Глава 2
Утро, как водится, оказалось мудренее вечера. Не успела я глаза продрать, как в мою дверь уже стучали.
Кого это нелегкая принесла? Я накинула халат, отметила, что часовая стрелка едва-едва перевалила за семь. Ранний гость не унимался и продолжал барабанить. Я поспешила открыть дверь. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела мою знакомую Наталью. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, что стряслось что-то серьезное.
– Татьяна, как хорошо, что я вас застала. – Она ворвалась в номер. – Собирайтесь скорее!
– Что случилось? – Волнение гостьи передалось и мне.
– Беда! Моему приятелю срочно нужна ваша помощь. Поехали, по дороге все узнаете.
Когда того требуют обстоятельства, собираться я умею быстро. Это был как раз такой случай. Без единого лишнего слова я сгребла одежду в охапку и скрылась в ванной. Через несколько минут автомобиль Натальи уже вез нас в поселок, и я молча внимала печальной истории, приключившейся минувшей ночью.
Два часа назад с ее приятелем Дмитрием Кугушевым, хозяином Арабеллы, связались сотрудники правоохранительных органов и сообщили, что на конюшне найдено тело его жокея. Жокей был мертв, Дмитрия настоятельно просили приехать для опознания. Уже на конюшне он узнал подробности. Подробности эти были таковы, что заставили усомниться в том, что смерть жокея могла быть случайной. Дмитрий вернулся домой, поделился своими сомнениями с Натальей, а та сразу вспомнила о моих, как она выразилась, уникальных способностях по части расследования запутанных дел. Наталья предложила Дмитрию обратиться ко мне за помощью, и он согласился.
Дом Кугушева находился километрах в пятидесяти от Свечина. Всю дорогу Наталья только и делала, что попеременно ахала и благодарила судьбу за то, что я так удачно оказалась в Свечине. Никаких подробностей происшествия она не знала, и оставалось только надеяться, что сам Кугушев окажется способен на более конструктивный разговор.
Одно хорошо – от вчерашней скуки не осталось и следа. Я нутром чувствовала, что дело окажется любопытным. Что ж, примем как исходную посылку, что смерть жокея – не обычный несчастный случай, а дело человеческих рук. За долгие годы работы детективом я привыкла доверять собственной интуиции и была уверена, что она не подведет меня и в этот раз.
Хозяин Арабеллы встречал нас на крыльце трехэтажного строения. Как только машина остановилась, он поспешил открыть передо мной дверь, вежливо поздоровался и попросил простить его за то, что нарушил мои планы на предстоящий день.
– Понимаю, вы приехали исключительно ради отдыха и вот теперь лишены возможности поучаствовать в самом зрелищном из состязаний, – начал он. – Но обстоятельства сложились так, что откладывать до окончания чемпионата нельзя. Не сомневайтесь, я сделаю все возможное, чтобы компенсировать вам срыв планов.
Я не стала тратить время на переубеждение и посвящать Кугушева в сложности моих отношений с конным спортом. Зачем лишний раз разочаровывать человека? Пускай думает, что я без ума от скачек. Может, это как раз поможет мне завоевать его доверие. А доверие между сыщиком и клиентом – дело далеко не последнее.
Словом, я коротко кивнула, давая понять, что принимаю извинения, и проследовала вслед за хозяином в просторную гостиную на первом этаже. Мы устроились в креслах, и я приступила к выяснению обстоятельств смерти жокея.
– Наталья рассказала все лишь в общих чертах. Теперь хотелось бы услышать подробности.
– Знаете, я ведь ни разу в жизни не имел дела с частным детективом, – смутился Кугушев. – Даже не знаю, с чего начать.
– Не переживайте по этому поводу, – остановила я его. – Ваша задача описать ситуацию как можно подробнее, а я по ходу буду задавать вопросы. Уверена, вы легко справитесь. Начните со звонка. Кто и когда сообщил о трагедии?
– Сегодня в шесть утра мне позвонил следователь. В Свечине только участковый и пара патрульных, которых прислали на время соревнований – следить за порядком на скачках. Знаете, чтобы конфликтов между болельщиками не было и все такое.
– А что, бывают конфликты?
