Книга: Преступный ход конем
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Как оказалось, торопилась я напрасно: Краснов и не думал меня ждать. Вежливый женский голос в домофоне сообщил, что хозяин дома отбыл час назад. О назначенной встрече обладательнице приятного голоса ничего известно не было. Пришлось звонить Кугушеву – мне требовался телефонный номер коварного Краснова.
Ответил этот непонятный человек только с пятого или с шестого раза. Проворчал недовольно, что я отрываю его от важных дел, потом добавил, что на этой неделе встретиться никак не получится. И даже не подумал попросить прощения! Я потребовала хотя бы свести меня с Уланом, тренером Пульсара. Краснов, само собой, поворчал еще, но телефон тренера все же дал.
Улану я звонила уже из машины. Хорошо хоть с ним никаких проблем не было: мы условились встретиться в кафе минут через тридцать. Боливар двинулся в нужном направлении, и все время, пока мы ехали, я на чем свет стоит ругала Краснова. Боливар стоически терпел и за всю дорогу, кажется, не произнес ни слова.
В этот час посетителей в кафе было немного. Пара подростков запивала чипсы газированной водой из бутылок, седенький старичок в углу смаковал булочку с маком. У окна сидел подтянутый джентльмен среднего возраста и скучающе глядел на улицу. Других посетителей не было.
Я направилась к скучающему джентльмену, справедливо рассудив, что седенький старичок тренером никак быть не может. И не ошиблась. При моем приближении джентльмен подскочил и церемонно поклонился.
– Татьяна, я полагаю?
– А вы тренер Пульсара? Простите, не знаю вашего имени. – Я присела на предложенный стул.
– Зовите меня, как все, Уланом, – улыбнулся он. – Завтракать будете? Здесь сносный кофе и совершенно бесподобные слойки с вишней.
– От кофе не откажусь, – согласилась я.
– Сию минуту.
Улан двинулся к стойке, а я смотрела ему вслед и удивлялась. Этот человек нисколько не был похож на спортсмена, скорее на стареющего денди. Зауженный пиджачок, молодежная стрижка, элегантный шарф вокруг шеи – и это в августовскую жару. Да, чего только в жизни не бывает. Ладно, не мое дело, как выглядит этот Улан. Главное, чтобы на вопросы отвечал внятно и без вранья. Хотя надеяться, скорее всего, не стоит, уж больно скользким типом выглядит этот Улан.
– А вот и наш кофе. – Тренер расставлял на столе чашки.
Усевшись напротив меня, он сделал первый глоток и удовлетворенно причмокнул.
– Чудесный кофе. Пробуйте, уверен, что вам понравится.
Я поднесла чашку к губам. Резкий запах пережженных зерен ударил в нос. Из вежливости пришлось все-таки сделать глоток. Так и есть, кофе отвратительный. Сделав над собой усилие, я проглотила то, что успела отхлебнуть, и отставила чашку.
– Что, слишком крепкий для вас? – заулыбался Улан. – Или вы согласились исключительно из вежливости?
– Вы меня раскусили. – Я облегченно вздохнула. – На самом деле я предпочитаю натуральные соки.
– Может, я попрошу приготовить для вас? – предложил Улан.
– Нет-нет, не нужно беспокоиться. – Кто его знает, вдруг здешний сок окажется еще хуже кофе. – Давайте лучше приступим к делу. Уверена, что вы человек занятой, поэтому не будем понапрасну тратить время.
– Как знаете. Так о чем вы хотели поговорить? Краснов так толком ничего и не сказал. Не представляю, честно говоря, чем я могу вам помочь.
– Вообще-то я хотела поговорить с самим Красновым, но он отказался от встречи, хотя еще вчера был согласен, даже время сам назначил.
– О, в этом он весь. Занятой человек, что поделаешь. Вот вчера: все отдыхают после утомительных соревнований. Нервы, суета, беспокойство – после такого стресса самое милое дело попариться в баньке, бальзамчиком целебным подкрепиться. А Краснову не до отдыха. В два часа уже умчался на встречу с инвесторами. Между прочим, почти за двести верст мотался, аж в Ярославль. Вернулся только к девяти вечера. Вы же знаете, что конный спорт не главный в его бизнесе.
– Ах, вот оно что. Видно, поэтому он не смог встретиться со мной вчера. Вы тоже были на этой встрече с инвесторами?
– Нет, что вы. Краснов встречался с поставщиками табака для своей табачной фабрики. Это не моя епархия, как вы понимаете. Я, как и положено, провел вчерашний вечер в кругу близких. Хоть Пульсар и не вошел в пятерку лучших, праздновать нам было что. – Улан не без гордости откинулся на спинку стула.
– С семьей, значит, отмечали?
– А вы почему интересуетесь, Татьяна? Это допрос? – прищурился Улан. – Если так, напрасно тратите время. Как я провожу свободное время, никого не касается. И давайте поставим на этом точку, если вы действительно хотите узнать то, что вас интересует.
