14
НАРУШЕНИЕ И ДОЛГ
ДАТА: 21 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 11.21
Всю первую неделю, что Бракетт провел в должности командира, сержант Марвин Дрейпер и его подельники испытывали его терпение. Они перешептывались друг с другом в его присутствии, постоянно опаздывали, устраивали споры между собой и с другими морпехами. Бракетту хотелось посадить их под домашний арест, но он не мог держать их там вечно – какой бы манящей ни была такая перспектива.
Последняя их выходка, имевшая место менее двенадцати часов назад, заключалась в том, чтобы напиться и пробраться в стойло, где капрал Петтигрю продемонстрировал свое любимое развлечение детства – толкать коров, ради забавы сбивая их с ног.
Такого поведения Бракетт мог ожидать от каких-нибудь юнцов из колледжа, но не от Колониальных морских пехотинцев.
Это было уже слишком.
– Вы должны принять решение, – заявил он пятерке пехотинцев, выстроившейся в ряд у него в кабинете. – Либо вы занимаете место в строю, либо проводите оставшуюся часть своего времени на Ахероне под домашним арестом, пока я не смогу перевести вас в какое-нибудь место, еще более отдаленное, чем эта дыра.
Дрейпер поднял небритый подбородок.
– Сэр, неужели такое место существует?
Нгуен и Петтигрю в лице не изменились, но Стамович изобразил ухмылку. Его заботило лишь то, что Дрейпер был вожаком стаи в «Надежде Хадли», и он был совершенно убежден, что это никогда не изменится. Рядовой Юсеф, однако, прикрыла глаза и крепко сжала губы, то ли от злости на Дрейпера и Стамовича, то ли от отвращения к ним, то ли и от того и от другого вместе.
Бракетту хотелось выбить из Стамовича все дерьмо, но он знал, что единственным способом приструнить жополиза было надрать ту жопу, которую он любит лизать. Поэтому он перевел взгляд на Дрейпера и подступил к нему поближе.
– Как меня зовут, сержант? – рявкнул он.
– Бракетт, сэр! – отчеканил тот, как всегда дерзко.
– Подумай еще!
– Капитан Бракетт, сэр!
Петтигрю, Нгуен и Юсеф все как один занервничали. Стамович наблюдал за диалогом боковым зрением, все еще с тенью ухмылки, уверенный, что его любимая задница выйдет победителем.
– Смотри мне в глаза, сержант! – продолжил Бракетт.
Дрейпер, с усмешкой, повиновался, показав свою истинную природу.
– Я твой командир, – проговорил Бракетт, тихо, глаза в глаза, уставившись на Дрейпера так злобно, что ему самому показалось, будто его взгляд вот-вот прожжет сержанту мозг. – Если я прикажу тебе вылизать начисто пол языком – ты это сделаешь. Если я захочу, чтобы встал на голове в углу и простоял так целый месяц – ты это сделаешь. Если я посажу тебя под домашний арест и полностью лишу общения, то ты, черт возьми, там и останешься, пока у тебя со скуки глаза на лоб не полезут.
Стамович моргнул и слегка замялся.
Но Дрейпер все еще выглядел достаточно уверенным в себе. Бракетт понимал, что дал маху, выпустив его на волю, но теперь он был готов пойти до конца.
– Думаешь, если тебе не нравится новый командир, то будет легко добиться перевода? – Бракетт посмотрел на каждого по очереди, прежде чем снова вернуться к Дрейперу. Он склонился вперед, придвинувшись так близко, что Дрейпер был вынужден сделать шаг назад. – Если хочешь отсюда убраться, тебе нужно, чтобы я подписал бумажку. Если тебя кто и отпустит, то это буду я. Так что я не просто твой капитан или командир, Марвин. Я твой тюремщик. Твой надзиратель. Я твой личный бог. И я могу быть милостивым богом, а могу быть дьяволом, с которым тебе лучше не иметь дела.
Розовый румянец на щеках Дрейпера порадовал Бракетта, но еще большее удовольствие ему доставила неуверенность, возникшая у него в глазах.
