Фатеев быстрым шагом шёл по узкому бетонному коридору. Халат на его плечах развивался. На встречу суровому руководителю подземного комплекса шли двое: пожилой учёный и молодой парень, видимо его ассистент или протеже. Когда они практически поравнялись, старик вжался в стену, а не успевший сделать тоже самое парень полетел на пол, уронив папку с бумагами. Фатеев как будто и не заметив, что сбил с ног человека, шёл дальше. В его глазах блеснул огонёк ярости и гнева. Он, не сбавляя скорости, протаранил деревянную дверь, что та чуть не слетела с петель. Находящиеся в комнатке учёные сразу же обернулись и в страхе уставились на разъярённого начальника. Только один из них даже не повёл бровью, а дальше продолжал возиться с научным оборудованием, приговаривая себе что-то под нос.

— Всё вон из кабинета, а ты останься! — гаркнул Фатеев так, что учёные попрыгали со своих мест и, суетясь, быстро освободили комнату. Остался только напевающий себе под нос старик.

Фатеев расшвыривая стоящую на его пути мебель, подошёл к профессору, схватил его за плечи и впечатал в стену так, что учёный наконец прекратил напевать и слегка закашлялся отбив спину.

— Как?! Да как это возможно? Почему эта кучка тупых сталкеров всё ещё жива?! — брызжа слюной, кричал Фатеев прямо в лицо профессору. Тот спокойно смотрел в глаза амбалу и ответил.

— Я не знаю, но видимо они не такие уж и тупые.

— Тогда зачем ты мне здесь нужен, если ты ничего не знаешь, а?

— Наверное потому что, именно благодаря мне мы всё ещё хотя бы знаем, где эти сталкеры находятся, или потому что вообще все связи поддерживаю я, или может быть я ведущий специалист и без меня здесь ничего работать не будет? Мне продолжать или хватит? — всё также спокойно говорил Попов.

Фатеев немного остыл, но такую самоуверенность он профессору прощать не собирался. Он рывком поставил его на землю, так что у старика подкосились колени, и ударил учёного живот. Когда Фатеев отпустил профессора, тот не устоял на ногах и схватившись за живот, упал на пол. Амбал повернулся к Попову спиной и поправил халат.

— Почему после всего этого, ещё один отряд этих тупоголовых сектантов не успел перехватить их на входе в лабораторию?

Старик лежащий на полу ответил не сразу. Он откашлялся, дотянулся рукой до стула подтащил его к себе, опершись на него он приподнялся и сел.

— Всё же до лаборатории пришлось далеко идти, к тому же компьютерный замок их долго не продержал у входа. Я не мог даже предполагать, что они смогут так быстро его вскрыть. Отряд монолитовцев опоздал скорее всего на считанные минуты.

— Но всё же опоздал, профессор. А теперь ответьте мне на один вопрос: что там могло остаться такого ценного, ради чего они туда полезли. Вы же всё-таки три года назад работали там, причём были руководителем. Что такого, кроме устаревших данных, они могут там найти?

— В лаборатории могли остаться рабочие прототипы изделия № 105.

— Они что-нибудь о них знают? И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Сталкеры вероятно просто хотят попасть в лабораторию в надежде найти там что-нибудь ценное. Это логично предположить, но абсолютной гарантии того, что они не знают о том, что там хранится, я дать не могу. В сложившийся ситуации, наш агент, внедрённый в экспедицию, имеет первостепенную цель добыть это изделие и выбраться с ним из Зоны, где наши люди смогут забрать его и по безопасным каналам доставить его обратно к нам. А по поводу вашего второго вопроса. Я думаю всё просто: это всё потому что вы совсем недавно стали нашим начальником и не успели полностью ознакомиться со всем спектром поставленных задач, а ранее этого вам просто не полагалось владеть подобной информацией.

Фатеев открыл дверь из кабинета.

— Через пятнадцать минут, я жду от вас полного отчёта о наших целях, а также о прежней деятельности этой лаборатории и любых остальных важных нюансах, связанных с ней. Надеюсь вы всё поняли, профессор, — Фатеев хлопнул дверью и быстро удалился по направлению к своему кабинету.

— Я-то в отличие от тебя, всё понимаю, сынок… — учёный, откинулся на спинку стула и уставился в потолок усталым взглядом.

— Не стреляйте, пожалуйста, — снова взмолил тихий, почти плачущий голос. Я медленно подошёл к неизвестному большого роста худому человеку с бородой и длинными прямыми волосами, сидящему в кресле. Он смотрел на меня, но его лица не было видно, из-за светящих на меня мониторов и нескольких настольных ламп. Я наставил в лицо неизвестному дуло автомата, и он медленно поднял вверх руки, и еле слышно продолжал умолять не стрелять.

— Ты кто такой? — спросил я и взял одну из настольных ламп. Светанул в лицо оказавшегося блондином с почему-то чёрной бородой незнакомца, от яркого света он зажмурил глаза. Пытать я его не хотел, поэтому просто отвёл от него лампу и осветил помещение. Везде был разбросан мусор: в основном это были пустые консервные банки из-под бобов, шпротов и разных мясных продуктов. Выбор был не тот, что обычно есть в Зоне, значит брал он их не с поверхности. Целлофановые пакеты, мятая бумага, море пластиковых бутылок и четыре пустых бутылки водки, стройным рядом стоящие неподалёку от кресла обитателя заброшенной лаборатории.

— Ну так кто ты? — снова спросил я. Житель подземелья всхлипнул и взглянул на меня опухшими и покрасневшими от слёз глазами.

— Спасибо, — робко вместо своего имени ответил мне незнакомец. Мне надоело ждать и, дабы показать серьёзность намерений, я ткнул его стволом автомата в грудь. Со сдавленным хрипом, человек опрокинулся на спинку кресла. Я схватил его за кадык и стал сжимать, вытягивая на себя, меня схватил Кулинар, а Левша разжал мою хватку. Вместе они оттащили меня обратно к двери.

— Ты чё творишь, Хакер? Чайником двинулся чё ле? — Люба покрутил пальцем у виска.

— Хакер, какого ты делаешь? — Кулинар тряс меня за плечи. — Отвечай, ты меня хоть слышишь.

Я прекрасно его слышал, но разве я мог ответить? Мог ли я сказать, что уже практически поверил, что за этой проклятой дверью, лежат секреты, которые дадут мне сил прижать Зону и схватить её за горло, отомстить ей сполна. Я готовился получить что-то стоящее, а вместо этого здесь оказался этот причитающий урод, который даже не мог ответить кто он такой.

— Ну отвечай, что ты устроил? — не унимался Кулинар. Я вырвался из его хватки и оттолкнул от себя.

— Всё нормально.

— Заметно, — иронично ответил Кулинар и оставил меня.

— Ну ты как живой? — обратился Танцор к незнакомцу.

Я поднялся и снова пошёл к нему. Хирург хотел было встать у меня на пути, но Кулинар жестом показал ему не мешать мне, просто быть готовым если что. Я подошёл и сел перед трясущимся человеком, он был слаб и напуган, но меня это не волновало. Пока у него нет имени он не живое существо, всего лишь ещё одна из марионеток Зоны, каких, поверьте моему опыту, много идёт со стороны Радара. К ним я уже давно не испытываю жалости.

— Последний раз спрашиваю. Кто ты? Если ты ещё раз попросишь не стрелять, то будь по-твоему. Я не буду стрелять. Я тебя зарежу, — мне было плохо, действительно плохо где-то внутри. Настигнувшее меня внезапно разочарование, опустошило меня, выжало до капли и теперь только слова этого незнакомца могли решить: наполнюсь ли я снова жизнью и эмоциями. В его руках были две жизни: его собственная и моя. Я чувствовал, как отчаяние начало пожирать меня изнутри. Мне казалось, что я стал изгоем для каждого в этой комнате. Моё терпение было на исходе, но трясущимися от страха и испуга губами этот пещерный троглодит всё же выдавил из себя:

— Меня зовут Евгений. Евгений Игоревич. Когда-то я работал здесь. Я учёный, просто учёный.

— Ты принадлежишь к проекту О-Сознание? — спросил я.

