Глава 11
– Не стрелять! – вскричал Ипат, когда из внезапно открывшейся стенной ниши нам наперерез выскочил бот – приземистый уродец с тремя длинными конечностями. И хоть его намерения были ясны как божий день, а мы могли прикончить агрессора одной очередью из «карташа», мнемотехник этому категорически воспротивился. Причем он настолько верил в свою правоту, что даже не побоялся выскочить на линию огня за миг до того, как тот был бы открыт.
Боту было все равно, на кого нападать первым, и он без промедления накинулся на Ипата. Но тот, вновь прокричав нам: «Не стрелять!», ловко увернулся от стальных щупалец и, подскочив к твари вплотную, приложил ладонь к ее корпусу. После чего лицо узловика перекосилось, глаза закатились, а сам он задрожал, как будто его ударило электричеством. Но никто из нас не поспешил ему на подмогу. Все мы знали, какие мучительные метаморфозы происходят с мнемотехниками во время подчинения биомехов.
То, что сейчас Ипат занимался именно этим, было очевидным. Едва его рука коснулась одному ему известного, уязвимого участка вражеской обшивки, как растопыренные манипуляторы бота бессильно упали, и весь его агрессивный настрой иссяк. А дрессировщик, простояв в таком положении еще четверть минуты, отдернул ладонь, открыл глаза и, утерев с лица пот, взволнованным голосом произнес:
– Проклятье! Еще чуть-чуть, и мы уничтожили бы ключ от ворот! Скажите спасибо, что я вовремя смекнул, каким образом устроена их запирающая система!
– И каким же? – поинтересовалась Динара.
– Сейчас увидите. Надеюсь, я в нем не ошибся, – проронил рыцарь, кивнув на присмиревшего бота. А он, видимо повинуясь полученному от мнемотехника приказу, развернулся и покатил обратно в свою нишу.
Вся она была опоясана изнутри рядами одинаковых гнезд, предназначенных для подключения какого-то оборудования. Какого именно, выяснилось, едва дрессированный биомех вернулся в свое тесное обиталище. Этим устройством являлся он сам. Три его щупальца ухватили выпавший у него из корпусного отсека пучок кабелей и быстро вставили каждый из них в соответствующее отверстие. Определить закономерность, по которой «ключ» на колесиках это сделал, было невозможно. Дюжина кабелей была распределена среди как минимум сотни гнезд в полном беспорядке. Или, вернее, в том секретном порядке, какой знал лишь привратник.
Сразу, как только бот закончил работу, трубообразный коридор, в котором мы очутились, сотряс толчок, и массивный люк, перекрывающий стенной проем, пришел в движение. Казавшаяся издали лишь облицованной стальными плитами, в действительности стена была сооружена из них целиком. Отсюда следовало, что она представляла собой не границу Ангара, а лишь разделительную перегородку, которую боты-работяги до сих пор продолжали возводить. Что выглядело довольно странно, если не сказать пугающе. Ее укрепление продолжалось даже после того, как толщина стены превысила три метра! И это не считая циклопического каркаса, на который слой за слоем навешивались получаемые от ботов-прессовщиков плиты.
О наличии подобного каркаса я догадался сразу, едва увидел, как выглядит наш коридор-труба. Ее торец был врезан в стену и крепился к ней неимоверным количеством огромных заклепок. Которых было бы не так много, располагайся коридор внутри гранитной толщи, что служила бы для него естественной и непоколебимой опорой. Вывод: за коридорными стенами – пустота.
Заклепок имелось бы тут меньше и в том случае, если бы труба была обычным путепроводом, рассчитанным лишь на вес передвигающихся по ней объектов. Но, судя по основательности, с какой она была приклепана к стене, мы угодили в закрытый путепровод, который вдобавок представлял собой часть огромной несущей рамы – что-то вроде распорки или кронштейна. Вообразить, как выглядит каркас целиком, стоя внутри одного из его фрагментов, конечно же, невозможно. Но в том, что он существует, я уже почти не сомневался.
Рассматривание этой конструкции с любого ракурса вызывало у меня смешанное чувство восхищения и ужаса как перед безумием сотворившего ее архитектора, так и перед мощью угрозы, против которой она сооружалась.
Впрочем, сейчас нам было не до созерцания монументальной перегородки и медленно закрывающегося люка, поскольку в этот момент на верхнем ярусе нарисовался Троян. Черный, постоянно меняющий очертания сгусток просто просочился сквозь решетчатую палубу и вырос прямо перед изготовившимся к своему последнему бою драконом. Памятуя о том, с какой скоростью бестелесный монстр расправился с «Пустельгой» шесть лет назад, я вдруг отчетливо осознал, что самопожертвование Марги окажется напрасным. Активированный благодаря Ипату (как ни крути, нужно признать, что без него мы эту задачу никогда не разрешили бы) люк весил не одну сотню тонн. И закрывался он с той же скоростью, что и ворота, через которые мы проникли в Ангар.
