Глава 20

— Сиди, я сам открою, — велел Каравайкин и ушел.

— Дядя Илюша очень хороший, — сказала девушка, — он лучший папин друг. Что бы я без него делала, не знаю, он мне родителей заменил. Если вас интересует Мартина, то лучше с Егором поговорите, он с ней общался. Дядя — ученый, кандидат наук, очень умный, добрый. Только необщительный, молчит все время. Но мне такие люди больше, чем болтуны, нравятся. Я его на похоронах родителей видела. На поминках он около меня сидел и сказал: «Не обижайся, что Мартина не пришла, у нее дочка заболела». Но я сразу поняла: тетя просто не сочла нужным появиться. Дядя Егор эту фразу сказал и больше рта не раскрывал. Но он несколько раз по телефону звонил, я заметила, что нажимал в контактах на слово «Мартина». Только там не отвечали.

— Платье привезли, — объявил Илья, входя в комнату.

Леся вскочила.

— Оооо! Красивое?

— Мне не показали, — усмехнулся Каравайкин. — И правильно, я не разбираюсь в моде.

Олеся умоляюще сложила руки.

— Можно я пойду примерю? Нас семь человек, все в одинаковом. Мое платье ушивали, оно в талии мне велико было. Рассказала все, что знаю. Извините, если этого мало. Ой, так хочется поскорей красоту надеть! А еще есть туфли, ожерелье, украшение в волосы…

Опять послышался звонок.

— Наверное, стилист. Мне сделают прическу! — запрыгала Леся. — Как взрослой! Дядя Илюша, мне волосы заколоть или по плечам распустить?

— Иди уж, — махнул рукой Каравайкин, — наслаждайся. Меня про это не спрашивай, я не разбираюсь в женской ерунде.

Леся крутанулась на месте и умчалась.

— Светлый ребенок, — вздохнул Илья, — такую легко обидеть. Видели мультфильм «Ежик в тумане»?

— Да, — кивнула я, — очень хороший. Но книга мне больше понравилась.

Илья сел в кресло.

— Не читал. А фильм случайно увидел — зашел в гости к приятелю, его дочка у телевизора сидела. Пришлось и мне за действием наблюдать. Типичное ми-ми-ми. Пока на экран пялился, подумал: «Ежик это же Леся. Милый зверек — просто слепок с дочери Володи».

— У каждого наивного, доброго, рассеянного Ежика должен быть Медвежонок, который будет самоотверженно о нем заботиться… — заметила я.

— Если я правильно понял, вас, в основном, интересует Мартина, — резко остановил меня Каравайкин. — Не стал ничего спрашивать при девочке, не хотел ее пугать в светлый день праздника, но раз вы пришли, значит, произошла неприятность. Ведь так? Наслышан о системе ваших бригад, за ерунду вы не возьметесь. И вы начальник, не простой сотрудник, следовательно, случилось нечто серьезное.

— Дела у нас бывают разные, — возразила я, — я не являюсь верховным главнокомандующим, тоже выполняю приказы. Со смертью Мартины все ясно. Никто не сомневался в суициде, женщина добровольно выпила яд, никаких признаков применения силы эксперт не обнаружил. Тут другое. У нас есть клиент, у которого два сына, и ДНК этих детей совпадает с ДНК Анфисы. Мартина незадолго до смерти попыталась заставить отца мальчиков платить ей на дочь алименты. Однако мужчина отрицает факт связи со Столовой, уверяет, что она просто одно время работала в его офисе.

— Значит, не просто, — развеселился Каравайкин. — Наверняка ваш клиент сходил от жены на сторону. Ничего страшного. Как говорят, здоровый левак укрепляет брак.

— Тот, на кого мы работаем, сделал кое-какие анализы, — продолжала я, — и выяснилась интересная подробность: он бесплоден.

— Еще лучше, — усмехнулся собеседник, — значит, мужик ни при чем, а его супруга прелюбодейка.

— Заказчик хочет знать имя отца детей, — договорила я.