– Теперь ты это понял, верно, Марвин? – продолжил Бракетт. – И ты, и твои друзья. В тот момент, когда я сюда прибыл, вы сделали определенные предположения, самым глупым из которых было то, что молодой капитан без видимых боевых шрамов должен оказаться мягким. Ты думал, что можешь просто вытворять все, что ты…
– Капитан? – обратилась Юсеф, тихим, но твердым голосом.
Бракетт переключился на нее.
– Желаешь что-то сказать, рядовой? Не видишь, я сверлю сержанту Дрейперу новую дырку в заднице?
– Так точно, сэр, – ответила Юсеф, глядя перед собой, все еще по стойке смирно. – И это очень вовремя, сэр. Но вам следует знать, что в такой дали, как здесь, Компания – это хвост, который виляет собакой. У нее гораздо больше власти, чем у правительства. И так было всегда. Мы…
– Ты, наверное, все прослушала, – перебил Бракетт, сжав и разжав кулаки. – Сейчас я скажу так ясно, как только могу. Я морпех. Я не работаю на «Вейланд-Ютани», равно как и никто из вас. Если нам спустят приказ, чтобы я снова начал выделять людей для сопровождения их изыскательских миссий, то пусть так и будет. До тех пор же мы будем руководствоваться уставом, а научной группе придется просто делать свою работу без нашего участия.
– Они уже так и сделали, сэр, – сказал Петтигрю.
Бракетт нахмурился.
– Что сделали?
– Вышли без нас. Один разведчик мне сказал, что от Компании поступил приказ, какой-то необычный, не так, как обычно, – ответил Петтигрю, без вызова, но высоко держа подбородок. – И одна семья выехала вчера утром на вездеходе.
По позвоночнику Бракетта пробежал холодок.
– Что за семья?
Петтигрю пожал плечами.
– Кто-нибудь из вас знает? – спросил Бракетт, всматриваясь в их лица.
Стамович взглянул на Петтигрю.
– Расс, вроде бы, да? – проговорил капрал. – Тот с лохматой бородой и симпатичной женой?
Юсеф сдвинула брови.
– Они взяли детей с собой?
Секунду Бракетт смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, но не мог осознать того, что слышал. Он отрицал это, притворяясь, что был слишком прагматичным, чтобы питать какие-либо романтические иллюзии, но теперь истина обнажилась перед ним. Он прилетел на Ахерон не затем, чтобы увести чужую жену, но неужели он втайне надеялся, что Энн осознает свою ошибку и наконец выберет его? Неужели они вновь выйдут на тот путь, по которому когда-то шли вместе?
О, каким же он был дураком!
Он все еще любил ее.
Его решение не выделять пехотинцев для изыскательских миссий по-прежнему казалось ему верным. Но мысль о том, что Энн и ее семья вышли одни, ему не нравилась. Он все еще видел перед глазами маленькую Ньют, с губами, испачканными вишневым мороженым. Если с ней что-то случится из-за его верности правилам, он не сможет себе этого простить.
Но как вышло, что он не знал, что они ушли? Он только теперь понял, что со вчерашнего дня или около того не видел Энн, не сталкивался с Ньют или Тимом в коридоре. Он был слишком занят воспитанием своих подчиненных.
Это давало еще один повод злиться на Дрейпера.
Он беспокоился не только потому, что они ушли сами, но и из-за странных обстоятельств этого похода. Раз поступил нетипичный приказ, значит это была не какая-нибудь рутинная миссия.
– Этот приказ Компании, – проговорил Бракетт, вновь повернувшись к Петтигрю. – Что в нем конкретно было сказано?
– Не могу знать, капитан, – ответил капрал. – Простите.
Теперь все пятеро пехотинцев смотрели на него, явно не понимая, почему он так встревожился. Бракетту было все равно. Его личные страхи их не касались.
– Дрейпер.
– Да, капитан?
