Глава 10
Было и еще одно преступление, которое пока что не сумела раскрыть полиция. Это было убийство ручного волка Нугзарки. Может быть, и незначительное на фоне других событий, но тем не менее случившееся. Зверя, прикормившегося у бабушек-отшельниц, отравили самым постыдным образом. Отравили дикого вольного зверя крысиным ядом. Видимо, этот запах был зверю незнаком. И даже почувствовав его, он с голодухи все равно сожрал отравленное мясо.
Этому расследованию предшествовала целая история.
Сначала останки дикого животного у бабушек на экспертизу в местном отделении полиции брать нипочем не хотели. Сколько ни просили старушки, в полиции отнекивались, что животное в некотором роде дикое, настоящих хозяев, чтобы те написали о его порче заявление, на основании которого потом можно возбудить уголовное дело, волк не имеет. А потому вроде как и заниматься расследованием обстоятельств гибели волка тут никому тоже не с руки.
Известное дело, бюрократия и крючкотворство дают нерадивым сотрудникам массу возможностей для увиливания от своих прямых обязанностей. Старушки напрасно уговаривали сначала дежурного, а потом и помощников следователя – те их и слушать не хотели. И даже, напротив, сами на старушек начали наседать.
– А вот мы вас сейчас как оштрафуем! – пугали молодые парни бабок. – Всю пенсию на штраф истратите.
– Да за что же нас штрафовать, миленькие?
– Волк, говорите, ваш?
– Наш.
– А сертификат о проведенных животному прививках имеется?
Бабки, которые и самим себе последний раз ставили прививки лет восемьдесят назад, смотрели на полицейских добрыми глазами и непонимающе моргали. Какие такие прививки надо было делать Нугзарке? Волку и прививки? Это в головах у старушек как-то не укладывалось.
– А если у вашего волка бешенство было? От него он свободно издохнуть мог.
– Да где же это видано, чтобы больное животное четыре поддона с пельменями схомячило в один присест? Известное дело, что больное животное, что человек, коли ему нездоровится, завсегда от еды отказывается.
– А намордник у вашего животного имелся?
– Кто же на лесного жителя намордник наденет?
– Значит, не было намордника, – с удовлетворением констатировали эти личности. – И прививки зверю не сделали? Да вас, бабушки, по большому счету и к административной ответственности привлечь можно. Штраф вам прямо сейчас выпишем. Хотите?
Штраф старушкам был совсем не нужен. Выйдя от молодого начальника в коридор, они совсем приуныли. Но полностью разочароваться бабушкам не позволил следователь Завирухин. Едва он увидел две сгорбленные фигурки, застывшие в позе отчаяния на стульчиках для посетителей, в нем все так и перевернулось. Завирухин был человеком добрым, он терпеть не мог, когда обижали старых или слабых. А тут налицо была явная обида.
Завирухин пригласил старушек к себе в кабинет. Внимательно их там выслушал и мысленно выругался. Как это он прошляпил такое важное обстоятельство?
– Получается, что не волка хотели отравить, а вас? Вы же для себя этот фарш припасли?
– Ясно, что для себя.
– Еще в своем уме, Нугзарку филеем кормить бы не стали.
– Значит, и заявление вы должны писать не об отравлении животного, а о покушении на вашу собственную жизнь. Понимаете? Волку вы должны быть благодарны, он себя не пожалел, а вам жизнь спас.
Бабушки оживились, почуяв, что дело сдвигается в их пользу.
– Только ты уж, милок, помоги нам это заявление составить. Глазами слабы стали. И не соображаем ничего.
– Я вам все объясню, но написать вы должны будете сами.
Старушки заявление совместными усилиями и под диктовку следователя накорябали, и тело прибывшего вместе со старушками Нугзарки было припрятано для отправки в лабораторию на экспертизу. Там и выяснилось, что содержащейся в мясе дозы крысиного яда было достаточно, чтобы отравить целый полк таких вот старушек.
– Что же это делается? Кому теперь верить? И откуда яд в мясо попал?
– Разберемся.
Вот и получалось, что на руках у следователя оказалось сразу три дела. Одно: об убийстве девицы Аксиньи из Залесья, чье тело было обнаружено на подворье у отца Анатолия. Второе: об исчезновении пары молодых людей, случившееся там же, в монастыре. И третье: о покушении на жизнь двух почтенных старушек, ниточки от которого также вели в монастырь, а оттуда и в поселение в Залесье.
