Глава 26
Тризна была продолжена, но уже без сумасшедших выходок, стрельбы и поджогов. Теперь Мизгирь сидел в одиночестве у камина с расстегнутой кобурой, откуда товарищи то и дело пытались выкрасть пистолет. И всякий раз безуспешно
Просыхать комвзвод и не думал. Зачем? Внутри у него полыхали гнев и скорбь, его сознание было затуманено и трезвый он ничем не отличался бы от пьяного. А если нет разницы, зачем отказываться от единственного занятия, которое было Мизгирю по силам?
Что делали остальные и Илюха, его не интересовало. Но изредка кто-нибудь из них показывался Мизгирю на глаза, а значит они его не бросили. Иногда, выйдя из полузабытья, он обнаруживал рядом на столе миску с едой. Иногда - пустую, но он не помнил, как ел. Как вставал из кресла и добирался до туалета, припоминал смутно, но этот «автопилот» вроде работал без сбоев. По крайней мере штаны у Мизгиря были сухие и дерьмом от него не разило.
В один из таких походов в уборную он подошел к раковине, чтобы ополоснуть лицо; водопровод в баре не работал, и Крапчатый приделал над раковиной обычный рукомойник. Однако стоило капитану взглянуть в зеркало, как он в ужасе отпрянул. Потому что увидел там своего злейшего врага. После чего выхватил из кобуры пистолет, прицелился...
...Но не выстрелил. Нет, он еще не сжег мозги алкоголем и понял: в зеркале был не Морок, а он сам. Осунувшийся и постаревший, но не это было их главным сходством, а седина. В последний раз Мизгирь смотрелся в зеркало, когда у него еще был дом - перед поездкой на злосчастную финальную охоту. И тогда шевелюра у него была темная, лишь слегка припорошенная сединой. Теперь же...
Он провел рукой по волосам. Да, теперь черные волосы у него на голове надо было искать с лупой. И никто ему об этом не сказал. Небось, думали, что он уже в курсе, и не хотели лишний раз огорчать.
А тут было с чего огорчиться. Мало того, что Чернобаев сделал прощание с родными для Мизгиря кошмаром, так вдобавок превратил в кошмар его собственное отражение в зеркале. Для пущего сходства с Мороком не хватало только шрама на шее, но и без этой детали они стали похожи на братьев. Чтобы это устранить, придется распрощаться с волосами, выбрив макушку наголо. Но, разумеется, не сегодня, а когда у капитана перестанут трястись руки.
Мизгирь потерял счет времени, хотя замечал, когда через бойницы пробивается дневной свет, а когда за ними царит мрак. Но и тот, и другой служили плохими ориентирами, ведь капитан не был уверен, какой сегодня день: все еще нынешний или уже следующий.
Раньше на этот вопрос могли бы ответить наручные часы и мобильник, но не теперь. Первые Мизгирь положил в карман Тарасику, прежде чем зарыл его могилку. Тарасик любил играть с этими часами, а отец редко ему это позволял, боясь, что малыш их разобьет. Вот он и получил от отца такой прощальный подарок. А мобильник... Да кто бы знал, куда он запропастился. Может, лежал где-то в рюкзаке, а, может, потерялся. Мизгиря это не волновало, поскольку с недавних пор ему некому стало звонить...
- Командир!
Кто-то тряс его за плечо, и он схватился за кобуру, решив, что у него опять отбирают пистолет. Что за настырность! Нарвутся однажды на пулю - сами будут виноваты.
- Спокойно, командир! - Растормошив Мизгиря, Кайзер отступил назад и показал свои пустые руки. - Все в порядке, это я. Есть новости. Вчера Кельдым привел в Погорельск беженцев со «Щедрой»...
- Так передай ему, чтобы уводил их отсюда к чертовой матери! - прорычал Мизгирь, оставив в покое оружие и нашаривая дрожащей рукой на столе сигареты. - Куда угодно, лишь бы подальше. И чем быстрее, тем лучше.
- Уже сделано, - кивнул зам. - После всего, о чем мы рассказали Кельдыму, его не пришлось долго уговаривать. Мы снабдили его людей едой и водой из бара, и Глебыч сразу же повел группу на юг, в Чернодолье. Полагаю, недели за две доберутся. Народ изможден, но пусть лучше они отдыхают в дороге, чем рискуют своими жизнями здесь.
