В гостиницу они вернулись к двум часам ночи и сразу направились к Эди: нужно было, чтобы дежурная по этажу увидела их вместе. Это могло снять допустимые у наблюдающего за ним Сафинского или того, кто его заменил, вопросы, чем он занимался в последние часы ушедшего дня. Что такой интерес может быть, он не сомневался. И на самом деле, как только Эди появился у своего номера, услышал усталый голос этажной:

– Товарищ, звонили и спрашивали вас.

– Мне некогда было, я делом занимался, уважаемая, – несколько развязно бросил Эди, показывая рукой на Любу, которая стояла, навалившись на стену у номера.

– Я так и сказала, что нашему постояльцу не дают покоя женщины. Предложила позвонить утром.

– Как зовут, не сказала? – пошутил он, специально намекнув, что допускает звонок женщины. – Если что, пусть подходит, мы с кисонькой ее ублажим.

– Это был мужчина, – крякнула этажная.

– О, тогда не надо, это не по моему профилю, – заметил Эди, дав понять этажной, что он понял причину ее кряканья.

– Люба, вам придется остаться у меня, – прошептал он, пропуская ее в номер. – Звонивший тип наверняка не остановится на одном звонке. Он попытается выяснить, что и как.

– Как скажете, – согласилась Люба и, пройдя в гостиную, устало опустилась в кресло.

– Предлагаю вам занять мою кровать, а я размещусь здесь.

– Спасибо, но лучше будет, если мы оба на ней разместимся, ведь она двуспальная. Поверьте, я не буду приставать, – сказала она, улыбаясь.

– Люба, какой же это будет сон рядом с такой девушкой?

– Прекрасный и неповторимый. Думаю, вам не приходилось раньше так спать.

– Даже в мыслях не было, – рассмеялся Эди.

– Если не возражаете, я первой пойду, а вы потом.

– Не возражаю. В шкафу найдете халат и полотенца.

– Спасибо, – произнесла она и направилась в спальню. Эди проводил ее внимательным взглядом, отметив при этом, что она прекрасно сложена и очень хочет его внимания, а сам подумал: «Интересно, а как же в этой ситуации поступил бы наш парткомовский босс Копилков, вещающий о необходимости блюсти мораль в любых ситуациях? – и сам же себе ответил: – Он бы все сделал, чтобы овладеть ею, а потом уговаривал сохранить в тайне их близость. В отличие от него, мне как минимум не надо будет просить о втором, поскольку она не меньше меня беспокоится о своей репутации».

Утро наступало быстро. Солнечный свет, пробиваясь через тюлевые занавески (а шторы Эди забыл на ночь сдвинуть) медленно окрашивал спальню в серые тона. Стараясь не разбудить Любу, он встал и пошел в ванную.

Когда Эди, побрившись и приняв душ, вернулся в спальню, там ее уже не было. Еще не зная, что это должно означать, он быстро оделся, вышел в гостиную и увидел, как одетая и причесанная Люба готовит кофе.

– Доброе утро, я подумал, что ты ушла, – тепло промолвил Эди.

– Доброе утро, – ответила она, наградив его счастливым взглядом. – Не могла же я уйти, не поставив вас в известность. Предлагаю кофе. Хотите?

– Хочу, – ответил Эди, обратив внимание на то, что она с ним продолжает говорить на «вы».

– Присаживайтесь, я сейчас чашки возьму.

– Люба, в тумбочке есть печенье. Взять?

– Я сама возьму. Эди, только просьба: не говорите мне «ты», а то могу привыкнуть, а это неправильно, да и Артем сразу засечет.

– Слушаюсь и повинуюсь, – пошутил Эди и, подойдя к ней, чмокнул в губы.

– Только поймите меня правильно, я же о вас беспокоюсь, – взволнованно произнесла она.

– Ну, хорошо, буду по-прежнему выкать, – только успел сказать Эди, как в дверь кто-то постучал.

На вопрос Эди: «Кто?» – послышался голос этажной: «Откройте, нужно кое-что сказать».

Не успел он открыть дверь, как она ступила в прихожую и, окинув любопытным взглядом Любу, заговорщически промолвила:

– Я не стала вас будить, но тот товарищ еще раз звонил и спрашивал о вас, мол, когда вы пришли, с кем пришли и как вы себя чувствуете. А сегодня ни свет ни заря вновь позвонил и опять за свое, только просил не говорить вам о его звонке, обещал зайти с подарком.

– А вы что ему сказали, если, конечно, это не секрет? – улыбаясь, спросил Эди.

– Да какой это секрет. Нам же запрещено кому бы то ни было говорить о жильцах. Но я не удержалась. Это было после того, как вы с девушкой пришли. Сказала ему, что милуется с длинноногой барышней. – И вы были правы, – весело заметил Эди. – Но, если серьезно, скажите ему, что раз есть какое-то дело, то пусть приходит, но обязательно с подарком для вас. Договорились?

– Как-то неудобно, это же нарушение служебной дисциплины. Наше начальство за это может наказать.

– Тогда пошлите этого товарища ко всем чертям, – решительно посоветовал ей Эди, после чего она ушла, что-то бормоча себе под нос.

После кофе Люба ушла к себе. Эди, посмотрев утреннюю программу новостей, пошел в кафе и, позавтракав, вернулся к себе и вновь лег спать. Разбудил его телефонный звонок.

Эди сразу же узнал голос Моисеенко, который без всяких вступлений зачастил:

– Звонил вчера вечером, чтобы напомнить о сегодняшнем ужине, а вас, как говорится, днем с огнем не сыскать, надо полагать, знакомые куда-нибудь завлекли.

– Я был в театре.

– Один?

– С дочерью Александра, я же говорил вам.

– А-а, вспомнил. Что смотрели?

– «Лебединое озеро».

– Понравилось?

– Очень.

– Вы поздно вернулись?

– Да, после полуночи, сейчас досыпаю.

– Понимаю, молодость, сам был такой, – хихикнул Моисеенко. – Ну что, поужинаем, мы же договорились? Надеюсь, на сегодня не запланированы у вас ночные свидания?

– Мое ночное свидание ужину не помешает, а днем мне предстоит сделать лишь один звонок моему новому знакомому, и все.

– О-о, вы уже завели здесь новое знакомство?

– Это по совету Александра. Я, кажется, вам говорил об этом человеке.

– Ну да бог с ним, главное, чтобы польза от него была, а то, знаете, в Москве в последнее время много специалистов появилось, которые обещалкиными-обсчиталкиными именуются.

– Думаете, и Сафинский из их ряда?