– Случаются. Хотя не часто, болельщики на скачках – это вам не футбольные фанаты. Здесь все намного цивилизованнее, – серьезно сказал Кугушев. – Но охранять покой любителей конного спорта все равно необходимо. Положено так.
– Понятно. Продолжайте, – попросила я.
– Следователя вызвал участковый, когда понял, что своими силами не справится. – Мой собеседник пытался собраться с мыслями. – Сами понимаете: смерть жокея в разгар скачек – серьезное происшествие. Брать на себя ответственность участковый побоялся. А уже следователь вызвал меня.
– Почему именно вас? У вашего жокея нет родственников? Кажется, его звали Романом?
– Совершенно верно, Роман Лихарев, – кивнул Кугушев. – А вы откуда знаете?
– Читала рекламный буклет, – усмехнулась я.
– Ах да, вы же следили за соревнованиями, – сообразил Кугушев. – Имена жокеев сейчас у всех здесь на слуху. А что касается родственников – у Романа есть брат Егор. Живет вместе с ним в нашем коттеджном поселке. Вызвали меня, поскольку с Егором связаться не смогли. Я, кстати, тоже пытался дозвониться до него, но пока безрезультатно.
– Что сообщил следователь?
– Уточнил, действительно ли Роман Лихарев работает у меня. Я подтвердил. Тогда он заявил, что Романа нашли в конюшне и что он мертв. Причина устанавливается, так сказал следователь. И добавил, что я должен немедленно явиться для опознания.
– Кто обнаружил тело?
– Конюх. Они приходят на конюшню первыми, кто к пяти, кто даже раньше. Так и обнаружили. Позвонили участковому. Тот приехал, посмотрел, подумал и сообщил в вышестоящую инстанцию. Конюх, естественно, узнал Романа, но следователь настоял на опознании, – печально произнес Кугушев. – Сначала попытались найти Егора, а когда не удалось, обратились ко мне. Я тут же выехал.
– Можете описать, что увидели в конюшне? Это очень важно.
– Постараюсь, – сосредоточился Кугушев. – Я сразу пошел к деннику Арабеллы, полагая, что, раз уж Роман явился в конюшню, он может быть только там. И ошибся. Арабелла была на месте, а у денника никого. Тогда я пошел к месту выгула и уже там нашел всю компанию. Роман лежал на спине, раскинув руки. Только голова как-то уж слишком глубоко откинута. И глаза открыты. Стеклянные, ничего не выражающие глаза. Жуткая картина.
Кугушев немного помолчал, собираясь с силами. Потом продолжил:
– Ко мне подошел следователь. Спросил, узнаю ли я Романа. Я сказал, что узнаю и что это действительно жокей моей Арабеллы. Он спросил, зачем Роман приехал в конюшню ночью. Я ответил, что не знаю. И сам задал вопрос: от чего он умер? Следователь сказал, что по предварительным данным осмотра предполагает, что Роман решил проехаться верхом без седла. Арабелла сбросила его, и он сломал шею от удара о землю. По крайней мере, скончался он наверняка от этого.
Я не сдержался и начал возражать. Не может быть, говорю, чтобы Роман совершил такую глупую ошибку. И вообще, чего ради он стал бы утомлять лошадь перед ответственной скачкой? А следователь заявил, что смерть в результате несчастного случая всегда выглядит глупо. Собственно, таковой она и является. Мне показалось, что для него такое заключение – всего лишь возможность избежать сложного расследования, а вдобавок скандала и нагоняя от начальства. Стало ясно, что он даже пытаться не станет найти какое-то другое объяснение смерти Романа. Я расстроился и дальше отвечал на вопросы, не особо вдаваясь в их смысл. Мысли мои были заняты нашим с Романом последним разговором, но следователю я ни о чем больше говорить не стал. Просто не видел в этом смысла.
– О каком разговоре идет речь? – перебила я.
– Роман звонил мне накануне. И задал очень странный вопрос.
– Пожалуйста, в подробностях, – попросила я.
