Глава 8
– Как ты?
– Ну а ты как думаешь?
– Хм… думаю, что тебе вполне недурно! Хе-хе…
Адрус сквозь прищуренные веки посмотрел на бассейн, в котором плескались четыре нагие девушки, вздохнул:
– Мне все время кажется, что это сон. Сейчас я проснусь, и ничего не будет! Совсем ничего.
– Ну… может, хоть что-нибудь да останется? – ухмыльнулся Дарник. – Вообще-то, как мне кажется, ты не умеешь расслабляться. Принимать жизнь такой, какая она есть. Это неправильно!
– А какая она есть, эта жизнь? – Адрус покосился на собеседника, почесывающего коленку, и помотал головой. – Каждый видит жизнь так, как может. Как получается.
– Я вижу четырех красивых женщин, которые могут и хотят разделить с тобой любовное ложе. Еще вижу стол, на котором вкусная еда и вкусные напитки. Вижу сад с красивыми пахучими цветами, фруктовые деревья, в тени которых так приятно отдохнуть, вижу бассейн со свежей водой, который приятен в полуденную жару. А что видишь ты? Мне вот интересно – как можно видеть все по-другому?
– Скажи, Дарник… как ты относишься к рабству? Вернее, так: как ты относишься к тому, что один человек может владеть другим – как вещью? Захотел – сломал, захотел – продал.
Драконир задумался на пару секунд, пожал плечами:
– Как-то не думал. Оно все так, как есть, и разве может быть по-другому? Ну да, есть рабы. И есть свободные. Когда мы умрем, то на Колесе Времени наши души обретут новые тела. И если души чисты – снова будем свободными. Если запятнаны грехом – обретут тела рабов, чтобы искупить свою вину. Это все знают! Удивительно, что ты об этом говоришь.
– Я был рабом. Моих родителей убили работорговцы. Что тут удивительного?
– О! Прости… мне жаль. Честно, я как-то не задумывался об этой проблеме. Ну… есть рабы и есть! Очень удобно – купил и пользуйся. Обижать рабов нехорошо – мама всегда учила, что издеваются над рабами, делают им пакости только нехорошие люди. И мучить животных тоже нельзя. Но ведь всегда находятся тот, кто мучит животных, правда же? И людей – тоже. И не только рабов – свободных. Так зачем так много об этом задумываться? Ты против рабства, я уверен. Но разве ты не против того, чтобы ели животных? Домашний скот? Смотри – родился теленочек. Маленький такой, красивый. Вырос в телочку. Ты кормил ее с руки, гладил. Потом пил молоко, которое она давала. Корова стала старой, и ее зарезали. Ты будешь есть ее мясо? Или свинину от поросеночка, которого знал с детства? Нет, я не сравниваю, рабы – это одно и скот – это другое! Но все-таки. Чем отличается раб от скота? Тем, что лучше умеет думать? Тем, что умеет разговаривать? Но если быть последовательным – ты тогда должен отказаться от владения животными и не есть мясо! Это же логично!
– Нет. Не логично. Человек – это одно, животное – совсем другое. И ты это прекрасно понимаешь, не передергивай, Дарник! Этак можно договориться до того, что человеческое мясо тоже можно есть! А если рабу это не нравится, так в другой жизни он получит другое тело, а нынешние муки – это его искупление за прошлые грехи!
– Так и есть, – Дарник серьезно посмотрел в лицо Адрусу. – Вся наша вера в Создателя основана именно на этом. Мы его рабы. У нас – тоже есть рабы. Ты перестал быть рабом по велению Создателя и тоже стал владеть рабами. И согласись – ты, в общем-то, не против, чтобы они ухаживали за твоим домом!
– Я их освобожу. Чуть позже, – досадливо сморщился Адрус и отставил хрустальный бокал. Питье в бокале почему-то стало горчить.
Они замолчали, глядя на плещущихся девушек, а когда Гелена забралась на край бассейна и сделала красивое сальто, Дарник не удержался:
– Красива, демоница, правда? Кстати, у нее задержка. Похоже, что у вас получилось.
– А может, у тебя! – фыркнул Адрус, чувствуя вдруг некоторую неловкость. – Она и с тобой была. А кроме того – еще рано. Две недели – разве сейчас можно точно определить?
– Можно. Я ей верю. – Дарник усмехнулся, вздохнул, погрустнел. – И не от меня, точно. У меня проблемы с этим делом. Мое семя… как бы тебе это сказать… жидковато! А может, мы просто не подходим друг другу. Так бывает. Любим друг друга, жить друг без друга не можем, но… не подходим для этого дела. Я не знаю, как это все происходит, но… мы консультировались у нескольких сильных лекарей. И деньги платили за лечение – приличные деньги, я тебе скажу. Но не дает Создатель нам совместных детей, и все тут!