– Не знаю, но я поспрашиваю у своих знакомых и к ужину уже буду кое-что знать.

– Вот это да, – восхищенно произнес Эди. – В таком огромном городе за один день реально навести справки о незнакомом человеке. Мне бы ваши возможности.

– Поживете с моё, и будут. Итак, встречаемся в девятнадцать в холле гостиницы «Метрополь». Если хотите, можете пригласить с собой дочь Саши. Только не говорите, что я знаком с ее отцом. Это мое условие. Не терплю слез. Договорились?

– Договорились.

Дождавшись гудков, Эди положил трубку, а потом набрал телефон Елены. Она ответила сразу. Расспросив о делах и настроении, предложил ей поужинать.

– Я согласна, – тут же ответила она.

– Тогда встречаемся на Красной площади в шесть вечера, – заметил Эди.

– Может, вы приедете ко мне или я к вам, а потом вместе на ужин? – вопросительно промолвила она и затихла в ожидании ответа.

– Елена, извините, у меня сегодня ожидается еще одна встреча, я вам говорил, это по просьбе Александра. Давайте лучше встретимся перед ужином, к этому времени как раз и освобожусь.

– Я хотела по вчерашнему случаю кое-что рассказать, ну, ладно, тогда в шесть. До встречи, – резко сказала она и положила трубку.

Почувствовав эту резкость и чтобы как-то сгладить ситуацию, Эди вновь набрал ее телефон. Трубку Елена подняла только после шести гудков и почти плачущим голосом спросила:

– Кто это?

– Елена, это Эди, давай, если хочешь, встретимся пораньше.

– Я узнала. Сейчас?

– Да, там же, у первого поста.

– Я выезжаю, – выпалила она, вмиг забыв о слезах, и тут же положила трубку.

«Глупая девочка, не понимает, что нельзя так вести себя с мужчинами, ведь могут обмануть, а потом поминай как звали. Со мной-то, понятно, проблем у нее не будет, ну а если тот же Сафинский или еще кто-нибудь», – сердился Эди, в котором вновь проявились нотки беспокойства за ее судьбу. Надо бы подсказать, но как это сделать при таких всплесках чувств. Ведь может и не понять, обидеться и хуже всего – насторожиться, что усложнит решение стоящей задачи.

Эди допускал, что Елена тянется к нему как к другу своего отца и человеку, проявившему реальную заботу о ней. Но то личное, что с каждым разом все более проявлялось в ней, настораживало и требовало определиться, как ему дальше вести себя с ней, чтобы не навредить намеченной линии. Но, так ничего дельного не придумав, решил посоветоваться с Любой. И с этой целью спустился к ней в номер. Тем более надо было позвонить Артему, чтобы сообщить о месте и времени предстоящего ужина с Моисеенко.

Переговорив с Артемом, он повернулся к Любе и произнес:

– У меня возникла проблема во взаимоотношениях с Еленой. По-моему, она хочет невозможного – близости. Может быть, вы подскажете, как сохранить с ней доверительные отношения, которые необходимы для решения некоторых вопросов реализуемой операции.

– У нас с Ковалевым уже был разговор по этой ситуации, – призналась Люба, присаживаясь в кресло напротив Эди. – Он прочитал вчерашнюю сводку и пришел в смятение. Тоже спрашивал совета. Скажу откровенно, я ему ничего не ответила, сказав, что чужая душа потемки, но вам же, Эди, я не могу так ответить, – заметила она, протянув к нему руки.

– И правильно делаете, Любовь Александровна, – промолвил Эди, нежно взяв их в свои.

– Ничего странного в том, что она увлеклась вами, я не вижу, – заметила Люба, поднявшись с кресла. – Будь я на ее месте, вообще не отпускала бы вас от себя.

– Начало многообещающее, – улыбнулся Эди и, потянув ее за руки, усадил к себе на колени. – А что-нибудь конкретнее можете порекомендовать, товарищ оперативный психолог?

– Эди, откровенно скажу: влюбленную девушку одними словами убедить в чем-то, сказав ей, что надо следовать какой-нибудь логике, бесполезное занятие. Она просто не поймет этого. Более того, может стать врагом, особенно если почувствует, что отвергнута. Ее месть будет изобретательной и коварной.

– Меня в пот бросило от ваших откровений, – вновь улыбнулся Эди.

– Поверьте, я ничуть не сгущаю краски. Это не мои наблюдения, а исследования группы специалистов из нашей спецлаборатории, разрабатывающих методику по вербовке агентов из числа женщин для активных мероприятий.

– Ну и что делать в нашем случае?

– У вас просто нет другого выхода, как ответить на ее страсть, – игриво промолвила она.

– Я думал, вы посоветуете, как избежать этого.

– Извините, – прервала она его, слегка улыбнувшись, – должно быть, и вам ведомо, что страсть является своего рода душевной болезнью, которая поддается лечению только встречной страстью.

Эди некоторое время затаив дыхание слушал Любу, немало удивленный ее смелой откровенностью и прекрасным знанием логики поступков женщины, оказавшейся в плену чувств, а потом весело произнес:

– Этот метод наверняка эффективен, но в случае с Еленой к нему не следует прибегать. Ее отцу я обещал, что буду заботиться о его дочери в силу своих возможностей, и более ничего. Своему слову, даже данному шпиону, контрразведчик должен быть верен, иначе… – не договорил Эди, отпустив руки Любы и опустив глаза на часы.

– Что иначе? – переспросила Люба, поднимаясь с его коленей.

– Иначе контрразведчикам перестанут верить, и они вымрут как мамонты, – весело произнес Эди, вставая, чтобы идти.

– В таком случае я могу сходить на работу?

– Осчастливьте коллег своим появлением, но смотрите, чтобы кто-то из западногерманской резидентуры не сопроводил вас на Лубянку.

– Я постараюсь.

– И не забудьте, вам нужно будет вернуться сюда, – заметил Эди и, чмокнув ее в щечку, ушел.

Скоро в назначенном месте он встретился с Еленой, которая проявила свою радость тем, что чмокнула его в губы и взяла под руку. На смущение Эди, смеясь, предложила не обращать внимания на шалости соскучившейся по парню девушки и сильно прижала его локоть к своей груди.

Чтобы как-то остудить порыв ее нежности, он спросил:

– Елена, вы хотели что-то рассказать?

