Глава 11
Услышав, что у Завирухина есть новости, все тут же сбежались в келью к отцу Анатолию. Первой прискакала Зарема.
– Вы нашли моего мальчика? Где он?
– Надеюсь, что это вы нам скажете.
– Я? Как это?
– Вы же знаете, где искать отца ребенка?
Зарема даже не смутилась.
– На небе! – ткнула она пальцем в потолок. – Вместе с моим отцом. Я же вам рассказывала!
– В том-то и дело, что рассказывали вы нам не совсем правду. Вернее, совсем неправду. К примеру, отец ваш жив и здоров и по сей день. Насчет его друга я не знаю, может, он и впрямь помер.
– Я говорила!
– Но дело-то все в том, что своего ребенка вы родили совсем от другого человека. За что, собственно говоря, отец и выгнал вас из дома, лишив и наследства и содержания и вычеркнув вас и своего внука из своей жизни раз и навсегда.
– Это ложь!
– У меня есть задокументированная исповедь вашего батюшки.
– Это ложь! – повторила Зарема, но уже не столь уверенным тоном. – Мой отец умер! Это какой-то самозванец занял его место и…
– И порочит ваше честное имя?
– Да!
В глазах Заремы читался вызов. Но следователь покачал головой.
– Прекратите этот спектакль, уважаемая. Вам лучше всех известно, что я говорю правду. Ваш отец тоже это подтвердил. Он рассказал, как двадцать с лишним лет назад его шестнадцатилетняя дочь связалась с каким-то грязным развратником, который соблазнил ее, сделал ей ребенка, но жениться не пожелал и сбежал.
– Ложь! Ложь! И снова ложь! Все было не так!
Теперь Зарема буквально сыпала искрами.
– Отец сам прогнал Султана. Сказал, что тот не нашего роду-племени, что он голытьба и уголовник. Прогнал его с позором, чуть ли не поколотить велел. Но Султан не собирался отказываться от меня. Мы с ним решили бежать. Каким-то образом отец узнал об этом. Не знаю, кто нас выдал. Но да будет проклят тот, чей язык донес отцу о нас! Отец понял, что Султан не откажется от своей затеи, и решил воспрепятствовать ему по-своему.
– Отец не знал, что вы ждете ребенка. Он сожалеет, что вы не сказали ему тогда правду.
Зарема так и взвилась:
– Сожалеет! Да он бы меня просто убил! Это сейчас он вам говорит, что сожалеет, а тогда бы он меня убил. Или заставил бы сделать аборт. А я не хотела. Я хотела родить ребенка, хотела выйти замуж, хотела быть счастливой.
Она почти плакала.
Следователь понял, что перегнул палку, что Зарема может удариться в истерику, как она это умела, и потому произнес как можно мягче:
– Ваш отец не желает вам зла. И к аресту Султана он не имеет никакого отношения. Это произошло помимо его воли.
– Да? Ну, не знаю… Одним словом, сейчас это уже неважно. А тогда отец вел себя так, что я могла ожидать от него всего, чего угодно. Представьте, что он запер меня в доме, приставил ко мне охрану, никуда не выпускал.
– Он боялся, что вас похитят. Султан связался с отчаянными ребятами. О них по городу ходила дурная слава, которую они в полной мере оправдывали. И ваш отец боялся за вас.
– А я думала, что Султана засадил в тюрьму мой отец! Он мог это сделать с легкостью. У отца всюду в городе были свои люди. И я была уверена, что они помогли отцу избавиться от ненужного зятя.
– Ваш отец не имел к этому отношения.
– Все равно. Когда я узнала, что Султана приговорили к двадцати годам, со мной случилась истерика. Я хохотала, словно безумная. Отец даже подумал, что я рехнулась с горя. Но я понимала, что должна быть хитрой. Замуж мне за Султана уже не выйти, это ясно. Он в тюрьме, я тут. Но оставался еще его ребенок. А я понимала, если отец узнает о моей беременности, шансов родить ребенка у меня не будет.
– И вы сбежали из дома?
– Да. Взяла документы, немного денег, драгоценности, которые подарила мне бабушка, мама моей мамы, на которые отец не имел права претендовать, и сбежала из его дома.
– А потом?
– Когда Азар родился, я пыталась связаться с отцом. Сообщила ему, что у меня родился мальчик, его внук. Но, конечно, отец не пожелал со мной разговаривать. Да я и не оставила ему своего обратного адреса.
– Почему?
– Боялась, что отец найдет и убьет меня. Ведь я опозорила честь семьи, родила ребенка без мужа. Да еще умудрилась забеременеть от чужого мужчины, сама будучи невестой другого человека.