– А ты пробовал с другими женщинами?
Адрус замешкался, перед тем как спросить. Тема вообще-то слишком интимная, и даже странно, что он может так спокойно разговаривать об этом с человеком, которого несколько месяцев назад и в глаза-то не видел, и не подозревал о его существовании! А теперь – будто с братом, с которым можно спокойно говорить о чем угодно, не боясь, что тебя неправильно поймут. Как в настоящей семье…
– А мне никого, кроме Гели, не нужно! – Дарник весело ухмыльнулся, подмигнув собеседнику. – Не хочу их, и все тут! Не то что ты – я слышал, у тебя большие успехи на любовном ложе, а? Ну не стесняйся! Ты еще покрасней, в самом деле! Как мальчик! Женщины от тебя в восторге и в большинстве своем говорят, что никогда не встречали более сильного любовника, чем ты! И такого… хм… обильного! Хе-хе-хе… И как это ты справляешься – днем лечение, а ночью – по три-четыре женщины, да каждую раза по два! И это на протяжении двух недель! Да любой другой уже умер бы от переутомления! Силен, братец!
Адрус закашлялся под насмешливым взглядом Дарника, слегка порозовел, чем вызвал еще несколько смешков драконира. Прокашлявшись, попросил:
– Давай поговорим о чем-то другом, а? Хорошо у меня все с женщинами, очень хорошо! И сил у меня на них хватает! Ты вот что мне скажи, насчет стаи – а не входит ли в противоречие воля стаи с волей императора? Ведь дракониры на самом деле принимают клятву верности. А если император потребует что-то, что не нравится стае?
– Вопрос, конечно, интересный. – Дарник задумался, почесал нос. – Еще не было случая, когда стая вошла бы в противоречие с волей императора. Тоже как-то не задумывался над этим вопросом. Тут понимаешь, как дело-то обстоит… да, мы связаны заклинанием верности. Но драконы-то – нет! И я не знаю, что будет, если приказ императора войдет в противоречие с решением стаи. Ну вот, к примеру, приказали нам убить кого-то из драконов. Или, наоборот, запретили убивать. И что будет? Да ничего! Пустой звук! Нам могут только предложить сделать что-то, что может войти в противоречие с желанием стаи! Повторюсь, драконы – не рабы! Драконы здесь потому, что им выгодно здесь быть. Потому, что они заключили соглашение с людьми тысячи лет назад! Если люди начнут их притеснять, обижать… они терпеть не будут!
– А что тогда будет?
– Улетят. Или уничтожат тех, кто их попытался обидеть. Ты пойми, у нас… у них – есть определенные обязательства перед людьми, которые их кормят, поят, дают кров. Мы… они – согласились воевать за них, выполнять определенные действия, за что драконы получают свою плату. Но не более того! Если нам прикажут убивать друг друга, братьев нашей стаи… тьфу! Прости! Я все время путаюсь – дракон и я, можно сказать, едины!
– А почему у дракониц дракониры всегда женщины?
– Хм… поймешь… потом! – Дарник как-то странно хихикнул, явно уводя разговор в сторону, предложил: – Искупаемся? Честно сказать, я слегка уже закипел! Тепло сегодня, правда? Это первый твой выходной день за две недели, да? Да что я спрашиваю – первый, точно! Ты за две недели тридцать драконов через себя прогнал! Кстати, неужели не почувствовал, чем отличается драконица от дракона? Да что я спрашиваю… ты бы знал. Пойдем!
Дарник встал с плетенного из сухой лозы кресла, потянулся и быстро стянул с себя штаны с рубахой. Он был смугл, поджар, мускулист – как и все дракониры, уделяющие тренировкам в боевых искусствах времени не меньше, чем Верные или гвардия императора. Как и у всех дракониров, у него было множество отметин от тренировочных клинков, а еще – следы дуэлей. Дракониры всегда отличались буйным нравом и любили покуролесить в городских тавернах.
Он был невысок, что тоже характерно для дракониров, – зачем дракону нести лишний вес? Типичный боец, каких всегда было много в любом из государств. С одним только отличием – он умел разговаривать с драконом, управлять им, и дракон его слушался.
Раньше Адрус думал, что дракониром может стать кто угодно. Как выяснилось, нет. И дракониры – это что-то вроде закрытой религиозной секты, где поклоняются стае. А сегодня он ко всему прочему узнал, что, оказывается, император не имеет большого влияния на драконью стаю.
Плохо это или хорошо, другой вопрос. Но вопрос интересный! Что даст это знание, пока непонятно. Но, может, что-то и даст…
Быстро разделся. Оставшись нагим, зашагал догонять Дарника, подходящего уже к краю бассейна, на котором в рядок сидели все четверо девушек. На голых спинах девиц блестели капли, ярко сверкая под яркими лучами полуденного солнца. Выглядело это в высшей степени соблазнительно, и Адрус невольно сглотнул слюну, как голодный при виде куска лепешки. Постарался увести мысли в сторону, чтобы не было видно… куда бурно прилила кровь!