– Да, хотела, – ответила она и сразу посерьезнела. – В одном из тех парней, что напали на нас, я узнала своего бывшего одноклассника. Его мать преподавала у нас. Вот поэтому утром я пошла к ней и рассказала о ночном происшествии. В это время дома были Вадим, так зовут того парня, и его отец, который сразу начал допытываться у сына, что и как было. Вадим же стал отнекиваться, мол, не помню, так как ударился головой обо что-то. И на самом деле у него лицо – одна гематома. Но когда отец сильно рассердился и сказал, что выгонит его из дома, Вадим признался, что их с ребятами подговорил знакомый из соседнего дома. На требовательный вопрос матери, кто этот сосед, Вадим, показав на меня, пояснил. Он учится в том же институте, что и я. Его же подговорил один молодой человек, который пытается ухаживать за мной, решив проучить своего конкурента. Я, конечно, сначала растерялась, но потом, придя в себя, объяснила Вадиму, что он со своими приятелями напал на друга папы, и попросила назвать имя подговорившего их человека.

– И он назвал. Им является Даниил? – спросил Эди.

– Да, – удивленно сказала Елена. – Откуда вам это известно?

– Простой анализ, и более ничего.

– Я хотела ему позвонить, но потом передумала, решив сначала посоветоваться с вами.

– Правильное решение, тем более, он не признался бы.

– Может, на них милицию навести, ведь нельзя же такое прощать?

– А разве мы простили им? – пошутил Эди.

– Вы насчет?.. О, как вы были злы. И эти удары… я больше вас испугалась, чем их. Но потом успокоилась, когда обняли, – взволнованно сказала она и, вмиг умолкнув, вновь прижала к себе его локоть.

Весь остаток дня они провели вместе. Побывали в Мавзолее, совершили экскурсию в «Оружейную палату» и «Алмазный фонд» Кремля, пообедали в ресторане гостиницы «Москва», а потом посмотрели часть коллекции русской живописи 18–20 веков в реконструировавшейся Третьяковской галерее. В промежутках Елена увлеченно рассказывала о себе и родителях, своих планах на будущее, в которых отводилось много места мыслям об изучении иностранных языков и других стран, так как это является перспективным делом с учетом происходящих в СССР изменений. К своему удивлению и радости Эди услышал от нее, что она недовольна тем, как молодежь без оглядки стала перенимать западные образцы бытия, подчас предавая забвению достижения советского народа за годы мирного строительства. Выяснилось, что она читает газеты, смотрит телевизионные передачи, освещающие новости и происходящие в государстве события. При этом не забывала задавать Эди вопросы о том, чем и как он живет. В таких случаях Эди увлекал ее внимание рассказами о детстве, юности, науке и спорте. Увлеченно слушая, Елена иногда переспрашивала о тех или иных деталях, что порой заставляло его внутренне напрягаться. Ее серьезно занимало то, что касалось восточной философии и каратэ. В итоге попросила помочь ей усвоить приемы нападения и защиты. Он согласился начать такую работу в Минске, что вызвало у нее восторг.

Чем больше Эди общался с нею, тем больше убеждался, что Елена хорошая и умная девушка, которую можно привлечь к сотрудничеству с контрразведкой. Обладая рядом необходимых качеств и при соответствующей подготовке, она вполне могла поработать в паре с «Иудой».

К семи вечера они пришли в холл «Метрополя», но Моисеенко там еще не было. Когда Эди и Елена, решив подождать на улице, направились к выходу, его окликнул какой-то молодой человек в строгом черном костюме:

– Вы Эди?

– Да-а, – вопросительно ответил он, остановившись.

– Мне поручено встретить вас и проводить к столу, – учтиво промолвил молодой человек, наградив Елену лучезарной улыбкой.

– Кем поручено? – сухо спросил Эди.

– Андреем Ефимовичем, – ответил тот, глянув в блокнот приема заказов. И тут же, согнав с лица улыбку, заметил: – Вам на веранду, я пойду впереди.

Спустя пару минут они были на месте, где их с распростертыми объятиями встретил Моисеенко.

– Дорогие друзья, прошу, присаживайтесь, – нарочито протянул он, показывая рукой на прекрасно сервированный стол. – А вы, Анатолий, уж постарайтесь, чтобы у моих гостей остались хорошие впечатления от сегодняшнего вечера.

– Все будет сделано по высшему разряду, – как-то по-военному отчеканил Анатолий и, предложив определиться с заказом, перешел к другому столу.

– Здесь хорошая кухня, и потому я своих друзей, как правило, приглашаю сюда. Так что выбирайте на свой вкус и не отказывайтесь от приглянувшегося вам блюда. Цены в данном случае не имеют никакого значения, ибо сегодня я угощаю, – высокопарно произнес Моисеенко, подвигая свое кресло поближе к столу.

– Спасибо, Андрей Ефимович, я так и поступлю. Вот воспользуется ли Елена вашим советом, мы сейчас увидим, – шутливо заметил Эди.

– Не волнуйтесь, я определюсь, – в тон ему сказала она, слегка покраснев.

– А из спиртного что закажем? – весело поинтересовался Моисеенко. – Может быть, даме шампанского, мужчинам – армянского коньяка? За качество отвечаю.

Скоро с заказом все определились, и озадаченный им Анатолий ушел на кухню, а Моисеенко, изобразив на лице добродушную улыбку, обратился к Эди:

– Дорогой мой, чего же вы скрывали, что знакомы со столь красивой девушкой?

– Вовсе нет, просто мы не касались сердечных тем, – в тон ему ответил Эди, взглянув при этом на Елену, которая встрепенулась при последних его словах.

– Не прячьте ее от нас. И вообще рекомендую чаще бывать с нею в обществе.

– Андрей Ефимович, это от нее зависит. Как мне представляется, она самостоятельный человек и на все имеет свой взгляд. Не так ли, Елена? – тепло произнес Эди.

– Вы правы, Эди, в последнее время мне приходится самой решать, как поступать в той или иной ситуации, – ответила она с грустью в голосе.

– Похвально, что подобное можно услышать от такой лапушки, – восторженно произнес Моисеенко и после короткой паузы спросил: – А не расскажете ли, чем занимаетесь – работаете или учитесь?

Елена, уже пришедшая в себя от первых восклицаний Моисеенко относительно себя, спокойно рассказала о своей учебе в институте и занятиях каратэ.

– О-о, вам в таком случае повезло, ведь Эди мастер в этом деле и может помочь.

– Мог бы, но он должен на днях уехать, – с легкой грустью заметила она, взглянув на Моисеенко.

– А я попрошу его потренировать вас, пока не уехал. Думаю, он не откажет старику. Так ли, Эди?

– Откровенно говоря, я и сам намеревался показать ей некоторые приемы.

