Эди пришел к театру раньше назначенного времени, чтобы иметь возможность оглядеться. Для этого прошел на площадь перед ним и, присев на одну из свободных скамеек у фонтана, стал ждать Елену. Скоро он увидел ее среди людей, идущих от станции метро. Она была не одна – рядом шел Даниил и о чем-то говорил, активно жестикулируя руками. Как только они вышли на площадку, он взял ее за руку и остановил, но девушка вырвалась и, уже не обращая внимания на его слова, продолжила движение.

Эди, не зная, как ему быть в этой ситуации, еще некоторое время продолжал сидеть. Но, дождавшись, когда она поравнялась с ним, сразу встал и шагнул к ней.

Елена сразу заметила его и, улыбнувшись, спросила:

– Я опоздала?

– Нет, я раньше пришел, – ответил Эди, видя углом зрения, как Даниил мгновенно шагнул в толпу и прошел мимо.

– Спасибо, я давно хотела посмотреть этот балет, но как-то не получалось.

– Очень рад, что угодил, – сказал Эди и предложил пройти в театр.

После этого она неожиданно для Эди взяла его под локоть и весело промолвила:

– Пойдемте, папин добрый друг.

«Интересно, почему она ни словом не обмолвилась о Данииле. Может быть, решила, что я не заметил ее борьбу с ним», – подумал Эди, шагая с ней рядом.

– А где мы будем сидеть, надеюсь, не на галерке? – пошутила она, легко повиснув на его руке.

– В партере, в седьмом ряду.

– Ну, вы просто молодец. Как это вам удалось?

– Тут моей заслуги нет. Просто кассирша предложила горящие билеты.

– А она красивая?

– Вообще-то ничего, но не в моем вкусе, – пошутил Эди, протискиваясь вперед.

– Эди, зачем меня обманывать насчет горящих билетов. Разве вы не видите, что все эти люди спрашивают лишние билетики?

– Им надо было в гостиницу «Россия» идти, а не здесь толкаться, – выдавил из себя Эди, наконец проложив ей дорогу к входу.

Спустя десять минут они уже были в зале.

В антракте Эди угостил Елену бокалом шампанского и шоколадом, что вызвало у нее воспоминания о трехлетней давности посещении Большого театра вместе с матерью и отцом. И она вновь загрустила.

После театра они походили по Красной площади и по предложению Эди поужинали в ресторане «Метрополь», где она рассказала о сегодняшнем приставании к ней Даниила, предлагавшего не ходить в театр, а поехать с ним на Воробьевы горы, где они могли бы хорошо провести время. На вопрос Эди: может быть, у Даниила серьезные намерения? Она резко бросила:

– Не верю я ему. Он как банный лист. И все норовит ко мне домой попасть.

– Но вы только что сказали о приглашении на Воробьевы горы? – сыронизировал Эди.

– Сначала туда, а потом – домой, – сказала она, вскинув брови.

– Видно, хотел в домашней обстановке поговорить?

– Не верю я ему, он просто неискренен. Вы знаете, о чем он у меня спрашивал?

– Нет, конечно, ведь вы же не рассказывали, – произнес Эди, сделав вывод, что действия этого парня можно будет использовать, чтобы отказаться от выполнения просьбы его отца относительно ремонта в квартире «Иуды».

– О вас спрашивал, о вас. Мол, кто этот парень, с которым ты собираешься в театр.

– Это вы ему сказали о театре?

– Да, чтобы отстал от меня.

– Извините, что его еще интересовало относительно меня?

– Спрашивал, что вы рассказывали о себе и папе. Оказывается, он знает папу.

– Елена, неудивительно, что он или еще кто-нибудь знает Александра. Ведь ваш отец известный в Москве человек.

– Понимаете, я почувствовала, что он знает больше о папе и обо мне, чем говорит. Меня это сильно насторожило.

– Мне тоже непонятен его чрезмерный интерес к вашей семье. Я уже говорил вам, что с ним надо быть аккуратней. Скажите, а вы ненароком не рассказали ему о чемоданчике и сберкнижке?

– Не-ет, что вы! Конечно нет. Я сказала, что вы друг папы, но подробностей ваших с ним отношений не знаю.

– И это его удовлетворило?