Странная жизнь у него в последние две недели! Не жизнь – сон! От уровня вечно гонимого, бывшего раба, преступника и убийцы вдруг перескочить на самый верх иерархической лестницы! Дворянин! Богач! Мужчина, которого желают множество прекрасных женщин и которые хотят от него ребенка! Разве это не сон?!
Не оставляло ощущение, что все это вот-вот закончится, словно кто-то может толкнуть в плечо и разбудить, указав пальцем место, где он, Адрус, должен находиться. А именно – в рабском загоне, с другими несчастными, день ото дня теряющими человеческий облик.
И это ощущение было таким сильным, таким ярким, что Адрус невольно потряс головой, отгоняя печальные мысли.
Чему сейчас печалиться? Огромный дом, полный красивых вещей, большой участок, толпа слуг, исполняющих любое его желание. Вкусная еда, новая красивая одежда. Что еще нужно человеку, чтобы быть счастливым?
Он и стойло для Эндела начал строить – на заднем дворе раздавался стук топоров и молотков, приглушенно матерились строители, выкладывая каменные стены.
Не будет в этом стойле запирающихся ворот. Никогда! Эндел свободен. Не раб! Как и он, Адрус. И может лететь туда, куда хочет. И так будет всегда!
Дорого обошелся дом. На его возведение ушло больше половины тех денег, что Адрус получил за лечение драконов. Но дом стоил того. Впервые у Адруса был СВОЙ дома, СВОЯ земля. Своя жизнь! И своя семья. Стая!
Адрус улыбнулся, сделал кульбит, нырнул в бассейн, подняв тучу брызг. Под звон в ушах проплыл вблизи дна до противоположной стены, оттолкнулся и так же быстро, ловко проплыл обратно.
Затем вынырнул, ничуть не запыхавшись (ведь он может очень надолго задерживать дыхание, как и каждый Пес), лег на воду, глядя вверх, в сияющий небесный свод.
Хорошо! Создатель, как же хорошо!
Прохладная вода охлаждает разгоряченное тело, ветерок касается кожи. Голоса девушек, рокочущий баритон Дарника, его хохот – под возмущенные крики и хихиканье девиц (наверняка сказал какую-нибудь скабрезность). Нет, это сон! Это на самом деле сон!
Но как же хорошо, а?!
Темная волна беспамятства! Захлестнула, лишила зрения, слуха, лишила чувств, кроме одного: наслаждения! Невероятного, невозможного, дикого, такого, от которого рвется сердце, выгибается тело, сотрясаемое судорогами оргазма! Суставы трещат, кости норовят выскочить из суставов, выворачиваемые могучими мышцами, полностью лишенными спасительного контроля мозга!
Адрус закричал, захрипел, забился – захлебываясь, из последних сил пытаясь взять контроль над взбунтовавшимся телом, но ничего не смог с собой поделать и под фонтаны брызг, выбиваемых конечностями, ушел под воду.
Он уже не слышал, как мягко, без брызг вонзилось в воду смуглое тело Дарника, как девушки, тренированные не менее Дарника или любого другого из дракониров, прыгнули следом, не задерживаясь ни на миг.
Адрусу было уже все равно. Мозг полностью отказался контролировать тело, и оно, лишенное выдавленного из легких воздуха, зависло в глубине бассейна.
* * *
– Живой! Он живой!
– Живой-то, живой, только целый ли? Кости? Шея? Воды хлебнул?
– Не успел! И кости целы – просто сознание потерял!
– Вот это да! Что это было-то?!
– Что-что… Эндел это был! Если этот проклятый дракон не научится держать контроль над своими эмоциями – мы тут все с ума сойдем! Ох, меня и накрыло… я представляю, как накрыло его! Он же ведь с ним в постоянном контакте! Парень чуть не помер!
– Хи-хи-хи… когда его вытаскивали, он Арану всю уделал! Глянь, прямо в глаз семенем выстрелил! Хороший стрелок!
– Ничего… кожа будет лучше. И глаз зорче! Хе-хе-хе… Полезно!
– Да я не против… чего уж там! Только зачем зря разбрызгивать? Хи-хи-хи… Лучше бы в дело пустил!
– Пустит еще. Разотрите его, демоны вас задери! Ну не мне же по голому мужику ползать?! Чего рты-то раскрыли?! Давайте, давайте! Вот так… активнее! Да не там натирай, чтоб тебя демон разорвал! Чего возбуждаешь?! Он и так едва от оргазма не помер, а ты его еще норовишь возбудить! Отойди! Геля! Да покажи же ты наконец этим дурехам, как правильно делать растирание! Вот! Так! Ага! Дышит! Очнись! Агрус! Очнись!