– Вот и хорошо. Так что, Леночка, запишите в мой актив эту маленькую помощь.

– Спасибо, Андрей Ефимович, за поддержку, а то Эди так строго ведет себя со мной, будто он мой папа, – рассмеялась она, посмотрев на своего спутника с укором.

– Не как папа, а как друг папы, – поправил он ее, сдержанно улыбнувшись.

– Леночка, в любом случае вам повезло, что рядом с вами такой человек, как Эди. Он вас в обиду не даст.

– О! Это я поняла… – не договорила она, посчитав, что сказала что-то лишнее.

Но Моисеенко, тут уже ухватившись за эту фразу, попросил ее:

– Леночка, не смотрите вопросительно на друга папы. Лучше расскажите-ка мне, старику, что там с вами такое приключилось, из-за чего вы аж ойкнули.

Она смущенно посмотрела на Эди, как бы извиняясь за болтливость, но, прочитав в его глазах одобрение, промолвила:

– Вчера у моего дома Эди чуть хулиганы не порезали.

– То есть как это – чуть не порезали? – взволнованно переспросил Моисеенко, бросив на Эди тревожный взгляд. Затем несколько сдержанно уточнил: – Скажите-ка, милочка, как это произошло и что это за люди были?

– Я сначала думала, это обычные хулиганы, а потом выяснила, что их подговорил парень, с которым я недавно познакомилась.

– А в милицию на него заявили?

– Нет. Эди не захотел.

– Почему? – по инерции бросил Моисеенко, уставившись холодным взглядом в Эди.

– Все и так обошлось, да и не хотелось вмешивать в эти разборки Елену, – пояснил он, спокойно выдержав этот взгляд.

– Я бы его с удовольствием засадила. Разве можно так ревновать, тем более между нами не столь близкие отношения, чтобы…

– А кто он такой – этот ревнивец? – прервал ее Моисеенко.

– Даниил Сафинский, я с ним познакомилась в институте, он аспирант, – ответила Елена.

Услышав эту фамилию, Моисеенко внутренне напрягся и, чтобы скрыть это, быстро взял со стола фужер с минеральной водой и сделал несколько торопливых глотков. Затем, медленно вернув его на прежнее место, задал уточняющий вопрос: мол, что она о нем знает.

– Собственно, и все, что сказала. Да, еще он рассказывал, что часто ездит за границу. А так не очень многословный молодой человек.

«Молодец Лена, сама того не зная, помогла мне выяснить, что резидент не знал о самодеятельности младшего Сафинского. Выходит, в их доме не все так гладко, как могло на первый взгляд показаться», – заключил Эди, глядя на то, как воспринял эту новость Моисеенко.

– Надо было, конечно, его сдать в милицию, но Эди виднее, что делать в данном случае. Я прав, дружище?

– Конечно, – согласился он. И, воспользовавшись благоприятным моментом, создавшимся из-за острой реакции Моисеенко на сообщение Елены о Сафинском, решил завести разговор о нем. И потому обратился с вопросом: – Андрей Ефимович, как вы поживаете, что нового на работе?

Поняв, отчего Эди так внезапно переключился на новую тему, тот ответил:

– Спасибо за внимание, в целом нормально. Вот сейчас готовлю вместе с Экспоцентром и Торговой палатой выставку в Болгарии.

– Ой, как интересно! – воскликнула Елена. – А СССР что будет выставлять?

– Там будет большой советский павильон, который представит самые разнообразные экспонаты о достижениях страны в различных областях науки и техники, медицины и сельского хозяйства.

– Вы кем работаете? – по-юношески наивно промолвила Елена.

– Есть такая организация, которая называется «Росвнешторг». Так вот, я как представитель этой организации сегодня встречался с недавно назначенным на выставку директором от СССР Михаилом Шишляевым.

– Он что всей выставкой будет командовать? И хватит ли его на все это, ведь там же будет весь мир? – удивленно спросила Елена.

– Он бы, Леночка, справился и не только с этой ярмаркой, так как пошел весь в своего знаменитого отца. Но перед ним стоит только задача организовать и обеспечить работу советского павильона.

– А сколько времени продолжится эта выставка? – не отставала она.

– До конца октября, – ответил Моисеенко. А затем спросил у нее: – Вы, что хотели бы в ней поучаствовать?

– Не отказалась бы. Это так интересно. К тому же там можно было бы совершенствовать язык, – выпалила Елена, вопросительно взглянув на Эди.

– Хорошо, я подумаю. Кстати, какой у вас язык? – спросил Моисеенко, широко улыбнувшись.

– Хороший английский и чуть слабее – немецкий.

– Похвально, деточка, я постараюсь для вас что-нибудь сделать. Если что, дам знать через Эди. Договорились?

– Да, конечно, но только я собираюсь на некоторое время уехать с Эди из Москвы.

– Ничего страшного, с такими данными мы вас на любом этапе сможем включить в состав экскурсоводов павильона, – доброжелательно заметил Моисеенко.

Тем временем официант отточенными движениями расставил на столе блюдца с закусками, разлил в бокалы шампанское и коньяк. Эди, наблюдавший за его действиями, остался доволен, особенно, тем, что тот бутылку коньяка открыл у них на виду.

– Спасибо, я не подведу, – чувственно промолвила Елена.

– Надеюсь, – заключил Моисеенко. – Но теперь предлагаю приступить к ужину и для начала прошу поднять бокалы за нашу встречу. Очень рассчитываю на то, что она принесет нам всем удовлетворение, – сказал он торжественно и, смакуя, отпил из бокала.

Эди так же, не торопясь, сделал небольшой глоток. Елена лишь пригубила и, сморщившись, поставила бокал на место, чем вызвала легкий смех у Моисеенко.

Дальнейший разговор касался спиртных напитков и их качества. В этом вопросе Моисеенко проявил себя прекрасным знатоком, особенно, грузинских вин. После подачи горячих блюд они в очередной раз выпили и закусили, а потом по его предложению сделали небольшой перерыв. Елена, извинившись, спустилась в туалет, а они подошли к перилам, за которыми внизу кипела жизнь вечернего ресторана.

– Эди, хочу воспользоваться тем, что Елена отсутствует, и задать вам пару вопросов, – учтиво произнес Моисеенко и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Скажите, вы в милицию не стали заявлять на Сафинского, узнав, кто он, или еще по каким-то иным соображениям?

– Откровенно говоря, не хотел светиться. Ведь пришлось бы объяснять, чего тут делаю, рассказать, что приехал из Минска… Одним словом, не захотел вновь встречаться с ментами, которые сначала заталкивают в обезьянник, а потом только начинают спрашивать, кто и что. А о Данииле Сафинском услышал от Елены. Спросил про отчество и, получив ответ, понял, что он сын того самого Сафинского.