Сказано это было настолько категорически, что продолжать беседу не было смысла. Уж если он скрывает, с кем провел вечер, то точно не скажет, зачем Краснов подсунул сторожу Вадику бутылки со спиртным. Но и уйти, не узнав этого, я не могла. Придется, видимо, спрашивать напрямик, другой возможности я не вижу.
– Нет, Улан, это вовсе не допрос, и я не следователь и не прокурор. Кугушев нанял меня для расследования обстоятельств смерти Романа Лихарева. Ответив на мои вопросы, вы поможете мне справиться с этим делом.
– Надо же, я и не знал, что идет какое-то расследование. Разве Роман умер не в результате несчастного случая? – Улан удивился, кажется, искренне. – Надо будет Краснову сказать.
– Это как пожелаете. Но сейчас меня интересует вот что. Сторож, который служит в конюшне, – запойный пьяница. Не сомневаюсь, что вам об этом известно.
– Тоже мне секрет, – фыркнул Улан. – Это все, что вам удалось раскопать в ходе вашего «расследования»?
Улан откровенно наслаждался ситуацией. Сидит перед ним сопливая пигалица, изображает солидного сыщика. Посмотрим, как это у нее получится. Я мысленно досчитала до пяти, чтобы немного успокоиться, и продолжила:
– Еще я выяснила, откуда у Вадика появилось спиртное накануне последнего дня чемпионата. Думаю, вам это тоже известно.
– Намекаете на скромный презент, который Краснов преподнес Вадику? – Улан ничуть не смутился. – Да, там в пакете было спиртное. Только с каких это пор подарки у нас считаются преступлением?
– С тех самых пор, как из-за этих подарков гибнут люди.
– Теперь уже вы передергиваете, Татьяна. Или у вас есть доказательства, что, не напейся Вадик, Роман был бы сейчас жив? Может, вы хотите обвинить Краснова в чем-то более существенном, чем скромный презент сотруднику? – повысил голос Улан. – Давайте, выкладывайте, будет, с чем обратиться в правоохранительные органы. Статья, конечно, не убойная, но за клевету в наши дни тоже неслабо наказывают.
– Ни в чем подобном я Краснова не обвиняла, – возразила я. – Просто хотела узнать, почему он привез спиртное именно в тот день. Судя по всему, вы это знаете.
– Подозреваю, что ни в какой другой день у него просто не было времени. Повторюсь, господин Краснов – весьма занятой человек. Занятой, но внимательный. Вадик прекрасно справляется со своей работой, а Краснов старается поощрять людей, добросовестно выполняющих свои обязанности, за которые, кстати, платят более чем скромно.
– Что ж, мне все ясно. Пожалуй, на этой жизнеутверждающей ноте и закончим.
– Как, и вы не станете допытываться, не я ли убил Лихарева? – съязвил Улан.
– Представьте себе. Больше ни одного вопроса ни о Лихареве, ни об Ильшате. Увидимся на похоронах. Или вы и ваш жутко занятой хозяин проигнорируете и это событие?
При имени Ильшата лицо Улана изменилось, появился, кажется, даже намек на сочувствие.
– То, что случилось с Ильшатом, весьма прискорбно, – вздохнул он. – Поверьте, мне будет его не хватать. На похороны мы, конечно, придем. Я слышал, их будут хоронить в один день? Жестокая ирония судьбы: спортсмен и его наставник погибли практически одновременно. Есть о чем задуматься.
– Увидимся на похоронах, – повторила я и, не прощаясь, вышла из кафе.
Встреча с Уланом оставила неприятный осадок. Хотелось поскорее принять душ и забыть этого самовлюбленного красавца. Увы, долг пока не позволяет мне этого сделать.
Так, что теперь? Нужно встретиться с Лолой, потом побывать у Лихаревых, осмотреться и кое-что уточнить. Не исключено, что стражи порядка что-то упустили из виду, ведь главный подозреваемый, как они считали, уже у них. Не удивлюсь, если окажется, что они вообще не проводили осмотр места происшествия. В случае с Романом они явно не перетрудились, так почему должны были усердствовать с Ильшатом?
Еще стоит пообщаться с соседями Лихаревых. Вдруг кто-нибудь что-то вспомнит? Одним словом, дел по горло, а времени катастрофически мало. Я уселась в машину, дала Боливару указания, куда ехать, а сама закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Мне срочно требовался покой, хотя бы несколько минут.
* * *
К четырем я вернулась в гостиницу, голодная и злая. Возня со всей этой спортивной братией меня изрядно вымотала. Вторые сутки сплошная говорильня, и все без толку. Никак это дело не желает сдвигаться с мертвой точки. Куда ни кинься, где ни копни – везде одно и то же. Каждый, с кем я успела побеседовать за это время, пытается что-то скрыть. И вдобавок каждый же норовит выставить меня саму в дурном свете. Нет, правда, такое ощущение, что они все здесь заодно. Только я против всех и в одиночку пытаюсь вытащить из их шкафов скелеты исключительно ради собственного удовольствия.
