Глава 9

Большому кораблю – большое плавание в воздушном океане новых планет! – торжественно провозгласил дядя, с размаху разбивая бутылку с шампанским о борт того чуда-юда, которое в итоге получилось из сочетания земных технологий и инопланетных артефактов. Шестьдесят метров длины, десять ширины и пять высоты. Двадцать человек экипажа. Семь миллиметров титановой обшивки. По две пары крупнокалиберных пулемётов в разных концах нижней и верхней палубы. И итоговый вес минус три с половиной тонны. Если бы с его борта вынесли балласт, то получившийся легче воздуха аппарат тут же взмыл бы куда-то на орбиту. А двигатель, присланный буквально на днях, спокойно отрывал от земли ещё пятнадцать тысяч килограммов даже при стандартной земной гравитации.

Бутылку якобы из-под шампанского напечатали на 3D-принтере где-то в мастерских, убив почти полчаса на розыск рецепта непрозрачного ломкого пластика, а вместо игристого напитка налили пенящуюся гадость, оставшуюся после влажной уборки жилых отсеков. В общем, если верить приметам, то сотворённый в том числе и моими усилиями пепелац должен был летать недалеко и недолго. Но сопромат, а также сидящие где-то на Земле конструкторы были с народными суевериями категорически не согласны. В их среде давно курсировало мнение, что с достаточно сильными двигателями способен полететь даже сарай, если он не рассыплется от нагрузок. Но когда в нужных инженеру местах можно спокойно поставить цельнометаллическую балку и не переживать из-за лишнего веса… Единственным минусом аппарата, подверженного воздействию гравитации лишь в нескольких местах, была необходимость передвигаться по нему исключительно в магнитных ботинках. Невесомость, разумеется, состояние интересное. Но только первые минут пять. А когда в ней надо проводить часы, рабочие смены, а то и целые сутки, причём заполненные интенсивной работой, отсутствие силы тяжести может стать серьёзной проблемой. Космонавты, которые подолгу крутятся вокруг нашей родной планеты в космических станциях, могли бы много об этом рассказать… Но нам их мудрость, к счастью, не пригодится. Искажение гравитации, создаваемое вокруг себя левитаном, имеет строго ограниченный радиус. А потому гальюн, кухня и спальные отсеки экипажа не требовали в своём конструировании головоломных инженерных решений и героического преодоления трудностей при эксплуатации. Пассажирам же придётся потерпеть. Если они ещё будут, эти пассажиры.

С места крушения «Хризантемы» никто никаких радиосигналов так и не подал, что не могло не настораживать. Впрочем, даже отсутствие выживших не отменяло необходимости проверить точку падения корабля. В конце концов, высокотехнологичный лом тоже на дороге не валяется. Да и потом, данная экспедиция обещала появление на счетах российской космической промышленности суммы, достаточной для постройки как минимум одного модуля с колонистами. Японцы, наконец определившиеся со своим отношением к предложению помощи от уже кинутых ими ранее партнёров, скрипя зубами, согласились оплатить спасательную экспедицию. Нет, скорее всего, они предпочли бы похоронить неудачников с почестями, благо недостатка в людях на перенаселённых островах никогда не было… Вот только послать смену первой экспедиции потомки самураев попросту не могли. Индийцы вежливо, но твёрдо попросили партнёров не тянуть свои жадные лапки к следующему кораблю, строящемуся в вотчине слонов и махараджей. Спешно увеличивающая свою армию для отражения возможной угрозы со стороны халифата страна не захотела предоставлять конкурентам ни готового аппарата для межпланетных путешествий, ни ресурсов для постройки его где-нибудь в районе Токио. Тем более что Россия крайне не советовала им далее сотрудничать с всегда готовыми к вероломству японцами. И обещала продать чего-то из старых запасов оружия и бронетехники по чуть-чуть сниженной цене, если к ней прислушаются. Таким образом, подданные Микадо оказались перед очень простым выбором. Либо сотрудничать с нами и получить хоть что-то из инопланетных сокровищ, либо отказаться от возможных дивидендов освоения Циратры на очень долгое время и с высокой степенью вероятности вылететь из числа значимых игроков на мировой арене. Если их нация не сможет сохранить за собой лидирующее положение в научно-техническом прогрессе, то её банально задавят конкуренты. А уже если вспомнить, что ближайшими соседями являются Россия и Китай, имеющие куда большее количество плодородной земли, полезных ископаемых и прочих ресурсов, нужных для экстенсивного развития…

– Это большой прорыв для всего человечества в деле освоения Циратры, – продолжал распинаться дядя перед камерой, транслирующей его выступление на Землю. А заодно колонистам других стран, уже успевших заслать своих посланцев сквозь внепространственный портал пришельцев. К европейской, китайской и американской экспедициям, чьё прибытие мы ждали заранее, гадая лишь о месте посадки и её сроках, абсолютно неожиданно для всех добавилась австралийская. Самый маленький континент Земли, где, по общему мнению, никогда ничего не происходило, внезапно решил поиграть в большую политику и протянул руку к звёздам. Причём он обогнал даже таких признанных промышленно-экономических гигантов, как Индия и Бразилия! Да и халифат, несмотря на свою молодость как государства, располагал более чем серьёзной базой для освоения космоса. – Наш новейший и не имеющий аналогов на Земле и Циратре грузовой глайдер «Победа» будет способен добраться до любой точки этой планеты за считаные дни, перенося с собой многие тонны полезных грузов!

– Какой идиот назвал это чудовище глайдером, то бишь планером? – буркнули за моей спиной. – Он вообще знает значение этого слова или просто фантастических фильмов пересмотрел и думает, будто знает?

– И очень символично, что целью первого его полёта будет спасательная экспедиция, в которой мы протянем руку братскому народу! – распинался политик, успевший парой часов раньше мне обмолвиться, что желающим «Победу» во временное пользование мы действительно можем сдать… Но только со своим экипажем, мешающим конкурентам исследовать судно и за сумму не менее чем с девятью нулями.

– Тамбовские волки нам больше братья, чем эти узкоглазые, – пробормотал Глыбин, лично севший за штурвал самого громоздкого летательного аппарата тяжелее воздуха, построенного человечеством. Свою «минуту славы», после которой его ещё пару дней держали на успокоительных, Геннадий пережил без каких-либо внешних последствий. Видимо, в верхах было решено не выносить сор из избы. Однако раз одно начальство летит, куда пошлют, а второе остаётся руководить из тёплой каюты, сразу становится ясно, кто из них главнее. А может, и правда больше пилотов не нашлось. Всё-таки мы не планировали так рано создавать в колонии полноценную авиацию. – Среди тех, кого по их вине схоронили в Самаре, столько хороших парней было…

– Ну, если рассуждать логически, то ты не прав. Во-первых, волки нам уж точно не родственники, а во-вторых, потри как следует любого русского, и найдёшь татарина, – принялся рассуждать Царенко, невесть зачем заявившийся в рубку управления. Скорее всего, главврачу было просто скучно, ведь в развёрнутом на борту полевом госпитале научной работой он заниматься не мог, а пациентов как минимум до момента нахождения «Хризантемы» не ожидалось. Хотя уж после наверняка ему придётся мечтать о лишней свободной минутке. – А татары и японцы, бесспорно, относятся к одной и той же расе, монголоидной. И значит, к ним мы значительно ближе, чем к тем же негроидам и веддоидам. Последние, если вы не знали, – это жители Индии, Океании и коренные аборигены Австралии.

– Главное, чтобы человек был хороший, – пожал плечами я, водя камерой туда-сюда и снимая выстроившуюся проводить «Победу» в её путешествие толпу. Народа, кстати, высыпало неожиданно много. А ведь, казалось бы, сейчас как раз то самое личное время, которое жаль тратить на всякую ерунду. – А в остальном какая разница?

– Ну, не скажите. – Похоже, доктор был немного расистом. А может, и не немного. Если в первую очередь он являлся отличным профессионалом, то на мелкие недостатки могли глаза и закрыть. – С чисто анатомической точки зрения отличий хватает. И если не принимать их во внимание во время операций, есть повышенные шансы на неблагоприятный исход всего лечения. Кстати, Борис, а вас-то каким ветром сюда занесло? Неужели собрались секретные японские шифры взламывать на бортовом компьютере «Хризантемы»?

– Поскольку профессиональных репортёров в числе колонистов нет, а начальство посчитало, что во время первой спасательной экспедиции на Циратре они должны быть, на вакантное место назначили самого ненужного, – вздохнул я, качая ногой в гипсе. – Ну и вот это украшение помогло. Бегать с ним мне противопоказано, а тут пока до места крушения доберёмся, пока обратно дойдём… Прошла неделя в относительном покое, и кость уже немножечко срослась.

Вообще «Победу» нагрузили достаточно серьёзно. Запасные части на случай ремонта, продукты, медикаменты, медицинская группа и полусотня бойцов при установленной посередине грузового отсека эрзац-бээмпэшке. В общем, всё необходимое для того, чтобы решить вопрос со спасением японской экспедиции при минимуме проблем. Конечно, из-за такого количества пассажиров с грузом вывезти всё с «Хризантемы» за один рейс вряд ли получится. Зато, если вдруг колонисты под воздействием суровых условий решили озвереть и станут как сумасшедшие бросаться на спасателей, желая как можно скорее пожрать или любой ценой оказаться внутри надёжного убежища от нездоровых лучей местного солнца, нам будет чем охладить горячие головы. Да и возможные проблемы в пути списывать со счетов не стоило. Даже если Глыбин всеми силами будет стараться держать воздушный транспорт от подозрительных мест подальше, всегда есть шансы нарваться на всё ещё действующее инопланетное ПВО. Или его аналоги. От левиафанов нас спасёт максимальная скорость, а от ксенодраконов – высота, но кто даст гарантию, что они самые опасные представители линейки биооружия прежних обитателей Циратры?