– Темная история. Надо будет в ней разобраться. Должен же я побеспокоиться о друге моего друга. Да, о Сафинском мне кое-что удалось выяснить. Надо сказать, что он в отличие от своего взбалмошного отпрыска является степенным и уважаемым в московских интеллигентских кругах человеком, который и на самом деле может вам в чем-то помочь. Но с этим предлагаю пока не торопиться. Тем более вам надо возвращаться в Белоруссию. Кстати, билет купили?

– Нет, ждал результатов встречи с Сафинским. К тому же он попросил посодействовать ему в организации ремонта в квартире Александра. Считает, что это будет реальной помощью его дочери.

– Не находите эту просьбу странной?

– Вообще-то нет, если учесть их дружеские отношения. Я в его положении, например, помог бы ей деньгами. Вот вы сумели ненавязчиво склонить ее к поездке в Болгарию. Это тоже прекрасная забота о дочери своего приятеля.

– А вы были у нее?

– Да, дважды.

– Ну и как?

– Хорошая квартира.

– Я имею в виду, как она к вам относится, – уточнил Моисеенко.

– А-а. Не чурается. Видит во мне друга отца. Доверяет.

– В таком случае уговорите ее на ремонт, пусть этот жлоб тоже раскошелится.

– Узнав о затее его сына, я не захотел иметь с ним вообще никаких отношений, – с легкой грустью сказал Эди.

– Не думаю, что он знает о проделках своего недоросля. Предоставьте мне с этим разбираться. Уверяю вас, в итоге будете в выигрыше. А с ремонтом все-таки помогите, смотрю, вам это под силу, ведь Леночка глаз с вас не сводит.

– Хорошо, постараюсь, если это так важно.

– Наверно, важно, иначе зачем бы настаивал Сафинский. Может, он обещал это ее отцу?

– Хорошо, тогда воспользуюсь этим «может, он обещал», чтобы помочь ей неурочный марафет в квартире навести.

– А что, хорошая задумка, – осклабился Моисеенко. – Позже можно будет найти ей и занятие посолиднее. Не оставлять же на произвол судьбы дочурку друга. И вообще, не годится одинокой красивой девушке мотаться между студенческой аудиторией и квартирой. Ненароком могут и обидеть ловкие ребята.

– Вы правы, она действительно не защищена, – согласился Эди.

– Теперь давайте-ка несколько слов о Минске, – неожиданно поменял тему разговора Моисеенко. – Скажите, кого из тамошних знакомых Саши вы знаете?

– Со слов Александра – Шушкеева-страдальца и Глущенкова-кассира.

– А они вас знают? – спросил, хихикнув, Моисеенко. По всему, ему понравилась шутка Эди.

– Я с ними не встречался.

– Да, Саша писал, что с ними общались ваши друзья. Тогда скажите, а насколько вам верны ваши друзья?

– С Юрой вопросов нет, да и адвокат проявил себя надежным человеком.

– А знакомые из блатных могут из-за вас пойти на нарушение закона?

– Они и так каждый день его нарушают. Поэтому вопрос только в цене, – заметил Эди, смеясь. И тут же без пауз спросил: – Но теперь, Андрей Ефимович, скажите, что означает этот ваш допрос? Имейте в виду, я не люблю неясностей.

– Их никто не любит. Поверьте, я не собираюсь вас держать в неведении относительно своих задумок, но пока они и мне самому до конца неясны, и потому рано о них трезвонить. Так что прошу вас, дорогой Эди, набраться терпения. До вашего отъезда мы еще раз встретимся и вот тогда, как говорится, обо всем перетолкуем.

– Вы, как и Александр, любите загадками говорить, а это не настраивает на откровенный разговор, – ухмыльнулся Эди.

– Понимаю вас, но, когда общаешься с малознакомым человеком, сразу по душам и не поговоришь. К примеру, я же о вас практически ничего не знаю. Конечно, кроме того, что Саша написал.

– Андрей Ефимович, извините меня за прямоту, но я к вам в друзья не набиваюсь. Я, как и обещал Александру, привез лекарство и могу с чистой совестью вернуться в Минск. А то вы вздумали со мной говорить как начальник кадров.

– Ой, ради бога, извините меня, я и на самом деле иногда завожусь. Понимаете, работа… Меня даже супруга иногда упрекает за начальственный тон. Это, как говорится, издержки производства. Что касается моего интереса к вам и вашим друзьям, так это только из желания больше узнать о таком неординарном молодом человеке, каким вы являетесь, – подобострастно выпалил Моисеенко, легко взяв его за предплечье. Потом, не дав Эди отреагировать на свои слова, продолжил: – Откровенно скажу, мне импонирует ваш образ мыслей. Но что касается того, как вы расправились с теми хулиганами, я просто восхищен вашей физической подготовкой. Теперь понимаю, почему Саша прикипел к вам.

Повернувшись лицом к Моисеенко и уставив в него холодный взгляд, Эди произнес:

– Я не против знакомства. Мне вы тоже симпатичны как добрый и внимательный к нуждам своих друзей человек. Но что касается моей жизни, то мне, собственно, и рассказывать о себе нечего. Моя биография умещается на одной странице ученической тетради.

– Но все-таки прошу вас не отказать в моей скромной просьбе, пока наша дама не вернулась. Ведь с Сашей-то вы делились?

– В нем я увидел родственную душу. Он тоже прошел через те же муки ада, что и я. И потому рассказывал. Конечно, могу и вам поведать, что родился в Казахстане в семье изгнанника… – сквозь зубы промолвил Эди, излагая свою несколько подправленную биографию.

Когда он перестал говорить, Моисеенко произнес:

– Даже тяжело слушать, а как, должно быть, невыносимо было с этим жить. Но, слава богу, хоть теперь ваша жизнь обрела значение и смысл. Только надо ее наполнять более существенным содержанием, и, что важно, вы заряжены на достижение такого результата. Мне кажется, мы можем быть друг другу полезны, дорогой Эди.

– Я буду только рад, что такой человек, как вы, находит возможным строить со мной подобные отношения.

– Эди, как говорится, не боги горшки обжигают. Так что будем двигаться вперед. Следующую встречу проведем накануне вашего отъ езда. Завтра купите билет и сообщите мне, в какой день и во сколько отъезжаете. Да, из слов Лены я понял, что она едет с вами. Надеюсь, вам удастся обеспечить ей встречу с Сашей?