– Рома позвонил ночью, около часа. Мы поболтали о том о сем, а потом он спросил: кто будет участвовать в состязаниях в случае его смерти? Я списал это на волнение перед самым ответственным состязанием. Понимаете, Роману постоянно требовалась поддержка. Ему нужно было, чтобы кто-то убеждал его, что он лучший жокей и все у него получится. Характер такой. Обычно этим занимался его тренер, но случилось так, что перед самым началом соревнований тренер слег в больницу с отравлением. Состояние его не было критическим, но поддержки Роман лишился. Вот я и подумал, что у него очередной бзик и просто требуется свежая порция психотерапии. Я на эту роль не особо гожусь, но все же попытался его поддержать. Мне показалось, что к концу разговора Рома воспрянул духом. Но если версия следователя верна, тогда моя терапия успехом не увенчалась, – тяжело вздохнул Кугушев.
– Значит, Роман был склонен к импульсивным поступкам? – решила я уточнить.
– Ничего подобного. С чего вы это взяли? – удивился Кугушев.
– Вы же сами только что сказали, что он постоянно испытывал неуверенность в себе. Люди с заниженной самооценкой, как правило, импульсивны.
– О нет, к Роману это никак не относится. Его, скажем так, странность касается только жокейского искусства. Собственно, в прямом смысле у Ромы нет статуса жокея. Он просто тренируется вместе с лошадью и допущен к участию в соревнованиях. Такое положение не редкость. Конный спорт в России только-только начал возрождаться, требования к участникам соревнований у нас не такие строгие, как во многих других странах. Это касается и лошадей, и всадников. – Чувствовалось, что о любимом деле Кугушев может говорить долго. – Даже к нам, владельцам спортивных коней, требования достаточно мягкие.
– Как давно вы знакомы с Романом?
– Вот как дочка моя уговорила меня выставить Арабеллу на соревнования, так и знакомы. – Заговорив о дочери, Кугушев впервые с начала разговора улыбнулся. – Я ведь и сам не так давно в этой сфере. По конноспортивным меркам – даже из младенчества не вышел.
– Никогда бы этого не сказала, слушая вас, – призналась я. – И Роман тоже недавно? А как у вас появилась Арабелла?
Следующие два часа пролетели незаметно. Я задавала вопросы, Кугушев отвечал, перескакивая с пятое на десятое. Потом он принимался рассказывать, и я снова спрашивала, уточняла, сопоставляла. Наталья решила внести свою лепту и принялась многословно объяснять правила подготовки лошадей и всадников к соревнованиям. Одним словом, информации было выше крыши. В итоге картина сегодняшнего ночного происшествия и вся предыстория обрели более-менее четкие контуры.
Итак, сам Дмитрий Кугушев жил в коттеджном поселке недалеко от деревни Свечино с самого рождения. Надолго он покидал родные места, только когда учился в вузе, причем не в каком-нибудь, а в московском. Сейчас он довольно состоятельный, если не сказать богатый, заводчик лошадей. Конечно, с такими колоссами, как заводчики орловских рысаков или голицынских арабских скакунов, ему не тягаться, но и своего Кугушев упускать не собирался.
Два с половиной года назад дочь Дмитрия заболела скачками. Ничего удивительного, если учесть, в каком месте росла девочка. В Свечине не просто находился конноспортивный клуб. Владельцы делали все, чтобы заразить скачками как можно больше людей.
В конюшне Кугушева как раз в это время появилась Арабелла. Вернее, не появилась, а подросла. Дмитрий пригласил жокея еще советской школы, чтобы обучил дочь верховой езде. Кстати, этот жокей и поселился прямо у него в доме. Добавьте к этому интерес кугушевской дочери к лошадям. В конце концов, вышло так, что Дмитрий нанял из числа своих же работников парня посмышленее и с неплохими данными, и за год тренер натаскал обоих, лошадь и всадника, до нужного уровня.
Прошлогодние соревнования, в которых участвовали Лихарев и Арабелла, ни денег, ни наград не принесли. Зато на стороне этой пары были все симпатии зрителей. Арабелла буквально покорила всех грациозностью и способностью чувствовать седока. Окрыленный Кугушев понял, что стоит продолжать начатое. Сработал, помимо всего, и предпринимательский инстинкт: позволить себе упустить выгоду он не мог, а выгода здесь наклевывалась немалая.