– Не знаю почему, но эти твои друзья на тебя равняются, – Бракетт снова заглянул ему в глаза, давая понять, что здесь не о чем спорить. – И это значит, что ты будешь передо мной отвечать не только за свои, но и за их действия. Ты тут основал свое маленькое племя, но сам ты ни к какому племени не относишься. Ты Колониальный морпех. Так что сам решай, будешь ли себя вести как подобает.
Бракетт еще раз окинул всех изучающим взглядом.
– Разойтись.
Все пятеро шеренгой покинули кабинет. Он отсчитал десять секунд с момента, как вышел последний, и бросился в коридор, захлопнув за собой дверь. Бракетт хотел найти Эла Симпсона.
Ему нужны были ответы.
И он не мог выкинуть ее из головы.
Энн.
ДАТА: 21 ИЮНЯ 2179 ГОДА
ВРЕМЯ: 11.22
Когда Энн Джорден было девять, ее брат Рик уговорил ее поплавать в пруду, находившемся в умирающем лесу в конце их улицы. Пруд скрывался под слоем гниющих листьев, отчего пенистая поверхность имела тошнотворный, неестественно зеленый цвет. Над ним постоянно носились, не задерживаясь там надолго, комары.
Кроме угря, которого они однажды случайно увидели, в пруду никто не обитал. И уж точно там не водилось рыб. Но Энн тогда очень старалась во всем поспевать за Риком, чтобы быть с ним на равных, пусть он и был на три года ее старше. Она умела драться, лазить по деревьям и чинить машину, если поломка была не слишком серьезная. А когда Рик предлагал какой-то спор, то мог быть уверен, что она его примет. И потом ни за что не отступится – главное чтобы он показал пример.
Энн давно уже не нужно было, чтобы брат показывал пример, но когда она вошла в прорез в корпусе корабля, по ее телу пробежала дрожь и она со всей ясностью вспомнила тот день на пруду. В одних трусиках она вступила в воду, и ил и грязь захлюпали между ее пальцев, затянули ступни. Войдя, она ощутила, как вода, маслянистая и вязкая, ласково заскользила по ее коже. А ко времени, когда она погрузилась в нее по пояс, Энн чувствовала себя такой грязной, как никогда в своей жизни.
Корабль изнутри напомнил ей тот пруд. Воздух здесь был сухим и пыльным, а пол возле бреши устлан пеплом, но она даже через тяжелую куртку ощущала некий холодный, липкий и влажный оттенок в здешней атмосфере.
– Ты это чувствуешь? – спросил Расс, подходя к ней сзади.
Энн посмотрела по обе стороны широкого, с высоким потолком коридора. Пол и стены были сделаны из какого-то загадочного сплава, а вдоль потолка и внутренней стены, словно вены, тянулись трубы.
Она выключила фонарик на шлеме, чтобы сэкономить заряд батареи, и включила другой, что крепился к поясу. Расс сделал то же самое. Местами на стене виднелись высохшие потеки какой-то жидкости. Энн вытянула руку, чтобы коснуться пятна, но не решилась и опустила ее обратно.
– Да, чувствую, – она посмотрела вправо, вглядевшись в туннель. Выбрав то направление, они пришли бы в конец подковы, что ближе к их вездеходу, – из чего можно было предположить, что все самое интересное внутри судна будет находиться слева от них.
Энн посмотрела на Расса.
– Нам нужно выбираться отсюда, – проговорила она, – нужно сообщить об этом и увозить детей обратно в город.
Расс пристально посмотрел на нее. Стекла его очков запотели изнутри, но она все равно видела, что он был напряжен.
– Если мы вернемся, то никогда не узнаем, что на самом деле здесь нашли, – ответил он. – Милая, даже наша скромная доля от всего этого может обеспечить нас на всю жизнь. Понимаешь? Но если мы хотим защитить себя и не дать компании нас надуть, мы должны узнать, что нашли.
Сердце Энн всколыхнулось, но не от страха.
– Это единственная причина, по которой ты хочешь идти дальше?
Расс усмехнулся.
– Нет, черт возьми! Это же то, за чем мы все это начинали… ну, что-то вроде этого! Ты хочешь, чтобы Мори, Риз или еще какой-нибудь говнюк из компании стал первым, кто это увидит?
