Часть вторая
Прозрение и покаяние

На авиабазе «Чкаловская» Эди и Артема встретил заместитель последнего – Владимир Минайков. Бывший спортсмен и прекрасный контрразведчик. В его активе числилось несколько удачных операций по посольским резидентурам стран главного противника.

Как только они разместились в «Волге», Володя, плюхнувшись на штурманское место, скомандовал водителю ехать и, развернувшись к пассажирам на заднем сиденье, начал рассказывать:

– Сафинский и Моисеенко были взяты в комплексную разработку после первого же сообщения о них из Минска. Сафинский находится в поле зрения 5-го Управления как один из ярых антисоветчиков. Он связан с зарубежными сионистскими центрами. Есть данные, что он осуществляет для них вербовочную работу среди негативно настроенных к советской действительности людей. Руководитель управления очень заинтересовался открывшейся возможностью направить к нему контрразведчика и предложил Маликову дать ему возможность встретиться с вами. Так что завтра вполне можно ожидать продолжения.

Моисеенко известен нам давно. С ним в свое время был установлен оперативный контакт на уровне доверительных отношений. Какой-либо ценной информации от него не поступало. Поэтому переведен в пассив. Но иногда к нему обращаются, чтобы подосветить того или иного иностранца. Обладает связями с сотрудниками иностранных посольств в Москве. Его регулярно приглашают на дипломатические приемы, частый гость чиновников на Старой площади, более того, является официальным консультантом одного из отделов ЦК, участвующих в выработке предложений по вопросам внешней экономической политики. Иногда включают в состав партийно-советских делегаций, выезжающих в страны Европы для установления и развития отношений с братскими партиями. В настоящее время принимаются меры по оборудованию его квартиры средствами технического контроля, установлению и проверке связей. Имеются фото– и видеоматериалы.

Дослушав Минайкова до конца, Артем спросил:

– Какие указания оставил Маликов на сегодняшний день?

– На сегодняшний день? – удивленно произнес Минайков, глянув на часы. – Сейчас двенадцать.

– Понятно, с гостиницей для Эди определились? – прервал его Артем.

– Маликов сказал: в «Россию», и мы, естественно…

– По нынешним возможностям Эди – можно бы и в «Метрополь».

– Можно завтра и переиграть…

– Не надо, пойдет и «Россия». От нее тоже до конторы рукой подать. Правда, не слышу восторга от виновника сего торжества, – хихикнул Артем.

– В любой гостинице лучше, чем в камере, – заметил Эди, вглядываясь в виднеющуюся впереди ночную Москву… Ему нравился этот город своей неповторимостью, сочетающей в себе белобородую старину с юношеской беспечностью новостроек, его музеями и театрами, широкими проспектами, нескончаемыми потоками машин и безудержными пешеходами, постоянно куда-то торопящимися.

– Эди, наслышан о вашем сидении за решеткой, – уважительно промолвил Владимир. – Надеюсь, потом как-нибудь расскажете.

– Ему будет не до этого, – начальственным тоном произнес Артем.

– Конечно, расскажу, а вдруг понадобится в будущем, – ответил Эди, не отреагировав на слова Артема. – Как говорится, от тюрьмы и сумы не зарекайся.

– Тьфу-тьфу, – театрально выговорил Владимир и стукнул кулаком о деревянную накладку на рычаге передач.

– Не поможет, Володя, в следующий раз обязательно сам загремишь куда-нибудь, ведь ты у нас спортсмен и тоже сможешь блатных усмирять, – отчего-то небрежно бросил Артем.

Эди, конечно, обратил внимание на ребячество Артема, но не стал этому придавать значение, зная, что тот пыжится перед своим подчиненным, хотя тоном его разговора был неприятно удивлен. И чтобы перевести разговор на другую тему, произнес:

– Владимир, мне нужно будет пополнить свой гардероб. Вы не знаете, где лучше это сделать? А то Артем с утра окажется полностью во власти своей начальственной работы, и ему будет не до гостя. Мне же требуется предстать перед шпионами в хорошем виде.

– Знаю, при нормальных деньгах можно отхватить прекрасный заморский костюм, рубашку из чистого хлопка и галстук на загляденье, – тут же ответил Владимир.

