Мы вошли в город. Первое здание, которое мы встретили на своём пути было для меня загадкой. Вокруг него располагались давно проржавевшие до основания башенные краны. К нашему счастью, рядом не было ни одной живой души. Группа старалась побыстрее двигаться мимо поваленного крана, вокруг которого расположилось целое поле больших и мощных жарок. Строительные вагончики, стоящие неподалёку, светились ядовито зелёным светом расположившихся там холодцов. Припять — город-призрак, походил на город-лес. Опустевший и покинутый цивилизацией город перешёл сначала во власть природы, а потом и более сурового, беспощадного хозяина — в руки Зоны. Изогнутые и повреждённые деревья различных причудливых форм росли, пробивая асфальт. Наконец, во всем разнообразии растительных форм, появились такие привычные человеческому глазу леса — бетонные, выращенные руками людей-тружеников годы назад.

Мы приблизились к одному из домов. Любопытство не давало пройти мимо строения, не узнав его номер и улицу. Дырявая и покосившаяся табличка на углу девятиэтажки гласила: проспект Строителей, 28. Этот дом казался мне безумно знакомым, но в моей голове был такой бардак, что я решил возложить всю вину на дежавю, потому как в Припяти я впервые и видеть этот дом прежде просто не мог. Или всё же мог?

Случайно эта остановка затянулась. Почему-то никто не взял и просто не пошёл на сигнал маячка. И причина тому была: мы совершенно не знали города. Инстинкты сталкера подсказывали: идти к цели напрямик было бы слишком опасно. Тёмные дворы были замечательным местом для засады. Монолитовцы, контролирующие город, скорее всего знают о приближении отряда сталкеров. К тому же была оглашена мысль, что именно сектанты и послали маячок, но я всё же решил отвергнуть этот вариант. Монолитовцы, если верить моему опыту, ещё ни разу не прославились устройством диверсий, к тому же канал передачи был закрытый, которым пользуются только сталкеры и то вообще-то не любые. Было решено, что самым безопасным путём станет крюк по восточной стороне города. И больше, не теряя времени, мы двинули вперёд.

На пути не встретилось ни одного мутанта, аномалии или сектанта. Припять была благосклонна ко мне, к человеку, который всю свою жизнь мечтал в ней побывать и вот, наконец, попал. Всё, что встречалось нам на пути это номера домов и названия улиц на табличках: проспект Строителей, дом 32. Потом мы вышли к знаменитому стадиону «Авангард», рядом с единственной трибуной которого я смог найти в засохшей листве, погнутую табличку: Гидропроектовская улица, 2. Из-за верхушек деревьев, виднелось не менее знаменитое колесо обозрения. Я быстро увёл взгляд от него. Слухи в Зоне не всегда рождаются в заплывших, опьянённых мозгах некоторых личностей, которые и ищут артефакты, только чтобы получить в одном из баров Зоны рюмку водки. Говорят, если смотреть на колесо хотя бы несколько секунд, ты уже не сможешь оторвать взгляда от него самостоятельно. А потом и вовсе, неведомый голос или ещё какая нечисть будет манить тебя сесть в одну из кабинок и прокатиться на колесе. Я даже подумал: хорошо, что мы не ломанулись напрямик, иначе выскочили бы прямо в парк аттракционов, и катались бы потом до самой смерти на карусельках. Дальше мы взяли ещё восточнее и двинулись по улице Набережной. Через пятнадцать минут мы уже оказались на пересечении улиц Набережной и Курчатова, где судя по всему и располагался нужный нам дом. Бросив издалека пару любопытных взглядов на причальный комплекс и кафе «Припять», мы продолжили свой путь, но теперь абсолютная безопасность стала нас сильно напрягать. Это не то к чему привыкаешь в Зоне, а значит это плохо. Дальнейшие перемещения были осторожными, мы были готовы к нападению в любой момент и готовились открыть ответный огонь в любом направлении, хоть себе под ноги. Один за другим мы миновали жилые дома на улице названной в честь советского физика, «отца» советской атомной бомбы и одновременно основоположника использования ядерной энергии в мирных целях.

Прогулка по пустому городу была завораживающей, и мы незаметно подобрались к нужному дому. Мы внимательно осмотрелись нет ли за нами слежки и поискали следы возможной засады. Убедившись, что за нами никто не наблюдает, мы подошли к самому дальнему подъезду пятиэтажки № 11. Вперёд пошёл Кулинар, медленно разведывая этаж за этажом.

Обшарпанные стены, сколотые ступени, покорёженные перила — всё это был подъезд нужного нам дома. Сталкеры, которые побывали в Припяти и выжили, рассказывали о состоянии построек в городе. Самым разрушенным зданием они называли одну из местных школ, однако попав сюда первый раз, я сразу же умудрился найти один из самых обветшалых жилых домов в мёртвом городе. Осколки разбитых стёкол, смешались с остальным мусором, занесённым внутрь. Всё буквально шуршало и хрустело под ногами, везде куда не ступи.

Пока мы поднимались, я решил прикинуть в какой части города мы находимся. Судя по карте, которую мне показывали Лысый со Стрелком, мы должны были выйти к городу не так далеко от реки, это доказывало и то что нас обстреляли из жилых домов Припяти, когда мы плыли. По карте я запомнил, что к городу от русла реки протекали два небольших рукава, повернув в первый, мы попали за город недалеко от лаборатории, а второй протекал там, где находились пристань и кафе «Припять». Значит с уверенностью можно было сказать, что мы были где-то в центре города. По ПДА я не мог отследить своего местоположения, Радар не позволял связаться со спутником, поэтому ни связь с остальной Зоной, ни GPS здесь не работали, а жаль. Нужно будет придумать способ выбраться из города и добраться хотя бы до Армейских Складов, оттуда как-нибудь с Лысым связаться, остальное он сам сделает.

Мы уже почти поднялись на пятый этаж, как нас окликнули:

— Стоять, — сказал твёрдый грубый голос. — Одно движение и каждый поймает по пуле в голову.

— Мы не монолитовцы, — я подался вперёд. Тот, кто с нами говорил, точно был не сектантом, раз сначала предупреждал, а потом собирался стрелять.

— Это я вижу, иначе бы обошёлся без разговоров. Назовись, а потом скажи почему тебя так любит Зона? — я не до конца понял суть вопроса, но решил ответить хотя бы на его часть.

— Я Хакер, и моя группа.

— А теперь не шевелись, понял меня? Хорошо, что я здесь, везучий чёрт, у твоей ноги растяжка.

Я опустил взгляд вниз. Действительно, моя нога застыла в сантиметре от натянутой лески. На верхней лестничной площадке со сложенными руками на висящем на ремне автомате появился Комбат…

— Ну проходите, гости дорогие, — Комбат пригласил нас войти в одну из квартир, за дверями которой обосновалась целая баррикада с обставленным откуда-то натащенными мешками с песком пулемётом.

— Красавчик, да? — Комбат положил свою широкую ладонь на пулемёт и довольно оскалился. — «Утёс», та ещё вещица. Помню, ещё совсем молодой был, когда в Афгане война была… — наёмник резко оборвал свои воспоминания и развернувшись пошёл внутрь квартиры. — Вы там не стойте заходите.

Внутри квартиры тоже царила разруха, но мусора подобного подъездному не было, в основном только бетонная крошка и пыль. Квартиру можно было назвать огромной, от внутренних стен практически ничего не осталось. Внутри стояли несколько диванов, выглядевших по целее всего остального, два стола и стулья. На мебели расположились наёмники из группы Комбата и ещё два незнакомых мне мужичка.

