Глава 6

Беда, как известно, не приходит одна. И то же самое, как оказалось, вполне можно сказать и о земных колонистах. Нет, что нам не слишком долго придётся корячиться на Циратре при полном отсутствии конкуренции, было ясно изначально. Но всё же мы не очень возражали бы против сохранения монополии на исследование данного небесного тела в течение ещё пары месяцев. Хотя лучше бы, конечно, лет. Однако мечты мечтами, а раздающуюся в радиоэфире английскую речь на «Гагарине» исправно слушали всеми приёмниками, датчиками и чуть ли не вилками. Сложно сказать, зачем, но выполняющие неясные манёвры на орбите янки вещали своими внутренними переговорами если и не на всю систему, то по крайней мере на всю планету. Точнее, планетоид, но это уже детали.

– Как говорил первый космонавт великий Луи Армстронг, «это маленький шаг для человека», – вещал пафосным тоном какой-то деятель, не слишком хорошо выучивший историю покорения безвоздушного пространства.

Кстати, тон у него очень похож на тот, которым дядя Стёпа пользуется в своих выступлениях. Интересно, американская экспедиция тоже притащила с собой купившего себе место политика, мечтающего стать генерал-губернатором новой колонии? Если да, было бы любопытно посмотреть… на его массажистку. С моей точки зрения, это единственное, что может быть в данном человеке хорошего.

– Нил! Нил Армстронг! – рявкнул на него сквозь треск помех голос, несмотря на явственно проскальзывающий акцент, показавшийся мне очень знакомым. – Луи Армстронг играл джаз и был чёрным, а белый Нил Армстронг находился в числе первых людей, ходивших по Луне! Вот только и до него в космосе перебывала куча народа! А первым из них был наш космонавт – Юрий Гагарин!

Секунд на пять в эфире установилась тишина, время от времени прерываемая лишь статическим треском. Даже в нашей диспетчерской, откуда собственно и шло наблюдение за высадкой американцев, все замерли и стали бояться лишний раз вздохнуть.

– Это кто говорит?! – взорвался наконец начальственным рёвом голос неграмотного оратора.

– Майор Ловцов, российские космические колониальные войска! – представился собеседник. – Кончайте нести свою пафосную чушь на всю планету и эфир забивать! Я из-за вас центру о ходе разведки никак отчитаться не могу! Переключитесь хотя бы на другую волну, эта нами уже занята.

– Фа-а-а-ак!!! – заорал американец так, словно пытался сквозь обшивку корабля, космический вакуум и внепространственные врата пришельцев докричаться прямо до Пентагона. – Русская киберугроза!

Секунд двадцать этот голос бушевал, не слушая попыток объяснения того, как работает радио, а потом кто-то умный наконец догадался отключить динамик громкой связи.

– Ну и с кем мы поговорили, интересно? – задался вопросом дядя Стёпа, разглядывая монитор, куда выводилась информация с наших датчиков.

Над глобусом Циратры со схематично набросанными очертаниями континентов и большими белыми пятнами ярко горели точки американских кораблей, делающих уже второй виток, но пока не заходящих на посадку. Да, сразу два судна-колонизатора – это неприятно. Для нас. Ведь конкурентов окажется больше. И они будут лучше приспособлены к неожиданностям хотя бы в силу ёмкости своих трюмов.

– Определённо какой-то сенатор, – демонстративно покосился на моего родственничка Глыбин. – Зверюшка голосистая, но по большому счёту бесполезная.

– Ну не скажите, – улыбнулся краешками губ депутат, с вероятностью процентов девяносто являющийся коллегой говорившего янки. – Должен же кто-то управлять… Персоналом. Меня, если честно, мало интересует его официальная должность. А вот подробное досье почитал бы с интересом. Разведка с Земли там ничего не передавала по поводу наших американских коллег?

– Нет. Сами понимаете, у них секретность была не хуже, чем в Белом доме. Особенно после того, как один «Шаттл» взорвался, – поморщился Глыбин, которому было явно неприятно расписываться в беспомощности отечественной разведки. – Но ничего, голоса их мы уже записали. Перешлём куда надо, там прогонят по базам… Если вещавшие в эфир фигуры были мало-мальски публичными, то мы их не пропустим.

– Широта орбиты «Шаттлов» – ноль градусов, – передала офицер связи, колдующая над нашими датчиками. Впрочем, наблюдение за орбитой вели не столько они, сколько присланные ещё задолго до нашего прилёта спутники, крутящиеся себе тихонечко над Циратрой. – И уже более двадцати минут не изменяется.

– А ведь за точку отсчёта взяты мы, – тихонько пробормотал я, рассматривая карту. Большая её часть была закрашена серым цветом высокогорья. Практически бесплодная равнина, не имеющая влаги и изрезанная множеством каньонов и ущелий, как территория для высадки вряд ли могла высоко котироваться. Там даже предыдущие хозяева планеты почти не селились, если судить по кратерам. Жизнь и руины чужих были сосредоточены в редких районах низменностей, три из которых даже могли похвастаться собственными водоёмами достаточного размера, чтобы счесть их морями. Пусть даже внутренними. – И на этой широте больше нет значительных массивов плодородной земли. Они что, собрались приземлиться где-нибудь по соседству?!

– Не имеют права, – робко вякнул кто-то из подчинённых Глыбина, стоявших у него за спиной. – В соответствии с постановлением ООН…

– Малыш, тебе рассказать, где янки видели постановления этой конторы в том случае, если на кону стояла их личная выгода? – посмотрел на него, как на больного, мой дядя. – Тем более в том хаосе, который творится сейчас на старушке-Земле, данная шарашка стала не более чем удобной говорильней, где дипломаты могут обмениваться оскорблениями и угрозами, не вылезая из комфортных кресел и под вспышки телекамер.

Спустя двадцать минут напряжённого ожидания в диспетчерской, несмотря на вроде бы высокую культуру поведения среди лучших мужчин и женщин России, стали проскальзывать отдельные матерные слова. А кое-кто даже, не стесняясь окружающих, принялся с энтузиазмом плести из них сложносоставные конструкции, в которых красочно описывал всех американцев, а также их личные отношения с собственными бабушками, питбулями и демократией. «Шаттлы» снижались. «Шаттлы» шли на посадку примерно в тот же район, где устроили свою высадку мы. «Шаттлы», чёрт бы их побрал, приземлялись едва ли не прямо на уже частично исследованные инопланетные руины! Только с другой стороны! От нас до поселения насекомоподобных инопланетян было километров сто по прямой, а от точки, куда стремительно падали оба «Шаттла», всего сорок пять!