– Куда там… начал убеждать, что он волнуется за меня из-за того, что вы уголовник.

– Откуда же он знает, что я находился в изоляторе?

– Об этом и я его спросила. А он, мол, земля полнится слухами, так что остерегайся его. Но я, конечно, ему сказала, что не собираюсь никому доверяться.

– Вот это правильно. Во всем остальном вместе разберемся, я обещаю вам.

– Знаете, я верю вам. И очень хочу вместе с вами поехать к папе, – промолвила она, нежно коснувшись его руки.

– Елена, обещаю вам сделать все от меня зависящее, но сейчас поедемте, я провожу вас до дома, уже поздно.

Скоро они вышли из ресторана и на такси поехали в Кунцево. По просьбе Елены они за пару кварталов отпустили машину и пешком пошли к дому. На подходе к нему трое молодых людей пристали к ним, требуя денег на выпивку. Когда же Эди потребовал отстать, то один из них вынул нож и пошел на него, угрожая порезать на мелкие кусочки. Двое других, изготовившись к нападению, стали заходить с боков. Елена крикнула им, чтобы перестали, одного даже назвала по имени. Но это не помогло. Тогда Эди отодвинул ее в сторону, сказав, чтобы не вмешивалась, и с металлом в голосе произнес:

– Прекратите, еще не поздно отказаться от своих намерений.

– Падла, давай по-хорошему деньги или скидывай джинсу, а не то мастерну.

– Братан, чего с ним балакать, давай с ходу залетного фраерка на кукан посадим, – в один голос проскрипели его сотоварищи.

Услышав блатную речь, которая напомнила ему о днях и ночах, проведенных в изоляторе, Эди буквально озверел, что выразилось в молниеносных ударах ногами и руками в живые мишени.

В этот момент неожиданно на поле боя появилось двое рослых мужчин, которых Эди принял за подмогу своим поверженным противникам, и двинулся на них. Но они, переглянувшись между собой, тут же ретировались. Один из них уважительно произнес: «Парень, все о’кей, мы не с ними. Наоборот, прибежали, чтобы помочь. Но, как видно…» – не договорил он и, махнув рукой, последовал за своим товарищем.

Между тем Эди подхватил под руку ошарашенную происшедшим Елену и направился к дому. Только в подъезде она дрожащим голосом промолвила:

– Они хотели вас убить?

– Нет, только чуточку порезать, – пошутил Эди, пропустив ее в лифт.

– Вам смешно, а я вся дрожу, – произнесла Елена и, как в прошлый раз, доверчиво прислонилась к его груди.

Эди, ощутив это волнение, нежно обнял девушку и произнес:

– Елена, все уже позади, пожалуйста, успокойтесь.

– Я испугалась за вас, они же могли… – не договорила она, взглянув как-то по-детски ему в глаза.

– Не в этот раз, – пошутил Эди, чмокнув ее в лоб. – Так что не бойтесь, дочь моего друга, все будет нормально.

– Я верю вам, – промолвила Елена, по-прежнему глядя ему в глаза.

В этот момент лифт остановился, и она отстранилась от него.

Проводив ее в прихожую квартиры и объяснив, что ему по просьбе Александра утром необходимо встретиться с одним человеком, Эди засобирался выходить.

– Я думала, вы останетесь и мы еще поговорим? – обиженно промолвила Елена, взяв его за руку.

– Надо идти, так будет лучше. Мы потом обо всем поговорим. Хорошо? – тепло произнес Эди.

– Хорошо, – промолвила она и, вплотную придвинувшись к нему, попросила: – Пожалуйста, обнимите меня, я этого очень хочу.

Эди вновь, как и в лифте, нежно обнял ее, погладил по волосам и поцеловал в висок. Затем легко, за плечи отодвинув от себя, сказал:

– Леночка, будьте умницей и никому не открывайте дверь, у нас еще будет время обо всем поговорить. Вы мне верите?

– Я вам все больше и больше верю, только прошу, не оставляйте меня надолго одну. Вы же обещали папе, что будете обо мне заботиться.

– Обещал. И сдержу слово, только ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной.

– Хорошо, я все поняла, – промолвила она. Затем, в одно касание поцеловав в губы, выдохнула: – Теперь можете уходить, дорогой папин друг.