– По крайней мере, постараюсь. Эта встреча очень важна для Александра. Она укрепит его.

– Хорошо сказали. Так держать, товарищ каратист, – весело выпалил Моисеенко. Затем, сделав короткую паузу и легко подмигнув Эди, обронил: – Мой совет вам: с нашими московскими мотыльками будьте осторожны, а то могут наградить экзотическими болезнями. Лучше уделите должное внимание Леночке. Это убережет ее от других рук и дурного влияния скользких типов наподобие уже известного вам недоросля.

– Я подумаю над тем, что вы сказали, – сдержанно заметил Эди, взглянув вниз в зал, где вокруг фонтана в танцах кружились счастливые пары, раскрепостившиеся под воздействием напитков Бахуса. В это время в голове мелькнула мысль о том, что Моисеенко не случайно сказал ему о мотыльках. Возможно, хотел подчеркнуть, что держит его в поле зрения. Только было непонятно, зачем он легализует свою слежку за ним… Решив, что это, возможно, вызвано желанием резидента держать его в напряжении, продолжил по-прежнему обозревать зал.

– Подумайте, чтобы потом не пришлось искать медсестру с бицилином, – сказал он и, весело хихикнув, развернулся в зал.

– Спасибо, но откуда вы знаете, что я…

– Это так, на всякий случай, – прервал он и тут же воскликнул: – А вот и наша Леночка.

Пробыв в ресторане еще более часа, они тепло распрощались прямо у стола, и Эди с Еленой ушли. Моисеенко остался, сославшись на необходимость рассчитаться за ужин. Этот его маневр Эди воспринял, как нежелание «светиться» на людях в компании с ними.

«Тогда непонятно, как он решился на ужин втроем. Хотя на веранде всего-то было две компании отдыхающих», – рассуждал он, спускаясь вниз.

И, как только они оказались на улице, Елена, взяв его под руку, спросила:

– Эди, а можно я посмотрю, как вы устроились в гостинице?

– Конечно.

– Тогда вперед, друг папы, – произнесла она, легко потянув его за локоть в сторону Красной площади.

Проходя мимо Лобного места и величественного храма Василия Блаженного, Елена кратко рассказала Эди историю возведения этих памятников истории Руси. Горделиво отметив при этом, что храм был построен в середине шестнадцатого века в ознаменование покорения Казанского ханства.

– С храмом-то понятно, но для чего нужно было Лобное место? – поинтересовался Эди, имеющий лишь общее представление об этом каменном строении на Красной площади.

– Лобное место было построено раньше, чем храм. Сначала с него читались царские указы, делались объявления. Позже, где-то в шестнадцатом – восемнадцатом веках, около него и казнили неугодных царям людей.

– Неугодных? – удивленно переспросил Эди.

– Скорее преступников, – уточнила она.

– Как все просто было устроено.

– Думаете, при Сталине было сложнее? Нисколько. Вон моих предков ни за что ни про что сослали в Сибирь из Питера, а захотели бы и казнили, – с надрывом в голосе произнесла Елена, и Эди почувствовал, как ее руки непроизвольно сжали его локоть.

«Ишь, какая ершистая, – подумал Эди, – стоило коснуться больной темы, напряглась, словно тетива лука. Наверно, еще вспомнила о сидящем в тюрьме отце». Решив несколько расслабить ее, Эди промолвил:

– Елена, давайте не будем о грустном, а то у вас морщины появятся.

– Я не боюсь морщин. О прошлом же, особенно о таком прошлом, никогда не надо забывать.

– Но стоит ли все время вспоминать, ведь это же может разрушить человека?

– Наоборот, оно укрепит его и закалит, – сказала она, понуро опустив голову.

– Но может и озлобить, что не прибавит счастья ни ему, ни тем, кто с ним рядом находится.

– Мне очень больно было видеть, как папа плакал, вспоминая прошлую жизнь, в которой ему и его родителям пришлось очень тяжко. И все это оттого, что палачи глумились над ними, – произнесла она, проглотив внезапно подкативший к горлу ком.

После этого Эди рассказал ей о своем детстве и закончил тем, что сказал:

– Но то время вместе с теми, кто вершил судьбы людей на свое усмотрение, ушло за горизонт. Боль, конечно, осталась. Она часто дает о себе знать и призывает быть бдительным, чтобы не допустить подобного впредь. И потому я согласен с вами, что помнить надо. Но стоит ли терзать себя?..

– Эди, простите меня, я же не знала, что и вы прошли через тот же ад, – промолвила она, с силой прижавшись к его плечу, и всю остальную дорогу вплоть до номера молчала. Не среагировала даже на этажную, которая, оглядев ее с ног до головы, обронила: «О, таких здесь еще не было». Лишь отсутствующим взглядом посмотрела на дежурную и шагнула в открытый Эди номер.

Обеспокоенный долгим ее молчанием и чтобы как-то вывести из этого состояния девушку, Эди спросил:

– Елена, приготовить кофе?

– Я сама, только скажите, где что находится, – ответила она, глянув на него полными слез глазами.

– Не надо, лучше садитесь вот сюда, – предложил Эди, показав на кресло у столика.

Послушавшись его, она молча села в кресло и стала наблюдать за тем, как он заваривал кофе, расставлял чашки и блюдца. Когда же Эди, поставив кофейник в центре столика, сел напротив нее и стал разливать кофе в чашки. Елена неожиданно коснулась его руки и промолвила:

– Во мне сейчас живут два чувства – одинаково сильно хочется и плакать, и радоваться. Плакать оттого, что осознаю себя одинокой. Радоваться тому, что рядом вы, человек, который стал мне очень дорог.

Я боюсь и внутренне дрожу от одной мысли, что вы покинете меня. Пожалуйста, папин друг, не лишайте меня надежды.

– Елена, я знаю, вы сильная и умная девушка… – начал Эди.

Но она прервала его взволнованным голосом:

– Я не хочу быть ни умной, ни сильной. Я хочу быть слабой и любимой. – После этих слов она подошла к ошарашенному от ее настойчивости Эди и, взяв за руку, повела в спальню.

Он осознавал, что переходит грань дозволенного неписаными чекистскими правилами, как и то, что может потерять влияние на нее в случае отказа подчиниться ее страсти. Но, еще не зная, как поступит, безропотно ступал за ней… Только оказавшись у кровати, остановился и, нежно обняв ее, произнес:

– Леночка, мы не должны этого делать! Иначе я не смогу взглянуть в глаза твоему отцу, ведь он все поймет.