Отличительной особенностью обоих были бороды. Один был уже практически дедом, с морщинистым лицом и сощуренными, плохо видящими глазами. Второй смуглый мужичонка был лет тридцати, с чёрной как смоль густой бородой и такими же чёрными глазами. Оба держали в руках «Валы» и при появившихся гостях, оживились и встали со своих мест.

— Не беспокойтесь, — успокоил их Комбат. — Это свои, Хакер и компания, слыхали о таких?

— Поди слыхивали, — ответит дед.

— Знаем таких. На Лысого с Сахаровым работал, — ответил смуглый. — Пересекались даже в Зоне.

— Правда? — заинтересовался я.

— Было дело. Тебя среди вольных уважают, все эти ваши штучки научные, они же нам простым одиночкам не раз дорогу в опасных местах найти помогали, да и как о людях хороших про вас говорили.

— Так значит, Хакер, — снова начал Комбат. — Это не все, сейчас ещё троих человечков дождёмся и надо будет тебе кой-чего рассказать.

За спиной щёлкнул затвор автомата, я обернулся на звук и посмотрел в коридор. Все смотрели на Маузера, замыкающего строй, он со спокойным лицом медленно поднимал вверх руки, почувствовав у затылка чей-то ствол. Я уже потянулся за «Грозой», но Комбат меня остановил.

— Мужики, все свои, опустите оружие, — еле слышный шорох означал, что те, с кем говорил наёмник послушались. Сталкеры в коридоре расступились и передо мной возникла фигура ещё одного знакомого сталкера. Тесен мир, тесна и Зона, — в который раз подумал я. Перемазанный грязью для создания маскировки, почти неузнаваемый, в старой латанной-перелатанной куртке с недельной небритостью, серьёзным взглядом из-под нахмуренных бровей и покрывшегося морщинами лба, но всё с такой же доброй и радостной улыбкой в проходе стоял Шустрый, сталкер, успевший прожить нехилую сталкерскую жизнь и даже умереть, как к счастью оказывается все напрасно считали. Он был жив, здоров и, наверное, невероятно опасен, но только не для своих. Я быстрым шагом подошёл к давно пропавшему без вести сталкеру и поздоровался с ним крепким рукопожатием. Мы не стали надолго задерживаться в коридоре и по повторному приглашению Комбата, все расположились на диванах и стульях.

— Лёгок на помине, — сказал я Шустрому.

— Ты же меня знаешь, Хакер. А я тебя уже даже ждать стал у границ города, когда от Комбата узнал, что ты недалеко от Припяти где-то должен быть, но вы, пройдохи, как-то мимо видать прошмыгнули. Замутим вечер встреч что ли? Не случайно же сегодня кабана такого мясистого поймали, — Шустрый пришёл не один с ним были два спутника, которые собственно и тащили кабана, о котором говорил сталкер. Первый был лысым, прижимистым, человеком с подозрительным взглядом и круглым лицом, как про таких всегда говорит Кулинар: типичный сталкер. Не совсем понимаю в чём его «типичность», сталкеры — народ разношёрстный с какой стороны ни глянь. Звали этого «среднестатистического аборигена» Витоном. Другой товарищ Шустрого, и на сталкера не был похож. «Залётный пассажир» был одет в тонкий осенне-весенний бежевый плащ, который тащился бы по земле, но на этом длиннющем худосочном человеке он доставал только до лодыжек. Выглядел он не молодо и как оказалось был незадолго до событий захвата Выжигателя, направлен в Зону как пополнение исследовательской группы учёных на Янове. К бункеру он должен был добраться самостоятельно, точнее при помощи услуг проводников. Попав на Скадовск, он прибился к Шустрому, который собирался идти в сторону Припяти через Янов по делам, но до исследовательской группы ему было не суждено добраться. Так он и остался с Шустрым. Кличку он получил по своему росту — Стропила. Уважая Шустрого и понимая, что должен сталкеру по гроб жизни на кличку совершенно не жаловался, да и был вообще человеком не обидчивым. Представили нам и двух сталкеров, что я первыми встретил в квартире. Деда прозвали Пенсионером, а смуглого бородатого сталкера звали Чулком. Почему он получил такое прозвище, Шустрый мне объяснить мне не смог. Видимо и сам не знал. После того как все познакомились, Шустрый сразу же решил уговорить сталкеров эту встречу на задворках Зоны отпраздновать. Тот факт, что в жизни здешних обитателей не было праздников уже давненько, и проницательные убеждения Шустрого об относительной безопасности предложенной им весьма беспечной затеи вкупе возымели результат. Обрадованный сталкер пообещал мне заодно рассказать всю историю его жизни в Припяти. После ещё одного недолгого уговаривания Кулинара, тот согласился сделать его знаменитое блюдо из кабана.

— Шустрый, ну а как же всё-таки расписание? — во время начала приготовлений к готовке спросил Стропила. Сталкер только махнул рукой и расслабленно бросил:

— Сегодня можно.

О каком расписании говорили сталкеры я не знал, но меня это особо и не волновало. Костёр для кабана развели прямо посреди квартиры в специальном для таких дел обрезке стальной бочки, у сталкеров всё было для готовки зверя, быстро собрав вертел, все стали выполнять главное и единственное поручение Кулинара: не мешать шеф-повару.

Уже за полночь жаренный кабан со специями был готов и подан к столу, к которому сдвинули диваны. Посреди мёртвого города с неистощимой силой загорелась весёлая, бурная, открытая, позабытая сталкерская жизнь. Однако празднующие разделились на две категории: те, кто во всю радовался встрече в Припяти, и на тех, кто относился к застолью в ночном городе, контролируемом отрядами «Монолита» безрассудным делом, и поэтому старались вести себя как можно тише, следили за поведением и контролировали особенно весёлых товарищей, которым в празднике невозможно было отказать. К первому лагерю относились: Танцор, Люба, Хирург, Чулок, толстячок из группы Комбата и естественно сам Шустрый. Оставшиеся лишь следили, чтобы сталкеры особо не разгуливались и не начали шуметь, громче допустимого. Не имея другого выбора, все слушали байки немного выпивших, в честь встречи, товарищей.

Хозяева квартиры в Припяти — сталкеры из числа пропавших три года назад, рассказывали множество историй, произошедших с ними, но намного охотнее сами слушали наши рассказы о том, что Шустрый и его бригада пропустили за эти годы. И судя по их реакциям, нельзя было сказать, что они не сильно пожалели, пропустив возможность увидеть увядание сталкерства, но всё же желание вернуться обратно, вырваться из смертельных объятий города, ставшего их темницей, да, это желание легко читалось в глазах каждого присутствующего. За столом, я узнал и то, что произошло с Танцором, когда он оказался запертым в рушащейся, затапливаемой тюрьме. А общими усилиями пятерых сталкеров и наёмников Комбата, я смог узнать о событиях с того самого дня, когда монолитовцы отбили у сталкеров и военных Выжигатель, и до дня сегодняшнего, восстановив полностью хронику произошедшего, какой её в сумме знали сталкеры, оказавшиеся по разные стороны Выжигателя.