- Ты сказал «Глебыч»? - Капитан нахмурился. Соображал он туго, но все же обратил внимание на нестыковку в докладе. - Это еще что за хрен с горы? Главбур «Щедрой», что ли?
- Он самый, - подтвердил Кайзер. - Толковый мужик, уважаемый и стреляет неплохо. У них в группе одиннадцать боеспособных ребят, так что в обиду они себя не дадут.
- Кажется, недавно я тоже говорил что-то подобное, - проворчал Мизгирь, закуривая. - А что стряслось с Кельдымом? Почему Глебыч стал командовать вместо него?
- Ничего не стряслось. Просто он решил остаться с нами.
- За каким еще чертом?
- Прошу, командир, не оскорбляй его. Он же от чистого сердца хочет помочь нам расквитаться с Мороком.
- А ты сказал ему, что мы понятия не имеем, где искать эту тварь? И что гораздо вероятнее, это Морок доберется до нас раньше, чем мы до него.
- Я сказал Кельдыму, что у тебя есть план действий. Я же ему не соврал? У тебя есть план, не так ли? Хотя бы приблизительный?
- Пф-ф! - Мизгирь презрительно фыркнул, отчего ненароком выплюнул сигарету. - Твою мать! Посмотри на меня. Я что, похож на человека, который сидит и строит планы?
- Ты похож на человека, который завтра встанет с этого кресла и найдет того, кто... - Кайзер осекся. - Я хотел сказать: найдет Морока и выпустит из него дерьмо, которое у него вместо крови.
- Давай, утешай себя и дальше, если тебе от этого легче, - отмахнулся капитан. - Где Кельдым?
- Пошел провожать своих, - ответил Кайзер. - К вечеру должен вернуться.
- Как вернется, пусть меня разбудит. А пока... - Он затоптал выпавшую сигарету и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. - А пока дай мне побыть одному...
- ...Командир!
Мизгирь вновь положил руку на кобуру, но чисто по привычке. Этот голос он не слышал больше недели, и человек, который его тормошил, явно не станет его разоружать.
- Здорово, Кельдым, - поприветствовал капитан новоприбывшего. - Садись, выпей со мной.
Пока стрельбан со «Щедрой» ходил за стулом и стаканом, Мизгирь налил себе бухача. Затем наполнил второй стакан, когда Кельдым поставил тот рядом.
- Даже не знаю, что и сказать... - Кельдым отвел глаза и уставился на бутылку, как будто она могла подсказать ему нужные слова.
- Можешь ничего не говорить, - ответил капитан. - Я помню, как хорошо ты относился к моей семье и вижу, что ты скорбишь со мной о ее утрате... Помянем!
- Пусть земля им будет пухом, - кивнул стрельбан, хотя оба они знали: земля Пропащего Края уж точно не была для покойников мягкой.
Выпили и сразу налили по второй.
- Хорошо, что ты отправил своих людей из Погорельска, - заметил Мизгирь. - Но ты зря не ушел вместе с ними. Наше дело безнадежное. Что бы ни говорил тебе Кайзер, эту войну мы проиграли. Нам по-прежнему неизвестно, где прячется Морок. У него нет друзей, а все, кто сталкиваются с ним, умирают. Он ни к кому не привязан, и никто не наведет нас на его след. Чтобы найти его логово, нужно разобрать до фундамента каждое разрушенное здание в городе, а их добрая сотня, если не больше. Морок всегда на два шага впереди нас и может прямо сейчас подкарауливать тебя или меня... да хоть вон там, под прилавком.
Капитан указал на пробитую пулями барную стойку.
- Хочу дождаться очередного урагана и сжечь город дотла, - подытожил он свои рассуждения. - Иного выхода нет. Морок умеет пудрить нам мозги, но против огня он бессилен. И побежит от него вместе с остальными, хочется ему того или нет.
- Но в Погорельске осталось много простых горожан, - напомнил Кельдым. - Есть даже старики и дети.
