Глава 23

— Дамочка не в себе, — басил из коридора боевой маг. — Представьте себе, устроила истерику из-за туфель и шмоток. А что я должен был сделать? Вдруг она прямо там рожать бы начала? Вы сами велели быть поосторожнее с чародейкой.

Поморщилась. Когда в дом Эрнштайна вломились военные, сначала я просто впала в ступор, не способная ни сражаться, ни бежать, и лишь беспомощно наблюдала, как эти головорезы переворачивают все вверх дном. Орвуд дома не было, а Годфрид не стал ввязываться в магический бой, опасаясь задеть меня в закрытом помещении. И к лучшему — против десятка солдат и троих магов ни у кого из них не было шансов.

Но когда меня довольно грубо потащили к выходу в одних носках и легком домашнем платье, я не выдержала. Даже не думала, что умею так выражаться! Вот что значит неудачный опыт — мне хватило и одного раза, чтобы понять, что никто не позаботится о похищенном, если он сам этого не сделает. Так что мне дали обуться и прихватили с собой мои теплые вещи. В последние недели беременности я постоянно мерзла.

— Да нормально вроде, — между тем ответил один из моих похитителей кому-то неизвестному. — Целитель смотрел, да.

Хотя я была на редкость довольна тем, что отстояла свои права, стоило мне увидеть, куда меня привезли, как боевой настрой тут же пропал. Приземистое кирпичное здание с решетками на окнах на приличный пансион похоже не было. По железной лестнице мы поднялись на второй этаж, и меня завели в камеру, судя по потускневшим от времени рунам на двери, предназначавшуюся для магов. Внутри было сухо и чисто, имелись кровать и стол. Но больше всего меня порадовали облезлый ковер и кадка с чахлым растением, которые вскоре принесли в камеру, наверняка ограбив смотрителя тюрьмы. Создавали уют, чтобы я чувствовала себя «как дома».

О, эти люди точно знали, кого арестовали. Не думаю, что с Эрнштайном были так же вежливы.

За зарешеченным дверным окошком мелькнули рыжие волосы. Я вздрогнула. Марта?

Это оказался ее отец, господин Огаст Тиоли, которого я видела мимоходом. В гостях у Марты я была всего пару раз как ее знакомая из столицы. Целительница убеждала меня, что никому, даже отцу, не скажет о том, кто я такая.

Выходит, врала.

— Фрау Шефнер, я глубоко опечален, что наша встреча проходит в таких ужасных условиях, — заявил вошедший господин Тиоли, такой же, как и Марта, отчаянно рыжий, но, в отличие от пухленькой дочери, тощий как жердь. — Благородной фрау не пристало находиться в подобном месте, но городская тюрьма — одно из наиболее защищенных от магии зданий в Торнеме.

— Вы беспокоитесь о моей безопасности или о сохранности стен?

— Это временно, — заверил мэр, уходя от ответа. — Скоро вы сможете воссоединиться со своим супругом.

Я недоуменно нахмурилась.

— С моим супругом? Воссоединиться?

Уж не встречу ли на том свете он мне сулил? Заметив, как я побледнела, Тиоли поспешно усадил меня на кровать.

— Фрау Шефнер, вы не так меня поняли! С господином Шефнером все хорошо, и с вами тоже будет. Мы же почти одна семья, фрау, неужели я стал бы вам угрожать?

Я вцепилась в воротник мэра и, приблизившись к его лицу, зашипела:

— Конечно, вы не станете мне угрожать. Просто не посмеете. Ведь рано или поздно вам придется отвечать за свои действия перед моим мужем.

Заметив, что знаки на левой кисти чуть посветлели, поспешно отпустила Тиоли. Еще не хватало, чтобы кто-то заметил чары. Мне достало и одного потерянного пальца, не хотелось бы терять всю руку.

— Это временные меры. Господин Тренк уже должен был выслать за вами охрану, — заявил мэр, нервно поправляя шейный платок. Теперь он стоял почти у двери.

— Канцлер?

— Да, по просьбе вашего мужа. Появилась некоторая информация, что вам может угрожать опасность, и необходимо срочно вывезти вас из Торнема.

— Тогда за мной должен был прийти кто-либо из людей мужа.

Хотя бы тот курьер, который появлялся у нас почти каждую неделю, чье прибытие ожидалось буквально на днях. Но даже если не он, были другие, кому Мартин мог поручить заботу обо мне. Джис, Аркет. Кто-то, кого я знала.

— Возможно, у барона Шефнера есть подозрения по поводу лояльности его подчиненных. Времена нынче такие, — отчего-то почти шепотом ответил Тиоли.

Все было слишком странно. Мартин никогда не стал бы привлекать мэра Торнема к личным делам, не предупредив меня. Да и вообще действовать через канцлера. Мой муж никогда полностью не доверял Тренку. Так что отец Марты или врал мне… или сам был введен в заблуждение. И то и другое было одинаково паршиво.

— Хорошо, тогда почему бы вам не отпустить моего домовладельца? — уже более миролюбиво спросила я. — Это не арест, вы сами сказали. И он сотрудник СБ. Отпустите его и позвольте связаться с моим мужем.