Чтобы поощрить будущего жокея, Дмитрий подарил Лихареву современный дом, небольшой по его меркам, но сногсшибательный по меркам деревни Свечино, в которой вырос Роман. Парень оценил аванс и целый год тренировался как одержимый. Теперь уже тренер был приставлен не к дочери Кугушева, а исключительно к Роману. Еще в его распоряжении появилась личная помощница по имени Евгения – девушка умелая, старательная, не без опыта. В этом сезоне на пару Лихарев – Арабелла делали уже серьезные ставки. В рейтинге фаворитов они шли намного выше других участников чемпионата. И это несмотря на то, что ни у Романа, ни у Арабеллы не было пока ни единой награды такого уровня.
О брате Романа Егоре Кугушев упомянул вскользь. Так, мол, и так: как только у Романа появился свой дом, младший, Егор немедленно переехал к нему. Выходило, что он уже почти год живет на полном иждивении Романа. Больше никаких подробностей Дмитрий не сообщил, и я не стала настаивать. Пока достаточно и этого.
Зато о тренере мой собеседник говорил охотно и долго. Со слов Кугушева выходило, что Ильшат Султангареев, добрый и терпеливый башкир, сотворил чудо. Буквально на глазах он превратил рядовую кобылицу и простого сельского конюха в спортсменов высшей категории. И не важно, что к этой категории они были причислены пока только в мечтах Кугушева. Сам хозяин был уверен, что благодаря профессионализму Ильшата и упорству Романа их всех ждет большое будущее.
О помощнице Евгении Дмитрий отозвался в целом положительно, но как-то не слишком конкретно. Создавалось впечатление, что в глазах Кугушева она не имеет совершенно никакого веса и как самостоятельную профессиональную единицу он ее не воспринимает. Так, недорогое приложение к талантливому Роману и непревзойденному Ильшату.
Ильшат и Роман жили в том же поселке, что и Кугушев. У Романа, как и было сказано, с прошлого года имелось отдельное жилье, Ильшат же довольствовался гостеприимством Кугушева. На вопрос, почему тренер продолжает жить в его доме, Дмитрий рассмеялся и ответил башкирской пословицей: «Видел раз – знакомый; видел два – товарищ; видел три – друг. А Ильшат у меня который год живет. Наверное, считает себя моим братом. Как от брата уедешь?» Что касается Евгении, то она снимала комнату в самой деревне.
Дальше мы перешли к событиям, непосредственно предшествующим смерти Романа. Оказалось, что последние несколько дней мы с Романом соседствовали. Чтобы спортсмен был ближе к конюшням и основному месту проведения соревнований, Кугушев снял ему номер в той же гостинице, где жила я. Последний телефонный звонок, по словам Кугушева, тоже был из гостиницы. Дмитрий посоветовал Лихареву выбросить все сомнения и идти спать. На это Лихарев ответил, что он уже в постели и просит за него не волноваться. Как оказалось позднее, Роман лукавил.
Больше ничего интересного узнать от Кугушева не удалось. Оставалось только уточнить фамилию следователя и отправляться обратно в гостиницу, чтобы попытаться выяснить, чем занимался Роман накануне гибели. Наталья вызвалась меня отвезти. От машины, предложенной Кугушевым, я предусмотрительно отказалась: Боля и его транспорт в этой ситуации подойдут лучше. Кугушев заверил, что все мои транспортные расходы, естественно, возьмет на себя, только бы я разобралась в этом запутанном деле.
В гостинице я первым делом поговорила с администратором и узнала, что номер Лихарева уже опечатан. Приезжали следователь с бригадой, переворошили все и велели никого не пускать, даже уборщицу. Номер был оплачен до конца недели, поэтому никаких возражений у администратора не имелось. На мою просьбу заглянуть к Лихареву он так яростно замахал руками, что пришлось немедленно прикусить язык. Портить отношения с ним в мои планы никак не входило. Пусть думает, что я послушно смирилась с отказом. Я найду способ попасть в этот номер, если возникнет необходимость. И получить нужные сведения тоже.
Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, нужно было как следует все обдумать, и я отправилась к себе в номер. Несколько вопросов в этой истории требуют ответа прежде всего.
