Глава 16

Заслышав негромкий выстрел, Карат, не раздумывая, плюхнулся на брюхо, зарывшись лицом в слой сухой хвои. На голову посыпались кусочки коры – невидимый стрелок попал в дерево. Еще разок треснуло, а затем начали бить очередями сразу из нескольких стволов. Вроде бы все веселье где-то за спиной, со стороны погони, но пули больше не прилетают. Логично, если брать в расчет приглушенность звуков, из-за этого складывается впечатление, что работают издали, через мешанину деревьев, потеряв упавшую цель из виду.

Но насчет тишины обольщаться не стоит, в Улье любят устанавливать на оружие как заводские, так и кустарные приспособления для снижения уровня шума. Совсем уж заглушить пальбу не получается, но даже самые неказистые устройства зачастую выручают за счет того, что на дальние расстояния пальба не разносится, а если чуткое ухо зараженного и расслышит, не факт, что сумеет правильно определить направление.

Так что не верь себе, когда кажется, что пульнули хрен знает где – ошибиться проще простого.

Нет, пули и правда не прилетают, а стрельба между тем усиливается. И вот уже загрохотало серьезно, послышалось знакомое «ду-ду-ду», ничем не приглушенное. С этим пулеметом Карат столкнулся в той самой деревне и после того, как тот подал голос, остался без только что обретенной машины.

Такое оружие нельзя не уважать и заодно радоваться, что оно сейчас работает не по тебе.

Пули по-прежнему не падают рядом, не выбивают куски коры из древесных стволов, не срезают пушистые ветви. Получается, концерт и правда не в честь Карата.

На кого это они переводят дорогостоящие боеприпасы, предназначенные для крупняка? У лесного беглеца нарисовались союзники? Если и так, от этих союзников следует держаться как можно дальше, пускай сами разбираются со своими проблемами.

Стрелять в Улье можно, но осторожно (а на западе вдесятеро осторожнее). Такие звуки разносятся далеко и всем заинтересованным убедительно подсказывают, где именно можно рассчитывать на встречу с вооруженными людьми. Разве что на Внешке это правило может давать сбои в случае применения автоматизированных и дистанционно управляемых средств уничтожения, но отсюда до освоенного внешниками востока далеко.

Пожаловала стая, с которой Карат сталкивался дважды? Та самая, с рубером-альфой и переродившимся кабаном на заплетающихся копытах? Может, и так, а может, другие зараженные подоспели. Тут хоть и не Дальний Запад, однако дефицита в разнообразных мертвяках не наблюдается.

Черно-зеленые никогда не жаловались на слабое снабжение. Карат с ними сталкивался не так уж редко, и во всех случаях они щеголяли качественной амуницией и оружием, да и кого попало к ним обычно не набирали. Чтобы довести такой отряд до полной потери боеспособности, потребуется не одна такая стая, вряд ли сейчас в один момент набегут столько зараженных. Накануне неподалеку случилась перезагрузка, мертвяки теперь там пасутся, разве что отставшие и заблудившиеся могут слоняться неподалеку, маловероятно, что они создадут хорошо обеспеченной погоне неразрешимые проблемы.

Но на какое-то время ее озадачат, а это уже неплохо.

Карат перестал ползти, извиваясь ужом, чуть приподнялся, ожидая выстрела. Но ничего не последовало, бой как гремел вдали, так и гремит.

Решившись, встал на ноги. Невидимый противник будто этого и дожидался – невдалеке звонко хлопнуло, между ног взметнулся фонтан земли и хвои. Карат, чертыхнувшись, рванул прочь, петляя зайцем. Позади захлопало раз за разом, пули начали летать опасно, уже не пытаясь только лишь обездвижить. Похоже, авангард погони вырвался далеко вперед, и, пользуясь тем, что сосновый лес на этом участке чист и далеко просматривается, обнаружил Карата раньше, чем он заметил преследователей.

Сколько их, он не определил, потому что нельзя бежать сломя голову и при этом озираться на сто восемьдесят градусов. Смотрел лишь вперед, и это спасло – успел увидеть, как опасно-близко из-за сосны выглядывает фигура, облаченная в черно-зеленое.

