В назначенное время Эди и Люба вышли к центральному подъезду, где их уже ждал Володя на своем «такси». Поздоровавшись с ним, как со своим знакомым, они сели на заднее сиденье, и машина поехала.

– Едем на конспиративную квартиру, – сказал Володя, глянув в зеркало заднего вида, в котором отражалось лицо Эди.

– Это где картина Куинджи? – спросил Эди, глянув на отображение лица Володи в зеркале.

– Эди, у меня не было времени посмотреть, чья она. Висит себе, ну и пусть, значит кому-то надо, чтобы она там висела. И вообще, когда туда попадаю, я больше на шефов гляжу, – прыснул смехом Володя.

– Владимир, ну что вы прибедняетесь насчет своих-то знаний? – неожиданно встряла в разговор Люба. – Эди, не верьте ему, он у нас известен как ценитель искусства. Даже в театры с супругой ходит.

– Ценитель – не есть любитель, – отшутился Володя. – Правда, это не относится к «Лунной ночи на Днепре». Она меня заворожила, когда ее первый раз увидел… А вообще-то, товарищи, мне надо думать и смотреть, как бы на хвосте чужую наружку к квартире не привести, а не о творении Куинджи, – вновь пошутил Володя, подправляя зеркало заднего вида.

– Он прав, Люба, давайте не будем его отвлекать от важной задачи своими разговорами о вечном, – заметил, улыбнувшись Эди. – А еще раз посмотрим на сереющий на наших глазах город, который семимильными шагами движется навстречу очередным переменам в своей великой истории. Представьте себе, как преобразится его лик в перестроечных лучах.

– Никак не могу понять, ты едешь на доклад к большому шефу или на какой-нибудь междусобойчик? – с серьезным лицом бросил через плечо Володя. – Тебе бы по логике надо сидеть, погрузившись в мысли о том, как будешь вещать ему истины.

– Люба, скажите ему, пожалуйста, чтобы не отвлекался от озвученной им ранее задачи, – наморщив лоб, попросил Эди, вызвав тем самым на ее лице улыбку. – А то я чуть нить своего монолога, навеянного недавним изречением нашего любимого генсека о перестроечном светлом будущем, не утерял.

– Если судить по тому, как наша молодежь на все это реагирует, а старики, не стесняясь, говорят, то становится грустно, – уже серьезно заметил Володя, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы свернуть с улицы Горького в проулок.

– Ребята, чего-то о грустном речь завели, – промолвила Люба. – Начали вроде весело?

– Такова жизнь, Любовь Александровна, – отчего-то сухо отреагировал Володя, вновь меняя маршрут движения.

– Не знаю, как там насчет наружки, но нас ты точно запутал своими поворотами и разворотами, – пошутил Эди, чтобы поменять тему разговора, поскольку не хотелось ее развивать.

– Сейчас будем на месте, и ты сможешь целых пятнадцать минут любоваться творением великого мастера живописи, – в таком же тоне произнес Володя, в очередной раз меняя направление движения.

Прибыв в особняк, они поднялись на второй этаж, и стали ждать прихода шефов, которые подъехали в назначенное время.

Иванков был приветлив и весел.

По-хозяйски обежал взглядом холл, остановив его на секунду на картине Куинджи, спросил о настроении у Любы, как бы оценивающе посмотрел на Володю и, обращаясь к ним, шутливо произнес:

– Если не возражаете, генерала и молодого подполковника забираю на совещание, а вы постарайтесь, чтобы у нас все было, – и пошел в комнату совещаний. Маликов и Эди последовали за ним. При этом Маликов, проходя мимо Минайкова, сказал: – Кофе и остальное заносите через полчаса.

Как только процессия приблизилась к рабочему столу с приставным столиком, шагающий впереди Иванков неожиданно остановился вполоборота к своим сопровождающим и, обращаясь к Эди, произнес:

– Скажи, ты доволен тем, что сделано?

– Так точно, товарищ генерал, – спокойно произнес Эди.

– Э-э, давай попроще, ведь тебе и самому не нравится солдафонство. Лучше скажи, да или нет, – промолвил Иванков, растянув губы в улыбке.

– Доволен, Виктор Петрович, потому что удалось успешно решить поставленную вами задачу, – поправился Эди, отметив, что зампред остается верен себе в выборе формы общения с ним, за что был ему благодарен.

– Правильно, вот и мы с Алексеем тоже довольны проведенной работой, – улыбнулся он. – Только хотим с твоим участием разобраться, чего еще можем сделать, чтобы выжать из сложившейся ситуации максимум успеха.