И Эди ушел, обеспокоенный тем, что Елена начала проявлять к нему повышенное внимание как к мужчине, что не входило в планы контрразведки, ни тем более в его планы.

Спустя час он постучался к Любе… Она рассказала, что недавно звонил Артем.

– Он был такой взволнованный, – заметила она, оглядев Эди с ног до головы.

– В чем это выразилось? – спросил Эди, обратив внимание на ее сканирующий взгляд.

– Голос такой, как будто что-то произошло.

– Вот сейчас позвоним и успокоим его, – пошутил Эди, присаживаясь в кресло. – А вы, Любонька, тем временем заварите свой фирменный кофе.

В этот момент неожиданно затрынькал телефон. Люба сняла трубку и тут же передала ее Эди, шепнув: «Ковалев…»

Тот же без всяких вступлений выпалил:

– Начальник семерки недавно напрямую доложил своему куратору наверху, а он – Иванкову, что ты подвергся нападению хулиганов. И здесь такое началось… Слава богу, «слухачи» скоро донесли, что зафиксировали твое появление на квартире, после чего все вроде несколько успокоилось. Но Маликов срочно хочет переговорить с тобой. Идите с Любовю Александровной к кинотеатру «Зарядье». Там вас такси с номером 31–25 будет ждать. Назовешь водителю мое имя, и он привезет вас, куда надо.

– Понял, через пятнадцать минут, – коротко ответил Эди и положил трубку.

Вскоре они с Любой шли по набережной, увлеченно ведя разговор, что со стороны могло показаться обычным воркованием влюбленных. Пройдя метров триста, чтобы обнаружить, возможно, увязавшуюся за ними слежку, и не заметив ничего подозрительного, пошли в обратном направлении. Увидев на подходе к кинотеатру такси с нужными номерами, подошли к нему и, уточнив у водителя относительно Артема, сели на заднее сиденье.

Покружив около часа по центру города, иногда останавливаясь возле исторических памятников, что по замыслу водителя должно было создать впечатление у возможного «хвоста» о своего рода ночной обзорной экскурсии, машина юркнула под арку одного из жилых домов на улице Горького и резко затормозила у ближнего подъезда, у которого стоял Артем.

Эди и Люба быстро покинули машину, которая тут же уехала, и направились в подъезд.

– На третий этаж, – буркнул им вслед Артем, продолжая смотреть в сторону арки, желая убедиться в отсутствии «преследователей». Затем, догнав их уже после второго этажа, приглушенным голосом заметил:

– Эди, у меня из-за тебя этой ночью виски поседели.

– Поздравляю, не каждый мужчина может похвастаться такими сединами, – в тон ему сказал Эди.

– Что же там произошло?

– Обычное явление для ночной Москвы эпохи горбачевской перестройки, – ответил Эди, пропуская его вперед, а потом спросил: – Кому обязаны походом сюда?

– Маликову, – почти шепотом произнес Артем, развернувшись вполоборота к Эди. – Он решил на всякий случай перестраховаться.

– А разрешения у Бузуритова спросил? – сыронизировал Эди.

– Прошу тебя, не напомни ему об этом, иначе все испортишь, – взмолился Артем, тяжело дыша от быстрого подъема по лестнице.

– Да пошутил я, – заметил Эди, легко обняв Любу за талию, помогая ей взойти на площадку третьего этажа, отчего та обдала его жарким взглядом.

– Ну и шутки у тебя, от них дар речи можно потерять, – шумно выдохнул Артем. – Уж лучше скажи, нападение на тебя – случайность?

– Кто его знает, в любом случае, неприятная история. От нее наша знакомая чуть в кому не впала.

– Этого только не хватало, – обреченно вымолвил Артем, подходя к обитой черным дерматином двери, на которой красовалась массивная латунная ручка, сверкающая желтизной даже в тусклом свете, излучаемом торчащей под самым потолком лампочкой в плафоне. – Нам сюда, – заговорщически тихо сказал Артем, пропуская своих спутников в квартиру. Потом, быстро войдя вслед за ними и закрыв дверь на замок, добавил: – Любовь Александровна, вы пройдите на кухню, поможете хозяйке, а мы – в гостиную.

