Глава 27
Если природа ошибается, она всегда исправляет свои ошибки. Такое открытие сделал Морок, когда вернулся в контору «святых» и отмылся от крови. Природа допустила оплошность, позволив вестнику Смерти родиться человеком, а не хищником. Но она искупила перед ним свою вину. И поместила его в ту среду, где он наконец-то смог быть тем, кем всегда себя чувствовал - зверем, пьянеющим от крови и предсмертных криков своих жертв.
Всё, баста! Морок достиг цели, о какой только может мечтать хищник: заполучил в свое распоряжение охотничьи угодья, где он мог творить все, что ему вздумается. И он с лихвой это доказал, расквитавшись со стрельбанами, что унизили его и покушались на его жизнь.
И все же эйфория не давала ему забыть об осторожности.
После изнурительной охоты ему хотелось завалиться спать, но он поборол это искушение. Теперь, когда в конторе «святых» побывали бандиты, та стала чересчур опасным логовом. Они могли нагрянуть сюда в любую минуту, о чем напоминали два трупа на полу. А также содержимое склада и сейфа. Даже если чулымцы плевать хотели на мертвецов, лекарства и продукты они не бросят. А значит Мороку нужно было забирать воду, еду, кое-какие медикаменты, усыпляющий газ и отправляться на поиски нового логова. Такого, где его никто бы не потревожил.
Раздумывая над тем, как увезти на бандитской тележке помимо фляги еще и баллоны с газом, Морок заглянул в сейф и понял, что эта проблема исчезла сама собой. Баллонов в сейфе не оказалось.
Вестник Смерти покачал головой - досадно. Утром он был уверен, что больше сюда не вернется (а вернулся лишь потому, что пронаблюдал за конторой издали и понял, что там сейчас никого не было). По этой же причине он не запер сейф, а устроил в нем ловушку, пока ждал урочного дня - просто, чтобы чем-то занять руки. Про баллоны он тогда не подумал. Взял, сколько смог унести, а прочие оставил. Хотя загадывай он наперед, мог бы припрятать их где-нибудь в округе. Но все его мысли были поглощены грядущей охотой, а не тем, что будет после нее. Так же, как у любого хищника, который видел цель, изготовился к прыжку и не думал о том, что случится завтра.
И вот теперь баллоны пропали. Наверное, их унесли чулымцы - те самые, один из которых сунулся в сейф и нарвался на арбалетную стрелу. Ну и ладно. Главное, они не унесли воду, а она была Мороку нужнее, поскольку на ее поиски у него не осталось сил.
Чтобы отыскать новое убежище, он потратил еще четыре часа. Но долгое блуждание по руинам того стоило. И кто бы мог подумать, что второе логово вестника Смерти окажется... в бывшем офисе дорожной службы! Вернее, в том, что от него осталось - среди нагромождения обломков.
Узкая и еле заметная щель, в которую Морок едва не провалился, вела в подвал разрушенного здания. Дорожники складывали в том подвале свой рабочий инвентарь, и Старику доводилось там бывать. Других входов в хранилище кроме трещины не осталось, и Морок сильно рисковал, пролезая в нее. Разразись новая сейсмическая тряска, эта брешь могла закрыться и похоронить его в склепе. Где, впрочем, было полно лопат, так что у Морока еще оставался шанс выбраться из западни.
Будь вестник Смерти упитаннее, он не протиснулся бы в трещину. Но за минувшую пару недель он растерял даже те скудные жировые запасы, что у него имелись. Поэтому сбросил в подвал вещи и без труда пролез туда сам. Не забыв, естественно, прикрыть вход в логово обломками и прочим хламом. А увенчал маскировку труп, который Морок притащил с улицы. И который своей вонью и полуразложившимся видом должен был отпугивать всех, кто мог захотеть поковыряться в этой груде мусора.
Отыскав в подвале укромный уголок, Морок соорудил из найденных тут же мешков подстилку и забылся долгим, но чутким сном.
Он вставал лишь затем чтобы справить нужду и глотнуть воды. Счет времени не вел - зачем ему теперь это было надо? Свободный хищник в свободном мире мог спать и бодрствовать, когда и сколько ему вздумается. Тем более, он утолил жажду крови, и угомонившийся демон в нем тоже задремал.