— А, д-да, можно и так сказать, может быть. Моя фамилия Шеламов. А вы Стрелок?

Речь странного человека была несвязной, а вот вполне чёткий вопрос неизвестного учёного удивил меня. Откуда он знает Стрелка? Точнее, почему он подумал, что это я? Наш новый знакомый породил в моём сознании множество вопросов, а это уже значительно лучше, чем страх, отчаяние и злость, что были до этого. Вдруг заговорил тот, от кого я почти и звука не слышал. Он задал свой вопрос уверенно, уже подразумевая или догадываясь об ответе. Это был научник из нашей группы:

— К какому из проектов вы относитесь? — его вопрос показался мне странным, Люба хотел было сказать научнику, что тот малость глуховат, но видимо Евгений понял о чём его спрашивают.

— К первому, — его голос тоже стал уверенным, он перестал рыдать. Он действительно переменился, выпрямился и подтянулся, его испуганные глаза перестали бегать из стороны в сторону.

Я тоже переменился в чувствах. Этот учёный, неизвестным мне образом оказавшийся в заброшенной три года назад лаборатории, обладал информацией. Что если он и есть тот желанный ключ к власти над самой Зоной?

— Ты голоден? — как можно доброжелательней спросил я и натужно состроил дружелюбную гримасу. И к моему удивлению, учёный тоже мне улыбнулся.

— Очень, а у вас есть еда?

— Конечно. Так накормите и напоите его, — скомандовал я. — А потом нам предстоит долгий и, я чувствую, увлекательный разговор.

Все вокруг как-то даже расслабились, напряжённость заметно спала.

— Теперь с ним точно всё в порядке. Уже опять раскомандовался, — подшутил Хирург.

Оголодавший Евгений быстро слопал всё что ему дали, жадно выпил воды из предложенной фляги и не забыл поблагодарить. Интеллигент с хорошим образованием всё-таки или просто хороший человек.

Мы нашли внутри зала информационного центра несколько стульев. Перемещаться по этому помещению было крайне неудобно. Если у компьютеров, где сидел Евгений было лишь слегка замусорено, то в глубине зала образовалась настоящая свалка. Там были набросаны деревянные ящики, в которых раньше лежали консервы.

В итоге мы смогли найти ещё четыре стула. Мы поставили их напротив учёного и стали ждать, когда он поест. На стульях сидели: я, Левша, научник из нашей группы и Люба, у которого сильно разболелись ноги, и он упросил Танцора освободить ему место. Хирург сел на пол, отказавшись от места на стуле, который бы не смог его выдержать. Маузер, младший Могила и Кулинар, не интересуясь всякой «научной пургой», решили уйти патрулировать коридоры. Кулинар вышел первым и сразу же открыл огонь, потом он скрылся за поворотом и выстрелы прекратились.

— С ним всё в порядке? — настороженно спросил у меня ученый, оставив еду.

— Его хрен завалишь, — вперёд меня отозвался Хирург.

— Не волнуйтесь, Евгений Игоревич. Теперь мы все в безопасности. Думаю, настало время, вам рассказать нам что-то чего мы не знаем, — я старался говорить, как можно спокойнее. Кто знает может он снова испугается?

— Конечно, я думаю, вы многого не знаете. А я знаю. Я слишком очень много знаю, — учёный увёл взгляд в сторону. — Лучше бы не знал ничего и не видел, — на его глазах проступили слёзы, его нижняя губа затряслась, но несмотря на мои ожидания, он всё же взял себя в руки и успокоился.

— Давайте, не будем отвлекаться. Будет правильно, если вы всё расскажете по порядку. Для начала ответьте: кто вы и что здесь делаете?

— Я Евгений. Вы забыли? Я же говорил, что работаю здесь и живу. Точнее работал раньше.

— А давно вы здесь живёте Евгений?

— Тем, кем я являюсь сейчас, я живу здесь уже девять лет. И ещё раньше жил.

Это было невозможно. Я не верил словам, уже скорее всего, сошедшего с ума мужчины. Кто знает может он и не учёный вовсе? А бродяга, каким- то невероятным способом проникший сюда и теперь выдающий себя за тех, кто здесь раньше обитал.

— Чё? — недоверчиво протянул Люба. — Сколько ты уже здесь? Ты дед совсем крышей двинулся? И чё ещё за «тем-кем»? Ребят, он реально шизанутый походу.

— Нет, нет. Поверьте, я правда живу здесь уже давно, в Зоне я живу больше двадцати лет.

— Да чё ты несёшь? — снова начал Люба, но его перебил наш научник.

— Это действительно возможно, — по очереди посмотрел он на нас и потом снова обратился к старому учёному. — Если вы работали в первом проекте О-Сознание, вы и правда можете жить здесь уже очень давно. Я думаю, чтобы прояснить ситуацию вы должны начать с самого начала. Прямо с того времени как попали в Зону.

— Мне нечего таить. Я расскажу всё.

Научник знал что-то, чего нам не сказали. А я-то думал, что он совсем бесполезный.

Евгений собирался поведать нам очень длинную и интересную историю своей жизни. Он собрался с мыслями и когда он начал, я был весь во внимании.

— Я попал в Зону двадцать один год назад, — начал учёный. — Тогда здесь не было никаких мутантов и аномалий, здесь было спокойно и тихо. Но в то время здесь уже существовали лаборатории. Я работал вместе с доктором Каймановым, изучал влияние волн различной частоты, интенсивности и природы возникновения на состояние организма крыс. Позже мы смогли продвинуться в исследования и даже научились вызывать определённые эмоции или скорее реакции у многих животных, над которыми проводились эксперименты. Но до конца экспериментов я так и не доработал. Меня как хорошего специалиста в анатомии, биологии и физике временно перевели из лаборатории X-10 в главное отделение X-1.

Многое мне стало казаться странным, но была одна деталь, которая сильно выделялась, и я решил сразу об этом спросить:

— Почему вы говорите о секретных лабораториях так, будто уверены, что мы имеем о них какое-либо представление?

— А вы хотите сказать, что спустились сюда и понятия не имеете, что это за место? Вы же всё-таки говорите с бывшим участником О-Сознания, — Евгений говорил убедительно и я решил ему довериться, насколько мог. Моё мнение об этом человеке всё никак не могло остаться неизменным, оно постоянно менялось, потому что я ни в чём не был уверен. Пусть говорит, что хочет, а там разберусь. — К тому же вы сами задали мне вопрос об О-Сознании. Разве нет? — уголки его глаз немного сузились. Он поднял брови и сжал губы в довольной улыбке. И он был прав.

— Знаем про таких, слышали, — я опёрся рукой на колено и немного ближе наклонился к Евгению.

И тогда я разглядел его лицо: раньше он, наверное, был полным человеком, но сейчас кожа лица обвисла, глаза впали и были болезненно красными и опухшими. Надбровные дуги, закрывающие собой глаза по краям к переносице, поднимались вверх. От всего этого: от морщинистого, обвисшего лица, от утомлённого взгляда, человек выглядел ужасно вымотанным, несмотря на то, что за последние двадцать минут уверенности в его голосе поприбавилось. Его лицо было похоже своим выражением на морду породы собак, название которой я точно припомнить не мог, может быть английский мастифф или бульдог? В этом Люба разбирается хорошо, но не думаю, что я смог бы корректно задать ему вопрос: с какой породой собак ассоциируются у него черты лица нашего нового знакомого.

— Слухами мир полнится, — ответил мне учёный с «собачей мордой». — Так на чём вы меня прервали?

— Вас перевели в X-1, - напомнил научник.

— Точно. Там я занялся приготовлениями к очень важному проекту, который между прочим был незапланированно завершён три года назад. Меня назначили подготавливать специальный физраствор, в котором должны были находиться участники проекта, будучи помещёнными в специальные капсулы. Я работал над ним крайне долгое время. Восемь лет кропотливой работы, наконец, позволили мне добиться определённых успехов и, наконец, в две тысячи пятом году я смог создать смесь, в которой можно было бы поддерживать жизнь людей находящихся в подобии анабиозного состояния, что позволило бы им прожить намного дольше, чем обычному человеку, но при этом, так как тела мы не замораживали, их мозговая активность полностью сохранялась и даже увеличивалась, в следствие того, что им больше не нужно было видеть и слышать с помощью глаз и ушей. За годы, проведённые на станции X-1, я узнал много нового для себя о проекте О-Сознание. Думаю, вы не откажитесь, если я прерву свою автобиографию и расскажу вам о целях людей, работавших здесь ещё с восьмидесятых годов прошлого столетия.