Женщина веселого поведения, с которой, по словам Егора, он провел ночь, подтвердила, что была в его доме с десяти вечера до шести утра. Но утверждать, что Егор той ночью не отлучался, она не берется. Говорит, что большую часть ночи они проспали. Хорошенькое дельце! И это теперь называется романтическим свиданием? Ради чего она притащилась в дом Егора – чтобы выспаться? Дома, выходит, ей не спится? Ерунда какая-то.
Осмотр лихаревского крыльца ничего нового не дал. Я обошла дом по периметру в надежде отыскать какие-то улики, с помощью которых можно доказать, что в момент смерти Ильшата во дворе находились посторонние. Увы, найти мне так ничего и не удалось. Ни окурка, который говорил бы, что Ильшата поджидали, ни недавно сломанной ветки – ничего. Следов, естественно, тоже не было. Это вам не зима, когда снега по колено и каждый шаг отпечатывается надолго. Газоны Егор не поливал, землю не рыхлил, а на бетонных дорожках следы, как известно, не разглядеть.
Единственной зацепкой здесь можно было считать металлическую щеколду на калитке. Я специально несколько раз хлопнула ею и внимательно прислушалась к звуку. Может, именно этот удар разбудил Егора? Увы, пока он не выйдет из СИЗО, подтвердить эту гипотезу некому.
И снова вопросы, вопросы, вопросы, прямо голова кругом. Когда число неизвестных стало зашкаливать, а желудок заиграл траурный марш, я решила, что пора махнуть на все и посетить гостиничный ресторан.
Уже после первого блюда жизнь заиграла совсем другими красками. Я проглотила еще половину котлеты, несколько листиков салата и, довольно откинувшись на стуле, оглядела зал.
И кого я увидела первым? Надо же, Ярослав, мой знакомый еще по тарасовскому поезду. Он жизнерадостно улыбался, дожидаясь, когда же я его замечу. Я приветливо помахала, радуясь, что можно просто так сидеть, не думая ни о каком расследовании, и видеть лицо, не напоминающее об убийствах. Он сдвинул брови, как будто спрашивал, можно ли присоединиться ко мне, и я согласно кивнула. Сделаю небольшую передышку. После праведных трудов имею полное право.
– Здравствуйте, Татьяна. – Надо же, поздоровался без всякого заикания и устроился за моим столом. – Как ваши дела? Вы пра… пра… Вас долго не было видно.
– Да. Вы правы, я почти не бываю в гостинице в последние дни. Дела, знаете ли, закрутилась. Но о нашем уговоре я помню. Вы долго еще пробудете в Свечине?
– Два дня. Завтра намечается банкет, он входит в программу. Вы будете пр…?
– Присутствовать? Ох, даже не знаю. У меня тоже на завтра намечено кое-какое мероприятие, – вздохнула я. – Мягко говоря, совсем нерадостное. Но туда мне нужно попасть непременно.
– Похороны? – тихо спросил Ярослав.
– Вы тоже в курсе? – Я была удивлена.
– Здесь все в курсе, – спокойно пояснил он. – Печальная история.
– Да уж, история не из веселых, – согласилась я. – Сначала Лихарев, потом его тренер.
– Вас это коснулось лично? – спросил Ярослав. – Знакомые, да?
– Да нет, не знакомые. Но в этом деле все гораздо сложнее. Владелец Арабеллы, на которой выступал Лихарев, считает, что смерть Романа не случайна. А я пытаюсь понять, так ли это, а если да, то можно ли это доказать. Так что у меня в этом деле интерес не личный, а скорее профессиональный.
– Удалось что-то выяснить? – Ярослава наша беседа явно захватила.
– И да, и нет. Какие-то ответы появились, но есть загадки, которые не даются, – честно призналась я.
– Я слышал ваш разговор со швейцаром, – начал Ярослав и осекся.
– Не смущайтесь, что уж теперь. – Да, отдохнуть от дел за светской болтовней мне явно не удастся. – Выкладывайте, что у вас накипело.
– Я насчет ночи, – смутился Ярослав. – Та ночь, когда погиб Ро… Роман.
– Вы что-то видели?
– Видел, как он уезжал. Он сел в машину, – кивнул мой собеседник.
Я чуть со стула не свалилась. Нет, это же надо! Я хожу кругами, всех на уши поставила, переговорила с сотней людей – и никакого результата. А результат вот он – сидит передо мной и краснеет.
– Говорите же скорее, не тяните, умоляю.
– Сплю я плохо, особенно на новом месте, – с паузами в момент очередного приступа заикания начал Ярослав. – И в ту ночь почти не спал. Хотелось подышать свежим воздухом, и я вышел на балкон. Присел там прямо на пол, на звезды смотрел. Потом услышал внизу голоса. Посмотрел в проем и увидел этого Лихарева. Он как раз садился в машину. И другой мужчина с ним, моложе. Оба сели в серебристый «Форд» и уехали.
– Ярослав, вы прелесть, – просияла я. – Мне вас само провидение послало. Я же голову сломала в поисках того, кто доставил Лихарева в конюшню посреди ночи. Вы помните, в котором часу это было? Как выглядел тот, второй? Номер машины не запомнили? Слышали, о чем они говорили? Роман называл его по имени?