- Их будет очень жаль, но как иначе? - пожал плечами Мизгирь. - Вот почему я запалю город отсюда. На южной окраине никто кроме нас не живет. Пока ветер раздует здесь пожар, люди увидят его и успеют сбежать.
- Куда? В безводную пустошь? - Кельдым посмотрел на командира с недоверием. Так, будто усомнился, с ним ли он на самом деле говорит. - В Погорельске остались единственные источники воды на десятки километров вокруг. А также стены, за которыми можно укрыться от холода. Завтра-послезавтра грянут первые морозы, и что тогда? Вдруг спасатели не прилетят до весны, и людям придется здесь зимовать?
Мизгирь обхватил раскалывающуюся от боли голову руками. Для спора у него не было ни сил, ни доводов. Единственные люди, которые его теперь волновали, лежали в земле, изуродованные и не отмщенные. До прочих ему не было дела. До всех кроме Илюхи, разумеется.
С другой стороны, если Илюха сбежит на Юг от папаши-неудачника, Мизгирь только обрадуется. Сын имел полное право его презирать. Со смертью Горюева семья Мизгиревых лишились будущего, к которому долго и планомерно готовилась. И которого у самого капитана больше не было. Все их не бог весть какие сбережения были вложены по совету Мурата Антоновича в акции гонконгских компаний, но уезжать в Китай Мизгирь больше не планировал. Все самое ценное для него осталось в Пропащем Краю. И здесь ему придется доживать свои дни.
- Раз все настолько сложно, остается одно: сидеть и ждать, когда Морок сам нагрянет к нам в гости, - ответил капитан на возражения Кельдыма. - Как видишь, ты сделал неверный выбор, решив остаться. Впрочем, тебе еще не поздно догнать своих, пока они не ушли далеко.
- Мой выбор - это мое личное дело, командир, - отрезал стрельбан. - Если потребуется сидеть и ждать, я буду сидеть и ждать - как прикажешь. Но позволь спросить, почему ты рассматриваешь только крайние способы охоты на «зверя» и исключаешь промежуточные?
- Все, что я сегодня рассматриваю - это дно моей бутылки, - проворчал Мизгирь. И наполнил стаканы по третьему разу. - Погоди, как ты сказал? «Промежуточные»? А что, по-твоему, есть и такие?
- Между полным уничтожением Погорельска и ничегонеделаньем? Конечно, есть. - Кельдым выпил. - Для начала я бы прочесал город. И опросил бы всех, кто мог заметить в руинах подозрительного старика. Почему нет? Иногда простейшие методы - самые действенные, тебе ли этого не знать.
- Прочесать всемером можно квартал, но не город. - Капитан помассировал затекшую от долгого сидения шею. - Слухи о том, что мы бродим по улицам и допрашиваем людей, разлетятся быстро. И все бы ничего, но мы тут серьезно повздорили с Крапчатым, а у него наверняка остались друзья. В том числе и чулымцы. Поэтому вместо нужных ответов мы рискуем нарваться на пули. Не везде, конечно. Но где именно, об этом нам тоже неизвестно.
- Кайзер говорил, что Крапчатый бежал по улице, а ты палил ему вслед, - подтвердил стрельбан. Но не стал добавлять, что он об этом думает. Глупо было осуждать человека, у которого от скорби ум зашел за разум. - Но если простейшая охота не годится, давай ударим Морока в его ахиллесову пяту. Мы, правда, не знаем, насколько она уязвима, но попробовать стоит. Чтобы змея зашипела, ее нужно раздразнить.
- И как мы выясним, где у змеи слабое место, если мы не видели ее с тех пор, как она сбежала от нас на форпосте? - вновь усомнился Мизгирь.
- Мы это уже выяснили, - возразил Кельдым. - В тот самый день, когда она сбежала. И затем не раз убедились, что наша догадка похожа на истину.
- Прости, но я слишком пьян, измотан и не врублюсь, о чем ты толкуешь, - сдался капитан.
- Если все, что мы знаем о Мороке - правда, он остается предсказуем в двух вещах, - пояснил Кельдым. - Он никогда не пользуется огнестрельным оружием и всегда клеймит свои жертвы буквой «М». Кайзер рассказал, что Михеич припомнил кое-что об этом типе, когда увидел оставленную им метку.