* * *
– Что со мной?
Адрус посмотрел вверх, на лица девушек, на лицо Дарника – они будто плавали в пространстве, и ему пришлось сосредоточиться, чтобы лица обрели еще и головы, а головы – мокрые тела.
Потом ощутил прохладу и понял, что лежит на спине, на вымощенной камнем площадке с краю бассейна.
Болело все тело – каждая мышца, каждая косточка, каждый сустав. Так болели, что хотелось рычать и скрипеть зубами!
– Что это было? – снова переспросил Адрус, видя, что все как-то странно мнутся, переглядываются, а девушки при этом отворачивают лица, усмехаясь, будто в смущении.
– Идите, я ему сам все объясню! – Дарник досадливо махнул рукой, и девушки прыснули от бассейна, окружив стол с закусками. – Встать можешь? Или тебе помочь?
– Могу… вроде как!
Адрус тяжело поднялся, скрипнув зубами, и тут же опустил тело в плетеное кресло. Состояние было таким, будто он всю ночь бежал, а потом еще весь день участвовал в сражении. Хотелось есть, пить, а после обеда лежать и не двигаться, насколько это возможно.
– Главное – живой! – усмехнулся драконир. – Что случилось? Да все просто случилось. Твой Эндел обладает невероятным ментальным потенциалом. Какого нет ни у одного дракона. А может, и не было никогда. А когда Эндел теряет контроль, то выдает такую волну эмоций, что она пробивается даже сквозь защиту. Ты с ним в контакте, так что главный удар пришелся на тебя, хотя и я почувствовал, что творится. Женщины ощутили это гораздо меньше – они настроены на ментальную волну самок, их почти и не коснулось. Хм… наверное, не коснулось! В общем, когда ты был в бассейне, тебя и накрыло. Скажи спасибо своему дракону! Он чуть тебя не погубил!
– Я так и не понял – что это все-таки было? – Адрус недоуменно помотал головой, потом нахмурился, вгляделся в смеющиеся глаза Дарника и охнул: – Ай! Да ладно?! Точно?! Не может быть!
– Еще как может! – довольно усмехнулся драконир. – По себе знаю! Твоему дракону надо учиться сдерживать чувства! Ты же еще никогда не был в контакте с драконом, покрывающим самку? Ну так вот, поздравляю – сегодня ты, так сказать, лишился девственности! Хе-хе-хе… Как тебе понравилось? Какова сила, а?! А я бы хотел оказаться на твоем месте! Испытать такое?! После такого ты небось и женщину-то до-о-олго не захочешь!
– Я бы так не сказал… – задумчиво пробормотал Адрус, глядя на девушек, обступивших стол.
– М-да… вижу… – хмыкнул Дарник, взглянув на Адруса, нарочито-удивленно поднимая брови. – Ну что же… дракониры всегда славились любвеобильностью, не зря нас любят горожанки! А ты еще и драконий лекарь, значит – как три драконира по мужской силе! Хе-хе-хе… Ты… того… отдохни! Не переусердствуй, ладно? После такой встряски тебе нужно отдохнуть, полежать. Я сейчас скажу девушкам, чтобы тебя как следует помассировали. М-да… напугал ты меня, братец!
«И меня! – громыхнул в голове голос дракона. – Прости, брат! Я не смог сдержаться! Забыл обо всем! Это у меня впервые, вот я и… забылся! Но ты тоже виноват! Совсем уж раскрылся! Помнишь про стену? Ты давай, держи ее! Я сейчас передохну и еще одну самку покрою! Нам же скоро улетать, так ведь? Мы обещали помочь стае! Прежде чем улететь! Очень много работы!»
«Только не притворяйся, что эта работа тебе не нравится!» – расхохотался Адрус, чувствуя, как расслабляются, перестают болеть перенапряженные мышцы. Его организм восстанавливается очень быстро.
«Как и тебе, не правда ли? Хе-хе-хе… я все знаю, не скроешь! – тоже рассмеялся дракон и тут же озабоченно добавил: – Интересно, а как нас примет та… другая стая? Ну… та, что в Зануссе? Может, мы и там поможем? Полечишь других драконов, а я помогу им… хе-хе… с оплодотворением! Ну и ты… развлечешься как следует! Хе-хе-хе…»
«Это будет государственным преступлением! Так мы увеличим военную силу противника, а это неверно!» – серьезно ответил Адрус и, не выдержав, рассмеялся – под недоуменным взглядом Дарника.
Но, когда он объяснил Дарнику, о чем говорил с драконом, тот не засмеялся и даже слегка поскучнел.