— Зачем? Пусть гонит взашей блудливую бабу! — воскликнул Илья. — Нет, зря у нас на неравные браки ополчились. Сорокалетний мужчина должен брать в жены совсем юную девушку и воспитывать ее. В двадцать пять ее обтесывать уже поздно, нахваталась всего дурного от других мужиков. Вашему клиенту надо взять веник и выгнать из своей жизни неверную супругу вместе с ее бастардами.

— Не имею права давать такие советы, — возразила я. — Думаю, вам понятно теперь, почему мы заинтересовались Мартиной.

— Надеетесь выйти на ее любовника, — кивнул Каравайкин. — Сколько лет мальчикам?

— Три и два, — ответила я.

— Вроде Анфисе пять, — пробормотал мой собеседник. — Когда, говорите, Марта на алименты решила подать?

— Незадолго до своей смерти, — повторила я.

— Чего ж она так долго ждала? — удивился Илья. — Обычно женщины начинают требовать деньги на следующий день после того, как тест им две полоски покажет. Хотят наблюдаться в платной клинике и рожать в роскошных условиях. А уж когда младенец на свет появится… — Адвокат махнул рукой.

— Мог бы вам порассказать, какие суммы любовницы на ребенка откусывают. Я лет десять занимался бракоразводными процессами, потом отказался — слишком много грязи разгребать приходилось, устал. Уж поверьте, ни одна дамочка пять лет скромно молчать не собиралась. Да, да, всегда сразу деньги требуют. И Мартина не тот человек, чтобы тихо в углу плакать. Где она жила?

— В самой обычной квартире, — ответила я. — Две комнаты, кухня, дом блочный, район не элитный.

Каравайкин побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Хм, девочки такие девочки… Вы сейчас очень по-женски ответили — стали описывать бытовые условия. Вопрос был о другом — кому принадлежит двушка? Найдите хозяина, возможно, ему деньги за аренду квартиры на карточку переводились. Наблюдение из моего богатого адвокатского опыта: мужчины часто не хотят вручать своей подружке сумму на ежемесячную оплату жилища. Дамочка может потратить ее на покупки, а затем заноет: «Дорогой, давно такое платье искала, а тут случайно в магазине попалось… Дай мне еще деньжат».

— Апартаменты принадлежали Мартине, — уточнила я, — они ее собственность.

— Вот как? — хмыкнул Илья. — А вы не задумались, откуда у нее, дочери алкоголички, не имеющей ни высшего образования, ни высокооплачиваемой работы, взялись средства на приобретение квартиры? Ведь даже крошечное жилье бесплатно не получишь, потребуется отдать пару-тройку миллионов. И где бы их Мартине откопать? Я Столову пару раз видел — вполне упитанная, не голая. Более того, одета нормально, и Анфиса ее на оборванку никак не походила. На какой грядке росло и плодоносило денежное древо дочери Елены Леонидовны?

Я молчала.

— Девочки такие девочки… — повторил свою присказку Каравайкин. — Однако косячок-с. Сглупили вы, не проверили денежный след. А ведь это элементарно, Ватсон.

— Да, сглупила, — согласилась я. — Сейчас вернусь в офис, подниму документы. Вдруг обнаружится хозяин денег? Хотя надежда выяснить фамилию того, кто Мартине мешок с дублонами выдал, призрачна.

— Вовсе нет, — заспорил адвокат. — В договоре купли-продажи жилья непременно указывают, кто внес деньги в кассу.

— Логично, — кивнула я. — Но ведь возможен и другой вариант: любовник дал девушке нужную сумму, та поехала на сделку, положила купюры в ячейку… Тогда во всех документах будет указано имя Мартины Столовой.

— Упс, — пробормотал Илья, — теперь я ступил.

— Мальчики такие мальчики… — не удержалась я.

Каравайкин хлопнул в ладоши.

— Стоп! Сейчас реабилитируюсь! Вы проверяли, кому Марта свое имущество оставила? Кто получит двушку?

— Нет, — призналась я.

Адвокат поднял указательный палец.

— Найдите эту информацию. Хотя лично я сомневаюсь, что девица завещание оставила. Значит, жилье отойдет Анфисе. Не сейчас, когда девочка подрастет, но малышка единственная наследница. Кстати! Вы ведь меня не спросили, откуда я знаю про образование Мартины и про то, что она на службе маленькую зарплату получала.