Звуки снаружи сюда почти не долетали. Разве что стрельба заставляла Морока то и дело разлеплять глаза, но беспокойства не вызывала. Тишины, приятной для его ушей, в Погорельске не было и раньше, и он давно с этим смирился.
Однако в конце концов раздался шум, заставивший его вскочить с пола и отбивший у него сон.
Это был взрыв, достаточно близкий и сильный. Убежище вестника Смерти содрогнулось, с потолка посыпалась штукатурка, а сам он, зашипев от резанувшей уши боли, заткнул их руками. Но уже напрасно. Полагая, что наверху разразилась война со взрывами и стрельбой, он так ее и не дождался. После чего вздохнул с облегчением и проверил, не сместились ли потолочные плиты.
Нет, выход не закрылся. Успокоившийся Морок попробовал снова уснуть, но безуспешно. И он, удрученно повздыхав, решил умыться, а затем перекусить.
Делать Мороку было нечего и он продолжил вслушиваться в звуки снаружи. И хоть поначалу это было скучно, вскоре всё изменилось. Настолько, что охваченный любопытством «зверь» подошел к трещине в потолке, чтобы лучше слышать.
Теперь наверху орали. Противно и истерично. Одни крикуны ревели до хрипоты, другие гундосили, срываясь на визг. Все они бранились наперебой, но не друг с другом, как можно было счесть поначалу. Скорее, это была одна компания, чем-то сильно обозленная и расстроенная.
Но не крики как таковые привлекли внимание Морока, а то, что в них звучали... его имена! Все, которыми его называли в последнее время.
- Морок! Сучий потрох! Иди сюда, трусливый дерьмоед! Чернобаев, на! Куда ты слинял, козлище?! Выходи, базар есть! Вшивый Папа Карло! Найдем - хуже будет! А ну выныривай из той параши, где ты заныкался! Быстрее, на! Волчара позорная! Тебе кранты, ты понял, гнида! Понял, долбанный Морок-шморок! Отрыгнется тебе еще за наших братанов, на!
Вестник Смерти ожидал, что осерчавшие стрельбаны ринутся на его поиски, но это были не они, а чулымцы. Кольке тоже было с чего на него ополчиться - два трупа в конторе «святых» взывали к отмщению. Только почему бандиты воспылали гневом и вышли на поиски Морока спустя так много времени?
Крики раздавались отовсюду. Походило на то, что чулымцы разбрелись по округе и прочесывали руины. Но, судя по скорости перемещения искателей - Морок отслеживал их также по голосам, - они нигде долго не задерживались. И уж точно не разгребали завалы. Последнее утешало, хотя и не до конца. Мороку нравилось новое укрытие - вряд ли он мог найти лучше, - но у того отсутствовал запасной выход. И если враги неожиданно обнаружат щель в бетонном полу...
Нет, не обнаружили. Хотя прошли по улице мимо и заглянули в бывшую контору дорожников. Но возгласы отвращения дали понять, что гнилой мертвец справился со своей задачей, и Морок перестал злиться на него за испорченный в подвале воздух.
Пока чулымцы бродили у него над головой, он подслушал еще кое-что. Пугая «козла и волчару» Чернобаева лютой смертью, колькины братаны упомянули в разговоре между собой, что причиной их злости стал недавний взрыв, убивший несколько человек. Это случилось неподалеку от развалин бара «Пять звезд», где бандитский автомобиль либо напоролся на мину, либо в него ранее подложили взрывчатку. В общем, по мнению бандитов, это был «конкретный наезд», а не трагическая случайность, что тоже не исключалась в разрушенном городе.
Все это звучало любопытно, только при чем здесь был Морок? У чулымцев хватало врагов, но они в первую очередь заподозрили вестника Смерти. Почему? Озадаченный, он сел поразмыслить. Все указывало на то, что бандиты ошиблись, но заноза сомнения не давала ему покоя.
Дождавшись, когда стемнело и шум на улицах стих, Морок покинул убежище. И отправился к «Пяти звездам», благо, они находились по эту сторону от разлома.
В отличие от «Козырного короля» и «Мазутного счастья», этому бару не повезло - он развалился до основания. Но в его руинах осталось много ценного, и чулымцы, набрав добровольцев из выживших горожан, отправили их на раскопки. Чему копатели, надо думать, были только рады. Получить работу, за которую платили едой и водой, являлось сегодня немалой привилегией.