– Агрус… тут смешного мало. Вообще-то чужая стая – это враг. И дракониры чужой стаи – враги. То есть, если ты и твой дракон будете делать с ними то, что делаете сейчас тут, в нашей стае – это на самом деле может быть приравнено к измене. И не только императору! Не понял? А что тут не понять? Зачем нашим драконам конкуренты? Честно сказать, если бы все чужие драконы умерли, нам бы от этого было только хорошо! Случись война, так все и будет! Наша стая – против их стаи! И мы будем убивать чужих драконов и дракониров без всякой пощады! Учти это. И запомни: ты или с нами, или с ними. И другого не дано!
– Но ведь это неправильно! – начал Адрус и вдруг остановился, замолчал, прикусив язык.
– А почему – неправильно? – усмехнулся Дарник. – В природе драконы всегда жили стаями. И каждая стая имеет свою территорию. Если на нее залетит чужой дракон и его поймают – ему конец. Так что, когда ты будешь летать на своем Энделе, учти это. Он, конечно, силен, но, если на него налетят сразу несколько драконов… результат может быть печальным. Море – общее, над ним можно летать столько, сколько хочется. По нему у нас соглашение. А если ты влетишь на территорию Занусса… тут только и оглядывайся! Убьют! А еще – могут прицепиться к факту залета дракона и начать боевые действия: мол, ваш дракон незаконно, в нарушение договора пересек границу, а потому мы считаем это объявлением войны. Такие случаи бывали. И драконов убивали, и дракониров, и военные действия начинали. Их и по гораздо меньшему поводу начинали, но залет дракона на чужую территорию – это вообще из поводов повод! Ты что, не знал? Ты думаешь, почему мы летаем тройками? На всякий случай. Одному летать опасно. В общем – думай, соображай. Ну что, пошли в дом? Эй, девочки, Агрус хочет, чтобы вы его помассажировали! Ну и дальше… что получится! Хе-хе-хе… Я тоже не откажусь!
* * *
Они вылетели через три дня. Вначале была вечеринка, на которую пришли не только дракониры, но и члены их семей – начиная с мелких детишек, визжащих, скачущих, появляющихся из ниоткуда, как стадо маленьких обезьянок, и заканчивая седыми бабушками и дедушками, назвать которых бабушками и дедушками не поворачивался язык. Стройные, худые, жилистые, хоть сейчас – меч в руки и вперед, в бой!
«Драконир – он всегда драконир!» – лаконично отозвался Дарник, когда Адрус спросил его, как так вышло, как могли эти пожилые люди сохранить стать и силу в эдаком преклонном возрасте.
Вина практически не пили. Оно и понятно – зачем переводить добро, когда все равно от этого никакого толку? Дракониры не пьянеют. Это Адрус знал по себе. Организм мгновенно перерабатывает алкоголь в нечто другое, всего лишь добавляя телу порцию дополнительной энергии. Которую, в общем-то, можно получить и совсем иным способом. Например, съев куриную ножку.
Ели много, без жадности, не как некогда увиденные Адрусом во дворце родовитые дворяне, но и без жеманства – как и полагается настоящему солдату. Есть возможность спать – спи, можно поесть – ешь. Ведь другого случая может и не представиться. Дракониры – те же солдаты.
Адрус почему-то ожидал, что вечеринка, судя по тому, какие странные отношения существуют между членами человеческой части стаи, выльется в гигантскую оргию, с участием всех, кто шевелится. Однако ничего такого не было, да, в общем-то, и не могло быть – только ненормальный будет заниматься сексом при малолетних детях. Что, кстати, Адруса некоторым образом даже порадовало – он не готов был к совсем уж категоричному слому своих понятий о морали и нравственности, заложенных в нем с самого детства. Хотя бы в этом дракониры не отличались от обычных нормальных людей.
Впрочем, он не один раз видел, как парочки (и не только парочки – по трое, четверо, пятеро) удалялись в укромные уголки сада или в глубину дома и возвращались раскрасневшимися, вспотевшими, с блестящими глазами, явно вполне довольные тем, что там происходило. Что именно – Адрус не знал, но догадаться было совсем нетрудно.
Его не раз приглашали «прогуляться» – и те женщины, с кем он уже был в постели, и те, кого видел впервые. Но Адрус отказывался, ссылаясь на то, что должен заботиться обо всех гостях и что покинуть общество в такой момент было бы очень невежливо. Верили или нет, но отставали – конечно, не без сожаления.
Впрочем, он особо не обольщался – вечером в гости придет новая партия красоток, которые постараются выжать его едва ли не досуха.
