В полдень следующего дня, попрощавшись с Юрой, Эди и Елена вылетели в Москву. Полет был плавным, и примерно через час самолет приземлился в аэропорту «Внуково». Так как никто их не встречал, они взяли такси и, не сговариваясь, поехали в Кунцево. Елена, обрадовавшаяся решению Эди ехать к ней, сразу же по прибытии на квартиру взялась готовить свой фирменный кофе.

Тем временем он созвонился с Минайковым и проинформировал его о своем прибытии в Москву и месте нахождения. Володя сообщил, что заказал ему номер в «Метрополе» и о запланированной встрече с Маликовым и, возможно, Иванковым, если тот будет свободен от более срочных дел. Объяснил, что к семи вечера подъедет к дому Елены и назвал госномер такси.

В назначенное время Эди подошел к указанной машине и, перебросившись с таксистом, в роли которого выступал Володя, несколькими фразами, обычно произносимыми в таких случаях, сел в нее, и они поехали в центр города.

– Как долетели? – произнес Владимир, выруливая на дорогу.

– Нормально. Вы-то сами как здесь? Трудно без Ковалева?

– Ничего, вроде даже привычно, ведь он часто бывает в командировках. Ребята у нас матерые, справляемся. Вот только вы подбросили задачки, за которые начальство дерет ежечасно. Но ничего, и с этим разбираемся. Да, чуть не забыл, поздравляю с досрочным подполковником. Откровенно говоря, мы порадовались за вас.

– Спасибо, – коротко сказал Эди, а затем предложил: – Володя, давай, на «ты», если не возражаешь.

– С удовольствием, так действительно проще, – согласился Минайков. – Так вот, мы с ребятами даже по стопочке пропустили за ваш, то есть твой, успех.

– Если удастся, обязательно проставлюсь, но сейчас прошу ввести меня в курс здешних дел по «Иуде». Хотелось бы знать, что к чему, до встречи с руководством.

– Если кратко, то руководство считает, что с осуждением «Иуды» и Шушкеева напряжение в работе резидентуры противника по Минску несколько спадет.

Эди слушал Минайкова, не перебивая, поскольку ему хотелось понять, каким видят белорусскую ситуацию во втором главке и какие меры планируется предпринимать, чтобы закрепить достигнутый успех.

…Тем временем здесь, в столице, намечается провести ряд острых мероприятий, о сущности которых Маликов нам еще не говорил, но мы догадываемся.

– Извини, Володя, разве эти мероприятия не по линии вашего отдела планируются?

– Судя по тому, что на днях говорил Маликов, создается специальная группа в составе сотрудников разных отделов, которую он замкнет на себя. Будут в ней представители и других управлений. Так что ожидается большой напряг в нашей работе.

– Скажи, есть ли какая-нибудь реакция по линии ПГУ?

– Ты имеешь в виду по дезинформации?

– Да.

– Есть недельной давности информация о том, что натовцы начали кроить свою европейскую ударную ракетную группировку с учетом новых данных о противоракетной обороне русских на западном направлении. Даже запланировали командно-штабные учения с использованием ядерных сил морского базирования. Иначе говоря, начали вносить коррективы в свои планы.

– Молодцы, оперативно сработали, – задумчиво промолвил Эди, всматриваясь в сереющий небосвод.

– Ты о разведчиках?

– Да, и о них тоже.

– Я бы в этом случае сказал, что здорово сработали те, кто подвиг противника на такие дела, – пошутил Минайков.

– Согласен, но что все-таки замыслило наше руководство?

– Обо всем-то они не говорят нам, но, кажется, что-то острое с кавказским перцем, – промолвил он, бросив многозначительный взгляд на Эди. – При этом рассчитывают на твою воспитанницу. Кстати, как она отреагировала на предложение о сотрудничестве?

– Вполне спокойно, ведь я готовил ее вместе с «Иудой».

– Они теперь будут работать в паре?

– Да, в паре и, возможно, как двойные агенты.

– Думаете, Моисеенко будет ее вербовать?

– Даже уверен в этом. Но будет он это делать осторожно, не раскрывая своего истинного лица.

– Под чужим флагом?

– На первом этапе втемную, а потом, присмотревшись как следует, сделает предложение, от которого невозможно будет отказаться.

– А она готова к этим сложностям?

– По крайней мере, я готовлю в нашем плане. «Иуда», как заботливый отец, заправляет потусторонней начинкой. Как понимаешь, знания противной стороны у него имеются.

– С «Иудой» у тебя получилось, конечно, классически. Сам Маликов об этом не раз с восхищением говорил.

– Володя, почему в «Метрополе» селите? – спросил Эди, чтобы поменять тему.

– Это Маликов посоветовал. У него сложилось впечатление, что Моисеенко в «России» свил себе гнездо и может неплохо отслеживать тамошнюю ситуацию. В «Метрополе» вроде нет.

– Понятно, номер-то хороший?

– Я сам в нем не был, но наш подкрышник сказал, что одно загляденье. С твоими деньгами проблем с этим не было. Знаешь, мои ребята меж собой тебя называют графом-чекистом, переиначив на свой лад «Графа Монте-Кристо».

– Напомни им на всякий случай, что стало с подобным сословием в России. Пусть уж лучше по имени зовут, – пошутил Эди.

Ведя такие разговоры и делая попытки выявить за собой возможную слежку, примерно через час они въехали во двор дома, где располагалась явочная квартира. Осмотревшись, припарковали машину в ряду стоящих здесь автомобилей. Затем быстрым шагом прошли на квартиру.

Отдышавшись, Минайков позвонил в приемную Маликова и попросил доложить ему, что гость из Минска находится на месте.

Спустя еще час на квартиру прибыл Маликов.

Он по-отечески обнял встречающего его в коридоре Эди и, похлопывая по плечу, поздравил с присвоением подполковника. Затем степенно взял под локоть и со словами: «Такими темпами скоро меня догонишь, только не зазнавайся, наше братство не любит таких», – провел в зал к журнальному столику. И, рукой указав ему на кресло, сам тяжело опустился в другое, стоящее напротив.

Дождавшись, когда Маликов удобно усядется, Эди тоже присел, но при этом подумал, что нелегко дается пожилому генералу требуемая от него мобильность. Ему не помешало бы поддерживать себя физическими упражнениями.

Между тем Маликов, вновь внимательно оглядев Эди, без всяких вступлений спросил:

– Скажи, они поверили, что тебе именно за деньги удалось скостить сроки «Иуде» и Шушкееву?

– По тому, как вели и ведут себя сейчас, да, – уверенно ответил Эди. Затем, как бы раскрывая суть своего утверждения, пояснил: – Мы дали им возможность зафиксировать наши встречи со следователем.

– То есть как зафиксировать? – несколько удивленно спросил генерал.

– Я имею в виду сделать фотографии человеку Марка. Сейчас с этим минчане разбираются.

– Да, вспомнил, об этом фотографе Тарасов рассказывал, продолжайте, – предложил Маликов.

– В пользу того, что они поверили, говорят и действия Постоюкова, который проявил заметную настойчивость в развитии контакта со мной, – заметил Эди и коротко рассказал о действиях нелегала по организации встречи с ним в гостинице.

– Хорошо, это, вне всякого сомнения, результат правильно избранной линии поведения. Но у меня остается открытым вопрос: а сообщил ли Постоюков своему ведущему, я имею в виду резиденту, о факте вывода Шушкеевым на него человека не их круга? Может, у тебя на этот счет имеются какие-нибудь мысли?

– Товарищ генерал, я думал над этим, – отреагировал Эди.

– Ну и что надумал, расскажи-ка, – развеселился он.

– Нет никаких сомнений в том, что Шушкеев этот контакт дал на свой страх и риск. Так же, как и в том, что Постоюков сообщил об этом своему ведущему. Иначе он и не мог поступить как профессионал. К тому же Постоюков не стал бы рисковать и вновь появляться в поле моего зрения без соизволения своего ведущего. Более того, ставить передо мной новые расходные задачи по Шушкееву в плане выяснения будущего места отбывания им срока лишения свободы и защиты от других осужденных. Единственное, что пока не могу объяснить, так это почему он не поставил аналогичные задачи и по «Иуде». То ли из-за того, что ведущий не озадачил его этим, то ли он не знает ничего об «Иуде».

В отличие от него Моисеенко проявил заботу об обоих шпионах. Отсюда можно заключить, что Постоюков и Шушкеев как-то связаны между собой, при этом первый ничего не знает об «Иуде». По крайней мере, он не называл его в числе своих знакомых.

– Логично. Скорее всего, так оно и есть. Иначе Постоюков не решился бы на развитие контакта с тобой и новые расходы. Получается, что у его ведущего более узкая сфера действий, нежели у Моисеенко и особенно стоящего за ним Джона, который, по имеющимся у нас данным, руководит ими всеми.

– Товарищ генерал, можно также предположить, что Шушкеев решился воспользоваться моей услугой и послать к Постоюкову за деньгами, так как я привез ему письмо именно от Джона. Мол, тот не стал бы связываться с непроверенным человеком.

– Да, эти письма сыграли свою роль в налаживании отношений с Шушкеевым. Кстати, хочу подчеркнуть, что они мастерски были использованы. Я имею в виду ход с путаницей адресатов, в результате которой Шушкеев окончательно смог убедиться в том, что Джон хочет его устранить. Уверен, это и настроило его на решительные шаги в случае с Постоюковым. Разве не так?

– Так точно, товарищ генерал, – согласился Эди.

– Хорошо, скажи в таком случае, не возникла ли у тебя мысль поискать у Шушкеева дополнительные слабые места, чтобы в перспективе выйти на него с предложением о сотрудничестве?

– Возникли, но вряд ли мы найдем большего аргумента для разговора с ним, чем тот, что он спалил спаренных агентов-нелегалов, – убежденно промолвил Эди.