— Конечно, не против, — не подумав, выпалил научник и сразу же ощутил на себе два недовольных прожигающих его насквозь взгляда. Молодой научник, сразу же притих и вжался в своё место, почувствовав, что спорол горячку, не спросил мнения остальных.

— Валяй, рассказывай, — ответил Люба. — А ты, умная голова, не будь дураком, и впредь запомни, что жив ещё только благодаря нам, поэтому своё мнение у тебя теперь отсутствует. Здесь большие дяди будут решать, что и кто будет рассказывать.

— Хм, с чего же начать? — задал вопрос самому себе Евгений, почесав затылок. — Изначально проект названный О-Сознанием и созданный на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения в 1988 году, имел совершенно иные цели. Затянувшаяся холодная война, могла стать причиной гибели всего человечества. Именно в то время государство обратило внимание на учёных изучающих Ноосферу. А именно на их ужасающее предположение: атомная война и конец света могут стать в ближайшем времени неизбежными. Двадцать пятого марта 1984 года учёные вывели теорию о так называемой «Закономерности исторического развития Ноосферы». Вещь прямо-таки вам скажу ужасная. Видите ли, Ноосфера — информационная оболочка Земли, оказывается имеет свои чётко разграниченные объёмы. И вот замечу то, что люди — единственные существа на планете, которые могут разрушать всё, даже практически ничего не делая. Каждая человеческая мысль хранится в Ноосфере вплоть до смерти человека. Согласно закономерности, Ноосфера стремится к саморегуляции и восстановлению. Её ресурсов хватало, пока человечество развивалось, периодически происходили воины, где массово гибли люди, одновременно освобождая Ноосферу от своих мыслей, но в конце концов людей на Земле стало так много, что Ноосфера перестала справляться с таким количеством постоянно увеличивающейся информации. Вы можете мне не поверить, но именно поэтому люди и смогли изобрести ядерное оружие, именно поэтому началась холодная война. Все предыдущие кровопролитные стычки человечества лишь отдаляли неотвратимое. Ноосфера оказалась разумна. Она влияла на умы людей, на состояние общества. И учёные наконец поняли, что близящаяся ядерная война — это как реакция большой и сложной системы действующей под влиянием инстинкта самосохранения. Перед созданным проектом О-Сознание была поставлена важнейшая задача — предотвратить конец света. Учёные стали искать способы влияния на Ноосферу. В 1985 году благодаря анализам последствий взрыва «Царь-бомбы», было установлено, что ядерное оружие способно не только убить множество людей и таким кровавым способом предотвратить переполнение Ноосферы информацией. При взрывах высвобождалось такое количество энергии, которое повреждало часть информации, хранящейся в окружающей нас Ноосфере, информации даже близко не относящейся к умирающим в это время на Земле людям. Ноосфера в свою очередь стирала её как не нужную, потому что колоссальная энергия ядерных взрывов неминуемо «проникала» в информационную оболочку, и чтобы её просто «не разорвало», ей приходилось освобождать место, даже несмотря на то, что это тоже приносило ей огромный вред. Конечно, так вечно продолжаться не могло. Оказывается, обладающая самосознанием Ноосфера сама просчиталась, подтолкнув людей к созданию такого мощного оружия. Опаснейшее изобретение человечества носило двойственный характер. Оно позволило бы ей в мгновение ока истребить большую часть, навалившегося на неё тяжёлым грузом человечества, но с другой стороны выяснилось, что энергия ядерных взрывов — это как некроз для Ноосферы. Она, конечно, могла заживить и эти раны, но только за время исчисляемое не годами, и даже не столетиями. Ей нужно было бы время равное всему существованию человечества. А начнись ядерная война, то в считаные часы больше половины объёма Ноосферы было бы повреждено, что привело бы к её неминуемой дестабилизации, что для нас грозило бы таким вариантом конца света, что сложно даже представить. Всё это было прорывом, который породил целый океан новых вопросов. Как же освободить Ноосферу хотя бы немного, не нанеся ей при этом больше урона? Как нам получить ещё времени и предотвратить войны? Ответ дали дальнейшие наблюдения за ядерными взрывами. Чем «грязнее» был взрыв, чем больше от него исходило высокоэнергетического излучения, тем больше его влияние выходило за рамки прогнозов. Так называемые «грязные» ядерные взрывы, как и все остальные включали в Ноосфере механизм уничтожения информации, но чем «грязнее» они были, тем больше места в ней освобождалось, чем повреждалось. Получалось, что при соблюдении особых условий, после того как Ноосфера пропускает через себя энергию взрыва, остаётся лишнее пустое неповреждённое место, которое и стало для учёных выходом. В то время, выбор был не велик, и решение пожертвовать окружающей средой казалось лучшим, нежели жизнью всей цивилизации, — Евгений Игоревич на секунду остановился, во время продолжительного монолога. — Всё произошло 26 апреля 1986 года, самый грязный взрыв с огромным выбросом радиоактивной пыли, уничтожил около трёх с половиной процентов информации. Вы скажите это ничтожно мало, но я отвечу, что этого хватило, чтобы дать советским учёным время для дальнейших исследований и поставить жирную точку в вызванном влиянием Ноосферы развитии холодной войны. Комплекс лабораторий символически был построен на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения. Зоны, которая огромной ценой спасла мир от неминуемой ужасной смерти, — учёный остановился и до этого его отрешённый взгляд он обратил ко мне. Он рассказывал о прошлом с ностальгией и в его глазах застыли образы давно минувших лет, которые возможно согревали сердце Евгения, как человека, приложившего руку к великому делу.

— И что же в итоге стало? — спросил я.

— На территории Зоны мы продолжили изучение Ноосферы, эксперименты над взаимодействием с ней. На основе изученного разрабатывали новые технологии и новое оружие.

— Отсрочили апокалипсис и снова принялись за оружие? — спросил я.

— А как вы хотели? Думаете, что государство просто так будет вкладывать деньги, без получения какой-либо прибыли? Вы думаете, что все эти политиканы и воротилы слепо верили кучке учёных, день ото дня выжимающих из них колоссальные бюджеты на новые, всё более фантастические, в их глазах, исследования. Они не шли на компромисс даже перед лицом апокалипсиса. Это должны были делать мы — спасать мир и оставаться в подчинении.

— А оружие психотронное? — не сдержался от вопроса наш научник и тут же поймал лёгкий подзатыльник от Хирурга. — Ладно, понял, — немного пристыжённо ответил учёный на действия Хирурга. Что их двоих связывало, Хирург мне так пока и не поведал, но учёный как я вижу минимум испытывает некоторое уважение к сталкеру, да и Хирург собственно сейчас даже шлёпнул её скорее просто в назидание, а не со злости.

— И этого тоже, — житель старого подземного научного комплекса интриговал меня всё больше. Я старался сразу же хорошенько обдумывать всю полученную информацию. Мне бы наверняка удалось даже поспорить, что Стрелок не ведает такими подробностями об О- Сознании. — Мы приближались ко дню, когда сможем сами контролировать Ноосферу. В наших планах было изменение, механизмов работы информационного поля. Высшей целью стало: сделать жизнь безопасной и счастливой для каждого человека. Меня перевели сюда, и 12 апреля 2006 года. Я в сопровождении охраны с несколькими коллегами отправился в путь из лаборатории X-1, где в то время как раз готовились к началу осуществления главной цели проекта. Группа учёных в тот день должна была слить свои разумы с разумом Ноосферы, но это привело к странной и ужасной реакции самой Ноосферы. Будто бы у неё сработала иммунная система. Произошёл прорыв информационной оболочки и аномальная, совершенно не знакомая нам, энергия Ноосферы хлынула в наш мир через Зону. Я попал под волну этой энергии, с того момента история мира Зоны и моя личная сильно изменились. Рассказывать вам о деятельности тех лабораторий, в которых сам успел поработать, я не стану, скорее всего вы, сталкеры, уже всё это выяснили, и вы сами имеете достаточное представление. И перед тем, как я продолжу свой рассказ, дайте мне слово.

