Глава 44

Балфрусс шагал по столице под накрапывающим дождем. Купцы, рабочие, дети и воины – все выстроились на улицах, чтобы на него посмотреть. На лицах читалось восхищение, смешанное с тревогой и страхом. Почти все боялись. Там, где он проходил, над толпой повисала зловещая тишина, хотя временами доносились радостные возгласы и крики поддержки. Смелее всех были дети. Балфрусс улыбался им и махал рукой.

Вместо того чтобы направиться к крепостным стенам, он выбрал главную улицу и пошел к воротам. Посыльный без умолку трещал, однако Балфрусс его не слышал. В ушах шумело, будто накатывала и отступала волна; все другие звуки на свете затухли, и маг остался наедине с Источником – вечным, недостижимым океаном силы.

У ворот Балфрусс приготовился объясняться со стражниками, однако навстречу ему вышел Вэннок. Лицо генерала выражало мрачную решимость. Он несколько раз порывался сказать что-то, в конце концов просто стиснул другу плечо, повернулся и махнул кому-то в сторожке привратника.

С пронзительным, пробравшим до костей скрипом ворота начали медленно открываться. Маг вышел из города, рассеянно отмечая следы побоища, которое здесь прошло. У внешних стен громоздились горы гниющих трупов, человеческие обрубки и куски розовато-багряного мяса. Падальщики уже взялись за дело: у многих тел не хватало конечностей, по земле тянулись кишки. Мухи темной пеленой облепили окровавленные трупы.

То здесь, то там раздавались слабые голоса – те, кто повис между жизнью и смертью, молили помочь им или избавить от пытки. Балфрусс остался глух к мольбам. Луг, по которому он шагал, превратился в огромное грязное болото, на котором кое-где еще темнели пятна крови. Впереди чернел широкий кратер – все, что осталось от Финна. Суровое напоминание о том, что ждало его самого.

Маг отходил все дальше от города. Когда дорога пошла в гору, у него закололо в боку, а по лицу заструился пот. Дойдя до вершины холма, Балфрусс остановился и поднял лицо к небу. Моросящий дождик остудил голову и согнал румянец со щек. Чувствуя, как стучат по закрытым векам крошечные капли, Балфрусс глубоко, с наслаждением вдохнул холодный туманный воздух своей родины.

Он еще раз окинул взглядом творившееся вокруг безумие и возвысил голос. Чернокнижник услышал его и ответил. Одетый в темно-красную мантию, он вышел навстречу Балфруссу. Западная армия начала поспешное отступление, которое превратилось в паническое бегство. Люди бросали оружие и доспехи – все, что могло их замедлить, – и неслись без оглядки. Вскоре два мага, разделенные неглубокой лощиной, остались одни.

Балфрусс взошел на большой серый валун. Легкий ветер полоскал его плащ, будто черный парус. При мысли о том, чего ему стоили последние недели, мага охватила ярость. Лишь благодаря недюжинному самообладанию, которое он воспитал в себе за годы тренировок, Балфрусс не набросился на врага. Он сделал усилие, и лицо его понемногу разгладилось, а из шеи и плеч ушла скованность. Теперь Балфрусс смотрел на Чернокнижника без всякого выражения, совершенно спокойно.

Тот пытался что-то сказать. Его слова благодаря магии доносились издалека, но Балфрусс не слышал ничего, кроме голосов в голове. Мертвые взывали к нему. Он повторял их имена, как молитву, чтобы удержать себя в руках. Он думал о тех, кто остался в городе, о Вэнноке и его семье, о королеве и ее братьях, даже о своем отце – обо всех, чья жизнь оборвется, если этот безумец останется жить.

Чем глубже Балфрусс черпал из Источника, тем острее становилось его зрение. Вскоре он уже видел лицо Чернокнижника. Колдун был раздражен. Он по-прежнему шлепал губами – наверняка хотел спровоцировать Балфрусса на необдуманный шаг или лишить его последней надежды, – но сегодня все слова были бессмысленным шумом. Значение имели только воля и сила.

Когда Чернокнижник понял, что зря надрывает глотку, на лице Балфрусса заиграла улыбка. Открывшись Источнику, он вбирал и вбирал в себя силу, пока она не заполнила все поры его тела. Небеса потемнели, вокруг заплясали крошечные молнии, разбивавшие камни и вырывавшие комья земли. С востока накатили черные тучи, ветер задул сильнее, пригибая траву и бросая дождь в лицо врага.