То, что Годфрид уже в отставке, решила не упоминать. Как и то, что Эзра наверняка искала способ связаться с Мартином.

— Я подумаю, — неохотно сказал мэр, — но пообещать ничего не могу.

— Почему? Это такая малость! И все бы сразу прояснилось.

Тиоли еще что-то промямлил про осторожность и поспешно сбежал, оставив меня в недоумении. На хозяина положения он похож не был. Здесь играли другие, более значимые фигуры. Тренк или Котовский, один из них.

И ведь сначала, до встречи с Тиоли, я подозревала в своих бедах именно императора. Да, с роанцем у нас были если не дружеские, то точно приятельские и деловые отношения. К тому же я неоднократно помогала ему и могла быть полезной и в будущем. Моя смерть была бы невыгодна монарху. Но… только кристальной честности и порядочности человек не воспользовался бы шансом одержать верх над противником. Был ли Котовский столь благороден?

«Торговцы руководствуются выгодой, политики — целесообразностью. И лишь те, у кого есть и деньги, и власть, могут позволить тешить себя иллюзией благородства», — так говорил мой муж. Не утешало. Власти в руках молодого императора еще не было.

Про Тренка я не знала почти ничего, кроме общеизвестных сведений. Густав фон Тренк был любим народом и уважаем в торговых и промышленных кругах Грейдора. Во главе правительства он находился почти двадцать лет — дольше, чем кто-либо другой. Тренк выступал против милитаристских амбиций Гайне и всегда доброжелательно отзывался о магах, считая поддержку одаренных одним из приоритетных направлений в своей политике. Именно благодаря ему при университете был создан департамент магии. И так же непримиримо он был настроен против усиления контроля над магами. Но маги — народ недоверчивый. Завоевать их расположение чужаку достаточно сложно. Так что канцлеру был нужен мой муж и как глава СБ, и как человек, знающий магическое сообщество изнутри.

Тренк или Котовский. Котовский или Тренк. Кто бы из них ни стоял за Тиоли, он не зря вспомнил обо мне. На Мартина хотели надеть поводок.

— Что ж, удачи, — пробормотала я, пытаясь удобно улечься на узкой койке.

Мартин сможет сохранить голову на плечах и не станет делать глупостей. И вытащит меня, как только это станет возможным. Мне же лучше не мешать ему своей самодеятельностью. Разве что только так… узнаю, что к чему.

Ведь иногда сны не просто сны.

Что Рихтер хотел сказать, я так и не узнала, поскольку проснулась. Кожа была холодной и влажной от выступившего пота, голова ужасно раскалывалась. Вот и поговорили.

Заснула я только через несколько часов, укутавшись в одеяла, что удалось выпросить у охраны. После применения той странной магии, что соединяла меня с алхимиком, жутко знобило. Зато когда ко мне вновь пришли гости, я была более или менее в порядке. И Марту встретила, царственно закутавшись в плед, скрывавший помятое платье и толстые вязаные носки.

— Ты похожа на шарик даже больше, чем я.

Хотелось пошутить, чтобы сгладить неловкость от встречи в подобном месте, однако целительница внезапно разревелась. Тут же прибежала охрана, но Марта замахала руками и снова выпроводила их прочь.

— Не хотела тебя задеть. Ты выглядишь отлично. Очень…

— Круглой? Идеальная форма, что тут скажешь, — фыркнула она сквозь слезы. — Софи, я чувствую себя такой виноватой… Но клянусь, я ничего не говорила отцу о тебе.

— А я так и не думала. — Покривила душой, но оно того стоило. С лица Марты хотя бы спало выражение глубокого отчаяния.

Она, как и я, тоже мало что могла сделать. Вот только у меня был мой Мартин. Не рядом, но он все же был. У Марты не было никого, кроме ее отца… не самого лучшего человека, как выяснилось. И отворачиваться от нее сейчас было бы преступлением. И проще поверить целительнице безоговорочно, чем думать, что невеста Петера так меня ненавидит, что захотела предать.

Она уселась на хлипкую койку, тут же протестующе заскрипевшую. В этот раз я все же смогла сдержать неуместную шутку о двух бегемотах на одном плоту. Марта, в отличие от Петера, эту шутку не оценила бы.

Как же я скучала по нему…

— Все будет хорошо, — тихо сказала она. — Должно быть.

Послышались шаги охраны, и в проеме двери показался знакомый мне боевик.

— Фрау, нам пора! Господин Тиоли будет недоволен.

Целительница легко пожала мне кончики пальцев, клюнула в щеку и поспешно попрощалась. Будь она персонажем остросюжетного романа, то, наверное, в моих руках оказалась бы тайно переданная записка. С планом спасения или чем-то в этом духе. Но Марта плохо вписывалась в подобный жанр, поэтому она оставила после себя лишь легкий шлейф духов.

Зато мне судьбой было предначертано стать первой женщиной в мире, не только пережившей два похищения и один арест, но и умудрившейся при этом сбежать из тюрьмы, будучи на девятом месяце беременности.

Притом таким способом, о котором в Торнеме будут помнить еще долго.