Глава 28
— Ты подставила мне подножку! — орет на Меган Айзек.
Опираясь на руки, он с трудом встает. Собравшаяся вокруг толпа зевак постепенно рассасывается.
— Именно так. — Меган собирает рассыпавшиеся по мостовой монетки.
Я ей помогаю, чтобы не смотреть на Айзека. Тот уже перестал сердиться и сейчас скорее удивлен случившимся.
— Вы гнались за ней, — объясняет Меган, пожимая плечами. Мол, именно так ей и следовало поступить.
— Я ее догонял. Есть разница. — Он выпрямляется.
— Меган, моя дочь… — Я осекаюсь, не зная, как представить Айзека. — В общем, мы знакомы.
— Ясно.
Меган ничуть не смущена. Возможно, в ее мире то, что мы с Айзеком знакомы, ничего не значит. Он все еще мог гнаться за мной.
«Он все еще мог гнаться за мной».
Я отбрасываю эту мысль — смех, да и только. Ну конечно, он за мной не гнался.
— Почему вы оказались здесь? — Я поворачиваюсь к нему.
— Насколько мне известно, у нас свободная страна и ходить тут не запрещено. — Он улыбается, но меня охватывает раздражение. Наверное, это отражается на моем лице, потому что Айзек поспешно добавляет: — Я шел к Кейти.
— Но почему вы бежали?
Присутствие Меган придает мне храбрости. Девушка отошла в сторону, однако с любопытством наблюдает за нашим разговором, прижимая к себе гитару.
— Потому что вы побежали! — парирует Айзек.
Это настолько логично, что я даже не знаю, что думать. Вдалеке слышится вой полицейской сирены.
— Я знал, что вы нервничаете из-за того объявления в «Лондон газетт», а потом Кейти рассказала мне о сайте. И когда вы побежали, я подумал, что вас кто-то напугал.
— Да, вы! — Мое сердце все еще бешено стучит о грудную клетку, адреналин бушует в крови.
Вой сирен становится громче. Айзек воздевает руки в красноречивом жесте: «Мне не выиграть этот спор». Мое раздражение усиливается. Кто этот человек? Сирены оглушают меня, по Энерли-роуд несется патрульная машина с мигалкой. Она останавливается в десяти метрах от нас и вой сирены обрывается.
На мгновение я думаю, что Айзек бросится бежать, и мне даже хочется, чтобы он так и сделал. Я хочу, чтобы он оказался виноватым — и все закончилось: эта история с объявлениями, с сайтом, мой страх. Но парень сует руки в карманы и смотрит на меня, качая головой, будто я сотворила что-то невообразимое. Затем Айзек направляется к патрульным.
— Леди просто немножко испугалась, — объясняет он.
От злости я лишаюсь дара речи. Как он смеет вести себя так, будто он тут главный? Как он смеет говорить обо мне, что я «немножко испугалась»?
— Как вас зовут, сэр?
Полицейский достает блокнот, пока его коллега, женщина, направляется ко мне.
— Он за мной гнался, — говорю я, и эти слова убеждают меня в собственной правоте. Я начинаю рассказывать патрульной об объявлениях, но она и так знает. — Он начал преследовать меня на станции «Кеннон-стрит», мы доехали до «Кристал Пэлас», и он за мной побежал.
Кто побежал первым, он или я? И важно ли это? Патрульная все записывает, но подробности ей не интересны.
За патрульной машиной паркуется другая, и я вижу за рулем инспектора Рампелло. Рядом с ним — констебль Свифт, и я чувствую охватывающее меня облегчение. Ее-то мне не придется убеждать в своей правоте. Рампелло говорит с полицейским, записывавшим показания Айзека в блокнот.
— Вы как? — спрашивает Келли.
— В порядке, только Айзек напугал меня до смерти.
— Вы его знаете?
— Его зовут Айзек Ганн, он встречается с моей дочерью. Сейчас она играет роль в одной пьесе, а он режиссер. Я думаю, он скачал мой маршрут с сайта.
Я замечаю, как Рампелло и Свифт переглядываются, и понимаю, что они сейчас скажут.
— На том веб-сайте можно получить информацию о незнакомых женщинах, — говорит констебль Свифт. — Зачем вашему знакомому им пользоваться?
Инспектор Рампелло смотрит на часы:
— Сейчас еще и полудня нет. А в вашей анкете указано, что вы уходите с работы в половине шестого.
— Начальник отправил меня домой. Это же не преступление, верно?
— Конечно нет. — Инспектор сохраняет спокойствие, невзирая на мой тон. — Но если Айзек Ганн скачал ваш маршрут и пользовался им для слежки, сегодня у него ничего не получилось бы, так? Вы отклонились от маршрута.