Затем он без слов прошел за стол и, присаживаясь в начальственное кресло, показал Маликову и Эди на жесткие кресла у приставного столика. Дождавшись, когда они присядут, продолжил:

– Главные итоги проведенных мероприятий я, естественно, знаю, как и то, насколько трудно пришлось тем, кто их реализовывал. Да, это хорошо организованная коллективная работа высокопрофессиональных чекистов. Но при этом надо отметить, я об этом докладывал и председателю комитета, когда решался вопрос о досрочном звании, что значительную роль в достижении искомого результата сыграл ты, Эди, сумев оказаться на острие контрразведывательной операции. Это позволило решить ключевую задачу – практически свести на нет причиненный «Иудой» вред противоракетной обороне страны и заставить противника перекраивать свои планы. В этом и состоял весь смысл проведенной работы. Не так ли, Алексей?

– Да, именно, так, – устало промолвил Маликов и умолк. Потом, увидев, что Иванков вопросительно смотрит на него, мол, чего остановился, продолжил: – Но есть и другие значительные достижения, которые позволили нам создать заделы под будущие успехи.

– Правильно отметил, так оно и есть. Не часто в нашей практике встречается перевербовка агента иностранной разведки, получение шифров и сведений о тайниковых операциях.

– Вот я и говорю, – горячась, произнес Маликов, – что все это можно будет задействовать в развитии операции. И мы над этим уже работаем.

Эди, слушая Иванкова, понимал, что он уже не раз обсуждал данную тему с Маликовым и имеет свое видение хода дальнейшей работы, как и то, что генерал хочет услышать его рассуждения о сложившейся с «Иудой» ситуации. Конечно, он мог пригласить его к себе одного для доклада, но, будучи тонким психологом, решил не обижать Маликова, а послушать вместе с ним в непринужденной обстановке соображения сотрудника, который находится в реальном соприкосновении с противником.

– Согласен, Алексей, на данный момент заложена серьезная перспектива под будущую работу. Главное сейчас, не ослабляя напряжения, двигаться вперед, – сухо заметил Иванков, бросив взгляд на Эди. Потом, сделав непродолжительную паузу, как бы в подтверждение только что пронесшихся в голове Эди мыслей, неожиданно спросил: – Как, по-твоему, будет действовать противник в сложившейся ситуации? Только учти, я хочу услышать от тебя как мысли, так и конкретику.

– Я постараюсь, товарищ генерал, – ответил Эди и сделал короткую паузу, как бы раздумывая над тем, с чего начать.

– Прекрасно, я надеюсь на это, – сказал Иванков, воспользовавшись этой паузой.

– Насколько представляю, – начал Эди, – Джон и Моисеенко попытаются в Минске организовать проверочную работу по «Иуде», Шушкееву, Глущенкову, Золтикову и, возможно, Андрею, задействовав в этих целях Постоюковых, фотографа и других пока неизвестных контрразведке людей. Вполне возможно, что могут направить туда Марка, тем более он там уже бывал и встречался с указанным фотографом. От них следует ожидать мер по налаживанию прямых контактов с осужденными в местах их нахождения, чтобы из первых рук получить информацию о том, что произошло в Минске.

– А в Москве? – не удержался Маликов.

– Здесь, скорее всего, они уже проводят анализ нашего уголовного законодательства с тем, чтобы разобраться в нюансах прошедшего над «Иудой» и Шушкеевым судебного процесса.

– С какой целью? – заинтересовался Иванков.

– Думаю, чтобы попытаться ответить на вопрос, насколько реальна была по закону возможность такого либерального отношения к «Иуде» и Шушкееву со стороны минского суда. Кстати, этим у меня напрямую интересовался Моисеенко.

– И как вы ему ответили?

– Лучше и не придумаешь, – рассмеялся Маликов. – Вы что, не обратили на это внимание? В сводке это хорошо прописано.

– Я же только накануне приехал со Старой площади, – недовольным голосом обронил Иванков и вновь вопросительно посмотрел на Эди.

– Сказал, что за такие деньги мой знакомый следователь сможет доказать не только отсутствие факта спекуляции Шушкеевым валютой, но и отсутствие в природе самого Шушкеева.

– Это его удовлетворило? – спросил Иванков, улыбнувшись.

– По крайней мере, новых вопросов не задавал.

– Тем не менее считаете, что анализ ситуации с судом они проведут?

– Мы бы провели, значит и они могут, хотя бы с целью понять, какой правовой барьер удалось преодолеть моему герою, на которого сделана ставка в плане развития дальнейших отношений с ним, в том числе в плане решений задач по Белоруссии.

– Логично, продолжайте, – вновь улыбнулся Иванков.