Не успеть, никак не успеть… И на чем, интересно, основывалась уверенность дракона, что ему удастся выстоять две с половиной минуты? Разве только привитый ему Механиком иммунитет к Троянской «магии» поможет «шестнадцатому» сдержать последнее данное нам обещание…
Пульсирующая тень набросилась на дракона безо всякого предупреждения и иных подготовительных манипуляций. Прямо как в тот злосчастный день, о котором я только что вспоминал… Правда, сегодня жертва Трояна не развалилась на части, а расцвела всполохами сотен голубых молний. Они окутали биомеха, словно сверкающая и колышущаяся паутина. И не только его, но и окружающее дракона пространство в радиусе десятка метров.
В уши нам ударил треск электрических разрядов, а в ноздри – запах озона. Пришлось зажмуриться и прикрыть глаза ладонью, поскольку иначе глядеть на ослепительный молниевый гейзер было нельзя. Однако не прошло и пяти секунд, как он столь же неожиданно погас, не заставив нас даже толком испугаться. Зато каждому из нас хватило времени задуматься над тем, что теперь между нами и Трояном больше нет никакой преграды…
И каждый из нас ошибся. Преграда осталась на месте и, что удивительно, нисколько не пострадала. Раскаленная драконья чешуя дымилась, но никаких видимых повреждений электрическая буря ему не причинила. Он все так же рычал, скреб когтями палубу и мотал хвостом, демонстрируя готовность порвать любого, кто дерзнет приблизиться к проходу. В том числе и Трояна, разорвать которого на части было невозможно в принципе. И который, похоже, сам оказался не в силах растерзать «шестнадцатого», как ни старался.
Ага, значит, молнии являлись вовсе не Троянским мечом, а драконьим щитом! И оснастил им нашего друга-биомеха Механик, сделавший все возможное, чтобы тот не переметнулся в Ангаре на вражескую сторону. Когда вспышки погасли и мы снова могли видеть, что творится на палубе, черный сгусток отступил на исходную позицию и мерцал там же, где маячил до своего неудавшегося нападения. Насколько Троян был огорчен – и испытывал ли он вообще чувство досады? – неизвестно. Но в повторную атаку он не рвался, явно догадавшись, с чьим оружием ему пришлось столкнуться.
Стоящее на «шестнадцатом» клеймо Механика – одного из главных врагов Трояна – говорило само за себя. Давно мечтающая поквитаться с нашим общим обидчиком Марга наконец-то сумела взять у него реванш. Не скажу, что впечатляющий, но за невозможностью другого отмщения сойдет и символическое. Тоже, между прочим, достижение. Я в отместку за себя и свою загубленную жизнь даже такую затрещину Трояну не отвешу.
К сожалению, наслаждаться своей маленькой «утешительной» победой дракону довелось недолго. В отличие от него, выбросившего свой единственный козырь, врагу было чем крыть эту карту. Не став больше кидаться на нашего защитника, тень-убийца отстранилась от дальнейшего боя и метнулась куда-то влево. А спустя несколько секунд с эстакады на палубу хлынула бронированная армия, поднявшаяся сюда по приказу своего хозяина с единственным намерением – раз и навсегда устранить возникшую в Ангаре проблему. И сделать это иным, более грубым и шумным способом.
Назвать его «вышибание клина клином» можно было лишь с большой натяжкой. Где это видано, чтобы вместо деревянного молота по клину-бойку лупили со всего размаху тяжеленным бревном? А по-другому описать расправу над непокорным драконом нельзя. Укушенный им Троян решил разделаться с засевшим в Ангаре «клином» одним ударом. Ради чего не постеснялся вложить в этот удар все силы, какие только скопились у него в кулаке.
Это был даже не бой, а короткий – полминуты, не больше – яростный обмен огнем на малой дистанции. Зная, что жить ему осталось всего ничего, «шестнадцатый» выпустил за это время по врагам все боеприпасы, какие у него еще сохранились. Залпы из драконьих ракетных установок следовали один за другим, его носовое орудие также молотило без остановок. Въехавший на верхний ярус авангард биомехов наткнулся на такой огненный шквал, что их первые ряды потонули в облаке слившихся воедино взрывов. Пламя от них ударило вверх и, достигнув потолка, растеклось по нему, раскаляя и кроша уже побитый нами гранитный свод. Крепчайшая грузоподъемная палуба заходила ходуном, как при хорошем землетрясении, заставляя дрожать железную стену, к которой она была прикреплена.