– И как этот другой поживает сейчас?
– О, прекрасно!
Что-то в этом подчеркнуто небрежном ответе было странное. Следователь внимательно посмотрел на женщину, словно ожидая, что она что-то прибавит к уже сказанному, но Зарема молчала.
– Так, и что же было дальше? Отец ребенка спустя годы все-таки разыскал вас?
– Да. Прошла целая жизнь. Я уже и думать забыла про Султана. И вот где-то месяц назад Султан появился вновь. Он очень изменился. Я помнила обаятельного юношу, а теперь он был немногословен и как-то всегда напряжен. Но как я поняла, он сумел в тюрьме обзавестись криминальными связями. На свободу он вышел по амнистии, не отсидев и половины своего срока. И все эти годы занимался контрабандой… разных вещей.
– Торговля оружием входила в их число?
– Я не знаю. Наверное. Он стал очень странным. Ничем не напоминал мне того мужчину, которого я полюбила когда-то. Не знаю, может, я и впрямь ошибалась в нем. Все-таки мне было очень мало лет. Он был гораздо старше меня. И конечно, ему ничего не стоило тогда запудрить мне мозги. Возможно, что и отец был прав насчет него. Порядочный человек никогда бы не поступил со мной так, как поступил Султан. Вот Юрий…
– Юрий – это ваш жених?
Зарема не без удивления взглянула на следователя и подтвердила:
– Да. Но откуда вы…
– Неважно. Продолжайте.
– Юрий всегда был со мной подчеркнуто вежлив и церемонен. Он никогда не требовал от меня даже поцелуя. Он даже за руку меня держать стеснялся. А ведь мы с ним были обручены чуть ли не с колыбели.
Подруги слушали рассказ Заремы с неподдельным интересом.
– Юрий – это тот старик, лучший друг твоего отца?
– Ах, никакой он был не старик! – призналась Зарема. – Юра мой ровесник. Сын лучшего друга моего отца.
Теперь картина вырисовывалась и впрямь иная. Никакого старого мужа на горизонте не наблюдалось, его место занял юноша – ровесник самой Заремы. Что же, за такого молодого человека всякий отец согласится отдать свою дочь замуж.
– Я была круглая дура, когда связалась с Султаном. Отец говорит, что жалеет о моем поступке? А если бы вы знали, как жалею я! Да, но сделанного не воротишь. И у меня от Султана родился сын. Его наследник. И теперь Султан заявляет свои права на него! Хочет его забрать.
– Расскажите все подробно. Когда этот человек первый раз сказал, что хочет забрать своего сына у вас?
– Да сразу! Как только появился месяц назад, так сразу и начал гнуть свою линию. Сказал, что я такая, и сякая, и разэтакая, что я чуть было не погубила его сына, которого он доверил мне. Что я не занималась религиозным воспитанием Азара, что он вырос не таким, каким должен был вырасти его сын. И все такое и в том же духе. Это было ужасно! После стольких лет разлуки я ожидала услышать от Султана если не слова любви, то хотя бы слова признательности. А он вместо благодарности вылил на меня ушат грязи! Целую канистру! Если его слушать, так я достойна быть прикованной где-нибудь в самом пекле к самой большой жаровне на вечные времена. А если посмотреть получше, так он и сам способен меня туда приковать.
– Вы испугались?
– В первую очередь я испугалась не за себя, за своего сына, за Азара. Я для Султана не представляла интереса, он хотел получить Азара. Этот человек заявил, что он хочет забрать сына. Что Азар уже взрослый, что он мужчина, а мужчине место рядом с другими мужчинами, сражающимися за правое дело. Но я уже не была той глупенькой девчонкой и поняла, что Султан не тот человек, рядом с которым стоит быть кому бы то ни было.
– А что Султан?
– Он продолжал настаивать, что я должна вернуть ему сына. Я сказала, что не хочу этого. А он сказал, что ему плевать на то, что я хочу или чего не хочу. «Сын будет жить со мной», – так он сказал. И я поняла, что этот человек добьется своего во что бы то ни стало.
– Ваш бывший любовник очень опасный человек, – жестко произнес следователь. – Вы знаете, что он числится в списках разыскиваемых по всему миру преступников?
– Н-н-ет, – протянула Зарема растерянно.