Следователь Завирухин даже удивлялся втихомолку.
– Что за напасть? И там и там живут люди верующие. С такими не должно быть никаких хлопот, а на деле все наоборот получается.
Жизнь в монастыре пошла какая-то невеселая. От былого душевного покоя и радости почти ничего не осталось. Все ходили мрачные, размышляя о том, как же могло так получиться, что именно с ними случились все эти события.
– Чем мы прогневали Господа нашего? За что, Господи? Почему мы? Почему с нами?
Отец Анатолий, которому полагалось бы знать ответы, по большей части был теперь неразговорчив, что было на него совсем непохоже. Если с кем и общался, так только с матушкой Галиной и Игнатием, что возмущало даже матушку Анну, которую с таких совещаний выставляли за порог или отправляли с какой-нибудь надобностью подальше. Матушка старалась не показывать виду, до чего ей обидно, но губы у нее дрожали.
Одно было хорошо: Игнатий после возвращения из Залесья совсем присмирел. Если раньше он любил покочевряжиться и пошуметь, то теперь вел себя тише воды ниже травы. Выглядел он сосредоточенным и как будто бы что-то обдумывающим.
– Знать, пошла впрок наука горбуна, – посмеивались между собой девчонки. – Накормили Игнатушку досыта березовой-то кашей.
Сама Катя, хотя и прошло уже несколько дней, до сих пор не могла без содрогания вспомнить свой плен в доме у Феодора. Из монастыря девушка теперь никуда не выходила. Ей казалось, что только в монастыре с ней ничего не случится. Но и тут проклятый горбун чудился ей чуть ли не на каждом шагу. Особенно плохо стало после известия, что Феодора все-таки отпустили. Правда, под подписку о невыезде, но отпустили.
Тут уж Катюша ударилась в настоящую панику.
– Янка, Яночка, поехали домой.
– Перестань. Чего ты боишься? Днем горбун сюда и носа не сунет. А ночью уж и подавно. Ворота на запоре.
– Что с того, что ворота? – сомневалась Катюша. – А вдруг он какую-нибудь лазейку найдет? Через ограду перепрыгнет?
Яна единственная отмахивалась. Остальные девушки сначала стыдили Катюшу за малодушие и трусость, но потом как-то и сами призадумались. И начали сперва нерешительно, а потом все настойчивей тягать Янку. Но подруга и думать об этом не хотела.
– Еще не хватало! Не побегу я! А ты, Катя, заруби себе на носу, если Феодор здесь появится, он будет иметь дело со мной.
Но Катя не могла успокоиться даже после этого Янкиного обещания. Любой врач сказал бы, что у Кати сильный нервный стресс, который может вылечить только время. А пока что Катя ложилась в кровать со страхом, со страхом же и вставала. Особенно страшно было ей по ночам, если требовалось выйти из кельи. Когда рядом храпели девчонки, страх Катю не так уж сильно донимал. Особенно если окна были ею лично проверены, а двери заперты. Но вот когда нужно было выйти одной, Катюша отчаянно трусила. А уж поход во двор вызывал в Катюше настоящую волну паники.
В эту ночь ей приспичило выйти, а никто с ней не пошел. Все девчонки дрыхли, а на умоляющие просьбы Катюши лишь недовольно бурчали:
– Отстань! Не пойдем! Иди сама, не съедят тебя.
Катюша прямо готова была расплакаться. А еще подруги называются! Но делать нечего, живот скрутило так сильно, что пришлось идти хотя бы даже и одной. Для самозащиты Катюша вооружилась перцовым баллончиком, который позаимствовала у Веры из сумки, и пошла к входной двери. Но прежде чем выйти на крылечко, она приоткрыла дверь и предусмотрительно высунула на улицу лишь одну голову. В случае чего можно быстро спрятать обратно.
– Никого нет? – спросила Катюша и сама же себе ответила: – Никого!
Чуток успокоившись, Катя выдвинулась уже вся. Она добрела до туалетного домика, а потом так расхрабрилась от собственного героизма, что решила прогуляться по территории монастыря, чтобы уж раз и навсегда покончить со своими страхами.
– В самом деле, что я за трусиха такая? Сколько можно бояться этого типа? Он там у себя в Залесье, я тут в монастыре, между нами ничего нет и быть не может. Встретимся мы с ним на суде, не раньше. И то, если этот суд состоится.