После этих слов она неожиданно заплакала и, покрыв его лицо страстными поцелуями, села на край кровати.

– Я вам не нравлюсь и потому отвергаете?! – всхлипывая, проронила Елена.

– Разве это возможно?! – воскликнул Эди, присаживаясь с ней рядом. – Вы красивы и стройны, как богиня. Я счел бы за счастье обладать вами. Но мы должны быть сильными, чтобы не расстроить вашего отца и моего друга. Ему и так трудно приходится.

– Я завидую папе, что у него есть вы, – промолвила она, подняв на Эди глаза в слезах.

– А я ему, что у него есть такая дочь-умница, – сказал он, подушечками пальцев смахнув с ее щек капельки слез. – Спасибо, что поняли и помогли мне справиться с собой.

Елена заглянула ему в глаза и тепло спросила:

– Эди, вы не обманываете, что хотите меня?

– Нет, не обманываю. Просто пытаюсь быть верным своему слову, которое дал Александру, заботиться и помогать вам.

– Хорошо, – сказала Елена, как-то по-детски всхлипнув, – я верю вам. А потом, печально улыбнувшись, обронила: – Но уезжать сегодня от вас не буду. Так что пойдемте пить кофе. Потом будем спать солдатиками. И, резко встав, направилась в зал.

Эди, еще некоторое время посидел в прежней позе, а потом последовал за ней. Елена сидела в кресле и пила остывший кофе.

– Может, подогреть? – спросил он.

– Не надо, мне сейчас больше холодный нужен, – ответила она, явно намекая на только что отбушевавший в ней порыв страсти.

– Елена, обещаю после Минска угостить вас горячим кофе, конечно, если вы не предпочтете ему холодный, – улыбнулся Эди и потянулся к своей чашке.

– Чего же вы сами такой пьете? – подначила Елена.

– Мне тоже сейчас нужен остывший, – отшутился Эди, давая понять, что воспринял ее иронию, и демонстративно пригубил чашку.

– Неужто? – обронила она, недоверчиво нахмурив брови, из-за чего на переносице образовались две чуть заметные складки, которые, должно быть, означали, что она сердится.

– Да, именно так, – отреагировал Эди, еле справившись с готовыми растянуться в улыбке губами.

То ли заметив его борьбу с нахлынувшей эмоцией, то ли еще находясь под впечатлением его слов об остывшем кофе, Елена, неожиданно широко раскрыв свои бесконечно голубые глаза, в которых он боялся утонуть, вопросительно произнесла:

– А насчет горячего кофе после Минска вы, конечно, пошутили?

– Нет, Леночка, не пошутил, – ответил он и увидел, как потеплел ее взгляд.

– Верю и буду ждать этого дня, железный папин друг. И потому сегодня солдатиком спать не будем. Вы сначала покажете мне приемы, которыми расправились с теми хулиганами, а потом проводите меня домой. Хорошо?

– Хорошо, как скажете, так и сделаю, только переоденусь, – сразу согласился Эди, приятно удивленный происшедшей с Еленой метаморфозой, и опять чуть не рассмеялся, но теперь уж оттого, что услышал аллегорию «железный человек» от нее. Раньше, когда подобное говорил Артем, он не реагировал на его возгласы, относя это к своему физическому состоянию. Но услышать такое из уст красивой девушки, определенно иронизирующей над его поступком, ему не доставило никакой радости.

– Спасибо, папин друг, но только я вам составлю компанию, – промолвила она, окинув его испытующим взглядом.

– В джинсах вам будет неудобно, примерьте мой спортивный костюм. Он находится в сумке, что стоит у шкафа в прихожей. Он вам будет велик, но вы закатайте штанины и рукава.

– Ур-ра! – воскликнула Елена и, сорвавшись с кресла, бросилась в прихожую.

«Пацанка, тебе бы еще в куклы играть, а не мужчину соблазнять», – мысленно произнес Эди и пошел в спальню.

Когда он, переодевшись в кимоно, вышел в гостиную, Елена стояла там, расставив свои длинные ноги на ширину плеч и сжав кулачки, а также изобразив на лице серьезную мину, показывая тем самым, что готова к тренировке. Увидев эту позу и свисающую, словно балахон, с ее узких плеч майку, закатанные по колено штанины, он усилием воли подавил в себе рвущийся наружу приступ смеха и знаком руки предложил начать занятие.

Отработав в течение часа базовые приемы, они приняли душ, а затем, выпив чай, поехали в Кунцево. До квартиры добрались быстро и без приключений. По просьбе Эди она показала ему квартиру, после чего он предложил провести небольшой ремонт на кухне и балконе, объяснив, что ей не нужно будет платить за него. Елена согласилась, но с условием, что во время ремонтных работ она будет находиться дома вместе с ним, так как боится оставаться одна со строителями.

Затем она приготовила кофе и накрыла столик у дивана. Некоторое время они смотрели вместе телевизор… Когда Эди демонстративно посмотрел на часы, давая тем самым понять, что ему пора возвращаться в гостиницу, Елена молча проводила его до двери. И перед тем, как ее открыть, прильнула к нему всем телом, обвив шею руками, и взволнованно прошептала ему в ухо:

– Я очень сильно хочу, чтобы вы остались, но понимаю.

– Спасибо, Леночка, что вы такая сильная, – прервал Эди и, легко взяв за локти, нежно чмокнул ее в пылающие губы, отчего она еще теснее прижалась к нему и долго, страстно его целовала… Потом неожиданно отступила назад и промолвила:

– Мне кажется, что я вас…

Но Эди вновь прервал ее:

– Леночка, мы же договорились?!

– Хорошо, папин друг, хорошо, – уже несколько спокойнее промолвила она, открывая дверь.

– Обязательно, но вам надо помаленьку уже собираться в Минск. Завтра куплю билеты.

– А на какой день?

– Сразу после ремонта и поедем, – заметил Эди.

– Его же можно и после возвращения сделать? – вопросительно промолвила Елена.

– Можно бы, но хочется Александру показать свою заботу, – сказал Эди, махнув ей рукой на прощанье.

– Звоните, папин друг, я буду ждать, – прошептала она ему вдогонку и закрыла дверь.

Прибыв к себе в гостиницу, Эди позвонил Моисеенко и, извинившись за поздний звонок, сообщил, что удалось договориться с дочерью Бизенко о ремонте. Тот воспринял эту новость с удовлетворением и предложил поделиться ею с Сафинским. Когда же Эди сказал, что сделает это утром, хихикнув, порекомендовал:

– Дорогой Эди, не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня, иначе можно упустить жар-птицу.