– Прекрасно сказано, но с таким разговором к нему еще рано выходить. Для этого мы должны быть абсолютно уверены в том, что он не сможет просигнализировать своему ведущему о собственном провале и ведущейся чекистами игре. Пока такой уверенности, разумеется, у нас нет. Я допускаю, что у него имеется sos-вариант связи со своим центром. Если он им воспользуется, то к чертовой матери полетят все наши многоходовые задумки. Поэтому надо его хорошо обложить, ну хотя бы как в случае с «Иудой».

– В этой связи возникает вопрос: а чего он не воспользовался им, когда находился в больнице или позже, в тюремном лазарете?

– Понимаешь, он был ограничен в маневре, а лагерь в этом плане может оказаться более подходящим местом. Обрати внимание, как всполошились Постоюков и Моисеенко в поисках вариантов облегчения его участи.

– Или поиска вариантов реализации вынесенного ему смертного приговора, – заметил Эди, не дождавшись, когда генерал закончит свою мысль.

– Ты имеешь в виду… – не договорил генерал.

– Да, тамошние блатные могут на такое подписаться за гроши, а надзиратели, если там остались подобные тем, кто за мной охотились, могут за мзду лишь поспособствовать этому.

– А ведь ты прав, подполковник. Надо будет сегодня поставить задачу минчанам, нет уж, лучше сейчас же, – сказал Маликов и, вызвав из другой комнаты Минайкова, поручил ему связаться с Ковалевым и довести до него поручение по обеспечению безопасности Шушкеева. Потом, медленно повернувшись к Эди, продолжил: – Позже сам переговорю с Тарасовым. Надо беречь его самолюбие, как-никак заслуженный чекист. Кстати, как он там, довелось поговорить по душам?

– Поучаствовать в проводимых им совещаниях удалось, – коротко ответил Эди, посчитав ненужным делиться своими впечатлениями о Тарасове, поскольку почувствовал ревностное отношение к нему со стороны своего собеседника.

– Да, в опыте и уме ему не откажешь, – заключил Маликов, стрельнув в Эди искрометным взглядом, и, несколько помедлив, продолжил: – Но мы отвлеклись, давай вернемся к нашим баранам. Итак, с Шушкеевым мы вроде определились. Скажи-ка, Эди, как Постоюков воспринял Рожкова и твой отъезд в Москву?

– После представления мною как человека, который имеет выходы на местные правоохранительные органы и способного за соответствующее вознаграждение решать поставленные им задачи, без дополнительных вопросов договорился с ним о встрече. И их разговор между собой носил довольно-таки непринужденный характер.

– А Рожков сможет следовать той же линии, что и вы? – улыбнулся Маликов.

– Товарищ генерал, Юра будет играть роль человека, могущего утрясать проблемы с правоохранительными органами. Он также любитель истории и мой товарищ по совместной научной работе.

– Хорошо, если что, будешь подскакивать к нему и, как говорится, помогать, – заметил, широко улыбнувшись, Маликов. – С этим вроде тоже все понятно. Но как себя проявила дочь «Иуды». Надеюсь, не разочаровала?

– Елена настроена на сотрудничество и в некоторой степени к этому мной подготовлена. При формировании основы ее вербовки существенно помог «Иуда», который понимает, что его и ее благополучие напрямую зависит от результативности их совместной работы.

– Я читал сводки. Ни одной зацепки в неискренности. Но сможет ли она в отрыве от тебя работать? Ты понимаешь, конечно, о чем речь.

– Сможет, она сильный духом человек.

– Мы хотим ее в логово шпионов направить. Выстоит ли?

– Выстоит, но только необходимо дополнительно ее потренировать насчет всех этих химий и лжедетекторов.

– Смелое заявление. Неужели она настолько сильная натура?

– Товарищ генерал, если найдете время, поговорите с ней и многое прояснится.

– Найду, несомненно. Ты меня просто заинтриговал. Но тем не менее тебе надо быть всегда в досягаемости для нее. Это будет ее поддерживать. Сердечные дела, брат мой, особенные дела. Ведь влюбленная женщина может многое сделать, если уверена, что ее понимают. И, боже упаси, подвести ее в своих ожиданиях. Так что, Эди, будь с ней максимально учтивым, и она эту моисеенковскую малину вывернет наизнанку.

Эди не стал развивать разговор о Елене, согласившись с тем, что ее необходимо целенаправленно учить и поддерживать, пока не наберется необходимого опыта. Давать возможность общаться с отцом, который будет укреплять мотив ее сотрудничества с контрразведкой и оказывать моральную поддержку.

– Правильно, и это надо делать на системной основе. Но твоя роль в закреплении ее сотрудничества с нами значительно актуальней. Поэтому мой тебе приказ: не ослабляй к ней своего внимания. Это очень важно, особенно на данном этапе, когда за нее возьмется Моисеенко. На мой взгляд, они сделали ставку на нее. И будут пытаться использовать на первых порах в качестве агента для связи с «Иудой» и, возможно, Шушкеевым.

– В разговоре со мной Моисеенко говорил, что хочет направить ее на Софийскую ярмарку.

– Я знаю, читал сводку… Но ей нужно отказаться, сославшись на необходимость бывать у отца. Иначе в условиях заграницы они подвергнут ее массированному воздействию. Наши болгарские партнеры что-то в последнее время начали юлить в совместной работе против разведок стран главного противника, и поэтому мы не сможем надежно контролировать ситуацию. Так что переговори с ней.

– Будет сделано, товарищ генерал.

– Читая сводку, я обратил внимание на твой тон разговора с Моисеенко. Чем он был вызван? Вы же с ним ранее, как говорится, довольно-таки учтиво разговаривали?

– Тем, что он задумал играть в начальника и подчиненного, а мой герой не любит такого обращения. К тому же надо было прощупать, насколько искренне он хочет моего прибытия сюда.

– Со вторым звонком правильно было задумано. Он его ошеломил, а тон общения доконал. Отчего Моисеенко вынужден был выкручиваться. Так что ответ на свой вопрос: хочет – не хочет, ты получил. Правда, к сожалению, у нас пока нет ответа на более важный вопрос. Имеется в виду, чего они хотят от тебя, какую роль отвести на перспективу? – задумчиво промолвил Маликов, уставившись взглядом в глаза Эди. – Ты сам что думаешь по этому поводу?

– Если все разложить по полочкам, то можно попытаться ответить на этот вопрос.

– Ну что ж, давай попробуем вместе, – предложил, несколько оживившись, Маликов.

– Во-первых, мой герой для них случайный человек, появившийся на горизонте в экстремальной ситуации и помогавший их ценному агенту выживать в камере.

– Но и доставивший Моисеенко стратегической важности развединформацию, на основе которой натовцы сейчас активно вносят коррективы в свои планы действий на день «Х». Более того, в спешном порядке начали готовить передислокацию некоторых ракетных соединений с европейского театра военных действий на другие направления со строительством соответствующих объектов и коммуникаций, на что потребуются огромные финансовые и материальные затраты. Вот такие дела, брат. Наверняка это для тебя является новостью, но уверен, хорошей. Теперь, продолжай.

– И, как вы сказали, доставивший им в целости и сохранности эту важную информацию, а также решивший через своих минских знакомых вопросы снижения сроков наказания «Иуде» и Шушкееву.

– Не только скостивший срок, но и сумевший за гроши вывести из-под удара и сохранить минскую агентурную сеть, – вновь уточнил Маликов и умолк, давая тем самым говорить Эди.

– Кроме того, он помог людям Моисеенко проникнуть в квартиру «Иуды», чтобы они смогли проверить ее на наличие возможных следов действий советской контрразведки.

– Да, это для них был важный момент – в итоге они убедились в отсутствии за «Иудой» технического контроля с нашей стороны.

– Я перечислил три основные заслуги, которые позволяют Моисеенко строить в отношении моего героя какие-то серьезные планы. Но эти заслуги уже в прошлом.

– Что имеется у твоего героя представляющее интерес для Моисеенко на будущее?

– Продолжение работы с «Иудой», Шушкеевым и Еленой. Маршрутные возможности в Белоруссию, Закавказье, другие регионы страны под видом научной и спортивной деятельности, что позволит ему при соответствующей подготовке осуществлять доразведку, сбор информации по представляющим интерес объектам и людям.

– В то же время он не является секретоносителем. Более того, будучи гуманитарием, не обладает перспективой проникновения на такие военные объекты.

– Зато имеет возможность получить по наводке «Иуды» контакты с секретоносителями.

– И какой в итоге вывод напрашивается?

– Вывод таков, товарищ генерал, – Моисеенко и Джон могут акцентировать внимание на моих маршрутных возможностях. И потому на предстоящей встрече, в частности, от Моисеенко следует ожидать не какой-нибудь конкретики, а осторожных предложений по углублению сложившихся с ним отношений. Тем временем они будут пробивать мою легенду, которая, к сожалению, не была рассчитана на такой поворот событий.

– Ты прав. Конечно, мы же не думали, что ты разворошишь этот муравейник. К тому же были в цейтноте, поскольку ситуация разворачивалась очень динамично, – с сожалением в голосе сказал Маликов. – В лучшем случае теплилась надежда, что сможешь раскрутить «Иуду» на контакт с какой-нибудь его связью и от нее дальше двигаться вперед. Но получилось, как в хорошем сне, успевай только записывать. Сейчас же нужно срочно дорабатывать твою легенду. Правда, спецы этой работой уже занимаются, но ничего приемлемого еще не наработали. Придется тебе к этому самому подключиться, как в случае с легендой прикрытия для камеры.

– В тот раз было проще, сейчас необходимо прикрыть возможную утечку информации к противнику об официально работающем в республике сотруднике. А при том, что оттуда за границу едут нефтяники, спортсмены, туристы и разный люд для участия в международных ярмарках и по приглашению, опасность прокола большая.

– Выходит, что у нас нет другого варианта, кроме как усилить работу с выезжающими за рубеж жителями твоей республики, чтобы исключить сообщение ими информации об известных им сотрудниках спецслужб. Можно будет просто строго-настрого предупредить с отбором соответствующей подписки о неразглашении. Как думаешь, это сработает?