– И ведь даже буквы того самого постановления не нарушили, сволочи, – выругался дядя, наблюдая за тем, как мерцают на мониторе точки «Шаттлов». – Есть наше фактическое присутствие в том районе? Нету! Одна-единственная экспедиция за таковую считаться не может. А вот сами они, уверен, не поленятся там полноценный аванпост наладить. И всех наших археологов станут к чёрту на рога отправлять!

– Чтоб их ксенодракон сжевал! – в сердцах высказался я, как на яву взирая на тайны инопланетных технологий, уплывающие буквально из рук. – Они же нам заодно и вектор экспансии в том направлении собой перекрыли. А побережье и морские ресурсы – это вам не выжженная равнина верхогорий. Кстати, а может, и правда монстра к ним приманить как-нибудь? К беспилотнику, например, прицепить воздушного змея, и пусть это чудо-юдо за ним бежит в нужном направлении. Думаю, в конце концов они его прикончат, но сколько на это потратят нервов, людей и боеприпасов…

– Идея не лишена смысла, – задумчиво кивнул Глыбин, взгляд которого в моём направлении потеплел на пару градусов. – К сожалению, сейчас она малоосуществима. Все дроны, которые не их, – наши. А переводить конфликт в горячую фазу преждевременно.

– Нужно снарядить ещё одну экспедицию к руинам. Пока янки из своих «Шаттлов» не вылезли. Думаю, на первичную разведку местности хоть сутки у них, но уйдут, – решил дядя, нервно потирая вспотевший лоб. – И на этот раз пусть археологи действуют грубо. Выдирают ценности с корнем, ломают сфотографированные картины, найдут чего-нибудь потенциально целое, а не помещающееся в кузов грузовика – разбить на кусочки и волочить за собой на тросе.

– Правильно, – согласился Глыбин, стукнув кулаком по стене. Со стола на колени женщине-диспетчеру свалился бокал с крайне дефицитным в наших краях кофе, заставив её возмущённо вскрикнуть. – А я ещё спецбоеприпас дам! Нет, два! Пусть рванут их в тоннелях напоследок, пока туда американцы добраться не успели. Всё там, может, и не засыплет, но радиация вести нормальные раскопки не даст.

– Это как-то чересчур… – аж растерялся от такого напора дядя. – Нас объявят вандалами, уничтожающими культурные и научные ценности. Загрязняющими экологию Циратры. Да тут такое начнётся!

– Не мы первыми начали играть грубо. Лучше сразу дать понять, что за попытки давить нас последует жёсткий ответ. Не обязательно адекватный, возможно, и более суровый, чем требуют принципы равенства, – упрямо покачал головой Глыбин. – В распоряжении янки была целая планета! А они решили сесть в зону наших интересов! Вот пусть и подумают, что теперь между ними и русскими больше не будет серьёзных географических преград. И если медведя злить, то он таки выйдет из берлоги, чтобы всем накостылять.

– А, хрен с ним! – махнул рукой дядя. – Может, и правда вернутся пиндостанцы обратно в реальность. А народа у нас хватит для планомерного разграбления руин? Особенно после потерь, которые мы понесли в битве за реактор?

– Снимем людей с других направлений. Экспериментов там, геологоразведки, заготовки пищевых и строительных материалов… – скривился Глыбин. – Недельку мы протянем и за счёт запасов. Кстати, завтра наконец состоится пуск установки и мы сможем перестать экономить на отоплении.

«Ну, хоть одна радостная новость за сегодня, – мысленно вздохнул я, покинул диспетчерскую и направился в мастерскую за инструментами. Увы, но в условиях агрессивной внешней среды пользоваться основным правилом сисадминов „работает – не трогай“ не получалось. Требовалось регулярно проверять некоторые основные и дублирующие системы, ибо если они вдруг встанут или начнут работать неправильно, то будут жертвы. – Ещё бы техники с фильтрацией воды разобрались до конца. Бесят эти жёсткие лимиты! Тем более что какую-то трубу до ближайшей речки мы точно тянули…»

От рутинной деятельности оторвал вызов к начальству, которое как начало обсуждать проблемы колонии, так до сих пор и не остановилось. Более того, сейчас за закрытыми дверями капитанской каюты творилось такое, что им срочно понадобился стенографист. Ну, или хроникёр… готовый дать ещё одну подписку о неразглашении в дополнение ко всему остальному. Ведь помимо решения рабочих вопросов молодой колонии и научных проблем сейчас готовились делать и политику.

– Итак, Земля передала нам на откуп очень важный момент. – Глыбин мерил шагами не такой уж и просторный отсек. – Что и как мы будем сообщать об исполинских летающих медузах. Лично я вижу два варианта. Первый: скрываем информацию. Тогда наши конкуренты, возможно, понесут потери при личной встрече. Второй: всё опубликовать и приукрасить. Думаю, зрелище плюющихся электричеством махин и бегущей по земле орды наземных существ-десантников впечатлит наших конкурентов так, что они будут брать поменьше оборудования и побольше больших пушек. А оружие – штука хоть и полезная, но далеко не универсальная и при освоении Циратры и разгадке её секретов применяющаяся весьма ограниченно.

– Рабочее название данных существ – левиафаны. Те вроде бы тоже имели немалые размеры и в своём брюхе кого-то катали, – коротко бросила забравшаяся с ногами на маленький диванчик Любовь Юрьевна, не отрываясь от своего переносного компьютера. Пальцы женщины так и мелькали, печатая какой-то документ. И, признаюсь, ей я при съёмке уделял несколько больше внимания, чем мужчинам. А ещё старался взять наиболее удачный ракурс. – Внешне представители данного вида напоминают обычных моллюсков, летающих за счёт пузырей с газом. Подобных видов ксенозоологи нашли уже штук двадцать, только у большинства размеры от полуметра и ниже. Существа, получившие название «десантники», находятся в специальных вакуолях. Непрозрачных, но мимикрирующих под окружающую среду куда лучше хамелеона. И там же они получают всё необходимое для своего существования, ибо своей пищеварительной или иммунной системы у них нет. Никакой. Даже редуцированной.

– Любопытно, – насторожился Глыбин. – Примерно это и можно назвать биооружием, верно? Что ещё есть в данных существах любопытного?