– В пяти разных странах за его голову объявлена крупная награда. Еще в нескольких ему грозит пожизненное заключение. Он замешан в контрабанде оружия, наркотиков и даже работорговле. На протяжении нескольких лет лично участвовал в вооруженных столкновениях, подорвался на мине, после чего долго лечился в частных клиниках на Западе. Но несмотря на все усилия докторов, небольшая хромота в левой ноге у него все же сохранилась. Продолжать активную военную карьеру у него не получилось, но он нашел свою нишу. Контрабанда и работорговля. Полученные им и его людьми деньги идут на финансирование террористических группировок, орудующих в странах Ближнего Востока. Султан неспроста носит такое имя, он там и впрямь крупная фигура. У нас же в стране этот человек объявлен вне закона. И он очень сильно рисковал, сунувшись к вам.
– Возможно. Но он всегда говорил, что риск подобен пряностям, он придает жизни вкус. И кроме того, он уверил меня, что если я вздумаю его сдать, то он всегда сумеет уйти сам и сможет увезти из страны сына, так что никто и не поймет, что происходит. Чтобы его слова звучали убедительней, он показал мне пять паспортов, все они были на разных людей, но везде была фотография самого Султана.
– Серьезный человек.
– Страшный человек. И самое худшее, что среди поддельных паспортов были документы и на имя Азара. Только там он числился совсем другим человеком. Но паспорта были настоящие, я убедилась в этом, попросив один из них, чтобы посмотреть поближе.
– Значит, Султан подготовил пути отхода из страны. Это ведь он забрал вашего сына?
Зарема низко опустила голову.
– Увы, да!
– И вы это знали и молчали!
– Я боялась признаться вам. Боялась сказать, что в исчезновении Азара замешан Султан.
– Почему? Мы бы знали, кого надо искать.
– Но он ведь забрал и Марину! Как они это сумели сделать, не представляю, но сделали! И я боялась за жизнь девочки.
– Ваш любовник знал про Марину?
– Он долго шпионил за сыном. И конечно, он узнал, что Азар встречается с русской девочкой. Султан очень разозлился на меня. Он сказал, что жениться на неверной его сыну нельзя. Если Марина хочет стать женой Азара, она должна принять ислам. Тогда я сдуру ляпнула, что сам Азар не мусульманин, и тут Султан и взбесился. Как он орал на меня! Какие проклятия сыпал на мою голову! Я раньше как-то не боялась умирать, а теперь вот боюсь. Если правда то, что он мне пообещал после смерти, лучше мне жить вечно.
– Но что планировал насчет Марины?
– Он хотел забрать их обоих. Забрать и обратить в ислам. Пусть это будет насильно, но сын и его невеста должны принять веру самого Султана.
– Какой кошмар!
– Увы, Султан не из тех людей, кто бросает слова на ветер. Если он что-то вбил себе в голову, он это сделает. Уходя, он сообщил мне о своих намерениях и поклялся, что если что-то или кто-то помешает его намерению обратить Азара и его невесту в ислам, то он лучше убьет детей, чем позволит им жить неверными. Он сказал, что так он спасет их души. И что жизнь сама по себе не имеет никакого значения.
И закрыв лицо руками, Зарема громко зарыдала. Мать Марины какое-то время смотрела на нее, а потом тоже присоединилась к своей подруге по несчастью. Так они сидели, тесно прижавшись одна к другой, пока отцу Анатолию первому не надоела вся эта сырость.
Он поднялся и решительно произнес:
– Все идем молить Царицу Небесную о помощи и заступничестве. Прямо сейчас отслужим молебен перед светлым Ее образом.
Никто даже не осмелился возражать или спрашивать, а поможет ли? Отец Анатолий твердо знал, что помощь придет. А отцу Анатолию здесь все верили.
Когда все отправились в храм за отцом Анатолием, следователь немного отстал. Он задержал Зарему на пороге. И Катя, повинуясь непонятному чувству, тоже притормозила.
И она услышала, как Завирухин сказал:
– Я знаю про Юрия все.
– Не понимаю.
– Все вы понимаете. Скажите мне, где они прячутся?
– Кто?
– Зарема, хватит играть в прятки! Всем троим может угрожать нешуточная опасность. Пусть Султан и приходил к вам один, но поверьте, он здесь не один. Он окружен целой сетью преданных ему людей, готовых ради него на любую авантюру.
– Думаете, я этого не понимаю!
– И все равно не скажете мне правду?
– Нет!
– А между тем это должно быть где-то рядом, – задумчиво произнес следователь. – Иначе вы бы не оставались столь продолжительное время в этом монастыре.
Зарема молчала.
– Вот мне только интересно, кто найдет их первыми.
– Что вы такое говорите?