Наконец прощально-напутственная речь кончилась, и зрители стали отбегать в сторону, чтобы не оказаться зацепленными стартующим само… Кхм, а как же всё-таки «Победу» и подобные ей будущие конструкции называть? Она уже не совсем самолёт и пока ещё не космический корабль на антигравитационной тяге. Но уж точно не какой-то там глайдер! Летающая платформа?

Первые сутки полёта прошли размеренно и достаточно скучно. От сделанной на скорую руку конструкции ничего не отвалилось, если где-то и имелся крепёж на соплях, то сопли использовались исключительно высококачественные. Разбитый на три смены экипаж лениво вёл наше необычное транспортное средство сквозь пелену облаков, каждые шесть часов ненадолго приземляясь на какое-нибудь открытое место, чтобы провести профилактику двигателя. Впрочем, даже если бы он и сломался, мы на всякий случай взяли с собой запасной. Обживавшие грузовой трюм солдаты с моей маленькой помощью соединили свои личные компьютеры скафандров в единую сеть и устроили небольшой турнир по какой-то старой компьютерной стрелялке, протащенной ими с собой на личных флешках. К сожалению, я сам в нём поучаствовать не смог, поскольку картографирующие проплывающую внизу территорию камеры начали одна за другой выделять подозрительные объекты, возможно имеющие техногенное происхождение. Пришлось долго возиться с программами распознавания, причём без каких-либо существенных результатов. Подземные постройки мы с воздуха засечь в принципе не могли, а развалины находящихся выше уровня почвы сооружений редко встречались не оставляющими двоякого толкования большими группами.

А вот второй день полёта неожиданно преподнёс нам большой сюрприз. На второй из плановых сеансов связи не вышел «Гагарин», проигнорировавший радиосигналы с «Победы». Повторный запрос, сделанный через пять минут, тоже не дал результата. Экспресс-диагностика обеих радиостанций не выявила в тех каких-либо неисправностей. Тревожные вести мгновенно разлетелись по небольшому замкнутому мирку внутри летящей сквозь облака Циратры громадины, а в голову людей начали закрадываться нехорошие подозрения. Они переросли в уверенность, что что-то случилось, после провалов попыток вызвать «Славянин» или пока ещё безымянный форпост у ксенозавода, также оборудованный аппаратурой дальней связи. Где-нибудь в одном месте ещё допускалась поломка оборудования или негативное воздействие человеческого фактора, но чтобы подобное случилось сразу везде?! Теория вероятности давала такому событию крайне маленькие шансы. Полёт продолжили, но скорость снизили и стали прикидывать обратный курс… А потому, когда в рубке всё-таки раздался голос дяди, соизволившего выйти на связь после аж полутора часов молчания, все облегчённо выдохнули.

– Степан Алексеевич, что у вас там стряслось? – максимально вежливо осведомился Глыбин, и только находящимся в рубке людям было видно, каких усилий ему стоило не встроить в этот вопрос пять-шесть рвущихся с языка нецензурных конструкций. По вискам капитана даже пот потёк… Впрочем, может, это от волнения? Как-никак в недрах «Славянина» оставалась его дочь, через семь-восемь месяцев собирающаяся порадовать Геннадия внуком.

– Ксенодракон. И американцы. – Судя по паузам, которые выдержал в своей короткой и ёмкой фразе дядя, он тоже проглотил немало подходящих случаю эпитетов, самый благозвучный из которых начинался на «жо» и заканчивался на «па». – Даже уж и не знаю, кто хуже.

Примерно через двадцать пять минут после восхода солнца пункт наблюдения у инопланетного подземного завода засёк быстро приближающийся к ним крупный объект. Высланный ему навстречу беспилотник «обрадовал» людей легко узнаваемыми кадрами ксенодракона, напролом прущего через хвощи в половину его роста со скоростью шестьдесят километров в час. Командир наблюдательной группы принял решение спрятать личный состав в недрах подземного сооружения, куда злобная и агрессивная махина просто не протиснулась бы. Ну, во всяком случае, далеко не во все коридоры. Дополнительно на всякий случай впали в режим тишины «Гагарин», «Славянин» и все выездные бригады, заготавливающие ресурсы для дальнейшего развития. Возможности инопланетного организма мы представляли себе крайне плохо, вдруг он и радиосигнал не сильно затруднится запеленговать, если дать ему повод? Предпринятые манёвры оказались стратегически верными. Тварь людей не нашла, да, впрочем, похоже, и не искала. Она замерла на краю битумного озера, и из затопленных наножижей глубин сооружения сразу полезли наверх осьминоги-дроиды.

Крыша ангара с левиафанами внезапно разъехалась в разные стороны дюжиной отдельных лепестков, причём вязкая чёрная жидкость послушно вела себя как твёрдое тело, не иначе как удерживаемая на месте неким невидимым полем. Со своей обычной невозмутимостью биороботы заглянули на склад химических элементов, откуда осторожничающие люди забрали пока не так уж и много. Процентов пятнадцать того, что им показалось наиболее нужным. Всё остальное биороботы принялись перетаскивать в распахнувшуюся пасть ксенодракона, легко взбираясь по питающим вызревающих воздушных гигантов лианам. Недостачу плоды инопланетной конструкторской мысли если и заметили, то виду не подали. Закончив загрузку… Или заправку? В общем, когда склад опустел больше чем на три четверти, растянувшийся до габаритов товарного поезда монстр невозмутимо потопал своими многочисленными ногами в обратном направлении, а носильщики снова погрузились куда-то вглубь инопланетного сооружения. Все, кроме одного: его прятавшиеся в коридорах патрульные долбанули электротоком, замотали в сеть и спрятали в недра прочного свинцового контейнера для образцов. И утро началось бы просто великолепно для всех, особенно для учёных, давно мечтавших получить в свои руки образчик данной формы жизни, если бы у процесса не нашлось непрошеных зрителей, довольно быстро ставших участниками кровавой бойни.

Американцы показывались вблизи наших объектов не сказать чтобы часто, но регулярно. Военные вроде бы даже составили расписание, по которому тройка их лёгких патрульных багги проезжает на относительно допустимом расстоянии километров в десять-пятнадцать от своих целей и ведёт съёмку поднимавшимися высоко в небо беспилотниками. То ли так совпало, что именно сегодня они наведались на битумное озеро, под которым скрывался подземный завод, то ли за ксенодраконом, существом примечательным с любой точки зрения, включая снимки из космоса, они вели наблюдение и сочли момент его загруженности идеальным для своей атаки, то ли в длинной вытянутой колбасе суперчервя они не опознали ту тварь, что почти сожрала наш экспедиционный автобус, то ли их командир вообще забыл об этом видео и, узрев большую движущуюся фигню явно инопланетного происхождения, отключил мозги и включил милитаристские замашки, не важно. Имело смысл лишь то, что с каждого четырёхколёсного вездехода по творению сумрачного гения биоинженеров Циратры начала стрелять маленькая автоматическая пушка. И аж с шести гордо реющих в вышине беспилотных летательных аппаратов ударило по маленькой управляемой ракете. Реактивные снаряды с компьютерным наведением хоть и отличались относительно небольшими размерами, но вели себя на редкость умно. Они шли друг за другом с отставанием где-то в секунду и били по одному и тому же месту. Детонировала одна боеголовка и тут же в уже надломленное ею место впивалась принесённая на крыльях ошеломительно горячего выхлопа другая. Расшатанную броню расшвыривала в стороны третья. Ну а четвёртая, пятая и шестая углублялись ещё дальше в противника.

Будь на месте ксенодракона танк, он взорвался бы сразу. Корабль или редкий по нынешним временам бронепоезд имели неплохие шансы отделаться лишь частью покорёженных отсеков в зависимости от своих габаритов и прочности внутренних переборок. Инопланетная тварь, как мы уже успели выяснить на личном опыте, стоически переносила повреждения своих внешних покровов и имела бронированную пасть. Но в середину туловища преследующего автобус монстра стрелять не получалось по понятным причинам. И тогда у неё вроде бы не было в брюхе нескольких десятков тонн разнообразных веществ, часть из которых могла похвастаться своей едкостью, горючестью или легковоспламеняемостью.

Относительно незаметные со стороны внутренние взрывы ракет сменились настоящим фонтаном огня, когда внутри ксенодракона что-то сдетонировало. Дальнего родича обычных червей почти разорвало на две части… А потом сегменты его длинного тела в месте полученной травмы взяли и расцепились. И одна часть, ранее бывшая хвостом, шустро поползла на американские багги, развив уже даже не шестьдесят километров в час, а все сто двадцать. А вторая осталась на месте и принялась обстреливать их снарядами из кристаллизованного углерода.

Янки пытались развернуться и дать дёру, но они переоценили проходимость своих лёгких машин по местности, где нет дорог. Одни направления. Буксовавшие по кустам четырёхколёсные вездеходы, обзаведшиеся несколькими пробоинами вследствие удачных попаданий, оказались переловлены и проглочены сминавшей на своём пути даже самые толстые хвощи тушей в течение трёх минут. Полноценной пасти у пустившегося за ними в погоню обрывка не было, но разошедшиеся в стороны мускульные кольца смогли зажевать машины и отчаянно орущих на весь эфир людей не хуже.

А потом обе половинки ксенодракона поползли в одном направлении, но с различной скоростью и по несколько отличающимся траекториям. И как почти мгновенно просчитали аналитики, при сохранении текущего курса условная голова с обрывком туловища упрётся в «Славянина» примерно через полчаса. Ну а остальное ровно в то же время доползёт до «Гагарина». Биоробот сообразил, что травмы ему нанесли люди, а потом, видимо, решил превентивно устранить угрозу. И откуда-то он уже знал, где у наглых человеков расположены ближайшие крупные центры. Лесопилки, карьеры и исследовательские пункты с персоналом от пяти до пятидесяти человек монстра, похоже, не интересовали.

