Глава 17
У новых знакомых прозвища в какой-то мере соответствовали их облику. Мужика в туристическом костюме звали Турист; высокий и уродливый, с нездоровой кожей, натянутой на безобразно-огромную голову – Череп; ну а бородатый плечистый коротышка – Гномик. Пастор тоже не избежал общей тенденции – одежда у него почти сплошь черная, так что во многом соответствует.
Прозвища Карат узнал, потому что Пастор любезно представил своих спутников, пока обувался. Не факт, что правдивые, могли только что придумать, наплевав на плохую примету, связанную с легкомысленной изменой имени, данном при крещении в Улье, да и мало кто в нее верит. Ну да какая разница, путь хоть матерными словами себя называют, нужно же как-то отличать их друг от дружки.
В свою очередь, Пастор представил Карата своим спутникам и, бессовестно покривив против истины, назвал его своим давним хорошим знакомым. На этом разговор иссяк, четверка отправилась дальше в лес, и хотя оружием в рожу не тыкали, было понятно, что пленнику придется шагать с ними, а не вслед уходящим ручкой махать.
Никто ничего Карату не объяснял, но у него сложилось впечатление, что сектанты не считают это место безопасным и поэтому пытаются как можно быстрее от него удалиться. Если люди, умеющие оставаться невидимыми, так боятся, то ему тем более следует остерегаться, ведь до восстановления запаса сил он ничего серьезного собой не представляет, у него даже оружия не осталось, нож ненавязчиво прихватил Череп под курьезным предлогом:
– Грязный он у тебя, дай помою.
Не помыл и не вернул.
Лживый урод.
Сосновый лес вскоре сменился дубравой, чем дальше, тем больше разрастался кустарник, вскоре идти пришлось по узкой тропе, зажатой дебрями, без конца задевая ветви. Наблюдая за четверкой, Карат замечал признаки неуверенности. Похоже, они знают лишь направление, в котором следует двигаться, но с местностью не знакомы.
В то, что Пастор решил заделаться охотником за головами, не верилось. Он адепт одной из самых могущественных, если не сказать больше, сект Улья, зачем ему с этим связываться? Можно зуб дать, что не последний человек в этой организации, то есть с богатыми возможностями. Не его уровень, да и захоти он прибрать к рукам башку Карата, мог бы это сделать еще при первой встрече, прямо посреди Полиса. Его люди тогда взорвали одно из самых охраняемых зданий, а стаб далеко не последний, там серьезно к безопасности относятся.
Нет, они явно не за наградой явились. Тогда что им понадобилось от Карата?
Что-что?.. Да откуда он может такое знать? Это не просто серьезная секта, она еще и засекреченная до невозможности, о ней разве что слухи ходят, один нелепее другого, достоверной внятно изложенной информации почти нет.
Крохи правды, сдобренные горами домыслов, в основном откровенно неправдоподобных. Иногда до смешного доходит, так один крепко перебравший рейдер с пеной у рта клялся, что лично видел, как отряд килдингов дружно превратился в стаю руберов. Дескать, оборотни они, а их главные жрецы умеют перевоплощаться в матерую элиту.
Может, Карат им приглянулся в качестве очередной жертвы, может, решили сделать его своим верховным жрецом и научить превращаться в скреббера – при таком вакууме информации обе версии вполне вероятны.
Как вариант – решили отомстить. Ведь тогда, в Кумарнике, он немало крови килдингам попортил. Пастор, правда, при первой встрече клятвенно уверял, что сектанты не имеют претензий к виновникам тех событий, но можно ли верить слову этого человека?
Карат не верил.
Месть – это то, что заставляет идти до конца, не считаясь ни с какими потерями. Вон как Бирону припекло, лучших своих людей отправил на запад, будто у них более подходящих дел не нашлось. Трата ресурсов, денег, жизней наконец – ничего не жалко.
Вот ведь сволочь злопамятная.
Что мешает килдингам быть такими же мстительными?
Лес закончился, впереди открылась узкая полоса поля, поросшего рядками капустных кочанов. Четверка, не останавливаясь, выбралась на открытое пространство. Карату ничего не оставалось, как продолжать идти с ними, чувствуя себя при этом крайне неуютно.