Ответный удар последовал незамедлительно. И если он не превосходил по силе наш, то по крайней мере ничуть ему не уступал. Мы, наблюдатели, едва успели отпрянуть от проема и спрятаться за наполовину закрывшимся люком. Его толщина оградила нас от осколков и взрывной волны, но ворвавшееся в просвет пламя превратило коридор, где мы находились, в натуральную печную трубу. Мне и соратникам пришлось прижаться к стене, чтобы быть подальше от этого ревущего факела, способного, наверное, изжарить целиком даже слона. Благо, проход был достаточно широким, и нам удалось отстраниться от огня на безопасное расстояние. Да и закрывающийся люк ослаблял мало-помалу огненный поток, отчего жар в коридоре поднялся лишь до определенной отметки и больше не возрастал.
Полминуты сущего Ада, от которого мы были отделены взрывоустойчивым, но пока негерметичным барьером. И который, не переставая, совал свои огненные щупальца в щель, неистово пытаясь до нас дотянуться…
Не выгорело. И в прямом, и в переносном смысле. Канонада, тряска и огонь стихли еще до того, как проход был окончательно перекрыт. И конечно, я не мог не выглянуть хотя бы краешком глаза в сужающийся просвет, пускай это и было рискованно. Но как не бросить прощальный взгляд на павшего товарища, только что отдавшего за меня свою жизнь?
Все закончилось вполне ожидаемо. Оградить «шестнадцатого» от такой угрозы Механик оказался не в состоянии. Стальное тело дракона разнесло на несколько частей. Самой крупной из них был раскуроченный корпус с единственной оставшейся на нем лапой. Прочие истерзанные конечности, оторванный хвост и половина оружейных консолей разлетелись аж до самой эстакады. И сейчас останки нашего защитника попирались колесами и гусеницами биомехов, рвущихся через усыпанную глыбами палубу к нам.
Грозно лязгающее воинство сметало на своем пути каменные завалы и быстро приближалось. Проникнуть в почти блокированный проход биомехи уже не могли, но устроить нам подлянку были еще способны. Что мешает любой из этих тварей подсунуть подходящую по размеру часть собственного тела под движущийся люк и не дать ему плотно закрыться? Это в герметично закупоренное помещение Трояну придется просачиваться долго, практически по капле, а в сантиметровую щель он проскочит, будто кусок масла по пищеводу. И какой тогда прок от наших титанических усилий, если для победы над нами противнику потребуется всего лишь такая малость?
Я уже видел, какому вражескому бойцу предстояла честь отличиться перед командиром. Огромный бронезавр, для гусениц которого гранитные глыбы были все равно что хлебные корки, вырвался вперед из основной группы вязнувших в завале собратьев. Не отвлекаясь на стрельбу по взрывоустойчивой перегородке, этот громила явно готовился засунуть с разгону ствол своего главного орудия между люком и углублением в стене, куда тот должен был зайти. Даже если помеха окажется слабой и люк ее расплющит, это все равно отсрочит его закрытие на какое-то время. Которого с избытком хватит для атаки Трояна.
Глядя на неумолимо приближающегося бронезавра, я испытал вполне естественное желание упереться плечом в тысячетонную перегородку и толкать ее что есть мочи, дабы она двигалась хотя бы чуть-чуть быстрее. Идея, которая в иной ситуации показалась бы мне донельзя смешной, сейчас таковой вовсе не выглядела. Кто знает, возможно, именно мой мизерный вклад в это дело станет решающим. И именно та доля миллиметра, на которую я сдвину вперед люк, не позволит танковому дулу протиснуться в щель и застопорить его ход.
Эта мысль так яростно пульсировала у меня в мозгу, что еще немного, и я точно навалился бы на перегородку, насколько бы по-идиотски это ни выглядело. Однако дойти до подобного безумства мне не довелось. Как, впрочем, и бронезавру достичь закрывающегося люка. А помешал ему в этом наш друг, на чью помощь я, признаться, уже не рассчитывал.
И, как оказалось, напрасно не рассчитывал. Несмотря на то что дракон был разорван на куски, у агонизирующей Марги хватило сил нанести по врагу последний отчаянный удар. Причем отнюдь не бесполезный. Напротив, достойный того, чтобы стать самым лучшим выстрелом этой «Пустельги» за всю его нелегкую, но славную жизнь.
Вначале я решил, будто лежащий на пути у бронезавра драконий корпус вздрагивает из-за колебаний, сотрясающих верхнюю палубу под гнетом заполонивших ее биомехов. Но когда изувеченный «шестнадцатый», опираясь на единственную уцелевшую конечность, вдруг зашевелился и улегся на брюхо, я оторопел. Наш защитник был еще жив и преграждал дорогу несущемуся ему навстречу бронезавру.