А в этом были большие сомнения, поскольку все жители Залесья теперь дружно стояли на стороне дяди Феодора. Они клялись почем зря, что Катерину никто насильно в тереме не удерживал, что все это ее личные фантазии и что дядя Феодор все время был на виду, никуда и ни с кем не уединялся, а потому пусть Катерина засунет свои обвинения куда подальше.
– Так что мне ничего не грозит.
И Катюша двинулась вдоль монастырских построек. Где-то далеко за оградой проехала чья-то машина. Вот и обгоревшая трапезная видна, тут уже велись восстановительные работы, но до их окончания было еще далеко. Внезапно Катя замерла, ей послышался какой-то звук. Он доносился из трапезной, верней, из того, что от нее осталось. Все страхи, которые одолевали Катю эти дни, вернулись к ней моментально.
Кто там может быть? В пустом и нежилом помещении?
Девушка была готова пуститься наутек, если бы ее ноги не окаменели от страха. Вот честное слово, стали, словно две каменные ледышки. Ни взять, ни отнять! Стояла и шевельнуться не могла.
Дверь трапезной внезапно приоткрылась, и оттуда выскользнула чья-то гибкая тень. И в ту же секунду вздох облегчения вырвался из груди у Катюши. Тень была женской, а женщин Катюша не боялась. Горбуна боялась, а остальных нет. Какое счастье!
Вот только Катюша что-то не могла разобрать, кто это там полуночничает. Лица женщины в темноте видно не было. А по одежде Катя ничего сказать не могла. Темное пальто. Высокие каблуки. Длинные волосы, распущенные по плечам женщины, не были ничем прикрыты. Косынка у незнакомки красовалась на шее, а отнюдь не на голове. Определенно женщина не была постоянной обитательницей их обители. Здешние женщины никогда не ходили простоволосыми.
Но это Катю не слишком-то удивило. К ним в монастырь часто приезжали паломники, некоторые оставались ночевать и уезжали только утром. Было их много, за всеми не уследишь. Небось, и эта особа приехала уже затемно, на ужин опоздала, вот Катюша ее и не увидела. Но опоздать-то тетка к ужину опоздала, а кушать все равно хочется. Вот и промышляет, глупая, не знает, что в трапезной сейчас никого не кормят и кухня переехала в другое место.
Женщина не видела Катю, потому что стояла к ней спиной.
– Добрый вечер, – произнесла Катя, желая быть приветливой и вежливой с незнакомкой. – Вернее, доброй ночи. Может, вам помо?..
Договорить Катя не успела, потому что замерла с открытым ртом. Незнакомка на приветствие и предложение помощи отреагировала как-то странно. Вместо того чтобы ответить Кате, она при первых же звуках человеческой речи подпрыгнула вверх, словно от неожиданности, а потом и вовсе побежала прочь от Кати, причем побежала, не оглядываясь на девушку.
Катя проводила ее недоумевающим взглядом.
– Дикая какая-то!
Катя хотела продолжить путь, но внезапно дверь трапезной снова отворилась. Что за дела? Еще одна припозднившаяся гостья? Но на сей раз из трапезной появилась хорошо знакомая Катюше личность.
– Зарема! – обрадовалась Катюша. – Вот так встреча! Что вы тут делаете?
Со своей стороны мать пропавшего Азара этой поздней встрече, казалось, совсем не была рада. Напротив, у нее появилось такое выражение, словно она собиралась сбежать. Но смекнув, что Катя ее уже увидела и все равно узнала, бежать передумала и даже пусть и натянуто, но все же улыбнулась Катюше.
– Как дела?
– Погулять вышла. Воздухом что-то подышать захотелось. А вы что здесь делали?
– Да-да, – рассеянно откликнулась Зарема. – Воздух нынче замечательный.
– Трапезная не работает. Что вы там делали?
– Ну, я пойду к себе. Хотя и приятная ночь, но уже прохладно.
И Зарема поспешно удалилась, так и не объяснив Кате, что тут делала. Недоумевая, Катя пошла дальше. Но эти две встречи ее приободрили. Оказывается, она не одна тут в ночи гуляет. У нее имеется определенная компания. Ну а коли так, можно и еще погулять. На улице оказалось не так уж и плохо. Тихо, спокойно, звезды блещут. Небо было чистое и высокое. Катя задрала голову и принялась любоваться звездами.