– Анализ их останков указал, что примерно три процента массы любого левиафана составляют искусственные структуры из микроскопических машин-симбионтов, – ухмыльнулась женщина, сдувая лезущую на лицо прядь волос. – Для простоты можете звать их нанороботами, пусть размер немного и не совпадает. Вероятно, именно они ответственны за все необычные свойства данных моллюсков. Вроде левитации, несмотря на большой вес, формирования электрических разрядов, переработки захваченной добычи в новых десантников или питательную биомассу.

– И как ведут себя эти роботы сейчас? – осторожно уточнил дядя, явно опасающийся услышать ответ.

Он нервно ёрзал по жёсткому стулу из местных пиломатериалов, тщетно пытаясь с максимальным комфортом устроиться на узких досках.

– В настоящий момент почти все они заняты тем, что медленно разбирают себя на части, – ответила женщина. – Целыми остаются лишь те, которые находятся в живых организмах. Например, в захваченных нами существах-десантниках или переживших процедуры метаморфоза инженерах. Потому я и говорила о симбионтах. Довольно криво исполняющих свою работу, кстати. Если бы эти твари использовали свои маленькие машинки на все сто процентов, то победить левиафанов мы не смогли бы.

– Тревожные выводы. – Глыбин остановился и принялся буравить учёную хмурым взглядом. – На чём они обоснованы?

– В скелетных структурах живых образцов некоторая часть нанороботов образовывает волокна, берущие на себя часть нагрузки. – Любовь Юрьевна, щёлкнув парой клавиш, продемонстрировала нам картинку на ноутбуке… которую мы всё равно понять не смогли. Но умные лица на всякий случай сделали. – Прочность их такова, что если армировать подобными нитями обычную туалетную бумагу, то я взялась бы распилить ей весь «Гагарин». Но образовывают подобные структуры лишь два процента нанороботов, имеющихся в костных и хрящевых тканях. А остальные занимаются непонятно чем. Хотя, скорее всего, вообще ничем не занимаются. А ещё примерно такое же количество машин латает собой полученные повреждения или иными способами вмешивается в его метаболизм, облегчая протекание физиологических процессов. Хотя если бы они работали все разом, раны, полученные левиафанами и их десантом, затягивались бы прямо на глазах.

– Такое поведение для машин выглядит странным, – задумался капитан. – И нелогичным…

– Наоборот. Это же явная программная защита, не позволяющая нанороботам без прямых указаний выполнять сложные приказы, – возразил я, отважившись вступить в разговор. – Роботы, которые теоретически способны разобрать на молекулы всю планету, и не должны быть самостоятельными… Если, конечно, их создателям не нужен обретший своё самосознание ИИ роевого типа. Они работают с готовыми шаблонами действий вроде самоуничтожения при попадании во внешнюю среду. А нет приказов – не работают. Или делают чего-то такое, для чего сложные расчёты и обработка информации им не нужны.

– Похоже на то, – согласилась со мной женщина-учёный, поощрительно улыбаясь. – Во всяком случае, если бы я сама могла сотворить подобных нанороботов, то тоже жёстко бы их ограничила.

– Так левиафаны не просто животные, а нечто вроде биологической бронетехники? – придирчиво уточнил дядя. – Ну, как дроны. Остались без хозяев, но территорию всё равно патрулируют по заданным маршрутам. А нанороботы их чинят. И пополняют им расходные материалы вроде тех же десантников из найденного сырья. Можно ли говорить о наличии у этих медуз разума? И как они командовали высаженным десантом?

– Ничего не могу сказать по данным вопросам, – развела руками женщина. – Мы можем найти их мозговые ганглии, но оценить их эффективность – увы. Хотя те же состоящие из нанороботов структуры вполне могли при необходимости поработать как микросхемами-мозгами, так и рациями.

– Или искусственно изменённые звери со сложными инстинктами, – осторожно выдал я ещё одно предположение. – Разве какой-нибудь генерал откажется от оружия, которое само свободно воспроизводит себя без дополнительных затрат из бюджета. А при получении соответствующего приказа заканчивает пастись на травке и встаёт в строй?

– А нам не всё равно? – пожала плечами Любовь Юрьевна, переставая печатать и устало потягиваясь. – Главное, чтобы ещё десяток тварей внезапно в гости не нагрянул. Или сто. Если не целая тысяча.

– Не должны, – неуверенно пробормотал Глыбин. – По донесениям разведчиков, это была единственная стая в нашем регионе. Они её уже давно заметили, но особого внимания левиафанам не придавали. Те ведь никого не жрали, а просто смирно дрейфовали туда-сюда с порывами ветра. Вот и сочли их каким-то аналогом летающих китов…

– Угу. У меня была по ним где-то докладная записка с призывом исследовать феномен биологических дирижаблей, – кивнула женщина, слегка зевая и прикрывая рот изящной ладошкой. – Только вот ксенозоологи интересных видов нашли десятки, когда их все отлавливать и вскрывать? Да и занят весь научный корпус был сначала подготовкой экспедиции в руины, потом анализом добытых артефактов.

– Да мы вас и не обвиняем, – вздохнул капитан «Гагарина», устав ходить и усаживаясь на один из стоящих у стены стульев. – Сами хороши. Как там выжившие инженеры, кстати?

– Вылечить их земная медицина бессильна, но поддерживать стабильное состояние вроде бы может, – поджала губы Любовь Юрьевна. – Нанороботы остановили процессы перестройки организмов почти сразу же после гибели левиафанов. Но поворачивать процессы вспять или доводить их до конца не собираются, хотя и циркулируют в крови несчастных. Царенко говорит, что двое из троих достаточно стабильны. Могут общаться, как-то шевелиться и помнят, кто они такие. А вот последний не то сошёл с ума, не то нанороботы напрочь отформатировали ему мозги. Бросается на людей, рычит, не есть и не пьёт самостоятельно. Питание получает по большей части внутривенно, хотя пищеварительная система и не до конца атрофировалась.

– Что ж, заботиться о них – наш долг, – мрачно кивнул Глыбин. – Хорошо ещё, что кроме них больше пока нет тех, кто поселился в госпитале навсегда.

– Гибель почти двух десятков человек с момента высадки ужасна… Но лучше уж могила, чем недееспособный инвалид, которому нужны постоянные уход и забота, – покачала головой Любовь Юрьевна. – Я молюсь, чтобы суровые условия Циратры никогда не заставили нас принимать тяжёлых решений, обрекающих пострадавших на эвтаназию, поскольку коллектив не сможет их содержать.

– Сплюньте! – передёрнул плечами от такой перспективы военный. – Да… Кстати, о выборе. Так что решим с информацией о левиафанах?