Как этот ловкач здесь оказался?! Карат ведь до последнего момента ни на миг не останавливался, чуть легкие не порвал, до такой степени запыхался. Ну не могли его обойти, никак не могли. Или наперерез с машиной как-то проехали?

Да все, что угодно, могло быть, вплоть до того, что этот наемник одарен Ульем так же, как Шуст, то есть способен носиться со скоростью безумного мотоциклиста.

Карат прыгнул вправо, уходя в перекат в тот миг, когда ствол автомата начал извергать пламя и металл. Повезло, что именно здесь не так давно завалилась сосна, нырнул в яму, оставшуюся после того, как вывернуло корневую систему.

Нет, надо быть совсем уж безнадежным горемыкой, чтобы такое называть везением. Ну да, укрылся Карат от пуль, и что дальше? Это ведь безвыходная ловушка, ловчая яма, в которую он сам себя загнал. От безысходности, конечно, загнал, но что с того?

На миг высунувшись, Карат тут же залег назад, а его голову при этом обдало комьями земли и ошметками сосновых корней – автоматчик, оставаясь на прежней позиции, выпустил пулю чуть выше, показывая, что у него все под контролем.

И что теперь? А ничего хорошего не будет, сейчас подойдут остальные, они уже недалеко, и закидают яму светошумовыми гранатами или как-нибудь по-другому Карата оглушат и отвезут на съемки короткого фильма с драматическим финалом.

И что же этому противопоставить? Можно ускориться, подняться и попытаться разобраться с автоматчиком, который непонятно каким образом оказался впереди. Звучит перспективно, вот только план далеко не безупречен. Даже если не учитывать стрелков, оставшихся позади, а только этого, придется каким-то образом добраться до него хотя бы на дистанцию уверенного броска последней звездочки.

Дело дрянь, ведь, израсходовав полный запас сил, Карат вряд ли сумеет пройти сорок, а то и больше метров в состоянии сверхскорости. Увы, но его дар имеет границы, через которые не перешагнуть – свалишься, потеряв сознание от невыносимого перенапряжения.

Само собой, что ножом прирезать тоже не получится, это ведь в упор придется сближаться, что еще хуже.

Ни то, ни другое невозможно. Разве что автоматчик решит сменить позицию, подойдет шагов на двадцать, а это вряд ли, ему там явно нравится, ни на метр не сдвинулся.

– Эй, тебе гранату кинуть или сам выйдешь? – напряженно-насмешливо поинтересовался кто-то, подобравшийся опасно близко.

Ну что можно ответить на такое предложение?

Карат все же попытался:

– А может, миром разойдемся? Вы меня не видели, я вам в спину стрелять не стану, всем хорошо, все живы и здоровы.

– Не разойдемся, – помрачневшим голосом ответил невидимый собеседник. – До трех считаю, потом из подствольника кое-что закину. Один, два…

Перекладывая последнюю звездочку в ладонь и затем прижимая ее к запястью, Карат чуть приподнял вторую руку и громко произнес:

– Ладно, уговорили, выхожу, не надо психовать.

– А мы и не психуем, – ничуть не подобрев, ответил все тот же мрачный голос. – Нас просили тебя живым привести, мы и приведем. Руки приподними, аккуратно вставай и выходи. Медленно выходи, чуть дернешься, убивать, может, и не станем, а вот коленки точно прострелим.

Седьмое чувство подсказывало, что коленкам так или иначе хана, ну или что-то другое покалечат. Как говорится, «живой – это не совсем мертвый». Преследователи посмотрели на Карата в деле, оценили его возможности и примут все меры, дабы поумерить его нечеловеческую прыть.

Логичный ход, он бы на их месте поступил именно так.

Получать пули в коленные чашечки Карат не мечтал ни раньше, ни сейчас и потому поднимался с максимально возможной неторопливостью. И, чувствуя холодок стали, прижимаемой к запястью, лихорадочно просчитывал варианты, оценивая диспозицию.

Четверо, приблизившись, обступили яму полукольцом, стоят шагах в пяти-шести, пятый – все тот же автоматчик, присел на колено метрах в двадцати пяти, страхуя группу. Невдалеке продолжается ожесточенная пальба, не понять, кто там побеждает – твари или люди, но этих ребятишек шум схватки как будто не волнует, все внимание приковано к Карату, стволы смотрят строго на него.