Спасло наших колонистов только одно. То, что заранее напугавшись возможного визита подобного существа, мы по мере сил постарались к нему подготовиться. Люди пока ещё очень смутно понимали принципы, по которым функционировали выведенные обитателями Циратры искусственные организмы, но несмотря на все свои модификации их плоть оставалась органикой. Может, не такой, как у земных организмов, но всё же состоящей по большей части из жидкости с плавающими в ней органеллами и работающей на принципах обмена веществ. А запас последних в любой замкнутой системе, которой представлялся нам ксенодракон, по определению конечен. И значит, если изранить или утомить его достаточно, то механизмы регенерации и поддержания боеспособности рано или поздно выйдут из строя.

Присланные с Земли термобарические заряды, установленные на простые неуправляемые ракеты, принялись по очереди поджигать вокруг двух половинок жуткой твари сам воздух. Причём дальность их полёта измерялась аж тремя десятками километров и попадать им слишком уж точно просто не было нужды. Распылённая во многих кубических метрах огнесмесь детонировала, на секунды возжигая маленькое солнце, а ударная волна валила хвощи словно по линейке. Первую огненную баню монстры перенесли стоически. Вторую и третью – тоже. На четвёртой вертящиеся в воздухе дроны-наблюдатели отметили, что скорость противника упала на пятнадцать процентов.

Направлявшийся к «Гагарину» обрывок достиг метеорологической вышки и, не замедлившись ни на секунду, снёс своей тушей хрупкую конструкцию. Досок, напиленных из местных материалов, жалко никому не было. В отличие от затраченного на возведение сего архитектурного шедевра труда. Когда монстрам досталось по пятой ракете, их прыткость снизилась втрое. На этом, собственно, и строился расчёт.

Ксенодракон, если верить анализу его меньших и относительно нормальных родичей – хищных червяков, имел вместо внешнего покрова брони одни сплошные кольца мускулов. Лишённые нервных окончаний, плотные и легко заживляющие любые травмы, они выполняли сразу и двигательную, и защитную функции. Но если повредить их не на каком-то отдельном участке, а сразу по всей поверхности тела, то монстр должен был резко снизить свою подвижность и опасность. Машина недалеко уедет без колёс, а танк без гусениц… Правда, повредить ходовую часть инопланетного монстра оказалось куда сложнее, но всё же эту задачу сочли выполнимой для боеприпасов объёмного взрыва. Мгновенно починить подобный объём повреждений в рекордно короткие сроки не могли никакие нанороботы. Нет, они наверняка старались вовсю, но даже им банально требовалось время для перестройки пострадавших тканей обратно к хоть какой-то функциональности.

К сожалению, упавшая в несколько раз скорость не помешала устремившемуся к «Славянину» куску биоробота пропахать наискось своим телом небольшой загончик. Туда зоологи сажали заинтересовавшие их и относительно малоподвижные формы жизни, и теперь от всех понравившихся им личинок, улиток, гусениц и куколок остались только влажные пятна. На этом крушить вынесенную за пределы кораблей инфраструктуру две части ксенодракона, к счастью, прекратили. Приблизившись к нашим оплотам на расстояние нескольких километров, они залезли в зону поражения управляемых фугасов, которые на их пути оперативно установили сапёры. После подрыва нескольких десятков килограммов тротилового эквивалента под самым брюхом инопланетный аналог танков хоть и не встал на месте, но снизил скорость до смешных трёх-четырёх километров в час. И был накрыт сосредоточенным огнём миномётов, дронов и спешно установленных на грузовики тяжёлых пулемётов. Утратившие манёвренность монстры за несколько минут были расстреляны из всех орудий с относительно безопасных дистанций. Обрушившийся на монстров шквал огня порвал их на части, как горячий душ взятую из холодильника льдинку. Ещё дёргающие куски плоти биоробота на всякий случай растащили в разные стороны кошками на длинных цепях. И когда облегчённо выдохнувшие военные принялись считать потери, то не нашли у себя таковых. За уничтожение монстров, трупы которых немедленно облепили спешащие собрать образцы учёные, русским колонистам пришлось заплатить лишь громадным расходом боеприпасов. Такая потеря тоже являлась достаточно чувствительной, особенно по меркам оставшихся на Земле снабженцев, изыскивающих резервы для закидывания новой партии взрывчатки и боеголовок к внепространственным вратам, но мы ожидали много худшего.

Кому-то в эйфории пришла в голову довольно здравая мысль: пошарить там, где обычно обитала уничтоженная нами тварь. Ведь куда-то она ресурсы с подземного завода должна была доставлять. Да и вообще, вдруг повторится сценарий с левиафанами и там уже зреет замена, которую можно аккуратно расчленить и донести до мусорного ведра ещё на этапе строительства? В отличие от живых дирижаблей инопланетный аналог биотанков показал себя достаточно хорошо, чтобы с ним не хотелось связываться без очень настоятельной необходимости. Все переговоры шли по радио, к тому же по открытым каналам. Во время уничтожения разделившегося на две части ксенодракона это требовалось для большей слаженности действий, а потом захваченные победной эйфорией люди просто забыли переключиться на другой режим.

Разведывательная партия за две минуты пополнила растраченный боезапас, взяла с собой нужные припасы и стрелой метнулась к нужному району, благо они уже были при полном параде и готовы к любому развитию событий. Вот только стоило им начать движение и удалиться от «Славянина» километров на шесть, как с небес по развившему неплохую скорость автобусу ударила ракета. Вполне обычная, земная, довольно небольшого размера. Стартовала с высоты в три с половиной километра, молнией метнулась к нашему транспорту для особых задач и вошла ему прямо в лобовое стекло. Лишь то, что боевая часть на ней стояла относительно слабая и предназначенная для уничтожения лёгкой техники вроде каких-нибудь джипов, позволило уцелеть части подчинённых майора Ловцова и ему самому. Выпустили же её с высотного беспилотника, который солдаты заметили уже давно, но до сей поры игнорировали. Большая их часть посчитала, будто это наш. Меньшая знала, что нет, но времени вот прямо сейчас связываться с американцами и просить отозвать их своего шпиона просто не имела. Тут надо ракеты точнее направлять, подступы минировать и, на всякий случай, готовить личный состав к эвакуации. Как результат – шесть убитых, трое раненых, сбитый на фиг летательный аппарат наших ближайших соседей и дикое обострение отношений между русской и американской колониальными экспедициями.

Янки не пожелали признавать свою вину и ссылаться на обязанного пойти под трибунал оператора-идиота или программную ошибку в компьютерных мозгах дрона. Их сенатор, презрительно цедящий слова через губу, вообще в категорической форме отверг все обвинения в нанесении удара высокоточным оружием. И сразу же заявил, что квадрат с координатами, один в один совпадающими с районом обитания ксенодракона, является зоной американских интересов. А все посторонние, которые осмелятся ступить на землю, где установлен звёздно-полосатый флаг, будут встречены применением смертоносной силы. Речь у этого политика получилась не слишком складная, сразу стало ясно, что он забыл взять с собой имиджмейкера или связаться с Землёй на предмет шлифовки её профессиональными ораторами, но суть сказанных слов он мог передать одной лишь своей надменной рожей. Да и вообще не сложить два и два сумел бы только ребёнок, да и то серьёзно отстающий в своём развитии. Янки подслушали наши переговоры и решили не дать русским занять ещё одну точку, где просто обязаны находиться столь желанные инопланетные артефакты. Ну а раз для этого пришлось устроить небольшую ракетную атаку, то тем хуже… для нас.

– Они с дуба рухнули. Это же война! – озвучил я первое, что пришло на ум, после того как дядя Стёпа замолчал. – Их ястребы в разборках с негритянскими гетто здравый смысл где-то посеяли! Мы же им не какой-нибудь там Зимбабве или иной Мухосранск, который стерпит и утрётся!

– Только они об этом решили забыть, так как мы слишком часто в прошлом лишь утирались! – зловеще прошипел Глыбин, сжимая руки в кулаки до хруста. – Так… Ты уже связывался с Землёй?

– Угу. Посол в США уже должен был вручить дипломатическую ноту, – кивнул дядя. – И из Кремля мне сообщили, что совсем не расстроятся, если следующую подобную писульку вручат уже им. Ну вот ни капельки они не огорчатся. И даже если мы тут на местах переусердствуем, поймут.

– Не похоже на наше правительство, – недоверчиво покачал головой Глыбин. – Ты уверен, что случайно не вызвал на связь Пентагон вместо Кремля?

– По сведениям разведки, у янки сейчас нет достаточно крупных сил, чтобы затевать крупную войну на Земле, – усмехнулся дядя. – При просевшей экономике, высокой внутренней напряжённости и отсутствующих союзниках глобальный неядерный конфликт они проиграют.

– А они-то это знают? – продолжал сомневаться Геннадий.

– Знают, – уверенно кивнул бывалый политик, то есть по определению лгун. – И, увы, знают, что мы знаем. Кстати, заодно наши резиденты притащили прямиком из курилки Белого дома очень интересную сплетню. Для их промышленности и финансовой системы привычным методом поддержания своей стабильности является устройство маленькой победоносной войны как можно дальше от родного дома. А народные массы можно отвлечь от задавания неприятных вопросов правительству, если показать толпе врага. Желательно страшного и хорошо знакомого. Тебе подсказать, где и как идеально пересекаются все условия данной задачи?

– А я-то всё гадал, чего это у американцев багги хватает, чтобы весь свой периметр патрулировать. Да и наши спутники присылали фотографии чего-то очень похожего на военные учения всем списочным составом, – скрипнул зубами Глыбин. – Видимо, научной работой и обустройством колонии решили почти полностью пренебречь в пользу подготовки к конфликту… Вот только какого лешего они в таком случае выжидают?

– Прибытия крупных стволов, прибытия большего количества бойцов, достойного повода для начала боевых действий, – развёл руками дядя. – Выбирай сам.

– Разведывательные экспедиции нужно сократить в количестве, но увеличить по численности состава. А не то будут они у нас таинственно пропадать по естественным причинам. – Капитан задумался. – Может, запросить с Земли подкрепление?