Увы, но какой бы храброй ни была Железная Леди, задержать разогнавшуюся махину ей вряд ли удастся. Танк-мутант сметет с дороги полумертвого противника одним ударом и даже не притормозит. А из оружия у дракона осталась лишь единственная ракетная установка. Да и та была повреждена еще в бою с чистильщиками и из-за погнутой консоли могла стрелять только вниз.
А большего Марге сейчас и не требовалось. Три оставшиеся в установке ракеты одновременно вырвались из пусковых гнезд и буквально в ту же секунду ударились в палубу. Аккурат под бок лежащему на брюхе «шестнадцатому». И опять по ту сторону отделяющей нас от врагов стены грянул сокрушительный гром. Три взрыва слились в один, и я едва успел шарахнуться от сузившегося до полуметра проема, прежде чем в него вновь ударило пламя. Правда, на сей раз не потоком, а лишь единственной вспышкой, но попадать под нее было все равно опасно.
Огонь быстро улегся, а вот грохот и не думал стихать. Когда я снова выглянул в просвет, то узрел неожиданную и одновременно захватывающую дух картину. Палуба у входа теперь располагалась не горизонтально, а под углом, причем ее наклон с каждой секундой все увеличивался. Устроенный «шестнадцатым» взрыв повредил примыкающий к стене ярусный каркас, а заполонившие этот уровень биомехи лишь усугубили его разрушение.
Технос, его останки и каменные глыбы с грохотом катились по ярусу и, срываясь с него, падали на палубу, что находилась ниже. Поскольку «шестнадцатый» и угрожавший нам бронезавр очутились там первыми, я их уже не видел. А поверх них продолжал стремительно расти курган из ревущих техномонстров. Падая, они давили, ломали и терзали друг друга, подобно сцепившейся в клубок грызущейся собачьей своре. Воистину, трудно было поверить в то, что еще полминуты назад эти твари являли собой единую сплоченную армию.
Последнее, что я увидел перед тем, как люк намертво закрылся, был обрыв противоположного края верхней палубы – того, который примыкал к эстакаде и гранитной стене. Удар состыковавшихся между собой люка и железных плит был, конечно, не чета грохоту, порожденному окончательно обрушившимся ярусом. Поэтому его шум легко долетел до нас даже сквозь трехметровой толщины стену. А ее сотрясение передалось коридору и заставило пол закачаться у нас под ногами.
– Благодарю за помощь, дерьмо! – процедил Ипат и одним выстрелом из армгана выжег у бота-привратника внутренности. Дабы тот вновь не вернулся на службу к нашим врагам и не открыл перед ними люк, повиновавшись дистанционному приказу прежнего хозяина.
– И что дальше? – нетерпеливо полюбопытствовал Жорик, вновь беря шефство над охомевшей Арабеской. – Куда теперь идти-то? Что скажете, Геннадий Валерьич?
– А ты видишь здесь другую дорогу, Джорджик? – проворчала Динара, хватаясь одной рукой ему за плечо, а второй опираясь на «карташ», как на трость.
– Марга сказала, что с палуб другого прохода за эту стену нет, – ответил я, припомнив, что сообщил мне на сей счет «шестнадцатый», да упокоятся с миром его бренные останки. – Однако дракон был полон решимости пробиться этим путем на поверхность. А значит, и мы можем последовать его тактике. Обратите внимание: мы находимся внутри трубы, которая, очевидно, является частью поддерживающего стену каркаса. И раз эта труба не заглушена и, более того, имеет входной люк, значит, она наверняка связывает палубы с каким-то ключевым объектом Ангара. И пока сюда не просочился Троян, самое время проверить, что мы выиграем от захвата этого стратегического центра. Так что не будем медлить! Раз пошла такая пьянка, давайте куролесить по полной!..
Беготня внутри трубы диаметром порядка десяти метров – занятие, описывать которое, сами понимаете, та еще скука. Здесь также было темно, но трех наших фонарей вполне хватало, чтобы осветить впередилежащий путь. Никакого обнадеживающего света в конце тоннеля не маячило. Но нас утешало хотя бы то, что он был пуст. Кроме убиенного Ипатом привратника, других работяг, а также гарпий нам больше не попадалось. Каких-либо указателей, поясняющих, куда мы движемся – тоже. Нас окружали лишь голые металлические стены… Или, следуя закону геометрии, это была фактически единая поверхность, поскольку явно выраженных границ между стенами, полом и потолком в этом коридоре не наблюдалось.
Зато уже через тридцать метров от люка мы наткнулись на развилку. Вернее, это был классический четырехсторонний перекресток. Два аналогичных нашему прохода возникли друг напротив друга справа и слева и тоже уходили в темноту. Никаких указательных знаков опять-таки не было. Транспортная сеть, в которую мы проникли, предназначалась исключительно для биомехов. Они удерживали всю ее схему у себя в памяти и ориентировались посредством собственных навигационных систем. Все указывало на то, что человеку в этом мрачном лабиринте делать абсолютно нечего.