– Кроме того, активизируют работу по Елене, чтобы задействовать в поддержании связи с «Иудой», а возможно, и Шушкеевым, что внешне будет выглядеть как забота о приятеле ее отца. В пользу этого говорит то, что Моисеенко живо интересуется Еленой и пытается построить с ней личные взаимоотношения. Даже то, как он сегодня отреагировал на мое сообщение, что она уехала к родственникам матери, может свидетельствовать о таком к ней интересе.

– Он что, рассчитывает стать ее любовником? – удивился Иванков.

– Это не просматривается. Он пытается эксплуатировать образ добродушного дяденьки, желающего поддержать ее в трудный час.

– Надеюсь, вы объяснили ей, что к чему?

– Она в курсе затеи Моисеенко и будет подыгрывать ему в этом, чтобы решать наши вопросы.

– Отлично, мне уже доложили, что она в нашем центре, – заметил Иванков, глянув на Маликова.

– Да, сегодня утром Эди и Минайков отвезли ее туда, – безо всяких эмоций отреагировал тот.

По всему было видно, что он делает над собой усилие, чтобы не встревать в происходящий между Иванковым и Эди диалог. Эди это улавливал по тому, как Маликов реагировал на вопросы своего старшего начальника.

– Хорошо, Алексей, правильное решение, – промолвил Иванков, глядя на Маликова. – Нельзя было ее кидать неподготовленной в этот шпионский омут, наверняка расшифровали бы. И полетели бы к чертовой матери все наши планы.

– Собственно, это было его идеей, – отреагировал Маликов, кивнув в сторону Эди. – А так, конечно, ее нельзя было отдавать им на съедение.

– Молодцы, правильное решение, – вновь произнес Иванков. – И что дальше будут делать моисеенки?

– Остается подтягивать к себе моего героя для выполнения, с одной стороны, необходимой работы в Москве в увязке с Еленой. С другой стороны, в Белоруссии по «Иуде» и Шушкееву, а также в качестве агента-маршрутника.

– Есть еще что-то сказать? – пошутил Иванков, обращаясь к Эди.

– Вроде все, что пришло на ум, доложил. Правда, есть много нюансов, которые могли утяжелить доклад. Если надо, могу и о них рассказать, – спокойно ответил Эди.

– Экспресс-анализ получился предметный, нюансов не надо. Они прописаны в сводках и действительно могут лишь усложнить видение проблемы в целом. А так все четко и понятно. Единственно, надо будет разобрать последние встречи с Моисеенко. Расскажи-ка о них в деталях.

После того как Эди подробно описал попытки Моисеенко склонить его к написанию расписки и заявления о том, как сам реагировал на них, Иванков остался доволен и подчеркнул:

– Пока все идет нормально, но будь готов к новым его попыткам склонить к подписанию какой-нибудь бумажки. – После этого без всякой паузы в том же духе продолжил: – Они сегодня совсем оборзели. Не стесняются делать открытые предложения работать на них нашим дипломатам и даже членам правительства, ссылаясь на то, что холодная война окончена и наше общество движется к открытости. А наши верхи при этом лобзаются, как с благодетелями, вместо того чтобы… Ну да ладно, что-то я начал кипятиться.

– Виктор Петрович, что-то случилось? – озабоченно спросил Маликов.

– Пока, слава богу, нет. Но сегодня в ЦеКа меня буквально завели, сказав, мол, вам, чекистам, тоже надо активно перестраиваться, а то не в ногу с партией шагаете.

– Но это уж совсем. Догадываюсь, кто это мог сказать, – обронил Маликов.

– Он самый. Уж очень ему хочется отличиться перед… но мы сейчас не о том, – сказал как отрезал Иванков и перевел взгляд на Эди. – Так вот, надо, как говорится, ушки на макушке держать и так же мастерски отбивать ему охоту вербовать. Он же, гад, не знает, что, скорее всего, ты его вербанешь. И вообще, ведал бы, с кем связался, от инфаркта скончался, – рассмеялся Иванков. – Но пока я отпускаю тебя домой, отдохни малость, а потом назад.

– Он завтра в санаторий возвращается. Пусть хоть недельку побудет на море и позагорает, а то досталось ему с тюрьмой и этим «Иудой», – в тон ему сказал Маликов.

– Море – это хорошо, – мечтательно вымолвил Иванков, – но через пару неделек сюда. Я вот думаю, а не забрать ли тебя у Архипова в Москву. С квартирой и должностью не обидим. Как на это, подполковник, смотришь?

– Нормально смотрю, Виктор Петрович, – ответил Эди и умолк.

– И правильно делаешь, – сказал Иванков, убедившись, что Эди не собирается ничего более говорить. – Нам надо многое успеть сделать, чтобы защитить нашу страну от внешних и внутренних врагов.

На следующий день Эди улетел в Крым, чтобы позже вновь вернуться в Москву и продолжить участие в последующих раундах схватки с противником накануне гибели великой державы – СССР…