Три года назад военные провели очередную провальную попытку получить контроль над ЧАЭС, а в Зоне произошли интересные события. Сталкеры уже позже разузнали, что на поиски разбившихся вертолётов послали военного из СБУ, который прикидывался сталкером. Так этот самый вояка, тогда многим людям помог и сталкерам на Скадовске и на Янове, а ещё и до Припяти добрался. Там уж мало кто знает, чем он занимался, о таких делах ни один служивый и пьяный в стельку не проговаривался. Военная тайна. В общем знали все, что спас он из Зоны своих и забрал с собой Стрелка. Сталкеры уже позже все, кто не боялся, начали заселять заброшенный город. Заняли прачечную, стали город потихоньку разведывать, все углы в поисках ценных вещей обыскивать, да от монолитовцев прятались. Хоть тех и поменьше стало, да стаи они какими-то уж слишком заторможенными, даже для монолитовцев. Но уже спустя пару недель, может месяц, они снова зашевелились. Стали сталкеры их замечать в городе практически на каждом шагу, перестрелки участились. В итоге история началась с того, что Шустрый по просьбе одного из своих знакомых отправился в Припять, а вместе с собой прихватил Стропилу.

Когда Шустрый подходил к Янову, он уже заподозрил, что-то неладное. Вся локация стояла на ушах. Все суетились, собирались куда-то, готовили оружие. От народа Шустрый узнал, что дошли слухи о том, что несколько отрядов монолитовцев около двух часов назад, прошли в окрестностях центра Припяти в сторону Выжигателя, но это было не было чем-то страшным или слишком удивительным. От сектантов можно было ждать чего угодно, однако среди взволнованных сталкеров разошёлся слух, что карательный рейд, который устроили сектанты группировки, не воспринятый поначалу сталкерами всерьёз, удался. По ещё работающим сетям торговцев сталкерам сообщали, что немногочисленные отряды одиночек и группировок в окрестностях неработающей установки были разгромлены. Ко всеобщему ужасу вскоре связь действительно была потеряна. Выжигатель снова заработал, отрезав находящихся на Затоне, Янове и Припяти, и других территориях за пси-установкой от остальной Зоны. Командования группировок и просто беспокойные сталкеры решили лично разведать ситуацию. Были подготовлены отряды, собраны все силы. Портящаяся погода в Зоне стала плохим символом, солнце больше не выглядывало и практически для всех сталкеров это стало знаком скорой смерти.

Стропилу не пустили в бункер к учёным, те герметично заперлись ожидая связи с Большой Землёй, надеясь, что их спасут. Тогда худосочный доцент какой-то кафедры из мира, расположенного далеко за Периметром, решил остаться с Шустрым, который собирался как можно скорее добраться до Припяти и прояснить ситуацию по своим каналам связи.

На пол пути парочке, прорывающейся в мёртвый город, пришлось в одном из схронов сталкера переждать грандиозной силы Выброс, катаклизм такой силы и продолжительности какой не каждый сторожила мог припомнить. Выбравшись наружу Шустрый не сразу понял, что оказался в Зоне. И без того хмурый мир, стал ещё более тусклым и печальным, будто бы все краски смыло растворителем. На связь никто не выходил, будто все провалились сквозь землю. Шустрый со Стропилой продолжили свой путь в Припять. Несколько раз их чудом не засекали отряды монолитовцев, которые теперь шарили по всем окрестным землям. Шустрый сразу же понял только одно — Выжигатель действительно заработал, а те сталкеры, что пошли это проверять, скорее всего не успели попрятаться от нагрянувшего внепланового Выброса. Через день скитаний по городу, Шустрый обнаружил мёртвые тела своих информаторов, спрятавшихся в одном из схронов. Сталкер с доцентом выбрались к дому, где мы сейчас находились, и поселились в этой самой квартире.

Через два дня его на его сигнал бедствия, отправленный по закрытому сталкерскому каналу, откликнулся человек. Шустрый узнал, что сталкер по прозвищу Чулок, один из выживших сталкеров с Янова, не отправившихся на штурм Выжигателя, сейчас находится в Припяти и если у Шустрого безопасно, то он собирался подтянуться к месту где-то в течении двух-трёх часов. Чулок сильно волновался из-за возможности наткнуться на патруль сектантов, поэтому преодоление всего половины города для него стало серьёзным испытанием, продлившимся раза в два дольше обещанного Шустрому. И поэтому, пока Чулок пробирался через Припять, на квартиру Шустрого и доцента ещё раньше случайно вышел Пенсионер. Через неделю эти четверо в поисках еды и спасения наткнулись на одичавшего и озверевшего от страха Витона. Выяснилось, что он единственный выживший сталкер, пришедший со стороны Выжигателя. Он рассказал о кровавой бойне, произошедшей прямо у выключенной установки. Витон попытался прорваться к Армейским Складам, уже когда установка вновь заработала, но чуть не сойдя с ума, в бреду и раненный он, случайным образом миновав все смертельные ловушки, что могла расставить на его пути Зона, выбрался к городу. И так эти пятеро решили, что раз уж пробраться за Выжигатель снова невозможно, а своего карманного Стрелка, который смог бы его отключить, у них нету. Сталкеры обосновались в квартире Шустрого и Стропилы, и начали искать способы выжить. Месяц жизни в страхе и голоде, заставил сталкеров перестать надеяться на помощь оставшихся за Выжигателем товарищей. Общими усилиями была разработана, гениальная и рискованная стратегия.

Дом, в котором поселились сталкеры был расположен недалеко от местной музыкальной школы и кинотеатра «Прометей», а окна квартиры выходили прямо на дом культуры «Энергетик». Сталкеры прятались от сектантов всего в паре десятков метров от их главной базы в Припяти. Как объяснил Шустрый, поначалу он даже и не знал, как близко от врага он находился, а потом решил всё оставить и не искать нового убежища, опираясь на мудрость слов одной поговорки: «Хочешь что-нибудь спрятать, положи на самое видное место».

Долгое время сталкеры следили за каждым движением монолитовцев в Припяти, а в особенности следили за самим ДК, пытаясь найти ту самую закономерность в действиях сектантов. Наконец, в точности до секунды было установлено время патрулирования, смена караулов, поведение сектантов, по которому можно было понять готовятся ли они к чему-либо. Через месяц после начала наблюдений Шустрый и Витон смогли, на свой страх и риск, незаметно пробраться в арсенал и склад сектантов. Полуживые-полумёртвые от страха, они принесли первую добычу — сухпайки. Неделю после этого сталкеры следили за тем, заметят ли монолитовцы пропажу или нет, уточнили расписание постов. Как позже они выяснили, охрана на складе есть, но по удачному стечению обстоятельств всегда отлучалась, когда туда пытался пробраться Шустрый. Сектанты не вели учёт лежащих на складе вещей. Через год успешных вылазок, сталкеры устроили мастер-класс по обворовыванию группировки. За четыре дня они унесли с постов тяжеленые мешки с песком и из арсенала утащили тот самый «Утёс», оборудовав в своей квартире укрепточку. Когда передвижения монолитовцев были выучены наизусть, сталкеры стали временами делать вылазки в глубь города и изучать его. Так они наладили постоянный поток еды и боеприпасов с оружием, привыкли к городским улочкам. А обустройство самого жилища стало ещё более простым делом. В других квартирах осталось множество вполне целой и пригодной мебели.

Каждая новая байка из их жизни, только сильнее подтверждала абсолютную везучесть Шустрого и хорошо отточенную сталкерскую интуицию Витона, которые стали авторитетами среди своих товарищей по несчастью. Уходя из дома, Шустрый всегда оставлял какую-нибудь свою вещицу, чтобы все патрули сектантов прошли стороной от секретного жилища сталкеров.