Честно сказать, Адруса уже слегка тяготила роль племенного жеребца, это только на первый взгляд кажется, что подобная ситуация – мечта любого молодого сексуально озабоченного парня. На самом деле, если развлечение становится работой, то оно как-то постепенно перестает быть развлечением, превратившись в тяжкий, обязательный труд. Да и новизна ощущений постепенно стирается. Вкусным блюдом можно наесться и до тошноты…
Через неделю после начала его «миссии» Адрус поинтересовался у Эндела, по каким признакам, как подбирают женщин, которые к нему, Адрусу, приходят на «свидание». Тот довольно долго мялся, потом сообщил, что все претендентки подобраны совместными усилиями драконов и дракониров, основываясь на информации, которую дал им сам Эндел. Дракон прекрасно знал, чувствовал, какие именно женщины нравятся брату-Адрусу, и в первую очередь направлялись именно те, что подходили по неким стандартам внешности, а именно – светлокожие, стройные (если не сказать, худенькие), с небольшой аккуратной грудью, длинноногие.
А еще – молоденькие (под стать его возрасту!), шустрые, веселые и «заводные».
К концу второй недели пошли уже женщины постарше – к тридцати и даже к сорока годам. Впрочем, ненамного отличавшиеся по своим внешним данным от более молодых «соперниц». Только мышцы покрепче, да шрамов побольше. Да поопытнее, неутомимее в сексе.
Адрус сбился со счету – сколько их было, этих всех девушек. Много! Очень много! Больше, чем когда-либо в его жизни.
А сколько их было-то, в его жизни? Всего ничего. Раз, два и обчелся. Первая его женщина – агент Тайной службы, которая обучила молоденького новоиспеченного Мастера Смерти искусству секса.
Второй была Делия.
Потом – девушка-ростка в борделе.
За ней, когда Адрус потерял память и его называли Энделом, дворянка в трактире, убитая прямо на нем, в его постели.
Ну и Сара, это уж само собой.
Вот и все. Как говорится – похвастаться нечем. У человека, который озабочен тем, как выжить, а перед смертью (которая придет в скором времени!) желает забрать с собой как можно больше врагов, вопросы секса мелькают где-то так далеко, что не сразу и увидишь, как чайки над безбрежным зеленым морем.
Трудно представить, да – пройдет время, и по этой земле будут топать ноги как минимум десяток детей… да что там десяток – два десятка его сыновей и дочерей! Вот только он не будет знать, кто из них его сын или дочь. И никто из них не будет считать его своим отцом. Ведь отец – это не тот, кто зачал. Отец – тот, кто вырастил, воспитал – и только так.
Дурное дело нехитрое – сунул, вынул и пошел дальше. Это не отцовство, абсолютно точно!
Опять же мучила мысль: а если он когда-нибудь влюбится в девушку, и «по законам жанра» она вдруг окажется его дочерью, тогда как? Как узнает, кто она? Как узнает, что девушка на самом деле плод его нынешних «упражнений»?
И почему-то не удивился, узнав ответ: драконы все помнят. Они ведут родословную стаи. И они скажут, можно или нельзя брать в жены ту или иную девушку или выходить замуж за некоего драконира.
Да, некоторым образом это обстоятельство даже унизительно – как это так, человек ведь венец творения Создателя! Это люди управляют драконами, а не драконы людьми!
И что теперь получается?! Ерунда какая-то получается! Все переворачивается с ног на голову!
До сих пор не верится… Все это следует осмыслить. Серьезно осмыслить!
Итак, вначале вечеринка, потом три дня на улаживание дел – пришлось посетить Управу, зарегистрировать документы на дом, получить некоторое количество серебра для расходов. Кроме того, он поставил в свое поместье управляющего. Вернее, управляющую. Женщину. Бывшую дракониршу по имени Марша Холум.
С ней Адрус познакомился случайно и довольно-таки нетрадиционно. Одна из девушек, что приходили к нему на «случку», была как раз дочерью этой самой Марши. Драконирша Хелга Холум, женщина около тридцати лет от роду и, как оказалось, одна из немногих девственниц, с которыми Адрусу пришлось иметь дело за всю его жизнь. А точнее, за последние две недели.
Как так получилось, почему Хелга дожила до таких лет, ни разу не переспав с мужчиной, он понял, когда оказался в постели с ней и с двумя другими девушками чуть моложе ее по возрасту. Когда начался «процесс», видно было, что Адрус для Хелги всего лишь средство – без участия мужчины женщины рожать пока еще не умеют. Но привлекают Хелгу, увы, только женщины, каковое обстоятельство она так и не смогла скрыть от хозяина поместья, хотя и усиленно старалась.
Уже глубокой ночью, усталые, они сидели с Хелгой подле бассейна, оставив двух других девушек спать в широкой кровати, будто специально приспособленной для таких развлечений. (Впрочем, почему бы и не специально? Особняк раньше принадлежал дворянину, казненному императором за участие в заговоре против трона, и, по слухам, этот самый дворянин отличался-таки своей любвеобильностью.)