Я молчу, вспоминая шаги на «Кеннон-стрит», пальто на линии Дистрикт. Увидела ли я Айзека? Или кого-то другого? Может, мне просто померещилось, что за мной следят?
— Вы должны хотя бы допросить его. Узнать, почему он следил за мной, почему не окликнул меня, когда увидел.
— Послушайте, — мягко говорит Рампелло. — Мы вызовем Ганна на допрос в участок, если он согласится. И узнаем, не связан ли он как-то с веб-сайтом.
— И расскажете мне, что узнали?
— Как только сможем.
Я вижу, как Айзек садится в патрульную машину.
— Вас подвезти домой? — предлагает констебль Свифт.
— Я пройдусь пешком, спасибо.
Меган подходит ко мне, как только Рампелло и Свифт уезжают, и только тогда я понимаю, что она слилась с толпой в тот самый момент, как подъехала полицейская машина.
— Так с вами все в порядке?
— Да. Спасибо, что приглядела за мной сегодня.
— Спасибо, что приглядываете за мной каждый день. — Девушка улыбается.
Я бросаю монетку в ее гитару, и она начинает играть песню Боба Марли.
Погода стоит морозная. Вот уже пару дней синоптики обещают снег, и мне кажется, что сегодня он все-таки пойдет. Небо заволокла белесая пелена, на дороге искрится иней. Я мысленно проигрываю в голове свой путь с работы, пытаясь определить, когда поняла, что кто-то следит за мной. Когда бросилась бежать? Этим я пытаюсь отвлечься от другого тревожащего меня вопроса: что мне сказать Кейти? Что ее парень меня преследовал? Чем ближе я к дому, тем сильнее мои сомнения.
Открыв дверь, я слышу радио на кухне. Саймон тихонько подпевает, запинаясь, когда забывает слова. Давно я не слышала, как он поет.
Входная дверь за моей спиной захлопывается, и пение обрывается.
— Я тут! — зовет меня Саймон. Зайдя в кухню, я вижу, что он накрыл стол к обеду. — Я подумал, тебе захочется чего-нибудь горячего.
На плите тихо булькает сковорода — ризотто с креветками, спаржей и лимоном. Пахнет восхитительно.
— Откуда ты знал, что я приду домой раньше?
— Я позвонил тебе на работу, и твой начальник сказал, что отправил тебя домой.
Я думаю, как меня раздражает, когда Саймон пытается контролировать каждый мой шаг, но тут же упрекаю себя в неблагодарности. Полиция, Грехем, Саймон — они просто пытаются позаботиться обо мне, вот и все.
— Я думала, он меня уволит.
— Пусть только попробует! Мы подадим на него в суд за незаконное увольнение, прежде чем ты успеешь сказать «ладно». — Он улыбается.
— Я смотрю, у тебя хорошее настроение. Собеседование прошло удачно?
— Они мне позвонили еще до того, как я дошел до метро. Пригласили на повторное собеседование завтра.
— Отлично! Они тебе понравились? Работа интересная?
Я сажусь за стол, и Саймон ставит две тарелки с ризотто. Над ними вьется аппетитный пар.
Во мне разгорается бурный аппетит, как часто бывает после выброса адреналина, но уже после первой ложки меня начинает тошнить. Нужно рассказать Кейти. Она ждет Айзека, думает, куда же он запропастился. Может быть, волнуется.
— Там всем лет по двенадцать. Тираж — только восемь тысяч, и я бы с этой работой с закрытыми глазами справился.
Я открываю рот, собираясь спросить о Кейти, но он неверно интерпретирует мое выражение лица и отмахивается:
— Но, как ты и сказала вчера, работа есть работа, и расписание там лучше, чем в «Телеграф». Никакой работы по выходным, никаких ночных смен в отделе новостей. Так я смогу сосредоточиться на своей книге.
— Отличные новости. Я знала, что все образуется.
Некоторое время мы едим молча.
— А где Кейти? — спрашиваю я, будто этот вопрос только что пришел мне в голову.
— У себя в комнате, по-моему. Что-то не так?
И в этот момент я решаю, что не расскажу ему.
Пусть сосредоточится на завтрашнем собеседовании и не волнуется за меня. Он еще решит, что ему нужно остаться дома и присматривать за мной. И расстроится оттого, что Кейти связалась с каким-то извращенцем. Я игнорирую настойчивый голос в голове, голос, утверждающий, что я не хочу рассказывать Саймону о случившемся, поскольку не уверена в своей правоте.
Я слышу шаги на лестнице — Кейти идет в кухню.
— Привет, мам. Рано ты вернулась с работы, — говорит она, не отрываясь от телефона.