— Что за слово? — спросил я.

— Обещайте, что вы не станете меня убивать.

— Чё, боишься, что мы покараем тебя за твои деяния? — усмехнулся Люба.

— Или ты думаешь, мы получим информацию и решим, что ты больше не нужен? — задал вопрос Хирург.

— Нет, об этом я не переживаю. Живым я вам нужен больше, ведь кто знает, что я могу ещё знать о чём пока не припомнил, — улыбнулся учёный. Не такой он и наивный выясняется, и долей хитрости природой всё же не был видимо обделён. — Просто дело в том, что сталкеры убивают мутантов, — с ещё более от чего-то самодовольной ухмылкой ответил Евгений. Люба сразу же переменился и схватился за дробовик.

— Ты чё, мутант? А какого хрена ты молчал. Я бы тебе уже давно дистанционную операцию на башке твоей сделал, — ситуация вдруг слегка накалилась, но Хирург выхватил дробовик из рук сталкера и усадил его на место, однако сам был готов в любой момент отразить возможное нападение. Люба смирно посмотрел на Хирурга, после перевёл взор обратно на нашего собеседника, и снова заговорил. — Да, я это так. На всякий пожарный. Сами знаете, как изломы языком чешут, а потом, хрясь!

— О, нет, не подумайте. Я вовсе никакой не излом. Дело немного деликатнее. Так я вас правильно понял, что могу продолжать?

— Продолжайте, — попросил я учёного-мутанта.

— После случившейся трагедии, я выбрался к этому комплексу самостоятельно в компании ещё двоих выживших людей. Моего друга Артёма и сопровождающего нас охранника Дмитрия. Здесь мы ждали помощи, но помогали в лаборатории только научным сотрудникам, которыми с того дня мы перестали быть. Сразу по прибытию нас бесцеремонно посадили в герметичный карцер и провели исследования, а пару дней спустя заперли в клетках на самом нижнем уровне. Подслушивая разговоры, я выяснил, что нас выживших было лишь трое, из всех тех, кто был в тот ужасный момент на поверхности в лабораторию не вернулся никто. Сначала я сохранял надежду. У меня это получалось лишь потому что я попробовал поставить себя на место моих бывших коллег: снаружи произошла катастрофа, связь с внешним миром потеряна, постоянные сообщения о погибших, а тут из этого ада приходит группа практически невредимых людей. Кто знает: может попав под неизвестное излучение они стали заразны или же представляют какую- нибудь другую неизвестную угрозу? А знаете, что из всего этого самое ужасное? Я прекрасно понимал, что сидя за решёткой я бы всё ещё представлял биологическую опасность. Раз меня перевели из карцера, значит я не опасен! Тогда почему меня не выпускали? Но и об этом мне долго горевать не пришлось. Сильный стресс, близкий к состоянию депрессии, в то время возможно подстегнул некие процессы в моём организме. У меня неожиданно поднялась температура, стало совсем плохо и прямо перед тем как я отключился в мою камеру всё же кто-то зашёл. Очнувшись, я почувствовал, как окружающий меня мир всё-таки окончательно поменялся. Оказалось, что я впал в кому и пробыл в ней около недели. С тех самых пор меня называли здесь «Объект № 2», моего друга «Объект № 3», а Дмитрия номером один. Как мне было жаль этого стойкого мужчину. В моём и Артёма организме произошли изменения, которые дали нам новые способности без ущерба уже существующим. Так вот существа, называемые контролёрами и бюрерами, были выведены здесь при экспериментах с Ноосферой. Они при получении новых способностей несвойственных человеку, деградировали умственно, они одичали и стали опасными зверями. Но мы с Артёмом сохранили разум. Я меня проявились способности к пси-контролю, а у Артёма телекинез. К несчастию Дмитрий владел и тем, и другим, и чем сильнее становились его способности, пропорционально снижался уровень его интеллекта, его социальной адаптации, и он начинал изменяться внешне. Так я прожил в клетке на нижнем уровне долгих шесть лет. О-Сознание перестало подчиняться правительству, теперь всем руководили учёные из лаборатории X-1. Руководитель нашего комплекса профессор Александр Попов, был человеком умным и подчиняться своим свихнувшимся коллегам из Х-1 он не стал. Таким образом единственные оставшиеся функционирующими в Зоне лаборатории стали противоборствующими. Наш научный комплекс стал вторым О-Сознанием. Учёные перестали проводить множество теперь ненужных экспериментов и занялись собственным изучением Зоны, а точнее Ноосферы. В 2012 году персонал был срочно эвакуирован, в связи с отключением Выжигателя Мозгов. Я в то время сильно ослаб и не смог в суматохе взять под контроль кого-либо чтобы нас выпустили, но Артём, вложив все силы, смог нажать клавиши на компьютере, который он даже не мог видеть, лишь ощущать вкладывая в это все свои силы. Он открыл все клетки. Это стоило ему жизни. Огромный поток мутантов хлынул со всех сторон, я смог успеть запереть «Объект № 1» на нижнем уровне, где раньше содержались в клетках все отловленные и выращенные мутанты, там же ставились эксперименты над ними, а сам я после этого, прихватив одну из последних разработок лаборатории, заперся здесь, механизм запирания двери был повреждён, и я больше не смог отсюда выбраться, — учёный подвёл итог, но всё же оставил в моей голове множество вопросов.

— Уважаемый, а как ты здесь взаперти три года жил? — вопрос долетел из-за спины, я обернулся и увидел Кулинара, стоящего дверном проёме.

— Благодаря устройству, которое с собой взял.

— А можно поточнее о Зоне? — спросил я.

— Вас интересует любая информация о Зоне, которую я смогу вам дать? — переспросил Евгений, с некоторой надеждой. — Тогда у меня есть условие.

Интересно. Старый изнеможённый голодом получеловек-полумутант ставит условия шестерым вооружённым сталкерам, двум военным и своему «коллеге», у которого Танцор всё же отобрал обратно беретту.

— Что за условие?

— Я отдам вам все жёсткие диски и если захотите скажу, где достать то устройство, а оно, уверяю, вас точно заинтересует, однако взамен вы вытащите меня отсюда. Вы обязаны дать мне слово, что поможете мне выбраться из Зоны. По рукам? — я даже ни секунды не колебался с ответом.

— По рукам. Только отчего такая уверенность в данном мной слове?

— Вы уже дали его один раз. И рассказав вам, что я мутант, я всё ещё жив. Я провёл здесь слишком долго, чтобы быть привередой в гарантиях.

— Даю вам слово, что мы выведем вас отсюда. Так что же такое Зона? — уже теряя терпение от любопытства, выпалил я.