Так промышляя охотой, воровством «монолитовского» добра и используя особенности найденных артефактов, сталкеры целый год выживали, а остальные два уже привычно жили и обитали, начиная совсем забывать о своей прошлой жизни. Припять приняла их, и как верили сами сталкеры Зона их хранила.

Но два дня назад, появились первые изменения в устоявшейся жизни. Дальше я получил описание сложившейся картины лично от Комбата.

Как выяснилось всё пошло наперекосяк не только у меня. Вся операция по проникновению в лабораторию, получилась по словам, того же Комбата: «Полным фуфлом». Лысый и Стрелок напрасно трубили, что месяц совместно продумывали свои планы. Ни одной детали не было оговорено, план об отступлении отсутствовал, а об альтернативных решениях не было и речи. Все три группы участвовавших в выполнении миссии, не имели и простейших способов связи друг с другом. Комбат диву давался как это только Лысый так легко уговорил всех нас подписаться на это?

В моих мыслях проскользнуло сразу два ответа: во-первых, я давно хотел получить стоящее задание. Этому лысому воротиле зоновских делишек ничего не стоило посеять во мне зерно энтузиазма, который как известно, если не заслуга твоих собственных идей и мыслей, ведёт тебя по минному полю с завязанными глазами и улыбкой на пол лица. Во-вторых, Лысый всё же был элитным наёмником, каких мало. Комбат считает его опасным, даже теперь, когда у него нет ног. Опасность в таких местах как Зона, один из решающих факторов создания авторитета, коим Лысый для многих, включая Комбата и является. Мыслей Эйнштейна по поводу авторитетов здесь, наверное, никто не слышал, вот и выходит: чуть ли не абсолютное доверие в принимаемых решениях и рутинность выполняемой наёмничьей работы превращают такую вещь как собственное мнение в формальность, что и постигло Комбата. Всё это не является обвинением, это лишь цепочка совершенно опоздавших рассуждений, которая и вскрывает слабые места, в которые нас ударили слова Лысого. Так наши собственные мысли были подменены на желания торгаша и сразу же припудрены какими-то «дрожжами» выдаваемым за факты, а дальше только жди, когда вся эта смесь забродит окончательно ассоциируясь в головах как оригинальная идея. Так вот уже смотришь, а Хакер и Комбат, не задавая лишних вопросов, поднимают своих парней и лихо рвутся в Зону.

Лысый… Да уж. В такие моменты можно обмануться своей хитростью, расшифровав ход хитреца, что затянет тебя в его ловушку только глубже. В своих, на деле мимолётных, мысленных блужданиях я лишь признаю, что моя показавшая нос дедукция никому не нужна, ведь всё, что я разгадал на деле уже совершено и я на эту мыслительную битву даже не был приглашён, потерпев техническое поражение. Поэтому прямо сейчас и нужно не позволять себе как школьный мальчишка кричать, что так и думал, когда ответ уже показан.

Признание того, что ты раб — первый шаг к свободе. Свобода мысли — это то, что поможет выбраться из любой тяжёлой ситуации, которой наша теперешняя и представлялась.

Вот за такими внутренними суждениями, я и прослушал половину речи Комбата, уловив лишь несколько ключевых аспектов. Дальше наёмник ушёл от собственных недовольных рассуждений, по поводу махинаций Лысого над доверившимися ему умами и сердцами, прямо к описанию.

Отсюда я выяснил, что, когда долговцы обстреляли нас на блокпосте, Лысый связался с Комбатом и велел ждать особого распоряжения. Торговец, упомянул, что рассматривает вариант, нападения на «Долг». Конечно, это было сказано на эмоциях, но кто знает, как бы всё могло обернуться, если бы Левша с Хирургом не связались бы с торгашом и не отправились на выручку товарищей из лап контролёра.

После этого Лысый снова связался с Комбатом и велел начать штурм Выжигателя. Дальше наёмник всё же налил себе стопку, выпив и закусив продолжил.

— Миновав барьер, мы двинули по дороге к первому блокпосту монолитовцев на пути к установке…

Комбат рассказывал о том, как неожиданно глубоко и резко они вошли в зону действия Выжигателя Мозгов. Их водитель чуть не потерял управление, наёмников встретили плотным огнём десятки обороняющих Выжигатель монолитовцев, но их сопротивление оказалось куда более жёстким, чем ожидалось. Всё было совсем не так как во время разведывательный вылазки, проведённой людьми Комбата: начиная с области и специфики работы Выжигателя, заканчивая количеством и расстановкой сил противника. Один из вражеских снайперов, вооружённых не обычным ожидаемым СВУ, которые практически не могли нанести урона придуманной Кулибиным защиты, а с пушкой Гаусса в руках, одиночным точным выстрелом отправил в сверхзвуковой полёт пулю, которая своей огромной мощью и силой, лишь немного отклонилась, встретившись с двумя бронированными стёклами, однако c получением водителем ранения в горло, а не точно в лоб, ситуация не изменилась. Лишь немного сбросив ход, наёмники оперативно оттащили умирающего товарища из кресла водителя и его место занял дублёр. Под перекрёстным огнём и свистящими рядом с машиной гранатометными ракетами, на бешенной скорости отряд Комбата проскочил блокпост, выехав на прямую километровую дорогу, которая вела к самой установке. В головах каждого бойца, постепенно нарастал гул, от которого нельзя было спрятаться, головная боль мешала сосредоточиться. Ещё один снайпер открыл охоту на водителя, выжимающего из бронемашины все соки. И без того тяжёлый «Урал» мчал почти невозможную для его конструкции сотню километров в час, с надрывом ускоряясь ещё понемногу. Первый выстрел прошёл мимо, и система бронирования лобовых стёкол даже выстояла. В первом стекле появилась дырка, а на втором осталась только царапина, доказывающая эффективность придуманной Кулибиным технологии. Ещё трём выстрелам снайпера не суждено было достать бесстрашного и удачливого водителя. Из кузова сообщили о ранении одного из бойцов, Комбат знал, что проскочить блокпост без потерь не получится. В эту же секунду, когда он задумался, в обоих лобовых стёклах появились дырки. Командир отряда наёмников посмотрел на водителя, которому разворотило грудь от выстрела.

Командир наёмников понял, что потерял последнего водителя. Он схватил его одной рукой, а второй стал держать руль. Комбат собрался оттащить раненного и занять его место, но наёмник, не собиравшийся так быстро умирать, отпихнул его, повернул к нему лицо с застывшим на ней выражением нестерпимой боли, в его взгляде читалась просьба дать последнюю возможность выполнить свой долг перед товарищами, он просил о последнем приказе. Водитель закашлялся, забрызгав торпедо кровью.

— К чёрту всё, поворачивай в Припять, — отдал этот самый приказ Комбат.

Грузовик свернул с прямой дороги и направился в сторону города.

Заехав в город водитель, сжимавший руль с такой силой, что его пальцы побелели, отпустил его. Машина заглохла, в тот же момент умер и наёмник. Оставшиеся в живых попрыгали из машины и воспользовавшись тем, что монолитовцы, не имея транспорта, не проследили за ними, скрылись в глубине города. После они вышли на сигнал бедствия и нашили Шустрого со сталкерами. Остальное время, Комбат дожидался сообщений от меня, чтобы разработать план возвращения. Меня он дождался, принятый мною сигнал о бедствии был отправлен лёгкой рукой Шустрого, и как верили сталкеры только поэтому я его и получил.