– Выдадим всё и как следует приукрасим, – улыбнулся дядюшка оскалом политика, замыслившего своим оппонентам крупную пакость. – На каком расстоянии от нас разведчики искали других подобных тварей?

– В радиусе тридцати километров их нет гарантированно. А если есть, то я дозоры сначала анально покараю их же автоматами, а потом и расстреляю из них же, – пригрозил Геннадий Глыбин. – Дальше у нас уже датчики и наблюдатели не могут давать стопроцентных гарантий, но громадных летающих медуз вроде пропустить не должны. Если левиафаны, конечно, не умеют переходить в режим полной невидимости или не крадутся по земле. В общем, других их стай не должно быть на семьдесят-восемьдесят километров в любую сторону.

– Солидная территория, иные маленькие страны меньше будут, – довольно ухмыльнулся дядя Стёпа. – Значит, эти твари редкие. И шанс встретиться с ними мал. А потому, я считаю, стоит впарить нашим дорогим коллегам отборную дезинформацию. Борька нарежет из кадров боя эффектный видеоролик. И чтобы обязательно с видом их эскадрильи, готовящейся к залпу, и одним из пострадавших инженеров, который на камеру рычит и машет отросшими когтями. Любовь Юрьевна добавит пару снимков из прозекторской, выдав самые пугающие прогнозы по возможностям трансформации колонистов в инопланетные биологические боевые машины с минимумом фактов и правдивой информации. Напугаем землян местными чудищами, а?

– Попытаемся, – кивнул Глыбин, являющийся начальником над всеми армейцами. – Каждая единица оружия, которую сюда доставят, заставит других колонистов отказаться от станка, машины или человека. Значит, решено? Да и наши американские соседи, возможно, замедлят темпы своей экспансии, поскольку будут внимательно оглядываться по сторонам.

– Решено, – расплылся в улыбке дядя, осуществляющий общее политическое руководство и по старой памяти гонявший снабженцев, инженеров и приданые им в качестве временного дополнения рабочие руки. Опыт руководства крупными предприятиями сделал из него довольно неплохого прораба.

– Поддерживаю, – откликнулась учёная, бывшая чем-то вроде избранного главы и представителя нашей научной братии.

«Ну вот, теперь ещё и с этой фигнёй возиться… – мысленно вздохнул я. – Нашли, понимаешь, режиссёра».

Сотворить из отдельных кадров более-менее вменяемый видеоролик об атаковавших нас монстрах поначалу казалось не такой уж и сложной задачей. Камеры в скафандрах стояли у всех, а по требованию военных записи происшествия исправно копировались на отдельный носитель. Конечно, качество освещения оставляло желать лучшего, но чтобы оценить размер левиафанов или число бегущих на нас жуков-десантников, и этого хватало с избытком. А ещё я добавил к своему творению крупные кадры пытавшихся устроить на людей засаду насекомых и со спокойной душой направился в госпиталь. Где и был встречен в штыки. В прямом смысле слова.

Дзынь!

– Нет, нет и ещё раз нет! – кричал Царенко, махая в воздухе окровавленным лезвием… Не знаю, где главврач его добыл, но походил этот кусок металла больше на короткий меч, чем на обычный скальпель. – Я не позволю!

Дзы-ы-ынь!

– Но… – заикнулся я, безуспешно пытаясь отступить.

Разбушевавшийся врач загнал меня в угол, и уйти можно было только по потолку.

– Какая буква в слове «нет» вам не понятна, Борис? – пристально посмотрел на меня военный хирург, явно имевший опыт не только по сборке людей в целое состояние, но и по обратному процессу. Значительно более простому.

Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь!

Звонок едва не расплавился от продолжительной трели, и мы наконец перевели взгляд на того, кто и производил данный звук. Жуткий гибрид жука и человека, который предыдущие двадцать семь лет своей жизни весьма охотно отзывался на имя Лёша, увидел, что привлёк наше внимание, и принялся весьма бодро стучать самым краешком ладони по сенсорному дисплею своего налодонника, набивая текст. Общаться с окружающими нормальным образом парню мешали губы, которые срослись с языком, ороговели, разошлись далеко в стороны и превратились в хищно выглядящие жвалы.

«Мне не трудно чуток поиграть в жуткого космического зомби. Более того, я хочу это сделать!» – шустро печатал инженер-ядерщик, которого инопланетные нанороботы стали по живому переделывать из представителя рода хомо сапиенс в нечто иное. Поверхностные покровы парня стали настоящей бронёй, грудная клетка выгнулась колесом, чтобы вместить в себя начавшие изменяться мышечные ткани, а конечности значительно потолстели, поскольку в них начало проявляться дублирование опорно-двигательного аппарата. Последнее, видимо, было нужно для последующего его разделения, ведь две ноги и две руки по меркам местных форм жизни абсолютно недостаточно. Но всё равно Лёша отделался куда легче, чем остальные двое выживших. Тот, кто попался мне на глаза первым, почти стал насекомым. Во всяком случае, в его анатомии с людьми нашлось бы больше различий, чем сходств. И такая метаморфоза потребовала значительного расхода ресурсов, которые брались прямо из тела человека. Вероятно, нанороботы быстро бы нарастили ему новое мясо на обнажившиеся кости. Вот только когда левиафаны оказались сбиты, то почти сразу прекратили свою работу, оставив «пациента» инвалидом, которому срочно нужны протезы. Ну а третий… К нему я подступаться даже не думал. Боюсь, в существе, которое опознали только по обрывкам одежды и частично сохранившимся зубным коронкам, телезрители не признают колониста.

Пальцы подвергшегося изменениям техника печатали так быстро, что я просто не успевал за ним читать. А сам он в это время метался по своей маленькой и тщательно изолированной от корабля лечебно-тюремной камере, словно капля воды, упавшая на дно глубокой раскалённой сковородки.

– Гиперактивность у него, – пояснил Царенко, видимо проследив за изменениями моего лица. – Под воздействием этой микроскопической дряни железы внутренней секреции стали вырабатывать такой коктейль гормонов, что оба вменяемых пациента чуть по потолку не бегают. И то одному из них мешает главным образом отсутствие ног. Солдат-рукопашник, понимаешь ли, должен быть всегда весёлым, активным и энергичным. А до износа его организма, живущего в сумасшедшем темпе, никому, кроме меня, дела нет.

– Лекарства не помогают? – понимающе кивнул я. – Эта микроскопическая дрянь в их крови расщепляет вашу химию?