– Полагаю, лучше не отклоняться от прямого курса. По крайней мере, так у нас будет меньше вероятностей заблудиться, – рассудил я и поглядел на товарищей, ожидая возражений. Ипат осветил фонарем оба перпендикулярных ответвления, но ничего примечательного не обнаружил. И пожал плечами, дав понять, что лично ему без разницы, в какую сторону идти. Остальные также не имели ничего против, и мы, махнув рукой на альтернативные пути, поспешили дальше.
Еще трижды мы натыкались на подобные перекрестки и всякий раз миновали их, не отступив от нашего изначального плана. Однако пятая встреченная нами развязка вынудила нас вновь остановиться и пересмотреть дальнейшую стратегию.
Дело в том, что теперь пересекший наш путь коридор располагался, говоря опять же языком геометрии, по оси не «икс», а «игрек». Два вертикальных ответвления – одно в полу, другое в потолке аккурат над ним, – обладали втрое меньшим диаметром, чем наша «труба». Они вполне позволяли нам миновать и эту развилку, не перепрыгивая через отверстие, а просто обойдя его по краю. Именно так мы и поступили бы, не обнаружь Ипат, что шахта проходима.
Вдоль ее ствола, на диаметральном удалении одна от другой, шли две лестницы из вделанных в стенку трубы полукруглых металлических скоб. Достаточно прочных, чтобы выдержать не только человека, но и бота, однако явно не предназначенных для первого. Нам лазать по таким ступенькам следовало чрезвычайно осторожно. Для человеческой ступни лучше всего подошли бы П-образные, широкие скобы, а не такие, как эти – С-образные, толстые и едва позволяющие ухватиться за них двумя руками. Соскользнуть с подобных опор было бы проще простого. При подъеме по ним верхолазу пришлось бы основную нагрузку перекладывать на руки, а ногами лишь слегка отталкиваться от опасных скоб, помогая себе, таким образом, подтягиваться. В то время как не ведающие страха боты – те, у которых имелись специальные приспособления для лазания по таким кронштейнам, – могли перемещаться по ним с довольно высокой скоростью.
«Ни дна, ни покрышки», – так образно и емко можно описать обнаруженную нами шахту. Будь у нас фонари помощнее, мы наверняка отыскали бы во мраке оба ее конца, но с нашими скромными источниками света рассмотреть их не удавалось.
Само собой, что прежде всего нас интересовал путь, идущий наверх. И пускай он был крут и опасен, рискнуть покинуть Ангар самой короткой дорогой согласились все. Даже Динара, которая заверила нас, что способна совершить восхождение сама, ведь решающую роль в нем будут играть руки, а помогать себе подтягиваться можно и одной ногой.
Однако в данную минуту меня больше беспокоила не Арабеска, а Жорик. В его и без того короткий список талантов ловкость не входила. Дюймовый на ровном-то месте порой спотыкался по пять раз на дню, а на этой не предназначенной для человека лестнице ему и вовсе придется несладко. Впрочем, жребий был брошен, и отказываться от попытки выбраться на поверхность из-за одного неуклюжего верхолаза было бы глупо. Тем более что он сам был исполнен решимости опробовать себя в этой нетипичной для него ипостаси.
– На-ка вот, надень. – Я стянул свои горнострелковые перчатки и передал их Дюймовому. – По крайней мере ладони теперь не соскользнут. А мне эти скобы все равно что проторенная дорога. Я, было дело, не по таким дерьмовым лестницам к черту на рога лазил…
После чего натер себе ладони всегда имеющимся у меня в запасе толченым мелом, выбрал наугад одну их двух лестниц и выступил на маршрут в качестве дозорного. Будучи самым проворным из всех, я должен был добраться до конца подъема первым. И, если вдруг этот путь окажется непроходимым, – поспешно возвратиться назад и предупредить товарищей, пока они не забрались чересчур высоко.
Оберегающий жизнь своего носителя, алмазный паразит укрепит мне руки, обострит внимание и повысит координацию, так что за себя я не волновался. За остальных – в пределах разумного. По-настоящему меня беспокоило лишь вероятное появление здесь ботов – вдруг, по закону подлости, кому-то из них приспичит сейчас воспользоваться этой шахтой? Так же, согласно тому же закону, из двух имеющихся в нашем распоряжении лестниц именно наша могла завести нас не туда, куда нужно. Конечно, наличие выбора всегда лучше, чем его отсутствие. Но в случае, когда приходится выбирать одного из нескольких котов в мешке, этот постулат теряет всякий смысл.