Маленький праздник сталкеров продолжался часов до двух ночи. После почти все улеглись спать. Я не устал поэтому решил остаться на караул вместе с Кулинаром, Пенсионером и снайпером из отряда Комбата. Мне доверили окно, из которого нужно было в основном следить за домом культуры. Окно было выбрано сталкерами в качестве поста неспроста. Из других ДК тоже был виден, но только здесь был такой ракурс, что возвышавшееся колесо обозрения, было закрыто деревьями и не могло случайно попасться на глаза. В общем, я оказался на основном посту, потому что отсюда можно было без опасения следить за чем хочешь. Я достал свой любимый Винторез и стал осматривать округу в глазок оптического прицела и без него. Комбат говорил, что вчера ночью, где-то в то время, когда мы должны были проплывать мимо города, слышал выстрелы доносящиеся, из районов, которые расположились за чёртовым колесом. Я сделал вывод, что командир наёмников услышал отголоски нашей вчерашней ночной перестрелки на реке. И сразу же стало ясно почему дома на проспекте Строителей мне показались знакомыми, именно в них монолитовцы готовили на нас засаду.

Тем временем, в моём оптическом прицеле застыл силуэт ДК «Энергетик». Ни одного поста, ни одного бойца, не было заметно и малейшего присутствия сектантов. Неужели они и вправду не имели никакого представления о том, что прямо у них под боком, уже который год живут сталкеры, да и не просто живут, а время от времени лазают по их арсеналам и складам. Время шло медленно, прямо как того сейчас хотел я. Припять своими призрачными силуэтами, таинственными видами отвлекала ото всего на свете. Мне было так интересно смотреть на небольшую часть пустого города. У меня никогда не могло просто уложиться в голове такое: целый город на протяжении десятилетий пустовал. Я не принимал в счёт монолитовцев и сталкеров, которые пытались тут хозяйничать. Припять сама решала кто здесь чего будет стоить. Если ЧАЭС это сердце Зоны, что тогда Припять? Предсердие или может быть её голова? А может быть, если отдаться простейшей логике и вспомнить, что Зона место аномальное, тогда сразу станет понятной скрытая истина, что Припять — её второе сердце.

Рядом с районом, где поселились сталкеры было не только ДК, но и знаменитая гостиница, а также ресторан «Полесье», здание горисполкома, музыкальная школа и кинотеатр «Прометей». Шустрый действительно не растерял своей удачи, совершенно случайно наткнуться на такое «элитарное» место и выжить в этом городе, одного умения не хватит.

Я просидел до семи часов утра, пока меня не сменили. Сложив свои вещи рядом с освободившимся диваном, я удобно прилёг, Кулинару же пришлось ютиться на сдвинутых стульях, но он не жаловался. Пролежав около получаса, я, наконец, заснул. Голове нужен был отдых. Слишком уж много всяких испытаний досталось моему мозгу, за последнее время.

И снова, в который раз раздался стук в дверь. Начальник бункера, спал, всем своим огромным туловищем навалившись на стол. Постучались ещё раз, но уставший амбал не слышал этого. Больше не дожидаясь разрешения, в кабинете снова появился профессор Попов. Старый учёный тоже сильно устал, но было в его состоянии и ещё что-то. Ещё более ссутулившийся старик, был словно не свой. Он был задумчив и сосредоточен на чём-то личном, при этом становясь рассеянным, практически не замечая ничего на своём пути. Последние дни стали для него настоящим испытанием: скорее всего старик постоянно переживал по поводу преследующих неудач и был подавлен. Когда он высылал на задание новую группу монолитовцев, он практически не верил в их успех и уже готовился к наихудшему.

Профессор медленно подошёл к Фатееву, немного замялся в раздумьях. Пока Попов бездействовал, амбал во сне почувствовал чужое присутствие и неожиданно для учёного проснулся.

— Попов? — разлепляя сонные глаза, спросил Фатеев. — С новостями пришёл?

— Не только.

— И как же на нашем фронте? — Фатеев достал из-под стола бутылку вина, которая уже была открыта и немного выпита.

— Мы нашли убежище сталкеров.

— Они уже мертвы?

— Ааа… Нет, я приказал монолитовцам ждать моего распоряжения.

— И как же ты их так уболтал, повременить с убийством этих «неверных»? — Фатеев ещё толком не проснулся и вероятно был немного пьян.

— Я же представляюсь им как Монолит, они не могут идти против моей воли.

— Нууу раз так, — опрокинув себя целый бокал, сказал Фатеев.

— Что мне им приказать?

— Пусть убивают, только чтобы наверняка. Как показала практика одного отправленного отряда этих религиозных зомби ждёт галимое поражение.

— Я думаю это не составит труда. Всё дело в том, что их убежище находиться в одном из домов рядом с ДК.

— Какого? И ты хочешь мне сказать, что и наёмники там прятались? Прямо у этих остолопов под носом? Живо пусть хватают оружие разносят в куски этих ублюдков! — закричал амбал.

— Вы хотели, чтобы я зашёл за неким приказом?

— Ах да, вот он, — Фатеев протянул профессору лист бумаги. Амбал махнул Попову рукой, чтобы он проваливал из кабинета и оставил Фатеева одного. Старик развернулся и собирался покинуть обитель своего начальства, но его остановил, оглушающий звук сирены, который заполонил пространство всего секретного комплекса О-Сознания. Попов открыл дверь и увидел, как в коридоре, сильнее чем обычно, начинают суетиться люди. Меньше чем через десять секунд в кабинет, чуть не сбив с ног старика, ворвались, почти такие же, как и Фатеев, амбалы с автоматами.

— На нас напали! — закричал один из них.

— Да я уже понял. Готовьте вертолёт, мы улетаем, через сорок минут. Ни секундой позже. Ну чего встали остолопы, вон отсюда, и чтобы в течении этих сорока минут, я даже и не мог подумать, что нам хоть что-то угрожает. Открывайте арсенал, каждый у кого есть руки пусть идёт и стреляет!

— Есть! — и оба бойца из охраны комплекса мигом покинули кабинет своего командира. За дверью они разделились и побежали в разные стороны, по пути выкрикивая приказы.

— Профессор, у вас есть совсем немного времени, чтобы приказ был исполнен, — Фатеев посмотрел на листок в руках Попова. — Через двадцать минут доложите мне о том, что все пункты нашего плана полностью готовы к выполнению и только что ожидают моей команды. Всё ясно? — профессор кивнул. — Тогда первым делом прихватите с собой радиста, объясните ему что нужно будет делать, чтобы начать операцию. Встретимся наверху, у вертолёта.

Профессор со странными мыслями покинул кабинет, а Фатеев сел обратно в кресло. Он посмотрел на бутылку вина, в которой осталось ровно на один бокал и отставил её в сторону. Времени больше не было. Скоро всё должно было начаться.

Я внезапно проснулся. Меня потянули за руку, и когда я уже хотел спросить, что произошло, Кулинар, разбудивший меня, зажал мне рот ладонью и шёпотом ответил на мой не заданный вопрос:

— Монолитовцы зашевелились. Кажется, они знают, что мы здесь. Готовься к войне.