Я перевожу взгляд с нее на Саймона, чувствуя себя кроликом на дороге перед несущимся автомобилем, когда нужно решить, в какую сторону прыгать. Кейти включает чайник и, хмурясь, смотрит в телефон.
— Все в порядке, солнышко?
Саймон с любопытством смотрит на меня, но ничего не говорит. Если он и услышал тревогу в моем голосе, то спишет ее на происходящее в последнее время. «Нервное перенапряжение», как написал в документах Грехем, отправляя меня домой.
— Айзек должен был зайти за мной, но прислал сообщение, что задерживается.
Кейти удивлена, но не расстроена. Она не привыкла, чтобы ее подводили, и мне стыдно, что я стала тому виной.
Я думала, что полиция сразу же заберет у Айзека мобильный, и представляю себе разговор в полицейской машине или уже в участке:
«Мне нужно отправить сообщение моей девушке».
«Одно сообщение — и передайте нам телефон».
А может быть, все было иначе. Может, Айзек поладил с патрульными, очаровав девушку-полицейскую и подружившись с ее коллегой-мужчиной.
«Мне правда нужно сообщить моей девушке о случившемся. Она будет волноваться. Вы же видели ее мать, она психически неустойчива».
— Он сказал, что его задержало? — спрашиваю я у Кейти.
— Не-а. Наверное, что-то с пьесой. Он все время работает — конечно, так и должно быть, когда ты сам себе хозяин. Но я все равно надеюсь, что все в порядке, у нас же премьера через семь часов.
Залив лапшу быстрого приготовления кипятком из чайника, Кейти берет тарелку и идет в свою комнату, а я откладываю вилку. Сегодня же премьера. И как только я могла забыть? Что, если Айзек не успеет выйти из полицейского участка?
— Не голодна?
— Прости.
Я сама вляпалась в неприятности и теперь не знаю, как от них избавиться. Я брожу по дому, время от времени предлагая Кейти выпить чаю, и готовлюсь к моменту, когда же она скажет мне, что из-за меня Айзека арестовали.
«Но это добровольная дача показаний», — напоминаю я себе. Его не арестовали.
Правда, едва ли эта разница будет иметь какое-то значение для Айзека. Или для Кейти. В пять Мэтт заезжает за ней, чтобы отвезти в театр.
— Она еще собирается, — говорю я. Мэтт стоит на крыльце, и я чувствую, как в коридор задувает холодный ветер. — Я бы пригласила тебя войти, но… ты же знаешь.
— Я подожду в машине.
Кейти сбегает по лестнице, натягивая пальто, и чмокает меня в щеку.
— Удачи тебе. Ни пуха ни пера — так, кажется, говорят?
— Спасибо, мам.
Когда Мэтт уезжает, у меня звонит мобильный и на экране высвечивается номер констебля Свифт. Я поднимаюсь на чердак, в кабинет Саймона, протиснувшись мимо Джастина и бросив ему: «Извини». Наконец-то я закрываю за собой дверь.
— Мы его отпустили. — Келли не тратит время на экивоки.
— Что он сказал?
— То же, что и вам. Он увидел вас в метро, ему показалось, что вы испуганы. Сказал, вы все время оглядывались и нервничали.
— Он признал, что следил за мной?
— Сказал, что шел в гости к вашей дочери, поэтому вполне естественно, что у него был такой же маршрут. Когда вы бросились бежать, он испугался, что что-то случилось, и помчался за вами.
— Но почему он не подошел ко мне и не заговорил? Когда увидел меня в метро? Он мог бы подойти ко мне раньше.
— Похоже, он считает, что он вам не нравится, — поколебавшись, отвечает констебль Свифт. На мониторе Саймона отклеивается стикер, и я прижимаю его уголок пальцем. — Мы получили доступ к его телефону и ноутбуку, Зоуи, — он без каких-либо возражений предоставил нам все пароли. И, судя по предварительному анализу, ничто не связывает его с сайтом «Найдите Ту Самую». Отдел киберпреступлений проведет более тщательный анализ в ближайшую пару часов, и, безусловно, я вам сообщу, если мы что-то узнаем. — Она опять колеблется, и теперь ее голос звучит мягче: — Послушайте, Зоуи, я не думаю, что он как-то связан с веб-сайтом.
— Господи, что же я наделала! — Я закрываю глаза, будто так могу отгородиться от всей этой каши, которую заварила. — Дочка никогда меня не простит.
— Айзек с пониманием отнесся к возникшему недоразумению. Он знает, что в последнее время на вас многое навалилось. Мне показалось, что он предпочтет сохранить случившееся в тайне.
— Он не расскажет Кейти? Но почему?
Констебль Свифт вздыхает, и я слышу усталость в ее голосе:
— Может, он просто хороший парень, Зоуи.