Вестник Смерти сразу же отыскал нужное место. Оно располагалось в полусотне метрах от «Пяти звезд». Бандиты погасили огонь и извлекли из раскуроченного внедорожника трупы, но его останки продолжали дымиться посреди улицы.
Воронка рядом с ним выглядела серьезно. Ручная граната такую не оставила бы - только хороший заряд взрывчатки. Либо ее где-то прикрепили к днищу автомобиля и взорвали здесь, либо и впрямь заминировали дорогу перед его проездом. Так или иначе, работу выполнили толково, пусть даже по меркам тихого и аккуратного Морока она была чересчур грязная и шумная.
- Ну и при чем здесь я? - вновь спросил он себя, прячась во тьме неподалеку.
И внезапно получил ответ на свой вопрос.
Даже пуская кровь своим обидчикам, вестник Смерти сохранял завидное спокойствие духа. Но настал день, когда его удалось вывести из себя. И хоть его лицо по-прежнему ничего не выражало, в Мороке закипело негодование, а его пульс и дыхание участились. Побоявшись сорваться и привлечь к себе внимание, он улегся на землю. И, до боли стиснув кулаки, продолжил глядеть на то, что его взбесило.
Из-за темноты он не сразу заметил свисающий с руин обломок кровли, а на нем - большую и жирную букву «М». Было не разобрать, чем она написана, но походило на кровь. И тот, кто ее написал, в точности скопировал почерк Морока. Не помни он точно, что не захаживал сюда после катастрофы, мог бы подумать, что автограф оставлен его рукой. Вот только казнь, которую имитатор устроил чулымцам, вызывала у настоящего Морока отвращение.
Такого на его веку еще не случалось. Впервые за долгое время он растерялся, не зная, как это воспринимать. И просто застыл, словно впавшая в анабиоз рептилия. Ему хотелось закричать, что это гнусное предательство. Да только не было у Морока ни друзей, ни соратников, а значит предать его не могли в принципе. И тем не менее, даже когда его бросили в тюрьму, он не испытывал столь острого чувства досады. Вдвойне обидной от того, что он не мог явиться к бандитам и поклясться, что он тут ни при чем, и что его кто-то подставил.
Виновнику провокации предстояло за нее ответить. Но кто он? Ее мог устроить и какой-нибудь хитрый бандит, решивший наказать собратьев, и Мизгирь, захотевший втянуть чулымцев в свою войну с Мороком. И у тех, и у других мог отыскаться подрывник, и все они были знакомы с почерком вестника Смерти.
Ничтожные, подлые людишки! Вместо того, чтобы заявлять о себе, они прикрываются чужими заслугами и именем! Даже несмотря на то, что в Пропащем Краю оно не упоминалось аж четверть века.
Вот только надо ли тратить время, выясняя, кого наказывать? Морок что, следователь? Не лучше ли наказать их всех, дав понять, что настоящему вестнику Смерти не нужна взрывчатка?
Мстить по горячим следам, однако, не стоило. Нынешнее подставное убийство и подлинные не должны были выглядеть как кровавый след одного исполнителя, использовавшего разное оружие. Вдобавок Мороку требовалось не только оставить «правильные» трупы, но и доказать свою непричастность к сегодняшнему взрыву. А как сделать это максимально доходчиво? Этот вопрос тоже надо было хорошенько обмозговать.
Вестник Смерти не собирался возвращаться в убежище. Отсыпаясь, он потерял из виду стрельбанов. И раз его снова выгнали на тропу войны, перво-наперво надо было разыскать, где сегодня отсиживалась группа Мизгиря.
Не исключено, что пальба, которую Морок слышал спросонок, имела отношение к стрельбанам. Если Мизгирь снова вторгся в город, он бы тоже не прошел мимо конторы «святых». И тоже не остался бы там, только, в отличие от Морока, по другим причинам. А куда убитые горем стрельбаны могли отправиться дальше? Возможно, в уцелевший бар на этой же улице. Но туда их вряд ли впустили бы - Крапчатый с приятелями не брали в свою компанию посторонних. Что и могло завершиться перестрелкой.