Что Лихарев делал на конюшне в два часа ночи, да еще накануне главного состязания? В это время он должен был находиться в гостинице, причем не просто находиться, а спать. Роман Лихарев – спортсмен, пусть и не профессиональный, а в этой среде режим – главный залог успеха. Если бы все жокеи перед соревнованиями куролесили до двух ночи, наутро они не то что препятствие взять – на лошадь взгромоздиться бы не смогли. Но вот Лихарев пренебрег режимом. Означает ли это, что он был безответственным человеком? Это нужно выяснить.
Следующий вопрос: каким образом Роман попал на конюшню. До денника Арабеллы на машине не меньше двадцати минут. По словам Кугушева, Лихарев водить не умел, понятно, что собственной машины у него не было. На конюшню его всегда отвозил кто-нибудь: или водитель Кугушева, или Евгения. Если бы Роман воспользовался привычным транспортом, Кугушеву об этом давно бы сообщили. Значит, на этот раз его подвез кто-то другой. Или он отправился в такую даль пешком? Ответ на этот вопрос может кое-что прояснить, но его, этот ответ, нужно еще найти.
Наконец, последняя беседа Кугушева и жокея и этот странный вопрос: кто будет участвовать в состязаниях в случае смерти спортсмена. С чего вдруг совершенно здоровому человеку интересоваться подобным, да еще глубокой ночью, за считаные часы до последнего тура? Роману кто-то угрожал, он опасался за свою жизнь? Или это не что иное, как разыгравшееся воображение? Это, между прочим, вопрос вопросов. По всему выходило, что перспективу своей смерти Роман впервые решил обсудить с работодателем именно в ту ночь. Знал ли он, что его ожидает? Предчувствовал ли скорую кончину? Если да, почему не остался в номере, где, конечно, намного безопаснее? Почему, чувствуя опасность, потащился на конюшню, да еще один?
Хорошо, попробуем допустить, что в смерти Лихарева никакого криминала нет. Можно такое предположить? Конечно, можно. Прошло два этапа чемпионата, пара Лихарев – Арабелла показала блестящие результаты и опередила по очкам большинство участников, а соперники у них были вполне серьезные. Такое напряжение кого угодно может вывести из равновесия, что уж говорить о начинающем спортсмене. Роман Лихарев мог просто переволноваться. От волнения он не находил себе места, непрерывно думал о предстоящем последнем туре, который определит его судьбу. Волновался так, что даже спать не мог. А тут еще тренера, как назло, нет. В отсутствие тренера, который мог бы поднять его боевой дух, бедному Роману и поделиться мыслями не с кем. Он звонит Кугушеву в надежде получить поддержку, но разговор по душам не складывается.
Что ему остается? Он отправляется на конюшню к своему четвероногому другу, чтобы рядом с ним обрести уверенность. Глупо? Возможно. Но Роман, скорее всего, думал иначе. Может, надеялся, что физический контакт с Арабеллой придаст ему сил. Не исключено, что он собирался только прокатиться пару кругов, почувствовать, что они с лошадью по-прежнему единое целое. А может, хотел просто поделиться с ней сомнениями. Молчаливый слушатель иногда гораздо важнее того, кто может возразить или усугубить дело неосторожно сказанным словом. Ничего удивительного, многие люди, имеющие дело с животными, ведут с ними беседы, как с людьми.
А что, версия вполне логичная. Роман в смятении пришел на конюшню, вывел Арабеллу из денника, взгромоздился на нее и погнал по загону. Лошадь, обеспокоенная непривычным поведением седока, взбрыкнула и сбросила его. Не готовый к такому повороту событий Лихарев не смог предотвратить падение, поскольку ни седла, ни сбруи на Арабелле не было. Как заявил следователь, типичный несчастный случай: жокей переоценил свои возможности и поплатился за это.
То обстоятельство, что Кугушев считал Романа парнем уравновешенным и не склонным к импульсивным поступкам, ничего не доказывает. Ясно, что владельцу лошади известно далеко не все, что происходит в жизни жокея. Вряд ли до сегодняшнего дня Кугушев так уж пристально следил за психологическим состоянием Романа. Вот если бы что-то о его уравновешенности или импульсивности удалось узнать у тренера или хотя бы у его помощницы Евгении, тогда другое дело.