Маликов встретил их, стоя с книгой в руках у старомодного книжного шкафа, занимающего три стены от пола и до потолка огромной комнаты. От этого создавалось впечатление, что шкаф, завершающийся округлым карнизом, подпирает собой высокий матовый потолок со свисающими с него двумя салонными хрустальными люстрами, охваченными огнем многосвечевых электрических лампочек.

На фоне темно-бордового шкафа с причудливым барельефом на лицевой стороне и резными дверцами со вставленными в них мастерами прошлого столетия дымчатыми, в замысловатых вензелях стеклами, в которых, словно в видовых зеркалах, отображался стоящий в центре большой стол в окружении восьми стульев с высокими спинками и подлокотниками, а также вишневого цвета тяжелые портьеры, плотно закрывающие собой три большущих окна на противоположной стене, Маликов смотрелся как-то неубедительно. Можно сказать, даже сиротливо. Главное, сразу бросалось в глаза, что заслуженный генерал здесь тоже гость, соприкоснувшийся волею судьбы с прошлой историей, сохранившей некоторые черты в величии этого шкафа… Единственное, с чем он гармонировал, была книга, в которой напряжением зрения Эди узнал томик Ремарка «Три товарища».

И тут же в голове Эди пронеслось: «А генерал-западник верен себе. Из такого обилия книг выбрал творение немецкого прозаика. Главного советского контрразведчика прощает только то, что в творчестве этого немца воспеты антифашизм и фронтовое товарищество», – мысленно пошутил Эди и, сделав несколько шагов вперед по лакированному паркету, хотел было доложиться, но тот предупредил его намерение пафосной фразой:

– Не надо!

Потом, бережно положив книгу в шкаф, подошел к Эди и церемониально обнял его, менторски похлопывая по спине. Затем, отступив назад, скорее всего, чтобы понять, какое впечатление он произвел своим жестом на офицеров, и, по всему, оставшись доволен увиденной картиной, произнес:

– Давайте пройдем к креслам, там все-таки удобно. Артем, но прежде позаботься о коньяке и кофе, а то голова отказывается служить.

– Есть, – сказал тот и, лихо развернувшись, отправился на кухню.

– Майор, ты на меня не сердись, – произнес в извинительном тоне Маликов и, жестом указав следовать за ним, направился к креслам. – Этого выскочку надо было урезонить, а повод в силу своей профнепригодности он сам дал. Ничего лучшего чудак не придумал, как проверять тебя на объективность. Он с этим предложением ко мне сунулся, но я, конечно, промолчал и не стал его поправлять… В общем, молодец, ты здорово помог. Сейчас его отправят, как и планировалось изначально, на укрепление пятой линии. Возможно, там он и найдет себе применение. Так что за мной должок, но пусть это будет между нами.

Эди на всю эту тираду генерала не отреагировал, поскольку ему не хотелось вновь возвращаться к уже пережитой теме, от которой у него ничего, кроме досады, не осталось. К тому же генерал подтвердил его догадку о том, что он специально пустил на самотек ситуацию с «жучком». Более того, ждал последствий его отказа от выполнения указания Бузуритова.

«Надо же, Маликова нисколько не волновало, что его заместитель высказал недоверие сотруднику, который успешно реализует поставленную перед ним значительную оперативную задачу. Наоборот, отвлекал его на компрометацию этого горе-контрразведчика в глазах высокого начальства, чтобы самому жилось спокойно», – мелькнула в голове Эди тревожная мысль, которая сильно резанула сердце, чего ранее с ним никогда не происходило.

То ли почувствовав настроение Эди, то ли с целью убедиться, что он правильно воспринял сказанное им, Маликов, устало опустившись в кресло, промолвил:

– Майор, присаживайся и скажи, чего молчишь?

– Товарищ генерал, не нужно никаких должков, это моя обязанность – честно и профессионально выполнять свою работу, – ответил Эди, сев в кресло напротив. – А доверие или недоверие Бузуритова и ему подобных людей не могут изменить моего отношения к делу.

– Вижу, ты все-таки сердишься на меня. Главное, не считаешь нужным это скрывать, – широко улыбнулся Маликов. – И правильно делаешь. Скажу откровенно, мне нравится, когда мужчина остается самим собой в любой ситуации. Признаюсь, я не учел силу твоего характера и воли. Конечно, с тобой надо было поговорить.