Воздух над лощиной начал потрескивать. Небеса ответили громом, рокотавшим снова и снова, будто гигантский барабан.

Дойдя до предела, Балфрусс на секунду остановился и изумленно огляделся по сторонам. Все вокруг изменилось. Хотя маг не сошел с места, он как будто смотрел на равнину с большой высоты. Все стало маленьким. Люди за стенами города напоминали насекомых, забившихся в муравейник, который легко раздавить ногой. Западная армия была всего лишь стаей диких собак, поджавших от громкого шума хвосты. Долю секунды Балфрусс балансировал у самого края, затем отпрянул и вернулся на землю. Даже на расстоянии было легко почувствовать, что Чернокнижник разочарован.

Вытянув руки, будто пытаясь дотянуться до ненавистного врага, Балфрусс направил в его сторону всю свою мощь. То же сделал и колдун. Две силы столкнулись в воздухе с оглушительным треском, от которого дрогнула земля. Посреди лощины открылась двадцатифутовая расселина.

Отдача заставила противников на секунду остановиться. Затем Балфрусс начал яростными взмахами руки плести щит, а Чернокнижник выпустил в него какой-то зеленый шар. Изумрудная комета, оставляя в небе бурый след, с гулом неслась ему навстречу. Удвоив усилия, Балфрусс сосредоточился на щите и начертил на земле второй – этому трюку научил его Эко.

Комета ударила в щит, но вместо того, чтобы разлететься на части, загустела и стала расти. Склизкое вещество расползалось, словно обтягивая щит слоем кожи. Каким-то краем сознания Балфрусс услышал слабый шепот – дрожащая слизь была живой! Она словно питалась и набирала вес от энергии щита. Несколько секунд спустя слизь окружила его целиком и заслонила собой весь мир. Когда воздух внутри стал нагреваться, Балфрусс забеспокоился. Казалось, разумнее всего было ударить огнем, но, так как существо кормилось энергией, маг усомнился, что это сработает. Дышать становилось все тяжелее. Балфрусс упал на колени.

Он принялся вытягивать из воздуха жар. Стало еще труднее дышать, но это не имело значения – у него и так оставалось в запасе всего несколько вдохов. Камни под ногами покрылись льдом, руки начали к ним примерзать. Когда изнанка щита затянулась морозными узорами, существо беспокойно заерзало.

Балфрусс последний раз вдохнул полной грудью, задержал дыхание и, глубже зачерпнув из Источника, вытянул из воздуха остатки тепла. По щиту разбежалась толстая корка льда, заключив его в прочный кокон. На носу мага повисла сосулька, на ресницы налипли снежинки, руки и ноги пробила дрожь, а неприкрытая кожа посинела. Когда перед глазами заплясали черные точки, существо закричало. Звуки становились все громче, и наконец оно с пронзительным визгом разлетелось на тысячи мелких кусочков.

В память о Финне Балфрусс призвал молот, разбил им ледяной купол и поднялся с земли, вбирая полной грудью свежий воздух. Чернокнижник, не давая отдыха, запустил в него огненный сгусток, затем еще один и еще. Вместо того чтобы разбить их, Балфрусс развернул сгустки в полете и направил их обратно в колдуна, а после секундного раздумья послал им вслед маленький синий шарик размером с виноградину. Его-то Чернокнижник и пропустил, пока отражал огненные снаряды. Шарик ударил колдуна в лицо, отскочил от уха и, откатившись, исчез на земле.

Улыбка на лице Чернокнижника стала еще шире. Скоро, уже хохоча вовсю, он начал плести новую каверзу. Однако хорошее настроение длилось недолго. Колдун вдруг споткнулся и упал на колено. Гнилая вода затекла ему в ухо, и он растянулся на земле, заблевав все вокруг. Балфрусс одной рукой сжал его ослабевший щит – тот лопнул, словно мыльный пузырь, – затем сплел из энергии крюк, набросил его колдуну на лодыжку и поднял над землей. Подчиняясь движению его пальца, Чернокнижник медленно завертелся в воздухе, отчего рвотные позывы усилились. При виде того, как врага выворачивает наизнанку, Балфрусс недобро улыбнулся.

Не отпуская колдуна, он ухватил огромный валун размером с коня. Тот поддался не сразу – пришлось припасть к Источнику так, что захрустели суставы, и добела натянулась кожа. Лишь тогда булыжник медленно поднялся из хлюпкой грязи и тоже начал вращаться, разбрасывая вокруг глину и траву.