Ярослав от напряжения даже покраснел, но проклятое заикание не позволило ответить с наскока и на один вопрос, что уже говорить о такой лавине. Поняв свою ошибку, я сделала глубокий вдох и начала с начала.
– Предлагаю нам обоим первым делом успокоиться, иначе мы с места не сдвинемся. Вы можете отвечать в той порядке, в каком вам удобнее. Время у нас есть, – уговаривала я, хотя сама сгорала от нетерпения. – Итак, начнем. В котором часу это было?
– В час с копейками, самое позднее в час пятнадцать. Я вышел на балкон без пяти час, как раз на часы посмотрел.
– Прекрасно. Как выглядел спутник Романа? Описать сможете?
– Высокий, светловолосый. Стрижка такая оригинальная – удлиненная и без челки. Не полный и не худой. В чем был одет, не вспомню, никогда не обращаю внимания на одежду.
– Этого достаточно, – задумчиво протянула я. Описание действительно один в один подходило человеку, с которым я общалась буквально только что. – Что насчет машины?
– Серебристый «Форд», я уже сказал. Номер я не за-а-а…
– Не запомнили или не заметили? – помогла я.
– Второе. По имени Роман его не называл, но голоса у обоих были довольно дружелюбные, никакой агрессии.
– О чем был разговор? – Понимает ли этот парень, как многое зависит от того, что он сейчас вспоминает, особенно вот от этого вопроса?
– О какой-то договоренности. И о том, как здорово они совсем скоро заживут.
– Кто именно это говорил?
– Второй.
– После того как они уехали, вы, наверное, сразу пошли спать?
– Еще немного посидел, а потом действительно пошел.
– Случайно не заметили, за ними никакая машина не последовала?
– Больше никого не было. Это точно, – уверенно ответил Ярослав. – Мои наблюдения вам пригодятся?
– Вы даже не представляете, насколько важную информацию сейчас сообщили, – горячо заверила его я. – Остался один очень важный вопрос. Если потребуется, вы готовы повторить то, что сказали, в суде или в каком-нибудь другом месте? Согласны завтра рассказать все то же самое следователю?
– Вы считаете, это необходимо? – оробел Ярослав.
– Не факт, но спросить я обязана. Человек, который увез Романа из гостиницы, может отпираться, понадобится свидетель. Тут уж без вашего вмешательства точно не обойтись.
– Конечно, все повторю, – решительно тряхнул головой Ярослав. – Если для вас это важно, какие могут быть вопросы. – Он говорил так торжественно, что заставил на этот раз покраснеть меня.
– Вот и отлично. А сейчас, простите, мне нужно бежать. Если потороплюсь, успею поговорить с ночным посетителем Романа еще сегодня. – Я поднялась с места.
– Вы знаете его? Но как? Вы же только сейчас о нем услышали. И разве вы не будете перепроверять мои слова? – Ярослав вскочил следом за мной.
– Сделаю это по дороге, – кивнула я, – или из номера. Хочется кое-что проверить. Просто сил нет как хочется.
Ярослав проводил меня до двери номера, никак не решаясь проститься. Пришлось пообещать, что, как только это все закончится, я посвящу первый же свободный вечер ему.
Ярослав удалился, а у меня, наконец, появилась возможность все обдумать и даже кое-кому позвонить. Я практически не сомневалась, что светловолосый молодой человек с оригинальной стрижкой – это не кто иной, как Егор Лихарев. Почему он скрыл, что приезжал ночью к брату? А ведь я ему почти поверила. Он был таким убедительным, таким трогательным в своем горе. И вот я узнаю, что он мне не просто лгал – он скрыл важный факт. Подумать страшно, какие последствия этот факт мог иметь.
Хотя даже сейчас мне не верилось, что Егор способен на убийство, причем не кого-то чужого, а родного брата. Выходит, и насчет Ильшата он обманывал? Как получилось, что я не почувствовала фальши в его словах? Нет, я, конечно, поняла, что он рассказал далеко не все, но чтобы так ошибиться?..
Говоря Ярославу, что мне позарез нужно кое-что проверить, я не кривила душой. Настоятельно требовалось именно сейчас спросить совета у магических костей. Вот если и они подтвердят, что в мои расчеты вкралась ошибка, тогда я смогу действовать, отбросив сомнения.
Результат поверг меня в уныние. «30 + 1 + 22 – Злой человек добр только по отношению к себе». Вот так, ни больше ни меньше. Выходит, Егор – злой человек? Из тех, кто пойдет на все, лишь бы обелить себя?
И все-таки я продолжала цепляться за соломинку. Позвонила Кугушеву – поинтересовалась маркой и цветом машины Егора. Естественно, серебристый «Форд». Откладывать разговор с Егором уже не имело смысла. Буду требовать от адвоката, чтобы сделал все возможное и невозможное, но встретиться с младшим Лихаревым мне нужно немедленно.
У Михаила Львовича для меня оказался сюрприз. Надо же, оказывается, Егора выпустили под подписку о невыезде. Не вдаваясь в подробные объяснения, зачем мне понадобился Егор, я вызвала Боливара и рванула к известному мне дому.