И она, Хелга, вдруг разоткровенничалась и призналась – как тут, возле Адруса, вообще-то оказалась и почему прожила двадцать семь лет, так и не лишившись девической «целости».
Ее мать Марша родила Хелгу точно так же, отдавшись мужчине по необходимости и по настоянию своей драконицы. Нужно ведь готовить замену, Марша не вечна.
После того как драконирше исполнилось пятьдесят лет, Хелга заняла место Марши в седле драконицы. И вот теперь Хелга делает то же самое, что некогда сделала и ее мать.
Вообще-то драконы не понимают и не признают людских извращений – вроде однополой любви. Хотя и не осуждают подобных глупостей – кто осудит щенка, который сделал лужу в углу комнаты?
Положено тебе рожать – рожай! На то ты и самка! А то, что тебе почему-то нравится кувыркаться с женщинами, а не с мужчиной, как положено нормальным самкам, – это все только твои проблемы. Делай то, что положено, или – вон из стаи!
А еще Адрус узнал, что, как это ни печально, дракониры, после того как бросают летать, долго не живут. Десять, пятнадцать лет – не больше. Без полетов, без общения с драконами, без связи с ними они буквально чахнут и в конце концов быстро сходят в могилу. Для них даже имеется отдельное, драконирское кладбище, по поводу которого драконы шутят, что это запас еды на голодные времена. Драконы всегда отличались своеобразным, нечеловеческим юмором.
В общем, после получасового разговора Адрус неожиданно нашел себе очень дельную, жесткую, как клинок, и абсолютно бескомпромиссную управляющую, которая была готова следить за домашним хозяйством Адруса – за вполне умеренную плату. И за разрешение иногда подниматься в небо на спине Эндела.
Дракон был не против полетов с чужой дракониршей. Тем более что, в отличие от других драконов, он мог мгновенно устанавливать ментальную связь с любым дракониром на свете. Ему не нужно было, как другим драконам, долго и трудно приспосабливаться к новому дракониру, пропитываясь его сознанием долгие месяцы и даже годы. Они с Адрусом это выяснили не так давно, и данное обстоятельство явилось если и не потрясающим для остальных драконов, то очень их удивило. И дало надежду тем драконирам, что были отлучены от своих драконов – по возрасту. Ведь если они смогут хоть иногда летать на драконе, может, не будут уходить из жизни так быстро?
Кстати сказать, Адрус подозревал, что за возможность полетать Марша не только стала бы работать бесплатно, но еще бы и приплачивала, отдавая все свои пенсионные деньги, что получала от не очень щедрого на пенсии государства. Но проверять это Адрус не стал. Не надо быть жадным. Незачем.
Итак, одним прекрасным утром, когда солнце еще едва высунуло свой белый бок из-за морской глади, Адрус стоял возле Эндела, с удовольствием облизывающего вымазанную мерзкой слизью морду своим черным раздвоенным языком. Дракон только что хорошенько позавтракал кусками выдержанного в специальной яме бычьего трупа и потому пребывал в великолепном настроении, готовый лететь куда угодно или покрыть по очереди трех самок подряд, о чем и сообщил Адрусу, моргая желтыми глазами, каждый размером с медный таз. Его красная чешуя сверкала в утренних лучах солнца, синяя чешуя переливалась, как драгоценные камни, и был Эндел настолько прекрасен, что у Адруса захватывало дух – как мог Создатель изготовить такое прекрасное и такое бесполезное существо, способное только лишь летать по воздуху, жрать падаль и покрывать самок, если не отсыпается после обеда в тихом и темном месте!
Дракон только фыркнул на такой наглый поклеп своего наездника и легонько поддал ему под зад хвостом, которым он мог без особого усилия надвое разрубить, разорвать здоровенную лошадь или даже быка.
Вообще у Адруса с Энделом сложились абсолютно странные отношения, в возможность которых Адрус никогда бы не смог поверить. Таких отношений у него не было даже с Рагхом.
Это было похоже на то, как если бы дракон и человек на самом деле были двумя братьями, знающими друг о друге все, что только можно узнать о близком человеке. Их связь была даже ближе, чем братская. Ведь ни один брат не чувствует напрямую эмоций другого брата, не связан с ним прочной связью, через которую передается все – и радость, и боль, и, как выяснилось, даже оргазм.
Нет, это не были отношения двух братьев, хотя дракон, обращаясь к Адрусу, и называл его маленьким братом. Это были отношения двух половинок одного целого – существа, состоящего из дракона и человека. И Адрус прекрасно понимал, почему дракониры хиреют, уходя со своей странной службы. Захиреешь – если взять и вырезать половину мозга, половину души – и, возможно, самую лучшую ее половину.