Делать два дела одновременно оказалось не так-то просто. Подсохшая было одежда снова промокла от пота. Вложив всю силу в удар, Балфрусс с яростным криком швырнул валун в Чернокнижника.

Тот, хотя и был с головы до ног покрыт собственной рвотой, увидел опасность. Обрезав нить, державшую его вверх тормашками, и еще не долетев до земли, колдун начал неистово перебирать руками, плетя защиту. Упав, он тут же откатился в сторону и вскочил на ноги, покачиваясь из стороны в сторону. Секунду спустя валун разнес его щит, как яичную скорлупу. От удара камень пошел трещинами, но прежде, чем развалиться на части, смял Чернокнижнику правый бок. Своим обостренным зрением Балфрусс увидел, что валун сломал врагу руку, перебил плечо и раздробил таз и берцовую кость. Колдун упал на землю. Стало ясно, что он уже не поднимется.

Пришла пора заканчивать. Подняв глаза к небу, Балфрусс стал собирать тучи, призывая грозу. Небо вдалеке отозвалось громом.

Вдруг без всякого предупреждения – не считая свистящего звука – что-то ударило его в бок. Балфрусс посмотрел вниз и увидел торчащую над поясом рукоятку кинжала. Прежде, чем маг успел что-либо предпринять, кинжал упал на землю. Бросок оказался неудачным: его только поцарапало.

На другом конце лощины смертельно бледный Чернокнижник каким-то чудом поднялся и, превозмогая боль, призвал силу из Источника. Он несколько раз взмахнул уцелевшей рукой, и оружие, которое солдаты побросали на поле боя, взмыло в воздух. Балфрусс, как мог быстро, сплел щит. Секунду спустя брошенное копье, заскрежетав от удара, смялось о невидимый барьер. За ним полетели несколько топоров, и хотя ни один из них не пробил преграду, Балфрусс чувствовал, что каждое столкновение оставляет на нем синяк и заставляет ослабить хватку. Почуяв его слабость, Чернокнижник выдернул из грязи все оружие, до которого мог дотянуться. От щита отскакивало все больше металла, и скоро сотни клинков, дубинок и лезвий покрыли землю вокруг сплошным ковром.

Казалось, это конец. Отсчитывая последние минуты, Балфрусс перебирал в памяти все, что привело его к такому финалу. Перед глазами пронеслись несчетные тренировки, споры, друзья, трагические потери и короткие мгновения покоя – вся жизнь, проведенная в борьбе за то, чтобы обрести чувство духовной близости. Он думал об отце и его единственном спутнике – гневе. Тот дорого обошелся Граэгору: ожесточил его и привел к одиночеству.

Глубоко вздохнув, Балфрусс отринул ярость. Он не повторит ошибки отца, не позволит чувствам возобладать над разумом. Когда мечи и кинжалы обрушились на него с новой силой, Балфрусс тряхнул головой и легко отразил их. Неужели он не справится с ребячьими выходками недоразвитого ума?!

Используя сломанное копье как костыль, Чернокнижник выпрямился. Злобная гримаса исказила его лицо. Он начал творить такое, чего Балфрусс никогда раньше не видел. Огромные массы энергии вливались в крошечный черный водоворот, повисший в воздухе возле колдуна. Почувствовав острую боль в паху, Балфрусс опустил взгляд, однако не увидел раны. Этой болью его тело и разум откликались на чудовищно неестественный разрыв в ткани мироздания.

Чернокнижник всегда казался сильнее других боевых магов – даже тех, кто входил в Серый Совет, – но сейчас на глазах у Балфрусса воплощались самые жуткие слухи, ходившие среди учеников Красной башни. Колдун открывал проход по ту сторону Завесы.

Балфрусс слышал истории о древних чудовищах, которые даровали огромную силу в обмен на услугу, – обычно, бессмертную душу. Как во всякой сказке, для любого здравомыслящего человека опасность перевешивала награду, однако Чернокнижника такие мелочи не заботили. Он явно решил рискнуть и отдать целый мир на растерзание существу, которого никто не может ни подчинить себе, ни даже понять. Что если, пока они будут сражаться с одним, с той стороны Завесы полезут другие?

Пока не стало поздно, колдуна нужно было остановить. Любой ценой.