– Только те соединения, которые считает вредными, – устало вздохнул главврач и всё-таки отошёл от меня, вернувшись к своему столу, на котором лежал мелко нарезанным какой-то грушевидный фрукт с алым соком. И вилочка с наколотым на него и слегка обкусанным кружком… Стоп, я не знаю такого растения! Он что, на себе эксперименты с отравлением местной пищей ставит?! – Некоторые, наоборот, действуют почти мгновенно, поскольку их доставляют прямо к нужному месту самыми короткими путями. А ещё в крови отмечены следы соединений, вообще земной науке неизвестных. Но, похоже, очень действенных. Видимо, их синтезируют из отдельных белков, жиров и углеводов. Честно говоря, я почти ничего не могу контролировать в их организме. Он – саморегулирующая система, правила в которой задаёт кто-то другой.

– Да, нам ещё многому предстоит научиться, прежде чем… – Мою беседу с главврачом прервал срочный вызов. – Извините. Да, что стряслось?

– Борька, бросай всё и дуй к оружейке! – зашипел по радиосвязи дядя не хуже, чем голодная змея. – На орбите появилась капсула с припасами! И с размаху бултыхнулась аварийной посадкой в море, которое у нас под боком. Хорошо, хоть не на глубину, а на относительное мелководье, метров семьсот-восемьсот от берега! А все машины, как на грех, уже на полпути к руинам. Короче, выволакивать гостинцы придётся ручками и тащить их до «Гагарина» на своём горбу. А не то подмокнут наши еда и боеприпасы. Конечно, каждый контейнер должен быть герметичным… Но мало ли?!

– А почему её к нам сейчас направили?! – удивился я, кивком прощаясь с доктором и его пациентом и покидая госпиталь. – Мы же ждали её только завтра-послезавтра! Что на этот счёт Земля говорит?

– Ничего не говорит, – отрезал родственник с дипломатической неприкосновенностью. – Около часа назад местное солнце выдало такую вспышку, что у нас сплошные помехи. Только с единственными на всю планету соседями поговорить и можем. Да и то каждое второе слово угадывать приходится.

– Ага… Так, может, это и не наша?

Рядом с оружейной, расположенной совсем рядом с госпиталем, уже толпился народ, пребывающий в самых разных чувствах. Кто-то радовался доставке заказанных вещей, а кто-то ходил с мрачной миной в преддверии марш-броска по девственной пуще. Два парня-археолога, потрясая ластами, ожесточённо спорили с интендантом. Знатоки древних цивилизаций, похоже научившиеся нырять с аквалангом ради осмотра подводных достопримечательностей, упорно пытались доказать кладовщику несоответствие размеров собственных ступней с выданным обмундированием.

– Она не американская, мы уже спросили. И падает недалеко от «Гагарина». Значит, отечественная, – ответил дядя. – Вот угораздило же связь пропасть именно сейчас! Даже не обматеришь толком засевших в центре управления полётами придурков, сорвавших нам все сроки!.. Да, кстати, Борька, для тебя особое поручение. В капсуле между левым верхним контейнером и потолком будет зажата маленькая плоская коробочка. Тару выкинь куда-нибудь незаметно, а лежащие в ней таблетки принесёшь мне. Только чтобы никто не видел, понял? Это – секрет! Государственная, если хочешь, тайна.

– Таблетки?! – Я аж с шага сбился от таких новостей. А в следующую секунду загерметизировал шлем своего скафандра, чтобы наш разговор не смогли подслушать посторонние. Если контрабанду доставляют межпланетно… Значит, вряд ли она безопасна. – Дядя Стёпа, а ты там не опух, случайно, на руководящей-то должности? Тебе на какую дрянь захотелось родного племянника втёмную подписать? Что там такое, колись. Наркотики? Яд? Биологическое оружие?

– Виагра, параноик ты воинственный, – скрежетнул зубами родственник, давно оставивший свою молодость позади. – Я с Земли запас взять забыл, а без неё уже как-то не получается… Учти: разболтаешь кому, десять лет будешь мыть все унитазы этой проклятой планеты!

– Спокойно, шеф, усё будет, – усмехнулся я, переводя дух. – Ты только смотри, не получили «Оскар» за главную роль в первом межпланетном порнофильме.

– В первый уже при всём желании опоздал, – буркнул дядя, несколько успокаиваясь. – Тут в третий-то уже пролезть вряд ли получится…

– Офигеть, – только и смог сказать я, задавая себе только три вопроса. Кто? Как? И, чёрт возьми, когда?! Ответ на последний, кстати, интересовал больше всего. У нас же с момента высадки свободная минутка выдавалась не каждый день… Но ведь нашли же время какие-то энтузиасты! – О-фи-геть!

Лёгкий ступор от слов родственничка, прервавшего сеанс связи даже не попрощавшись, прошёл только километре на третьем нашего пути к морю. И то повинны в этом оказались главным образом два десятикилограммовых дрона-батискафа, которыми меня нагрузили в дополнение к винтовке. Профессиональные ныряльщики с нами хоть и шли, покачивая мощными гарпунными ружьями, но в воду они вовсе не горели желанием соваться. На Земле самыми страшными хищниками являлись как раз таки обитатели мокрой стихии. Акулы, пираньи, гигантские спруты… В здешнем море, скорее всего, тоже найдётся немало хищных тварей. И им до экзотического происхождения очередной добычи, очень отличающейся от местных обитателей по своей физиологии и уровню интеллекта, определённо не будет никакого дела. Поэтому уж лучше мы сначала попробуем запустить к капсуле дронов, которые потащат с собой соединяющийся с лебедкой прочный трос. Ну а если вытащить её на сушу не удастся… Тогда и придёт черёд водолазов доставать на берег присланные с нашей родины сокровища.

– Вот чувствую, добром это не кончится, – бурчал военный с размахом плеч почти в метр, прислоняясь висевшим на спине рюкзаком к какому-то хвощу. Дерево жалобно затрещало и принялось выдираться из почвы. Его корневая система явно не была рассчитана на подобные нагрузки. – Не может такого быть, чтобы капсулу вне расписания запустили. Это же государственное дело, там шаг в сторону котируется как побег из тюрьмы, а прыжок на месте засчитывается как попытка улететь!

– Вот и полетит кто-то со своего поста за такую безалаберность… – откликнулся другой солдат, идущий впереди нашей колонны и прорубающий дорогу большим кривым ножом. – Да расслабься ты, скорее всего, найдётся капсуле нормальное объяснение! Например, на космодроме наступает плохая погода и нам решили отправить посылку раньше, чем начнётся буря. Или у президента день рождения, и к знаменательной дате какой-то карьерист решил таким образом подлизаться.