Видимо, поняв, что Эди не случайно кольнул его насчет начальственной работы, Артем уже примирительно произнес, толкнув его в бок:

– Володя, я с этим ершистым парнем сам разберусь, и костюм подберу не хуже тебя в том же нашем магазине на Большой Лубянке, куда ты собрался его вести. А тебе отлынивать от работы не дам.

– Понял, товарищ начальник, – рассмеялся Володя. – Может быть, ты прямо с утра и заедешь за ним?

– Конечно, заеду, – сказал Артем, вновь легко толкнув Эди в бок. – Только скажи, во сколько нам у шефа надо быть.

– В одиннадцать, – ответил Володя.

– О-о, у нас с Эди будет море времени, если, конечно, к девяти он выйдет к машине.

– Выйду, – сказал Эди, наблюдая в окно за тем, как их «Волга», обгоняя машины и рассекая бьющийся в лобовое стекло ветерок, мчится в центр города.

За такими веселыми разговорами они подъехали к гостинице.

Эди, распрощавшись с коллегами и забрав из багажника свою сумку, направился в бюро по оформлению проживания в гостинице.

Подойдя к окну заказа, он протянул в окошко паспорт и попросил сидящую за перегородкой средних лет женщину предоставить ему на неделю хороший номер.

– Вы из какого ведомства? – резко спросила она, не обращая никакого внимания на паспорт.

– Я сам по себе, – ответил Эди, несколько смущенный такой встречей.

– Для самоопределяющихся номеров нет, – рассмеялась она, довольная своей шуткой. – Заходите к двенадцати завтра.

– Извините, но я иногородний, – для убедительности пояснил он.

– А хоть с луны, – хихикнула женщина. – Мне что – к себе вас прописать?

– Но я номер заказывал еще вчера, – еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить этой хамке, – промолвил Эди.

– Я об этом ничего не знаю. И вообще, молодой человек, в час ночи все отдыхают, – раздраженно выпалила она ему в лицо и отвернулась, давая тем самым понять, что не желает продолжать этот бесперспективный разговор.

Озадаченный таким оборотом дела, Эди уже хотел развернуться и уйти, но напоследок все-таки бросил в окошко:

– Может быть, посмотрите заявки, а вдруг там найдете мою фамилию.

– Рябчикова, а какая у него фамилия? – услышал он чей-то голос из-за перегородки.

– Атбиев, – громко сказал Эди и остановился в надежде, что не придется ночевать в холле гостиницы.

– А ты, Рябчикова, форменная дура, – услышал он тот же голос, – надо же было хоть фамилию спросить, прежде чем выпендриваться. Смотри сюда, ему сам шеф оставил люкс. Ну-ка, отодвинься, я сама.

И в следующие секунды в окошке показалось лицо обладательницы этого голоса, которая учтиво произнесла:

– Извините, пожалуйста, ее, она сегодня не в духе. Давайте ваш паспорт, я мигом. Вы у нас впервые?

Эди молча протянул ей паспорт, а сам подумал, что со шпионом ему пришлось меньше потратить нервов, чем при поселении в гостиницу. «Так что, майор, знай наших. Они закалят любого своим «нет и да», подобно тому, как кузнец закаляет булат, раскаляя его добела и затем окуная в холодную воду», – заключил Эди, наблюдая за тем, как его обидчица что-то шепчет его благодетельнице.

– То-ва-рищ, вы не ответили на мой вопрос, – вкрадчивым голосом напомнила благодетельница о себе.

– Не впервые, – сдержанно сказал он, удивляясь происшедшей в этих женщинах метаморфозе, их умению из мегер в мгновение ока превратиться в саму учтивость и пытаться снять возникшее у человека напряжение из-за их хамства.

– А откуда тогда знаете нашего начальника, если, конечно, это не секрет?

Решивший держать себя в руках Эди спокойно ответил:

– Вместе спортом занимаемся.

– Ой, как интересно. Слышишь, Рябчикова, наш будущий жилец с Жорой вместе спортом занимается.

– Слышу, не глухая.

– Может, и нам попроситься на их занятия? – спросила у подруги благодетельница, протягивая Эди для заполнения анкеты, изобразив при этом сияющую улыбку.

– Стары мы, Валь, для таких дел, да и спортсмен, наверно, зол на меня.

– Не раскисай, Рябчикова, я сейчас, вопреки указке Жоры поселить его в люксе на этой стороне, выпишу ему апартаменты из парт-фонда с видом на Кремль, и он простит нас. Главное, чтобы красавчику это по карману оказалось, – весело промолвила благодетельница и тут же спросила у Эди: – Как с мани-мани?