Егор встретил меня вполне дружелюбно. Поздоровался за руку, провел в гостиную, предложил что-нибудь выпить. Разумеется, я отказалась. Моя холодность его, кажется, удивила. Егор дождался, пока я займу место на диване, и сел напротив.
– Вам удалось связаться с Лолой? – начал он, не дождавшись, пока я объясню, зачем приехала на этот раз.
– Да, – односложно ответила я, не переставая изучать выражение его лица.
«Как же ты можешь так спокойно смотреть мне в глаза, после всего, что натворил? Неужели у тебя совсем нет сердца?» – так и хотелось мне крикнуть. Нет, но как же я могла так жестоко ошибиться? Как могла приписать этому бездушному человеку боль, тоску, любовь, наконец? Я смотрела на Егора так долго, что он, в конце концов, даже попытался спрятаться – встал и прошел в дальний конец гостиной. Оказавшись у меня за спиной, он снова заговорил.
– Что-то произошло за то время, что мы не виделись? Что-то плохое, да, Татьяна? – приглушенным голосом спросил он.
– Произошло. Но гораздо раньше, – ледяным тоном ответила я.
– Раньше? Я вас не понимаю. – По его тону было ясно, что он догадывается, о чем сейчас пойдет речь.
– Разве? – Я повернулась к нему. – Мне кажется, вы прекрасно меня поняли. Итак, я жду.
– Чего вы ждете? Говорите конкретно. – Он долил себе в бокал виски.
– Если начну говорить я, шансов получить поддержку Кугушева у вас, Егор, точно не останется. А без его поддержки вы загремите в места не столь отдаленные на весьма приличный срок, – пригрозила я.
– Хотя бы намекните, – умоляюще сложил брови Егор.
– Все еще боитесь сболтнуть лишнего? – съязвила я. – Напрасно беспокоитесь. Я знаю достаточно, чтобы упечь вас в тюрьму лет этак на двадцать. А может, и пожизненно.
Егор вернулся к дивану. Стал напротив, уставился на меня и смотрел так, пока глаза не стали слезиться от напряжения. Наконец, он сдался.
– Ваша взяла. Я расскажу, что было той ночью, только напрасно вы считаете меня причастным к смерти брата. Я невиновен, и скоро вы сами в этом убедитесь. Мне совершенно невыгодно было его убивать, пусть со стороны это и выглядит по-другому.
– Переходите к сути, – поторопила я.
– Это я отвез Ромку в конюшню. Но не затем, зачем вы думаете. У него была назначена там встреча. Между прочим, Ромка сам выбрал это место. – Егор выцеживал слова по одному. – Хорошо, начну с предыстории. Несколько дней назад ко мне подкатил Краснов. Вы уже наслышаны о главном сопернике Арабеллы и его владельце? Так вот, он пришел с предложением работы. Хорошая работа, по моей специальности. Он сказал, что может устроить так, что мои произведения будет играть известная группа. Он, Краснов, готов поспособствовать в записи альбома и в распространении. Деньги обещал небольшие, но ведь это шанс, понимаете? Такой шанс выпадает раз в жизни, а некоторым вообще ни разу.
Понятно, что делать все Краснов собирался не за красивые глаза. Я тоже не вчера родился, знаю, как мир устроен. Естественно, первым делом я поинтересовался насчет цены. А он и говорит, мол, я должен убедить брата сдать Пульсару чемпионат. Краснов уже тогда понимал, что победа, скорее всего, будет за Ромкой, они с Арабеллой по всем статьям обходили пару Краснова. А тому жуть как хотелось победить. Амбиции у Краснова как у английской королевы, я не шучу. Конечно, я сказал, что брат ни за что на это не пойдет. Краснов кривенько так улыбнулся и ушел.
Пока Егор все это излагал, он успел полностью осушить свой бокал, но за новой порцией не спешил, только нервно барабанил пальцами, видимо, борясь с желанием долить себе виски. А может, просто нервничал?
– Два дня, – продолжил он после паузы, – я места себе не находил. А на третий Ромка заглянул домой. Он сразу понял, что со мной что-то не то. Он всегда был очень чутким во всем, что касалось меня. Стал допытываться, что случилось, и я не выдержал, выложил ему все. Он помолчал, подумал, а потом заявил, чтобы я связался с Красновым. Будем, говорит, вести переговоры.
Я позвонил Краснову, договорился о встрече. Ромка боялся, как бы его не застукали в компании Краснова, поэтому встретиться решили в безлюдном месте. Не поверите: Ромка настоял, чтобы Краснов приехал в лес! И тот приехал как миленький. Ромка изложил свои условия: помощь в выпуске моего альбома и сверху двадцать тысяч долларов наличными. Мне, говорит, нужна страховка на случай, если Кугушев меня попрет после проигрыша. И это, мол, мое последнее слово. Если согласен, будем сотрудничать, а нет – проваливай. Я думал, Краснов его пошлет, а тот ничего, согласился. Тогда Ромка сказал, что сдаст им только последний тур, но расчет просит до начала тура. Краснов и на это согласился. На этом мы тогда разошлись. Краснов забрал у меня композиции, целых восемь штук, и велел ждать результатов. Потом было открытие чемпионата, все шло своим чередом.