– Начнём играть в войнушку – потеряем лидирующие позиции в обустройстве инфраструктуры, – вздохнул дядя. – Да и не вытянем мы экономически доставку сюда равного количества войск. Американцы от такой нагрузки крякнут, а вот у нас от подобного будет грыжа и геморрой. Если всё же дойдёт до вооружённого противостояния, то единственный наш шанс – это проект «Белка».

– Цыц! – гаркнул на него Глыбин. – Он же строго секретный!

– Полчаса уже как нет, – отмахнулся дядя. – Да и потом, как ты собрался обеспечивать нераспространение информации, когда в нём будет задействовано от трети до половины списочного состава колонистов? Ладно, отбой. Вы летите искать этих японцев, а я пойду выпью валидольчику с коньяком. Граммов двести.

– Не отбой, а конец связи! – попытался донести военный до разума политика правильный вариант команды, но был им проигнорирован.

Вздохнув, Глыбин оглядел лица собравшихся в рубке, на которых большими буквами было написано любопытство, разослал в открытый доступ со своего личного компьютера текстовой файл и вышел.

Мгновенно закопавшись в короткую информационную записку, больше напоминающую сочинение на тему киберпанка, я обескураженно почесал затылок. Либо наше начальство в кои-то веки научилось мыслить, либо скоро наступит конец света… А также конец газа и конец воды. Идея проекта «Белка» была проста как чугунная гиря и примерно столь же изящна. Какая-то умная голова из числа военных экспертов на Земле предвидела ситуацию, когда колонистам придётся схватиться… Да хоть с кем-нибудь, имеющим подавляющее преимущество. И, порывшись по архивам научных разработок, смогла найти приемлемый способ для покорителей иных планет обзавестись дешёвым и многочисленным пушечным мясом.

Использование животных в военном деле было далеко не ново. Лошади тысячи лет оставались лучшим транспортным средством, известным человеку. Собак в качестве сторожей и охранников использовали, наверное, ещё неандертальцы в самом начале каменного века. Позднее, с расцветом цивилизации, на фресках не раз отмечались цепные львы или иные крупные хищники, которых спускали на врагов. И лишь то, что в качестве шуб людьми они ценились больше, чем как бойцы, сбросило этот род войск со страниц истории. Ну а слоны прочно вошли в летописи древнего мира как мобильные огневые точки и великолепное средство прорыва вражеского строя. Животный мир Циратры даже по предварительным результатам обработки спутниковых фотографий был достаточно богат крупными формами фауны. И именно её какой-то умник предложил поставить в строй. Как известно, лучшими стимулами во все времена являлись страх и боль. И если с вызовом первого возникало много сложностей, то вот вторую получить оказалось очень просто, достаточно было вживить животным дешёвенький электрошокер вблизи от крупного нервного узла. Чтобы отслеживать их передвижения, требовался радиомаячок, который ради более точного наведения на цель легко дополнялся навесной видеокамерой. А после полученного юнита беспощадно карали агонией за движение в любую сторону, кроме нужной. Долго в таком режиме ни одно живое существо прожить не могло, подыхая от неизбежных осложнений. Однако для относительно краткосрочных операций подобные «мясные дроны» вполне подходили.

Исследования в нужном направлении велись ещё на Земле, хоть и не очень активно. Крупную наземную фауну люди давно выбили, и разводить её заново оказалось слишком дорого, а становящиеся агрессивными по команде киты и дельфины-диверсанты были уж больно узкоспециализированным средством ведения боевых действий. Но наработки имелись, причём опробованные и действующие. И сразу после столкновения с ксенодраконом и левиафанами нашим медикам поступил приказ проверить, как будут реагировать организмы с Циратры на бодрящую дозу разошедшегося по нервной системе электричества. Эксперименты выдали положительные результаты. Ксеноволки охотно бежали в нужную сторону, а боль их вполне успешно злила и заставляла бросаться на всё, что шевелится, делая исключение лишь для представителей своей стаи. Их дальние родичи панцирные медведи, охотящиеся на стада местных травоядных, были несколько медлительными и не умели работать в команде, однако тоже поддавались «приручению».

Аналог местных бизонов имел длинный и гибкий хвост-булаву, бронирование, делающее взрослую особь тем ещё подарочком, а также развитые социальные инстинкты, заставляющие всё стадо следовать за вожаком. Однако сутками щиплющие траву эти аналоги диких коров еле-еле ползали. Пять километров в час, и это если они несутся со всех ног… С такой скоростью им на поле боя делать просто нечего. Хищные летающие стрекозы, в теории способные незаметно пересечь любую наземную линию обороны, оказались слишком тупы. Они не понимали, куда им нужно лететь, и просто кружили на месте от боли. Ну, или врачи просто не научились правильно пытать этих двухметровых насекомых. Единичный ужас местных богатых жизнью долин, весящий полторы тонны богомол-охотник, отдалённо напоминающий представителей разумных инопланетян, которого смогли живьём дотащить до зоологов, после операции по вживлению контролирующих устройств подох, не приходя в сознание. Да и в любом случае данных суперхищников, венчающих местную пищевую цепочку, насчитывалось слишком мало для постановки их на военный конвейер.

Когда американцы высадились у нас едва ли не на крыльце, а в руки учёных попали первые образцы инопланетных биороботов, то последних тоже решили попробовать припахать к делу защиты русских колонистов. Увы, работу с теми же левиафанами, которые росли в прямом смысле у нас на глазах, серьёзно осложняли содержащиеся в их теле нанороботы. Миниатюрные машинки просто разбирали на части всю земную аппаратуру. Пусть не особо быстро, но весьма уверенно. Однако учёные и не думали опускать руки, по правде говоря, они только приступили к работе… результаты которой могли понадобиться нам намного раньше, чем мы думали.

– А ведь если есть проект «Белка», то должен быть и проект «Стрелка», – вдруг ляпнул я, чем собрал на себе взгляды всех присутствующих. – Что? Это же логично! Причём не только с точки зрения современной мифологии. Злобные стада животных, стаптывающие всё на своём пути, годятся далеко не против каждого противника! А если бы у нас тут космические корабли пришельцев внезапно появились, их тоже приказали бы местными хитиновыми мамонтами таранить?

– Вот ведь придумали систему названий для секретных планов… – вздохнул оказавшийся у меня за спиной Царенко. – Такое чувство, что их пятилетний ребёнок составлял. Да, есть такой проект. Электромагнитная катапульта на основе левитана. Он на строительство «Победы» ушёл всё же далеко не весь.

– А вы откуда знаете? – уточнил я, придерживая при себе мнение о том, что знаю этого ребёнка. Только ему не пять лет, а чуточку побольше. А место любимых игрушек у него сейчас занимает политика, секретарша и ма-а-аленькая колония в инопланетной глухомани.

– Так я же по дополнительной специальности артиллерист, – с достоинством отозвался наш главврач. – В моё время учили на совесть, не то что сейчас…

Угу. И вода была мокрее, и девки голосистее. Верю-верю… А особенно верю в то, что оставшиеся на «Гагарине» инженеры из останков левитана и правда собирают электромагнитную пушку или некое её подобие. Отсутствие силы тяжести теоретически позволяет разогнать снаряд до умопомрачительных скоростей, измеряющихся сотнями километров в секунду. А то, что на него потом вдруг начинает воздействовать гравитация, при достаточной инерции роли уже не играет. Подобному «подарочку» даже начинка из взрывчатки будет только мешать, он за счёт одного своего импульса в месте приземления наведёт немало шухера, вполне сравнимого с взрывом маленькой ядерной бомбочки. Если ещё в полёте о воздух не сотрётся.

«Победа» уверенно сжирала километры, пролетая над безводными изрезанными каньонами пустошами, составляющими большую часть поверхности Циратры. Да уж, местность вокруг «Гагарина» с её растительностью в виде хвощей аж в два-три человеческих роста на подобном фоне может считаться вполне буйными джунглями. Однако и здесь существовала жизнь, странная и необычная по земным меркам. Насекомые и моллюски перебегали и перелетали из одного ущелья в другое, стремясь побыстрее спрятаться от вряд ли приятного даже им ультрафиолета или просто стараясь держаться поближе к источнику воды. Ведь если ей где и скапливаться, так только в подобных низменностях. Пару раз на горизонте были замечены левиафаны, и тогда Глыбин менял курс и включал форсаж. Возможно, летающие биороботы инопланетян нас и преследовали, но догнать попросту не смогли. Мы сразу поняли, когда достигли района, куда предположительно упала «Хризантема». Просто потому, что сами туда чуть не рухнули.

– Какого чёрта?! – рявкнул Глыбин, когда все приборы один за другим начали включаться и выключаться. – Доложить о неисправностях!

– Мы попали под воздействие мощного электромагнитного импульса! Или ещё какой-то чертовщины, похожей на него! – откликнулся второй пилот, щёлкая какими-то рычажками на панели управления. – Оно не разовое, а цикличное! После каждого импульса левитан на несколько секунд выходит из строя! Двигатели не справляются с резко возросшей нагрузкой! Теряем высоту!

– Нас обстреливают, – заключил военный и, взявшись за штурвал, принялся уводить «Победу» из зоны поражения неизвестного оружия. – Боевая тревога.

Наверняка огонь по нас ведут не люди. Японцы, конечно, те ещё фанаты технического прогресса, но даже они предпочли бы электромагнитному излучению обычную зенитку. После поражения её снарядами мы гарантированно имели бы кучу проблем, которые не исправить перезагрузкой. А там мы хоть и дружно матюгаемся на отказывающее оборудование, время от времени принимаясь стучать зубами, но летим! Глыбин вон даже нос «Победы» умудрился задрать кверху, чтобы набрать высоту… Или теперь наше транспортное средство просто падает хвостом вперёд?