– По карману, – ответил он и стал заполнять анкету прямо у окошка… Конечно, он сразу понял, что коллеги хотели поселить его в контролируемый номер. Но, чтобы убедиться, насколько жесткая команда на этот счет была, спросил: – А Жора не обидится, если в другой номер поселите?

– Он и не вспомнит, какой заказывал, а если что, отбрешемся. Только сами не говорите ему, при каких обстоятельствах мы стали такими внимательными к вам, – попросила Валя, сложив губы в дудочку.

– Не буду, – сказал Эди, внутренне улыбнувшись, так как знал, что номера из партийного фонда изначально не оборудованы средствами аудио– и видеоконтроля. Не разрешалось это, чтобы исключить фиксирование чекистами разгульной жизни прибывающих в столицу на партийные форумы региональных партийных боссов и их местных товарищей, отрывающихся здесь по полной.

Женщины тем временем продолжали вести меж собой оживленной диалог. Рябчикова, несколько успокоившись, стала смешить подругу анекдотами, вычитанными из журнала «Крокодил», которая с удовольствием хихикала, изредка поглядывая на молодого человека, как бы призывая разделить ее восторг, но ему было не до смеха.

Через несколько минут он получил всесильное разрешение на вселение в гостиницу. И, попрощавшись с ними, поднялся в номер, который приятно удивил Эди своими меблированными гостиной и спальней, а также со вкусом отделанными ванной и санузлом. В таком номере ему раньше останавливаться не приходилось. Поэтому с интересом осмотрел его и приблизился к огромному, почти на всю стену окну в тяжелых бордовых портьерах и уперся взглядом в Кремль, за красно-бурой зубчатой стеной которого горели в лучах прожекторов золоченые купола живописных древних храмов и рубиновая звезда на островерхом шатре Спасской башни.

В этот момент неожиданно в голове начали всплывать отрывки из рассказов из ранее прочитанных книг об истории Кремля, являющегося немым свидетелем былого и настоящего страны, жизни праведных и случайных ее правителей. О том, как около восьми с половиной столетий тому назад на высоком Боровицком холме, у слияния рек Москвы и Неглинной, была заложена небольшая деревянная крепость, положившая начало городу Москве. Как крепло и развивалось русское государство. Как первые деревянные стены и башни Кремля сменили на дубовые укрепления Ивана Калиты, а их потом – на белокаменную крепость, построенную во времена Дмитрия Донского. Позже, в период создания русского централизованного государства в конце пятнадцатого века, здесь были возведены новые кирпичные стены и башни, которые ремонтировались, надстраивались и укреплялись до последнего времени.

Бывало, Кремлю трагически не везло, и он оказывался в руках врагов. Так, в 1176 году Москву сжег дотла князь Глеб Рязанский. В 1238 году хан Батый оставил на месте крепости груды пепла. Да и в последующие годы татары несколько раз сжигали Кремль, но раз за разом он, словно птица феникс, возрождался из пепла.

В 1382 году, воспользовавшись междоусобицами и предательством суздальских князей, Кремль захватил и разорил татарский хан Тохтамыш. В начале семнадцатого века после смерти Бориса Годунова на Русь хлынули польско-шляхетские захватчики, которые захватили Кремль. В сентябре 1812 года после ожесточенных сражений в него через Троицкие ворота вошли войска Наполеона и в течение месяца грабили соборы и дворцы, жгли и уничтожали исторические ценности. Перед отступлением взорвали многие стены, башни и другие укрепления. Но он вновь был восстановлен.

Эти мысли, пронесшиеся в голове Эди в одно мгновение, заставили вспомнить слова «Иуды» о том, что страну ждут великие потрясения, вызванные к жизни противостоянием двух несовместимых идеологий и построенных на их основе миров. И произойдет это вновь из-за междоусобиц и распрей новых князей и бояр при неспособности руководства страны противостоять внешним и внутренним разрушительным силам. Он и сам видел то, что не все декларируемые из-за этих древних стен идеи и тем более практика повседневной жизни находят отклик и понимание в сердцах и душах простого человека, построившего за короткий промежуток времени великое государство и имеющего право на достойную жизнь. И потому волновался за свое и многих других людей будущее. Он, конечно, знал, что расшатать советский строй с низов невозможно. Но, видя, как иждивенчество и мздоимство, моральное и нравственное разложение, откровенная торгашеская психология, прочно обосновавшиеся в среде партийно-советской элиты, разъедают власть и основы государства, волновался, а не окажется ли прав шпион.