Одной рукой Балфрусс швырнул выкованное из энергии копье, чтобы отвлечь врага, а другой потянул за свободные нити водоворота. Необязательно было разбираться, как он устроен, – главное, занять внимание Чернокнижника и разорвать узлы. Маг словно шел по лезвию ножа, рискуя в любую секунду сорваться и исчезнуть в Источнике, однако ни разу не дрогнул. Копья энергии бились о щит колдуна, а Балфрусс тем временем продолжал расширять разрыв, вливая в него тонкую струйку силы.

Когда последняя нить порвалась, портал захлопнулся с таким грохотом, что эхо разнеслось по всему небу. Поверхность Источника подернулась рябью. Волна прошла через Балфрусса, и его тело свела судорога.

С воплем ярости Чернокнижник собрал всю свою силу и швырнул ее в мага. Тот ответил таким же ударом, черпая все больше энергии из Источника. Все уловки, насмешки и утерянные Искусства были отброшены. Сила Чернокнижника предстала перед мысленным взором Балфрусса в виде огромной волны, готовой его поглотить. От давления звенело в ушах: он стал по-настоящему глух к внешнему миру. Но и Чернокнижнику было не легче – Балфрусс направил всю свою мощь на то, чтобы стереть его в пыль.

Бой продолжался в тишине, противники по очереди теснили друг друга. Время потеряло значение, мир будто смахнули рукой – остался только враг. Его воля давила, пытаясь разорвать Балфрусса на части, прихлопнуть как муху. В воздух, будто при извержении, взметались фонтаны земли. Молнии падали соперникам на головы и раскалывали камни у них под ногами. Дождь усилился, посреди поля вдруг поднялся смерч, подхватив мертвые тела и оружие, но так же внезапно утих и уронил их на землю.

Несмотря на ветер и дождь, от чрезмерных усилий по лицу Балфрусса градом катился пот. Чернокнижник тоже был на пределе. Долго так продолжаться не могло. Когда пропускаешь через себя столько энергии, это не проходит даром. Балфрусс чувствовал, как его кожа твердеет и становится хрупкой, будто стекло. Скоро мясо начнет сходить с костей, а руки и ноги разлетятся на мелкие осколки. Казалось, будто кто-то сжимает и растягивает его внутренности.

И вдруг сквозь туман пронзила ясная мысль: их с Чернокнижником силы равны! Борьба давалась нелегко, но Балфрусс все-таки мог удержать врага. Поняв это, он избавился от последних сомнений и с радостью принял силу, которая была частью его самого. Страх ушел. Соединиться с живым сердцем творения – это ли не счастье? Источник эхом звучал в голове, бился в венах, заглушая пульс. Восхищенный его величием, Балфрусс целиком отдался ему.

Погрузившись в океан энергии, в самый дальний уголок своего бытия, он призвал еще больше силы – и вышел за предел. Воздух с каждым вдохом и выдохом обжигал легкие. Глаза казались слишком большими для черепа – тот был готов лопнуть от внутреннего давления. Сердце стучало все громче, словно хотело выпрыгнуть из груди. Из тела рвался крик. Балфрусс напрягся каждой клеточкой своего тела и направил в Чернокнижника всю свою силу – до последней капли.

Энергия выхлестнула из глаз, носа и рта, а вместе с ней рванул неистовый, жуткий крик, эхом пронесшийся по равнине и за ее пределами. Щит Чернокнижника разлетелся вдребезги, и первобытная сила Источника поглотила его крохотную душонку и разрушила хрупкий разум. Колдун отлетел далеко назад и с хлюпаньем упал в окровавленную траву. Он был мертв задолго до того, как коснулся земли.

Остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Гроза утихла, дождь стал слабее. Во рту мертвеца собиралась лужа воды.

Тишину нарушал только шум дождевых капель.

Балфрусс повернулся к армии запада. Кто-то с мольбой упал на колени, другие, побросав оружие, с криками ужаса обратились в бегство. Он еще секунду провожал их взглядом, а затем не торопясь направился к городу через изрытое поле битвы.

Ворота были распахнуты, и Балфрусс, будто целая армия-завоеватель в одном лице, вошел в Чарас. С обочин и городских стен на него смотрели тысячи глаз, однако он их не видел. Все было как в тумане. Что-то заставляло его идти, мысли, замедляя свой ход, кружились на месте. Лишь почувствовав под щекой холодный камень, маг понял, что упал.

Вэннок говорил ему о чем-то – может быть, о матери. Ей не нравилось, когда они играли после наступления темноты. Им давно пора быть дома. Балфрусс не хотел ее беспокоить, но уж очень устал… Не повредит немного вздремнуть. Он закрыл глаза, и его поглотила тьма.