— Это спасение всего человечества и одновременно воплощение его страхов. Я изучил большинство трудов профессора Попова, за те годы что провёл здесь. В Зоне происходит важнейший процесс, который спасает этот мир от глобальных войн. Проект О-Сознание, не ведая, того всё же смог найти способ очищения Ноосферы от лишней информации. Этот процесс называется среди вас Выбросом. Периодически Ноосфера выбрасывает во внешний мир скопившуюся энергию, которую мы называем аномальной. Зона здесь становится неким подобием «демона Максвелла», став самой мембраной между известным нам миром и пространством внутри Ноосферы. Именно она пропускает и преобразует информацию в энергию, но на этом всё не завершается. Учёные в этой лаборатории стали изучать такой вопрос: почему созданные в лабораториях мутанты и другие совершенно неизвестные науке, появляются на территории Зоны в таких количествах? Так вот был установлен такой факт: человеческий разум, его мысленные образы, останавливают расширение Зоны, также, как и переполняют Ноосферу, — лекция учёного-мутанта становилась всё запутанней, но от этого не менее интересной. — Люди, погибшие при самом первом Выбросе и последующих, остановили моментальное расширение аномальной территории. Благодаря запутанному механизму и череде преобразований, подчиняющихся законам существования Ноосферы, которые слабо согласуются с законами физики привычного нам мира, энергия, испущенная Ноосферой через Зону в наш мир, была поглощена множеством несчастных людей, оказавшихся здесь в тот момент. Аномальная энергия воздействует на человека, лишь потому что она имеет тесное сродство с нами. Наше тело поглощает её и ценой полного разрушения центральной нервной системы преобразует в зашифрованное в ней просто-таки огромное, свойственное десяткам, иногда сотням полных человеческих жизней, количество информации, а далее, следуя давно открытой учёными закономерности, вся эта информация исчезает из Ноосферы одновременно со смертью её носителя. Именно так без нашего ведома, сама собой, была предотвращена катастрофа первого Выброса. Погибшие люди, стали резервуарами для энергии Ноосферы, хотя, как вернее подметил один из здешних сотрудников, но с тем и малодушнее, их можно назвать её мусорными пакетами. Но лично я с гордостью считаю потерявших здесь жизнь в 2006 и последующих годах — ликвидаторами двадцать первого века, отдавших свои жизни ради спасения остальных, — опечаленный учёный, сделал небольшую паузу, чтобы промочить, высохшее от долгого монолога, горло. — Вы спросите, как же быть с тем, что после этого люди стали прятаться от Выбросов и, не смотря на тот факт, что смерти от данного катаклизма стали не печальной статистикой, а только немногочисленными несчастными случаями, однако Зона не изменила заметно своих границ за всё время своего существования? О, способов растраты аномальный энергии существует целое множество. Дело в том, что аномальная энергия способна трансформироваться иначе: превращаться в материю и изменять её. Все самые удивительные страхи людей материализуются здесь в Зоне. Разум Ноосферы непосредственно состоит из разума всех людей на Земле, но напрямую контактировать она может лишь с теми, которые находятся в месте её прорыва в наш мир, то есть прямо в Зоне. Если бы здесь после первого Выброса не появилось бы ни одного человека, то территория Зоны всего за два-три Выброса накрыла бы всё Восточное полушарие, но энергии хватило лишь на тридцать квадратных километров, потому что аномальная энергия очень быстро расходовалась, она преобразовала мысли людей в реальность.

— То есть новый мутант — это выдумка какого-либо пьяницы, травящего байки у костра за стакан водки? — спросил Люба.

— Вполне возможно. Каждый человек здесь связан с Зоной невидимой нитью. Каждый сталкер впитывает в себя аномальную энергию, не давая Зоне расширяться. Зона и сталкеры не разделимы — это главное условие поддержания баланса. Каждый из вас творец собственных страхов. Например, сам Попов изучал появление кровососа, ведь ни в одной из лабораторий, такого существа не выводили. Оказывается, особенностью происхождения этого мутанта стали страхи людей о вампирах, существах с нечеловеческими способностями, монстрами которые могут обмануть ваши органы чувств. Всё это было соединено не поддающимся пониманию разумом Ноосферы и под действием аномальной энергии, становилось реальностью. Страхи учёных, работавших здесь, о крахе фундаментальных законов физики, породили гравитационные аномалии. Каждая страшилка вскоре становилась бы реальностью.

— Понятно, — почти солгал я. — Значит через Зону выбрасывается лишняя информация из Ноосферы, а благодаря сталкерам эта информация в виде аномальной энергии не расползается по всему миру, а тратиться на создание бесчисленного количества мутантов и аномалий?

— Верно, — неожиданно для меня подтвердил Евгений. — Вы отлично выразили суть происходящих в Зоне процессов. Ну так может хватаем диски и уходим отсюда? — с надеждой в глазах спросил учёный-мутант, казалось, что на его глазах начинают выступать слёзы безграничного счастья, но мой ответ должен был его разочаровать.

— Вы ещё говорили об устройстве. Что это? — у Евгения немного отвисла нижняя челюсть, а огонёк счастья в глазах старого учёного моментально погас. Он приставил кулак к губам, несколько секунд подумал и снова начал говорить, но быстрее чем обычно. Человек, который провёл взаперти девять лет как можно скорее хотел отсюда выбраться.

— Это последняя разработка профессора. Крайне опасная вещь, но именно с её помощью он хотел научиться использовать аномальную энергию Зоны. Именно с помощью такого устройства, но куда большей мощности он хотел закрыть дыру между Ноосферой и нашим миром, чтобы остановить О-Сознание и не дать им взять под контроль информационное поле Земли. Это устройство по документации называется «изделие № 105», его единственное предназначение — использование окружающей аномальной энергии для воплощения ваших мыслей в реальность.

— Фига-а? — протянул Люба с отвисшей чуть не до пола челюстью. Хирург и Кулинар небрежно фыркнули, негласно обозначив свою точку зрения, Маузер с нашим научником промолчали. Первого, наверное, это не особо волновало, потому что видать на родине он был обеспеченным человеком или просто по характеру не был мечтателем или меркантилистом, а второй просто побоялся снова получить нагоняй от Хирурга. А вот я с лейтенантом одновременно с интересом произнесли: «Правда?»

— Вся еда что здесь находится раньше была в столовой, но я изменил реальность так, что она оказалась здесь. Только благодаря этому я жил здесь взаперти эти три года. Но в столовой еда кончилась, и я чуть не умер с голода, пока не пришли вы.

— А чё не судьба наколдовать себе хавки из воздуха? Ты ж говоришь, что из мыслей можно сделать, — с недоверием спросил Люба.

— Давайте объясню ещё раз одну очевидную вещь. Контакт с аномальной энергией Зоны слишком вреден и опасен для человека. Подправить уже существующую реальность проще, чем создать новую. Мозг и остальная нервная система подвергаются сильным напряжениям и не предусмотренным нашим организмом перегрузкам во время использования устройства, — Евгений на секунду замолчал, сглотнул и продолжил. — Как вы уже знаете, я подвергся мутациям. А даже мутанты более чувствительны к аномальной энергии чем люди. Я попытался сотворить себе еды, но мою голову пронзила ужасная боль и я отключился, когда я пришёл в себя, оказалось, что без сознания мне пришлось пролежать трое суток. Больше я не решался, это повторять и со злости выбросил, устройство.

— Что?! Куда выбросил? — старый учёный показал на стену, слева от себя. На ней была расположен ровная квадратная дырка. — И что это? — указал я на неё пальцем.

— Лифт для бумаг, он ведёт на нижний уровень. Там я запер Дмитрия.

— Бля, — протянул Люба. — Ну ты башка, профессор.

— Простите я же не знал, что вы сюда нагрянете.

— Эх, ладно, собираемся на нижний уровень, к твоему Димку. Может нам повезло, и он уже с голодухи сдох, — учёный немного помрачнел, не разделив шутки, о бедном человеке, бывшем человеке.

— Я вам помогу, — Евгений Игоревич поднялся с места.

— Да у тебя особо и выбора нет, раз хочешь с нами наверх.

Все начали подниматься с мест и накидывать на плечи рюкзаки. Старый учёный, одухотворённый приближением свободы, отстранившись от всех предыдущих печальных мыслей, рванул с места и широким шагом проследовал к двери. Приблизившись к ней, он остановился, увидев за дверью кучу трупов мутантов, Евгений, восстановивший представившейся картиной в памяти ужас некогда увиденного в день отключения Выжигателя хаоса, растерял весь свой бравый пыл и решил доверить сталкерам право идти первыми.

— Слушай, профессор, а куда ты по нужде ходил? Я так из интереса, — решил подколоть Люба учёного-мутанта.

— Переместил в дальний правый угол туалет с канализацией, потом от полученной нагрузки неделю как пьяный ходил. Думал таким и останусь, — с трудом выдавил из себя смешок Евгений.

— В углу говоришь? Мужики я щас, — Люба пробежал между кучами мусора в дальний угол и скрылся в полутени информационного центра. Послышалось журчание, а потом слив туалета. — Я всё. Ну чё погнали?

— Двинули, мутантов здесь, наверное, и не осталось совсем. Теперь Хирург впереди, я за ним. Рома, Рома, так… иди рядом со своим коллегой и предупреждай нас, если о чём полезном знаешь, оставшиеся тем же строем. Какой здесь уровень-то нижний?