Когда я просыпаюсь на следующий день, в доме царит тишина. В спальне необычно светло, и когда я отдергиваю занавески, то вижу, что все замело снегом. Дороги уже расчистили — городские службы и интенсивное дорожное движение дают о себе знать, — но мостовые и сады, крыши и машины перед домами покрывает светлая пелена, мягкий белый снег в пять сантиметров глубиной. Крупные снежинки пролетают за окном, устилая следы на тропинке.
Я целую Саймона в губы.
— Снег идет! — шепчу я, как ребенок, которому хочется поиграть на улице.
Улыбнувшись, он притягивает меня к себе.
Когда мы встаем, снегопад уже прекратился. У Джастина очередная долгая смена в кафе, а Кейти отсыпается после премьеры. Она оставила мне записку у чайника:
Мы собрали аншлаг! Самый полный зал за все время, говорит Айзек. Целую.
Он ей не сказал. Я медленно выдыхаю.
Нужно будет поговорить с ним. Попросить прощения. Но не сегодня.
— Когда у тебя собеседование?
— В два, но я подумал, что выйду утром и куплю пару выпусков этой газеты, чтобы подготовиться к собеседованию. Ты не против? Сможешь посидеть тут сама?
— Все будет в порядке. Кейти же дома. Устрою уборку, наверное.
В доме царит кавардак, стол, который мы накрывали только две недели назад, вернулся в свое привычное состояние хаоса. Прошлой ночью я выложила на него счета и чеки, выданные Грехемом, но не могу приступить к работе, пока все не уберу.
Саймон целует меня на прощание, и я желаю ему удачи. Насвистывая себе под нос, он открывает дверь, и я улыбаюсь.
Кейти просыпается около одиннадцати. У нее мешки под глазами, на щеках — следы грима, но она сияет.
— Это было потрясающе, мам! — Кейти берет у меня чашку чаю и идет за мной в гостиную. Пододвинув стул, она садится, поджав колени к груди. На ногах у нее огромные пушистые тапочки. — Мне ни разу не понадобилась помощь суфлера. А в конце кто-то в зале даже вскочил на ноги! Мне кажется, это был какой-то знакомый Айзека, но все равно.
— Значит, деньги за представление ты все-таки получишь?
— Точно. Правда, сначала придется заплатить за аренду театра, печать билетов и все такое.
Я молчу, думая, забрал ли уже Айзек свою долю.
— А ты почему не на работе? — вдруг осознает Кейти.
— Я на больничном.
— Мам, ты почему не сказала? Тебе не надо заниматься всем этим. Давай я заберу. — Вскочив, она отбирает у меня стопку документов, оглядывается и кладет их на стол. Какой-то чек слетает со стола и падает на пол.
— Это… не такой больничный. Грехем позволил мне некоторое время поработать дома, пока полиция не разберется с тем сайтом.
Мне приятно говорить о случившемся вот так, будто сайт — это какая-то мелочь. Это придает мне сил, как сказала бы Мелисса.
Нагнувшись, я поднимаю чек.
«Диетическая кола, £2.95».
Теперь я не знаю, выпал ли он из стопки Грехема или просто валялся у нас на столе. Чек пробит в заведении под названием «Эспресс-О!». Ужасное название для кафе, по-моему. Восторженное «О!» в конце кажется надуманным, какая-то дурацкая игра слов, как в той парикмахерской под названием «На всю голову» или в специализирующейся на салатах закусочной «Сруби зелени» на трассе Е-16. Я переворачиваю чек и вижу на обратной стороне цифры 0364, написанные незнакомым почерком. Пин-код?
Я откладываю чек в сторону.
— Оставь все это, солнышко, — говорю я Кейти, которая по-прежнему перекладывает на столе бумажки. Она явно хочет помочь, но толку от этого мало. — Будет легче, если я сама в этом разберусь. Так ничего не перепутается.
Кейти рассказывает о премьере: о том, как она волновалась, когда их вызвали на бис; о том, что в еженедельнике «Тайм-аут» напечатали положительный отзыв на пьесу, выставив ей рейтинг в четыре звезды, и так далее. Я тем временем убираю на столе, пытаясь разложить бумаги в правильном порядке. Этот процесс меня успокаивает, будто, наводя порядок у себя в доме, я обретаю контроль над собственной жизнью.
Я ни за что не попросила бы Грехема отпустить меня домой, и теперь благодарна ему за то, что он отправил меня на больничный. По крайней мере теперь я могу сидеть дома, пока полиция занимается расследованием. Хватит мне строить из себя сыщика. Пусть они, рискуя жизнью, выполняют свою работу, я же останусь дома, в безопасности.