– Возможно, и сработает. Наш человек научен с уважением относиться к органам госбезопасности.

– Вот это я и имею в виду. Даст подписку и будет язык держать за зубами, рассудив, мол, сболтну и кто его знает, где и в каком виде выплывет эта болтовня. И соответственно примет решение – лучше уж промолчу, – произнес, хитро прищурившись, Маликов. – Думаю, так оно и будет. Нам, по моим расчетам, понадобится всего-то два-три месяца, в течение которых противник окончательно увязнет в нашей дезинформации. Да и мы за это время сможем нанести сокрушительный удар по его московской резидентуре. Ты согласен со мной?

– Да, согласен, – изрек Эди, подумав при этом, что столько времени вполне можно выжать из его подлатанной легенды.

– В таком случае завтра с утра подключайся к спецам и подсоби им. Да, созвонись с Моисеенко о встрече, ведь он должен тебе круглую сумму. Кстати, как ты списываешь расходы?

– Соответствующими рапортами, а когда чеками и справками.

– Правильно делаешь. Деньги любят счет. Это сейчас все гладко и хорошо. А когда финансисты и ревизоры встревают в наши отчеты – тогда и начинается всякая херня. Хотя деньги и шпионские, но дебет с кредитом должны сходиться.

– С этим у меня все нормально, вот только беда…

– Не понял, что за беда, – напрягся Маликов.

– Беда в том, что, привыкнув жить на широкую ногу за счет, как вы говорите, шпионских денег, трудно будет возвращаться к своим былым расходам, – пояснил, улыбнувшись, Эди.

– А-а, вот ты о чем, – рассмеялся в свое удовольствие Маликов и, хлопнув легко по столешнице, крикнул Минайкову, чтобы нес рюмки и коньяк. Потом продолжил: – Думаю, в ближайшие месяцы тебе это не угрожает. Так что живи вольготно, будет потом о чем вспоминать.

Минайков быстро, словно только и ждал подобной команды, зашел в комнату, вкатив тележку с закуской и возвышающейся среди тарелок пузатой бутылкой «Наполеона».

Маликов же, подождав, пока тот переложит с помощью Эди все это добро на столик, басовито скомандовал:

– Владимир, разлей-ка нам по одной, что-то утомился я сегодня. Надо старику чуточку поддать, чтобы с охотой вернуться за свой рабочий стол.

Минайков, проворно исполнив указание начальника, тут же ушел.

– Знаю, что Тарасов потчевал тебя. А ты говоришь, бывал на совещаниях…, – ухмыльнулся Маликов и выпил, произнеся тост в честь «досрочного подполковника».

Эди поблагодарил и тоже выпил.

Маликов тут же сам налил в рюмки, не разрешив сделать это Эди, отчего тот несколько смутился.

– Оп-па-на! Наш герой неожиданно смутился? – пошутил генерал. – Я-то думал, что тебя ничем невозможно пронять.

– Алексей Алексеевич, для меня честь, что вы решили отметить моего подполковника. Но вы к тому же еще наполнили рюмки по новой… Понимаете, родители научили меня с почтением относиться к старшим. И я пытаюсь строго следовать их науке. Поэтому и смутился, что позволил вам разливать.

– Тогда вопрос. Почему позволил? Ведь ты же видел, что рюмки опустошены, и мог их наполнить? Ты же знаешь, что у нас пьют три тоста.

– В данном случае мне пришлось учесть то, что я нахожусь у своего руководителя, который может воспринять мою инициативу как невоспитанность и сказать – не надо. К тому же знаю, что у нас могут выпить один или три и более нечетных раза, но не два. Вот в третий раз я определенно опережу вас, товарищ генерал, – уважительно высказался Эди.

– А если с тобой за столом будет, например, Шушкеев?

– Я знаю, что он мой враг, и буду выполнять свою работу в нужном плане. Но за обеденным столом, если такое по не зависящим от меня обстоятельствам случилось, буду вести себя с ним как со старшим по возрасту.

– Не легче ли его просто пленить? Он же может, воспользовавшись твоей так сказать щедростью, набраться сил и начать вредить?

– Вряд ли ему это удастся. Мое гостеприимство не предполагает бездеятельность… Вот, к примеру, «Иуда» мой враг, но я же защищал его от блатных. Даже оставлял ему часть своего ужина, когда он приходил поздно от следователя.

– Ужином делились? – удивленно спросил Маликов.

– Конечно, он же мой сосед по камере, а я доброжелательный человек. По логике вещей я должен позаботиться о человеке, находящемся вместе со мной в таких непростых условиях, даже помня, что он мой враг.

– Ну да, вы же решаете задачу вхождения к нему в доверие, – заключил Маликов.

– Мне не составляло труда проявлять о нем заботу. Главное, это не требовало какого-то дополнительного напряжения, поскольку родительская школа, о которой вам говорил, заложила во мне нужные правила-стереотипы. Наверно, такие же неписаные правила имеются у каждого человека, нужно только найти им применение.

– А ведь ты прав. И главное, твой подход к человеку, даже если он враг, на поверку оказался эффективным. Пример с «Иудой» налицо. Думаю, нам надо по крупицам собирать такой опыт и внедрять его в практику. Поэтому буквально завтра поручу подготовить задание в наш институт. Пусть поработают в этом направлении и подготовят соответствующие инструкции для оперсостава, непосредственно работающего с объектами.

– Это будет прекрасным подспорьем, особенно для молодых сотрудников, – заметил Эди, приятно удивленный реакцией Маликова на их короткий диалог о правилах-стереотипах.

– Рад, что оценил мое решение. То, что продуманно строишь свои разговоры с объектами, я заметил с самого начала. Но не знал, что они имеют под собой такую серьезную основу. Мне думается, тебя надо в полной мере использовать в качестве вербовщика, конечно дополнительно подучив у наших асов по этой кафедре. Ну, как на это смотришь?

– Положительно, товарищ генерал, – спокойно ответил Эди.

– Прекрасно, подумаем и над этим. Но сначала надо провести встречу с Моисеенко. Да, не забудь на всякий случай о химии, а то эти мистеры могут тебе вновь чего-нибудь подсыпать.

– Не забуду, товарищ генерал. И вообще пить с ними не буду. Скажу, что нельзя, поскольку возобновил тренировки.

– Вот и правильно. Мне бы тоже не мешало в бассейн походить, но это нереально.

– Товарищ генерал, разрешите мне, систематически занимающемуся спортом человеку, дать вам один совет, – неожиданно произнес Эди, глядя ему в глаза.

– А почему бы и нет, давай старику свой совет, – улыбнулся Маликов.

– Наукой давно доказано, что четыре-шесть часов занятий физическими упражнениями в неделю повышают работоспособность человека на тридцать процентов. И самое главное, эти занятия повышают его жизненный тонус. Поэтому вам просто необходимо заняться плаванием.

– Спасибо, Эди, над этим предложением я тоже серьезно подумаю. Но у меня не выходит из головы предстоящая встреча с Моисеенко. Я не хотел раньше времени об этом говорить, чтобы излишняя информация не мешала тебе при общении с ним. Ну вот, поразмышляв в ходе нашей беседы, решил сообщить, что мы записали его разговор с Сафинским, когда они обсуждали вопрос о целесообразности организации твоего выезда за границу в качестве поощрения. Скорее всего, они задумали вытащить тебя в одну из соцстран, чтобы получше разглядеть и послушать, возможно, и подставить кого-нибудь. Одним словом, применить против тебя полный джентльменский набор. Допускаю, что он может предложить тебе ту же Болгарию, но это только предположение. Одним словом, нужно быть готовым ко всему.

– Понял, буду готов, товарищ генерал. По крайней мере, скажу, что у меня нет загранпаспорта, – улыбнулся Эди.

– А вот насчет твоего загранпаспорта я попросил Архипова, чтобы он побеспокоился о его подготовке.

– Выходит, вы допускаете, что мне надо будет ехать.

– Допускаю. И еще. Если с его стороны поступят конкретные предложения о сотрудничестве, в чем я, как и ты, сомневаюсь, – категорично «нет» не говори. Прояви сомнения и придумай что-нибудь. У тебя с фантазией все в порядке, можешь любого научить. Ты это понял?

– Да.

– Контакт поддерживай с Минайковым, он толковый парень. Для поддержания связи в гостиницу поселили ту же сотрудницу. Она в прошлый раз проявила себя с хорошей стороны. Если возникнут вопросы ко мне лично, а они должны быть, звони напрямую. Там есть номер с закрытой связью. Минайков расскажет тебе, как ею воспользоваться.

– Понял, товарищ генерал.

– Хорошо. Имей в виду, работа по «Иуде» и всем остальным объектам находится на контроле у руководства комитета. С учетом масштабов дела мы даже создали специальную группу, которая будет планировать, обобщать, анализировать полученную информацию и готовить конкретные предложения. Но ее членов с тобой знакомить не будем, а вот тебя с их соображениями – да. После встречи с Моисеенко тебе предстоит доклад Иванкову. К нему надо будет подготовиться. Продумай, как кратко и четко доложиться.

– Понял, будет сделано.

– Вот вроде и все, – заключил генерал и со словами: «Наполеон», кажись, разморил меня – встал и, попрощавшись, направился к выходу.

Эди проводил его до двери и вернулся за столик. Скоро, закрыв за Маликовым дверь, к нему присоединился и Минайков, держа в руках кофеварку и две чашки. Поставив свою ношу на столешницу, он присел в кресло и, разливая по чашкам ароматный напиток, весело произнес:

– Босс не очень любит кофе, но, насколько я знаю, ты к нему неравнодушен, так что угощайся.

– Откуда о кофе знаешь? – спросил Эди, потянувшись за чашкой.

– Тайна фирмы, – отшутился Володя, но, увидев, что его слова не произвели впечатления на собеседника, заметил: – Люба сказала.

Кстати, она уже в гостинице, будет связь между нами держать. Как вселишься, зайдет доложиться. Да, там есть выход на нашу линию «Б-4», так что смело можешь звонить в контору. Нужные тебе номера можешь взять у Любы.