— Четвёртый. Мы на первом, ниже зал отдыха, столовая и несколько лабораторных комнат. Третий уровень технический, там стоят генераторы, сервера и прочее. Последний — тюрьма для мутантов, если так можно выразиться, центр органических экспериментов. Там я его и запер.

Мы вышли из информационного центра и направились к ближайшей лестнице, ведущей вниз. На втором подземном уровне шлялась парочка раненых мутантов. Они были настолько слабы, что, учуяв наше присутствие, разбрелись по тёмным углам. Искать их не было в моих планах. Зал отдыха был огромным помещением, где потолок поддерживали мощные колонны, в отделанные в привычном для того времени советским декором.

Три года назад разбушевавшаяся здесь буря, разнесла в щепки всю мебель, содрала со стен обои с тёплым узором, испортила освещение. Если подключить воображение и восстановить прежний вид зала отдыха, можно было понять, что это единственная лаборатория, где действительно позаботились о нуждах персонала. Рекреационная зона отвечала наивысшим стандартам эстетики и уюта. Теперь же эта мусорка была освещена, двумя яркими лампочками, которым чудом удалось уцелеть. Мы не стали задерживаться больше и спустились на технический уровень.

Как выяснилось жёсткие диски хранились именно там. Под моей личной охраной, мы с Романом вошли в серверную, мутантов внутри не оказалось. Через пять минут учёный притащил три жёстких диска.

— Здесь всё об О-Сознании до и после 2006 года, описание множества экспериментов, открытий, теорий, другого прочего и ещё какая-то шифрованная информация и документация по «устройству № 105». Остальное копии и….

— Хороший ты мужик, Женя, — сказал я, хлопнув его по плечу, взяв руки целую сборку тайн Зоны, осталось только взять оружие против неё. — У тебя сильная воля, раз ты не сошёл с ума за эти годы в клетке и одиночестве.

— Просто у меня всегда была цель… — я снова перебил учёного.

— У меня тоже есть цель, Женя. Всё пошли.

Учёный хотел было дорассказать о той самой его цели, но передумал и пошёл со мной. Наконец, после долгого спуска по лестнице мы все оказались перед тяжёлой металлической дверью, по типу той что была на входе.

— Ты знаешь код? — спросил я.

Учёный кивнул и подошёл к двери. Введя код, он отошёл обратно, предоставив сталкерам возможность самим открыть дверь. Хирург встал перед ней, поудобней перехватил пулемёт, подрассчитал силы и с разбегом в пару шагов, ударом ноги открыл её, быстро вбежал внутрь и окинул взглядом помещение.

— Чисто. Можете заходить.

Мы вошли и сразу же остановились как вкопанные. Тюрьма для мутантов, как назвал её старый учёный, оказалась поистине колоссальных размеров. Я начал подозревать это, когда мы спускались вниз, преодолевая множество лестничных маршей. Последний раз я видел подобное пару лет назад, когда Сахаров послал нас исследовать лабораторию X-16. Тюрьма оказалась похожей на настоящую. Справа и слева от нас в стены были вмурованы на здоровенных петлях такие, как и во всей лаборатории толстые двери. Несколько десятков уцелевших маломощных лампочек освещали тюрьму. Противоположную входу стену я не видел. Большинство камер были открыты, двери выкорчеваны и отброшены.

Я обернулся лампочка над входом освещала бетонную стену. Огромная тюрьма для монстров встретила нас тишиной и пустотой. Огромные квадратные колонны, уходя в неизвестность, поддерживали незримый в темноте потолок.

Мы двинулись вперёд. Уже через метров десять начало встречаться медицинское оборудование, использовавшееся в экспериментах: операционные столы, наборы хирургических инструментов, прочее оборудование.

— Куда здесь лифт выведен?

— Там дальше по правой стороне, — пальцем указал направление учёный-мутант.

— Двинули.

Ходить в полутьме уже было привычно, поэтому неработающие после ЭМИ фонарики и ПДА были не нужны. Евгений заверил меня, что они скоро заработают, а вот аккумулятор правда выкинули мы не зря. Он был испорчен навсегда. Мы быстрым шагом, стараясь как можно меньше, шуметь продвигались туда куда указывал учёный. Скоро лифт для бумаг должен был оказаться перед нами.

Передвигались в построении «каре», чтобы охранять двух учёных и быть готовыми к любой атаке.

Небольшая дверца вскоре была перед нами. Обещанного Евгением «Объекта № 1» не оказалось.

Я поднял дверцу, внутри лежала кипа пыльных бумаг, а на ней «устройство». Это было чем-то не совсем ясным по виду, из-за этого я не смог сразу сам понять способ его эксплуатации.

— Ну и как им пользоваться? — спросил я. Эхо моего голоса отдалось от голых стен и пролетело по всей тюрьме успев повториться несколько раз.

Учёный немного напрягся и окинул взглядом окружающее пространство, готовясь что сейчас что-нибудь выпрыгнет на нас из темноты.

— Евгений, соберитесь, — я щёлкнул пальцами перед его лицом, пытаясь привлечь его внимание. Учёный шумно сглотнул и, с неким укором посмотрев на меня, стал говорить шёпотом.

— Одевайте на голову, — стал натягивать устройство на голову. — Да не этой стороной! Дайте-ка помогу.

После первого же осмотра устройства, можно было сказать, что это шапка для купания с дырками, имевшее кайму, представляющую из себя ободок из эластичной ткани, который я видел у людей на головах в старом видео по аэробике. С задней стороны эта «шапочка» оканчивалась небольшим хвостиком.

— Вот здесь две присоски на виски, — учёный был ещё выше меня ростом. Его худосочная, длинная сгорбившаяся фигура нависла надо мной, одевая на мою голову устройство правильно. — И одна на тыльную сторону шеи, — он оттянул воротник комбеза и закончил с «монтажом». — Теперь нажмёшь кнопку на правой присоске и изделие 105 заработает. Только прошу буду осторожен это очень опасная вещь. Нужно сосредоточиться, каждая мысль, на которой ты будешь в достаточной степени сфокусирован, будет воссоздана в реальности. Сколько аномальной энергии потребуется, столько и пройдёт через твой мозг, а как ты знаешь во время Выброса люди достаточно быстро гибнут от подобного контакта.

— А правда все мысли? Даже абстрактные или мне обязательно нужно создать предмет?

— Ты можешь даже научиться летать или вовсе убрать гравитацию, главное, чтобы на это хватило твоих нейронов. В записях профессора упоминался искусственно выращенный мозг из X-16. Так вот к нему он хотел подключить устройство, если бы успел его закончить. С помощью него, Попов собирался использовать всю мощь энергии Выброса и выполнить основные цели проекта О-Сознание. Он собирался спасать жизни и Землю: очистить океаны и атмосферу, создать безграничное количество ресурсов.

— Интересные у него были планы, — неизвестный профессор, был просто- таки воплощением благодетели. Теперь я даже задумался над тем, что Стрелок, действительно совершил ужасающую ошибку, пытаясь найти путь в центр. У того О-Сознания, которое пытался уничтожить Стрелок, и правда были ужасные планы. Но своими действиями он также сорвал планы группы учёных противоположного толка, стремящихся к иным, благородным целям. Что поделаешь нет худа без добра и нет добра без худа. Стрелок, даже и не подозревал об О-Сознании, когда пробрался в Саркофаг. По его рассказам он узнал об этой группе учёных, уже выбравшись из Саркофага в X-1.

— Ну ты на такого чудика похож, — тыкнул меня пальцем под рёбра Люба. — Чё-то мне даже не верится, что эта хреновина, может с Зоной что-то сделать.

— Женя, — окликнул Левша учёного. — В документации по ней, вы думаю встречали описание принципов работы устройства, на чём основано такое воздействие на аномальную энергию?

— Я, конечно, биолог и физик. Но чтобы понять такой прибор, я должен был работать над ним. К несчастью в это время работали надо мной. Когда я помогал профессору Кайманову, я стал немного понимать принципы работы пси-устройств, а вот эта технология для меня слишком незнакомая.

