алексееву было вручено несколько десятков телеграмм, пришедших на его имя, в том числе доклады из Порт-Артура от адмирала Макарова. ВРИО начальника эскадры информировал, что моряки завершили постановку минных заграждений на подходах к Дальнему, в заливе Талиенван, а так же в бухтах Керр и Дипп. Крейсера «Новик» и «Аскольд» совершили рейд к островам Эллиота и Блонд, не обнаружив там видимых признаков присутствия неприятеля. Японцы не показывались под Порт-Артуром вот уже пять суток, и вице-адмирал подозревал, что враг готовит какую-нибудь особо изощрённую пакость.
Генерал-адъютант разделял беспокойство Макарова, но придерживался мнения, что противнику сейчас просто не до Порт-Артура. Ночные рейды японских истребителей так и не принесли Того каких-либо результатов – все боестолкновения с русскими дозорами завершились вничью. В результате, несмотря на значительный перевес японцев в кораблях линии и в крейсерах, враг пока не имел возможности запереть русских в крепости, либо организовать ближнюю блокаду гавани. Времена Нельсона и Коллингвуда безвозвратно канули в Лету.
Буквально через полчаса наместник получил возможность убедиться в собственной правоте. В телеграмме от военного агента в Шанхае, полковника Десино, сообщалось, что в Кобе в расчётное время не пришёл один из британских угольщиков, из числа зафрахтованных японским флотом. Судя по всему, данный корабль был захвачен русским крейсером в качестве приза. Англичане, как им и полагается, заявили решительный протест, требуя освободить пароход. К тому же у британцев возникли подозрения, что русские причастны к пропаже на подходах к Шанхаю ещё одного транспорта, на этот раз японского. Константин Николаевич отмечал, что действия крейсеров дезорганизуют судоходство противника в Восточно-Китайском море, поднимая страховые риски, связанные с доставкой грузов в порты Японии.
Ни Алексеев, ни Десино даже не предполагали, что к этому моменту за отрядом Иессена числились уже три потопленных транспорта, в том числе пара японских, плюс два захваченных парохода – британский и германский угольщики. Затем русские моряки наведались на архипелаг Мияко, где повредили телеграфный кабель, идущий в Страну восходящего солнца. Это привело к колебанию курсов акций японских компаний на мировых биржах и серьёзно подорвало имидж островной империи.
В Токио очень волновались, требуя от Того Хэйхатиро обеспечить безопасность судоходства у юго-восточных берегов Империи. Но больше всего начальник МГШ адмирал Ито опасался, что русские могут перехватить закупленные в Италии броненосные крейсера «Касугу» и «Ниссин», совершавшие переход в Японию. Перегонные команды обоих крейсеров состояли в основном из англичан и итальянцев, которые вряд ли станут рисковать своими жизнями ради военных амбиций самураев.
Уступая нажиму со стороны Ито, адмирал Того был вынужден сформировать для поисков Иессена отряд из четырёх крейсеров, в который вошли «Акаси», «Сума», «Чиода», и едва успевшая вступить в строй новенькая «Нийтака». Вышеперечисленные корабли не блистали выдающимися боевыми характеристиками, поэтому Того распорядился усилить отряд броненосным крейсером «Токива».
На поиски Иессена направили и пять-шесть лучших вспомогательных крейсеров, представлявших собой сомнительную боевую ценность. Командиром этого пёстрого соединения, получившего наименование Летучий отряд, был назначен контр-адмирал Мису Сотаро. Кроме вышеупомянутых кораблей к конвоированию войсковых транспортов пришлось срочно привлечь все исправные крейсера Второй эскадры вице-адмирала Камимуры. Иначе могли сорваться графики перевозки на материк сухопутных сил, и, как следствие, замедлилось бы продвижение японцев по Корейскому полуострову на север, к границе с Китаем.
В данной ситуации, словно гром среди ясного неба, пришла телеграмма с Хоккайдо, с известием о прорыве в Тихий океан сразу нескольких русских кораблей. Тяжёлые погодные условия не позволили японским миноносцам выйти в море, чтобы догнать и атаковать противника. В МГШ быстро осознали, что русские и впредь могут использовать Цугарский пролив, как кратчайший путь в океан, а Соединённый флот вряд ли способен помешать подобным прорывам.