Сухо треснул выстрел, оборвав беседу. Это идущий в охранении егерь заметил высунувшегося из-за дерева крупного жука. На ксеноволка он не походил, но был достаточно крупным, чтобы при желании напасть на человека. И поэтому специалист решил не рисковать.

– И всё-таки… – продолжил свои рассуждения пессимист.

– Так, если кто-то не прекратит пораженческие разговоры, то будет нести не снаряды к миномёту, а сам миномёт! Причём и туда, и обратно! – прикрикнул на него капитан Прошкин, один из заместителей майора Ловцова. Между прочим, как раз он это переносное орудие и тащил. Правда, не в одиночестве. Толстый ствол с массивной подставкой качался на ременной петле, концы которой захлестнули скафандры сразу двоих военных.

– А зачем мы вообще миномёт с собой взяли? – тихонько полюбопытствовал Савва, перекинувший через плечо кислородный баллон и ласты. – Разве здесь в лесу его можно использовать?

– Можно, – пожал плечами капитан. – Только попасть чёрта с два получится. Но ничего, крупных зверей тут быть не должно. Максимум – с медведя. А оружие нам нужно, чтобы с пляжей и прибрежной акватории всякую живность разгонять. Разведчики докладывали, что как раз в нужном нам районе часто на берегу отдыхают стаи каких-то толстых змей, раза в три-четыре больше человека. Не знаю, хватит ли им мозгов сопоставить появление людей, треск выстрелов и собственные раны… Однако отследить место, откуда по ним пускают мины, они точно не сумеют. А если сумеют, то я вправе ожидать от них обвинения в неправомочном применении силы или залпа контрорудийной батареи.

Точка приземления капсулы, которую с «Гагарина» вели непрерывно, оказалась действительно в море. Радует, что хотя бы результаты пеленга оказались верными. Подающий ритмичные радиосигналы «бип-бип-бип» объект залёг где-то в районе трёхсот метров от берега, оккупированного громадными стаями существ, напоминающих гибрид моржа и пиявки. Толстые жирные вытянутые тела с многочисленными складками кожи лениво нежились в ультрафиолетовых лучах местного солнца, иногда переползая с места на место, опираясь на короткие сросшиеся лапы-плавники. Для обороны от хищников, поскольку, окажись они сами вершиной пищевой цепочки, орда такого размера просто уничтожила бы местный биоценоз, каждый из образчиков ксенофауны нёс на кончике хвоста шипастый шар костяной булавы.

Худшие ожидания военного не оправдались. Стоило лишь первым зарядам миномёта разорваться среди местных моржей, калеча и убивая животных, как вся популяция любителей пляжного отдыха стремглав поползла к воде. При погружении в море неповоротливые на песке туши мгновенно преображались в настоящие живые торпеды, со скоростью не меньше полусотни километров в час ставшие удаляться от опасного места.

– Необычное поведение для зверей, – всё равно остался недовольным капитан, провожая глазами мелькающие среди волн тёмные спины. – Складывается такое впечатление, будто они прекрасно знакомы с артиллерией…

– Учитывая, что здесь водятся вовсю использующие её ксенодраконы и атакующие с воздуха левиафаны, это может быть нормально, – неуверенно заметил я, с облегчением снимая с себя рюкзак, в котором находились оттянувшие плечи дроны. – Или они просто встревожены с момента посадки капсулы. Тоже ведь наверняка было то ещё зрелище, сопровождающееся спецэффектами и ударной волной, вызвавшими у обычных животных приступ диареи… Так, у кого магнитные захваты?

– Подожди пока, – вздохнул один из носильщиков, за плечами у которого вместо рюкзака красовалась громадная катушка с кабелем. – Мы ещё разные тросы не соединили. А потом замки надо проверить. Кстати, сможешь провести свои машинки так, чтобы продеть их в ушко? В верхней части капсулы одно должно иметься как раз на такой случай, когда вытягивать придётся из ила или песка.

– Не знаю, но попробую, – признался я, с сомнением рассматривая обоих дронов, замены которым у русской колониальной экспедиции просто не было. Потренироваться в управлении ими мне, честно говоря, случалось всего пару раз. С летающими или катающимися по земле бес пилот никами работал намного чаще… Хотя бы потому, что и применение подобных машин ожидалось с куда большей вероятностью. Под воду за сокровищами инопланетных утонувших кораблей экипаж «Гагарина» соваться в общем-то пока не намеревался. – По пеленгу можете дать мне хотя бы примерный район поиска? Батареи тут не так чтобы особо мощные, а запасная всего одна. И подзаряжать их от солнышка мы будем аккурат до завтрашнего вечера.

Мутная вода, в которую нырнули мини-батискафы, не спешила отдавать свои богатства. Видимость камер даже в верхнем её слое едва превышала пару метров, и передвигать дронов приходилось по показаниям небольшого ультразвукового сонара, который закинули в лениво плещущиеся волны на длинной леске. Дно моря было покрыто илом и полусгнившими останками местных обитателей, которые по своей уродливости дали бы фору любой глубоководной рыбке. Черви, водомерки, подводные жуки, медузы, крабы, твари, которым и названия-то с ходу подобрать сложно… Некоторые из этих хитиновых ужастиков так и просили лёгкой обработки данной местности каким-нибудь химикатом, убивающим всё живое. Одно радовало: крупных камней в данной местности имелось относительно немного. Во всяком случае, тех, что выступали наружу из слежавшегося слоя останков, которые спустя пару-тройку геологических эпох станут известняком. А уж магниты тросов и вовсе согласились прилипнуть лишь к одному из них, к слову, не такому уж и большому, и ушедшему в грунт едва ли не целиком.

– Я не вижу тут ушка. – Мне потребовалось пять минут крутить дронов вокруг капсулы, чтобы признать очевидное. – Капсула перевернулась вверх дном?

– Возможно, – пожал плечами капитан. – А может, это и не она… Вытянем, узнаем. Тросы надёжно прицепились?

– Ну, если слетят, мы это заметим. – Мне очень хотелось почесать голову, но в скафандре это было нереально. – Включайте лебёдку!

Барабан, к которому присоединили небольшой переносной электродвигатель, покорно закрутился, наматывая на себя тонкий канат, сделанный из какого-то титанового сплава. Пару секунд казалось, что натужно гудящему механизму не хватит сил, чтобы выдернуть из плена гружённую посылками с Земли капсулу… Но потом в камерах дронов оказалась одна сплошная муть, а на берег поползли тросы с налипшими на них плавучими водорослями.