Постояв около десяти минут у окна, вглядываясь в это великолепие, которое должно было являть собой отображение стабильности и уверенности великого государства, вроде пытающегося усилиями новых властителей Кремля встать на новый путь исторического развития, Эди лег спать. Нужно было отдохнуть и подготовиться к завтрашнему дню, который ему виделся напряженным.

Утро пришло быстро.

После хорошей зарядки, контрастного душа и легкого завтрака в кафе, что располагалось в торце этажа, он почувствовал себя готовым идти навстречу начинающемуся дню. Где-то без пятнадцати девять ему позвонил Артем и сказал, что будет ждать его у подъезда гостиницы со стороны церкви.

В девять Эди подошел в назначенное место. Заметив, что Артем сидит за рулем «жигулей» с частными номерами, он подошел к машине с водительской стороны и произнес:

– Привет, конспиратор. Следы заметаешь?

– Это так, на всякий случай. Садись, едем.

Эди забежал с другой стороны и сел на сиденье, по инерции крепко хлопнув дверцу.

– Помнешь, медведь, – хихикнул Артем, бросив на Эди озорной взгляд.

– Сам виноват, то «Волгу» с тяжелой дверцей, то «жигули» с этим перышком вместо двери подсовываешь, – в тон ему отреагировал Эди.

– У тебя на все случаи заготовлены ответы? – сыронизировал Артем, выруливая на улицу Разина.

– Зачем заготавливать, когда они лежат на поверхности самих вопросов и просятся на язык, – пошутил Эди.

– Хорошая реакция, чувствуется, что тебе удалось отдохнуть, я рад за тебя.

– Спасибо, я действительно хорошо отдохнул.

Между тем они подъехали к магазину, в котором за непродолжительное время подобрали необходимые Эди вещи и, припарковав неподалеку машину, пошли на Лубянку… Побыв некоторое время в кабинете у Артема, в течение которого Эди бегло ознакомился с материалами на Сафинского и Моисеенко, прошли в приемную Маликова, который сразу принял их по докладу своего помощника-подполковника.

Обычно скупой на похвалу и эмоции, генерал встретил Артема и Эди с распростертыми объятиями. Особенно досталось Эди, которого он пару раз легко ударил по животу, а потом несколько раз похлопал по плечу, приговаривая: «Молодец, майор, молодец…» Затем пригласил обоих в комнату отдыха и усадил за небольшой обеденный стол, на котором стояли непочатая бутылка коньяка «Наполеон», три хрустальных рюмки и тарелка с тонко нарезанными ломтиками лимона.

«Наверно, помощник-подполковник постарался, неспециалисту так мастерски с лимоном не справиться», – подумал Эди, слушая цветистую речь генерала.

Тем временем генерал чуть заметно дрожащей рукой наполнил рюмки до самых краев и, показав на них рукой, мол, берите, отметил:

– Молодец, честно скажу, я ожидал успеха, но то, что сделано за такой короткий промежуток времени, заслуживает самой высокой оценки. Поэтому предлагаю отметить проведенную работу стопочкой этого прекрасного напитка. – После чего поднял со стола рюмку и, чокнувшись с офицерами, разом выпил. Затем, не торопясь разжевав ломтик лимона и слегка улыбнувшись, продолжил: – Ничего не скажешь, хороший напиток, с лимоном просто бодрит. Майор, а какому напитку ты предпочтенье отдаешь? – И, не дожидаясь ответа, сказал: – Наверно, какому-нибудь чеченскому коньяку?

– «Илли» или «Вайнах», по-моему, не уступают другим известным коньякам. Насколько я знаю, они пользуются спросом у ценителей таких напитков, – ответил Эди.

– Артем, а вы знаете о таких коньяках?

– Знаю, в прошлом году Эди привозил несколько бутылок для пробы.

– Ну и что? – игриво глянул на него генерал.

– Хороший напиток, только быстро закончился, – сказал Артем, улыбаясь.

– Полковник, иногда надо и с начальством такими вещами делиться, а то видишь, я угощаю французским пойлом патриота отечественного коньяка, – устало улыбнулся генерал. – Ну, ладно, не будем расстраиваться из-за этого. Давайте еще по стопочке и поговорим о деле.