Кулинар пошёл помогать Комбату подготовить к бою «Утёс», все прятались по углам, стараясь передвигаться как можно тише и вообще не шуметь. Я увидел стоящего без дела Стропилу, которому беспардонно вручили автомат. С оружием бывший доцент явно неособо дружил и к реальным боевым действиям готов не был. Он поймал на себе мой взгляд и не постеснялся спросить нужно ли мне что-нибудь.

— Это мы их привели? — спросил я у Стропилы о вероятности моей вины в случившемся.

— Не могу точно сказать, Хакер. Когда-нибудь это должно было случиться, вот день и настал. Три года — наверное это самый долгий раунд игры в прятки в моей жизни, — Стропила пытался шутить. Это всегда происходило, когда человек сильно волновался. Думаю, это неплохой вариант поддерживать себя уж лучше, чем поддаваться панике. — К тому же у меня на этот счёт есть другое мнение.

— И какое? — поинтересовался я.

— Мы действовали не по расписанию, — я вспомнил, что вчера он уже говорил о расписании. — В то время, когда Кулинар готовил кабана, мы должны были сидеть тише воды, ниже травы.

— Почему?

— Смена патрулей и дозоров у монолитовцев на нашей стороне дома культуры. Нас заметили, Шустрый решил пренебречь техникой безопасности нашей же собственной разработки. Как я понимаю, причиной тому стала не только встреча со старыми друзьями из-за Выжигателя. Наверное, он решил, что больше не останется здесь дольше чем на ночь.

— Понятно. А как по ситуации?

— Мы от окон убрались, будем с пулемёта срубать тех, кто поднимется.

— А они поднимутся?

— Это же монолитовцы. Их отличительная черта — отсутствие рациональных решений. Разбомбить нас им труднее, чем просто обыскать подъезд этаж за этажом.

— Притихли живо, — скомандовал полуприсядью подошедший Витон. — Уже поднимаются. Держите дверь на прицеле и у окон не светитесь ни в коем случае.

— Угу, — ответил я, достал «Грозу» и прижал приклад к плечу.

Из подъезда послышался топот десятка человек, которые осматривали квартиру за квартирой в поисках сталкеров.

— А почему они сразу к нам не поднимутся? — шёпотом спросил я у Витона.

— Да хер их разберёт, этих чудиков. Ты их хоть одного в лицо видел? — я отрицательно покачал головой. — Такие рожи каменные, взгляд как у обколотых. Марсиане одним словом, иди их разбери чё по чём. Я тебе только одно скажу, это хорошо, что они не уверены в какой квартире мы сидим. Меня Чёрный Сталкер бережёт, чувствую я, что он в городе сейчас. А раз за мной приглядывает, то и друзей моих в обиду не даст. Прорвёмся, дружище, это я тебе обещаю.

Я слышал, как сектанты врываются в квартиры в одну за другой и, не найдя сталкеров, переходят в следующую. Вскоре они остановились и на нашей площадке. Настало бесконечно долгое мгновение перед битвой. Один из бойцов Комбата встал за пулемёт, Хирург расположился рядом на полу поставив ПКМ на сошку. Все остальные подобрали такой ракурс, чтобы тоже открыть огонь по прихожей и не задеть своих.

Витон закрыл глаза и что-то тихо нашёптывал. В тот же миг, когда, выбив дверь в квартире, появился первый монолитовец, Витон открыл глаза, молниеносным движением вскинул «Вал» и прострелил сектанту голову, раньше, чем успели среагировать пулемётчики. Как только первая жертва начала падать на пол, в разнобой заговорили «Утёс» и ПКМ, превращая вражескую пехоту в кровавый фарш.

Ни один из монолитовцев не испугался и не издал ни звука, когда их начали обстреливать из пулемётов. Пули разных калибров начиная от 5,56 в винтовке M16A2 в руках Маузера, заканчивая 12,7 «Утёса» и 18,5 миллиметровыми патронами к дробовику SPAS-12 в руках Любы.

Прекратив перемалывать тела мёртвых сектантов, двое из бойцов Комбата, по приказу командира, подбежали к входу в квартиру. Один на ходу выдернул из появившийся в руке гранаты чеку и бросил её на лестницу, второй боец сделал тоже самое и рывком захлопнул дверь. Дом содрогнулся от взрыва. Оба бойца вовремя выбежали из прихожей, потому что дверь, не имевшая замка, испещрённая десятками царапин от осколков, распахнулась вновь. Кулинар с Танцором выскочили осмотреть последствия взрыва. В подъезде возникла настоящая кровавая баня: десятки израненных, разорванных тел и отдельных от них конечностей мёртвых монолитовцев лежали и истекали багровой кровью.

По окнам пятого этажа, где располагалось наше убежище открыли огонь, пули рикошетами засвистели по квартире.

— Ещё поднимаются, — закричал Кулинар.

— Агент, Кузя и Пятак, держите подъезд. Хирург, Витон, Хакер по гранате из окон на улицу и с Танцором на балкон. Выполнять, — Комбат быстро раздавал приказы. Когда-то он ещё совсем молодой парень, немногими годами старше двадцати, руководил той же группой наёмников, что и сейчас, только было это не в Зоне, а в последний год войны Афганистане и тогда эти люди были ни наёмниками, а такими же молодыми парнями — взводом советских десантников.

Я, следуя приказу, вышел на балкон, но вражеские снайперы сразу же заставили всех нас вжаться в пол.

Комбат осторожно выглянул в окно.

— Люба, Обруч, снайперы на ДК и гостинице ваши.

— У меня винтовки нету, — крикнул Люба, чтобы Комбат услышал его.

— Шустрый! У тебя ведь… — Комбат не успел договорить вопрос, как сталкер кинулся рыться в ящиках с награбленными припасами.

Провозившись секунд десять Шустрый подбежал к Любе, стараясь не светиться в окнах.

— Вот подарок, — сталкер протянул Любе новенькую гаусс-пушку и сразу четыре магазина к ней.

— Ну и чё это за? — Любу разрывало от злости, но со скрипящими зубами он схватил винтовку. — Похрен.

— У меня сейчас не магазин, — ответил Шустрый.

— Вечно гавно подсунут, — пробормотал Люба, приставив глаз к оптическому прицелу.

Обручем оказался, тот самый пухлый мужичок, что выпивал этой ночью. Странно, но почему-то в моей и Комбата группах снайперы были весёлыми толстячками.

Первый приказ Комбата пока был временно отложен, нам на балконе не давали высунуться. Однако у Агента, Кузи, Пятака, Кулинара и Танцора утренник был в самом разгаре, сталкеры во всю отбивали попытки сектантов подняться на этаж. Обруч достал из своего рюкзака аккуратный кейс, в котором оказалась разобранная снайперская винтовка. Пока он её быстро собирал, к Комбату обратился последний боец, оставшийся без конкретного задания.

— А я, Комбат?

— Оставайся за пулемётом, Косила, тебя всё равно в окнах не видно. Пока Комбат и Косила перекинулись парой слов, Обруч успел собрать крупнокалиберную снайперскую винтовку, припал к прицелу и уже через пару секунд произвёл первый выстрел:

— У главного входа в ДК готов, — Комбат не заметил расположившихся не на крышах снайперов, поджидающих тех, кто посильнее высунется из окон.