А у этого здоровяка с самоуверенной рожей глаза очень нехорошие. Можно об заклад биться, что именно он вел недолгие переговоры и теперь самолично собирается наказать, а заодно и стреножить опасного беглеца. Медленно опускает винтовку, увенчанную основательным цилиндром кустарного глушителя, его придется валить в числе первых, ну а там как кривая вывезет.

В том, что успеет разобраться с ближайшей четверкой, Карат почти уверен, очень уж близко они подошли, должно быть, так и не поняли, с кем имеют дело, ведь для обычных клокстопперов пять шагов – это недостижимая бесконечность. А вот что потом делать с автоматчиком, до которого добраться не получится, непонятно. Но раздумывать над этим некогда, потому как с простреленными ногами много не навоюешь, действовать надо прямо сейчас, другого шанса не будет, лимит везения выбран.

Карат напряг уши.

Мир превратился в качественную фотографию, звуки недалекого боя стихли, в лесу стало тихо, как в могиле. И это правильно, потому что сейчас здесь начнут умирать люди.

Шаг к самому дальнему, который стоит левее всех. Еще шаг, с силой, с напором, преодолевая сопротивление загустевшего воздуха, еще один. Нож покидает пояс с таким трудом, будто его по рукоять засадили в чугунный рельс, а не в кожаных ножнах держали.

Но этого Карат резать не стал – надо по возможности обходиться минимумом движений, каждая кроха силы на счету. Врезал левым кулаком, зажимая в нем звездочку.

Ну как врезал… Выглядело это ни капельки не агрессивно – просто приставил костяшки к подбородку и надавил, заставляя голову противника отстраниться.

После возврата в обычный режим костяшки будут дико болеть, но это ерунда в сравнении с тем, что произойдет с черно-зеленым. В лучшем случае все обойдется на совесть раздробленной челюстью, в худшем – не выдержат шейные позвонки.

Он ведь не клокстоппер, как Карат, у него негативные последствия чрезмерного ускорения не сглаживает подаренное Ульем умение, да и не тренировался не напрягать себя до серьезных травм.

Второму с разворота провел кончиком клинка по горлу, оставив зияющий разрез, из которого не вырвалось ни капли крови – просто не успела, слишком неспешно ее толкало почти остановившееся сердце.

Как только время потечет в прежнем темпе, этот холуй Бирона улетит от жесточайшего удара по шее и, если не потеряет при этом сознание, не сразу осознает, что именно с ним произошло.

Третьему Карат прорубил кулаком в висок – уж больно удобно тот стоял, четвертому…

На четвертого – того самого «говоруна», у Карата были особые планы. Этого противника не просто следовало вывести из игры, при этом подразумевалось, что его винтовка будет выкручена из рук, нацелена на расположившегося поодаль автоматчика, и после отключения умения должен был последовать молниеносный и меткий выстрел.

Но Карат отчетливо понял – не успевает, самую малость запаса сил не хватило. И если он не хочет прямо сейчас свалиться под ноги недобитому, надо срочно подкорректировать план.

Выпустить нож из руки, нацелив его в лицо рослого наемника клинком вперед. Не лучшее, конечно, место, но что поделать, если тело прикрыто серьезным бронежилетом. В самом неудачном случае заработает неприятную рану и будет шокирован сильнейшим ударом, так что сойдет. Заодно и опущенный ствол винтовки можно толкнуть ногой, авось после такого вылетит из рук. Ну и одновременно с этим переложить звездочку в правую ладонь и метнуть от души, дико надеясь, что промаха не будет.

Приблизительно двадцать пять шагов – слишком большая дистанция, хорошие результаты Карат на такой давал частенько, но всегда непредсказуемо – то пара метких бросков один за другим, то подряд четыре позорнейших промаха. К тому же попасть надо не абы куда, а строго в голову – это значительно усложняет задачу. Ну хорошо, ну пусть не в голову, пусть в тело, бронежилета на автоматчике нет, так что прилетит неслабо, авось что-нибудь, да выгорит.

Все, перед глазами нехорошо темнеет, и круги цветные расплываются, пора выходить в мир, где царит движение, а не покой.