– Наверное, вы не в курсе, но люди Султана уже здесь.
Последовала продолжительная пауза.
– Не понимаю, о чем разговор, – отозвалась наконец Зарема.
– Что же, – вздохнул следователь, – если не понимаете, то нам остается только молиться, чтобы жизни ваших близких ничто и никто бы не угрожал. Пойдемте в храм, уважаемая? Да? Помолимся там?
Но Зарема неожиданно громко взвизгнула:
– Я не пойду с вами! Идите сами! Молитесь! Я не верю, что эти молитвы могут помочь моему сыну.
– Не пойдете?
– Нет!
– Дело ваше.
С этими словами Завирухин толкнул дверь и оказался нос к носу с Катюшей.
– Подслушивала? – беззлобно хмыкнул он в ответ на немой вопрос, застывший у нее в глазах. – Ну, пойдем, отец Анатолий ждет нас.
Отец Анатолий и впрямь молился. Он так усердствовал, что время от времени падал на колени и стукался головой об пол, что тут же повторяли за ним и все остальные. Катя тоже постояла вместе со всеми и почувствовала, как слезы умиления навернулись у нее на глазах. Какой отец Анатолий молодец! Как он переживает за свою обитель и тех, кто тут живет. Вот если бы она могла ему хоть чем-нибудь помочь!
И устремив свой взгляд на икону, перед которой молился отец Анатолий, девушка тоже попросила о своем. Внезапно она почувствовала, как следователь дотронулся до ее руки. А когда Катя вопросительно взглянула на него, поманил ее за собой.
– Что? Куда?
Следователь не отвечал. Но вид у Завирухина был до того загадочный, что Катя и без объяснений смекнула: что-то затевается грандиозное.
– Пойдем с тобой за Заремой, – прошептал следователь.
– Зачем нам за ней идти?
– Увидишь.
Катя не протестовала. В компании с Завирухиным она была готова идти хоть на край света. С ним ей ничего не было страшно. Однако, когда они оказались вне монастырских стен, где сели в машину следователя и отъехали от монастыря, чтобы затем свернуть с дороги в лес, в котором уже окончательно и остановились, Катя снова попыталась узнать, куда же они направляются.
– Если честно, то я и сам до конца не знаю. Знаю только, что это где-то неподалеку.
В это время мимо них по дороге проехала машина, и Завирухин радостно воскликнул:
– Ага! Вот и наш проводник!
И Завирухин ткнул пальцем в эту машину. Катя ее тоже видела, но кто ездил на ней, припомнить не бралась. Во всяком случае не отец Анатолий, это точно. У монастыря было всего две машины. Один скромный синий «Хендай», и второй машиной был вместительный микроавтобус на двенадцать мест, которые при необходимости складывались и в машине образовывался просторный багажник, в который можно было и ящики с овощами запихнуть, и мешки с мукой или сахаром, а понадобилось, так и инструмент какой или мебель.
Эта же была маленькая «реношка», которая надсадно гудела мотором, пробираясь по не очень-то чищенной дороге. Машинку заносило на поворотах, она виляла по колее, но все равно настойчиво пробиралась вперед. Завирухин выждал, когда машина скроется впереди, а потом тоже выкатил на дорогу и поехал за ней.
Огромные колеса «уаза» спокойно месили глубокий снег. И к Катюше постепенно вернулось ее спокойствие. Но на развилке дороги Завирухин притормозил. Выйдя из машины, он посмотрел на снег. А вернувшись, бодро сообщил:
– Порядок! След в снегу четко виден. Она поехала направо.
Направо – это значило к старушкам-отшельницам. Их деревенька была тупиковой, за ними начинался дикий лес, в котором старушки когда-то и нашли своего волчонка. Обе старушки были в порядке. Увидев, что к ним прибыли гости, они горячо поблагодарили Завирухина за его помощь в расследовании дела об отравлении волка и пригласили к себе на чай.
– Пироги с капустой испекли, а аппетита нет. Смотреть уже на эту капусточку мочи нету. Вдвоем вот один кусок осилили, теперь сидим, думаем, кому остаток отдать. Уже в лес хотели нести, а тут вы.
– А к кому же вы в лес-то пирог нести хотели? – спросила Катя. – Оленям или лосям?
– Зачем? Люди там живут.
– Какие люди? – удивилась Катя.
– Уж какие, того мы не знаем, а только живут.
– Откуда же они взялись?
– Да уж взялись откуда-то. К нам-то они знакомиться не приходили.
В голосе бабушки Матроны звучало осуждение. Как же, ближайшие соседи, а кто такие, и неизвестно.
