Глава 26

Все обернулось довольно ловко. Однако и Клинки, и Лавина понимали: они предприняли лишь полумеры для своего спасения. И что долго кататься, прицепившись к боку «Драбанта», у них не получится.

Да, Колючки вляпались в скверную историю, но у них по-прежнему были развязаны руки. И они, имея боескафы, могли придумать еще немало способов навредить кусающему их раз за разом ядовитому паразиту. Наверняка к этому времени многие из них были уже не против отпустить «Паранг» восвояси. Но, очевидно, вождь, который исполнял теперь на крейсере обязанности капитана (в настоящий момент – лишь в протокольном смысле слова), в их число не входил. А иначе стоило только ему приказать, и стыковочные замки были бы открыты. И тем не менее они все еще удерживали «Паранг», несмотря на то, что результат этой схватки продолжал складываться не в пользу крейсера.

Его капитан проявлял упрямство не только из-за нежелания покрыть себя позором, отпустив убийц своих соратников. Также он опасался, что, избавившись от шаттла, он не избавится от доставленных им проблем и не сможет вернуть себе контроль над «Драбантом». Капитану требовалась гарантия, что после отлета гостей его корабль не унесет в открытый космос неуправляемым и без связи. Но даже если они дадут ему такое обещание, как узнать, что они его сдержат? А значит, капитан пойдет с ними на переговоры лишь после того, как перепробует все доступные ему способы с ними поквитаться. И здесь уже гостям следовало беспокоиться, ведь какой-то из этих способов мог вполне оказаться успешным, позволив хозяевам до них добраться.

– Как далеко от нас дрейфует смаглер, информацию о котором ты нашла? – спросил Клык у сайтенки.

– До «Эсквайра» примерно четверть часа лету, если не будем снижать скорость, – ответила она.

– Скорректируй курс так, чтобы мы нацелились прямо на него, – велел Ржавый. – А потом отправь капитану «Драбанта» ультиматум, что если он нас не отпустит, то мы столкнем его корабль с кораблем Нублара. И не забудь уточнить, сколько у него осталось в запасе времени на раздумья.

– Что столкнем – это вряд ли, – усомнилась Лавина. – Когда Нублар поймет, что мы идем на таран, он разнесет нас из своих орудий еще на подлете.

– Это не важно, – отмахнулся вождь. – Главное, чтобы Колючки поверили в нашу искренность. А они в нее поверят, потому что нам некуда деваться. Тем более что взорвать крейсер, надеясь, что при этом заодно разрушатся стыковочные замки, которые нас удерживают – не самый плохой способ освободиться из капкана.

– А разве нас самих этот взрыв не убьет?

– Как знать. Но если подставим под удар противоположный борт крейсера, его корпус примет на себя основную силу взрыва, а нас заденет уже ослабленной волной… Хотя я все же думаю, что до такого не дойдет. Ведь Колючкам не хочется умирать, да еще столь бесславной смертью…

«Это блеф! Трусы вроде вас не станут совершать самоубийство!» – ответили Колючки на угрозу Клинков, хотя взятый «Драбантом» курс вроде бы не вызывал никаких сомнений.

«Хотите проверить? – отписала им в ответ Карр под диктовку Ржавого. – Не советую. Но если дадите нам улететь, обещаю вернуть вам контроль над кораблем».

«Мы вам не верим, – был получен вполне предсказуемый ответ. – А контроль мы скоро вернем сами. Поэтому предлагаю сдаться по-хорошему, и тогда вам гарантированы быстрый суд и легкая смерть. В противном случае вас подвергнут таким пыткам, которые вы не можете себе даже представить. Это наше первое и последнее предложение. Другого не будет».

– Ну да, именно это они и должны были сказать, – не удивился Клык. – И я их отлично понимаю. Стальные Колючки – ребята серьезные. Они не станут поднимать лапки вверх по первому же требованию. Что ж, посмотрим, какую песню они запоют через семь-восемь минут. Тогда, когда поймут, что они в нас жестоко ошибались…

Как и ожидалось, Нублар заметил несущийся прямо на него вильдерский крейсер гораздо раньше, чем сам «Эсквайр» появился у того на радарах.