Несмотря на обстрел неизвестным оружием, панические крики и стремительно распространяющуюся от работающих приборов вонь горелой изоляции, летающая баржа смогла продержаться в воздухе достаточно, чтобы выйти из зоны поражения. Народ облегчённо выдохнул… И попадал с ног, потому как в следующее мгновение на корпус машины обрушился чудовищной силы удар, едва не перевернувший многотонную махину вверх брюхом. Стена радостно приняла меня в свои жёсткие объятия, а следом в спину прилетел отчаянно ругающийся на латыни Царенко. Ну, хорошо, хоть не один из амбалов-военных. Сухонький доктор в обычном скафандре явно весит меньше, чем литая груда мышц в боевом экзоскелете. Кресло Глыбина вместе с ним самим сорвало с положенного места, и «Победа» едва не ушла в штопор, поскольку руль управления оказался выгнут под совершенно немыслимым углом. К счастью, Геннадий умудрился оттолкнуться чуть ли не от воздуха и вернул себя в относительно нормальное положение. Только теперь он за ним не сидел, подобно пилотам самолётов, а стоял, словно капитан какого-то древнего парусника.

– Ракета, – запоздало констатировал кто-то, охая и вставая с пола.

– А почему на радарах она не отображалась? – грозно нахмурился Глыбин, руки которого заметно дрожали. – Прошляпили?!

– Учитывая особенности местной биотехники, она наверняка органическая. А приборы-то у нас ещё земные, нацеленные скорее на быстродвижущийся металл, – заступился я за операторов наших систем обнаружения, мягко отлепляя от себя по-прежнему ругающегося главврача. Причина его негодования стекала по лицу доктора. Как раз в тот момент, когда по нас открыли огонь, медик решил глотнуть немного воды из встроенной в скафандр фляжки, чтобы промочить пересохшее горло. И благодаря удару откусил клапан на высовывающейся почти к самому рту трубочке. В результате теперь прямо в нос Царенко била маленькая струйка жидкости, стекающая ему под воротник и которую никак не удавалось остановить. – А если эту дрянь ещё и сделали с использованием стелс-технологий, то у нас изначально шансов не было.

– Хорошо, хоть не взорвалась она, – выдохнул один из военных, отпихивая в сторону кресло Глыбина, которое упало ему прямо на ногу. – Кстати, интересно почему. Взрыватель испортился?

– ЧП в отсеке шестнадцать! – раздался вопль, слышимый и по системе связи, и обычным ухом. – Срочно нужны огнемёты! У нас тут заражение враждебными формами микромашин!

Чёрт! Лучше бы это была взрывчатка! С ней, по крайней мере, проблем не так уж и много. Выбывшие из строя приборы пересчитал, пожар потушил, мёртвых и раненых собрал, да на этом и успокоился. А колония злобных нанороботов запросто сожрёт весь корабль. Нет, конечно, мы практически сразу после первичного анализа технологий коренных обитателей Циратры разработали план борьбы с подобной угрозой. Да только далеко не факт, что он окажется действенным. Если огнемёты, заправленные особой высокотемпературной смесью, смогут сжечь хотя бы внешние слои псевдоживой и стремительно расползающейся во все стороны инфекции. Если колония боевых микромашин недостаточно умна, чтобы добраться до людей и затаиться на них, заполучив себе просто шикарных переносчиков-распространителей. Если микроскопические роботы не могут быстро распространяться по воздуху, чтобы добраться до вентиляции и через неё поразить все отсеки сразу. Если специальные аварийные команды при помощи пластита успеют вырезать поражённый участок и дать ему вывалиться за борт, чтобы не допустить вторичного заражения от пары-тройки сначала спрятавшихся по щелям, а затем вновь нарастивших свою численность нанороботов. Если, если, если…

Размышления не помешали мне схватить со стены прикрученный туда огнетушитель и броситься к месту предполагаемого ЧП. При работе огнемётов на борту неизбежно возникали нежелательные очаги возгорания, которые следовало тушить. Плюс всегда оставался шанс на то, что враждебные нанороботы сумеют относительно легко перенести температуру в несколько раз выше, чем на Солнце, но растеряются, попав под поток охлаждённой углекислоты. И по боевому расписанию заниматься подобными работами должен был один из почти бесполезных в других местах членов экипажа. То есть я.

Отсек шестнадцать располагался почти в самом хвосте «Победы», а потому я прибыл на место ЧП одним из последних. И даже войти в поражённый агрессивными микромашинами отсек не сумел. Путь к нему намертво перекрывала аварийная команда, медленно пятящаяся назад и выжигающая волну пытающейся добраться до них зелёной слизи. Время от времени в аморфном «теле» странного объекта принимались формироваться какие-то структуры… Но их тут же деформировали пулями два засевших в конце коридора снайпера. Составляющий им компанию гранатометчик нервно стискивал своё оружие, но не решался пустить его в ход. Видимо, боялся то ли разнести товарищей по оружию, то ли расплескать инопланетную субстанцию во все стороны и тем сделать ситуацию только хуже. Ещё штук десять или двадцать человек рассредоточились по ближайшим отсекам и чем-то там гремели. Похоже, закладывали взрывчатку, которая вырвет поражённый участок летающего транспорта и не затронет остальное.

– Чем же мы ей так понравились, подлюке? – с нервным смешком поинтересовался один из огнемётчиков, водя раструбом своего оружия справа налево. – Вокруг её пустого места хоть пляши, а она всё за нами тянется!

– Тебя бы под такой дождик – тоже, небось, захотел бы добраться до того, кто его устроил, – не замедлился с ответом его коллега, задравший огнемёт повыше, чтобы дождь горящего напалма дотягивался до центра псевдоживой лужи. – Кстати, мне кажется или этой дряни стало всё-таки меньше?

– Нам хватит, – заверил его я, пытаясь на глазок оценить количество враждебных нанороботов. Численность их, может, и измерялась десяткой в чёрт знает какой степени, но объём держащихся вместе микромашин составлял литров двести или триста. С одной стороны, вроде как и не мало… С другой, по «Победе», оказывается, выстрелили всё-таки не цистерной этой дряни. Так, бочкой-переростком. – Морозить её пробовали?

– Угу, – последовал ответ. – Лучше бы не пытались. После душа из жидкого азота эта дрянь швырялась в нас получившимися снежками… Хорошо, хоть мы вовремя успели врубить огнемёты, и они до нас просто не долетели, растаяв в потоке горящего напалма.

– Уходите! – рявкнул голос откуда-то издалека. – Отсеки сейчас рухнут! Десять! Девять! Восемь!

– Ёп! – дружно сказали мы, развернулись и побежали.

Снайперы в конце коридора открыли ураганный огонь, опустошая магазины, но за счёт кинетической энергии отбрасывая рванувшуюся в погоню зелёную слизь. Глухо бухнул подствольный гранатомёт третьего бойца, закинувшего монументальную трубу себе за спину и вооружившегося менее крупнокалиберным оружием. На счёт «три» раздался первый взрыв, от которого палуба содрогнулась, и раздался скрежет раздираемого металла. А до порога, за которым начинался следующий отсек, оставалось ещё не меньше пяти шагов. Я постарался поднажать. Мимо уха что-то просвистело… Но в следующий миг раздалась новая серия гулких хлопков, и отсек, по которому мы бежали, рухнул вниз.

Ноги сами остановились, когда вместо коридора оказалось пустое пространство, в котором было видно быстро приближающуюся землю. Мозг даже не сразу сообразил, что произошло, и потому организм не успел начать как следует бояться, когда правую руку намертво стиснул стальной захват. А ещё через секунду голову и плечи сильно ударил сместившийся вперёд и вверх потолок, разодравший скафандр вместе с изрядным количеством моего родного мяса и едва не переломавший кости.

– А-а-а… – сипло протянул я, вращая глазами от ужаса и боли. Если бы вмиг пересохшее горло не свело спазмом, из него вырывался бы не жалкий писк, а громогласный вопль. Единственным, что не давало мне упасть вслед за уже встретившимся с землёй куском «Победы» и разбиться вдребезги, была сжавшаяся на плече до хруста костей рука. Принадлежала она одному из огнемётчиков, который висел на казавшемся смехотворно тонком канате, отходящем от его пояса. Причём на ногах его держался ещё один человек, едва ли не узлом завязавшийся вокруг сапог скафандра. – А-а-а… Это што?

– Альпинистская кошка. Военная модификация. Как по горам ползали, ища полезные ископаемые, так её и не снял, – спокойно пояснил мне солдат, вращаясь вокруг собственной оси и заодно кружа и меня. От открывшейся панорамы захватило дух. – Да не дёргайся ты так, она прочная. И я не выроню. У моего экзоскелета руки как раз под захват для тяжёлого оружия и прочих грузов модифицированы. Сто килограммов на одной механике спокойно держит. Как раз твой вес, если без скафандра. Ну а уж его одного у меня удержать точно получится.

– А… ага. – Я нервно сглотнул и почувствовал, как нас начали втягивать наверх. Зубы принялись стучать друг о друга, и извлекать из речевого аппарата членораздельные звуки сразу стало намного сложнее. – А где ещё один?

– А он по горам не лазил, – вздохнул солдат. – И со своим огнемётом, скафандром и мышечной массой весил как минимум центнера полтора. Может, и все два. Короче, его удержать не получилось. Но высота у нас была небольшая, да и гравитация тут ниже. Может, и выживет…

– Без шансов, – развёл его надежды второй огнемётчик, крепче цепляясь за сапоги своего спасителя. – Я видел, как полыхнул взорвавшийся бак, когда сброшенный отсек долбанулся о землю. Пережить такое шансов нет. И это если забыть о той зелёной дряни, которой высота падения могла оказаться и по барабану.