Не принято вот так, не задумываясь, мельтешить у всех на глазах, сам он в таких случаях предварительно на совесть оглядывает окрестности. Если с этим не торопиться, зараженного в большинстве случаев можно заметить раньше, чем он разглядит тебя. Зрение у них обычно ничем не выдающееся, только на высоких уровнях развития может превосходить человеческое. Слух и нюх – да, изначально хороши, а вот глаза – так себе, ничего особенного.
Должно быть, сектанты такие смелые только потому, что продолжают идти в состоянии невидимости, хотя никаких признаков этого Карат не замечал. Наверное, с их стороны такое не определить.
Все так же, не пытаясь ни от кого скрыться, перебрались через узкую асфальтированную дорогу, затем преодолели лесополосу, за ней началось пастбище. Останков скота Карат не заметил, но коровы здесь когда-то были, причем недавно – их лепешки не успели размыться дождями, некоторые выглядели так, будто им не больше недели. От таких мест следует держаться подальше, зараженные их обожают, но сектантов это правило будто не касается – идут дальше, и вроде бы уверенности у них прибавилось. Похоже, потянулись знакомые места, уж больно целенаправленно шагают. Когда добрались до новой лесополосы, четко вышли к пересекавшей ее удобной тропе – явно не случайно на нее наткнулись.
Так и продвигались: пастбища, поля, лесополосы, дороги, мостки через то и дело попадавшиеся ручейки и болотистые ложбинки. Без разговоров, без объяснений, но и без грубостей – никто не пихал в спину стволом, руки тоже не связали.
На положении почетного пленника удерживали.
Зараженных Карат замечал трижды. В двух случаях это были стандартные парочки бегунов, расположившиеся на выгодных позициях и монотонно раскачивающиеся с пяток на носки, в ожидании момента, когда глаза, уши или носы уловят признаки присутствия добычи. В последнем случае он даже не понял, с кем чуть было не столкнулись – через лесополосу шумно, сминая кусты, промчался кто-то немаленький, быстрый и, несомненно, опасный.
Ни в одном из трех случаев мертвяки не проявили интереса к пятерке вкусных людей, нахально продвигавшихся по их владениям.
Да уж, подобная невидимость – весьма и весьма полезная штука. Интересно, ее носитель расходует силу или это один из тех выгодных даров, которые обходятся без нее (или почти без нее)?
Праздный вопрос, но надо ведь чем-то голову забивать, раз на более важные ответов нет и никто не торопится их давать.
* * *
Место, в котором наконец остановились, выглядело нестандартно – не город, не деревня и даже не хутор. Какой-то сельскохозяйственный объект, окруженный возделанными полями: маленький домишко, явно нежилой, несколько сараев, пара ржавых тракторов, покосившаяся изгородь, а вокруг сплошное открытое пространство, незамеченными подобраться не получится.
Ну это если у тебя нет спутника с даром накрывать группу зонтиком невидимости.
Между сараями стояла явно местная машина, то есть не принесенная перезагрузкой. Странного вида пикап, чем-то смахивающий на гоночный автомобиль, но при этом на основательно громоздком шасси внедорожника. Местами прикрыт ажурными решетками, с их обводами поработал дизайнер или просто человек с хорошим вкусом и прямыми руками, позади установлен пулемет. Можно на что угодно поспорить – это тот самый транспорт, на котором сюда прибыли сектанты.
В маленьком домике обнаружились четыре рюкзака. За Каратом группа килдингов пошла пешком и налегке, устроив здесь склад, что свидетельствовало о продуманности операции по захвату пленника, спонтанностью здесь даже не пахло. Знали, куда идти и за кем, знали, что надолго операция не затянется. Странно, что не подъехали к лесу на машине, возможно, опасались засветиться. Даже если транспорт можно прикрывать невидимостью, шум от мотора не спрячешь.
Из раскрытых рюкзаков на затрапезный стол отправились армейские пайки, один из которых Гномик поставил перед присевшим на табурет Каратом:
– На вот, порубай, еда годная.
То, что сектанты кормят Карата, вовсе не говорит о том, что позже они не принесут его в жертву, но все равно слегка утешает.
Все пятеро поели молча, за все время лишь Турист попросил передать ему бутылку с водой. Более немногословную группу людей Карат еще не встречал – несколько часов среди них провел и трех десятков слов не услышал (даже если учитывать свои).
Жевал неохотно, аппетита не было, споровое голодание одолевало всерьез. Очевидно, его состояние было нетрудно оценить со стороны. Гномик, поднявшись, порылся в рюкзаке, достал пузатую пластиковую флягу, плеснул из нее в кружку, протянул Карату:
– Хлебни, тебе это надо.