– Хорошо, – коротко бросил Эди и тут же продолжил: – Володя, предстоит встреча с Моисеенко. К ней надо подготовиться. Имею в виду обезопасить себя от спецпрепарата.

– Понял, утром переговорю с известной тебе химичкой и запасусь антидотом, – отреагировал Володя, в очередной раз отпивая из чашки. Надеюсь, до этого времени он не будет пытаться вытянуть тебя на встречу?

– Я тоже. В крайнем случае сошлюсь на то, что занят делами Елены, и предложу перенести на другой день.

– По сводкам видно, что он очень ждал твоего с ней возвращения.

– Может, не столько моего, сколько Елены?

– Твоего, потому что готовит тебе загранпоездку.

– Генерал говорил об этом.

– По его поручению я и разговаривал с твоим зампредом.

– Не с Водопьяновым ли?

– Нет, он уже собирает вещи… руководство удовлетворило его рапорт о переводе в другой регион с последующим выходом на пенсию. Я же разговаривал с Дроздовым. Он сейчас занят твоим загранпаспортом. Понимаешь, лично занимается.

– Не может он лично этим заниматься. Наверно, Крайнову или Астахову поручил.

– Говорю же, лично. Иванков озадачил Архипова, а тот – его. Другим пока нельзя знать, чем ты сейчас занимаешься. Пусть думают, что загораешь и плещешься в море.

– Понятно, хотите, чтобы боссы по возвращении домой устроили мне тяжелую жизнь?

– Этого не будет. По крайней мере, Архипов очень хорошо отзывался о тебе и искренне был рад за твоего досрочного подполковника, поскольку он, как руководитель республиканского комитета, знает, что твой успех является и его успехом. И вообще мне кажется, что тебя переведут сюда.

– Ты знаешь поговорку о том, что надо делать, когда кому-то что-то кажется? – усмехнулся Эди.

– К нашему случаю это не имеет отношения, поскольку я доподлинно знаю о том, как Иванков и Маликов к тебе относятся.

– Хорошо, давай о другом. Скажи лучше, как Дроздов воспринял все это?

– Сначала как-то опешил, потом попросил даже передать тебе поздравления. Он однозначно почувствовал, что ты задействован в масштабном мероприятии и этим все сказано. Он же умный человек и прекрасно понимает, что изначально был жесткий отбор по проф-признакам.

– Телефон и адрес прикрытия делают там? – спросил Эди. – Ведь мне на встрече с Моисеенко придется, по всему, их называть как реальные.

– Да, профессионализм не пропьешь, – хихикнул Володя, протягивая ему конверт. – Хотел позже вручить, но ты опередил. Вот здесь найдешь все, что тебе нужно.

– А что здесь? – так, для порядка спросил Эди, доставая из него фотографии с видами дома и внутреннего убранства квартиры. Данных на соседей. И номер телефона.

– Вот так и работаем, пока ты окучиваешь шпионов, – пошутил Володя, дождавшись, когда Эди сложит все это в конверт и вернет ему.

– Листок с телефоном можешь оставить себе, а то вдруг со всеми сумасшедшими делами забудешь свой собственный номер, – сочувственно заметил он.

– Когда есть установка на запоминание, не забывается, – отпарировал Эди, а затем спокойно спросил: – Живет ли кто-нибудь в квартире, кроме меня? Будут ли отвечать на возможные телефонные звонки, если да, то кто и что? Есть ли телефоны у соседей и сколько на этаже квартир?

– Эди, на эти вопросы пока не готов ответить, – озадаченно произнес Володя. – Дроздов прислал только этот конверт, и больше ничего. Может быть, он решил, что квартира и не должна отвечать в отсутствие хозяина. Вот вернется, тогда и будет отвечать.

– Думаю, это не совсем правильное решение, если учесть, что нам необходимо максимально закрепить мою легенду, – пояснил Эди. – Ведь очевидно, что, не добившись ответа из квартиры, любопытные люди начнут искать человека, который помог бы им получить искомый ответ. Отсюда вытекает задача – срочно доработать. На звонок в квартиру должна ответить якобы моя сестра. Данные на нее в моем личном деле имеются. Она для начала спросит, кто звонит и что он хочет. Затем при необходимости пояснит, что ее брат уехал в Минск и скоро должен вернуться.

Далее. На телефонной станции необходимо записать меня владельцем телефона, что ты мне дал. А то, не дай бог, как в Минске в узле связи окажется человек какого-нибудь грозненского Постоюкова.

Также на время отключить, если имеются, другие телефоны на этаже, чтобы по ним никто не смог попросить вызвать для разговора такого-то вашего соседа. Сделать это несложно, ведь у нас при ремонтных работах во дворах всегда какой-нибудь кабель обязательно ковшом поддевают… Пока это все, дорогой Володя. Извини, извини, если ненароком перегрузил.

– О, теперь я понимаю страдания моего непосредственного шефа, – рассмеялся он. Даю тебе честное слово, что ни за одну задачу с такой охотой, как эта, я в последние годы не брался. И, как только я доставлю тебя к Елене, срочно вернусь и заставлю твоих шефов выполнить все точно и в срок.

– Только просьба, не скажи ненароком, что это моя инициатива, будет просто неудобно.

– Можешь не сомневаться. Скажу многозначительно, что это указание руководства. О результатах утром доложу.

Поговорив еще некоторое время, они покинули квартиру и поехали в Кунцево.

Поздно вечером Эди позвонил Моисеенко и сообщил, что прибыл в Москву и в настоящее время находится в гостях у Елены. Моисеенко на это отреагировал мгновенно и предложил завтра там же встретиться и обсудить интересующие вопросы.

– Я не могу за Елену решать и более того, не знаю о ее планах, – пояснил Эди, чтобы выиграть время на обдумывание его предложения.

– А вы включите все свои чары, может, и получится? Это было бы замечательно. Но, если не получится, встретимся где-нибудь в городе. Кстати, вы собираетесь и далее у нее оставаться?

– Нет, мне непривычна роль примака, завтра переберусь в «Метрополь», я уже номер заказал.

– А почему не там, где в прошлый раз?

– Звонил, сказали, что нет свободных люксов.

– Понятно, тогда дайте знать, когда заселитесь, – прервал его Моисеенко. – А сейчас просьба все-таки прояснить вопрос о возможности пообщаться у Лены.

– Хорошо, я перезвоню, – сказал Эди и положил трубку.

Урывками слушавшая происходивший разговор Елена спросила:

– Эди, чего этот тип хочет?

– Приехать сюда, чтобы поговорить о наших делах.

– А почему сюда?

– Думаю, чтобы одним выстрелом двух зайцев убить. Иначе говоря, пообщаться и с тобой, и со мной да еще квартиру посмотреть на предмет ее использования в качестве места будущих свиданий со своими людьми, а вы будете при этом добродушной хозяйкой.

– Я так не хочу. Вот если бы вы…

– Леночка, не забывайте, что ваши решения не должны носить спонтанный характер. Давайте уж лучше подумаем, как вам поступить с учетом взятых на себя обязательств.

– Хорошо, я поняла, что это нужно для дела, заодно у него можно будет справиться, как решается вопрос о моей поездке в Болгарию, – улыбнулась она и прижалась к нему.

– Елена, я считаю, что вам не следует туда ехать и надолго оставлять отца без своего внимания. Ему просто необходимо вас часто видеть. И потому Моисеенко нужно будет твердо сказать, что вы по этой причине решили не ехать на ярмарку.

– Вы правы, я как-то не подумала об этом. Конечно же не поеду, папа – это святое. Спасибо, что напомнили.

– Леночка, вы просто молодец. Мне очень нравится, когда вы так восторженно говорите о своем отце. Уверяю вас, что он трепетно относится к вам, – сказал Эди, вспомнив, что было в основе принятия «Иудой» решения о сотрудничестве с контрразведкой.

– Спасибо, что понимаете это. Я очень рада, что вы есть, прошу, пойдемте ко мне, я у-у-жасно хо-чу быть с то-о-бой, – страстно прошептала она ему в ухо.

– Сейчас, только позвоню, – отчего-то тоже прошептал в ответ взволнованный Эди.

– По-том… – умоляюще промолвила Елена, вся дрожа от нахлынувшей на нее страсти, после чего он обнял ее за талию и привлек к себе.

Утром Эди заказал такси и вместе с ней поехал в «Метрополь». Дежурный администратор без лишних слов оформил на него люксовый номер, который действительно оказался лучше, чем прежний в «России». Побыв в нем некоторое время и погуляв по Красной площади, они вернулись в Кунцево, чтобы дождаться прихода Моисеенко, с которым Эди вчера ночью созвонился о встрече у Елены.

В назначенное время из коридора донеслось пиликанье дверного звонка. Посмотрев в глазок, Елена обернулась к стоящему в трех шагах от нее Эди и шепнула, что это Моисеенко, а затем не торопясь открыла дверь.

– Добрый день. Леночка, извините за вторжение. Это вам, – промурлыкал он прямо с порога и протянул ей большой букет красных роз и коробку с тортом.

– Ой, спасибо! Ну что вы, ни к чему все это, – в тон ему залепетала Елена. Тем не менее, приняла подарки гостя, чуть не прихватив с ними и портфель из его рук, что развеселило Моисеенко и он театрально воскликнул: – Его я вам не отдам, он мой.

Елену это нисколько не смутило. Наоборот, хихикнув, она отпарировала:

– Тогда, Андрей Ефимович, держите его подальше от цветов. И тут же, бросив взгляд на Эди, продолжила: – И пройдите, пожалуйста, с Эди в зал. Тем временем я поставлю цветы в вазу и приготовлю вам кофе.

– Спасибо, не беспокойтесь, я же ненадолго, – сказал Моисеенко вслед уходящей на кухню Елене и с восклицанием: «Уф!», промакнул свой голый череп проворно извлеченным из кармана брюк носовым платком.

– Ну как же, вы все-таки мой гость, – бросила та, не оборачиваясь, – кофе – это визитная карточка моей семьи.