Егор замолчал, задумчиво глядя в бокал. Я не выдержала и предложила:
– Бутылку принести?
– Да, было бы неплохо. Знаете, не слишком уютно себя чувствую, – с облегчением вздохнул он. – Только уж я сам.
Он вскочил с места, быстро пересек комнату и вернулся с бутылкой. Осушив одним глотком треть бокала, Егор удовлетворенно крякнул и снова заговорил:
– Перед вторым туром Краснов привез альбом с записью моих композиций. Я дал Ромке послушать, он остался доволен. Просил передать Краснову, что договор в силе. Тогда же я впервые услышал от него, как будет выглядеть схема передачи денег. Ромка решил, что им с Красновым лучше всего встретиться в конюшне. Даже если их и увидели бы вместе, подумали бы, что столкнулись случайно.
План был такой. Краснов приходит в конюшню к семи утра в день второго тура и оставляет деньги в Ромкином шкафчике. Дальше приходит Ромка и их забирает. Без личных встреч, без свидетелей – все шито-крыто.
Настал день передачи денег. Я позвонил Ромке в шесть, а он вдруг на попятный. Не стану, говорит, тур сдавать, пускай Краснов катится ко всем чертям. Я запаниковал, стал его уговаривать – Ромка ни в какую. До восьми мы так проговорили, пока ему не пришло время собираться на соревнования. Тут звонит Краснов, спрашивает, что за подстава. Я объяснил как мог, а он мне гаденько так: даю тебе сутки. Или ты за сутки решаешь проблему, или ни тебе, ни твоему братику не видать карьеры как своих ушей, в сточной канаве век доживать будете.
– И вы решили уговорить брата, – закончила я за Егора.
– А вы бы как поступили на моем месте? – ощетинился он. – Я испугался, стал уговаривать Ромку. А он после победы во втором туре ходит окрыленный такой, слушать ничего не желает.
Я сдался, оставил его в покое. Извелся весь за этот день, места себе не находил. Поэтому и Лолку пригласил, чтобы не так паршиво было. Лолка быстро напилась и вырубилась. Тут звонит Краснов. Езжай, говорит, уговаривай брата, не ломайте себе жизнь. Я и поехал. Приехал к Ромке, стал его упрашивать вернуться к первоначальному плану. Как ни странно, Ромка почему-то быстро согласился. Звони, сказал, Краснову, пусть приезжает в конюшню. Там в задней стене пролом – встретимся. Я позвонил прямо из Ромкиного номера. Краснов сказал, что будет на месте через двадцать минут. Мы тоже выехали. Доехали до конюшни, и Ромка велел мне возвращаться. Незачем, говорит, тебе в это дело влезать. Если накроют, отвечать только я буду. Я не хотел его оставлять. Как, говорю, ты обратно доберешься, да еще с такими деньжищами. А он сказал, что в комнате отдыха в конюшне переночует. Все равно, говорит, после такого не уснуть.
Я уехал. Вернулся домой – Лолка еще спала. Утром я ее отвез, немного там задержался. А когда вернулся, узнал, что Ромка разбился. Это все.
Егор перевел дыхание, залпом допил то, что оставалось на дне, и налил себе снова. Н-да, не хватало еще, чтобы он напился. Надо поторопиться, тем более что основные вехи истории о том, как братья Лихаревы продавали собственную честь, мне теперь известны.
– Почему вы утверждаете, что в смерти вашего брата никто не виноват?
– А кто, по-вашему, мог его убить? Краснов? Он от смерти Ромки ничего не выигрывал. Скорее наоборот, он проиграл чемпионат исключительно по той причине, что Ромка не участвовал в третьем туре. Или, может, я что-то выиграл? Да нет, я тоже в дураках остался. Мой альбом теперь никто не будет издавать. Даже если я бухну на него все Ромкины сбережения, раскрутить без помощи Краснова я себя точно не смогу. Таких капиталов у Ромки не было.
– А как же те двадцать тысяч долларов, что обещал Краснов? Или они вам не достались?
– Само собой, не достались, – буркнул Егор.
– У кого же они? Что-то не припомню, чтобы следователь упоминал о деньгах, найденных у покойного.
– А их и не нашли, – ответил Егор. – Их или Краснов обратно забрал, или Ромка хорошо спрятал. Вам как на духу: я был потом в конюшне, пытался найти их, но результат нулевой.
– Вы уверены, что Краснов отдал деньги Роману?
– Ясно, Ромка же мне звонил. Мы с ним так договорились. Он позвонил, когда встреча закончилась.
– Так, вот этот разговор, пожалуйста, дословно, – потребовала я.
– Ромка сказал: братишка, встреча состоялась, все у меня, не волнуйся и ложись спать. До завтра я все припрячу, а после тура ты за мной заедешь и заберешь. Я так и собирался сделать. За деньги я не переживал. У Ромки в шкафчике есть тайник, мы вместе его соорудили. Там дно шкафа накладное, а под ним пустота. Я думал, что он туда все спрятал, но там ничего нет. Наверное, Краснов забрал. Нет победы – нет и денег, все справедливо.