– «Эсквайр» вызывает «Драбант»! – зазвучал в динамиках обеспокоенный голос не то самого Нублара, не то кого-то из его помощников, что несли вахту на мостике. Голос этот был слышен не только на шаттле, но и на крейсере – Лавина об этом позаботилась, разблокировав Колючкам радиоприем на нужной частоте. – «Эсквайр» вызывает «Драбант»! Вы движетесь по опасной траектории! Немедленно смените курс или сбросьте скорость! Если вы этого не сделаете, то через четыре с половиной минуты вы столкнетесь с нами!.. «Драбант», прием! Почему молчите? Вы меня слышите? Отвечайте немедленно!

Безусловно, капитан крейсера ответил. Даже зная, что ему не докричаться до Нублара, он все равно начал орать в микрофон, что было абсолютно бесполезной затеей, поскольку смаглер его так и не услышал. А те, кто услышал, ничем не могли ему помочь, поскольку он сам отказывался принимать их требования.

– Не знаю, слышите вы меня или нет, «Драбант». Но если через полторы минуты вы не сбросите скорость или не измените курс, я буду вынужден вас уничтожить, – пригрозил «Эсквайр». – Повторяю: не отвернете в сторону – будете уничтожены!..

«Ваша взяла. Разблокируйте нам управление, и мы вас отпустим!» – сдались наконец-то Колючки, поскольку в серьезности угрозы Нублара можно было не сомневаться.

«Сначала отпустите, а потом мы выполним ваши условия», – не согласился Клык. Слишком много он видел сегодня лжи и предательств, чтобы верить на слово врагу.

«Хорошо, договорились! – вновь не стали пререкаться Колючки. – Запускайте двигатели – зажимы откроются через десять секунд!»

Двигатели «Паранга» работали на малой тяге с той самой минуты, как «Драбант» начал движение. Затем, чтобы при расстыковке они могли быстро набрать мощность и шаттл распрощался с Колючками как можно безболезненнее. Если бы на такой скорости они сбросили его как обычный балласт, Клык и прочие испытали бы серьезную или даже смертельную перегрузку. Но с разогнанным двигателем «Паранг» просто отсоединился от мчащегося крейсера и продолжил полет уже самостоятельно.

Колючки не обманули. Да и какой им был резон устраивать Клинкам подлянку, пока те находились рядом и продолжали контролировать их корабль. Как и обещалось, шаттл был освобожден крейсером ровно через десять секунд. А вот Ржавый Клык поступил с Колючками уже не вполне честно. Все, что он сделал – велел сайтенке отклонить траекторию полета «Драбанта» на сорок пять градусов левее. А Колючки так и продолжили оставаться пассажирами на своем корабле, будучи не в состоянии ни управлять им, ни вызвать подмогу.

В общем-то Клык мог отказать им даже в той единственной милости, на какую снизошел. Имел на это полное право, поскольку соблюдал конспирацию и не мог рисковать, оставляя в живых разоблачивших его врагов. Но доводить дело до уничтожения крейсера после того, как тот отпустил «Паранг», было неразумно. Клинки не успели бы отлететь далеко от «Драбанта» и могли с высокой вероятностью угодить под раздачу вместе с ним. А так Нублар убедился, что Стальные Колючки выполнили его требования и, значит, стрелять по ним отпала всякая нужда.

Дальнейшая судьба «Драбанта» Ржавого не волновала. Теперь все его внимание переключилось на «Эсквайр». Лавина сказала, что ей по силам устроить на нем хаос, подобный тому, какой она устроила на патрульном крейсере. После столь убедительной демонстрации в этом почти не возникало сомнений, но пока это были всего-навсего слова. А на практике даже с примитивной техникой вильдеров у нее возникли серьезные трудности. Что же тогда говорить о технике смаглеров, которую Карр примитивной не называла. Как раз наоборот – признавалась, что та может оказаться еще более защищенной, чем знакомое ей по службе оборудование.

Впрочем, Клык не намеревался отказываться от идеи вывести из строя одно из главных ударных орудий Союза – ландшафт-компрессор «Улуру». По крайней мере, пока у него имелась такая возможность перед тем, как он и остаток его отряда отправятся защищать последний оплот Зазубренных Клинков – Роммель.