– Даже не знаю, что в этом случае и сказать, – произнес Моисеенко и так же проворно вернул платок на прежнее место. Затем, как бы опомнившись, протянул Эди правую руку со словами: – Здравствуйте, рад вас видеть.

– Вам лучше согласиться с ней и пройти в гостиную, – весело предложил Эди, пожимая его руку.

– Так и быть, я безропотно подчиняюсь воле хлебосольной хозяюшки, – ответил гость, многозначительно подмигнув Эди, и зашагал вслед за ним.

Войдя, он осмотрелся и, плюхнувшись на диван, с важным видом изрек:

– Здесь довольно-таки уютно. Молодец Саша! Оказывается, хорошенькое гнездо себе свил. Вам нравится?

– Здесь уютно, он старался. Я бы еще обязательно спортивный уголок смастерил, – заметил Эди, вопросительно взглянув на Моисеенко.

– М-да, я понял ваш взгляд… можно и о деле, – хихикнул тот, широко растянув губы. И протянул ему портфель со словами: – В нем ваши деньги. Оставьте себе и портфель, тем более он приглянулся Леночке.

– А сколько здесь? – спросил Эди, принимая портфель.

«Наверно, с сюрпризом в виде навигатора и микрофона с вечной зарядкой, – подумал он. – Хитрец, однако. Ну что ж, будем снабжать тебя аудиозарисовками. Только надо будет Елену предупредить об этом подарке, чтобы глупостей не наговорила».

– Пятьдесят крупными купюрами. Поздравляю, вы их честно заработали. Но не могли бы вы дать расписку за их получение? Как-никак след-то, куда я их дел, должен остаться?

– Может, еще написать, за какие дела вы их мне дали, да и копию себе на всякий случай оставить? – усмехнулся Эди, разведя от удивления руки, а сам подумал: «Надо же, таким простым приемом решил закрепить сложившиеся отношения и положить расписку в сейф за семью замками как факт состоявшейся вербовки. Все-таки он недооценивает меня, считает этаким простаком. Ну что ж, будем разочаровывать тебя, господин резидент».

– За предыдущие суммы же я не просил? – неуверенно изрек Моисеенко.

– Тех денег, что вы и Постоюков мне дали, еле хватило, чтобы расплатиться со следователем, – прервал его Эди, при этом специально упомянув фамилию последнего.

– Эди, о каком Постоюкове идет речь? – неожиданно спросил Моисеенко, упершись в него острым взглядом из-под бровей.

– А кто его знает. Меня к нему Шушкеев направлял.

– За деньгами, что ли?

– Ну да.

– И вы пошли, не зная, кто он и что он?

– Мне до фонаря, кто он. Главное, чтобы деньги дал. Иначе чего бы я взялся помогать этому подранку. В наше время за красивые глаза не потеют.

– А Саша знал, что вы Шушкееву помогаете?

– Я ему не говорил об этом.

– Но все-таки, как вам удалось отмазать их, ну хотя бы Шушкеева, от большого срока? С Сашей вроде все понятно, могли поверить, что он не резал, но Олег-то реально был замазан на валюте.

– Вначале я тоже так думал, пока не пообщался со следователем, но потом все стало на свои места. Вам надо бы увидеть его лицо, когда назвал сумму, – ухмыльнулся Эди, глянув Моисеенко прямо в глаза, отчего тот сразу отвел их в сторону. – Его физия сначала вытянулась в овал, потом сжалась в колобок, а глаза засверкали жадным блеском. И он, почти захлебываясь, сказал, что за такие деньги сможет доказать не только отсутствие факта спекуляции Шушкеевым валютой, но отсутствие в природе его самого.

– Понятно, – хмыкнув, промолвил Моисеенко. – Скажите, а этот Юрий сможет реально помочь Саше и Олегу в ваше отсутствие?

– Конечно, он еще тот пройдоха, – ответил Эди, подумав о том, что кто-то уже проинформировал Моисеенко о нем.

«Интересно, кто это сделал? Сами Шушкеев и Бизенко – не могли. Остается Постоюков. Хотя нет, он же не контактирует с Моисеенко. В таком случае он мог дать знать Джону, а тот – Моисеенко», – заключил Эди до того, как его собеседник задал следующий вопрос:

– Какое впечатление на вас произвел Постоюков?

– Почти никакое, если не сказать, что он какой-то схематичный: вопрос – ответ, ответ – вопрос.

– Может, о чем-то спрашивал, чем-то или кем-то, кроме Олега, интересовался?

– Ничего такого не было. Его интересовал только один вопрос, могу ли я помочь Шушкееву.

– По-нят-но, – заметил Моисеенко, рефлекторно коснувшись сложенными вместе указательным и большим пальцами ноздрей своего большого носа, а затем тепло произнес: – Эди, я решил сделать вам и другой подарок – туристическую поездку, например, в Италию или Польшу, где вы сможете расширить свои исторические и географические знания. Для меня это не составит большого труда. Как вы на это смотрите?

Эди, сделав удивленный вид и, соответственно, небольшую паузу, означающую внутреннюю борьбу, задумчиво вымолвил:

– Это, конечно, интересное предложение. Даже не знаю, как на него реагировать, ведь я собираюсь домой, да и заграничного паспорта пока не имею. Правда, мы с одним из моих приятелей подали заявления на оформление поездки в Японию в составе смешанной группы из представителей разных регионов. Хотим посмотреть тренировки японских каратистов. Но не знаю, что получится из этой нашей затеи.

– Можно попробовать сначала в Польшу, как-никак соцстрана, а паспорт и поездка на родину – это вопросы времени, – не дал ему договорить Моисеенко. – Надеюсь, вы не совершали дома ничего такого, из-за чего могут не пустить?

– С этим у меня вроде все в порядке – спорт, наука… конечно, если туда дойдет, что я сидел в кутузке, то могут быть проблемы, хотя менты и признали мою невиновность.

– А на руки что-нибудь дали?

– О, с этим целая проблема была. Я говорю следователю, дайте документ, что отсидел у вас ни за что ни про что. А он, мол, скажи спасибо, что отпускаю. Но все-таки адвокат добился того, что дал копию постановления о моем освобождении. О компенсации речь и не шла.

– Таковы советские реалии. Только, дорогой Эди, не надо отчаиваться, но и забывать о том, что и как было тоже не следует, – порекомендовал Моисеенко.

– Такое разве забудешь?

– Об этом и говорю. Я понимаю, что вам, прошедшему сталинскую ссылку и все унижения, с ней связанные, вообще тяжело воспринимать несправедливость власти. Но что поделать, надо терпеть и жить для себя, своих близких, понимая, что многие люди во власти озабочены только своими проблемами. И им нет никакого дела до народа, – выпалил Моисеенко, уставившись внимательным взглядом в Эди.

– Согласен, таких людей во власти очень много. Они абсолютно не думают ни о государстве, ни о народе, – удрученно промолвил он, будучи в полной мере уверен, что так оно и есть на самом деле. Эди говорил это искренне. И потому, как бы глубоко Моисеенко не заглядывал ему в глаза, не смог бы обнаружить в них искорок несоответствия этих слов и его внутреннего отношения к затронутому вопросу.

– Я гораздо больше вашего знаю об этом явлении, поскольку по роду работы часто встречаюсь с подобными людьми. И невольно в уме рождаются мысли: а кому они служат, на кого они, эти чертовы дети, работают, а не продают ли они нашу родину?

«Интересно, что он от меня хочет услышать? – пронеслось в голове Эди. – Каких-то сокровенных признаний о политическом кредо? Тогда почему избрал такой наивный вариант, ведь знает, что я не простак? Хотя допустимо, что он решил лобовой атакой подтолкнуть меня говорить о своем отношении к предательству, служению чьим-то преступным замыслам. Но как бы то ни было, молчать нельзя». И Эди сухо обронил:

– Надо полагать, не на советскую власть.

– В каком смысле? – встрепенулся Моисеенко, отчего у него даже разгладились морщины на лбу.

– В самом прямом, – усмехнулся Эди.

– Вы что, оправдываете таких людей? – резко спросил Моисеенко.

– По крайней мере, не осуждаю, нравится вам это или не нравится, – в тон ему ответил Эди, упершись в него холодным взглядом. – Можно подумать, вы ангел, в чем я очень сомневаюсь. Иначе чего бы стали откровенных преступников от объективного суда уводить?!

– Ладно, ладно, только, пожалуйста, не нервничайте, – широко улыбнувшись, произнес Моисеенко. – Я и сам на это приблизительно так же смотрю. Так что мы в некотором смысле в одном цвете видим нашу действительность.

– Андрей Ефимович, я не нервничаю. Я просто обозначил свою позицию. Кстати, она по душе и Александру. Собственно, мы и подружились из-за сходства наших взглядов на жизнь.

– К сожалению, я не имел возможности с ним о вас поговорить. Теперь знаю и рад тому, что могу опираться на человека, который имеет твердую жизненную позицию и готов ее отстаивать. Только, дорогой Эди, рекомендую вам, как значительно больше вас проживший человек, будьте осторожны с ее демонстрацией среди своих знакомых, а то можно вляпаться в неприятную историю с компетентными органами. Понимаете, о чем я?

– Вы имеете в виду КГБ? – спросил Эди.

– Да. Вам это ни к чему.

– До сих пор Бог миловал. Конечно, если вы на меня не заявите, – заметил Эди. И тут же добавил: – Я не рекомендую этого делать, иначе за себя не ручаюсь.

– Можете быть спокойны, я с гэбистами не вожусь и тем более не хочу быть вашим врагом. Особенно после того, что мне Марк рассказал, как вы расправились с теми хулиганами, – искренне рассмеялся Моисеенко.

– Тогда я спокоен, – дружелюбно промолвил Эди, бережно ставя портфель на пол у дивана.

– Эди, – неожиданно вкрадчивым голосом произнес Моисеенко, бросив взгляд на дверь, – пока Леночка не пришла, мне нужно с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу.

