Глава 21
— Где ты эти чулки раздобыла? — изумилась Люба. — Тебе их Баба-яга принесла?
Я, сидевшая на высоком стуле, поболтала ногами.
— В магазине купила.
Буль отошла к шкафчику.
— Роскошный ответ. Мой муж, если я позвоню, чтобы узнать, когда он дома появится, и спрошу: «Где ты сейчас едешь?» — бормочет: «По дороге». Лавчонка поди в царстве Кощея Бессмертного находится? Чулки неубиваемые. Разрезать их не получается.
— Ты просто не стараешься как следует, — укорила я эксперта. — Взяла маленькие ножницы, не справилась, и сразу лапки кверху. Тут у тебя столько разных инструментов! Пила с диском, ты ею кости легко располовиниваешь, или вон лазерный резак… Избавь меня от дурацких чулок побыстрей.
Люба уперла руки в боки.
— Таня! У меня много еще чего есть, о чем ты даже представления не имеешь. Позавчера я железную бочку вскрыла, на что меньше минуты понадобилось.
— Вот видишь, — сказала я, — а ко мне с дурацкими ножницами пришла. Вооружись, скажем, вон той штукой с круглой пилой и действуй.
— Охо-хо… — простонала Буля. — Ладно, повинуюсь, возьму «ту штуку». Раз начальница приказывает, мне остается выполнять.
Эксперт направилась к столику, взяла то, что я назвала круглой пилой, повернулась и нажала на рукоятку. Сверкающий диск завертелся с бешеной скоростью, Люба двинулась ко мне…
— Стой! — завопила я. — Забыла, что я живая? Ты сейчас мне ногу отпилишь!
Буля выключила механизм.
— Экая, однако, моя шефиня капризная… И так ей плохо, и эдак несладко. Поняла теперь, почему я только маленькие ножницы использовать могу?
Я кивнула.
— Извини, сглупила.
Затем Люба показала на полку, где теснились разнокалиберные бутылки.
— Есть жидкости, которые что хочешь растворят, но ведь чулки к твоим ногам приварились. Дальше объяснять?
— Не надо, — вздохнула я.
— Ножницами они не режутся, — констатировала Буля, — скальпелем их порвать не получилось. Ведьмины изделия.
— Мне в них теперь вечно ходить? — приуныла я.
Люба вернула пилу на место.
— Нет ответа на твой вопрос. Впервые с такой красотой сталкиваюсь. Кто производит эти чудесные чулки?
Я вынула телефон.
— Я сделала фото упаковки. Когда натягивала чулки, они мне сразу понравились — нежные, удобные, не царапучие, не блестят. Подумала, поищу в Интернете изготовителя, возможно, у него на сайте они дешевле продаются, в магазине-то очень дорого.
Буля взяла трубку.
— Тэкс, давай-ка глянем… «Экспериментальный завод. Спецодежда для подводных работ, обмотка для труб в мокрых зонах и т. д. Гарантия качества». Ну и далее реклама. Неудивительно, что чудо-чулочки под душем не дрогнули. Однако хотелось бы посмотреть на рабочего, который мастерит что-то на дне океана в поясе с резинками…
Люба не договорила, рассмеялась.
— Сейчас многие предприятия, чтобы побольше заработать, выпускают товары для массового покупателя, — залепетала я, — продавщица клялась, что моему приобретению сноса не будет.
— И не обманула, — резюмировала Буля. — Извини, что не помогла.
— Да уж поняла, — пробормотала я, слезая со стула.
— Рано или поздно все само разваливается, — оптимистично пообещала Люба. — Правда, египетские пирамиды пока не дрогнули, только облицовка с них осыпалась.
— Умеешь ты человека утешить, — хмыкнула я. — Надеюсь, то, что сейчас прилипло к моей коже, не является близким родственником пирамид Древнего Египта. Хочется, чтобы чулки разорвались не через тысячу лет, а пораньше.
В кармане занервничал телефон — меня искала Булочкина. Я пошла к двери, бросив на ходу:
— Люба, никому не болтай, зачем я в твои владения заглядывала.
Буль постучала себя кулаком в грудь.
— Я кладбище чужих секретов. Ивану Никифоровичу тоже нельзя?
— Да! — воскликнула я. — Умоляю, придержи язык.
— Босс и так знает, что с женой приключилось, — возразила Люба.
— К счастью, нет, — помотала я головой.