– А не поздно ли, ведь я с ним мало знаком да и…

– Понимаю, между вами кошка в виде его непутевого сына пробежала, но ничего страшного, слава богу, не произошло. Но старика уважить-то надо? – тепло пробурчал Моисеенко.

– Хорошо, сейчас позвоню, – как бы нехотя согласился Эди.

– А вообще-то как Леночка? – спросил Моисеенко.

– Не понял вопроса, – холодно заметил Эди.

– В смысле реакции на вечер? – уточнил он.

– В восторге от вас и особенно от вашего обещания включить в делегацию на выставку.

– О, это не проблема, сделаем. Надо, чтобы она как-то зашла ко мне, но это после Минска. Да, когда решили ехать?

– Теперь уже после ремонта.

– Эди, не надо затеваться с долгим ремонтом. Организуйте с этим жлобом своего рода пуш-пуш марафет. У него наверняка на примете имеются ловкие по этой части ребята, которые за денек управятся, – посоветовал Моисеенко.

– Хорошо, так и сделаю, – весело произнес Эди, готовый уже положить трубку.

– Вот и молодцом. Перед отъездом, как договорились, встретимся, но без нее. Когда именно, дам знать, – сказал он вкрадчивым голосом и отключился.

Подождав несколько минут, Эди набрал номер Сафинского. Тот ответил сразу слащавым: «Вас слушают», – из-за чего у Эди сложилось впечатление, что он уже знал о предстоящем звонке и ждал.

Эди назвал себя и извинился за поздний звонок.

– Ну что вы, ну что вы?! Я всегда и в любое время суток рад услышать друга моего Сашеньки, – пропел Сафинский.

– Василий Львович, вы же настаивали, чтобы я переговорил с его дочерью насчет ремонта.

– Да, да, конечно, ведь хочется что-то сделать для Сашеньки.

– Так вот, я договорился насчет кухни и балкона, другие комнаты не нуждаются в ремонте.

– А когда можно будет приступить?

– Хоть завтра.

– Может, это сделать во время ее поездки в Минск?

– Я предложил такой вариант, но она сказала, что не хочет оставлять квартиру неизвестным людям. Более того, попросила меня присутствовать в квартире во время ремонта, так как боится посторонних людей.

– Она что, такая трусиха?

– Я не стал вдаваться в подробности, но мне кажется, что ее напугал вчерашний случай у ее дома.

– Так, так, – задумчиво вымолвил Сафинский, а затем, как бы опомнившись, спросил: – А что за случай?

– Хулиганы с ножами напали.

– Вот как. И что?

– Ничего, обошлось, но она как-то замкнулась. Видно, что сильно испугалась.

– Сволочи. От них все беды. Хорошо, что обошлось. Да, дела, однако, – выпалил Сафинский. Затем, после непродолжительной паузы, произнес: – Ну что ж, давайте действовать на ее условиях. Надо только понять, когда мои ремонтники смогут прийти на квартиру.

– Хорошо, завтра утром переговорю с ней и позвоню вам, – заметил Эди.

После чего, договорившись о дальнейших совместных действиях, они распрощались.

Подождав некоторое время, он спустился в номер к Любе, которая сообщила, что звонил Артем и просил связаться с ним. Вкратце рассказав ей о своей встрече с Еленой, Эди набрал телефон Артема. Не застав его на месте, позвонил Минайкову.

– Алло, – послышалось в трубке.

– Владимир, это вы?

– Тут нас таких аж пять, а который вам нужен? – сострил тот, чтобы уточнить, кто звонит.

– Тот, кто Артема не боится и умеет хорошую гостиницу подобрать, – пошутил Эди.

– А-а, вы тот самый молодой человек, который сумел поселиться в незапланированный номер, – рассмеялся в трубку Владимир. – Хорошо, что объявились, а то Артем буквально извелся, не слыша ваш голос.

– Что-нибудь срочное? – спросил Эди, мысленно улыбнувшись от осознания того, что по воле своенравной Рябчиковой оказался в неконтролируемом номере.

– Верхи хотят знать, как прошла ваша встреча с «М», а я узнать, могу ли быть полезным в чем-нибудь.

– Нормально прошла, есть интересные моменты, по которым надо будет посоветоваться. Что же касается второй части, рад буду до отъезда пообщаться с таким заботливым молодым человеком.

– Спасибо, взаимно. Артему по «М» подскажу. Он обязательно позвонит. Вы будете у Любы?

– Здесь или у себя, – сказал Эди и положил трубку.

Пока он разговаривал с Владимиром, Люба приготовила чай и сервировала столик у кресел.

– Эди, угощайтесь, – предложила она, дождавшись, когда он положит трубку.

– Спасибо, – отреагировал он, устремив на нее внимательный взгляд.

– Вы на меня смотрите, будто сравниваете с кем-то или хотите что-то прочесть в глазах?! – промолвила Люба, стеснительно улыбнувшись.

– Все значительно проще, – тепло заметил Эди, – я просто рад, что вновь вижу вас.

– А она красивая? – с лукавинкой в глазах спросила Люба.

– Это разве имеет значение?

– Я просто хотела узнать, насколько сложно вам пришлось.

– А если нет? – отшутился Эди.

– Меня вам не обмануть, я же психолог.

– Да, очень красивая.

– И влюбленная в друга отца.

– Вы правы, она вспыхивает при каждом даже случайном прикосновении.

– Эди, вам мой совет, если будет принято решение дальше работать с ней в оперативном плане, пойдите ей навстречу. Она будет благодарна вам и послушна, – понизив голос, промолвила Люба.

– Только с санкции руководства. Иначе в аттестации укажут «аморален» и тому подобное, – сыронизировал Эди, слегка улыбнувшись.

Но неожиданно задребезжавший телефон прервал их разговор. Люба подняла трубку и через секунды вернула ее на место со словами:

– Это был Артем. Он приедет сюда с Маликовым. Нам через десять минут нужно идти в другое крыло.

– А вы знаете куда?

– Этаж знаю, а там Минайков встретит.

– Хорошо, что не нужно будет мотаться по городу.

– Вы правы, это могло бы вызвать вопросы у ваших новых друзей, мол, чего он на ночь глядя стал покидать гостиницу и мотаться по городу, – заметила Люба, поднимаясь с кресла.

– Любонька, наши противники просто обречены на проигрыш, если даже чекистки-психологи настолько глубоко владеют наукой конспирации, – выпалил Эди и протянул к ней руки.

– У нас нет времени, – улыбнулась она.

– Совсем?

– Если только после встречи, а сейчас надо помыть чашки и причесаться.