Стон, хрип, вскрик, звон падающего оружия и шум заваливающихся тел – четверка противников посыпалась, включая последнего в шеренге – нож вошел удачно, прямиком в приоткрытый рот. А Карат, сражаясь с накатившей слабостью, вызванной перенапряжением, подался вперед, припал на колени, хватая винтовку и скашивая взгляд на последнего черно-зеленого – того самого далековато расположившегося автоматчика.

Промаха не было, но звездочка, увы, ударила не в голову, что почти гарантированно выводит из строя мгновенно, а в грудь. Зажимая ладонью рану, последний противник тоже присел на колено и, скорчив неописуемую гримасу, одной рукой наводил автомат на Карата.

А тот не успевал, безнадежно не успевал. Сам же виноват – слишком сильно пнул винтовку, от удара она не только вылетела из рук, но и крутанулась, зарывшись стволом в хвою, оказалась слишком далеко. Он только-только и сумел дотянуться до пятки приклада, а теперь подтягивал оружие к себе.

Пока ухватится как следует, пока прижмет к плечу и прицелится – прорву времени потеряет, да и не факт, что попадет. Перед глазами все расплывается, мышцы ватой набиты, темнота накатывает, организм требует хотя бы минутку покоя. А этот вояка, пусть и ранен, держится неплохо и даже если промахнется – не беда, в магазине его автомата патронов столько, что на такой дистанции можно смело бить по площадям, хотя бы пару раз, но достанет цель.

Карат, не выпуская приклад винтовки из рук, рванул было вправо, сбивая стрелку прицел, заваливаясь, чтобы потом попытаться извернуться и скатиться назад, в яму, где ухватится за оружие как следует. И, не выпуская противника из виду, увидел, как одновременно с отрывистым звуком арбалетного выстрела у того в виске появилось оперение болта, после чего он начал плавно опрокидываться на спину. Палец автоматчика конвульсивно сжался, притопив спусковой крючок, очередь ударила вверх, сбивая сосновые ветки.

Не понимая, что происходит, Карат продолжал действовать по прежнему плану, то есть закатился в яму. И, уже перехватывая винтовку поудобнее, замер – воздух перед ним ненормально заколыхался, будто начал превращаться в возмущенную ветром воду, из этой вертикально поставленной потревоженной «лужи» вышел невысокий коренастый мужчина в туристическом костюме и, пригрозив короткоствольным карабином, спокойным голосом, четко выговаривая каждое слово, приказал:

– Оставь винтовку и вставай.

Жизненный опыт подсказывал, что с вооруженными людьми, неожиданно возникающими из воздуха, шутки шутить не стоит. Как минимум надо понять, кто это, собственно, такие и чего от них можно ожидать, а уж потом думать о большем.

Сейчас Карат абсолютно ничего не понимал и к тому же был выжат, как лимон на студенческом чаепитии в последний день перед стипендией, и поэтому подчинился безропотно – выпустил из рук с таким трудом захваченную винтовку, медленно, борясь с накатывающим головокружением, поднялся.

Отступив на шаг, «турист» повел стволом карабина:

– Шагай туда. Медленно шагай.

При этих словах воздух в указанном им направлении не просто заколыхался, он поплыл, будто и правда превратился в воду, его зеркальные струи устремились к земле, оставив расчищенное пространство, на котором стоял еще один мужчина: очень высокий; болезненно худой; лицо некрасивое, если не сказать хуже, складывалось впечатление, что желтушную дряблую кожу с превеликим трудом натянули на череп, явно не подходивший ей по размеру. Одежда по камуфляжной моде Улья, плюс богатая разгрузка и целый арсенал смертоубийственного барахла. Тут тебе и серьезный с виду арбалет в руках; и два пистолета; и дробовик с барабанным магазином, укороченный до такого минимума, что его впору обрезом называть; ножи простые и метательные; разнообразные гранаты и прочее-прочее. Не человек, а ходячий склад спецподразделения.

Высокий, возникнув ниоткуда, не сказав ни слова, отправился туда, куда указывали Карату. Ну а тот следом пошел, все поняв правильно – он на положении пленника и должен шагать между этими загадочными мужиками.