В этот раз он уступил право разлить Артему, а сам, изучающее посмотрев на Эди, спросил:

– Майор, скажи, но только честно, страшно было, ведь могли и убить?

Услышав этот необычный вопрос, Эди на какие-то секунды задумался: а были ли его переживания до и во время нахождения в камере связаны с боязнью за себя? Имели ли они корни обычного страха? И пришел к выводу, что сложность и важность решаемой задачи напрочь отключили в нем все центры эмоций, одновременно обострив инстинкты контрразведчика, вступившего в схватку с противником. Это давало ему силы и уверенность в том, что он делал. Но в этот час он, конечно, не ожидал от Маликова интереса к психологическим аспектам своей работы в камере. Отвечать же на его вопрос нужно было, и потому, прокрутив в голове события последних дней и ночей, проведенных в качестве заключенного, он произнес:

– Блатные убивать не стали бы, но покалечить могли. А насчет того, было ли страшно, то я, товарищ генерал, больше боялся не суметь выполнить задание.

– Молодец! Спасибо, что не расстроил, – горячо выпалил генерал и выпил. После чего, проследив за тем, как Артем и Эди поддержат его, продолжил: – Сегодня настал час истины, мы просто обязаны примерно наказать зарвавшегося противника. Реальные шансы для этого имеются. Специалисты уже работают над изготовлением соответствующей микропленки. Кстати, они отметили вашу предусмотрительность насчет видеосъемки и забора запахов. К вечеру пленка будет готова. Завтра с утра, майор, тебе можно будет приступить к выполнению, так сказать, поручения «Иуды». Надеюсь, ты готов скрестить шпагу с этим уродом?

– Готов, остается еще подчитать материал на него.

– Правильно, своего противника надо хорошо знать. Учтите только, он сложнее и искушеннее «Иуды», хотя и ты далеко не подарок, – хихикнул генерал. – Я прослушал ключевые места твоих откровений со шпионом… Так что действуй в том же духе.

Затем, выпив по предложению Маликова по третьей, они перешли в кабинет и продолжили разговор за служебным столом. Генерал, доложив курирующему заместителю председателя о ходе подготовки предстоящей операции, еще долго наставлял Эди, как вести себя при встрече с объектом. При этом, обратив его внимание на то, что резидентура противника с подачи Моисеенко может организовать за ним наблюдение, рекомендовал строго придерживаться конспирации по месту жительства и при встречах с Артемом и его сотрудниками.

В самом конце разговора, как бы между прочим, заметил, первый раз назвав майора по имени:

– Эди, с тобой хочет встретиться начальник 5-го Управления по Сафинскому. Но это можно будет сделать после того, как определимся с Моисеенко. В данном случае важно не перегрузить ситуацию и особенно тебя. Ты меня понял?

– Понял, товарищ генерал, более того, при общении с Моисеенко могу сказать, что по поручению Бизенко мне предстоит сделать звонок Сафинскому.

– Логично. Это с одной стороны, но с другой, они могут быть знакомы. Тогда Моисеенко может предвосхитить твой звонок Сафинскому и поделиться своим впечатлением от вашей встречи. А если оно может быть не совсем позитивными. Что тогда делать?

– Думаю, что в таком случае, по логике вещей, Моисеенко попросит Сафинского расширить представление обо мне: ведь не каждый день к ним заявляется доверенный человек сидящего в тюрьме шпиона.

– Логично рассуждаешь, добавь только еще и имеющий реальный канал связи с ним. Да, когда собираешься навестить дочь шпиона?

– Хотел бы сегодня созвониться, только надо будет уточнить, когда она будет дома.

– Это тебе Артем подскажет. Имей в виду, она тоже под круглосуточным наблюдением. Ведет себя адекватно: учеба и дом. Правда, часто плачет. Если она действительно ни в чем не замешана, с ней надо будет установить оперативный контакт. Но торопиться не будем. Сначала посмотрим на то, как она поведет себя после сообщения о делах отца. Майор, ты разделяешь такой подход, ведь по отцовскому письму она воспримет тебя как своего ангела-хранителя?

– Разделяю, товарищ генерал, но хотелось бы определиться с тем, можно ли ей отдать сберкнижку из чемоданчика.

