– Всегда знал, что, общаясь с прекрасным полом, нужно держать ухо востро, – вымолвил Холмс, отложив газету. – Бывает, что за ангельской внешностью скрываются настоящие фурии.

– Если не сказать точнее – дьяволицы, – поддержал его Уотсон с усмешкой.

– Кстати, об одной из них я узнал не так давно. Патрульный соседнего участка Симпсон Таггерт предоставил мне такую возможность. Он обратился ко мне за помощью три месяца назад. Несчастный случай. Одна из его подопечных, миссис Банжи, убила своего мужа. Нечаянно. Но Таггерт был уверен, что она сделала это намеренно.

– Расскажите, Холмс: я не сомневаюсь – эта история внесет весомый вклад в мое обучение основам дедукции.

– Не могу с вами не согласиться, – Холмс задумчиво смотрел на утку, которая вдруг, шипя и хлопая крыльями, накинулась на своего дружка. – Итак, слушайте.

Симпсон Таггерт – самый старый рядовой патрульный в участке, а возможно, и во всей стране. Но это, по его словам, не вызывало у него ни малейшего беспокойства: он жил так, как хотел, и так же зарабатывал себе на хлеб. Для Симпсона Таггерта не существовало внутренней политики; он не желал подлизываться к начальству.

Мы встретились с ним на Юстон-роуд и отправились на Портер-стрит к дому № 41. Перед этим я довольно тщательно изучил показания миссис Банжи, записанные с ее слов:

«Стояло прекрасное солнечное утро, жара пока не наступила. Мой муж, Тревор Банжи, еще спал – это я так думала: обычно по утрам он оставался в постели довольно долго. Я с тяпкой в руке склонилась над моими прекрасными барвинками… Вдруг прямо передо мной нависла эта страшная тень. Я замахнулась изо всех сил! Я очень испугалась! Вы знаете, здесь все говорят о каком-то маньяке, который бродит по утрам… Оказалось – о боже! – это Тревор стоял за мной, и зубцы тяпки вонзились ему прямо в висок… Ах, у меня нет сил продолжать дальше…»

Я обратил внимание, что Таггерт, идя рядом со мной, улыбается. Выяснилось, что сегодня у него юбилей: ровно тридцать пять лет назад, 19 июня, он отклонил первое предложение о продвижении по службе. После этого было еще два заманчивых варианта, но он неизменно отказывался, так что потом начальство махнуло на него рукой.

Мы остановились, чтобы полюбоваться роскошным цветником перед домом № 20. Во многих отношениях Портер-стрит, как и некоторые другие улицы в этом квартале, была настоящим раем для патрульного. Тихо. Благовоспитанные жители. Небольшие, но ухоженные домики. Конечно, лужайки были маловаты – профессиональным садовникам развернуться негде, – но тем не менее на каждом имелись клумбы, а позади дома традиционно виднелись большие деревья – клены или вязы.

«С тех пор как владельцы посадили здесь бегонии с темными листьями и красными волокнистыми листьями, я называю № 20 „дом бегонии“, – сообщил мне Таггерт. – Кто-то считает бегонии скучными цветами, но благодаря моей жене я узнал много интересного про эти цветы, то есть достаточно, чтобы уважать выбор их хозяев.

„Бегонии обожают утреннее солнце, – напевала моя Мэрикейт. – Туберозы сажай в полутень, а ромашки – на мягкое вечернее солнце“. Так мы с Мэрикейт сажали цветы каждую весну, пока рак не сожрал ее».

Это из-за Мэрикейт он отказался от повышения. Они только что купили симпатичный домик, чем-то похожий на № 20, и хотели работать там, где жили. Несмотря на то что Таггерт был хорошим полицейским и ему нетрудно было получить продвижение по службе в самом Скотленд-Ярде, он предпочел остаться здесь.

Мы двинулись дальше, не желая привлекать внимание. Нет смысла смущать людей с утра своим появлением. По той же причине мы не остановились и у дома № 41, просто замедлили шаг. Короткая дорожка доходила до широких деревянных ступеней старомодной веранды. По обе стороны от крыльца лужайка заросла тисами, под которыми синели цветы барвинка, а живые изгороди из кедра обозначали границы участка.

Таггерт сказал, что был в доме несколько лет назад. Не ахти какое дело. Хозяин, Тревор Банжи, иногда выпивал и однажды так поскандалил с женой, что та вызвала полицию. К тому времени, как Таггерт до них добрался, Банжи уже отключился. Таггерт хотел посетить их на следующий день, да как-то забыл, а потом ушел в отпуск. В последующие годы миссис Банжи, не лишенная привлекательности брюнетка, беспокоила полицейских еще несколько раз.

Портер-стрит закончилась тупиком, и мы с Таггертом пошли обратно. В этот раз патрульный даже не взглянул на «дом бегонии». Он был расстроен: наше путешествие, по его мнению, не дало никаких существенных результатов…

– Холмс, не могу поверить! Где же ваша хваленая логика? Неужели на раскрытие этого преступления вам потребовался не один день… – в словах доктора Уотсона звучали плохо скрытые нотки разочарования.

– Отнюдь, мой друг. Во время нашей прогулки я получил все необходимые сведения, доказывающие виновность миссис Банжи.

Понять женскую логику непросто. Попробуйте. Вдруг получится.

Ответ Шерлока Холмса ищите на с. 154.

Однажды Шерлок Холмс нарисовал таблицу, заполнил ее клетки цифрами, оставив одну пустой, и предложил доктору Уотсону отгадать недостающее число. Через пару минут оно было названо. Какое число это было?

В какой-то момент у легендарного сыщика скопилось дома четверо часов. Минутная и часовая стрелки этих часов двигались независимо друг от друга, однако подчиняясь определенной логике. Какое время показывали его четвертые часы?