Миф о российском «Валио», или приключения шведского сепаратора в России
Как известно, Россия – страна крупных и сверхкрупных предприятий. По уровню структурной концентрации в экономике мы превосходили США в середине 80-ых годов прошлого века в шесть раз. С того времени ситуация мало изменилась, так как развитие малого бизнеса в России главным образом только декларируется, но не слишком процветает. В результате присутствия в экономике массы крупных предприятий (одна тысяча таких предприятий вносит 80 % налогов) экономика становится всё более негибкой и нечувствительной к внешним и внутренним вызовам. Поэтому-то в чрезвычайно благоприятных условиях ажиотажных цен на нефть и притока в страну нефтедолларов экономика никак не могла эти доллары переварить. Принципиальный вопрос в нашей стране дает парадоксальный ответ: мало денег – это плохо, много денег или даже очень много – это тоже плохо или даже очень, очень плохо. Согласитесь, это полная дикость. Экономика должна с пользой ассимилировать деньги, поступающие от экспорта, наращивая рыночный потенциал, но этого, увы, не наблюдается. Деньги, обрушившиеся на наш ТЭК, нужно превращать в товар, желательно в такой, который потребляется внутри страны, но этого не происходит. Почему? Да потому, что нефтеэкспортерам не нужны никакие инвестиции в иные отрасли и сферы, и без этого объемы их реализации растут с дикой скоростью день ото дня. И не надо им ничего производить в России, они всё могут купить себе за доллары в любой стране мира. Государство, со своей стороны, не может спокойно смотреть на «заработанный» на нефти долларовый вал и придумывает различные налоговые ловушки для нефтяников. Но проблему удается решить лишь отчасти. Решить ее кардинально можно только при росте спроса на кредиты для инвестирования в реальный сектор. Но малый производственный бизнес неактивен, он задавлен свирепым административным аппаратом советского образца. И заклинания, и сетования по поводу того, что зарегистрировавшему малое предприятие надо медаль давать за доблесть (это слова Путина), практически не помогают. Малый бизнес пытается прятаться от государства по ларькам, а государство пытается прихлопнуть ларьки большущей мухобойкой из милицейских или полицейских погон. А ведь когдато всё было в стране совсем иначе.
Так, в далеком 1900 году шведская фирма «Альфа Лаваль» наладила в России производство и продажу молочных сепараторов. Производительность труда при переработке молока подскочила в 50 раз. Оказалось, что примитивный сепаратор с ручным приводом способен переработать за день молоко от 150–200 коров. У обычного сельского хозяина коров было на дворе не более десятка. Да и те были не слишком продуктивные: больше навоза, чем молока. Из-за навоза и заводили, чтобы было чем удобрять тощую, неплодородную северорусскую землицу. Сепаратор из Швеции справился с удоем этих десяти хозяйских коров за полчаса. А что дальше? Помыть и поставить под божницу? Но за сепаратор ведь большие деньги уплачены. Пришлось мужику звать на помощь соседских буренок. Результат – появился первый маслодельческий кооператив на основе этого сепаратора. В Вологодской губернии в 1902 году был всего 1 кооператив, а в 1912-м их уже стало 156. Если бы процесс продолжался такими же темпами, то к сегодняшнему дню на Вологодчине и вокруг могло бы быть 10 миллионов коров (ведь в Голландии с территорией 40 тысяч квадратных километров, почему-то может жить 4 миллиона коров, а здесь территория губернии в разы больше). Исчисленные коровы давали бы около 60 миллиардов литров молока в год, а это три миллиарда килограммов сливочного масла. Выручка при продаже такого количества масла даже при умеренных ценах составила бы 180 миллиардов рублей. Если обоснованно предположить, что примерно одна треть выручки уходила бы в налоги, а Бюджетный кодекс не потерял бы, благодаря стараниям Путина, статью № 48, предписывавшую делить налоговые доходы поровну между федеральным и региональными консолидированными бюджетами, то в бюджет государства только по сливочному маслу пришло бы 30–40 миллиардов рублей, и еще столько же получал бы региональный вологодский бюджет. Вот вам и замена «череповецкого монстра».
К сожалению, В. И. Ульянов (наш Великий и Ужасный Ленин), писавший о том, что кооперативы – это ростки социализма в недрах капиталистической системы, в незапамятном 1918 году дал команду национализировать Московский кооперативный банк. В итоге все кооперативы в России оказались разорены, и маслоделие в стране закончилось навсегда.