По большому счету для Клыка не имело разницы, где сложить голову – здесь или на родине. Разве что там его гибель обещала не остаться безвестной. Похоже, он в себе ошибался: эту амбициозную замашку молодости ему так и не удалось изжить до конца. И сегодня она вновь напомнила о себе, потому что на фоне именно таких глобальных поражений рождаются по-настоящему знаменитые герои. Времена славных побед плодят их в слишком большом количестве, отчего их подвиги на фоне друг друга меркнут и обесцениваются. Но когда армия терпит разгром и выживших потенциальных героев остается раз-два и обчелся, каждый из них, если постарается, может оставить свой след в истории. Само собой, заплатив за эту привилегию по высшему разряду – собственной жизнью. Но когда у тебя так и так нет будущего, эта цена уже не кажется чрезмерно завышенной. А напоследок, как известно, можно гульнуть по полной и на всю оставшуюся в кармане сумму.

– На одном доверии или обмане нам к Нублару не подлететь. Да еще с такими гербами на борту. Вот если бы у нас было что-то ценное, что мы могли бы ему продать, тогда это в корне меняло бы дело, – заметил Ржавый Клык после того, как они, расставшись с «Драбантом», легли в дрейф неподалеку от «Эсквайра». Вряд ли курьерский шаттл мог напугать Нублара, но поскольку на этой орбите боевые действия не велись, «Паранг», безусловно, вызывал у смаглеров некоторые подозрения. Тем более что он отсоединился от странного крейсера незадолго до того, как тот сменил курс. Но улетать за пределы радарной видимости звездолета, а потом возвращаться обратно выглядело бы еще подозрительнее. И Клык решил играть с вероятным противником в открытую – намекнуть, что у команды шаттла есть к нему некий интерес. Прежде всего Нублар был торговец. А это значит, все неагрессивные вильдеры являлись для него потенциальными покупателями, расстрел которых без повода стал бы откровенной антирекламой для его бизнеса.

– Единственно ценное, что у нас есть, это сам шаттл, – ответил Грир, пожав плечами. – Но предлагать сайтенскому контрабандисту купить «Паранг» – дохлый номер. Это все равно, как если бы я предложил вам, высокий, купить у меня горсть стреляных гильз или пустую консервную банку.

– Да уж, на перепродаже одного-единственного подержанного шаттла смаглеру на окраине не заработать, – согласился Клык. – А в Большом мире эта рухлядь даром никому не нужна. Для такой сделки нужен товар посерьезнее. Например, партия лазерного или ракетного вооружения… Хотя, интересуй оно Нублара, он не болтался бы здесь, а снизился и собирал это добро в обломках нашего флота.

– А что насчет него? – спросил Вертун, кивнув на привязанного к креслу Безголового. – Пускай он и изменник, но шишка-то все равно важная.

– Была важная, а теперь подешевела до неприличия, – поправил его Ржавый. – После того как он продался, на Тисоне его ценность как заложника стала еще ниже, чем у пригоршни гильз. Если Йорген и был важен для своих нынешних союзников, после их полной победы над нами его ценность упала. Вряд ли кто-то из них станет выкупать Йоргена из плена за ту сумму, ради которой смаглер стал бы возиться с пленным вильдером.

– Пожалуй, что так, – кивнул пилот. – Однако за его голову могут отвалить хорошую сумму на Кусанаги, Экскалибуре и Бальмунге – везде, где мы нажили себе непримиримых врагов.

– Могут, но лишь в том случае, если они не узнают о нашем сокрушительном поражении на Гамилькаре, – пояснил Клык. – Выкупать и казнить старшего вождя ныне разгромленной армии, все лавры победителя которой получил кто-то другой, – не слишком достойный поступок. Назови хоть одного нашего врага за пределами Тисоны, кто уронил бы таким образом лицо перед своими союзниками и другими врагами?

– У многих наших врагов есть к Безголовому личные счеты, – предположил Вертун. – И они могли бы поквитаться с ним, не предавая это широкой огласке. Казнь ведь не обязательно должна быть публичной. Ее можно устроить и втайне, для узкого круга заинтересованных лиц.