Только все это мои домыслы, и ничего больше. Чтобы начать расследование, неплохо бы иметь в своем распоряжении что-то более существенное, чем смутные подозрения клиента и личная интуиция. А то так вот начнешь бегать за призраками, людей допрашивать, копаться в чужом грязном белье, а в итоге окажется, что никакого криминала в смерти Лихарева и в помине не было. Еще на посмешище себя выставишь.
Нет, пора воспользоваться проверенным методом. Таким, которому можно безоговорочно доверять. А кому ты, Танюша, больше всего доверяешь? Правильно, только не кому, а чему. Предсказаниям магических костей. Значит, пришла пора вытряхнуть их из замшевого мешочка и заставить поработать, благо они всегда со мной.
Так я и сделала. Достала из дорожной сумки мешочек с магическими костями и рассыпала их по столу. Результат оказался не совсем тем, на который я рассчитывала, но уверенности мне он прибавил. На первой грани застыло число 13. Неподалеку, слегка покрутившись на месте, остановилось 30. Кость с цифрой 6 откатилась к самому краю стола. Такое сочетание обещало «укрепление репутации, чему будут способствовать ваша рассудительность и стремление к справедливости».
Что ж, неплохо. Остается только не забывать быть рассудительной и стремиться к справедливости. А в чем заключается справедливость? Естественно, в том, чтобы виновный не ушел безнаказанным. Если этот виновный существует.
Стоп, Татьяна. Ты снова пошла по кругу. Нет, нужно ехать на конюшню. Осмотреть место происшествия, побеседовать со следователем, пообщаться с Евгенией и только тогда выдвигать гипотезы.
Я снова позвонила Боле, а пока он добирался до гостиницы, спустилась в холл и успела побеседовать с горничной, обслуживающей номера на втором этаже, в том числе и номер Лихарева. Ни она, ни другие горничные никаких нестандартных выходок за Лихаревым не замечали, а о вчерашней ночи сказать ей было нечего. Зато она дала дельный совет – обратиться к швейцару. Как выразилась горничная, у него самая подходящая должность, чтобы подслушивать чужие секреты. Его не вызывают в номера. Его не требуют к стойке. Его практически не замечают и поэтому выбалтывают в его присутствии такое, о чем никому знать не положено. Что ж, разумно. Я немедленно отправилась на гостиничное крыльцо знакомиться со швейцаром.
Дородный дядька, поразивший мое воображение еще в день приезда, был на месте. Пользуясь тем, что все отдыхающие сейчас были на скачках, он позволил себе расслабиться: отошел в тенек, расстегнул три верхние пуговицы форменного кителя, привалился к стене и так стоял, обмахиваясь фуражкой. Не то чтобы сегодня было слишком жарко. Просто по какой-то причине униформу для всех сотрудников гостиничного комплекса пошили из плотной шерстяной ткани, для августа не слишком подходящей.
– Надоела жара? – поинтересовалась я.
– Угу. Сейчас бы футболку надеть и под кондиционер завалиться. – Он лениво приоткрыл глаза. – На худой конец под вентилятор.
– А вы бы начальству сказали, что форму желательно выбирать по сезону, тогда и жара не мешала бы.
– А то мы не говорили, – вздохнул он. – Только кто ж нас слушает? Наше дело маленькое: велено имидж поддерживать, вот и маемся. А вы что же не на соревнованиях? Сегодня самая интересная часть.
– Обстоятельства не позволяют, – призналась я. – С раннего утра на ногах.
– Я думал, вы из отдыхающих, – протянул швейцар. – А вы, оказывается, работаете здесь?
– В некотором роде, – кивнула я. – О происшествии в конюшне уже слышали? Вот по этой причине я и не попала на соревнования.
– Родственница? – Он сложил сочувственную гримасу.
– Ни в коем случае, – успокоила я собеседника. – Скорее по долгу службы.
– Понятно. – Он закивал и охотно перешел на интересующую меня тему. – Вот ведь беда, а? Молодой, перспективный парень – и вдруг такая нелепая смерть. Ему бы жить и жить. А ведь какие надежды, говорят, подавал. И перспективы перед ним открывались, и все такое.