– Товарищ генерал, вы хотите услышать мое мнение? – осторожно спросил Эди.

– Конечно, говори, не стесняйся, – предложил тот.

– Хорошо, не буду, – заметил Эди. – Честно скажу, я был ошеломлен, узнав о том, что вы уехали, не отменив указания Бузуритова о «жучке». Это никак не стыковалось с вашим образом и заставило понервничать.

– И в итоге… – не договорил генерал, слегка напрягшись.

– В итоге я пошел к зампреду, вспомнив его указание зайти, когда вернусь в Москву.

– И он сразу тебя принял?

– Да, как только ему доложили о том, что я в приемной.

– Долго говорили?

– Обстоятельно, по всем касающимся «Иуды» вопросам.

– Хотел бы знать, как ты о микрофоне-то речь завел. Ведь не стал же ты ему жаловаться?

– Это не в моих правилах. Он спросил о проблемах, и я сказал, что меня смущает указание идти к Моисеенко «заряженным».

– А не допускал ты, что это как-то косвенно ударит по мне?

– Товарищ генерал, не буду кривить душой, в тот момент я думал только о деле.

– Удивительно, ты не хочешь даже смягчить ситуацию, хотя по логике вещей и должен бы, чтобы не усложнить себе дальнейшую жизнь. Ведь большим начальникам не нравится, когда их ставят в неудобное положение.

– Видно, воспитание меня подводит, товарищ генерал. Я не могу свое личное ставить выше государственного. К тому же такое лавирование между правдой и выгодой может стать правилом поведения, а это, на мой взгляд, опасно для контрразведчика и дела, которому он служит.

– И это говорит мастер перевоплощения? – рассмеялся Маликов.

– Но только чтобы вывести на чистую воду изменника родины.

– А знаешь, майор, будь ты иным, то вряд ли смог бы одолеть «Иуду» и заставить его сотрудничать с нами, – несколько эмоционально выпалил генерал. Затем, сделав небольшую паузу, утвердительно заметил: – А должок за мной все-таки остается, вернемся к разговору об этом, когда поставим работу с «Иудой» на прочные рельсы, но это касается только меня и тебя. Ты понял, майор?!

– Так точно, понял, – четко ответил Эди, что вызвало на лице его собеседника широкую улыбку.

– Хорошо, в таком случае с этим вопросом закончили, – промолвил он, взглянув в сторону вошедшего в зал с подносом в руках Артема. – Расскажи-ка, как складываются твои отношения с Моисеенко, Сафинским, дочерью «Иуды» и что произошло сегодня в Кунцеве. Я, конечно, в курсе, но хочу услышать непосредственно от тебя.

Эди, не торопясь, ответил на эти вопросы, поделился своими наблюдениями и внес предложения по дальнейшей работе, а также в нескольких словах рассказал о столкновении с хулиганами.

– Ты предлагаешь «Иуду» использовать в дальнейших активных мероприятиях. Но как ты себе это представляешь?

– Товарищ генерал, я исхожу из того, что натовцы поверят его пленке и не забросят его досье в архив до лучших времен. Они же знают, что тот обладает устойчивыми связями среди секретоносителей.

– Ну и что он будет делать с этими связями из-за стен тюрьмы, тем более если они узнают о его темных делах и отвернутся от него? – с ехидцей в голосе промолвил Маликов.

– Лет пять – десять тому назад наверняка пригвоздили бы к столбу позора, но в наше время вряд ли такое произойдет. У этих людей есть много примеров, когда высокопоставленные чиновники откровенно берут взятки, занимаются казнокрадством, видят, что делают цеховики и прикрывающие их сотрудники ОБХСС.

– Стоп, стоп, – прервал его генерал, отчего-то подмигнув Артему, – давай только не об этом, хотя ты меня убедил, что связные «Иуды» не особо станут его винить за желание обогатиться. Но это лишь одна сторона вопроса. Есть же и его хозяева, которые прекрасно знают, что он заключенный?

– Есть. Но если натовцы будут уверены, что ему удалось скрыть от КГБ свое предательство, то можно ожидать с их стороны действий по поддержанию отношений со своим агентом через близких к нему людей, чтобы как минимум не потерять его на перспективу.