На сегодняшний день в Вологодской области главным бюджетообразующим фактором является Череповецкий металлургический комбинат «Северсталь». Ни один работник комбината, за исключением А. Мордашова и десятка его топ-менеджеров, ничего не знает о реальных показателях работы предприятия. К тому же комбинат очень зависим от мировых цен на металл и от конъюнктуры мирового рынка, а рабочий «Северстали» даже и не знает, что в порту Санкт-Петербурга день и ночь грузят на пароходы череповецкий металл. Случится что – и тысячи безработных, а значит и голодных, Череповцу гарантированы. И это уже было в 2009 году, когда разом семь тысяч человек выперли за ворота. На сегодня, к счастью, из-за скачков мировых цен всего лишь меняется непредсказуемо валовый объем налогооблагаемой прибыли в Вологодской области и доходы ее бюджета, а самого страшного пока не произошло.
Если бы кооперированное сельское хозяйство продолжало существовать, как в Финляндии, подобное вряд ли могло произойти. Внутренний рынок стабилизировал бы ситуацию, а уж угроза тысяч голодных вообще исчезла бы, как дым. В тысячах и тысячах кооперативов трудились бы небольшие коллективы людей, вынужденных очень бережно распоряжаться ресурсами в силу ограниченности последних. Мы имели бы шанс вырастить современного «экономического человека» (почти по Адаму Смиту), который никогда не умер бы с голода и давно бы уже научился рационально распоряжаться ресурсами. Ведь когда их (ресурсов) немного и всё на счету, надо быть очень расчетливым хозяином. Ни в каком реакторе не вырастить человека, которого дает хорошо организованное производство. Это вам не «покоритель» ящиков типа ЯРВ, печальная судьба которого описана в предыдущих главах этой книжечки.
Как много лет тому назад написал наш выдающийся ученый, создатель конкретной социологии П. Сорокин: «В обществе, состоящем из прекраснодушных ангелов, может не быть вообще никакой конституции, или может быть прескверная конституция, но тем не менее будут существовать великолепные социальные отношения. В обществе, состоящем из идиотов и мошенников, будут воровать и мошенничать до тех пор, пока эти качества будут присущи всем его отдельным членам». Из приведенной цитаты ясно, что только хорошо организованный труд в саморегулируемом коллективе может вырастить нормальных людей.
Это и есть та альтернатива, которую мы не использовали. Наша страна могла бы завоевать две трети мирового рынка по сливочному маслу. В XXI веке кооперативный маслозавод был бы уже похож внутри на космический корабль: с электроникой, компьютерами и трубами из титана и нержавеющей стали (совсем как сегодня завод у «Валио», который, к сожалению, мало кто видел в России). Для этой отрасли потребовались бы и автомобили, и цветные металлы, и производство микрочипов. Это была бы отрасль-локомотив, в отсутствие каковой наша экономика сегодня неизбежно и неотвратимо тормозится и не может ассимилировать нефтедоллары, капающие на страну из переполненных карманов олигархов. Запихивать эти доллары в ВПК и опасно, и бесполезно. Если уж весь СССР не совладал с «мировым империализмом», то куда уж там России! Да и дело не в том, чтобы с кем-то совладать. Совладать бы с вечным российским бездорожьем и пьянством… И еще с ящиками типа ЯРВ! А для это нужны деньги и еще мозги.
Нам крайне нужна отрасль, которая сегодня могла бы сыграть такую же роль, какую в 1912 году начинало играть маслоделие в Вологодской губернии и Сибири. Понятно, что с тех далеких, почти забытых времен маслоделие переехало в Финляндию и Новую Зеландию на постоянное место жительства (полицейская аббревиатура – ПМЖ), и нам его оттуда не вернуть. Обезлюдевшие сельские территории северо-запада России уже не смогут сделать тот качественный рывок, к которому они были вполне готовы в начале CC века.
На сегодняшний день такой перспективной отраслью является для всей России строительство дорог. Только при постройке дорог можно вовлечь в работу гигантские лесные ресурсы страны и привлечь какое-то число людей в полузаброшенные районы государства. Поэтому придется рассказать и о лесном комплексе Финляндии, по поводу которого в России существует прорва мифов. Дорожное строительство отличается еще и тем, что в нем есть применение и человеку с лопатой, и машинисту, управляющему асфальтоукладчиком с лазерной системой позиционирования рабочих органов техники. То есть это строительство может использовать и малоквалифицированную рабочую силу, планомерно спивающуюся сегодня в глубинке России (у нас же всё по плану!).
Народ не изменить до тех пор, пока он не увидит какие-то перспективы и не начнет приобщаться к организованному труду. Причем на этапе становления системы найма и формирования нормального рынка труда, ресурсом которого могут явиться нынешние почти 10 миллионов людей, живущих натуральным хозяйством, допустимо развертывание временных государственных строительных предприятий, по опыту США эпохи Великой депрессии. Финны тоже в кризис 2008 года на дороги набросились. В России так уж случилось, что Великие Перемены совпали с упущенными альтернативами. Опять всё чуть-чуть не так, как в Финляндии…