— Эх, бля. Дали жопу и стреляй из неё, — бурчал Люба и, наконец, сделав оглушающий по громкости выстрел, поразил свою первую цель. Гаусс- пушка характерно загудела, набирая заряд для следующего выстрела, а Люба пытался ещё раз нажать застывший на месте курок. — А! Сука! — закричал он, махом убравшись от окна. В тот же миг в окно влетела пуля вражеского снайпера. — Убить меня решила, мразь?! — с бешенным взглядом Люба посмотрел на винтовку в его руках. На его лбу проступили капли холодного пота. Когда в его руках была проверенная и любимая СВД, Люба считал себя неуязвимым, он чувствовал преимущество перед любым противником, находящимся на большом расстоянии, но гаусс-пушки он презирал.

— Она перезаряжается, — сказал ему Шустрый.

— Да не учи меня! И без тебя знаю, — Люба сделал глубокий вдох, выдохнул и снова прицелился. Снова прогремел на всю округу выстрел. — Вот тебе!

Люба морально настроившись быстро привык к винтовке. Сталкер стрелял в тот же момент, как только механизм винтовки становился готовым к новому выстрелу. Обруч тоже не отставал и уже снял ещё двух монолитовских стрелков. Единственная тактика, которая работала против сектантов-снайперов, это быстрая работа и выстрелы навскидку. Монолитовец всегда мог пересидеть и переждать своего противника, они были тверды духом и хладнокровны и даже могли побороть пси-контроль мутантов, но за все эти преимущества они всё же платили свою цену. Сектанты не обладали молниеносной реакцией, были всегда немного заторможены. Обруч и Люба совершали опережающие атаки, которые координировал Комбат. Пока мы лежали на балконе, монолитовцы смогли оттеснить огнём и бесстрашным продвижением сталкеров из подъезда обратно в квартиру, снова застучал «Утёс».

Так на протяжении ещё нескольких минут нас обстреливали с улицы, Обруч с Любой убивали вражеских стрелков, а Косила время от времени снова открывал беспощадный огонь, сдерживающий кидающихся в самоубийственные атаки монолитовцев. Когда выстрелы уже казалось вот-вот пробьют насквозь бетон, за которым мы прятались, я скомандовал, чтобы все отправили к сектантам ещё по гранате Ф-1. Взрывы ненадолго остановили атаки и видимо задели немало сектантов.

— Чисто, — рапортовал Обруч. Люба сделал ещё один выстрел, убив снайпера, притаившегося в окнах музыкальной школы, и сменил очередной растраченный магазин.

— У меня тоже.

— Так, отдыхающие, живо поднялись, — Комбат сам выбежал на балкон. — Открыть огонь.

Сразу же по группам монолитовцев снующих около дома и по тем, кто спешил из ДК поддержать наступление, был открыт беспощадный огонь. Свинцовый дождь, обрушившийся на сектантов, мгновенно начал создавать пустоты в их рядах. Я зарядил подствольную гранату и послал её во врагов. Левша подбежал к окну с гранатомётом M-79 в руках и тоже стал беспощадно уничтожать монолитовцев.

Сектанты проникали в дом прямо со стороны главного фасада, обращённого к ДК «Энергетик», где не было входов в подъезды, которые были расположены на дворовом фасаде. Монолитовцы просто подставили толстые длинные доски к окнам, по которым попадали в квартиры первого этажа, а дальше наверх. Я, перевесившись через балкон, отправил ещё одну подствольную гранату прямо туда, лишив сектантов быстрого пути в дом, но это уже почти не было нужно. Сектанты, понеся огромные потери, понемногу отступали к баррикадам, расположившимся по периметру дома культуры. Насовсем, конечно, монолитовцы бы не отступили никогда, даже скорее всего через несколько минут к центру города они подтянут новые отряды и снова пойдут в атаку, а пока у нас намечалась небольшая передышка. Нужно было скорее придумать план эвакуации из города.

Я вышел из строя и потянул за собой Комбата, наши места на балконе заняли Маузер и младший Могила.

— Комбат, нужно срочно отсюда выбираться. Ещё полчаса, час и нас здесь просто раздавят. Патроны у нас не бесконечные, они сейчас соберутся, гранатами нас закидают или ещё чего. Уходить надо срочно.

Комбат прикинул, что можно сделать.

— Машина. Нужно сюда «Урал» пригнать, только на нём уйти сможем. Только в таких условиях водитель хороший нужен, с дилетантом окажемся или в окружении фанатиков, или ещё чего лучше в каком- нибудь гравиконцентрате. У нас было двое, но ты знаешь, что случилось. Водить конечно из нас любой сможет, но ты вот, когда последний раз за рулём был, а гнать придётся мама дорогая.

— Кулинар, — позвал я, он отвёл взгляд от подъезда, в который перестали ломиться монолитовцы. Я махнул ему рукой, подзывая.

— Ась?

— Нужно пригнать «Урал». Тот, что Кулибин делал, сюда к дому.

— А откуда?

— Шустрый, — подозвал наёмник сталкера. — Дорогу к грузовику нужно показать. Ты ведь запомнил где он?

— Я город как Сидоровича помню. Ваш «Урал» трудно забыть, легко найти и невозможно потерять. Или как там? — на юмор Шустрого должным образом никто не отреагировал, только Комбат чуть напрягся в лице и сталкер, моментально осознав абсурдность шутки в данной ситуации, ответил. — Прямо у памятника «Дружба народов».

— Тогда решено, живо дуйте грузовику и на нём обратно, — Комбат кинул Кулинару ключи от машины, которые сталкер ловко подхватил.

— Одна нога здесь, другая там. Ну пошли, — Кулинар и Шустрый быстро спустились вниз по лестнице, переступая через кучи тел бойцов группировки «Монолит». Когда я посмотрел на горы трупов, у меня, а может и не только, невольно проскочила мысль о том, что практически со стопроцентной вероятностью нашими врагами являются люди, которые когда-то были нашими знакомыми и друзьями, теми кого мы всегда были рады видеть и теми, кому мы сами были должниками на всю жизнь. Все, кто, когда-то пропал за Выжигателем, снова напомнили о себе, и мы были не в силах им помочь.

Фатеев, Попов, радист и двое парней из охраны комплекса ехали в подземном туннеле в специальном вагоне. Рация на поясе одного из охранников разрывалась от поступающих на неё сообщений о прорывах, проникновениях и множествах смертей.

— Выруби её, — приказал Фатеев. — Она меня уже достала.

— Не могу, товарищ командир, — ответил охранник скучающим голосом, словно и не слышал сообщений о катастрофе. Для полной картины равнодушия и безмятежности ему не хватало только жевательной резинки. — Мы должны знать нет ли за нами погони. Если их там прямо сейчас перебьют, нам придётся поторопиться.

— Тогда советую, тебе прямо сейчас поторопиться, пока через моё терпение что-нибудь не прорвалось, и я тебя здесь сам не прибил.

— Ну ладно, — тем же тоном ответил охранник и вагон набрал немного ходу.

— Восьмой, восьмой ответь, — задыхаясь, просил чей-то голос в рации.

— Я восьмой, — им оказался этот самый парень.

— Ты где, восьмой? Не справляемся, прут со всех сторон. Мы отдали лабораторный отсек и заперлись, двери вроде крепкие, но бузуют в них как тараном десятитонным, ещё и в вентиляцию прут. Долго не продержимся, нужно подкрепление.

— Не будет подкрепления, — равнодушно промычал охранник.

— Что значит не будет?! — срываясь, закричали в рацию на другой стороне. — Живо сюда свою жопу тащи!