– Пошла! – радостно заорал Савва, подкидывая над головой так и не надетые на ноги ласты. – Ура!

– Не радуйся раньше времени, – предостерёг его военный инженер, следивший за работой лебёдки. – Что-то быстро канат сматывается… Либо захваты слетели, либо зацепили мы не капсулу, а какой-то кусок магнитного железняка.

– Не сглазь! – серьёзно откликнулся археолог, а после присел на корточки и трижды постучал по куску какого-то хвоща, выброшенного на берег прибоем. – А то вместе со мной полезешь в эту муть ковыряться, отбиваясь от акул всего-то однозарядным гарпуном!

– Здесь нет акул, – заметил ему солдат.

– Вот тем, кого ты там встретишь, попробуешь это объяснить, – фыркнул археолог, нервно поглядывая на мутные воды.

Лезть в них ему не хотелось абсолютно, но сразу было видно: при необходимости полезет. И нырнет. Но постарается сделать всю необходимую работу как можно быстрее, чтобы и минутки лишней не находиться в этом таинственном незнакомом море.

Минут через пять сматывающиеся тросы вытянули на берег тот объект, к которому их прикрепили. Происхождения он был явно искусственного и земного. Ну, или инопланетяне из уважения к людям принялись клепать свои летательные аппараты из серого металла со следами швов и украшать их римскими цифрами. Кстати, судя по номеру, найденная нами штука была четвёртой. И не такой уж она оказалась и здоровой. Явно недостаточного размера, чтобы вместить в себя все заказанные с Земли вещи. Или хотя бы их бóльшую часть.

– Круглая, – подозрительно прищурился капитан, рассматривая выехавший на песок шар четырёхметрового диаметра. – А наши должны быть вытянутыми!

– Угу. Веретенообразными, – согласился я, нервно разминая плечи внутри скафандра и включая лёгкое охлаждение циркулирующего внутри воздуха. А то пот что-то начал по вискам течь. – И те образцы, которые я видел, были больше раза в четыре. Не пора ли нам развернуть миномёт и вызвать «Гагарин»?

– Здравая идея, – кивнул капитан. – И пожалуй, лучше бы нам отойти куда-нибудь подальше, метров на триста от этой штуки.

– А хватит? – забеспокоился Савва. – Вдруг она рванёт?

– Если нам прислали бомбу, то только атомную, – «успокоил» его военный. – Другие с таким разбросом по расстоянию из-за тяжёлых условий посадки кораблю ни капельки не повредят. А от ядерного взрыва прятаться, как известно, бесполезно.

Почти полтора часа шла ругань всех со всеми. Сначала нас с «Гагариным», поскольку всё руководство именно в эту минуту умудрилось лечь спать, а будить их заместители отчего-то не хотели. Потом «Гагарина» с американцами, которые всячески отрицали свою связь со спустившимся с орбиты летательным аппаратом. А ещё там долго отказывались верить, что свалившаяся почти к порогу русского колониального корабля капсула принадлежит не нам. Затем наладившие между собой какое-то подобие взаимодействия лидеры обеих групп принялись, несмотря на помехи, вызывать Землю. При помощи радиосвязи и внепространственных врат они транслировали свои нецензурные вопли на половину Галактики. Если какая-нибудь не слишком развитая цивилизация вроде людей случайно примет эти сигналы и попытается их расшифровать, думаю, они очень удивятся полученным результатам.

Неизвестно, сколько ещё продолжался бы этот театр, поскольку буря на местном солнце и не думала утихать, но тут неожиданно признаки жизни подала сама капсула. В её круглом корпусе с душераздирающим скрипом открылся люк и оттуда на песок выпал аппарат, подозрительно напоминающий наши разведывательные наземные дроны. Ну, то есть маленькая платформа на шести колёсах с кучей камер и парой манипуляторов. Этакий гибрид марсохода с сапёрным роботом. К сожалению, а может, и к счастью, свой короткий полёт машина окончила уже двумя кусками. Перенервничавший из-за долгого ожидания пулемётчик, на всякий случай не сводивший ствол оружия с подозрительного объекта, чисто рефлекторно вжал гашетку, ловя прицелом наметившееся движение. За подобную самодеятельность капитан чуть прямо на месте не разжаловал его в рядовые с занесением приказа в грудную клетку. Остановило взбешённого военного только нежелание снижать боеспособность единицы с тяжёлым оружием в опасной ситуации.

– Внутри какие-то коробки, похожие на цинки для патронов! – заявил снайпер нашего отряда, с безопасной дистанции рассматривая внутренности капсулы, так и не закрывшей люк. – На бомбу не очень похоже. Может, я внутрь загляну, разведаю?

– Стой тут! – остановил его Прошкин, а после коротко выдохнул и с решительным видом зашагал к подозрительному объекту. – Сам пойду. Борис, настрой мои камеры так, чтобы вы могли за всем наблюдать! Мало ли что…

– Хорошо, – откликнулся я и закопался в настройки оборудования наших скафандров.

Добравшись до вытащенной из воды капсулы и запустив руки в недра пересёкшей межпланетные расстояния посылки, капитан осторожно достал из него небольшой прямоугольный контейнер, сделанный из ребристого металла серебристого цвета. Мои подозрения, что это вовсе не наша капсула, ещё больше окрепли. Наши ящики, которые предполагалось начинять припасами или оборудованием, отличались куда большими габаритами и серым цветом. И их ровные гладкие титановые стенки без проблем должны были становиться деталями нужных нам сооружений, после того как над тарой совсем чуть-чуть поработают сваркой.

Опустив свою добычу на песок, военный стал возиться с замками, а секунд через пять откинул крышку и замер в шоке, издав какой-то неопределённый звук удивления. Впрочем, никто его не порицал. От увиденного навыки членораздельной речи можно было и утратить.

– Охренеть, – только и смог сказать я, переключаясь с одной камеры на другую. Но нет, вторая показывала то же самое. – Либо это оптический обман зрения, либо…

Опровергая теорию со сбоем связи или иллюзией, капитан вытащил из ящика скрывавшийся там предмет и высоко поднял его над головой, продемонстрировав нам.

– Я начинаю понимать, почему те инопланетяне так быстро от нас смотались, – вздохнув, констатировал Савва. – Мне тоже хотелось бы улететь подальше от цивилизации, которая в числе предметов первой необходимости посылает колониальной экспедиции большой резиновый йух!