— Да хорош тебе, Левша, наперёд думать, — улыбаясь сказал я ему.

— И верно. Будем у Лысого сам разберёшься, — сказал ему Танцор. Левша немного смутился от нашей уверенности в его технологических способностях.

— Хорош, болтать, — хмуро перебил нас Кулинар. Он стоял к нам спиной с автоматом на изготовку и одновременно с Маузером произнёс:

— Мы здесь не одни.

Все сразу же прекратили болтать и медленно вернулись на позиции, закрывая собой двух учёных. С левой стороны тюрьмы донёсся скрип и скрежет несмазанных петель тяжёлых дверей.

— Сюда, — махнул рукой Кулинар.

Мы пригнувшись пошли к протянувшимся вдоль всего огромного зала операционным столам. Они и тумбы с оборудованием и приборами стали неплохим укрытием, от неизвестного врага, скрывающегося на противоположной стороне. Где-то недалеко за нашим укрытием нечто имеющее большую массу с высоты упало на пол, вызвав ужасный грохот, расходящийся эхом, и выбив из бетонного пола град осколков и мелкой крошки.

Евгений сильно изменился в лице, им овладел страх. Нижняя челюсть учёного сильно тряслась стеклянный взгляд смотрел куда-то в пол. Он сидел на корточках, обхватив руками колени, и даже почти начал плакать.

— Женя, ты чего? — я пальцами ударил учёного по носу поднимая его взгляд на себя. Долгое одиночество, всё же затронуло его рассудок. Хоть учёный и не сошёл с ума и не стал боятся людей, он был подвергнут накрывающим его с головой волнам страха, закрывающим его сознание и разум как средство самозащиты. Учёный был не в себе, но я все же шёпотом постарался задать ему вопрос.

— Это он?

На щёки учёного полились слёзы. Он судорожно задёргал головой, пытаясь кивнуть мне, но не в состоянии совладать с эмоциями, терял контроль над телом. Старые воспоминания из того дня, когда он запер здесь этого монстра, вызвали в Евгении панику.

— Хирург, глянь, что там упало, — скомандовал я. — Только осторожно, кажется этот мутант всё же не сдох с голодухи.

Сталкер в экзоскелете, немного выглянул и ничего не смог разглядеть. Тогда он решил подняться с колен и встать в полный рост. Его пулемёт высматривал вместе со своим хозяином очередной мясной пулеприёмник. Хирург уже собирался нырнуть обратно в укрытие, но вместо этого открыл огонь. Всего секунду до нас долетали звуки рикошетивших от металла пуль. Я уже собрался выглянуть и поддержать Хирурга огнём, но произошло нечто невероятное. Одна из тех бронированных дверей, использовавшихся в лаборатории и весившая не меньше одной-двух тонн, вылетев прямо из темноты, врезалась в операционный стол и самого сталкера с пулемётом, снесла их как тягач на бешенной скорости и чуть не придавила. Сталкера спасло, то что она пролетела немного дальше, чем место где он упал. Дверь загромыхала по полу врезалась в стену с лифтом для бумаг и осталась лежать на месте. Я несколько секунд следил, чтобы она снова не начала выделывать в воздухе пируэтов. Хирург, придя в себя после столкновения подобному сильнейшему ДТП, лёг на бок и, помогая себе руками, поднялся на колени и на корячках пополз к нам. Его пулемёт мотался на ремне как вымя у коровы и бился об ноги.

— Насчёт три открываем огонь и бежим к выходу, — скомандовал я. — Раз, два, три!

Мы все одновременно вскочили и уже напрягли пальцы на спусковых крючках, но и только. Моё тело будто пронзило иголками и сковало неведомыми силами. Я не мог пошевелиться, что-то снова схватилось за мой разум. Я одновременно со всеми стал медленно, против собственной воли, отходить от операционных столов. Шаги были неуверенными, ноги так и подкашивались, я чуть не упал. Тот, кто взял нас под ментальный контроль, делал это не как обычный контролёр. Это было сделано неумело и неуверенно. Я постоянно хотел сделать шаг не туда. Кажется, тот кто управлял мною не внушил мне мысль, заставившую меня отойти, он сам лично приказывал каждой моей ноге по очереди совершать движения. К тому же я сохранил способность рассуждать, которую обычно контролёр отбирал, забивая твою голову лишь своими мыслями, для того чтобы у тебя не было шансов на сопротивление его ментальной воле. Чувство, что меня пронзило иглами означало, что меня контролируют, сбивая мои собственные команды телу, будто бы у меня появилось раздвоение личности, и теперь мозг не знал чьи команды слушать, поэтому и с чувствами происходило не ладное, я мог начать плохо видеть или слышать, но пока всё обошлось нарушением осязания. Контролёр бы подчинил и мои собственные команды мозгу, а это неизвестное существо лишь заглушало их. Всё говорило о том, что это не обычный контролёр. Значит перед нами действительно скоро должен был появиться «Объект № 1». Я уже слышал его медленные шаги.

Из полутьмы вышло существо, габаритами похожее на псевдогиганта. Из- за неизвестных мутаций в его организме, «Объект № 1», некогда бывший обычным человеком, превратился как бы это глупо не звучало, в человека необычного.

Тучная фигура шаркала опухшими и кровоточащими ступнями по полу. Чем ближе он подходил, тем больше черт бюрера я в нём находил: короткие ноги и руки, непропорционально большая голова и здоровое пузо. Мутант тяжело и часто вздыхал. При ходьбе он так загребал ручонками, словно раздвигал перед собой непроходимые заросли. На голове осталась копна засаленных, стоящих дыбом, чёрных волос. Маленькие сощуренные глазки с детским недоумением смотрели на незваных гостей.

Вдруг я почувствовал новое вторжение в своё сознание. Это был не жирный мутант, который стоял передо мной. Новые пси-волны, пытались блокировать ментальный контроль мутанта и вернуть способность двигаться. Получалось у них это успешно, но очень медленно. Я напряг все мускулы своего тела, но смог лишь немного пошевелить пальцами правой руки. Это стало моей крупнейшей и глупейшей ошибкой.

Мутант хоть и не обладал умением тонко использовать и контролировать свои способности, почувствовал неладное и истошно взревел как резанный, по-своему отреагировав на опасность со стороны незнакомых существ, а может быть он даже и понимал кто такие люди. Всё же он сам, когда-то был человеком, а потом люди на нём и ставили эксперименты.

Пси-волны, пытавшиеся освободить меня, быстро исчезли из моего сознания. И вместо них появился знакомый голос. Голос Евгения.

— Дима, Дима, мы твои друзья, — его голос был дружелюбным и тихим, но волнение и страх учёного-мутанта отражались в нём дрожанием и слабым заиканием. — Это я — Женя.

Через сети ментального контроля я почувствовал, как от мутанта исходят радостные, практически счастливые эмоции. И после этого голос подал сам мутант.

— Дима помнит дядю Женю. Ы-ы-ы, — казалось детскому счастью мутанта не было предела.

— Дима, это наши друзья. Мы пришли к тебе в гости.

— Гости? — видимо значение этого слова мутант-Дима запамятовал. — Ы-ы-ы, а я нашёл дядю Женю! Нашёл!

Учёный был сбит с толку и ничего не ответил.

— Дядя Женя сказал, что будет играть со мной в прятки и побежал, я искал. Меня обижали эти… эти кусачие, — Дима с его умом отсталого ребёнка, больше никак не смог объяснить дяде Жене, что на него напали запертые вместе с ним снорки. Я даже и подумать не мог, что учёный был когда-то в хороших отношениях с мутантом и запер его здесь сказав, что они играют в прятки. — Дядя Женя долго прятался. Дядя Женя расскажет эту… сказ-ку.

— Димочка, я привёл друзей, чтобы поиграть с тобой в прятки. Давай поиграем, — в ответ Димочка негромко взревел и ответил уже обиженным тоном.

— Мне не нравятся прятки! Дядя Женя хорошо прячется, и ещё эти кусачие. Я с ними играл, а они поломались все, и я их кушал. А теперь дядя Женя принёс новые игрушки!