Постепенно ее душу заполнила какая-то особенная чарующая пустота. Все проблемы стали казаться ничтожными и не стоящими даже того, чтобы о них думать. А всю душу девушки заполнила эта необъятная ночная высь.
– Хорошо-то как, – выдохнула Катюша.
Внезапно неподалеку раздался шорох. Думая, что это вернулась ее давешняя незнакомка, Катюша еще подумала, до чего некстати та вернулась, потом нехотя повернула голову и чуть не заорала от ужаса. Прямо на нее, оскалившись, словно дикий зверь, двигался дядя Феодор. В первое мгновение Катя решила, что ей это просто померещилось. Но какое там померещилось, если горбун уже бежал к ней.
– А-а-а-а!
Катю как подбросило. И прежде чем девушка успела что-либо сообразить, она уже летела прочь от горбуна. Ноги у Катюши заработали еще в воздухе, так что, коснувшись земли, она стала перебирать ими быстро-быстро. Но все равно тяжелое дыхание горбуна слышалось за ее плечами. Вот-вот он ее схватит! И тогда…
Страх заставлял Катю бежать еще быстрее. Воздух свистел у нее в ушах, а из открытого рта рвался отчаянный вопль. Она пулей ворвалась в дом, захлопнув за собой дверь и дыша так тяжело, как марафонец в конце дистанции, начала звать на помощь. Кричать она уже не могла, у нее свело судорогой горло. Но когда немного отдышалась, Катюша бросилась вдоль по коридору, барабаня подряд в двери всех келий:
– Вставайте! Горбун! Он тут! Я его видела!
Из дверей стали выглядывать заспанные недовольные люди, разбуженные ее криком.
– Что ты суматоху нагоняешь?
– Горбун! Он тут! Он пришел за мной!
– Чушь!
– Выйдите, он на улице!
Женщины приникли к окнам. Но никого на заснеженном пустынном дворе не было.
– Тебе померещилось.
– Нет, он там! Я его видела! Он хотел на меня напасть.
– Там никого нет.
– Сейчас, может быть, и нет, – не стала возражать Катя. – Но был! Он приходил! По мою душеньку! Чудо меня спасло!
Что ее спасли собственные быстрые ноги, Катя предпочла не говорить.
Чтобы успокоить Катюшу, некоторые женщины вышли с ней на улицу. Там, где указывала девушка, и впрямь были чьи-то следы.
– Видите!
– Ну, следы. И что?
– Это его следы! Он был тут!
Но Катюша видела, что женщины ей не очень-то верили.
– У тебя психологическая травма. Вот тебе горбун всюду и чудится.
Катюше и правда уже несколько раз чудилось, что она видит страшного горбуна. Но тогда это ей просто чудилось, а сегодня она видела его также ясно, как всех остальных.
– Это был он.
– Посмотри на следы. Они от ботинок. А дядя Феодор носит исключительно валеную обувь.
Катюша задумалась. А ведь и точно, горбун был сегодня одет как-то буднично. Темная куртка, штаны, темная же шапочка. Никакого нарядного вышитого яркими нитями тулупа, никаких цветных штанов.
– Даже если тут кто-то и был, так это наши мужики. Ты же помнишь, на ночь ворота в монастыре закрываются. Посторонним сюда хода ночью нет.
Монастырские здания имели в плане форму правильного четырехугольника. Они образовывали своего рода каре, в которое вело всего два входа. Оба они по приказу отца Анатолия в ночное время теперь закрывались на тяжелые висячие замки. Таким образом, настоятель хотел огородиться от зла, которое бродило, по его мнению, за оградой монастыря.
– Не помогли, значит, замки! Он был тут!
– И зачем ты одна на улицу выперлась!
– Так вы же сами со мной пойти не хотели.
Катюша чуть не плакала от обиды. Такая несправедливость! Она видела горбуна, а ей никто не верит. Да еще и ее же хотят выставить чудачкой, которая невесть зачем переполошила всех ночью. Жутко обидно! И на следующий день Катюша первым делом поехала к следователю с твердым намерением накатать еще одно заявление на горбуна.
– Что это за дела такие? – возмущалась она. – Сначала изнасиловать меня пытался, под замок посадил, избил. А теперь ночью подкрался. Уж ясно, что тоже не для того, чтобы просто поговорить со мной. Хотел закончить начатое, гад эдакий, никак не иначе!