— Тихо, тихо. Ты не кипятись, не начальник мне авось, — в «восьмом» не было и капли сочувствия к своему, по всей видимости, бывшему коллеге, который остался оборонять секретный комплекс О-Сознания, когда на него напали.

Вагон выехал из туннеля в небольшой ангар, в котором пассажиров уже ждали вооружённые «секьюрити».

Фатеев вышел из вагона и подошёл к начальнику охраны. В это время из рации продолжала доноситься нецензурная брань в адрес «восьмого» и к ней добавились автоматные выстрелы.

— Ты где, урод? Я тебя из-под земли достану, сука!

— Я где надо. Ладно спасибо, задержал уродов. Удачи, брат.

— Не брат ты мне, гнида… — слова оборвались, кто-то оглушительно закричал во всё горло, неизвестный взывавший за помощью к «восьмому» захрипел в агонии, а после связь и вовсе пропала.

«Восьмой» отключил рацию за ненадобностью дальнейших переговоров, теперь все оставшиеся живые люди, работавшие в секретном бункере, вероятнее всего, были только здесь.

— Мой вертолёт готов?

— Да, товарищ Фатеев. Мы подготовили ещё один и будем вас сопровождать.

Все направились к вертолётам.

Фатеев с Поповым остановились перед вертолётом.

— Профессор, вы рассказали радисту про все каналы связи? Он знает с кем нужно связываться и какие приказы отдать для того чтобы операция была начата?

— Да, все элементы введены в боевую готовность, осталось только дать отмашку. Давайте быстрее улетать. Я оказывается не зря волновался, она действительно нас нашла так быстро.

— Профессор, ответьте мне на один вопрос, — Фатеев кричал чтобы его слова без потерь смогли дойти до старика через шум вертолётных лопастей. — Почему вы мне не сказали, что ваш сын был участником экспедиции сталкеров, он же был послан одним государственным НИИ, верно?

После этих слов Попов побледнел и не смог произнести ни слова, только его остекленевший взгляд смотрел в смеющиеся глаза Фатеева.

— Почему сектантам, которых вы посылали, был отдан приказ стрелять только точно убедившись, что это не «пророк священного Монолита». Хм, как вам это в голову вообще пришло? Кстати, хочу заметить, профессор, ещё об одной вещи вы волновались не зря, — амбал сделал небольшую паузу, наслаждаясь видом ошеломлённого, повергнутого в ужас учёного. — Вас нет в списке эвакуации, — Фатеев выхватил из кобуры пистолет и выстрелил старому профессору в живот. У Попова на глазах проступили слёзы, он схватился за живот и упал на землю. — Второму О- Сознанию нет места на борту, а сыграть покорного прислужника третьего Вам было не дано. Напрасно Вы думали, что мне не известно обо всех ваших играх, профессор. Я позволял Вам это делать, только пока польза от Вас перевешивала вред. Вам казалось, что, став моим подчинённым, Вы всё ещё держите всё под контролем. Профессор, Вы, ошибочно убедили самого себя в моём бездействии. Мне очень жаль сообщать это в такой тяжёлый для Вас момент, но не все фанатики оказались бесполезны, как то пытались сделать Вы. Ведь часть из них я контролировал сам. Я не спорю, вести с Вами такую подлую двойную игру было низко с моей стороны, — кажется Фатеев хотел объясниться профессору о содеянном, но тот, держась за кровоточащий живот, не обращал никакого внимания. — Хотя постойте, Александр Игоревич, — спокойная и немного грустная гримаса на лице Фатеева стремительно сменилась наигранно обозлённой. — Разве не Вы затеяли подобное? Надо было попрактиковаться с таким же новичком, как и Вы. Мне уже доложили о составе группы в Припяти, так что я тоже знаю, но не соболезную, профессор. Может на том свете у Вас с сынишкой будет побольше времени для таких игр. Вы проиграли, Александр Игоревич. Прощайте, — Фатеев был зол. Зол на профессора, на всё то, что он сделал. Ведь не смотря на обманы учёного, Фатеев уважал его как умного и целеустремлённого человека, уверенного в своих силах даже будучи окружённым врагами. Человека, не побоявшегося поставить на кон жизнь свою и своего сына, готового рискнуть жизнью ради помощи отцу, которого он почти не знал из-за его работы в Зоне, живущего ради единственной эфемерной, почти сказочной, цели всей жизни — спасать человечество от гибели. Амбал не мог не почувствовать душевной горечи от потери. — Поднимай, — велел Фатеев и пилот поднял вертолёт в воздух. — А ты, — суровым взглядом посмотрел амбал на тощего радиста. — Передай в ДК, чтобы срочно решали проблему со сталкерами и готовились принять… Чёрт бы тебя побрал, профессор, своим словам не верю, — Фатеев кинул взгляд на оставшееся внизу на взлётной площадке тело, на котором как парус развивался белый халат от урагана, созданного винтами вертолёта. — Пусть готовятся принять «пророка священного Монолита». И не забудь: говори уверенней, теперь ты будешь голосом несуществующей каменюги, которой они поклоняются. Можешь считать, что ты сегодня получил внеочередное повышение.

Из тоннеля в ангар ворвались несколько химер с окровавленными мордами. Они стремительными прыжками покинули ангар и побежали к поднимающимся в воздух машинам. Одна из них прыгнула к вертолёту бывшего начальника секретного бункера, но лишь рассекла острым когтем лыжню вертолёта. Другие три химеры смогли достать второй вертолёт и пилот, не справившийся с управлением уронил машину на землю. Мутанты быстро разворотили корпус летающей машины и расправились с её экипажем. Одна из химер острыми длинными когтями отрубила человеку голову. Та отлетела на пару метров и упала на землю. На вечно равнодушном лице «восьмого», застыла гримаса смертельного ужаса, который испытал он в последнее мгновение своей жизни.

Мутантам лишь оставалось скалить окровавленные пасти и злобно рычать, смотря как другой вертолёт поднимается всё выше. По туннелю снорки и кабаны подгоняли неторопливых бюреров — единственных монстров способных обрушить вертолёт.

— Я сделал всё, что мог, — шептал умирающий профессор, лежащий в луже собственной крови. Его губы посинели, трясущиеся пальцы лежали на огнестрельных ранах, кровь продолжала сочиться. — Рома, мне так жаль. Я знаю, ты тоже хотел помочь, ты же знаешь, правда? — в ослабленном, открытом сознании старика шептали голоса. Оттого что они шептали ему, становилось легче. На лице Попова появилась слабая дрожащая улыбка.

— Я так давно не слышал тебя. В последний раз это было там, когда я снова испытывал его… Так давно, так давно… Я был на правильном пути, — учёный закрыл глаза, и вложив свои последние силы в слова, обращённые человеку, которого он можно сказать даже и не знал, прозвище и досье, добытые шпионами О-Сознания, были не в счёт. — Хакер, может быть тебя ждёт потрясение или разочарование, но теперь, ты, на правильном пути. Мне правда жаль, что у меня не было способов предупредить тебя… или хотя бы не пытаться убить. Я был вынужден сделать всё сам… По-своему… Доберись до Лысого и Стрелка, только они в силах предотвратить катастрофу… Мы ещё не готовы… Дело за тобой… А я остаюсь с ней… — старый учёный Александр Попов погиб. Ни один из мутантов, чуявших запах человеческой крови, не тронул тела умершего старика. В Зоне снова пошёл дождь…