— Просто не успела, — улыбнулась я.

— Девочки такие девочки… — бормотнул привычно Каравайкин. — Отвечаю. Когда Володя и Ксюша так трагически внезапно ушли на тот свет, я позвонил Мартине и сообщил, когда состоятся похороны брата. Та ответила: «Незачем мне в крематорий кататься, это не удовольствие на мертвецов смотреть. Мы с Владимиром чужие люди, давно не общаемся, он мне никто». И трубку швырнула. А я, старый боевой и опытный конь на поле адвокатства, беседу эту записал, потому как сообразил: «Володю единоутробная сестрица в последний путь не проводит, а на наследство рот наверняка разинет». И оказался прав. Как, впрочем, и всегда. Мартина ко мне приехала и нагло потребовала рассказать, что у старшего брата и его жены из имущества имеется, заявила: «Мне половина положена». Как вам такое нахальство?

Я ничего не ответила, лишь усмехнулась.

— Я ей очень спокойно растолковал: если она подаст на раздел наследства, Леся обратится в суд. Через мое посредничество, естественно. Мартине тоже придется адвоката нанимать, а это немаленькие деньги, у нее таких нет. Далее. Родство ее с Владимиром половинчатое, процесс надолго затянется. И пятьдесят процентов от всего ей никогда не отгрызть. Во-первых, столько Мартине по закону не положено, а во-вторых, я и любого другого адвоката в блин раскатаю. Ну присудят ей десять рублей. А своему дураку-адвокату она миллион задолжает. Овчинка выделки не стоит. Учитывая, что Мартина тетя Леси, делаю отличное предложение: «Госпожа Столова получает двести тысяч и отказывается от всех прав на наследство, купюры отсчитываю прямо сейчас». Она возразила: «Меньше чем за триста «лимонов» не соглашусь. Знаю, сколько бизнес брата стоит, в Интернете прочитала». А я ей запись той нашей беседы включил. И объяснил, что судья отнюдь не по-доброму отнесется к истице, которая не явилась на похороны брата, мотивируя свой отказ проститься с ним так: «Мы чужие люди. Владимир мне никто, давно не общаемся». Значит, хоронить брата Мартина чужая, а в наследство его деньги получить родная? Понятно, в чью пользу дело решится? В общем, Столова взяла двести тысяч и оформила отказ.

— А Егор? — поинтересовалась я. — Он тоже мог надеяться на свой ломоть.

— Я смог и его убедить не требовать долю, — усмехнулся Каравайкин.

— Как вам это удалось? — насела я на него. И тут не удержалась, чихнула.

— Будьте здоровы, — улыбнулся адвокат. — От начинающейся простуды прекрасно помогают пастилки с ментолом. Хотите, дам упаковку?

— Спасибо, я совершенно здорова, — заверила я. — Просто… э… понимаете…

— Одеколон! — догадался адвокат. — Не имею привычки обливаться парфюмом. Этот Леся купила и щедро им брызгает меня. Сегодня облила со словами: «Чудесный аромат! Очень тебе идет». Девочки такие девочки!

— Как вам удалось договориться с Егором? — повторила я свой вопрос.

— Вы внимательно смотрели материалы дела о самоубийстве Мартины? — вместо ответа спросил собеседник.

Я развела руками.

— Там мало информации. Местные полицейские сразу поняли, что имел место суицид. Молодая женщина, хорошо одетая, с макияжем, прической, маникюр-педикюр свежий, белье дорогое и на ней, и на постели. В комнате убрано. На столе бутылка недешевого вина, паспорт, свидетельство о рождении Анфисы и записка. — Я вынула телефон, нашла нужное и прочитала: «Как прекрасна жизнь среди тех, кто тебя всегда ждет. Как радостно встречать с ними рассвет и закат. Мой мир полон любви. Ухожу в страну вечного счастья».

Адвокат прищурился.

— Написан текст на дорогой бумаге чернилами, а рядом лежала перьевая ручка. И почерк очень красивый с завитушками, каллиграфический. Так?