– Да где же им там поселиться? Не лето небось, холодно в лесу под деревьями в шалаше.
– Зачем в шалаше? – нехотя отозвалась и бабушка Меланья. – Избушка там лесника стоит.
– Старый-то лесник – дед Пахом – уже пять годков как помер, смену ему что-то не присылали, но избушка стоит. И печка в ней имеется. И запас дров в поленнице лежит. У деда Пахома хозяйство всегда в порядке было. Хоть еще десять лет дом простоит, ничего ему не сделается.
– Не было в сторожке жильцов, а тут вдруг появились. С неделю, а то и больше уже, как поселились.
– Вы не говорили, что в лесу кто-то живет.
– Как это не говорили? – возмутились старушки. – Мы уж сколько раз отцу Анатолию через матушку Галину передавали, что новенькие у нас. Раньше-то мимо нас и не ездил никто. А тут слышим: «Ж-ж-ж…», а потом «Ш-ш-ш». Что ни ночь, то в одну сторону черная громадина мимо наших окон ползет, то в другую. И тихо так едет, нарочно, чтобы нас не потревожить. Только какой наш сон, в пять утра уже на ногах. В окошко смотрим, а там черная громадина снова по дороге ползет. И ни разу не остановился водитель возле наших домов, ни разу не поздоровался.
– Вот мы и думаем, уж не лесник ли новый с семьей прибыл?
– Даже с семьей?
– Так не один он там живет. Несколько человек на опушке мелькало.
– И машина туда-сюда не одна ездит. Ночью черная, а днем маленькая такая машинка.
– Только перед вами проехала.
– Не такую бы по нашим-то дорогам им нужно машину. Ну да пока они сами дорогу чистят, так и такая козявка к ним ездит.
– Сами чистят? Лопатами?
– Зачем лопатами? У них техника имеется. Остроумно так придумали: фанерный лист спереди цепляют, чисто бульдозер получается, он выпавший снег по сторонам и разгоняет.
– Свежий снег, что пух, легко разлетается.
Значит, вот кто расчистил дорогу до леса! Катя с подругами обратили внимание на эту дорогу еще в свой первый визит к бабушкам-отшельницам, но тогда матушка Галина велела им заняться своими делами и по сторонам не глазеть. А ведь дорога была уже тогда! Значит, и люди в лесу уже тогда жили.
Чаевничать у гостеприимных старушек следователь не стал, расспросил лишь, далеко ли до избушки лесника и нету ли к ней других подходов, и собрался в дорогу. Сразу же от бабушек, даже толком не простившись, следователь запрыгнул в машину, да так быстро, что Катя едва успела прикрыть дверцу машины со своей стороны.
– Мы едем в лес?
Следователь молча кивнул.
– К леснику?
Снова сухой кивок. Следователь сделался вдруг таким сосредоточенным, что Кате стало не по себе. И еще ей не нравилось, как Завирухин поглядывает по сторонам. Будто бы ожидает нападения или другой опасности. И Катю пробрал мороз по коже.
Куда они едут? К кому? К каким людям? Как знать, хорошие люди поселились в лесной глуши или совсем даже наоборот?
Но Завирухин ей не отвечал. Максимум, что из него удалось выудить, – это туманное обещание, что Катя сама все увидит. Девушка даже стала жалеть, что не осталась у старушек, но потом напомнила самой себе, что едет она не с кем-нибудь, а с Завирухиным, который ее в беде нипочем не бросит, не такой он человек, и снова успокоилась.
Подъезжать к самой лесной сторожке они не стали. Завирухин неспроста вызнавал все по-дробности о дороге. Теперь он оставил машину, а дальше повел Катю пешком.
На безмолвный вопрос девушки ответил:
– Зачем машину оставили? Очень просто. Они шум двигателя если услышат, так со страху, чего доброго, и в лес удерут. Ищи их там потом. Еще перемерзнут, а мы с тобой отвечай.
Просто ему! А вот Кате совсем не было просто. Кто удерет? Зачем удерет? Разве они с Завирухиным кому враги? И вообще, с какой стати Завирухину беспокоиться о здоровье засевших в лесной избушке людей?
Нет, Катя по-прежнему терялась в догадках. Впрочем, долго это не продлилось. И идти им не пришлось долго. И дорога оказалась легкой. Она была почищена, и к тому же на ней четко виднелись следы все той же машины, которая привела их сначала к бабушкам, а теперь вела дальше в лес. Так что шли они точно к цели. Но вот что это была за цель, для Кати пока что оставалось неясным.