— Минутку, ты же вчера в них спать легла, — опешила Люба. — Шефа не удивило странное одеяние супруги? Или ты всегда отправляешься на боковую в… Оооо! Прости меня, поросшую мхом бабу, я много лет в законном браке и забыла о всяких феньках. Вы же молодожены! Конечно, конечно, ролевые игры — развратная учительница… гадкая восьмиклассница… Мда, чулочки твои кстати пришлись. Аха-ха! Хочешь, подарю халат? Сексуально озабоченная медсестра — это будет тоже прикольно. Нам с мужем когда-то очень нравилось.
Ощутив, как кровь приливает к щекам, я выскочила в коридор. Ну вот, началось! Поэтому мы с Иваном Никифоровичем и не хотели громогласно сообщать о том, что поженились. Озабоченная медсестра? Кто бы мог подумать, что Люба с супругом такие затейники…
Ухмыляясь, я поднялась в офис и спросила у Эдиты:
— Что нашла?
— То, что ты просила, — затараторила она, — дело Мотыльковой Полины. Девушка покончила с собой. Вот снимок ее прощальной записки.
— Эй, ты перепутала, — воскликнула я, — вывела на экран фото письма Мартины.
— Нет, — возразила Эдита, — вот оно, смотри.
Экран разделился на две части, в каждой появилось по одному изображению.
Я внимательно изучила обе версии.
— Та, что слева, просто копия.
— Ее оставила Мартина, — уточнила Эдя. — Здорово, да? Бумага, почерк, текст — все совпадает. Но это еще не все. Изучи антураж — комнату, ее хозяйку. Обрати внимание на стол.
— Полное совпадение, — удивленно произнесла я через минуту. — Как это могло получиться?
Айтишница схватила «мышку».
— Я задала себе тот же вопрос. Полина Мотылькова работала в банке, делала там карьеру. Девушка окончила финансовый институт, получила диплом с отличием, поэтому ее сразу взяли на службу в престижное учреждение. Но начала она с низшей ступени, села за кассу, хотя проработала там недолго, была переведена в финансовый отдел и все годы работы уверенно поднималась по карьерной лестнице. На момент самоубийства являлась заместителем начальника структуры, которая обслуживает ВИП-клиентов.
— Хороший рост, — кивнула я. — От несчастной любви, как правило, травятся излишне эмоциональные особы, деловые женщины обычно не слишком романтичны.
Эдита открыла еще один ноутбук.
— Чужая душа потемки.
— Привет! — воскликнула Аня, входя в комнату. — У меня мешок интересного.
— Придется подождать, — сказала Дита, — уже докладываю.
— А я что? Я ничего, — пожала плечами Попова и села к столу. — Говорите, я послушаю.
— Внешне Мотылькова выглядела успешной и счастливой, — продолжала Эдита. — Родители не бедные, у отца небольшая фабрика в Подмосковье. Там шьют халаты и пижамы фасона «Прощай, молодость». Но их охотно берут дамы пенсионного возраста. Байковый, ситцевый или сатиновый ужас с давно надоевшими узорами из цветов радует исключительно бабулек.
Я сидела с непроницаемым лицом. Вот пример того, что не стоит активно что-то высмеивать в присутствии других людей. Сейчас Булочкина потешается над «бабушкиными» шлафроками. Мне далеко до пенсии, но такой наряд у меня есть. Может, он не очень красив, зато мягкий, уютный, не «стреляется» статическим электричеством, я его очень люблю и всегда надеваю после ванны.
Конечно, в моем гардеробе есть разные варианты домашней одежды. Не так давно Рина преподнесла мне роскошный пеньюар из черного шелка с кружевами и вышивкой, с сильно расклешенными рукавами. Чтобы не обидеть Ирину Леонидовну, я раз в неделю щеголяю в ее презенте, хотя не испытываю при этом ни малейшей радости. Шелк скользкий, холодный, кружева колючие, излишки ткани, болтающиеся вокруг рук, мешают что-либо делать, плюс к этому у пеньюара нет пуговиц, а пояс постоянно развязывается. Да, шмотка радует глаз тем, кто смотрит на нее издали. Но я испытываю настоящее блаженство, когда снимаю броский наряд и натягиваю байковый «ужас». И еще. Почти уверена, что у каждой женщины есть подобная байковая или фланелевая пижамка, футболка, ночная рубашка, нежно любимая, уютная, пусть и украшенная пятнами от шоколада или мороженого. Конечно, в ней никак нельзя появиться перед посторонними, но зато ее обожаешь.