— Это не игрушки, Дима. Отпусти их, ну давай, — упрашивал учёный мутанта.

— Дима не отдаст дяде Жене, игрушки! Не отдам! Это мои… мои солдатики, — от этих слов сжималось сердце. И не только оно. Стать солдатиком в руках взрослого-ребёнка-мутанта. Такого я не мог себе даже представить. Скажи мне это всего два дня назад, не за что бы не поверил, а теперь это жестокая действительность.

Мои руки сами потянулись за «Грозой». Я взял в руки автомат и повернулся лицом к Кулинару, стоящему метрах в трёх от меня. В его руках уже был сжат АКМ и его ствол смотрел прямо мне лицо. Загремели выстрелы, очередь, пущенная Кулинаром, прошла у меня над правым ухом. Меня помимо пси-контроля, сковал ужас и страх смерти, прошедшей всего в паре сантиметров от моей головы. Скорее всего тоже самое было и с Кулинаром, не по своей воле нажавшим на курок автомата.

Теперь видимо была моя очередь открыть огонь. Мутант отчего-то не поднял мои руки, и я стрелял практически у себя перед ногами, отклоняясь от непонятной цели только отдачей автомата. Через несколько долгих секунд, обойма моего оружия оказалась пуста.

— Димочка перестань! Ты… — учёный не знал, что сказать, как убедить мутанта прекратить свои безумные игры с людьми. — Ты же их сломаешь!

Димочка не знал, как перезаряжать автоматы, поэтому ослабил контроль надо мной посчитав, что я безнадёжно поломался.

В игру вступили новые «солдатики». Это были Хирург и научник из НИИ ЧАЗ. Во всем этом была странная садистская ирония. Сначала я с Кулинаром, теперь подружившиеся Хирург с Романом. Только теперь всё было куда опаснее. Научник Хирургу не сделает ничего и при всём желании, а вот Хирург сделает из него решето.

Но сталкер не потянулся за пулемётом. Рома медленно подошёл к сталкеру и просто смотрел на него. Мутант всё никак не мог придумать, что теперь приказать солдатикам и ему на ум пришло странное решение.

Научник с размахом ударил Хирурга кулаком в грудь. Для Хирурга это было как для слона комариный укус, сталкер даже не пошатнулся, а научник скорее всего сильно отбил руку. Такой расклад совсем не понравился мутанту, и он неумело стал колотить Хирурга руками молодого парня, куда только мог дотянуться. Мне даже стало немного спокойнее и смешно, глядя на этот «пластилиновый» бой. Выдумки мутанта явно не хватало и скоро его развлечения могли закончится за недостатком идей, что стало бы для нас шансом выбраться из данной передряги. Я надеялся, что вскоре мутант оставит игру со своими «солдатиками», иначе научник все руки себе переломает. Но вдруг всё резко переменилось.

Пока Хирурга «били», он сжал кулак правой руки с гидравлической перчаткой и нанёс молниеносный удар научнику в живот, наверняка, при этом сломав несколько рёбер. Роман согнулся от боли, и выплюнул на пол сгусток крови. Мутант заставил его разогнуться.

— Перестань, — снова стал пытаться остановить мутанта учёный. — Дима, это друзья! Их нельзя ломать! Дима!

— Дядя Женя, плохой! Не отдам! — закричал мутант и с помощью телекинеза откинул учёного от себя. Потом уставил взгляд на Хирурга.

Сталкер, не спеша, отвёл руку, примерился и ещё раз нанёс сильнейший удар. Быстрый удар пришёлся практически в ухо молодого парня. Его шея не выдержала, и я мог поклясться, как услышал неприятный хруст костей. Голова Романа наклонилась в неестественном положении, и он бессильно шлёпнулся на пол. Его руки и ноги задёргались в судорогах, из уха полилась кровь. Молодой учёный умер на полу заброшенной подземной лаборатории. Из тысяч способов погибнуть в Зоне, Романа постиг первый из списка невозможных. Смерть наступила от удара Хирурга, которым управлял мутант-недоумок.

Но игра ещё не закончилась: Люба направил ствол дробовика на Хирурга и передёрнул цевьё. Я услышал громкий крик боли, а потом увидел держащегося за голову Евгения. Он зажмурил глаза и закрыв руками уши вопил на всю тюрьму, а потом он послал на Димочку мощную пси-волну. Сознание мутанта, вспыхнуло как спичка и обожгло его. Он потерял над нами контроль, и я неожиданно для самого себя, не теряя ни секунды, нажал на кнопку включения «изделия № 105».

Меня словно обдало холодной водой. Я почувствовал аномальную энергию, наполняющую Зону. Я почувствовал саму Зону. Через моё сознание проходила аномальная энергия, постоянно превращаясь в странные голоса, их было так много, что я не мог понять ни один из них. Мне показалось, что Зона чувствует моё присутствие, а мой разум был слишком слаб, чтобы вступить с ней в контакт. Каждую секунду шумы в моей голове становились всё громче и неразборчивей, превращаясь в гул урагана. Мне становилось всё холоднее. Даже простое подключение твоего сознания к аномальной энергии Зоны было не самым приятным, а теперь мне предстояло уничтожить угрозу, исходящую от «Объекта № 1». Я не смог придумать ничего и представил, что сам обладаю телекинезом. Я попытался отбросить мутанта ментальной волной, но он блокировал её, а я получил от этой попытки сильную головную боль, путающую моё сознание сильнее и сильнее. Я был слишком уязвим и цепкие щупальца пси-контроля стали проникать в меня снова. Сил сконцентрироваться уже не было и тогда в моих мыслях промелькнули события начала сегодняшнего дня: пробоина, река, аномалия…

Меня пронзило острой болью, и я чуть не потерял сознание. Кажется, за эти два дня я стал привыкать к подобному. Превозмогая боль и стараясь остаться в сознании, я предпринял новую попытку использовать телекинез. Аномальная энергия прожигала мой мозг как раскалённое клеймо и одновременно заставляла тело дрожать от холода. За спиной мутанта, происходило что-то непонятное. Я отбросил лишние мысли и стал пытаться обрушить на монстра одну из гигантских колонн. Огромная железобетонная конструкция стала крошиться и покрываться трещинами, такими же, как и мой раскалывающийся мозг. От неё откололся здоровенный кусок и полетел вниз. Он ударил уродливого мутанта по хребту, и я почувствовал, как моё переполненное сознание начинают покидать щупальца ментального контроля.

Я упал на колени, переставая осознавать суть происходящего. Ко мне подбежал бородатый человек и схватил меня за голову. Он говорил что- то, а потом нажал на кнопку…

Устройство прекратило свою работу, и я снова услышал звуки окружающего мира. Они мало чем отличались: тот же шум, но теперь я почувствовал себя от чего-то мокрым. Неужели я так вспотел?

— Хватайте его, — прокричал Евгений. Двое человек подхватили меня подмышки и понесли.

Хирург схватил с пола старый скальпель, который не утратил за годы своей остроты и, выкрикивая нецензурные проклятия, подбежал к изрешечённому пулевыми ранениями мутанту. Он вбил скальпель в висок монстра и тот по своему подобию издал гортанный вопль, но остался жив. Сталкер ударом стопой в живот отправил тело мутанта в гравитационную аномалию. Откуда она здесь? Почему вокруг так много воды и почему ещё становится всё больше? Подхватившие меня люди с трудом преодолевая поднимающийся уровень воды, несли меня к выходу. Я больше не мог терпеть головной боли и закричал. Меня вынесли через дверной проём к лестнице, вода была и здесь. Из тюрьмы для мутантов слышался грохот ломающихся конструкций. Всё содрогалось как во время землетрясения. На лестницу поверх воды залетала пыль и бетонная крошка. Из тюрьмы выбегали люди, последним выпрыгнул оттуда Левша и позади него обломки огромной колонны завалили проход почти наглухо, лишь маленькие струйки воды продолжали просачиваться на лестничную площадку перед входом.

— Всё здесь? — взволнованно, откашливаясь от пыли, спросил Кулинар. Несколько секунд все молчали переглядываясь друг с другом.

— Танцора нет!