– Не знаю, не знаю. – Я старательно изобразила сомневающуюся. – Может, и были перспективы. Только я слышала, что все его перспективы – это фикция, здоровой конкуренции он не выдерживал. Отсюда и неприятности.
– Не понял, как одно связано с другим? – Швейцар в недоумении уставился на меня.
– А что здесь неясного? Вот скажите, зачем уверенному в себе спортсмену понадобилось в неурочный час мучить лошадь?
– Мало ли зачем? Решил проверить ее подготовку, вот и все, – неуверенно произнес швейцар.
– В два часа ночи? И после этого вы будете утверждать, что Лихарев не боялся конкурентов? А вы, конечно, видели его ночью. Спокоен он был или волновался? – наседала я.
– Как уходил – не видел, – признался швейцар. – Мы всю ночь стоять не обязаны. До двенадцати доработал, и на боковую. Утренняя смена с шести утра.
– Не видели, значит? Выходит, не можете утверждать, что Роман был спокоен в ту ночь. И был ли он в принципе спокойным, уравновешенным человеком, тоже сказать не можете, все только с чужих слов, – подлила я масла в огонь.
– Да нормальный он был мужик, – поддался на мою провокацию швейцар. – Конечно, мог и вспылить, живой же человек. Вот совсем недавно, буквально вчера он ссорился с кем-то из своих приятелей. Ругался на чем свет стоит, даже угрожал. Но это же не значит, что он не может себя держать в руках. Видно, достал его дружок, поэтому и вспылил.
– Это какой же дружок? В гостиницу к нему приезжал? – оживилась я.
– Да нет, не приезжал, Роман с ним по телефону беседу вел. Он как раз со второго тура вернулся. Здесь на крыльце и ругался, – вздохнул швейцар. – Только когда меня заметил, сбавил тон.
– Почему вы решили, что ему звонил друг? – допытывалась я. – Он его по имени называл?
– Может, и по имени. Я, говорит, сам знаю, когда и что мне делать. А тебе не мешало бы умерить аппетиты, иначе твоя жадность до добра не доведет. Не я, так кто-то другой тебе место укажет. Словом, что-то в таком духе.
– Как звали приятеля? – спросила я.
Швейцар наморщил лоб, пытаясь вспомнить, но так и не вспомнил.
– Затрудняюсь, – виновато проговорил он. – Да я и не особо прислушивался. Может, он его и не называл по имени.
– В котором часу был разговор? – поинтересовалась я.
– Незадолго до часа. Я как раз глянул на часы, когда Роман появился. У меня в час законный перерыв, и я еще подумал, что совсем недолго осталось. Об обеде размечтался, вот и пропустил половину разговора.
– И больше в этот день вы Романа не видели? – на всякий случай спросила я.
– Видел. Только он ничего необычного не делал. В столовой встречались, потом он на балкончике в своем номере сидел. Вон его балкончик, – швейцар указал пальцем на фасад. – Потом приезжие туда-сюда сновать начали, и больше я ни на кого не отвлекался.
В этот момент к крыльцу подъехала «Победа» Боливара. Прозвучал призывный сигнал, и я, не задерживаясь больше, направилась к машине. Звонок, о котором говорил швейцар, стоило проверить, но выяснять имя того, кто звонил, я буду не сейчас. Сейчас важно попасть на место происшествия до того, как в конюшню нахлынут зеваки и затопчут все следы.
– Татьяна, Та-а-а-тьяна, – раздалось за моей спиной.
Надо же, мой попутчик Ярослав. Признаться честно, я совсем забыла о нем. На глаза он мне не попадался, с предложениями дружбы не лез, вот я и выбросила его из головы и вспомнила о его существовании только сейчас. Между прочим, вспомнила без особой радости. В эту минуту мне хотелось только одного: поскорее попасть на конюшню. Появление Ярослава грозило задержкой, причем надолго.
– Здравствуйте, Ярослав, рада вас видеть, – на ходу бросила я.
– И я рад, – ответил он. – Как… Как… Ка…
– У меня все в порядке, просто немного спешу, – перебила я.