– А Краснов откуда мог о тайнике знать? – удивилась я.
– Так он же в первый раз должен был там деньги прятать, – терпеливо, как маленькой, объяснил Егор. – Это уже потом все переиграли.
– Да, накрутили вы, ребята, будь здоров, – вздохнула я. – Как теперь разгребать, ума не приложу.
– Теперь вы хоть верите, что я не убивал Ромку? – с мольбой спросил Егор.
– Похоже, ничего другого не остается. А у Краснова вы спрашивали о деньгах?
– Не я, а он меня спрашивал. Я тогда решил, что он хочет воспользоваться ситуацией. А что? Поставит меня на счетчик, заберет и дом, и все, что Ромка нажил, а сам спокойненько останется при своих. Он ведь потратился на группу, которая играла мои композиции. Студия звукозаписи тоже, знаете, недешево обходится. Но он пока не требует. Может, ждет, пока Ромку похороним? Он такой, может и через месяц заявиться с претензиями.
– А что, если в конюшне был кто-то третий. Вы об этом не думали? Этот третий мог убить Романа, чтобы завладеть деньгами.
– Ага, и для этого загнал его на Арабеллу, – скривился Егор.
– Не факт, что Роман упал с лошади. Вполне возможно, его столкнули с высоты, а потом перетащили в манеж и выпустили Арабеллу.
– Это все домыслы, – махнул рукой Егор. – И я, если честно, не хочу в это верить. Мой брат умер в результате несчастного случая и точка.
– Хорошо, оставим это. – Я решила не настаивать. – А сейчас давайте проведем следственный эксперимент.
– Что за эксперимент? – снова насторожился Егор.
– Ничего особенного. Вы будете сидеть здесь, в гостиной, а я выйду во двор. Потом вернусь, и мы кое-что обсудим. Вы не против?
– Да нет, пожалуйста. Поверьте, больше мне скрывать совершенно нечего.
И я снова ему поверила. Несмотря на предсказание костей. Несмотря на недавнее вранье. Вопреки уликам и здравому смыслу. Я просто чувствовала, что Егор не причастен к смерти брата. Может, кости говорили о ком-то другом?
Во дворе я дошла до калитки, открыла ее и резко отпустила. Пружина сработала как надо, раздался громкий удар, и калитка захлопнулась. Я снова открыла ее, но теперь не отпустила, а прикрыла медленно и плавно. Удара не было, калитка закрылась почти беззвучно.
После этого маленького упражнения я вернулась в гостиную. По лицу Егора было ясно, что эксперимент удался.
– Итак, вы узнали звук?
– Да, я его узнал. Именно этот удар меня и разбудил. Что это было?
– Всего лишь ваша калитка. Если отпустить ее резко, получается такой удар. А если знать, что на калитке пружина, тогда закрыть ее можно бесшумно. Ильшат знал о пружине, поэтому вы и не проснулись, когда он вошел во двор. А вот убийца не знал об этой детали или забыл в спешке. Ничего удивительного: ему же нужно было успеть убраться с вашего двора до того, как обнаружат тело Ильшата. И потом, даже у самых хладнокровных убийц есть страх быть пойманными. Чем дольше он находится на месте преступления, тем выше вероятность, что его кто-то засечет. Итак, мы знаем, что убийца воспользовался калиткой.
– И что нам это дает?
– Пока ничего, но обязательно даст, – заверила я. – А сейчас ложитесь и постарайтесь уснуть. Завтра вас ждет нелегкий день. И постарайтесь больше сегодня не пить.
Егор проводил меня до крыльца, дождался, пока я закрою многострадальную калитку, и только после этого вернулся в дом. А я снова уселась в машину Боливара и поехала переваривать полученные сведения.
В гостинице я первым делом попросила кофейник на четыре порции. Думать предстояло долго, а без кофе в таких ситуациях я обойтись точно не могу. Несмотря на поздний час, горничная принесла все довольно быстро. Уже через двадцать минут, приняв душ, я уселась с ногами в кресло, сделала первые пару глотков и принялась думать.
Теперь общий ход событий был мне ясен. Причина, по которой Роман оказался в конюшне, налицо. Как он туда добрался – тоже больше не загадка. Роль Егора в этой истории полностью прояснилась. Что касается Вадика, здесь я могла предположить, что Краснов придумал это подношение, чтобы был предлог появиться в конюшне в такую рань – на случай, если бы у кого-то возникло желание поинтересоваться этим.
Картина вырисовывалась следующая. Утром в день второго тура Краснов приехал в конюшню с полным пакетом провизии для Вадика и более скромным пакетом для Романа. Он заглянул к Вадику, вручил ему пакет и, уверенный, что сторож вот-вот примется изучать его содержимое, заглянул в раздевалку, положил деньги в тайник и стал ждать Лихарева. Однако Романа не было. Краснов стал нервничать и сам позвонил Егору. Узнав, что Роман решил его бортануть, он забрал деньги и уехал. Естественно, отбирать пакет у Вадика он не стал, а тот, обрадованный неслыханной щедростью, уже вечером решил употребить презент. Это то, что я теперь знаю об утре и вечере того дня.