Но следователь отговорил Катюшу писать заявление.
– Ты заявление напишешь, а у него два десятка свидетелей найдутся, которые подтвердят, что дядя Феодор всю эту ночь земные поклоны у них в молельне клал или еще что придумают. Это же все одна шайка-лейка. К ним так просто не подберешься.
– Как же быть?
– Ждать.
А чего ждать, следователь и не сказал. И вообще, Катиным рассказом он заинтересовался очень слабо. Была у него другая тема, которой он поделился с самой Катюшей.
– Помнишь, я рассказывал вам вчера про Лилию и Фауста?
– Помню.
– Так нашли мы их! Нашли и поговорили.
– Серьезно?
Новость и впрямь была волнующая. Катя даже почувствовала, как горбун отходит куда-то на задний план. Все-таки сейчас был день, она была в стенах полицейского отделения, а рядом был самый лучший и самый надежный следователь на свете.
– Так вот, эти Фауст с Лилией рассказали моим коллегам одну занятную штуку. Они и впрямь не по своей воле занялись флиртом с Азаром и Мариной. Им за это сперва очень хорошо заплатили.
– Кто? Кто заплатил?
– Их попросил об этой услуге один человек. Имени его они не знают. Говорят, что он им не представился. Сказал лишь, что он давний друг семьи Азара. Но при этом намекнул, что имеет к рождению юноши непосредственное отношение.
Катя изумилась, а следователь продолжал:
– Деньги этот человек заплатил Лилии и Фаусту наличными. Отсчитал, сколько договаривались, как только Марина и Азар откликнулись на приглашение Лилии и Фауста о дружбе. А на встречу этот человек пригласил юных блогеров в один шикарный восточный ресторан, называется он «Чайхана». Там он и изложил Лилии и Фаусту свое предложение. Он платит им по тридцать тысяч рублей, а те на протяжении нескольких дней флиртуют с Азаром и Мариной. Тот, кому посчастливится добиться от Марины или Азара свидания в реальной жизни, получает премию – еще сто тысяч.
– Сто тысяч – это уже кое-что. Было ради чего стараться.
Теперь Катюше стало ясно, почему Лилия и Фауст воспылали вдруг такими горячими чувствами один к Марине, а вторая к Азару.
– И что? Удалось им добиться взаимности?
– Нет. Азар и Марина отвечали на их письма охотно, но на личный контакт не шли. И больше того, оба говорили, что любят другого человека. И что внимание им льстит, но не настолько, чтобы совершить предательство.
– Какие порядочные! Надо же.
– Конечно, Лилии и Фаусту это не нравилось. Они-то старались заполучить премию. Ради нее и старались. Но ничего у них не вышло. А потом Азар с Мариной уехали. Азар лишь успел сообщить Лилии, что едет в монастырь, назвал даже имя отца Анатолия. Но на этом связь с ним у Лилии совсем прекратилась. С Фаустом повторилась похожая история. Марина уведомила его, что едет с женихом в монастырь, назвала, какой именно, а потом исчезла.
– А этот… заказчик? Ему Лилия с Фаустом говорили, что Азар с Мариной уезжают?
– Нет. Больше мужчина на связь с молодыми блогерами не выходил.
– Но Лилия или Фауст его хотя бы вам описали?
– Это да! Высокий брюнет, средних лет, седой. Прихрамывает на левую ногу, при ходьбе опирается на тросточку.
– Тросточку?
– Кожа смуглая, словно бы только что вернулся откуда-то из жарких стран. Лилия сказала, что он араб. А Фауст уверяет, что мужик – перс. Но так или иначе, по-русски он изъяснялся совершенно чисто, без акцента.
– Но кто он такой?
– Говорю же, ребятам он не представился. Сказал, что является старым другом семьи Азара. И хочет выяснить, насколько сильные чувства у мальчика к его подружке. И то же самое хочет выяснить в отношении самой подружки.
– А Зарема знает, кто он такой?
– Зарема такого человека среди своих друзей вспомнить не смогла. Что касается нас, то мои коллеги уже побывали в этой «Чайхане», расспросили официанта про загадочного посетителя, но те и сами ничего не могут сказать. Какой-то иностранец. Приходил впервые. Видно, что человек богатый или, во всяком случае, небедный. И при этом, что у нас редкость, истинно верующий. Когда его молодые гости ушли, он еще немного задержался и ровно в полдень встал на намаз. Молитвенный коврик у него был с собой. Зеленого цвета, очень красивый коврик с вышивкой серебряными нитями.