– Говорите, видимо, она доводит до кондиции пирожки личного производства, – промолвил Эди, изобразив на лице заинтересованность, так как почувствовал, что Моисеенко собирается озвучить предложение о сотрудничестве. Внутренне готовый к такому развитию ситуации, он стал ожидать, в какой форме оно прозвучит.

– Хорошо, я сейчас сформулирую свою мысль, – заметно волнуясь, начал Моисеенко, неотрывно глядя Эди в глаза. – Понимаете, вы со своей энергией и коммуникабельностью очень мне нужны, чтобы решать отдельные мои проблемы. Понимаете, у меня из-за моей хронической занятости часто не доходят до них руки. Бывает, когда я не могу их касаться из-за своей публичности, например, как в случае с Сашей. Бывает необходимо поехать в какой-нибудь город и отвезти что-нибудь тамошнему приятелю или наоборот привезти оттуда. Но связанный по рукам ответственной работой, я не могу этого сделать. А вы можете… и, главное, я вам полностью доверяю, заранее зная, что вы все сделаете, как надо и в срок. Одним словом, дорогой Эди, предлагаю вам хорошо оплачиваемую работу, но об этом никто, кроме нас с вами, не должен знать.

Почувствовав, что Эди хочет ему ответить, он отчего-то не дал ему говорить, произнеся:

– У меня просьба к вам, прежде чем ответить, сначала подумайте. Возьмите во внимание, что в вашей жизни никаких видимых изменений не произойдет. Будете по-прежнему заниматься своими делами, а при необходимости прилетать сюда и заниматься решением моих не очень обременительных для вас вопросов. Первое время они будут касаться уже известных вам Саши и Олега, а там видно будет… Если надумаете переехать на жительство в столицу, организую не спеша и это.

В этот момент из кухни донесся голос Елены:

– Эди, пожалуйста, помогите мне.

– Иду, – крикнул он ей в ответ и поднялся с дивана со словами: – Давайте потом договорим.

– Да, да, идите, помогите. Конечно, потом договорим, – согласился Моисеенко. И тут же удивленно спросил: – Вы что, с ней до сих пор на вы?

– Да, – коротко ответил Эди, обратив на него вопросительный взгляд. Затем, сделав секундную паузу, добавил: – Вы считаете, это плохо?

– Нет, что вы, ни в коем случае, – изрек Моисеенко вслед уходящему на кухню Эди.

Через короткое время он вернулся в зал, неся на большом подносе кофейник, чашки с блюдцами, тарелки с румяными пирожками и ломтиками моисеенковского торта. При этом, обратив внимание на то, что Моисеенко переместился на край дивана, подумал, что тридцати секунд его отсутствия тому вполне могло хватить, чтобы пристроить микрофон-времянку в диван или куда-нибудь поблизости от него.

«Ничего, после его ухода внимательно все обшарю», – решил Эди, направляясь к столу.

– Эди, ставьте все в центр, а вы, Андрей Ефимович, пересаживайтесь на любой из стульев. Устроим небольшой праздник для животов.

Таких пирожков вы сроду не ели. Они мое личное творение. Ешьте, пожалуйста, на здоровье, они, как говорят, с пылу с жару, – весело тараторила Елена, разливая по чашкам кофе.

Дождавшись, когда мужчины усядутся за стол и начнут есть аппетитные пирожки, запивая их ее фирменным кофе, она, загадочно улыбнувшись, спросила:

– Ну, что скажете, товарищи мужчины, о моем кулинарном искусстве?

– Очень здорово у вас получилось! – воскликнул Моисеенко. – Дайте рецепт, жене подарю.

– Вы лучше приведите ее ко мне, и я научу. По бумажкам невозможно научиться. Меня моя мама на кухне учила.

Намеревавшийся было что-то сказать Моисеенко, услышав последнюю фразу Елены, неожиданно осекся и пару раз шмыгнул свисающим до щетки усов большим носом. Затем, усилием воли справившись с охватившим его волнением, что не осталось незамеченным Эди, и уставившись в тарелку с пирогами, выдавил из себя:

– Я обязательно посоветую ей воспользоваться вашей щедростью, Леночка.

«Гад знает, чье снадобье убило ее мать, и потому не решается посмотреть в глаза дочери. Боится, что она прочтет в них имя одного из убийц», – подумал Эди, пригубив чашку с кофе.

– Буду только рада вам помочь, – улыбнулась Елена.

– В долгу не останусь. Я, кстати, договорился о вашем участии в Софийской ярмарке. Так что готовьтесь, в сентябре предстоит поездка.

– Ой, спасибо, Андрей Ефимович, но, к великому моему сожалению, я не смогу. Мне нужно бывать у папы.

– Никаких проблем, поедете после Болгарии, к тому же с полной чашей впечатлений, – улыбнулся Моисеенко. – Думаю, ваш отец поддержит эту идею.

– Знаете, я говорила с ним по этому поводу. Он сказал, поступай, как велит твое сердце. Мое сердце велит поддержать его в это трудное время, – с чувством промолвила Елена.

– Скажу честно, даже завидки берут. Вы просто умница, Леночка, – слащаво произнес Моисеенко и тут же неожиданно спросил: – Только скажите: а как вы собираетесь его поддерживать? У него же там будет лагерный режим.

– Ничего, Юра обещал помочь, а он слов на ветер не бросает.

– А Юра он что, такой всемогущий?

– Нет, просто у него много знакомых в милиции.

– А в других органах? – с ехидцей спросил Моисеенко.

– Есть и в других. Он даже этого, кто в тюрьму к папе пропускал, близко знает. Правда, я забыла, как его зовут.

– Миша, – вставил слово Эди, посчитав необходимым прервать этот форменный допрос с элементами провокации, осуществляемый Моисеенко внаглую, чтобы расширить свою информированность в отношении Юры, а может, и получить какую-нибудь зацепку для последующей проверки.

– Ну да, Миша.

– Может, тогда попросите и Эди помочь вам? – предложил Моисеенко, продолжая держать ее под прицелом своего прищуренного взгляда. – Он там тоже многих знает.

– О-о, это было бы здорово, но Эди собирается домой, – промолвила Елена, вопросительно глянув на него.

– А вы все-таки попросите его. Он же друг вашего папы?!

– Он и так нам очень помог… – начала говорить Елена, но, перебив ее, Эди произнес:

– Елена, можете не сомневаться, я не оставлю вас одну. Буду периодически приезжать. К тому же мне надо поработать в московских архивах и библиотеках. Так что будем совмещать одно с другим.

– Вот и хорошо, тогда я спокоен за вас, Леночка, – рассмеялся Моисеенко и, потянувшись через стол, легко хлопнул ладонью по лежащей на столешнице руке Эди. – Вот это правильно, вот это решение человека слова!

Елена, не понимая, чем вызвана такая импульсивная выходка со стороны Моисеенко, но осознавая, что в данный момент произошло нечто такое, что, наверно, предполагает необходимость проявления ею чего-нибудь аналогичного, воскликнула:

– Ой, как я рада, что вы будете с нами и мы сможем вместе поехать к папе.

– Сможем, Елена, когда от Юры получим весточку о месте, где будет находиться Александр, – тепло произнес Эди, отметив при этом для себя, что она хорошо усваивает элементы ролевой деятельности и вообще хорошо держится с этим матерым шпионом.

– Эди, я тоже рад этому решению, – проговорил Моисеенко, торжествующе глядя ему в глаза. – Я понял, это ваш ответ и на мой вопрос. Прекрасно, о деталях поговорим позже. Сейчас же, дорогие друзья, мне надо возвращаться на работу, дела, дела… А вы, Леночка, знайте, что я тоже постараюсь всегда быть поблизости, напоминать о себе и появляться, когда в этом будет надобность. Надеюсь, не возражаете?

– Нет, конечно, Андрей Ефимович, – весело ответила она, поднимаясь вслед за гостем.

Уже на выходе из квартиры Моисеенко попросил Эди позвонить ему завтра в первой половине дня и ушел.

Эди же, как только Елена закрыла дверь, приложил указательный палец к губам и, взяв ее под локоть, повел на кухню, где под верещание кухонного радио сначала внимательно осмотрел букет, а потом рассказал о подозрительном портфеле и необходимости обследовать комнату на предмет обнаружения микрофона.

– Может портфель выкинуть в мусоропровод? – предложила она.

– Нельзя, он еще пригодится, – заметил Эди. – Сейчас пойдем в комнату и вы будете говорить о том, какой же приятный человек этот Андрей Ефимович, как вам понравились его цветы и как было неудобно отказываться от поездки в Софию. Потом, когда начнем убирать со стола, скажите, что надо чуточку бы прибраться. Я поддержу эту затею и возьмусь пылесосить… После, выключив пылесос, предложу на время припрятать портфель, который он мне подарил. Вы же, сначала предложите спрятать в комнате своего отца. Но, когда мной будет сказано, что надо бы в более надежное место, укажете на шкафчик на балконе, мол, вор, если он и проберется в квартиру, не подумает искать в нем.

Через час, реализовав свой сценарий на практике, они пришли на кухню, где за непринужденным разговором попили чаю с пирогами, а затем пошли гулять.

Календарное московское лето медленно двигалось к осени… Но солнце, не обращая на это никакого внимания, словно забыв, что ему пора бы умерить свой пыл, нещадно пекло, заставляя людей прятаться в тени деревьев или под разноцветными куполами легких зонтиков.

В отличие от многих москвичей Эди и Елене повезло: они шли по Кунцеву, которое утопало в зелени скверов лип и сосен, дышащих прохладой и свежестью.

Елена рассказывала о том, каким было ее детство, о школе, матери и отце. Эди ее слушал, не перебивая. Тем самым давал ей возможность освободиться от теснящих голову мыслей. Выговорившись, она умолкла, а затем неожиданно произнесла:

– Как жаль, что детство прошло! В нем столько было доброго и теплого.

– Елена, мне кажется, что в каждой поре есть своя изюминка, как в весне, лете, осени и зиме. Надо только ее увидеть и понять.