Соратники прикрепили к доспехам фонари так, чтобы они били постоянно вверх, и последовали за мной. Стараясь не думать о том, в какой умопомрачительной глубины пропасть рискую свалиться, я шустро перебирал руками и ногами и вскоре ушел от группы в большой отрыв. Три дрожащих луча света разгоняли передо мной сумрак все слабее, и спустя пару минут я мог определить местонахождение товарищей лишь по маячившим далеко внизу световым точкам. Я вновь очутился в мире сплошных аур и мог полагаться лишь на свое алмазное око. Которому, впрочем, кроме двух на вид бесконечных лестниц здесь больше не за что было зацепиться.
Поначалу я видел их в образе двух белесых линий, соединяющихся одна с другой в точке схождения их перспективы. Однако не успел я толком привыкнуть ко мраку, как между этими прямыми стал образовываться разрыв, планомерно увеличивающийся по мере моего продвижения вверх.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем вызвана подобная метаморфоза. Разделение и медленное укорачивание проекционных линий на этой естественной геометрической модели указывало на то, что я приближался к искомому выходу. И он становился все заметнее с каждым преодоленным мной метром пути. То, что при этом в разрыве не наблюдался свет – не беда. Выходящий на поверхность колодец, скорее всего, закрыт люком, с которым нам придется повозиться. Но я надеялся, что открыть изнутри его запорный механизм будет значительно проще. Ведь перемещающиеся по шахте боты как-то это делают, а значит, и у нас хватит смекалки вырваться из их дьявольского логовища.
Отзвуки вулканической деятельности, которые мы постоянно слышали, пока их не заглушил грохот битвы, сюда не доносились. Довольно странно. Мы наверняка все еще находились под грязевыми вулканами, а их недра спокойными никогда не бывают. По моим грубым прикидкам, путь через Ангар увел нас не слишком далеко на восток. Максимум, что мы сделали, это пересекли под землей горную гряду и сейчас планировали выйти на поверхность у ее противоположного подножия. Где ну никак не могла царить тишь да благодать.
Грешить на заложенные после недавнего боя уши было не резон. Помимо гула, что издавала кипящая в жерле вулканов грязь, раньше мы все время чувствовали легкую вибрацию, пронизывающую, казалось, Ангар от основания до вершины свода. Скобы, за которые я хватался, взбираясь по лестнице, дрожали лишь от веса моего тела. Но когда я, бывало, замирал ненадолго, чтобы перевести дух или натереть ладони мелом, мои пальцы не ощущали в металле даже далеких отголосков сейсмической активности. Обычной для этих мест, но весьма необычно утихшей сейчас.
Да и бог с ней! Нет так нет – разве это может остановить нас на полпути к свободе? А вот Трояну такое вполне под силу. Так что если мы не поторопимся, он настигнет нас здесь и сбросит на дно колодца. И хорошо, если целыми, а не расчлененными на куски, как, говорят, эта тварь поступила со многими сталкерами.
Оповещать товарищей, что выход найден, я не стал. Была опасность привлечь сюда Трояна, который уже мог просочиться за стену, но потерять наш след на какой-нибудь развилке. А орать с учетом наших заложенных ушей и моего отрыва от группы пришлось бы очень громко. Вместо крика я подбодрил себя мыслью о близости цели и продолжил восхождение. То, что я не возвращаюсь, а карабкаюсь дальше, и будет для остальных обнадеживающим фактором, подстегивающим их следовать за мной. Ну а то, что скрытый во тьме дозорный покамест жив-здоров – тоже очевидно. В противном случае я – живой или мертвый – уже сорвался бы с лестницы и пролетел мимо Динары, Жорика и Ипата. Что и стало бы красноречивым свидетельством постигшего меня фиаско.
Но об этом тоже лучше не думать. Я поднимался все выше и выше, выход из колодца приближался, и с минуты на минуту я узнаю, верную ли дорогу мы выбрали. Темнота вокруг меня стала и вовсе кромешной. Но от этого видимые мной ауры выглядели только четче, и мимо ступенек я не промахнусь. Я не делал ничего такого, чего мне не приходилось делать прежде, и потому мог прямо на ходу обдумывать дальнейшие планы. Пользы от этого, правда, было чуть – много ли напланируешь, понятия не имея, что тебя ждет за ближайшим поворотом? Но сами по себе стратегические раздумья служили хорошим средством для упорядочивания мыслей, хаотично мечущихся в голове после недавней битвы и гибели «шестнадцатого»..
Нет, я не вылез из шахты невозмутимым, как Будда, но мало-мальски успокоить взвинченные нервы мне по пути наверх удалось. И очень своевременно. Потому что очередное наше открытие вновь стало для меня неприятным потрясением.