– А потом?
– Потом посетитель расплатился по счету, причем платил опять же наличными, и ушел. Машину его сотрудники ресторана не видели.
– М-да… Негусто.
Катя задумалась. Она чуяла: во всем этом кроется какой-то подвох. Ну скажите на милость, кому придет в голову таскать с собой толстенькие пачечки наличных, отсчитывая из них десятки тысяч, когда весь мир уже давно перешел на пластиковые карты? Разве что в глубинке еще сохранились такие области, не охваченные безналичными системами оплаты. Но в крупном мегаполисе, сидя в хорошем дорогом ресторане, где до банкомата рукой подать, кому придет в голову платить наличными? Только тому, кто не хотел светить номером своей карты. Ведь по карте очень даже легко и просто вычислить ее обладателя. А попробуй проделать тот же трюк с наличными.
– Значит, этому мужчине было, что скрывать. Значит, он заранее предвидел, что по его душу в «Чайхану» могут прийти. И значит, он с самого начала затевал что-то против Азара с Мариной.
И Катя принялась соображать, как бы она повела себя на месте того мужчины с тросточкой, затаи она зло против ребят.
– Сначала я бы с ними поиграла. Что этот тип и сделал, когда нанимал Лилию и Фауста. Потом, когда Азар с Мариной не поддались на уловку, он пошел дальше. Узнал, что они едут к отцу Анатолию, может быть, даже проследил за ними. И тут продолжал ошиваться поблизости, чтобы потом похитить обоих!
– Но почему он не похитил их еще в городе? Или по дороге? Уверен, вариантов было предостаточно.
– Может, этот тип узнал о поездке Азара с Мариной в монастырь слишком поздно, когда ребята были уже тут?
– Но от кого он узнал? Ни Лилия, ни Фауст ему ведь этого не говорили.
– А кто, кстати говоря, надоумил ребят приехать к отцу Анатолию? – спросила Катюша. – На шибко верующих они что-то похожи не были.
– Отец Анатолий мне признался, что ребята приехали по крайне щекотливому делу. По словам отца Анатолия, наш Азар хотел тут креститься. То есть как хотел, подумывал об этом. Но окончательное решение им еще не было принято.
– Разве в монастырях крестят?
– Вообще-то в монастырях не крестят и не венчают, но, во-первых, ваш монастырь еще как таковой до конца не сформировался. А во-вторых, все решает монастырский устав и личность самого духовника обители. Отец Анатолий знаком с Мариной и ее матерью уже много лет. И в виде исключения он согласился побеседовать с Азаром на предмет принятия им Святого Крещения. У Марины с Азаром все серьезно, они собираются пожениться. Но Марина обязательно хотела венчаться. Но как венчаться, если жених не крещен? И она надеялась, что ей с помощью отца Анатолия удастся добиться от Азара окончательного согласия на этот шаг.
– Ага, – кивнула Катюша, которой эта история напомнила свои собственные попытки выйти замуж, обвенчавшись. – Понятненько… Но Азар от Марины и отца Анатолия вовремя ускользнул? Еще до того, как его окрестили?
– Да.
Кате показалось, что-то такое промелькнуло у нее в голове. Какая-то догадка. Но полной ясности еще не было. Все другие соображения забивали воспоминания о собственных женихах, сбежавших еще до венчания. Может, и Азар тоже из числа таких же бояк? Испугался сделать решающий шаг и сбежал. Но куда в таком случае делась сама Марина? И почему оставлены вещи?
И тут следователь вдруг задумчиво произнес:
– Знаешь, о чем я думаю? Очень уж описанный Лилией и Фаустом мужчина из «Чайханы» похож на того «доброго дядечку», с которым разговаривала в лесу наша малышка Надюшка.
Катя даже вздрогнула. Догадка Завирухина поразила и ее.
– Ой, а ведь верно! – воскликнула девушка. – Смуглый! Седой! Ходит с тросточкой, потому что хромает! Это же он!
– Не ошибка ли?