Через полчаса вестник Смерти прятался в руинах по соседству с «Мазутным счастьем», глядел на брезжащий в бойницах свет керосиновых ламп (видимо, нынешние хозяева не жгли почем зря горючее для генератора) и прислушивался к тому, что происходит внутри.
Народу в баре было немного. Морок уловил голоса всего трех человек. Они говорили негромко и спокойно, видимо, обсуждая какие-то дела. Шум пьянки отсутствовал, что было странновато. Мороку казалось, что любой, кто бы ни хозяйничал в баре, должен был не просыхать. В том числе и с прагматической целью - чтобы зазря не пропало добро. Ведь если вскорости прилетят спасатели, они не станут эвакуировать запасы выпивки. И чем меньше ее останется в баре к их прилету, тем меньше будет досада, когда ее придется бросить.
Ни Мизгиря, ни Крапчатого среди говоривших не было. Эти три голоса Морок тоже не припоминал. Но прикинул, что если бы дверь открылась, он успел бы заскочить в бар и разделаться со всеми, прежде чем те опомнились бы. Правда, имелся риск, что эти трое бодрствовали, тогда как их приятели уже спали - время было за полночь. Впрочем, так или иначе вестник Смерти успеет слинять. Или - при выгодном раскладе, - добавить к трем мертвецам еще парочку.
И все же Мороку пришлось себя одернуть, ведь он пообещал себе никого не убивать этой ночью. Зато подглядывание в окна не нарушало его стратегию. И он решил выяснить, кому теперь принадлежит бар, потому что на чулымцев и вечно поддатых друзей Крапчатого эти люди не походили.
Но едва Морок покинул укрытие, как тут же юркнул обратно - дверь внезапно открылась и все трое говоривших вышли на крыльцо. В руках у них были те самые лампы, без которых в «Мазутном счастье» сразу стало темно. Помимо них троица несла оружие, а у одного было еще и ведро с торчащей из него палкой.
Осмотревшись, компания пересекла улицу и подошла к гаражу напротив. Одна створа его железных ворот сорвалась с петель, но вторая еще держалась. К ней и подошел человек с ведром. А двое других поставили лампы так, чтобы они освещали ворота, и разошлись в стороны, прикрывая товарища.
Палка, что торчала из ведра, была ручкой малярной кисти, а в самом ведре оказалась красная краска. Морок выяснил это, когда взявшийся за кисть человек начал рисовать на воротах. Что именно, тоже не представляло собой секрета. Маляр выводил большую и жирную «М». При этом он подглядывал в бумажку, где, очевидно, был написан образец.
Вестник Смерти снова заскрежетал зубами. С каким бы восторгом он подскочил к горе-художнику, выпотрошил его, а остаток «картины» дорисовал его кровью. Жаль, не получится - его товарищи пребывали настороже. Бросься Морок на них, и его пристрелят еще раньше, чем он перебежит улицу. Опять пришлось сдержаться, утешившись мыслью, что он распишется ножом на шкурах оскорбителей в скором будущем. И для этого Мороку не потребуется шпаргалка.
Вспышка ярости слегка помутила ему рассудок. И до него не сразу дошло, что в наблюдаемой им картине что-то не так. Он видел, как подделывают его автограф, но не видел поблизости трупов. А без них его знак стоил не больше, чем банковская печать на туалетной бумаге. Конечно, трупы могли лежать в «Мазутном счастье». Но зачем тогда «М» рисовали так далеко от них? Не уместнее было бы изобразить ее на двери бара? Разве только...
Когда вестника Смерти осенила плохая догадка, художник как раз закончил работу. Но в «Мазутное счастье» он и его приятели не вернулись. Погасив лампы, они забрали их и краску и торопливо скрылись во мраке. А Морок тем временем столь же поспешно удалялся в другую сторону. И лишь когда его от бара отделял целый квартал, тогда он отыскал укромный уголок, забился туда и, сжавшись в комок, заткнул ладонями уши.
А еще через пять минут «Мазутное счастье» взлетело на воздух, подорванное нешуточным зарядом взрывчатки. И пусть Морок был готов к потрясению, это не уберегло его от новой боли в ушах. Которая, однако, была наименьшей бедой из всех, что он пережил, и какие его еще ожидали...