Выход из шахты был не закрыт и вообще лишен какого-либо люка. Лестница из скоб вывела меня на полукруглую, без перил, площадку, оказавшуюся на поверку небольшой – радиусом с десяток метров – террасой. Зато сооружение, к которому она примыкала, было просто громадным. При этом оно едва занимало десятую часть пещеры, в которой располагалось. И располагалось не на пещерном дне, а почти под самым потолком. Но не висело на нем, подобно кабине дирижабля, а было закреплено более изощренным способом.
Сейчас я видел лишь очерченные аурой контуры этого загадочного объекта, но, судя по его примитивной форме, на свету он выглядел бы обычной железной коробкой. Возможно, терраса, на которую я поднялся, имелась здесь не одна, однако мне было не до их поиска и подсчета. Стоило лишь оглядеться и понять, что за сокрытый во мраке мир предстал передо мной в хитросплетении аур, как тут же у меня закружилась голова. А все мои представления о том, что находится за железной стеной, рассыпались, будто карточный домик.
Я не ошибся в прогнозе: все это время мы и впрямь двигались внутри трубчатого каркаса невероятных размеров. Но насколько он огромен в действительности, я понял лишь сейчас, когда взглянул на него со стороны. Сотни труб различного диаметра были состыкованы между собой в сложную опорную конструкцию, аналогов которой я прежде не видывал. Являясь пилотом вертолета – то бишь человеком, сведущим в технике, – я быстро определил, что каркас рассчитан на всестороннюю нагрузку и особым образом усилен у основания. По тоннелям внутри проложенных снизу труб могли разъезжать не только бронезавры, но и разгуливать более крупные монстры, вроде Дикого Сварщика.
Насколько ни была тяжелой взрывоустойчивая стена, архитектор Ангара явно не стал бы строить для нее такую сложную подпорку. И на укрепление пещеры, даже в сейсмически активном районе, это тоже не походило. Ощутимо нагружало каркас сооружение, на террасу которого я выбрался, но с удержанием его на высоте справились бы и те опоры, какие примыкали непосредственно к нему. Прочие же казались здесь явным излишеством…
…Вплоть до того момента, пока меня не осенило, в чем состоит их истинное предназначение и какой реальный вес они на себе несут.
Преграда, за которую мы проникли, являлась на самом деле не стеной, а только боковым фрагментом значительно более огромного корпуса. Этакой «скорлупы» величиной с большую арену Лужников, которая не сминалась под собственной тяжестью лишь благодаря своему внушительному эндоскелету. Причем поддерживал он не купол, как логично было бы предположить, а цельнометаллическую оболочку. Судя по однотонности аур видимого с высоты дна и расположенных над ним каркасных труб, они были сделаны из одного материала. Равно как прочие стены Ангара и ребристый потолок, подпираемый множеством колонн, подобных той, по которой ползли сейчас мои друзья.
Интуиция подсказывала, что в какой-то из вертикальных труб есть колодец, ведущий на крышу этого строения, а оттуда наверняка отыщется выход на поверхность. Но вычислить нужную колонну не представлялось возможным. Пришлось понадеяться, что нам удастся продолжить бегство из «сердечника» (так я обозвал для себя центральное сооружение с террасами). Во все его грани упирались каркасные стойки и распорки. И в какой-нибудь из верхних труб определенно имелась лестница, подобная той, что привела нас в центр этого подземного убежища. По крайней мере вряд ли дефективные биомехи и сам Троян станут усложнять себе жизнь, игнорируя очевидные маршруты для прокладки здесь коротких путей.
Ближе к выходу из колодца Динаре, Ипату и Жорику пришлось погасить фонари. Первые двое обладали имплантами ночного видения, а вот Дюймовому пришлось представлять место, в котором мы очутились, по моему описанию и комментариям остальных. После чего еще четверть часа проторчать неподвижно у стеночки, дабы не сверзиться сослепу с террасы, пока мы искали вход в «сердечник».
На сей раз оставленный не у дел Дюймовый не сетовал на нашу несправедливость. По окончании трудного восхождения ему позарез требовалась передышка. А известие о том, что этот верхолазный рывок – не последний, лишило Черного Джорджа последнего оптимизма. Он так и просидел все это время на корточках, угрюмо понурив голову и не проронив ни слова. Однако вмиг приободрился, когда из люка, взломанного Динарой, на террасу хлынул луч бледного света.
Жаль, конечно, что свет этот был не солнечный, а искусственный, но само наличие освещенного анклава в царстве Кромешного Мрака обнадеживало и окрыляло. Вскрытый нами проход предназначался для ботов, но ни один из них оттуда на нас не набросился. Будучи опытной следопыткой, Арабеска владела навыками взлома технических коммуникаций. Достав из ранца лазерную отмычку, она аккуратными точечными уколами расплавила все крепления, удерживающие люк в проеме. После чего нам с Ипатом осталось лишь оттащить срезанную крышку и порадоваться вместе с товарищами жалким крохам сочащегося из «сердечника» света.