И сотни метров не прошли, как оба невидимки замерли, присели, передний жестом приказал Карату сделать то же самое. Он, подчинившись, напряг уши и глаза, пытаясь разобраться в причинах остановки. Очень мешала отдаленная пальба, пусть и не такая интенсивная, как поначалу, но она все равно продолжалась. Из-за этого не сразу засек звуки, насторожившие непонятную парочку. Еле слышно треснула ветка, обернувшись, Карат заметил за зеленью редкой малиновой поросли подозрительное движение. Миг, и оттуда вынесся зараженный – грязный и безобразный, фигура деформированная, на бугристой лысине болтаются несколько длинных клочков спутанных волос, голый, но на левой ноге чудом сохранилось голенище короткого сапога. Не резинового или, допустим, кирзового – некогда модное изделие, нижняя часть которого не выдержала давления измененной плоти. Похоже, это создание в прежней, нормальной жизни было женщиной, возможно, даже симпатичной, но сейчас это уродливый бесполый монстр, которого следует валить сразу, как только увидишь.

Иначе он завалит тебя.

Вот только ни один из парочки даже не дернулся. Просто смотрели на прилично развитого лотерейщика, не пытаясь навести на него оружие. И, странное дело, он продолжал мчаться своей дорогой, прямиком на звуки отдаленной пальбы, не обращая внимания на маячившую перед носом добычу.

Пробежал мимо, одним скачком перепрыгнул через завалившуюся сосну, а затем резко затормозил, замер, приняв стойку, которую очень хотелось назвать охотничьей, начал разворачиваться, шумно принюхиваясь. Да он же, получается, не видит сейчас ни Карата, ни этих двоих, а вот запах почуял. Пот немытых тел или кровь на рукаве беглеца – что-то заставило его остановиться.

Парочка, придя к схожим выводам, угрожающе зашевелилась, наводя на мертвяка оружие. А тот, внезапно потеряв к ним интерес, развернулся назад, заработал носом вдвое усерднее, а затем сорвался с места, изменив прежнему направлению.

Все понятно – почуял запах большой и свежей крови, а он для тварей слаще всего. Сейчас доберется до пятерки убитых и закатит пир.

– Поднимайся! – скомандовал коротышка.

Ловкие ребята – оставаться невидимками в нескольких шагах от не самого слабого зараженного – очень полезная способность. Получается, один из них одарен умением скрывать себя и ближайших к нему людей. Карат про такое слышал, но не сталкивался, уж больно редко встречаются подобные умельцы.

На черно-зеленых ни тот, ни другой не походили, да и ни к чему тем своих валить. Это явно другая команда, и попробуй пойми, что им от Карата нужно.

Очередные охотники за головами? Как-то совсем уж мощно получается, не такая уж высокая награда обещана, чтобы ради нее забираться на запад и устраивать такое представление. Люди, которые умеют оставаться незамеченными в эпицентре столь ожесточенной охоты, явно не из рядовых, у них все очень серьезно, для таких Карат – пустая мелочовка, которую можно прибрать разве что попутно, не сильно напрягаясь и не отвлекаясь от дела.

В общем, мысли путались, и понять, во что именно он влип, не получалось. Нужно ждать развития событий, ну и не упускать возможности мирно или по-плохому расстаться с этой непонятной парочкой.

Нет, не парочкой, все еще серьезнее, чем показалось изначально. Через пару сотен метров вышли к узкой ложбине, по дну которой протекал крохотный ручеек. Присев на ствол поваленного дерева, человек в черной одежде беззаботно бултыхал ногами в воде. Чуть в сторонке, прислонившись спиной к замшелой сосне, сидел еще один, в темно-коричневой кожаной куртке и камуфляжных штанах, на голове картуз, какие уже лет сто в мире Карата никто не носит, очень невысокий, но плечистый, чуть ли не все лицо скрыто роскошной бородой, только глаза и лоб свободны от поросли.

Низкорослый на появление троицы никак не отреагировал, а сидевший на поваленном дереве обернулся, без эмоций улыбнулся, едва заметно кивнул, своим неповторимым отстраненно-спокойным голосом произнес:

– Приветствую, Карат. Что-то мы часто с тобой встречаемся в последнее время, полагаю, пора нам на «ты» переходить.

– И тебе привет, Пастор, – ответил Карат, ни капли не поверив в случайность этой встречи.

Так не бывает.