– Вы… Вы… Слышал, что вы…
– Да-да, вы правильно поняли, очень спешу, – снова бестактно перебила я. – Поболтаем как-нибудь в другой раз, ладно? Пожалуйста, не обижайтесь.
Я махнула рукой и поспешила скрыться в салоне автомобиля, а Ярослав остался стоять, где стоял. Боля рванул вперед. Было немного неловко перед Ярославом, но тратить время на светскую болтовню я сейчас никак не могла. Несмотря на преклонный возраст, машина шла плавно, без рывков, и уже через минуту мой недавний попутчик скрылся из поля зрения.
– Едем на конюшню, я правильно вас понял? – покосился Боливар.
– Все правильно, Боля. Едем на конюшню.
– Позвольте полюбопытствовать, что мы там забыли. Все самое интересное сейчас происходит в другом месте. – Боливар поджал губы.
– Напротив, все самое интересное происходит как раз на конюшне, – возразила я. – Или вы не в курсе, что произошло сегодня ночью?
– Вот как? Выходит, вас интересует чужая смерть? А я и не предполагал, что столь утонченное создание может интересоваться смертью жокея-самоучки. Или я чего-то не знаю о вас?
– Полагаю, обо мне вам вообще известно немногое, – хмыкнула я.
– Почему же? Как добросовестный наемный работник я навел о вас кое-какие справки, – признался Боливар.
– И как успехи? – снова усмехнулась я. Этот разговор меня забавлял.
– До этой минуты я считал, что успехи неплохие. Молодая, интересная, незамужняя. Выиграла путевку в лотерею, значит, везучая. Судя по тому, что можете позволить себе нанять транспорт с водителем, не бедная.
– Боля, вы случаем в брачном агентстве не подрабатываете? Вас послушать, так моя анкета давно должна быть в разделе «Ищу мужа», – засмеялась я.
– А почему бы и нет? Создание семьи – дело благородное, вам так не кажется? – Боливар поддержал мою шутку.
– Увы, не кажется.
– Жаль. В нашем тихом местечке встречаются довольно интересные экземпляры, – разочарованно произнес Боливар. – Может, передумаете?
– Вы серьезно? – Кажется, этот малый и правда не шутит.
– Ладно, забудьте. Расскажите лучше, какая забота гонит нас в конюшни. Надеюсь, это не простое любопытство?
– Нет, не любопытство, – вздохнула я. – А вы были лично знакомы с Лихаревым? По-моему, он тоже не женат. Может, о нем тоже собирали информацию?
– Было дело, – признался Боливар. – Парень он был неглупый, работящий. Перспективы опять же неплохие. Одним словом, завидный жених. Только сами видите, как вышло: вместо свадебного смокинга – погребальный фрак. Что поделать, судьба такая.
– Думаете, Роман случайно шею свернул?
– А как иначе? И следователь так считает. Намекаете, что это было убийство? Не смешите: он не олигарх, миллионами не ворочает.
– Да ладно, как будто мало завистников у успешного спортсмена. Слушайте, а может, какая-то из претенденток на его руку и сердце постаралась? Такое иногда случается. – Я решила закинуть еще одну удочку.
– Не было у него никаких претенденток. Он, как и вы, не верил, что судьбу можно устроить по объявлению. Я ему сколько раз невест предлагал – и умных, и красивых, и богатых. Даже со всеми этими достоинствами в одном флаконе. А он только смеялся. Говорил, что, когда надумает жениться, сам выберет спутницу, а меня в шаферы пригласит.
– Значит, претендентки все же были. Не поделитесь списочком?
– Подумать надо, – уклончиво ответил Боливар, и я поняла, что вопрос в цене.
– Хотите сделку? – предложила я. – Вы мне всю подноготную Лихарева, а я вам вот это.
Я вынула из сумочки кошелек и пошуршала банкнотами. Глаза Боливара загорелись.
– С чего начать?
– С самого начала. – Я откинулась и приготовилась слушать.
Боливар остановил машину, приоткрыл дверцу, чтобы впустить свежий воздух, и принялся выкладывать все, что знал о Лихареве. Увы, очень скоро стало ясно, что никакой полезной информации из этого рассказа я не почерпну. На этот раз Боливар потчевал меня обычными деревенскими сплетнями, ни больше ни меньше.