Когда нас втянули на борт «Победы», у меня было только два желания: нажраться в хлам и пристрелить того идиота, который устроил экспресс-спуск заражённого отсека, не обращая внимания на обратный отсчёт. Не обязательно в данной последовательности. Свои соображения я тут же озвучил осмотревшему меня Царенко, на что получил ответ: «Души прекрасные порывы…» Как тут же пояснил главврач: «Души – это глагол». Приказ на сброс пятнадцатого, шестнадцатого и семнадцатого отсеков отдал лично Глыбин. И настоял на его немедленном выполнении, несмотря на то что там ещё оставались люди.

Военная логика жестока, и довольно часто приходится пожертвовать малым, чтобы спасти большее… Но понимание этого нисколько не облегчает участь того, кого записали в «допустимые потери». Любопытно, так сложилась судьба или капитан «Гагарина» догадался, кто повинен в его временной неадекватности, и решил отомстить не дяде, так его родственнику? Если второе, то рано или поздно следует ожидать каких-нибудь ядовитых насекомых, неведомыми путями пробравшихся в мою постель или случайно прилетевшей шальной пули в затылок.

Напиться, чтобы хоть на время забыть о пережитом ужасе и мрачных терзаниях, тоже не получалось. И дело было даже не в необходимости поддерживать дисциплину. Основной запас медикаментов и продуктов находился как раз в отсеке номер шестнадцать. Теперь всё, на что могли рассчитывать находящиеся на «Победе» люди, – это комплекты из НЗ. А ведь нам ещё, возможно, предстояло взять на борт некоторое количество японцев. А последние где-то поблизости точно имелись. Уже когда я с огнетушителем наперевес удрал к месту ЧП, в рубку передали сообщение о замеченных дымовых и световых сигналах. И либо пришельцы освоили азбуку Морзе, либо кто-то из пассажиров «Хризантемы» всё-таки сумел пережить жёсткую посадку.

– Вот здесь лежит сам корабль. Наши камеры успели его запечатлеть достаточно подробно, чтобы распознать изображение в мельчайших деталях. – На экране в рубке вывели изображение выжженной равнины, в которую врезался японский звездолёт. – Как вы видите, теперь у него имеются детали, явно не предусмотренные изначальной конструкцией.

Брат-близнец «Гагарина», отличавшийся от него лишь чуть другой формой носа, пропахал в жёстком грунте Циратры длинную полосу. Он явно заполучил немало дыр и некоторое время горел. Чёрные пятна и провалы в бортах отчётливо выделялись на сером корпусе. Но кроме объяснимых жёсткой посадкой повреждений звездолёт мог похвастаться и некоей аномально-зелёной шапочкой, оседлавшей его носовую рубку. Не знаю, как остальным, а мне она напомнила гриб-паразит, выросший на поваленном дереве. Не оставалось сомнений: именно эта штука, являющаяся плодом инопланетных биотехнологий, послужила причиной крушения. И стреляла по нас, скорее всего, тоже именно она. Размеры непонятного образования превышали даже ксенодракона… Хорошо, хоть с места оно не двигалось. И засыпать нас валом биоракет, заполненных агрессивными нанороботами, вроде бы не спешило.

– Расстояние до цели – восемнадцать километров, – пробормотал Глыбин, рассматривая подписи под фотографиями. – Не так уж и много. Почти любое крупное современное оружие гораздо дальше бьёт. А откуда подавали сигналы?

– Из ближайшего к этому месту ущелья. Расположено оно с другой стороны корабля. Чтобы безопасно подойти к нему, надо сделать крюк. Расстояние от ближайшего края расщелины до «Хризантемы» равно восьми с половиной километрам. – На экран вывели новый снимок. – Как мы видим, на его краю установлено нечто вроде наблюдательной вышки. И к ней ведёт хорошо натоптанная тропа. Но именно натоптанная, а не прокатанная колёсами техники. И ещё рядом с ней расположены вот эти холмики. Похоже на могилы.

– Около двух десятков, – озадаченно потёр лоб Царенко. – Маловато как-то для такой аварии.

– Возможно, остальных погибших просто не захотели вытаскивать, – отмахнулся Глыбин. – Или не смогли. Меня больше интересует эта штука на носу «Хризантемы». Почему она позволила людям не просто уйти, а протоптать аж целую дорогу к кораблю и возвести вышку? Ведь первоначально между ними явно велись полноценные боевые действия.

– Вместо того чтобы строить предположения, лучше спросить у японцев, что и как произошло, – пробурчал я, отхлёбывая из кружки горячего чая, который за неимением коньяка и спирта из своих запасов выделил доктор.

После пережитого стресса меня трясло и знобило. Мозги понимали, что это исключительно психологическое ощущение, так как от внешней среды с её холодными ветрами отделял скафандр. Но телу логические доводы были глубоко безразличны.

– О, вот ты этим и займёшься, как самое близкое лицо к нашему единственному на всю экспедицию дипломату, – нехорошо взглянул на меня Глыбин, и я окончательно удостоверился в своих худших подозрениях. Надо поговорить с дядей о том, что полумеры в политической борьбе грязными методами неприемлемы. Пусть в следующий раз не галлюциноген, а банальный цианистый калий оппоненту подсыпает. – Раз японцы там ещё есть, значит, местность относительно безопасна. Радиосвязь есть?

– Никак нет, – откликнулся связист. – Кстати, электромагнитное излучение, мешающее работе наших приборов, никуда не пропало. Просто значительно ослабло. Оно продолжает появляться всё такими же импульсами. Вероятно, мы имели дело не с орудием, а с каким-то аналогом маяка, передающего в пространство вокруг себя определённый сигнал.

– Тогда уж глушилки, – поправил его Царенко. – Думаю, нам очень повезло, что «Победа» летела не только за счёт инопланетных артефактов. Против земной техники импульсы, нарушающие работу оборудования местных артефактов, оказались почти бессильны. Они банально не в том диапазоне работают. Только связь нам заглушить и смогли.

– И без неё обойдёмся, – качнул головой Геннадий. – Думаю, разведывательной партии хватит шесть часов, чтобы во всём разобраться на месте. Пойдёт десять человек. Если японцы здесь обитают, то местность относительно безопасная. Ответственным назначаю Бориса.

– Восемь часов, тут всё-таки не парк с ровными дорожками, мало ли какие препятствия на пути попадутся, – поправил я, опасаясь, что могу не успеть вернуться. И с Глыбина, которому явно вожжа под хвост попала, станется бросить нас здесь. Даже солдат не пожалеет. Списал же он тех трёх огнемётчиков. – А есть в команде кто знает японский язык? Если рядом с «Хризантемой» сплошная зона электромагнитных помех, то компьютеры с автопереводчиками просто могут выйти из строя.

– Английским обойдётесь или жестовой азбукой, – отмахнулся Глыбин. – Нету у нас на борту военных переводчиков, не самая нужная при колонизации новых планет специальность.

Летающий транспорт приземлился на почтительном расстоянии от сбитой «Хризантемы», и десять человек двинулись по выжженной злым солнцем равнине, больше напоминающей даже не степь или саванну, а лишившуюся вдруг снега вечную мерзлоту. Редкие кустики-колючки, обладавшие, видимо, многометровой корневой системой, щетинились в разные стороны шипами, способными довести любого верблюда до заворота кишок. Ну, раз им понадобились механизмы защиты, значит, кто-то их всё-таки жрёт. Только где они, эти неведомые представители фауны? Попрятались от солнца и ждут наступления темноты? Так вроде к ультрафиолету их эволюция должна была приучить, а жары, как в пустынях, здесь нет. Наоборот, ближе к ночи столбик термометра может опуститься до отрицательных отметок.

– Зачем вообще было делать эту чёртову систему отстрела отсеков? – бурчал мой спаситель-огнемётчик, который, по странному стечению обстоятельств, оказался ещё и в разведывательной партии. Интересно, это из-за его оружия или, может, у Глыбина есть зуб на этого парня? – Глупость какая-то! Лучше бы ещё пару зенитных пулемётов поставили, чтобы ракеты до цели просто не долетали!

– Ничего не глупость, Святослав. И хотя отстрел целых трёх отсеков сократил место в трюме на четверть и чуть не стоил нам жизни, концептуально это очень правильная система, – откликнулся я, вовремя вспомнив имя человека, которому обязан своей головой. – Предполагалось, что в «Победе» мы будем возить не самые безопасные грузы. Инопланетные артефакты, например. Кто знает, чего от них ожидать и не понадобится ли вдруг срочно выкинуть подобранную в очередных руинах штуку, пока она не рванула. Ну и расчёт на транспортировку не очень дружественных нам пассажиров тоже делали, да. Если вдруг они устроят бунт и попробуют захватить наш уникальный транспорт, то имеют все шансы уйти вниз своим ходом.

– Харе болтать, мы на задании. И рядом находится инопланетная хренотень, свободно шмаляющая по цели ракетами, – оборвал меня снайпер, подозрительно приникший к своему прицелу. – Вы же так увлечены собой, что не замечаете даже двух голых японок. А они, между прочим, похоже, целоваться собрались.

– Где?! – разом поинтересовалось девять здоровых мужиков, жадно обшаривая окрестности биноклями.

Угроза инопланетного оружия мгновенно была отодвинута на задний план парочкой азиатских лесбиянок… К сожалению, радужные мечты разбились о суровую реальность. «Голыми» две обнаружившиеся у наблюдательной вышки фигуры оказались в том смысле, что не имели скафандров. Вместо них они были плотно закутаны в какое-то бесформенное тряпьё. И парочка не целовалась, а обнималась. А ещё прыгала на месте, бросала шапки в воздух и изо всех сил махала руками. В общем, исполняла типичный танец радости робинзонов, увидевших, как к их острову плывёт корабль. Да и вообще то, что одна из этих персон японской национальности при ближайшем рассмотрении оказалась всё-таки женщиной, стало лишь игрой случая и большой удачи. С дистанции первоначального обнаружения, учитывая особенности их облачения, сталось бы перепутать гейшу в расцвете лет с пожилым борцом сумо.