– Почему бы и нет, если она оформлена на ее имя. Правда, надо будет посмотреть, не о миллионах ли идет речь, – заметил Маликов, широко улыбнувшись. – Но чемоданчик нужно будет передать технарям на обследование. И о результатах доложить сразу мне, – добавил он, глянув на Артема.

– Будет сделано, – коротко отреагировал тот.

– Ну, что ж, тогда на сегодня завершаем, а где-то через пару деньков жду от вас обстоятельного доклада. Майор, знай, дело находится на контроле председателя, который, возможно, захочет заслушать наш отчет. Так что дерзай.

– Есть дерзать, – только и ответил Эди, поднимаясь вслед за Артемом из-за стола.

Через десять минут они уже были в кабинете у Артема, который сразу же вызвал Минайкова и попросил уточнить в 7-м Управлении, где сейчас находится дочь Бизенко.

– А закусить не хотите, товарищи, а то от вас генеральским знаменитым коньяком попахивает. Завидно же.

– Володя, отстань и сделай, что тебе сказали. Это нужно срочно.

– Уже бегу, но в холодильник все-таки рекомендую заглянуть, – бросил тот, уже выходя из кабинета.

– Заинтриговал, однако, – промолвил Артем, поднимаясь из-за стола. И, пройдя к холодильнику, открыл дверцу и тут же воскликнул: – Вот паршивец, ты посмотри, чего он только сюда не затолкал!

Понятно, что для тебя старался. Такого за ним ранее не водилось. Эди, бьюсь об заклад – все из-за тебя. Не хочет, чтобы ты отощал.

– Если бы для меня, то все это было бы в моем номере, а не в твоем холодильнике, – заметил Эди, смеясь. И отчего-то, сразу вспомнив вчерашний ночной эпизод с женщинами и предупреждение генерала о строгой конспирации, предложил уточнить, предоставляет ли администрация гостиницы справки о проживающих в ней лицах.

Артем тут же поручил одному из своих подчиненных прояснить ситуацию и немедленно доложить. Затем они, нахваливая Минайкова, перекусили и приступили к проработке материалов на Моисеенко.

Скоро в кабинете раздался телефонный звонок. Переговорив со звонившим, Артем положил трубку и произнес:

– Елена возвращается домой, через полчаса появится в квартире. Что будешь делать?

– Звонить и договариваться о встрече.

– Может, сразу же поехать к ней?

– Без приглашения? Нет, не годится. Сначала надо сообщить о письме отца. Вот вручу письмо, а потом видно будет, как дальше действовать.

– В других случаях ты действовал нахрапистее.

– Это были мужчины, а здесь девчонка. Можно и напугать, заявившись с весточкой от папы.

– Откуда будешь звонить?

– Можно и отсюда, отушникам не надо будет трудиться, устанавливая телефон.

– Тогда звони с аппарата с прямым выходом в город.

– Спасибо, – сказал Эди, подтягивая к себе папку с материалами на Моисеенко.

– Интересный тип. Если бы удалось его захомутать… – мечтательно произнес Артем.

– Уж если мечтать, то бери покруче, например, надеть хомут на хозяина «Лэнгли», – сказал Эди, рассмеявшись.

– Я не шучу, – с серьезным видом промолвил Артем. – Если удастся провести его на дезе, поиграть с ним через «Иуду», то в перспективе можно и подкатить к нему, мол, ты лопухнулся, подсунул своим хозяевам стратегическую дезинформацию, грел под боком двойника и всякое тому подобное, что накопится в процессе дальнейшей работы с ним.

– Мне остается только пожелать тебе удачи, а я продолжу готовиться к первому шагу на этом перспективном пути, – заметил Эди, вглядываясь в фотографии, на которых в различных форматах и видах был изображен человек средних лет.

– Хорошо, готовься, а я схожу к ребятам и напомню им о себе, – произнес Артем и вышел из кабинета.

Выбрав одну из фотографий, где объект был снят крупным планом, Эди стал внимательно ее рассматривать.

Широкий лоб с глубокими горизонтальными морщинами, плавно переходящий в голый череп. Сдвинутые к переносице густые брови, под которыми застыл снисходительный взгляд слегка прикрытых толстыми веками глаз. Мясистый нос, свисающий над щеточкой поседевших усов. Резко выделяющаяся на их фоне оттопыренная нижняя губа и подпирающий ее волевой подбородок. Все это выдавало в нем человека самоуверенного и сознающего, что в жизни он многого достиг, и потому смотрящего на происходящее вокруг него через призму собственных представлений о добре и зле.