Унюхав знакомый запах, тот полностью согласился с коротышкой. Живчик – это именно то, что сейчас нужно больше всего на свете.
Кружка опустела в три секунды, хотя Карат честно пытался растягивать, пить неспешно, дабы не показаться свинтусом. Организм требовал еще, но Гномик покачал головой:
– Сильно не заливайся, паузы принято делать. И подбородок чуток задери. Да задирай давай, не бойся, горло не перережу, нужен ты мне…
Зачем Гномику это понадобилось, Карат не знал, но он не в той ситуации, чтобы расспрашивать или возражать. Подчинился.
Миг, и на шее со щелчком застегнулся увесистый обруч. Карат дернулся, хватаясь за непонятную «обновку», а Пастор его предостерег:
– Ты поосторожнее себя веди. Вещь надежная, но у каждого предмета есть свой предел прочности. Аккуратно обращайся, иначе можешь себе навредить. Не огорчайся, это просто маленькая мера предосторожности.
– В смысле?
– У тебя, Карат, есть репутация. Определенная репутация. Люди поговаривают, что ты очень быстрый, Турист и Череп это подтверждают. Они мне рассказали, что никогда не встречали такого сильного клокстоппера.
– Очень интересно, как смогли они это сказать без слов?
– Мы все друг друга не первый день знаем, многое понимаем без лишних разговоров. А вот тебя, Карат, ни я, ни они не понимают. Чужой ты нам. Гномик, объясни ему.
Коротышка, продолжая жевать, невнятно пояснил:
– Чувак, у Пастора есть вопросы, на которые ты можешь ответить. Вам поговорить надо, а возможно, и не только поговорить, и разговор может тебе не понравиться. Кто его знает, что у тебе в голове, а парень ты шустрый, это напрягает. Если что-то нехорошее придумаешь, не спеши это делать, всегда помни, что на шее у тебя болтается ошейник с зарядом пластиковой взрывчатки. Он закрыт на замок, с которым ты вряд ли сумеешь справиться, одна ошибка, и выше плеч у тебя ничего не останется, а такое знахари не лечат. Каждые несколько часов я должен обновлять программу вот с этого маленького пульта, иначе таймер отсчитает положенное, и твоя башка улетит. Ты не знаешь код, поэтому пульт для тебя бесполезен. Мы думаем, что запас сил ты слил на этих неудачников, но полных кретинов среди нас нет, понимаем, что это со временем изменится, ты восстановишься. Когда придешь в себя, не делай глупости, помни, что без нас недолго протянешь. По глазам вижу, что ты все прекрасно понял, они у тебя злые. Пастор, я ему все объяснил, теперь он твой.
– Спасибо, Гномик. Карат, нам действительно надо поговорить.
– В Полисе мы неплохо пообщались без собачьих ошейников.
Пастор при этих словах почему-то улыбнулся, затем нахмурился и покачал головой:
– Это был глупый разговор. Бессмысленный. Плохо получилось. Знай я тогда то, что мне известно сейчас, мы бы прямо тогда могли забрать тебя с тобой, а не гоняться по западу за этими черно-зелеными наемниками.
– И что же изменилось?
– Наши люди, которых мне пришлось срочно вытаскивать из подвала ментатов, до того как попасть туда, успели узнать важное. Но на тот момент я не был ознакомлен с полученной ими информацией, все случилось немного позже. Так уж получилось, что ты, Карат, замешан в интересующем нас деле.
– Ты о Кумарнике?
– И мне, и тем, кто за мной стоит, вообще неинтересно то, что случилось с тобой в Кумарнике. Точнее, у нас нет к тебе вопросов по событиям в том стабе, мы знаем о них больше, чем ты. Мне нужны подробности о деле, к которому тебя привлек Рэм.
Карат удивился:
– Там даже не пахло сектантами.
Пастор поморщился:
– Будь добр, постарайся впредь не употреблять это слово, если оно относится к нашей организации. Ты единственный из отряда, кто пошел до конца, а затем сумел вернуться. Ты должен будешь ответить на мои вопросы. На все мои вопросы.
Карат, покосившись на окно, заметил:
– Да без проблем, но это стандартный кластер, а то, о чем придется рассказывать, можно упоминать только на стабе.