– Нет, какая ошибка! Все совпадает! Он в ресторане намаз совершал! И коврик у него зеленый с серебряной вышивкой. Такие же коврики были в машине у Надиного «доброго дядечки». И девочка упоминала, что на лобовом стекле в машине красовался серебряный полумесяц. А это один из символов ислама. Ясно, что только мусульманин и повесит такое украшение к себе в машину. Вывод отсюда такой! Мужик из «Чайханы» и «добрый дядечка» Нади с конфетами из леса – это один и тот же человек! Но что ему нужно было от ребят?
– Скорей всего, от Азара. Возможно, этот человек и впрямь его отец.
– Отец же умер еще до рождения ребенка!
– Это версия Заремы, которую она нам изложила. Но лично я, когда веду расследование, не склонен никому доверять просто на слово. Кое-что в рассказе уважаемой Заремы показалось мне сомнительным. И я сделал запрос в тот город, откуда Зарема родом. Сегодня я получил от тамошних коллег несколько иную историю появления на свет маленького Азара.
И судя по виду Завирухина, история была стоящая. Но ее следователь согласился рассказать лишь, когда соберутся остальные участники. Они с Катей вернулись в монастырь. И всю дорогу Катя не отходила от Завирухина. Во-первых, для безопасности. А во-вторых, надо было признаться, что нравился он ей необычайно. И самое главное, ей было с ним легко и спокойно, как с хорошим и давним другом.
С первого взгляда Кате показалось, что они знакомы с Завирухиным уже много лет. Ей были знакомы и его серые умные глаза, и его привычка хмурить густые брови, когда он бывал чем-то недоволен. И даже его сутулая фигура казалась ей знакомой и какой-то удивительно родной. Что думает в отношении нее сам следователь, Катя не бралась судить. Завирухин держался с ней исключительно ровно, ничем не проявляя особого интереса к девушке. Хотя иной раз Катюша и ловила на себе его испытующий взгляд. Словно бы и он сам тоже находил Катю особенной, но признаваться в этом пока что не хотел.
И Кате казалось, что она понимает, почему это происходит. До окончания расследования и выяснения личности преступника или преступников Завирухин не принадлежал самому себе. Конечно, Катя могла бы поклясться, что не имеет отношения к совершенным преступлениям. Но Завирухин не мог ручаться в этом. И Кате оставалось только ждать, когда личность преступника будет вычислена. А Завирухин признается ей в своих чувствах.
Ну или не признается, такой вариант тоже нельзя было исключать.
По приезде в монастырь у Катюши уже состоялся серьезный разговор с отцом Анатолием, который не стал скрывать от девушки правду, почему он пригласил ее в обитель.
– Позвать-то я тебя позвал, девонька, но главным образом для того, чтобы ты взглянула сама, как она, монастырская жизнь, бывает. Очень надеюсь, что ты сумеешь правильно понять, что тебе нужно. Если решишь, что такая жизнь тебе подходит, милости просим. Сперва послушницей, а потом и на постриг. А если нет… Что же, может, тогда станешь себе мужа активней у Бога выпрашивать. А то что-то заневестилась ты, деточка. Который уж тебе годок? Скоро и деток рожать будет поздно. А без деток зачем замуж идти? Один грех это.
Отец Анатолий о многих вещах судил с присущей ему прямотой. И Катя даже от его речей чуток смутилась. Ей-то замужество виделось каким-то сказочным финалом ее обычной и скучной холостой жизни. Вот придет муж и уведет ее в удивительное царство, где сразу же примется швырять к ее ногам дорогие букеты, наряды и подарки. Летом повезет отдыхать к морю. А если богатый муженек попадется, так и два или даже три раза прокатятся они с ним на курорт. Опять же клубы и рестораны посещать сподручней вдвоем с мужем. Он тебе и компанию создаст, и счет оплатит, и вообще…
Вот эти соображения и мечты вообще без всякой жалости и расколошматил вдребезги отец Анатолий.
– Замужество – это не праздник конфет и шалостей, это каждодневный труд сосуществования бок о бок с другим человеком, подвиг служения ему, его родне, вашим детям. Понимаешь?
Катя кивнула, но ей было о чем призадуматься. И как-то постепенно до нее стало доходить, что раньше она как-то неправильно воспринимала смысл замужества. Возможно, поэтому и кавалеры ей раньше попадались все неправильные? А теперь все возьмет да и изменится? Катя на это очень надеялась, потому что, как уже говорилось, замуж ей все еще хотелось отчаянно.