– Лейтенант Хедо Ли, – представился первым мужчина, едва ли не бросившийся нам на встречу, но в последний момент пойманный за рукав своей спутницей. Английский его оказался несколько коряв, но всё же вполне понятен. А вот внешность одного из колонистов с «Хризантемы» оставляла желать лучшего. Его кожа под местным солнцем страшно почернела и пошла многочисленными нарывами. Над правым глазом сочился сукровицей громадный шрам, а щёки ужасно впали. Либо он долго болел, либо не менее долго голодал. В коротком неровном ёжике волос, явно отчекрыженных кем-то ради гигиены, блестела густая седина, не вяжущаяся с полным отсутствием морщин. – Рад встретиться с вами. Рад! Рад!

Дальше он что-то залопотал по-японски, не обращая даже внимания на то, что его никто не понимает. Слёзы радости и облегчения лились из глаз мужчины, который выглядел почти стариком.

– Тосака Миюри, – назвалась женщина, которую хотелось запихнуть в косметический салон. Коричневая корка, подозрительно напоминающая лишай, покрывала почти весь её лоб, а в приветственной улыбке прорех имелось чуть ли не больше, чем маленьких аккуратных белых зубов. – Простите, что я спрашиваю, но нет ли у вас обезболивающего и антибиотиков? У нас много больных, очень много. И они даже не могут ходить. А последние лекарства кончились на позапрошлой неделе.

– Найдутся. Если вы ещё не поняли по флагам на наших скафандрах, то мы из русской колониальной экспедиции. Наши правительства заключили нечто вроде соглашения, и мы поможем вам самым необходимым. И даже эвакуируем в безопасное место, – отозвался я, отцепляя от скафандра прихваченную специально на такой случай аптечку. – На нашем транспорте есть операционная со всем необходимым. Но мне кажется, здесь не лучшее место для разговора. Вам явно вредно находиться под местным солнцем, да и ракета в любой момент прилететь может.

– Какая ракета? – не понял Хедо, зябко кутаясь в свою одежду. Если, конечно, её можно было так назвать. Больше всего эта хламида походила на строительную паклю, которую намотали на тело и перепоясали проволокой, чтобы не сваливалась. Впрочем, его спутница была одета почти так же, только у неё дополнительный слой теплоизолятора красовался вокруг какой-то лёгкой курточки или кителя, смутно угадывавшегося под слоем приспособленного к делу мусора. – Откуда ракета?

– Подозреваем, что из инопланетного организма на носу «Хризантемы». Биологическая и наполненная боевыми нанороботами, – ответил я на его вопросы в обратном порядке. – А разве ваш корабль не такими же подбили?

– Нас не подбили, – поморщилась Тосака. – Нас взяли на абордаж. Впрочем, действительно, пойдёмте отсюда. Наверняка у вас много вопросов, да и у нас не меньше… А раненым нужны лекарства. Ничего, если я дам умирающим такую дозу, чтобы они уже не очнулись? Живым тогда хватит оставшихся препаратов?

Если она хотела ошарашить меня, то ей это удалось. Я ещё минуты две только и мог, что ошалело мычать какую-то невнятную ерунду и пытаться прийти в себя.

Рядом с наблюдательной вышкой, построенной на краю ущелья, оказался небольшой лифт. При помощи обрывков проводов сплели в одну большую корзину куски труб разного диаметра и легко узнаваемые части внешней обшивки. И всё это повесили на трос, который приводился в движение вовсе не мотором, а руками двух десятков доходяг. Вот честное слово, встретил бы их где-нибудь на Земле – и поразился бы, что остались ещё помойки, где водятся настолько неухоженные бомжи. Впрочем, по сравнению с лежащими под навесами из разного хлама людьми, больше напоминающими трупы или загримированных актёров из очередного ужастика, они смотрелись ещё довольно прилично.

На сооружение навесов пошёл главным образом строительный мусор, образовавшийся после крушения «Хризантемы». Трубы и балки служили опорными столбами, на них навесили циновки, чтобы сделать грубое подобие юрт. На дне ущелья не росло хвощей. Только трава, высотой едва-едва с ладонь. Было видно, что именно из неё и пытались плести полотна для стены и укрытий, а после обмазывали их грязью за неимением нормальной глины, но при околонулевых температурах и пронизывающем ветре от подобных «барьеров» пользы было не много. Судя по изрядной выщипанности скудной растительности почти везде в зоне видимости, а также нескольким сохнущим стожкам сена, с топливом в данной местности тоже дела обстояли не очень.

– Почему вы не выкопали землянки? – спросил я у Хедо, пока лифт с первой группой людей медленно полз вниз. – Там бы, по крайней мере, можно было не бояться ветра и дождя. Правда, не уверен, они тут вообще бывают?

– К сожалению, да, хоть и редко. А выкопать укрытие мы просто не смогли. Здесь почти нет почвы, плодородный слой тонок и под ним лежит сплошной камень, – пожаловался японец. – Первые несколько дней, пока были силы, мы пробовали его долбить… Но потом от местной еды и воды люди стали заболевать и слабеть. А вырытой ломами ямки с трудом хватило, чтобы разместить в ней самых тяжёлых из получивших ранения при аварии.

– И где она? – Я поискал глазами жилище ниже уровня земли и не нашёл его.

– Вон там. Километрах в пяти. – Хедо ткнул рукой куда-то вдаль по направлению ущелья. – Мы ушли с места старой стоянки, когда начался мор и появились первые мутанты. Эм, простите, но в двух словах этого не объяснить. Может, пусть лучше расскажет Тосака? Она лучше умеет…

Злоключения «Хризантемы» начались ещё на Земле. В то время как «Гагарин» с его тысячным экипажем был несколько перегружен, в недра своего корабля жители Страны восходящего солнца впихнули аж на четыре сотни больше колонистов. Частично они смогли это сделать благодаря тому, что часть взятых ими с собой приборов и инструментов оказались весьма компактны по сравнению с российскими аналогами, но куда большую роль сыграла жёсткая экономия. Питаться и лечиться первая волна осваивателей Циратры должна была по нормам, мало отличающимся от снабжения блокадного Ленинграда. Изначально существенной долей рациона становились местные продукты. Люди долго в таком режиме не протянули бы, неизбежно заполучив кучу заболеваний и в два-три года полностью угробив здоровье, но было решено пойти на такие жертвы ради конечной победы. К сожалению, реальность оказалась ещё более сурова, чем достаточно циничные планы развития.

После выхода «Хризантемы» на орбиту один из ближайших к ней кусков мусора, едва отражавшийся на радаре, неожиданно стал ускоряться и пошёл наперерез судну землян. Заметить-то его заметили, но сделать ничего не смогли. Крейсерская скорость явно искусственного объекта превышала девятнадцать тысяч километров в час. На нём стояли настоящие межзвёздные двигатели, а не грубое убожество человеческой постройки. Подлетевший к звездолёту НЛО стрелять не стал, а просто протаранил свою цель в районе носовой рубки, убив сразу капитана и значительную часть экипажа. От системы искусственного сна япошки решили отказаться, а потому все колонисты мужественно терпели неудобства транспортировки в тесных противоперегрузочных гробах. Врезавшаяся в самураев штука накрыла корабль электромагнитными помехами, отключив к чёртовой бабушке значительную часть приборов, а после выпустила десант – два десятка жуков, являющихся чем-то средним между богомолом, пауком и роботом-убийцей из дешёвых детских комиксов.

Многоногие чудовища, имеющие плотность стали, свободно изменяющие свою геометрию для просачивания в слишком узкие для них двери и предпочитающие ближний бой, двинулись вперёд. На своём пути они шинковали острейшими лезвиями всё движущееся. Люди, системы освещения, проводка, даже взятый с собой в качестве талисмана бонсай… Они явно не очень понимали, с чем именно им надлежит бороться, а потому старались вывести из строя абсолютно все подозрительные объекты. Оружие дальнего боя у них тоже какое-то было, но применяли они его лишь пару раз, дырявя насквозь по нескольку корабельных переборок плазменными пульсарами. Будь на месте японцев наша экспедиция, люди вряд ли успели бы проснуться, чтобы оказать достойное сопротивление. Но жители Страны восходящего солнца были злы, отчаянны и, расхватав оружие, пошли в банзай-атаку. Экипаж твёрдо решил воспользоваться своим единственным преимуществом – численностью. Инопланетные машины (а может, всё-таки биороботы, отличающиеся от уже знакомых нам моделей) дрались просто великолепно. Их реакция оказалась молниеносной, повреждения зарастали на глазах, а страха и боли они не чувствовали. Но с перевесом семьдесят на одного… Да ещё в узких кишках коридоров, где при всём желании не увернёшься от выстрела из гранатомёта и не пройдёшь мимо заминированного участка…

Короткая и жаркая схватка унесла жизни почти полутысячи человек, превращённых изменяющими свою геометрию лезвиями в груды мяса, и минимум шестерых роботов. Трое улетели в открытый космос, когда попробовали выползти на обшивку и зайти в тыл людям. Одного залили всеми запасами имеющейся на борту кислоты. Двоих расплавили в упор из экспериментальной лазерной пушки, и собраться обратно они не смогли. Ещё несколько машин были повреждены и отошли в тыл, чтобы регенерировать… Но тут засевшие в резервной рубке остатки экипажа объявили готовность к удару, и жёсткая посадка прекратила побоище.

Подвергнутые жуткой встряске роботы-жуки отступили обратно к носу корабля и заняли круговую оборону, не позволяя никому приблизиться к объекту, из которого они высадились. Вот только японцы перейти в наступление не могли, поскольку приземление, больше похожее на катастрофу, пережили не в пример хуже. Многие получили ушибы, переломы, сотрясения… А ещё на борту сдетонировало что-то из боеприпасов, и в арсенале вслед за первым снарядом стали рваться и остальные. А как раз рядом с ним располагалась резервная рубка, где находилась все заместители погибших командиров. Начался пожар, остатки систем связи заткнулись окончательно, гонимая дымом и огнём толпа ломанулась к скафандрам на склады… которые их интенданты расположили в передней части корабля. Где-то под носовой рубкой, уничтоженной ещё столкновением.