– Как здорово вы сказали. Знаете, я иногда дивлюсь тому, что в вас, по сути суровом человеке, мирно уживаются жесткость, порой граничащая с жестокостью, и лиричность, свойственная поэтическим натурам. Как вам это удается?

– Честно сказать, я не думал об этом. Видно, проявления моего характера зависят от складывающихся обстоятельств. Могу только сказать, что я не принадлежу к числу тех, кто готов подставить вторую щеку под удар из соображений человечности, так как доподлинно знаю, что в наше время среди тысячи людей не найдется ни одного, кто не воспримет это в качестве слабости. Вот только на секунду представь, что Моисеенко сделал бы с нами, будь мы ему безропотно послушны. Он бы нас в порошок стер.

– Эди, я почувствовала его неискренность аж с порога, но дала ему проявить себя этаким добрым и пушистым толстячком. Пусть радуется, что он такой хитрый и проницательный. Будьте уверены, меня ему не обмануть. Ваши советы и примеры, которые мы разбирали в Минске, мне здорово помогли. Правда, я сегодня сделала ошибку, попросив вас помочь, из-за чего вы вынужденно оставили его без контроля. Тем самым дала вам лишнюю работу. Впредь я такого не сделаю. В крайнем случае промолчу или напущу слезы на глаза, надую губы или что-нибудь подходящее к моменту выкину. Главное, вы не бросайте меня. Я понимаю, вы обязаны будете уехать, значит так надо, но я буду вас ждать.

– Хорошо, моя несравненная, я не брошу вас. Но вы будьте умницей, – ласково произнес Эди, еле коснувшись ее руки и заключив при этом, что она быстро обучается. Если дело так и дальше пойдет, то в скором времени ей можно будет смело ставить конкретные контрразведывательные задачки.

– Буду, несомненно, буду, – взволнованно прошептала она, ответив ему таким же прикосновением.

Затем Эди рассказывал ей о жизни известных чекистов и их героической борьбе с вражескими разведками. В конце предложил пройти подготовку у специалистов по различным направлениям предстоящей работы. Это ею было воспринято с готовностью и интересом. Потом они вернулись в квартиру. Побыв там полчаса и забрав из портфеля деньги, Эди уехал в гостиницу.

Прибыв в номер, он сразу же позвонил Минайкову и, в нескольких словах поведав о прошедшей встрече, попросил организовать ему доступ к телефону для доклада Маликову.

Володя, сказав, что сейчас все организует, сообщил, что сегодня с утра ему звонил Дроздов насчет квартиры. Там все в порядке.

Минут через тридцать в номер постучали. Это была Люба. Порасспросив друг у друга о делах и жизни, они пошли в другой номер, который состоял из нескольких комнат и большой гостиной.

– Вам в кабинет, – сказала Люба, показав рукой на одну из дверей, в замке которой торчал ключ. Войдя в него, Эди увидел рабочий стол, на котором стояло несколько телефонных аппаратов. Определив по надписи аппарат внутренней связи, он сел в стоящее тут же рабочее кресло и набрал нужный номер.

Убедившись, что на другом конце провода находится Маликов, он подробно доложил ему о встрече с Моисеенко, полученных от шпиона деньгах, его предложении написать расписку и созвониться завтра.

– Выходит, он решил форсировать события, коль приперся на квартиру. Нам это на руку и потому будем ему в этом, как говорится, потакать. Расписки писать не надо, а вот техническими средствами фиксировать подобные его предложения для предъявления при реализации дела надо. С дочерью «Иуды» необходимо обстоятельно поработать. Может быть, провести недельную подготовку в режиме учитель – ученик? Поговорите с ней по этому поводу.

– Я уже говорил, она согласна.

– Вот и хорошо. Тогда через час состыкуйся с Минайковым и обговори с ним детали. К тому времени он уже будет иметь задание организовать для нее курс на нашей загородной базе. Кстати, сможет ли она поехать туда в ближайшие дни?

– Сможет, до начала занятий в институте время еще есть.

– Ладно, с ней определились… Так на чем мы остановились по Моисеенко?

– На завтрашнем звонке.

– Правильно. Так вот, думаю, что он хочет обговорить детали ваших дальнейших взаимоотношений. Вполне возможно предложит написать заявление, заполнить анкету… с такими фактами мы уже встречались. Главное состоит в том, что сегодня стало очевидным – у них по тебе не осталось сомнений. Это радует, а вот портфель-подарок напрягает, – вымолвил генерал и весело обронил: – Он же подарен, чтобы контролировать тебя круглосуточно, а ты просто упрятал на балкон. Понимаешь, тем самым сорвал великолепную задумку резидента. Представляю выражение его маслянистых глаз и вспотевшую от напряжения лысину, когда технари доложат, как ты поступил с его подарком, э-хе-хе-хе, э-хе-хе-хе… Расскажу Иванкову – обхохочется, у-хе-хе.

«Надо же, как развеселился старик», – подумал Эди и почувствовал, как у самого разошлись губы в улыбке.

– Как же ты меня рассмешил, подполковник, у-хе-хе. Давно так не смеялся, спасибо. Ну да ладно, черт с ним, с этим Моисеенко. Хотя надо иметь в виду, что, узнав об осечке с портфелем, он может придумать какой-нибудь другой вариант закладки. Ты думал об этом?

– Пока нет, но для этого ему как минимум надо будет придумать и новую легенду, чтобы подсунуть повседневно носимый предмет с микрофоном. Если, товарищ генерал, это будет новый кожаный портфель с такой же суммой, полагаю целесообразным принять его и поносить пару дней по магазинам. Ведь перед отъездом домой мне надо будет презенты купить для приятелей, – осторожно пошутил Эди.

– Домой, говоришь? Но мы же тебя вытащили с моря, – хихикнул генерал. – По логике надо туда же и возвращать. Тем более тебе не помешает недельку там побыть. Потом и полетишь в свой Грозный. Я правильно рассуждаю?

– Так точно. Иначе бухгалтеры не примут моего финотчета, – согласился Эди.

– Да, хорошо, что напомнил о деньгах. Надо будет через Минайкова их приобщить к ведущемуся уголовному делу и получить у него же по «девятке» необходимые деньги на твои текущие расходы. Кроме того, мы выписали тебе крупную премию. Заберешь ее перед тем, как поехать домой. Конечно, она не тянет на содержимое из того портфеля, но все-таки для чекиста весомая. Можешь смело «жигули» купить. А вот насчет того, как скоро домой поедешь, поговорим у Иванкова. Скорее всего, это произойдет после твоего завтрашнего разговора с Моисеенко. Кстати, как ты думаешь поступить, если он скажет, что надо переводиться в Москву?

– Не знаю, товарищ генерал. Пока же такого предложения нет, – ответил Эди. – А вот вопрос о командировках в Москву…

– Считай, что решили, – прервал его Маликов. – Мы вызовем тебя на двухмесячные курсы подготовки руководящего состава. И за это время, надеюсь, сможем решить все вопросы. Управление кадров уже озадачено. Детали потом. Как видишь, мы тоже умеем наперед думать, – хихикнул генерал. Затем без паузы произнес: – Вот так, товарищ подполковник. Другие вопросы имеются?

– Нет, все понятно.

– Тогда отдыхай, – тепло сказал Маликов и тут же послышались короткие сигналы.

Эди положил трубку и устало откинулся на спинку кресла, сжав ладонью затылок.

– Хотите, помассирую шею? – неожиданно услышал он голос тихо вошедшей в кабинет Любы.

– Любонька, лучше кофе, конечно, если тут имеется.

– Тут все есть, только давайте пойдем в гостиную, там удобнее.

Показав ему на кресла в центре, она ушла на кухню.

Эди расслабленно опустился в ближнее кресло. В голову сразу подсознательно, обгоняя друг друга, полезли быстротечные мысли, связанные с тем, что ему предстояло сделать в ближайшие дни. Он пытался их отогнать, чтобы хоть немного отдохнуть. Подключал к этому процессу сознание. Но они продолжали роиться, мощно пульсируя в висках и в затылке… Наконец ему удалось большим усилием воли отгородиться от них и провалиться в сон.

Когда Люба вернулась, неся поднос с кофе и печеньем, Эди уже мирно спал, и потому она, осторожно поставив свою ношу на стол, присела напротив и, пытаясь не шуметь, разлила ароматный напиток по чашкам. Не успела она завершить эту процедуру, как Эди открыл глаза и произнес:

– О, оказывается, я заснул?

– Вы так крепко спали, что я не решилась будить.

– Это сделал ваш кофе.

– Я молола и варила его специально для вас.

– Спасибо, Любонька, ты замечательная и заботливая девушка.

– Хотелось хоть чем-то помочь, ведь за эти недели вам много досталось.

– Ничего, советские контрразведчики традиционно выносливы, – отшутился Эди.

– Тем не менее вам надо выспаться. Я по вам это вижу, – сочувственно промолвила она. – Поэтому настоятельно рекомендую после кофе идти спать. Иначе завтра будете не в форме, а это крайне нежелательно, тем более если придется воспользоваться антидотом. Ведь вам же предстоит встретиться с объектом.

– Вы правы, я так и сделаю, – согласился Эди и вернулся в свой номер, где, приняв ванну и позвонив Минайкову по вопросу организации курса для Елены, сразу лег спать.

Проснулся к восьми. Сделал зарядку до пота. Затем не торопясь сполоснулся под контрастным душем и, насухо вытершись мягким банным полотенцем, оделся в спортивный костюм и пошел завтракать в ресторан гостиницы.

Вернувшись в номер, сел в кресло и включил телевизор. Спустя некоторое время, обнаружив, что не слушает и не смотрит, отвернулся от экрана: голова полностью была занята мыслями о предстоящем дне.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Эди услышал голос Володи:

– Привет, я договорился насчет Лены. Ей надо к обеду быть на базе. Может, ты ее отвезешь? Такси я уже заказал.

– Понял, сейчас позвоню. А что за такси?

– Со мной за рулем, – хихикнул Володя. – Надеюсь, не возражаешь?