Переходим к ночи. Здесь тоже все понятно до определенного момента. Краснов не желает смириться с мыслью, что победа уплывает у него из рук, и начинает прессовать Егора, поскольку именно Егор – самое слабое звено в семье Лихаревых. Понятно, что на чувствах брата, в восемнадцать лет оставшегося за старшего, играть довольно легко. На это Краснов и сделал ставку. Так или иначе, Егору все-таки удается уговорить брата, причем уже глубокой ночью. Вот вам и ответ, зачем Роман отправился в конюшню в столь поздний час. Утром их с Красновым могли увидеть вместе, а после проигрыша сложить два и два. Роман, по словам Егора, этого ужасно боялся. Краснову тоже наверняка не хотелось терпеть до утра. Чем быстрее Роман возьмет деньги, тем вероятнее, что он не передумает.
А дальше снова начинается кутерьма. Егор довозит брата до конюшни и почему-то оставляет одного. Правда ли, что Роман сам его выпроводил? Вполне возможно. Если он не хотел везти деньги ни в гостиницу, ни домой, да еще и сам собирался остаться в конюшне до утра, такое решение оправданно. Зачем ему еще и Егора где-то пристраивать на ночлег, если тот может спокойно вернуться домой?
Хотя я думаю, что дело в другом. Да, Роман согласился на сделку. Ради брата или из каких-то других соображений – сейчас это не главное. Главное, что продавать себя с потрохами на глазах у младшего брата Роман был просто не в состоянии. Только поэтому он и отослал его домой.
Теперь о Краснове. Что он приехал на встречу, я знаю: Егор видел его машину у конюшни. То, что он передал деньги Роману, вроде тоже подтвержденный факт. Роман упомянул об этом в телефонном разговоре с Егором. Зачем бы он стал врать, что деньги у него?
Что же произошло после того, как Краснов уехал? Или он никуда не уезжал? Здесь могло быть два сценария. Первый: Роман снова передумал, Краснов стал его уговаривать, но тот не поддавался. В какой-то момент, чтобы успокоить брата, Роман звонит ему и говорит, что взял деньги, хотя на самом деле он их не брал. Краснов все еще в конюшне и пытается придумать способ переубедить Романа. В какой-то момент он понимает тщетность этих попыток и убивает Лихарева, а потом инсценирует несчастный случай. Хорошая версия, но до чего же шаткая! Зачем Краснову такие сложности, если он мог просто вывести из строя Арабеллу? Это же элементарно: Краснов знал, как попасть в конюшню, знал, что вколоть или подсыпать лошади, чтобы никто ничего не заподозрил. Зачем тогда весь этот цирк с тайником и сломанной шеей? Нет, никак этот Краснов не желает укладываться в схему.
Оставим пока первый сценарий и перейдем ко второму. Здесь события могли развиваться так: Роман встретился с Красновым, забрал у него деньги, и Краснов уехал. Роман пошел в раздевалку, намереваясь спрятать добро в своем шкафчике. Он успел даже позвонить брату и в двух словах сказать, что сделка успешно завершена. Дальше по всем расчетам он должен был отправиться в комнату отдыха. Стал бы он беспокоить Арабеллу в такой поздний час? Сомневаюсь. Насколько я могу судить, Роман относился к лошади с особым трепетом.
Тогда что же пошло не так? Ответ один: отправиться на боковую ему помешали. Кто же? Тот, кто был свидетелем передачи денег? Не логично. Если бы целью неизвестного были деньги, он дождался бы, пока Роман уснет, и забрал их. А что, если Роман застукал неизвестного как раз в тот момент, когда тот рылся в его тайнике? Неизвестный стал убегать, Роман решил догнать его, упал и сломал шею.
Только с этим тоже проблема. Чтобы так сломать шею, нужно лететь с высоты. Значит, неизвестный должен был загнать его на возвышение. Какое возвышение имеется в конюшне? Денники отгорожены один от другого довольно высокими перегородками. Пожалуй, свались человек с одной из них, мог бы и шею свернуть. Наверняка в деннике с проломом тоже имеются перегородки. Как рабочая версия подойдет, но главная проблема здесь – личность неизвестного.
Самой подозрительной личностью пока, как ни крути, остается Егор. Все эти гипотезы основаны только на его словах. А ведь он мог не уехать, как обещал брату. Мог отъехать недалеко, оставить машину в укромном месте и вернуться пешком. Он мог стать свидетелем того, как Краснов передает деньги. Мог видеть, как брат прячет их в тайник. Мог дождаться, пока он уйдет в комнату отдыха, и открыть тайник. Это его Роман мог застукать у шкафчика. Это за ним он мог гнаться и при нем свернуть себе шею.
Времени на то, чтобы инсценировать несчастный случай и вернуться с деньгами домой, у Егора было предостаточно. Нет, окончательное решение в этом деле принимать пока рано. Слишком много неизвестных в моем уравнении. Придется отложить решение до завтрашнего дня – тем более и кофе я весь выпила.
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8