Чувствуя тревогу и страх, взволнованная сильнее, чем когда-либо в жизни, Энн смочила губы языком.
– Нет, черт возьми! – эхом повторила она. – Но мы потратим на это только полчаса, не больше. Я не хочу, чтобы дети слишком нас заждались. Надолго я их там не оставлю.
Глаза ее мужа сверкнули.
– Договорились, – сказал он.
«Вот почему я вышла за него замуж», – подумала Энн.
Она подняла свою аппаратуру и, свернув налево, двинулась первой. Ощущение мерзкой прудовой тины не проходило ни на мгновение. Напротив, чем дальше они углублялись в недра брошенного судна, тем сильнее оно становилось. Ее кожа все больше покрывалась влагой, хотя воздух был прохладным, и она чувствовала, что пылает румянцем, словно у нее был жар. Она подумала бы, что заболела, но с Рассом происходило то же самое.
Энн пыталась ориентироваться, мысленно представляя, как корабль сел на поверхность, наклонившись назад. Судно выглядело мертвым и пустым и напоминало ей заброшенную церковь, куда она однажды забрела в детстве. Небольшое кладбище, располагавшееся на дворе, перенесли, тела выкопали и вывезли. Табернакль убрали, а с ним и витражи из окон.
Это место, казалось, было заселено не призраками, но отсутствием жизни… и памятью – голосов, поющих и молящихся, эха шагов по каменному полу, стука деревянных скамеечек для коленопреклонения, надежд и смирения, что всегда сопровождают богослужения.
Никогда еще она не ощущала такой пустоты, как сейчас.
Но и это было не самое худшее. Ее охватывало еще и ощущение неизвестного, дыхание эонов инопланетной культуры, и она дрожала от страха, который не могла понять.
– Просто это…
– Необычно, – закончил за нее Расс.
– Жутко, – поправила Энн. – Я нутром чувствую, как это место зазывает нас и в то же время хочет, чтобы мы отсюда ушли.
– Это все у тебя в голове, – сказал Расс. – Ты выдумываешь. Мы и близко не можем представить, кем были создания, построившие все это. Разве что они были, наверное, крупными, намного больше людей. А твое воображение говорит тебе, что мы незваные гости.
– Мы и есть незваные гости, Расселл.
Она услышала, как он тихонько хмыкнул у нее за спиной.
– Не вижу, чтобы тут кто-нибудь включил сигнал тревоги.
На лице Энн промелькнула улыбка, но всего на мгновение. Пульс продолжал биться учащенно, адреналин разливался по всему телу.
– Справа от тебя, – проговорил Расс сдавленным голосом, – там какая-то тень. Что это?
Повернувшись, она увидела темную расщелину в стене. Затаив дыхание, подошла к ней ближе и в свете своего поясного фонаря увидела, что проем был намного больше, чем она думала. Тот простирался от пола до потолка и, изгибаясь внутрь стены, образовывал собой широкую тенистую полосу. Просунув голову в расщелину, Энн замерла.
– Осторожно, – предупредил Расс.
– Отсюда идет спираль вниз, – сообщила она.
– Это у них вместо лестницы?
– Может быть. И она явно уходит на другой уровень, – спираль напомнила ей закрученную внутрь морскую ракушку, что лишь усилило ее ощущение биоорганической сущности корабля, равно как и пустоты, тяготившей ее.
– Проходи дальше, время-то идет, – напомнил ей Расс.
«Точно, – подумала она. – Ньют и Тим».
Энн охватила тревога, но она справилась и прибавила шагу. Сосредоточившись на детях, зашагала быстрее, теперь уже вслед за мужем.
– Ты уверен, что нам не стоит спускаться, чтобы осмотреть нижний уровень? – спросила она.
– Может, и стоит, но мне кажется, в середине подковы у них какое-то подобие кабины пилота. Я могу и ошибаться, но размышлять нам особо некогда. Что бы там ни было, оно всего в паре коридоров.