— Откуда вы знаете? — поразилась я.

— Уже один раз видел подобное послание.

Каравайкин встал.

— Простите, больше времени нет. Можем опоздать в загс, моя крестница очень расстроится. Найдите в архиве дело Мотыльковой Полины Константиновны двадцати пяти лет. Она покончила с собой лет семь-восемь-девять назад, точную дату я запамятовал. Прочитайте, будет интересно. Со мной Мартина никакими своими секретами не делилась, о любовниках бесед не вела. Да и странно было бы, если б она стала это делать. Я адвокат Владимира, а тот единоутробную сестру недолюбливал. Но если уж совсем откровенным быть, Володя Марту терпеть не мог, потому что в первые годы его брака она Ксению изводила, мелкие пакости ей делала. Ерунду всякую, но неприятно. И еще она денег у старшего брата попросила. На учебу. Сказала, что экзамены сдала успешно, но на бюджетное отделение одного балла не хватает. Это случилось, когда ей семнадцать стукнуло. Напела, будто в институте только наличку принимают, банковский перевод не берут. Но Володя, который сам, своими усилиями бизнес поднял, на эту удочку не попался, не поленился ее слова «проверить». Его обмануть трудно. И что оказалось? Вранье сплошное. Вуз, правда, существует, но Мартина Столова документы туда даже не подавала. Брат ей заявил: «Забудь мой адрес, не хочу дел с аферисткой иметь».

Адвокат умолк. И вдруг воскликнул:

— О! Вспомнил! У Мартины была подруга, Валентина Юферева. Она к Владимиру приходила, просила поговорить с Мартой, боялась, что та плохо кончит, много глупостей делает. А Вова меня позвал, посоветоваться хотел, как поступить. Так Юферева потом и ко мне однажды прикатила.

Каравайкин вынул телефон, стал листать записную книжку, приговаривая:

— Не выбрасываю никакие контакты… Никогда не знаешь, что тебе в жизни пригодится… Юферева порывалась всю правду про Мартину открыть. Уж не знаю, почему я ей лучшим конфидентом показался. Но мне не с руки было ерунду слушать, поэтому я аккуратно от посетительницы решил отделаться. Дескать, сейчас очень занят, давайте в другой раз поговорим, я вам позвоню. Валентина оказалась сообразительной, телефон свой сообщила. И пошла к двери. Но на пороге остановилась: «Илья Борисович, если хотите узнать много интересного про Марту и Егора, обращайтесь. Вас удивит, что я знаю». Мне никакие сведения о дочери Елены Леонидовны ни тогда не понадобились, ни сейчас, а вам, возможно, пригодятся. Вот, уже отправил вам номер на ватсапп… Давайте провожу вас до двери.

Мы с адвокатом направились в прихожую. Квартира Столовых была типовой — небольшой холл с вешалкой, из него ответвляются два маленьких коридора. Левый ведет в ванную, туалет, кухню, а в правом двери в комнаты. Беседа наша протекала в гостиной, следующая дверь оказалась закрыта. Когда я приблизилась к ней, оттуда раздался счастливый визг Леси:

— С ума сойти! Какое платье!

— Вы красавица! — воскликнул незнакомый голос.

Илья нажал на ручку и сунул голову в спальню.

— Нет! — крикнули два голоса. — Нельзя! Не смотреть!

— Я ничего не видел, — засмеялся Каравайкин. — Девочки такие девочки, вечно что-то придумают… Татьяна, не забудьте про обувь, не уйдите в тапках.

— Случалось это со мной пару раз, — улыбнулась я. — Еще из больниц часто убегаю, забыв снять бахилы. Какие красивые белые туфельки! С жемчугом. И сумочка к ним в пару.

Илья открыл дверь.

— Леся очень хотела быть самой красивой подружкой невесты. Девочка немного приуныла, когда узнала, что всем надо одинаковые платья надеть. Но обувь и все остальное не регламентировано. Олеся долго выбирала ботинки, результат видите. Девочки такие девочки.

— Только мужчина способен назвать ботинками туфли на шпильках от «Диор». Мальчики такие мальчики… — рассмеялась я и ушла.