– А что, эти самые лица уже вывесили объявления, сколько они готовы заплатить за мою голову? – напомнил о себе сидящий поблизости Йорген. – Не знаю, как до вас, а до меня ничего, кроме их жалких угроз в мой адрес, еще не доходило. Да только все эти угрозы – пустой звук, если вы не готовы раскошелиться, чтобы привести их в исполнение. Вашему смаглеру понадобится устраивать целый межпланетный аукцион, чтобы выторговать за меня максимальную цену. И вы всерьез думаете, что ему это надо? Тем более что прежде он, насколько я знаю, никогда не торговал живым товаром.

– Глядите, как разволновался наш предатель! – хмыкнул Вертун. – Хороший знак! Если он хочет убедить нас не отдавать его Нублару, значит, именно это нам и надо сделать!

– Какой же ты, пилот, на самом деле глупый, хотя раньше я был о тебе совсем другого мнения, – скривился в презрительной усмешке Безголовый. – Да если бы я был уверен в том, что Нублар согласится меня выкупить, я бы умолял вас на коленях предложить ему меня в качестве товара. А потом приложил бы все усилия к тому, чтобы эта сделка состоялась. Проблема в том, что мне доподлинно известно: смаглер пошлет вас с таким предложением куда подальше, и вы полетите прямиком на Роммель, куда меня сегодня вовсе не тянет вернуться. Вот почему я отчаянно хочу, чтобы вы оставили меня в покое и придумали как можно более убедительную причину, чтобы вам разрешили пристыковаться к «Эсквайру». Где ваша железная сучка опять напортачит, после чего всех вас перебьют, а меня освободят, поскольку я – друг нынешних друзей Нублара. Хотя, конечно, все может обернуться иначе: вам несказанно повезет, и вы в конце концов доставите меня на родину. Но как бы то ни было, я хочу отправиться туда не прямо отсюда, а с залетом на «Эсквайр», где в случае вашей неудачи я получу хоть какую-то надежду снова обрести свободу.

– Клянусь, что в случае нашей неудачи никакой свободы тебе не видать. Потому что тогда я вывернусь наизнанку, но успею пустить тебе пулю в лоб! – пообещал Наждак.

– И все равно, какая поразительная искренность и прямота для изменника! – изумилась Лавина. – После такой его речи я даже чувствую себя неловко, потому что я тоже ваша пленница, но от меня вы таких проникновенных речей ни разу не слыхали. Впрочем, у меня тоже есть чем вас удивить. Безголовый прав, советуя вам подыскать для смаглера более лакомую наживку. Здесь я его полностью поддерживаю: если ваше деловое предложение не заставит Нублара жадно облизываться, значит, никакого приглашения от него вы не дождетесь.

– Увы, но мы исчерпали все варианты, – ответил Клык и поправился: – В смысле те варианты, что позволят нам показать Нублару товар, который мы ему предлагаем. Конечно, мы можем предложить ему много чего еще. Но в остальных случаях нам придется нагло врать, изобретая причины, почему мы не можем продемонстрировать этот товар на камеру. Поверит ли нам тогда Нублар? Маловероятно. Я бы на его месте точно не поверил бы.

– У вас есть еще один невыдуманный товар, о котором вы ни разу не заикнулись, – призналась Карр. – Готова поспорить с вами на что угодно – эта идея сработает безотказно.

– Ну так поделись же ею с нами, будь добра.

– С радостью! И впрямь было бы глупо пытаться продать контрабандисту-сайтену изменника-вильдера, когда у вас на руках имеется совершенно беспроигрышный для такой сделки козырь – законник-сайтен! И для Нублара это будет не простой подарок, а подарок, который небось не снился ему даже в самых радужных снах.

– Постой-ка! – слегка опешил Клык. – Ты это что, говоришь о себе?

– Разумеется, о себе, а о ком же еще? – усмехнулась Лавина. – Честно признаюсь: я не хотела, чтобы до этого дошло. И я никогда не заикнулась бы ни о чем таком, будь у вас хотя бы одна здравая идея. Но поскольку с идеями у вас совсем туго, значит, придется мне ради общего дела принести себя в жертву… Что таращитесь, будто языки проглотили? Или думаете, вам одним можно здесь геройствовать, а мне – нет? Как бы не так! Я вам докажу, чего на самом деле стою!.. Вожак Грир! Как ты смотришь на то, чтобы взять нож и отрезать мне на руках все пальцы?..