Пока он говорил, внутри судна, похоже, становилось темнее. Энн повернула голову и посветила на стену – ее странный металл испещряли рубцы. Она снова замерла на месте.
– Энн, – поторопил ее Расс.
– Взгляни-ка на это, – сказала она, уставившись на ямки и прорези в стене. Такие же были рядом и на полу. Что-то проплавило пол насквозь, и Энн невольно запнулась и посмотрела вверх и по сторонам, чтобы убедиться, что оно – чем бы это ни было – больше не капает.
– Расс… – позвала она.
– Потом, – сказал он и двинулся дальше.
Энн снова двинулась за ним, но теперь посматривала на стены и пол и видела там множество подобных рубцов. И не только прожженных пятен. Еще в стенах виднелись обгоревшие дыры, словно в них стреляли из огнестрельного оружия. Если бы не явно внушительный возраст судна и не будь оно так засыпано пылью и камнями, Энн наверняка бы сейчас забеспокоилась.
– А вот это уже странно, – сказал Расс.
Он включил один из самых мощных фонарей, что у них был, собираясь сделать фото, чтобы заявить о своей находке. Коридор осветился тошнотворной желтизной, и у Энн перехватило дыхание. Здесь стены оказались другими. Если корабль, судя по его конструкции, имел органическое происхождение, то здесь явно было что-то иное. Стены покрывала однородная рифленая субстанция, черная и блестящая, словно некая смесь кокона насекомого и вулканической горной породы.
– Что это, черт возьми, такое? – спросила она.
– Хотел бы я знать, – ответил Расс.
Она провела ладонью по поверхности, взялась за острый хребет и надавила, отломав кусочек. Хитиновый и жесткий, по краям, где был особенно тонким, он оказался ломким.
– Пошли дальше, – сказала она, завороженная. Ощущение липкости теперь было сильнее, но она не обращала на это внимания.
Подойдя к открытой расщелине, уходящей спиралью на нижний уровень, они остановились и с минуту просто разглядывали ее. Она была не такой, как первая. Хотя ее так же покрывал тот хитиновый материал, словно для того чтобы приспособить ее для какого-то другого вида существ.
– Мне это не нравится, – сказала Энн.
– Мне тоже, – признался Расс. Она видела, что ему было непросто это признать. Он тяжело вздохнул. – Слушай, давай просто пройдем в центр корабля, посмотрим, что там за машинный отсек, кабина пилота или что еще. Сделаем фото и будем убираться к чертям. Если мы зайдем так далеко, то они уже не смогут так просто нас провести.
Он двинулся прочь от расщелины.
Энн стояла на месте, по-прежнему заглядывая в нее.
– Что… – начал Расс.
– Мы спускаемся, – сказала она, не совсем осознавая почему. – Что бы ни представляло ценность для Компании – артефакты, технологии, хоть что, – оно там внизу. И если мы пройдем мимо, то будем жалеть об этом всю жизнь, – она повернулась и взглянула на него, давая мужу увидеть в своих глазах правду, которую ей было так больно раскрывать. – Я не хочу оставаться здесь навечно, Расс.
Он покачал головой, недоверчиво усмехнулся и приложил руку к шлему.
– Мы с Отто…
– Это бред сумасшедшего, – сказала Энн. – Бросить колонию без запасного плана, без стратегии отступления… большая глупость. Но это… ты прав. Это может оказаться тем, что мы искали. Дети нас ждут и могут подождать еще немного. Мы оставляли их и на более долгое время, и они придумают, чем себя развлечь. Это ради них мы не можем уйти, не узнав, что именно мы нашли.
Энн бросила еще один взгляд вдоль коридора, осветив фонариком странные хребты и изгибы на лощеных черных стенах. В голове у нее вспыхнул ряд ассоциаций: кокон – паутина – паук, – и она содрогнулась от такой мысли. Ей не нравилось думать, что они будто попали в какую-то паутину.
«Не паутину, – размышляла она, снова внимательно изучая стену. – Скорее, улей. Осиное гнездо».
И все равно ей это не нравилось.