– С этим я согласен, но, чтобы активно работать из камеры, – это из области фантастики.

– Товарищ генерал, тюремные наблюдения подсказывают мне, что в скором времени особых проблем у зэков для общения с внешним миром не будет. Их, кстати, блатные и сейчас не имеют.

– К сожалению, это правда, – с горечью обронил Маликов. – Но какое это имеет отношение к «Иуде»?

– Он, находясь даже в тюрьме, может контролировать «окно» в Польшу, сноситься со своими связями в Мозыре, где дислоцируются ракетчики, вполне контролировать Глущенкова и Золтикова. Но есть и еще одна мысль, которая мне пришла в голову, когда я лежал на нарах. Правда, я не рискую ее даже озвучивать, чтобы не показаться дилетантом от контрразведки, – промолвил Эди, посмотрев на Артема, который неожиданно начал волноваться.

– По первой части тебе это не грозит, – рассмеялся Маликов. – Давай-ка, молви о том, что за мысль тебя посетила на нарах. Если что дельное – примем, а фантазию оставим для писателей.

– «Иуда» является для натовцев ценным агентом. Это и понятно, ведь он снабдил их убойной информацией по противоракетной обороне страны. Последняя информация, нужно полагать, была не менее актуальной для них. Выходит, они должны дорожить им и в какой-то степени быть готовы помочь ему избежать тюрьмы. Если это так, то могут клюнуть и на предложение такого дилетанта, как я, организовать его побег за границу или попробовать максимально снизить срок наказания. Вот это и есть моя фантазия, – произнес Эди, сделав акцент на последнем предложении.

Маликов неожиданно встал. Молча прошелся к книжному шкафу и простоял около него полминуты, вглядываясь то ли в свое отражение в стекле, то ли в названия книг. (За это время Артем успел шепнуть Эди, мол, ты рехнулся, надо было сначала посоветоваться, а сейчас неизвестно, чем это кончится). Затем медленным шагом вернулся, сел в прежнее кресло и, посмотрев на Эди, будто видел его впервые, произнес:

– Скажи, дорогой Эди, может, мне и других своих подчиненных нет-нет да и отправлять на нары, чтобы научились масштабно мыслить? Видишь ли, они, я имею в виду нары, помогают нестандартно мыслить, а главное, предлагать решения, от которых аж дух захватывает, – хихикнул Маликов, поглядывая то на Эди, то на Артема. – Скажи, только честно, когда эта мысль тебе пришла в голову?

– Анализируя встречу с Моисеенко, я понял, что он сильно озадачен положением «Иуды» и его дальнейшей судьбой. Вот тогда и подумал, почему бы не использовать это в наших целях.

– Логично, продолжай думать о деталях, но так, чтобы больше никто не слышал этот вариант. Товарищ Ковалев, в отделе об этом ни слова. Мы к этому вопросу вернемся после моей встречи с Иванковым. Понятно?

– Так точно, – сказал Артем, восхищенно взглянув на Эди.

– В контексте этого предложения очень важна, майор, твоя завтрашняя встреча с Моисеенко. Она должна дать ответ на вопрос, поверили они тебе или нет. Смотри, чтобы он чего-нибудь не подсыпал тебе. Отключат и затащат на конспиративную квартиру, а там психотропными веществами накачают, после чего о том, что давно забыл, вспомнишь.

– Наружка будет подстраховывать, нужно будет только место и время им назвать, – вставил свое слово Артем.

– Правильно, но не дай бог засветиться. Неслучайно в последние дни американская и немецкая резидентуры активизировались.

– Мы отслеживаем всех в привязке к маршрутам Эди. Чего-либо конкретного не зафиксировали.

– Это потому, что они пока его принимают за случайное звено на линии связи со своим агентом. Но, если сделают ставку на перспективу, то обложат по науке. У них здесь мощные аппараты слежки и технического контроля. Так что с конспирацией прошу быть на «вы».

– Есть, – сказал Артем, сделав очередную пометку в своем блокноте.