– Буду только рад. А во сколько поедем?

– Через час тебя устроит?

– Вполне, только имей в виду, в первой половине дня мне необходимо позвонить вчерашнему гостю.

– Успеем.

– Тогда подъезжай к центральному подъезду, я уже выхожу.

Переговорив с Володей, Эди позвонил Елене и попросил подготовиться для недельной поездки в Подмосковье. Она все сразу поняла и только спросила:

– А как одеться?

– Не на танцы, – пошутил Эди и положил трубку.

Через час Елена уже была в такси, которое мчалось за город. Ее лицо светилось счастьем. Она часто улыбалась и изредка трепетно касалась руки Эди, сидящего с ней рядом на заднем сиденье. Ей хотелось многое ему сказать, но она не решалась этого сделать, видя, как сдержанно общается с ней Эди.

После прибытия на базу Володя и Эди в короткое время утрясли все формальности по передаче Елены руководителю курса. При этом Эди рассказал ему, какого порядка задачи ей придется в ближайшее время решать, и кратко охарактеризовал как личность.

В Москву Эди и Володя вернулись к двенадцати часам. Высадив Эди у гостиницы, Володя уехал. В двенадцать тридцать, уже приведя себя в порядок после поездки, он набрал номер Моисеенко.

– Вы в гостинице? – спросил тот, ответив на приветствие Эди.

– Да.

– Тогда ждите, я к вам подойду. Да, а какой у вас номер?

Эди назвал.

– Хорошо, буду через полчаса, – сухо заметил тот, после чего в трубке сразу послышались короткие гудки.

И действительно через тридцать минут Моисеенко постучался в дверь номера.

Первыми его словами, как только он переступил порог, были:

– Шикарный номер. Вы просто молодец, живете, как и позволяют ваши деньги, на широкую ногу. Но имейте в виду, у наблюдательных людей могут возникнуть вопросы, а с чего это он ни с того ни с сего начал позволять себе такие расходы. Так что, дорогой Эди, призадумайтесь над тем, что я сказал, конечно, если у вас не обнаружился где-то в далекой Австралии богатый дяденька.

– Я что-то не подумал об этом, хотя почему бы и не пожить, если есть возможность. Вон наши цеховики стали на иномарках ездить, и ничего, – отпарировал Эди, указывая ему на кресло у сделанного под старину столика.

– То цеховики, а вы только научный работник и спортсмен, – заметил, улыбаясь, Моисеенко и, внимательно оглядев столик, добавил: – А он ничего, богато смотрится.

– Согласен с тем, что дорого, хочется просто люксом выветрить из ноздрей запах тюремной камеры, – сухо сказал Эди, садясь в кресло напротив. – А столик мне тоже понравился. Хотите боржоми? Из холодильника достал только перед вашим приходом, – продолжил он, кивая на стоящий в центре столика поднос, на котором стояли, отсвечивая зеленым светом, хрустальные фужеры и две бутылки минеральной.

«Интересно, почему в них играет зеленый цвет, вроде должен быть синий», – подумал он, а потом, догадавшись, что это происходит из-за соседства с бутылками, мысленно улыбнулся.

– Спасибо, это будет кстати. Может быть, и вам следовало бы заняться коммерцией, если есть желание сорить деньгами?

– Я же говорил, что хочу хороший спортзал построить с душевыми, парной и раздевалками. Правда, у нас с этим будет трудно. Совковая психология местного начальства трудно поддается перестройке.

– Вы переезжайте в Москву, здесь и развернетесь, – вопросительно глянул на него Моисеенко, с наслаждением отпивая из фужера.

– Пока приеду для работы в архивах и помогать Елене, а там видно будет, – мечтательно обронил Эди.

– Все зависит от вас. Я же говорил, что помогу. На первое время деньги у вас имеются. Можно будет их преумножить, работая на меня, – произнес Моисеенко, упершись взглядом в Эди.

– А что, у вас какая-то фирма? – вскинул брови Эди.

– Нет. Но поправить финансовое положение, решая мои вопросы, можно.

– Наподобие тех, что я решал в Минске? Только имейте в виду, что у меня не везде имеются такие друзья, как Юра.

– Мне казалось, что хорошие спортсмены и ученые как раз имеют своих людей повсюду.

– Вообще-то вы правы, – заметил Эди, сделав небольшую паузу с тем, чтобы у Моисеенко сложилось впечатление, что он задумался, вспоминая места проживания своих приятелей.

– Вот и я о том же. Так что соглашайтесь и в убытке не будете.

– Я не против такой работы, которую знаю.

– Вот и хорошо, другой от вас и не потребуется, – сказал Моисеенко, доставая из находящегося у него портфеля лист писчей бумаги и ручку. – Надо будет только написать заявление на мое имя.

Эди подвинул к себе лист бумаги и взял ручку. Затем, глянув Моисеенко в глаза, спросил:

– Что писать, Андрей Ефимович?

– Пишите на мое имя о том, что готовы выполнять мои поручения.

– А сколько будете платить ежемесячно? – спросил Эди, приготовившись писать.

– Две тысячи рублей ежемесячно, – почти дрожащим голосом произнес Моисеенко.

«Видно, очень волнуется, делая завуалированное вербовочное предложение», – решил Эди, а вслух спросил:

– А вы напишете мне обязательство выплачивать эту сумму регулярно, без задержек?

– Вы что, мне не доверяете? – улыбнулся Моисеенко.

– Конечно, доверяю! – воскликнул Эди. – Поэтому считаю, что нет необходимости писать заявление. Вы же не фирма какая-нибудь. Наши сегодняшние отношения мы можем спокойно поддерживать на прежнем уровне и впредь. Тем более вы доказали, что являетесь человеком слова. Последний гонорар – лучшее тому свидетельство.

– Но я хочу быть уверен, что вы не передумаете.

– Андрей Ефимович, я считал, что вы обо мне лучшего мнения, – с обидой в голосе перебил его Эди. – И потому если будете настаивать, то ваш же вопрос о доверии ко мне остается адресовать вам.

– Дорогой Эди, но зачем вы так?! Если бы не доверял, разве я стал строить с вами такие непростые отношения? – с надрывом в голосе изрек Моисеенко, театрально сцепив перед грудью руки.

– Но если мы так друг другу доверяем, то стоит ли наши отношения пытаться регулировать какими-то бумажками, которые юридически, насколько я понимаю, несостоятельны? – взволнованно проговорил Эди, вопросительно глядя на своего собеседника.

– Знаете, Эди, вы логичны и очень убедительны. Я искренне рад тому, что узнал вас. И действительно нам не стоит пытаться регламентировать нашу дружбу какими-то заявлениями или расписками. Мы и без них удачно поработали, ни разу при этом не подвели друг друга. Будем в таком же плане и дальше работать. Вы с этим согласны?

«Не мытьем, так катаньем хочет заполучить он мое согласие на работу с ним. Наверняка в его портфеле находится микрофон или записывающее устройство», – подумал Эди, слушая собеседника, но вслух промолвил:

– Мы же обо всем уже договорились, Андрей Ефимович, главное, не забудьте, зарплата – одно, а поручения, подобные тому, что я выполнял в Минске, это другое. При таких вариантах будем составлять отдельные калькуляции, – сказал Эди, широко улыбнувшись.

– Несомненно. Кстати, когда думаете возвращаться в Москву?

– Рассчитываю дней через десять.

– Интересно, чем это время Лена будет заниматься?

– Она собирается к каким-то родственникам по линии матери поехать. До института еще времени предостаточно.

– А где это?

– Я не спрашивал, и она не говорила, – ответил Эди, подумав при этом, что надо будет подсказать Елене сочинить какую-нибудь легенду относительно этих родственников.

– Жаль, а то хотел предложить ей поехать с моими знакомыми в дом отдыха на Клязьму. Ну ладно, с этим придется подождать, – задумчиво промолвил Моисеенко и, сославшись на свою занятость, засобирался уходить. А потом неожиданно спросил:

– Если срочно понадобитесь, как вас найти?

– Можно позвонить, – сказал Эди и назвал номер.

– А если вас не окажется дома?

– Скажите моей сестре, что звонил Андрей Ефимович из Москвы. Она передаст о вашем звонке, когда вернусь. Если же хотите написать, то лучше это сделать на главпочтамт с пометкой до востребования. Мне многие знакомые туда пишут. Так надежнее, письма не пропадают, а из ящиков в подъезде пацаны могут стащить из любопытства.

– Понял, если что, могу и на почтамт написать, – заключил Моисеенко и скоро, выразив надежду на последующие встречи, ушел.

Эди же, выждав некоторое время, связался с Любой и вместе с ней пошел в комитетский номер. Оттуда позвонил Маликову и доложил о прошедшей встрече с резидентом.

Генерал остался доволен ее результатами. Задал уточняющие вопросы по существу интереса резидента к поддержанию связи с Эди в республике. При этом отметил, что оформление под него в Грозном легендированной квартиры с телефоном и сестрой-домоседкой была хорошая идея, в связи с чем намерен отметить ее авторов. В завершение разговора сообщил, что доклад Иванкову назначен на восемь вечера, и порекомендовал тщательным образом к нему подготовиться.

После этого Эди вместе с Любой съездил в кассы Аэрофлота и купил билет в Симферополь.

Весь остаток дня они провели вместе. Пообедали в «Метрополе», потом посетили музей Пушкина, побродили по Красной площади, побывали в ГУМЕ, где Эди купил парочку сувениров для Оксаны и начальника санатория, а под вечер вернулись в гостиницу.

По предложению Любы они пришли в ее номер, где, пока она готовила кофе, Эди созвонился с Минайковым и сообщил, что купил назавтра билет и рассчитывает на его такси до аэропорта. Тот в свойственной ему манере сказал, что сделает это с большим удовольствием. Затем, намекнув о предстоящей вечером встрече, предложил состыковаться в семь часов, чтобы иметь время пообщаться и покататься по городу, дав тем самым понять, что встреча с Иванковым будет в комитете или на какой-нибудь конспиративной квартире.