Тосака утверждала, что плохо помнит конец первого дня на Циратре, и я ей охотно верю. Кошмар, во время которого число колонистов сократилось более чем в три раза, любой нормальный мозг сам постарается забыть. От первоначального состава к моменту, когда выбравшиеся наружу люди друг друга смогли пересчитать, осталось четыреста пятьдесят шесть человек. Пока они опытным путём смогли установить, какие помещения «Хризантемы» можно навещать без опаски попасть под клинки роботов, это число сократилось до трёхсот девяноста. Не все умерли в бою, часть просто не дождалась оказания им квалифицированной помощи, поскольку медикаменты и еда лежали там же, где скафандры. Нет, совсем уж идиотами японцы не являлись, и некоторая часть инструментов, оборудования и прочих неприкосновенных запасов предметов первой необходимости находилась в другом месте. Сверхнадёжном. Арсенале, который горел, периодически бумкая разрывом очередного снаряда или гранаты, ещё почти сутки после посадки. Почти всё электронное оборудование стало отказывать через считаные часы пребывания в поле электромагнитных сигналов, которыми окружили себя инопланетные механизмы. А не зависящих от встроенных компьютеров вещей у этих любителей хайтека изначально оказалось маловато.

Для выживших начался настоящий ад, в котором просто дотянуть до утра являлось проблемой. Воды нет, еды нет, инструментов для их добывания нет. Температура внешней среды чуть выше нуля, а ветер в месте катастрофы на редкость пронзительный. Из доступных ресурсов – исключительно негорючие обломки, которые ещё надо умудриться с прежнего места отодрать и при этом не создать много шума. Как оказалось, засевшие на носу роботы хоть и затихарились, но периодически совершали вылазки к источникам звуков. Почти мгновенно появились первые заболевшие, которых опробовали на зуб местные микробы. Пока японцам удалось организоваться, разобрать завалы в коридорах «Хризантемы» и при помощи построенного почти из дерьма и палок подъёмника спуститься в ближайшую расщелину, где хотя бы не так дуло и удалось отыскать бледное подобие родника, скончалось ещё человек сорок. Первыми дня три-четыре после катастрофы самыми желанными для выживших оказались крупные ночные жуки-падальщики, стайки которых периодически подтягивались к выволоченным наружу трупам или нападали на отделившихся от коллектива колонистов. Их жидковатая зелёная кровь была по вкусу хуже, чем смешанный с вазелином бензин, но немного утоляла жажду, а мясо вроде бы годилось в пищу. Во всяком случае, после его употребления никто быстро и в корчах не сдох, чего нельзя было сказать после пробы ещё парочки видов найденных «деликатесов». Впрочем, смерть естествоиспытателей никого не шокировала, ведь гибли выжившие часто.

Люди умирали, не сумев оправиться от ран. Гибли, пытаясь разгребать обломки корабля и привлекая внимание роботов. Чахли от недостатка воды. От голода, правда, никто не умер, человек может жить совсем без пищи чуть ли не месяц. Как минимум двое часовых пропали без вести, останки ещё троих отошедших «в кустики» всё же сумели обнаружить, поскольку хищники утащили их не слишком далеко. Партии из охотников, носящиеся туда-сюда в поисках пропавших или хотя бы добычи, регулярно несли потери. В режиме жёсткой экономии стремительно кончающихся боеприпасов им не всегда удавалось прикончить местную фауну парой-тройкой попаданий по вроде бы жизненно важным кускам тела. Одного вообще сожрал плотоядный куст местного аналога перекати-поля, от которого остальным пришлось удирать из-за отсутствия огнемётов. Несколько человек разбились, когда первый вариант корзины для подъёмника развалился на половине пути до земли.

Стало сказываться и массовое переохлаждение и неизбежные при нём «радости» вроде воспаления лёгких. Поначалу с этим удавалось бороться благодаря аптечкам, которые, как и оружие, выдавались в начале абордажа, но запасы находящихся в них препаратов не вечны. Да и ориентированы армейские спецсредства несколько на другое. Предполагалось же, что раненых в разумные сроки доставят к профессиональным врачам с совсем другими медикаментами.

К концу второй недели после катастрофы охотники, выбившие всю нормальную дичь в радиусе досягаемости и обрушившие всю местную пищевую пирамиду, как-то умудрились завалить левиафана. Останки монстра, в своё время едва не принятого нами за космокрейсер и почти довёдшего бравых русских колонистов до мокрых штанов, схрумкали сырым и даже с большим аппетитом. А после началось то, что за неимением лучшего термина обозвали мором. Нанороботы, содержащиеся в плоти биоробота, без труда пережили пищеварительную систему голодных японцев и принялись за дело, сиречь изменение организмов, куда они попали, по заложенным в них стандартам. Почему-то эта партия микромашин, в отличие от тех, кто окопался в наших инженерах, далеко не сразу остановила свою деятельность и перешла в ждущий режим. Ощущения людей, медленно перестраиваемых на молекулярном уровне, сложно представить. Нет, к тому, что несколько десятков отведавших нового кушания людей умрут после трёх-пяти дней ужасных страданий, они были морально готовы… Подломило несгибаемый моральный дух узкоглазых островитян то, что часть к этому времени потеряла человеческий облик. Их кожа начала покрываться хитиновой бронёй, изо рта вместо выпавших зубов полезли жвалы, руки и ноги разбухли в несколько раз, а внутри грудной клетки вместо человеческих рёбер явно находилось нечто другое. Причём тронуты мутациями оказались почти все, кто больше, кто меньше. Несколько человек закончили свою жизнь самоубийством. А кое-кому, начавшему бросаться на товарищей по несчастью, уйти из жизни помогли.

Лишь воистину высочайшими качествами прошедших отбор в колонисты людей можно было объяснить то, что к настоящему моменту в живых оставалось двести восемь человек. Из них на ногах пребывало лишь около тридцати. Остальные страдали от криво и не до конца изменённых по образу и подобию насекомых организмов или жуткого истощения. Те нанороботы, которые всё-таки довели своих носителей до относительно стабильного состояния, беззастенчиво выкачали из них все ресурсы, не оставив практически ничего. А то, что в данный момент полагающуюся заготовкам под «десантников» внешнюю подпитку оказывать банально некому, эта микроскопическая мелочь элементарно не учла.

– Вот как-то так, – скромно закончила рассказ Тосака, сидя на продавленном пластиковом ящике. Вот честное слово, если бы не шлем скафандра, я потянулся бы пригладить вставшие дыбом от её рассказа волосы. Причём всё это было подано с такой извиняющейся улыбкой… Да, если бы пассажиры «Хризантемы» оказались в хоть чуть-чуть более дружелюбном окружении, например, на войне или во время зомби-апокалипсиса, то дополнительная помощь со стороны им не потребовалась бы. Сами со всем справились бы, героически преодолев любые возникшие на их пути трудности. Однако бороться с целой планетой горстка людей не могла. – Могу я узнать, какое именно соглашение вы заключили с нашим правительством? Всё-таки на момент отлёта с Земли отношения между нашими странами не складывались…

– После того как вы попытались заслать на «Гагарин» партию дроидов-убийц и бомбы, улучшения так не и произошло, – согласился я. – Вам будет предоставлен малый купол в пределах наших территорий. Именно предоставлен, а не продан или сдан в аренду на сто лет вместе с землёй, где можно было бы установить свои законы. Жильё, конечно, так себе и тесноватое, но всё же защита от ультрафиолета, плиты на солнечных батареях и фильтры для воды и воздуха там будут. Как и маленькая гидропонная ферма. Водоросли, выращиваемые там, на вкус просто ужасны, но мы все их едим, и пока никто не помер.

– Для нас после всего случившегося этого более чем достаточно, – вздохнул Хедо, подпирающий собой угол юрты. – Ещё вчера о таком мы не смели и мечтать.

– Скафандры тоже дадим, но лишь несколько штук. Медицинскую или иную помощь будем предоставлять, но счёт выставим вашему правительству. Разбираться с ним будете сами, когда оно всё-таки осилит запустить второй колонизационный корабль и соотечественники явятся вас забирать. Ну, связь с Землёй в умеренных пределах бесплатно обеспечим, – перечислял я условия соглашения, которое дядя буквально продавил через Кремль и Токио. – Дополнительное оборудование или снабжение, нужное вам для выживания и выполнения хоть каких-то целей из поставленных перед стартом, вы тоже можете получить, но ради него придётся потрудиться.

– Что от нас требуется? – спросила Тосака, ставшая чем-то вроде главы остатков японской экспедиции.

Хедо же был просто-напросто дозорным, который куковал на вышке, заметил «Победу» и быстренько вытащил наверх своё начальство.

– Организуете какое-нибудь примитивное производство вроде лесозаготовок или добычи полезных ископаемых, как народ поправится, – пожал я плечами, не став уточнять, что расценки на результаты их труда будут просто грабительские. Ничего личного, просто бизнес… Ну, может, и личное: дядя им тот почти взорвавшийся прямо у меня в руках ноутбук помнить будет до самой смерти. Да и потом, поменяйся мы вдруг местами, и они поступили бы так же, если не хуже. До откровенного рабства дойти могло, всё же узкоглазые – известные консерваторы, а их войска во время Второй мировой вели себя ничуть не менее жестоко, чем отборные мерзавцы из Третьего рейха. – Охота та же, нашим вивисекторам и ксенозоологам то живые, то просто свежие образцы нужны. Инопланетные артефакты, если найдёте, мы оценим очень высоко. Да мало ли вариантов? Колония только развивается, и мы испытываем нужду практически во всём!

– Что ж, это достойные условия, – чуть наклонила голову Тосака, обозначая поклон. – Ну а то, что придётся немного потрудиться… Поверьте, после пережитого нас это абсолютно не волнует!