– Если ты намекаешь о скреббере, то среди нас нет суеверных глупцов, можешь смело говорить на эту тему. Вижу, мои слова тебя удивили? Ожидал от сектантов другого поведения? Уж поверь, Карат, что касается мракобесия, то на фоне основной массы иммунных мы агнцы Божьи. Спасибо Улью, что учит нас отделять пустое от важного. Это ты убил Рэма?
– Нет.
– Кто это сделал?
– Парочка уродов окопалась в группе.
– Его убили за то, что он должен был передать нам информацию по скребберам?
– Впервые слышу, что он ваш человек.
– Нет, Карат, Рэм не наш. Но этот мир устроен сложно, иногда приходится идти на непростые договоренности, а я как раз тот человек, который умеет договариваться в самых запутанных случаях. За что его убили?
– Хотели забрать жемчуг. Они и меня вальнуть думали, но не получилось.
– Понимаю – обычное дело. Ты сможешь описать скреббера, а лучше нарисовать?
– Я не художник.
– Опиши.
– Что-то вроде мокрицы, похож на нее формой корпуса и тем, что умеет в клубок сворачиваться. Тело разбито на мелкие завивающиеся сегменты, издали чем-то напоминает громадный шланг для душа, лап очень много, они длинные и тонкие, заканчиваются по-разному: то чем-то вроде когтей, то плоскими набалдашниками, то пиками, то штуковинами вроде кувалд. В общем, не похож он на мокрицу, ни на что не похож. Это я так, пытаюсь хоть какие-то аналогии подобрать, но это все не то. Он сам по себе, он скреббер, глупо с чем-то сравнивать. Я бы даже сказал, что он робот, машина, а не живая тварь. Не укладывается в голове, что такое может быть живым.
– Кроме спорового мешка, вы что-нибудь достали?
– Вроде нет. Только круглый мешок, в нем янтарь и жемчуг.
– Скреббер был там же, где его обнаружила разведка Полиса?
– Вроде да, искать не пришлось, Рэм прямиком к нему привел.
– Помнишь, где располагается это место?
– Конечно, помню.
– Отведешь нас туда.
Фраза звучала как самое настоящее утверждение, а не вопрос, но Карат все же ответил:
– Отвести можно, но это не так уж и близко. Да и опасно.
– Ничего, мы можем уделить на это время. А что касается опасности, ты за нас не беспокойся, спасибо Улью, мы ходить по кластерам умеем. И да, есть еще кое-что – мы знаем, что ты вернулся в Полис не один. Откуда взялась девочка?
– Подобрал по дороге.
– Где?
– Точно не знаю, где-то на полпути назад, к Полису.
– Она твоя любовница?
– Нет.
– Ты планируешь сделать ее своей любовницей?
– Я не настолько уж скверный тип.
– Тогда почему она сейчас с тобой?
– Пока что не придумал, куда ее можно пристроить. Она хорошая девочка, но проблемная.
– Зачем ты тогда с ней связался? В любовницы она тебе не нужна, пристроить никуда не можешь. Видит Улей, я тебя не понимаю.
– У меня не было планов собирать по кластерам девочек, случайно увидел, как рубер за ней гонится. Точнее, мой кот заметил неладное, заволновался, я начал оглядываться и заметил ее. Новенькая, на велосипеде пыталась удрать, а дальше тупик, дорога заканчивалась, там мост строили. Она это издали рассмотреть не смогла, у нее с глазами проблемы.
– Ты мог тогда не вмешиваться?
– Я в лодке был, мог спокойно мимо проплыть.
– Ты всегда вмешиваешься в таких случаях?
– Стараюсь.
Пастора последний момент почему-то сильно заинтересовал:
– Мне нужны подробности. Перечисли другие случаи, когда ты помогал людям.
Постаравшись не выказать удивление по поводу откровенной странности вопроса, Карат, чуть призадумавшись, начал отвечать:
– В самом начале, когда только сюда попал, долго пробирался от Внешки на запад, как-то раз вышел к гаражам, увидел, как возле одного мертвяки крутятся. Понял, что они обложили кого-то. Рейдер там сидел, подраненный, я его выручил. Он кое-чему меня научил, полезному, а потом я из-за него чуть не подох, этот урод меня подставил, выстрелил мне в ногу, когда мы на зараженных нарвались.
– Вот собака, отблагодарил, как сука последняя, – не сдержавшись, возмущенно высказался Гномик.
Пастор, строго на него покосившись, произнес:
– Продолжай, Карат, не надо отвлекаться.