«Как же он отреагирует на мой звонок и посмотрит на то, что в поле его зрения появился молодой человек, рекомендуемый «Иудой» в качестве своей находки и привезший бесценную для них развединформацию? – пронеслось в голове Эди. – Как бы то ни было, он должен встретиться со мной или прислать кого-нибудь из своих лакеев, чтобы заполучить пленку», – думал Эди, вглядываясь в неподвижные глаза Моисеенко. И в какой-то момент ему показалось, что в них сверкнули еле заметные искорки.

Эди ухмыльнулся и буркнул себе под нос: «Стоп, майор, так может и крыша поехать. Давай-ка не напрягаться, а то под Кашпировского или Чумака начнешь косить». Листая далее оперативные справки, сводки аудиоконтроля и наружного наблюдения, он сформировал для себя более целостное представление о Моисеенко и почувствовал, что готов на встречу с ним.

К этому времени в кабинет быстрым шагом вернулся Артем и, плюхнувшись в свое кресло, раздраженно произнес:

– Сейчас меня вызывал Бузуритов и потребовал, чтобы ты на встречу с Моисеенко шел «заряженный» электронным жучком.

Эди, принявший его слова за шутку, ответил:

– Хорошая, между прочим, идея, но лучше было бы пойти в майке с комитетской символикой.

– Я не шучу, – еле сдерживая себя, вспылил Артем.

– Тогда скажи, кто такой Бузуритов, – заметил Эди, оторвавшись от чтения.

– Заместитель Маликова, остается вместо него, когда тот в отпуск или в командировку уезжает.

Наконец поняв, что коллега не разыгрывает его, Эди недоуменно произнес:

– Но Маликов вроде никуда не собирался?

– Не собирался, но неожиданно для него председатель предложил ему сегодня по какому-то вопросу вылететь на три дня в Калининград. И потому передал управление Бузуритову.

– Я-то грешным делом подумал, что он с луны свалился.

– Не с луны, а с партнабора. Его Маликову навязали сверху, и потому он не хочет с ним конфликтовать.

– Получается, генерал знает о его инициативе с жучком?

– Знает, но сказал, чтобы я переговорил с тобой и узнал мнение.

– Артем, чего байки рассказываешь? На кой ляд ему мое мнение, когда он может приказать.

– Не знаю, меня это и самого напрягло.

– Странно, но, по-моему, генерал решил перевести стрелки на меня, этакого неотесанного и своенравного провинциала с юга. Бог с ним, скажи хотя бы, чем этот партиец аргументирует свою позицию?

– Фразой – так, на всякий случай.

– Серьезный аргумент в таком важном государственном деле. Знать бы, что он вкладывает в свое «так, на всякий случай».

– Фиксацию деталей диалога, так как это очень важный момент для определения степени восприятия объектом собеседника на перспективу.

– Думает, что я не смогу эти детали позже воспроизвести на бумаге?

– Я пытался ему об этом сказать, но он не стал слушать, сказав, что техника беспристрастна и потому надо идти с микрофоном.

– Скажи, пожалуйста, он имеет контрразведывательную подготовку?

– Его оформляли для работы по пятой линии, но кто-то надоумил руководство бросить его на укрепление контрразведки.

– Разве этот новоиспеченный контрразведчик не знает, что Моисеенко, идя на встречу для получения особой важности военных секретов, предпримет чрезвычайные меры предосторожности. В этих целях наверняка обеспечит контрнаблюдение силами спецов с электронными глазами и ушами. Меня же элементарно отсканирует на наличие электронного жучка. Окажись я с ним… и наша операция по продвижению стратегической дезинформации к противнику накроется медным тазом.

– Он считает, что Моисеенко обычный торговец секретной информацией, а мы пытаемся его подать в качестве резидента иностранной разведки, – процедил сквозь зубы Артем, потирая ладонями виски.

– Тогда, кажись, мы приехали, – усмехнулся Эди. – Не было печали, но черти накачали.

– Ты о чем?

– Все о том же. Тебе что, вещи своими словами назвать или…

– Лучше или… – иронично заметил Артем.