– Как можно говорить такое?! Здесь же дамы! – возмутилась единственная среди нас женщина.

И, кстати, медсестра могла бы реагировать и поспокойнее. Как-никак ей сама специфика профессии предписывает не удивляться деталям человеческой анатомии. Вне зависимости от того, идут они отдельно или полным комплектом.

– Хорошо, назови эту штуку анатомически точной копией мужского полового органа, – не стал спорить археолог. – Суть же её от этого не изменится, верно?

– Какая ещё «анатомически точная»? – передразнил его снайпер. – Я со всем своим полком в бане мылся, и поверь, статистика решительно против таких размеров!

Капитан, вернувший обескураживающую находку обратно в контейнер, вновь нырнул в капсулу, вытащил оттуда следующий пенал… и рассыпал прямо на песок весьма узнаваемые ленты целлофановых квадратиков, внутри которых находились резиновые кружки.

– Стесняюсь спросить. – Медсестра, судя по алым щекам, действительно стеснялась. Ну, или мастерски делала вид. – А презервативы-то тут зачем? Всех мужчин на предмет венерологических заболеваний проверили ещё до старта, а женщине, чтобы забеременеть, надо сначала пойти к врачам и снять блокаду!

– Может, на случай встречи с инопланетянами? – хихикнул Савва. – И инопланетянками? Ну, там добрым словом и большим дилдо можно добиться куда большего, чем просто добрым словом…

– Ту думай, чего говоришь! – постучал я себе по шлему. – Они тут все, во-первых, давно дохлые, а во-вторых, больше похожи на громадных тараканов!

– Ну, Циратру мы исследовали даже не на пять процентов, – пожал плечами археолог. – Вдруг да отыщем живых и более-менее человекообразных. Хотя, судя по тому, как ты расставил приоритеты, для установления близких межвидовых контактов может хватить и выполнения исключительно первого условия.

– Зоофил, – припечатала медсестра. – Как минимум латентный.

– Ксенофилия – это совсем другое направление извращений, – запротестовал Савва. – Вы хоть у нашего психиатра спросите!

– Да уж, – хмыкнул я, вспомнив радостное «я – майка!». – Этот может насоветовать.

– Виагра, – констатировал капитан севшим голос, рассматривая содержимое третьего контейнера. Хм, ну дяде Стёпе оно определённо должно понравиться. Возможно, и его массажистке тоже. А может, наоборот, кончится для девочки отпуск по техническим причинам. – Знаете, у меня такое чувство, что мы чего-то не знаем об этой планете… Может, она межгалактический центр секс-туризма, только нас об этом забыли предупредить?!

– Спорим, в следующем ящике резиновые бабы будут? – хмыкнул снайпер. – Эй, Борис, давай забьёмся на плитку шоколада, которую на десерт выдают?

– Нашёл дурака, – не принял я условий предложенного пари. – В сисадмины не берут без умения проследить ассоциативную цепочку!

Как оказалось, надо было соглашаться на предложенные условия спора. Четвёртый контейнер содержал самые обычные лекарства. А также пятый, шестой, седьмой и восьмой. Ящички с номерами от девятого до двадцатого содержали разнообразное лабораторное оборудование вроде небьющихся пробирок, реактивов и скальпелей. С двадцать первого и до финального шестидесятого пошли полевые рационы, которые наши военные опознали как походный паёк натовских военных. Кроме того, в капсуле обнаружилось с десяток относительно компактных устройств, назначение которых мы определить затруднились. Но, судя по тому, с какой тщательностью их обкладывали амортизирующими подушками, приборы были крайне нужными и дорогими.

– Вся маркировка западного образца. Но эти вещи не принадлежат американцам, уж вряд ли их всех сразу пора зил склероз. Неужели мы пропустили третий колониальный корабль, который плюхнулся в этот регион? – задался вопросом Прошкин, рассматривая разложенное по песку богатство.

Грохнул миномёт, и начавшие было выбираться на берег ксеноморжи, успевшие позабыть об опасности данного места, проворно поплюхали обратно к воде на своих ластах.

– Вряд ли, – откликнулся я, пытаясь вызвать дядю Стёпу и выдать ему доклад. – Мы ещё могли бы такое событие не заметить. Но чтобы его пропустили на Земле? Пф-ф!

– Борька! Слышишь меня, нет? – затрещала рация в моём ухе голосом дядюшки. – Выяснили мы, что за дрянь вы выудили! Это капсула Европейского союза! У них, оказывается, своя тактика освоения Циратры. Сначала выбранный район ресурсами засеют, а потом колонистов пришлют! Просто капсула во время полёта выдала какую-то неисправность, и хозяева решили приземлить её туда, откуда посылку переправят их колонистам. Только чёрта лысого мы её отдадим, обломятся! Денежную стоимость по рыночному курсу прошлых лет перечислим! И остальные, какие сможем, также сопрём, чтобы этим ворюгам жизнь медом не казалась!

– Я не уверен, будет ли овчинка стоить выделки и получится ли возместить стоимость стыренного у нас урана их предметами первой необходимости, – хмыкнул я, наблюдая за тем, как подошедшие к капитану колонисты начинают грузить содержимое капсулы в свои заплечные мешки. Что ж, хоть на обратном пути не одному мне с грузом корячиться. Главное, чтобы в дополнение к дроидам ещё чего-нибудь на спину не прицепили. – Знаешь, думаю, ты очень удивишься, когда узнаешь, чего мы тащим на корабль.

Неожиданно один из солдат задел ногой останки перебитого пулемётной очередью робота, несмотря на множество пулевых ранений не отправившегося окончательно в свой электронный рай.

– Данный объект является суверенной собственностью Европейского союза! Любые действия в отношении его являются нарушением европейского права, за которое полагается суровое наказание! – проговорил дроид, на последних остатках энергии начав махать на нас манипулятором, из которого выдвинулся синий флажок с выстроившимися в круг серебряными звёздочками. Говорил он, правда, на английском, но его понимали если и не все, то многие. – Данный объект…

Выстрел из пистолета, который находился в руке капитана, оборвал запись, передающуюся через динамики дроида.

– Соседи по планете уже не раз доказывали, что у государств нет друзей. Есть лишь интересы. И раз сейчас они диаметрально противоположны, то и сотрудничать нет смысла, – пояснил свои действия Прошкин, убирая оружие обратно в кобуру. – А потому наказание, которое полагается нам за нарушение чужих законов, меня как-то не очень волнует.