– В Кумарнике тоже в ваши разборки влез, но там без вариантов, я почти ничего не решал, так что случай не по этому вопросу. Неподалеку отсюда, когда возвращался с жемчугом после того, как завалили скреббера, увидел, что поезд в реку влетел с моста. Кинулся людей вытаскивать и чуть элите не попался, за лодкой гонялась, до этого даже не знал, что они так хорошо плавают.
– Ты всегда, когда видишь новеньких, стараешься им помогать?
– Тот урод в гараже не был новеньким. Ну а так – нет, не всегда. С ним же мимо кучи новеньких проплыли, я и даже слова им не сказал. Они стояли на мосту и на нас смотрели, только-только загрузились, ничего понять не успели. Честно говоря, я и сейчас плохо понимаю, как с такими разговаривать, а тогда сам еще вписаться не успел и двух слов по теме связать не мог.
– Я так полагаю, из твоих попыток помочь никогда ничего хорошего не получается? Тебя предают, ты едва не погибаешь. Это плохо.
– Ну почему же? С Дианой, девочкой этой, все нормально получилось. Она даже выручила меня в тот же день. Слух у нее хороший, засаду засекла вовремя, рубер подкарауливал лодку.
– Это частный случай, здесь важно общее. Тебе не кажется, что временами ты ведешь себя неразумно?
Карат пожал плечами:
– Если вдуматься – согласен. Но вообще-то народ говорит, что новичкам вредить нельзя, а помогать им полезно, это хорошая примета.
– Ты не похож на суеверного.
– А я просто так помогаю, без суеверий. В эту примету вроде бы мало кто верит.
– Это свойственно для всех примет. Не будь такого суеверия, ты бы все равно помогал другим иммунным?
– Не скажу, что я мечтаю бегать по кластерам и народ спасать, но, если есть возможность помочь, мимо не прохожу.
– Что тебя заставляет это делать?
– Не знаю.
– Попробуй ответить другими словами.
– Это как?
– Так, чтобы среди них не было словосочетания «не знаю».
Карат, чуть подумав, кивнул:
– Хорошо, попробую. Говорят, у каждого человека в мозгу есть участок, отвечающий за совесть. Подозреваю, что у меня он увеличен раза в три. Не считаю себя сильно хорошим человеком, но почему-то не получается смотреть на такое и ничего не делать. Ну, то есть не всегда могу смотреть. Я уже в словах путаться начинаю, вопрос такой, что не каждый сможет ответить. Зачем тебе вообще это надо? Что за странные вопросы? Тебе ведь скреббер нужен, а не мое отношение к новичкам.
– Никогда не знаешь, на каком острове зарыт пиратский клад, – туманно ответил Пастор. – Я хочу знать, что ты за человек. Кем ты был до того, как тебя забрал Стикс? Полицейским?
– Не угадал, я работал на буровую компанию.
– Нефть?
– Нет. Всякое разное, даже для водоснабжения бурили.
– Не думаю, что этим все ограничивалось. Что было до буровой компании? Военная служба?
– У нас служба обязательная, но меня не взяли.
– Почему?
– Я не захотел.
– Но ты же сказал, что у вас это обязательно?
– У нас такая страна, что в любом правиле имеется сотня исключений. Я не захотел, не до армии в тот момент было, вот и не служил.
– Карат, ты не похож на работника буровой компании. На военного тоже не похож. Но я вижу, что у тебя был нестандартный опыт.
– Мне довелось побывать на войне.
– На войне тоже бурят скважины?
– На той войне не бурили. Я пошел добровольцем.
– Ты убивал людей?
– Не знаю.
– Как это понимать?
– Все стреляли, я тоже стрелял. Обычно сам не знал, куда стреляю. Может, и попал в кого-нибудь.
– Расскажи мне самый яркий случай из твоей войны.
– У мазуты танк поломался, а им надо было пугнуть минометчиков. Попросили нас помочь. Они наводились вручную. В том смысле, что мы всей толпой ствол орудия им поднимали куда надо.
– Не совсем понял, о какой мазуте идет речь.
– Мы так танкистов называли.
– Оскорбление?
– Нет, на такое не обижаются.
– А разве можно руками наводить ствол танковой пушки?
– В моей стране все можно.
– И что стало с теми минометчиками?
– Больше они не стреляли.
– Это самый яркий случай из твоей войны?