– Я думаю, что они будут проверять тебя на конкретных поручениях здесь, чтобы иметь возможность проследить как следует. Возможно, проявят настойчивость в реализации своей просьбы в отношении дочери «Иуды». То, что она тянется к тебе, это хорошо, но могут возникнуть и проблемы. Не мне вас учить сердечным делам. Но попытайтесь убедить девушку, что вы не можете быть ее любовником. При этом не допустите, чтобы она обиделась и отвернулась от вас. Что же касается Сафинского и его просьбы помочь отремонтировать квартиру… Надо подумать. Сегодня отушники в ней все обшарили и ничего не нашли. Может, и на самом деле уговорить девушку на этот ремонт, а мы тем временем посмотрим, чего они там забыли: жучки предварительно отключим, а визуально понаблюдаем за их действиями. Ее уговорить – это реально?

– Думаю, да. Квартира, правда, в хорошем состоянии, по крайней мере, гостиная, коридор и кухня. Что касается двух других комнат, то я в них не был и потому не могу сказать, нужен ли там ремонт.

– Так зайдите и посмотрите. Проявите заботу о дочери друга. Ремонт в квартире всегда нужен, но только если Сафинские ничего там не начнут ломать.

– Понял, буду искать огрехи в предыдущем ремонте и предлагать ей бесплатных мастеров. Правда, нужно будет с младшим Сафинским разбираться. Его действия не стыкуются с отцовскими. Даниил настойчиво пытается вбить клин между мной и Еленой.

– Судя по тому, что вы рассказали, это вряд ли ему удастся, – улыбнулся генерал. – Да и какую конкуренцию может составить обычный аспирант, несостоявшийся каратист, майору контрразведки, который в два счета вербанул матерого шпиона.

– Товарищ генерал, хотел бы согласовать вопрос о ее вывозе в Минск, – произнес Эди, никак не отреагировав на реплику о своих достоинствах.

– Хорошая задумка. Полностью поддерживаю. Кстати, вы не думали о ее вербовке для работы в паре с отцом?

– Думал, но полагаю, что сначала надо с «Иудой» переговорить.

– А захочет ли он втягивать ее в мужские игры?

– Объясню, что таким образом она будет защищена от житейских превратностей, иметь возможность для общения с ним. Более того, предлагаю рассмотреть вариант, когда «Иуда» предложит резидентуре ее кандидатуру в качестве связника с ним на время отсидки и с его полезными знакомыми.

– Интересно, интересно, – оживился Маликов. – В этом что-то есть. Подработайте этот вариант вместе с Артемом. Одним словом, по всем этим вопросам, кроме варианта с побегом, срочно нужен письменный рапорт и обстоятельный отчет с предложениями. Артем, возьми на себя бумажную часть. Пусть ребята посидят денек, а к вечеру подготовьте документы мне на стол.

– Будет сделано, – отчеканил Артем, сделав заметку в лежащем перед ним блокноте.

– Теперь относительно сегодняшнего происшествия, – произнес генерал, бросив на Артема недобрый взгляд. – Мне крайне сложно было объяснять наверху, как мы подставились с этими хулиганами. Вы что, не можете обеспечить майора надежной и не привлекающей внимания охраной? А представьте себе хоть на долю секунды, если, не дай бог, они достигли бы своей цели. Кстати, мне Тарасов рассказал, что такие же промахи имели место и в изоляторе, когда надзиратели пытались покалечить его. Артем, делай выводы, пока их за нас с тобой не сделали наверху.

Чтобы хоть как-то защитить Артема, Эди попытался несколько смягчить имевшие место события и особенно сегодняшнее, но был прерван генералом.

– Слава богу, что у вас великолепная подготовка и вы сумели выйти из сложных переделок, но нельзя их вообще допускать и испытывать судьбу. Мне начальник семерки рассказал об эмоциях своих ребят, увидевших, как ты расправился с нападавшими… В общем, необходимо все сделать, но больше не допускать драк.

– Есть не допускать, – вновь отчеканил Артем, решительно кивнув головой.

– И еще, как бы в заключение. После встречи с Моисеенко тебя хочет видеть Иванков. Пойдем вместе, так что приведи мысли в систему и будь готов к обстоятельному докладу. Насколько я понял, он собирается по нашему делу идти к председателю. Вот такие дела, братцы.

Затем по предложению Маликова они выпили по рюмочке коньяка и запили холодным кофе… Повторив эту процедуру еще пару раз, генерал первым покинул квартиру. Спустя десять минут ушли Эди и Люба.