- Морок сделал дяде Васе Михеичу «колумбийский галстук», представляешь! - тяжко вздохнул Мизгирь. Слишком свежи были воспоминания, пусть он и старался их заглушить. - Разрезал горло вдоль и вытащил язык наружу через эту дыру. Я слышал об этой казни, но даже пройдя через две войны, ни разу не видел ее своими глазами. И тут вдруг в мирное время невиновного старика режут, будто грязного наркобарыгу. Ни за что. Просто потому что одному больному ублюдку это доставляет удовольствие.
Капитан вытер непрошеные слезы. На самом деле он уже свое отрыдал, но иногда в минуты слабости не мог сдержаться и раскисал. Потом, конечно, успокаивался, но окончательно взять себя в руки все еще не мог.
Кельдым позаботился о расстроившемся командире, налив ему и себе новую порцию «успокоительного».
- То есть по-твоему, эти две привычки Морока - его слабое место? - Мизгирь первым вернулся к прерванному разговору. - Но в чем тут слабость, если он ни разу не подставился под наши пули?
- Ты верно подметил: Морок убивает ради удовольствия. И жертвы свои клеймит по той же причине, - подчеркнул Кельдым. - Эта подпись - его особая гордость, если он тратил на нее время, даже когда мы за ним гнались. А теперь представь, что какой-то неизвестный убийца вдруг станет подписываться кровавым знаком Морока. И не только подписываться, но и компрометировать его, убивая свои жертвы самым грязным и шумным способом. Например, взрывая их.
- Морок рассвирепеет, - прикинул капитан. - И станет защищать свою репутацию.
- Так точно, командир! - кивнул стрельбан. - Возможно, после бойни на кирзаводе Чернобаев упился кровью настолько, что теперь его долго не потянет убивать. В конце концов, высидел же он в тюрьме без убийств. Но наглый и грубый подражатель выманит чудовище из логова. Конечно, при условии, что Морок еще в Погорельске, а не сбежал.
- Не сбежал. Ручаюсь.
- Почему ты в этом так уверен?
- Потому что мы до сих пор живы. Потому что жив Илюха, удравший прямо у него из-под носа, что тоже, надо думать, разозлило Морока. Да и к чулымцам у него остались счеты. Так же, как у чулымцев к нему. Хотя Колька на всех теперь зуб имеет. Включая нас, раз уж мы оккупировали один из его баров.
- А как у вас обстоят дела со взрывчаткой?
- Вроде было несколько гранат, которые мы выкопали из арсенала на «Гордой», - припомнил Мизгирь. - Только не ручаюсь, что мы не швыряли их во все стороны на поминках. У нас тогда здорово крыши посрывало, творили черт знает что.
- На «Щедрой» не было гранат, но в багажнике одной из инженерных машин я нашел ящик тротила и радиодетонаторы, - добавил Кельдым. - В принципе, должно хватить. Если, конечно, ты дашь на это добро.
- Постой-постой! - запротестовал Мизгирь. - Ты упрекал меня в том, что я намерен сжечь город, а сам собираешься его взорвать? Да, я помню, что на войне ты был классным подрывником. И все же чем твоя тактика отличается от моей?
- Тем, что огонь уничтожает всех без разбору, а мои взрывы будут убивать одно «зверье». И мы добьемся своего ценой не только малых, но и правильных жертв. Но даже если затея не выгорит, что плохого в том, если в Погорельске десятком бандитов станет меньше?
- Убивать «зверье»? Это мне по душе. - Капитан посмотрел на оставшийся в бутылке самогон, затем - на свой пустой стакан. Но наполнять его больше не стал. - Кажется, я только что услышал первые мудрые слова за эту проклятую неделю. Однако убивать «зверье» все же лучше на трезвую голову, а значит сначала мне надо проспаться.
Мизгирь, покачиваясь, встал из кресла и застегнул пистолетную кобуру. Кажется, он снова пересек границу «нейтральной зоны» между жизнью и смертью, вернувшись на территорию жизни. Она была по-прежнему хуже некуда, зато теперь в ней забрезжил огонек надежды. Слабенький, но даже ради него капитан был готов стиснуть зубы и продолжать начатую им войну...