– Нет, самый яркий я рассказывать не буду.
– Почему?
– Я стараюсь его забыть.
Пастор, чуть призадумавшись, постучал по столешнице пальцами обеих рук и тем же монотонным голосом заявил:
– Я ничего не понял про твою войну, но кое-что понял про тебя. Но не все, вопросы остались. Не про войну, эта тема закрыта. Ты ушел из Полиса не один, где твой друг и девочка?
Карат пожал плечами:
– Сам бы хотел узнать. Мы шли по реке, позапрошлой ночью впереди перезагрузился кластер с высоким уровнем воды, налетела волна, она всякий хлам тащила, мне по голове врезало корнем дерева, выбросило из лодки, занесло неизвестно куда. Я второй день пытаюсь понять, где оказался.
– Умеешь работать с картами?
– Конечно.
– Посмотри на это.
Пастор расстелил на столе всем картам карту – четкую, с кучей подробностей, вместо координатной сетки аккуратно расчерченные многоугольники кластеров с непонятными пометками.
Ткнув пальцем, сектант уверенно заявил:
– Мы сейчас здесь.
Осмотревшись, Карат нашел несколько знакомых ориентиров и в свою очередь указал:
– Мы были здесь, когда волна налетела.
– Волна с запада пришла? – уточнил Пастор.
– Откуда знаешь?
– Тут кластер короткопериодический, на нем располагается большое озеро с высоким уровнем. В этой стороне, где-то дальше, должна находиться высокая дамба, но ее нет, Улей не включил ее в кластер, она во внешнем мире остается. Получается, воду ничто не сдерживает, из-за этого образуется волна. Озеро, попадая в Улей, заливает окрестности. Вот, посмотри, рядом большой стаб, но из-за этого соседства он частично заболотился, вода уходить не успевает. Зря вы этой дорогой пошли, слишком опасный вариант. Риск значительно возрастает, если восточнее окажешься, там располагается теснина с неудобными берегами.
– Я с запада тоже водой возвращался и тоже под перезагрузку попадал, но там волна всего ничего была.
– Это вопрос везения, Улей непредсказуем. Ты договаривался со своими людьми о месте встрече на такой случай?
– Нет, – с самым честным видом соврал Карат.
– Твое дело, – неопределенно заявил Пастор. – Хорошо, с вопросами мы закончили, предлагаю расставить все по местам. Ты приведешь нас к скребберу, мы на него посмотрим, потом ты можешь делать, что хочешь. Дадим что-нибудь, чтобы не погиб на обратной дороге, ты не первый раз туда ходишь, с обстановкой знаком, надеюсь, выкрутишься. Или можешь потом возвращаться с нами, но только не до самого конца. Извини, но заходить вместе с тобой в стаб мы не будем, ты сам это понимаешь. И да, я так полагаю, что в эту сторону ты отправился не для того, чтобы уйти от желающих заполучить твою голову, ведь для этого необязательно забираться именно сюда. Полагаю, ты рассчитывал найти здесь что-то ценное. Возможно, сделал тайник.
– Я весь жемчуг из скреббера отдал Карбиду, – твердо заявил Карат, опасаясь, что среди сектантов имеется ментат.
На такой случай лучше с ходу загрузить его уши лапшой.
– Нам это известно, – кивнул Пастор. – Но если не жемчуг, то что-то другое заставило тебя отправиться именно сюда. Нам интересен лишь скреббер, что бы ты не планировал здесь найти, оно твое, так что на этот счет будь спокоен. Мы договорились?
Карат ненадолго задумался. Какие у него варианты? Люди серьезные, ответ «нет» их вряд ли устроит. То есть сейчас придется соглашаться независимо от личных предпочтений.
Ну а там, со временем, мало ли какой вариант подвернется.
Впрочем, можно попробовать увильнуть от роли Сусанина, чем черт не шутит:
– Если я просто покажу на карте, где приблизительно лежит туша, и опишу ориентиры – такой вариант устроит?
– Разумеется, нет, – ответил Пастор. – Живой проводник гораздо лучше даже самой точной отметки на бумаге. Да и какова цена этой бумаги в изменчивом мире?
– Кластер, где лежит скреббер, не меняется. Или меняется очень редко.
– И что с этого?
– Это к вопросу изменчивости.
– Просто отведи нас к скребберу.
– Идти придется далеко.
– Мы умеем ходить. Можно считать, что договорились?
– Да, договорились.