По узкому и низенькому коридорчику для ботов пришлось идти друг за другом, согнувшись в три погибели. Лишенная возможности опереться на товарищеское плечо, Динара, отринув на время гордость, встала на четвереньки и поползла впереди нас по-собачьи. Ее нарочно пустили первой, чтобы в случае опасности хромота питерки не препятствовала нашему отступлению. Тогда идущему следом за ней Жорику предписывалось схватить Арабеску за ноги и быстро выволочь ее обратно на террасу. Там, конечно, тоже не лучшее место для обороны, но в коридорчике нам было и вовсе невозможно отстреливаться всем вместе.
Второй его конец также перегораживала заслонка. В отличие от увесистого внешнего люка, решетчатая, двустворчатая и на вид довольно хлипкая. Отверстия на решетке были слишком мелкими, дабы рассмотреть, что конкретно находится в освещенном помещении. Это можно было сделать лишь подойдя к створкам вплотную. Затем их следовало, не мудрствуя лукаво, разжать ножом, но когда до выхода оставалось несколько шагов, Динара замерла на месте и шепотом выругалась.
– Здесь установлены комбинированные сенсоры движения, – уверенно сообщила она тоже насторожившимся нам. – Вон они, за метр до выхода: три в потолке и столько же в левой стене. Едва мы окажемся в зоне их действия, дверцы сразу откроются автоматически. И если за ними будут боты, они размажут нас по этой трубе еще до того, как я из нее выползу. А снаружи явно кто-то есть – нутром чую.
– А нельзя сначала дистанционно заблокировать датчики и потом открыть створки вручную? – спросил я у Ипата. Мне браться за поломку этой системы было нельзя. Прежде чем мое касание выведет ее из строя, датчики успеют сработать и дверцы раскроются.
– Стоял бы там один или пара сенсоров, тогда я бы попытался, – ответил мнемотехник. – Но полдюжины комбинированных – слишком рискованно. В каждом из них может быть вшито до десяти разновидностей анализаторов помех. Проморгаю и не заблокирую хотя бы один – и вся работа насмарку. Да и зачем лишнее время тратить? Динара же сказала, и я с ней согласен: там нас точно кто-то поджидает. Так давайте не будем мешкать, а просто позволим двери открыться. И, пока ублюдки не смекнули что к чему, ошарашим их гранатами. А затем ввалимся к ним и шустро вышибем всем мозги.
– Вообще-то столь изящные орденские методы не в моем стиле, – поморщился я, – но раз пройти незаметно не судьба, ничего не попишешь… Черный Джордж, ты понял, что от тебя требуется?
– А то ж! – оживился Дюймовый, поглаживая ствол «душегуба». – Этот похоронный марш я, Геннадий Валерьич, всегда готов для биомехов сыграть. Особенно после того, как эти сволочи нашего дракона убили! Вовек им этого не прощу!
– Глупо, Джорджик, нам сейчас на целый век жизни замахиваться, – мрачно заметила Динара, отползая назад и позволяя гранатометчику протиснуться на огневую позицию. – Но твой оптимизм мне определенно нравится. Глянешь на тебя, и сразу умирать неохота. Возможно, Гена все-таки прав: из вас, хронических недотеп, действительно получаются самые лучшие друзья на свете.
– Слышали, Геннадий Валерьич, как наша шельма теперь запела? – полюбопытствовал Жорик, перешагивая через ретирующуюся из авангарда питерку. – А то, ишь ты, в ваших словах усомниться посмела! Да, мы – недотепы, – все как один классные парни! Только на нас, можно сказать, мир еще держится. А будь все вокруг сплошь умниками, он давно в тартарары бы загремел. У умников ведь что обычно на уме? Деньги и власть. А у нас, недотеп?..
– Не отвлекайся от дела, философ, – попросил я, не имея никакого желания гадать, что на уме у напарника, тем паче это и так было понятно. – Тебя только похвали, так ты сразу обо всем на свете забываешь. Даже об элементарной осторожности… А теперь, Динара, меня пропусти – я сразу за Черным Джорджем пойду. Пока враги не опомнились, выпущу по ним несколько пуль. А то потом начнут метаться, и я в них уже не попаду. Ну а ты, Ипат, добьешь тех, кого мы не успеем.
– Советую успевать получше, – проворчал узловик, пропуская бывшую подругу в арьергард группы. – У меня лишь две руки и один армган, чтобы все огрехи за вами подчищать.
– Это уж как повезет, – отозвался я и, хлопнув Жорика по спине, скомандовал: – Вперед, Машина Смерти! Порви там в клочья все, что шевелится! И не мешкай! Задержишься в проходе хоть на секунду дольше положенного, получишь от меня пинка, невзирая на все твои боевые заслуги…