– Тогда слушай, – улыбнулся Эди. – Честно признаюсь, со шпионом было проще, поскольку мог объяснить логику его действий, чего не могу сказать о вашем чекисте из партнабора. И вообще, не могу взять в толк, в чью светлую московскую голову пришла идея разбавить ряды профессионалов партийными кадрами, лучше бы побольше чекистов в парткомитеты направили, чтобы знать, что они там вытворяют, а то сформировалась каста неприкасаемых от комсомольского вожака до партийно-советских номенклатур разных уровней, к которым запрещено даже приближаться. А зря, можно бы многие беды предотвратить.

– Дорогой Эди, не думал, что разговор о жучке так тебя заведет. Надеюсь, в других местах об этом не станешь говорить.

– Нет, конечно, хотя тупость такого масштаба может любого вывести из себя. Это надо же додуматься, приказывать идти к резиденту с жучком. Я еще понимаю, если попробовать снять информацию по встрече с дистанции микрофоном направленного действия.

– Я предлагал этот вариант, но он остался непреклонным. Так что нам надо определяться, что будем делать?

– А ничего, – улыбнулся Эди, – предложим ему самому идти к Моисеенко и прочитать лекцию о политической бдительности и идеологических диверсиях спецслужб противника. Думаю, это отличный вариант, тем более резидент не имеет представления обо мне, кроме того что я с Кавказа. Почитает за оставшееся время наши минские отчеты и двинет вперед.

– Эди, я понимаю, что ты шутишь, но что-то нужно ответить Маликову.

– Я предлагаю рассказать ему то, что сейчас тебе поведаю… Раньше в селах буртовали картофель. Для этого рылась большая яма, в которую закладывали картошку. Сверху ее укрывали соломой и землей. И она хранилась до нового урожая. Но прежде чем загрузить картошку в яму, внимательно следили за тем, чтобы туда не попадала гниль. Если попадал хоть один зараженный клубень, мог погибнуть весь урожай. Так вот, я предлагаю не буртовать мероприятия готовящейся операции, пока не будем уверены, что на них нет какой-нибудь темной отметины, которая может все испортить. Ведь мы делаем государственную работу, и к ней нам надо отнестись как государственным людям.

– Иначе говоря, ты предлагаешь довести твое мнение до генерала?

– Предлагаю? Нет, настаиваю и готов ее отстаивать на любом уровне, конечно, если кто-нибудь из руководителей захочет меня слушать.

– Хорошо, я это сделаю с удовольствием, – улыбнулся Артем и после короткой паузы произнес: – Хочу признаться, что по-хорошему завидую тебе и твоей уверенности в своей правоте. Я, наверно, так не смог бы.

– А я иначе не могу, – пошутил Эди. – Если выгонят, то не как провалившего серьезную операцию, а как противника непрофессиональных решений. И стану учить чекистов каратэ.

– Вот в таком подходе к жизни и заключается твоя сила. Но губу на свободу от ЧеКа не раскатывай, с кем тогда шпионов на чистую воду буду выводить.

– С бузуритовыми, – улыбнулся Эди. – Они знают, что делают и очень сильны своей воинствующей некомпетентностью. Но мы тоже не лыком шиты, будем двигаться вперед. Например, сейчас позвоним дочери «Иуды».

– Вот это правильное решение, давай проходи к телефону.

Елена ответила сразу коротким «алло» и затихла в ожидании. Услышав от Эди, что он привез ей письмо от отца, заплакала, но тут же справившись с собой, попросила, не откладывая, приехать к ней. На вопрос: «А куда?» – с напряжением в голосе спросила:

– А разве папа не дал вам адрес?

– Нет, сказал, чтобы созвонился, так как вы можете быть в институте или у подруги, – спокойно ответил Эди.

– Ну, конечно, он не хотел, чтобы вы понапрасну ездили, – заметила она уже теплее, а затем назвала адрес и объяснила, как доехать.

Дождавшись, когда Эди положит трубку, Артем спросил:

– Далеко ехать?

– В Кунцево.

– Возьмешь нашу машину?

– Нет, воспользуюсь такси.

– Удачи. Буду ждать тебя с чемоданчиком.

– С отушниками или лучше с наружкой договорись, чтобы они поставили тебя в известность, как только я выйду от нее, и поезжай в гостиницу, там тебе его и передам. Сразу сюда ехать не годится, а вдруг эта девочка с ангельским голоском организует за мной слежку.

– Девочка вряд ли, но кто-то от Моисеенко, на всякий случай «оберегающий» ее со стороны, вполне может, – согласился Артем.