Драконы не умеют врать, не умеют подличать – в отличие от людей. И всегда держат свое слово.
В полет Адруса провожали трое – двое драконопасов, которые теперь работали здесь, в стойле на территории поместья, и Марша – холодная, спокойная, стройная, как клинок меча. Даже сейчас, на рассвете, она уже была одета по форме – так, как привыкла ходить всю свою жизнь, – боевой мундир драконира со всеми полагающимися ей нашивками, два драконирских коротких меча за плечами, кинжал на поясе. Ощущение было таким, будто она готовится к нападению на поместье. Однако Адрус знал, что женщина, которой недавно исполнилось пятьдесят пять лет, одевается так всегда, и сегодняшний день для нее совсем никакое не исключение.
Драконопасы вытерли морду дракона пучками соломы, отполировали и так уже сверкающую чешую на морде Эндела специальным жестким полотенцем (чем вызвали недовольное ворчание и ругань дракона – он, видишь ли, не успел слизать несколько особо вкусных опарышей, весело ползающих по его испачканной дрянью морде), проверили сбрую (Адрус все равно потом ее перепроверил – как и положено дракониру), проверили груз, закрепленный в системе ремней на спине Эндела. И вот все готово к вылету!
– Когда тебя ждать? Срок возвращения? Что мне делать, если ты не вернешься? – Марша не собиралась долго сюсюкать, «размазывать кашу по тарелке». Военный человек! Все четко, конкретно!
– Если все получится как надо – вернусь через несколько дней. Неделя, дней десять. Примерно так. А если не вернусь… ты знаешь, где лежит завещание. На год денег хватит, потом сделаешь все, как там написано. Мы же с тобой уже на эту тему говорили.
– Я просто уточняю. Вдруг твои планы изменились. – Лицо Марши оставалось каменным. – Ты подтверждаешь распоряжение по поводу рабов? Они вообще-то денег стоят! И хороших!
– Занимайся оформлением, я же сказал. У меня не будет рабов, только вольнонаемные. Достраивай стойло, занимайся поместьем – все, как говорили. И не беспокойся – я вернусь. И Эндел вернется.
В глазах Марши что-то мелькнуло, что-то непонятное, живое, не то, что обычно видится в пустых глазах каменных статуй, но проблеск эмоций тут же исчез, придавленный железной волей старой драконирши. Она кивнула, а потом отдала воинский салют – привычно, четко, как делала это уже долгие, долгие годы.
Адрус зацепился за драконью сбрую, бросил тело вверх и через несколько секунд уже пристегивался ремнями безопасности, ерзая в седле, чтобы поудобнее устроить зад. Лететь долго, так что… лучше поберечь свой драгоценный «тыл». Иначе потом будешь несколько часов ходить только враскорячку – проверено!
Минуту на соединение сознаний дракона и драконира, прыжок вверх, отбрасывающий сердце к самому заду, крылья взметают в воздух пыль, солому, строительный мусор, кажется, что дракон сейчас грохнется оземь, побежденный притяжением земли, но он уже выправился и, медленно, тяжело, лениво набирая высоту, полетел над поместьем, едва не цепляя брюхом верхушки деревьев.
«Нет, все-таки без взлетной полосы тяжеловато! – мелькнула запоздавшая мысль, и сознание дракона отдалось подтверждением. – Когда будет до конца закончено стойло, нужно сделать и взлетную полосу – пусть даже и короткую. Грохнуться на головы перепуганным драконопасам – это совсем не то, чего хотелось бы ранним прекрасным утром! Картинка: толстый дракон с глупым выражением на морде, плюхнувшийся на землю, а из-под него торчат драконопасы с еще более глупыми выражениями на физиономиях».
Дракон на лету зафырчал, чуть сбился с ритма, выправился и мысленно передал: «Не смеши! Чуть крылья со смеху не отвалились!»
Набрав высоту, дракон заметно расслабился, двигал крыльями уже помедленнее, но не теряя скорости. После набора высоты двигаться ему стало полегче – до того вся энергия уходила на подъем, теперь же, когда вышло солнце и нагрело почву, восходящие потоки воздуха поддерживали гигантское тело рептилии так, как если бы дракон лежал на огромной невидимой ладони. Все, что нужно было сейчас делать, – подталкивать тело вперед, что Эндел и совершал. А летать он, как выяснилось, умел получше многих. Каждый день дракон тратил минимум два часа на полеты со своим дракониром, и его способность летать отличалась от прежнего, начального уровня, как отличается небо от земли. Теперь за ним мало кто из драконов мог угнаться, а пройдет время – Эндел будет летать и еще быстрее. И это при том, что он крупнее, сильнее любого из драконов их стаи!
Драконы терпеть не могут летать ночью, без спасительных восходящих потоков с земли, и Адрус их прекрасно понимал. Без этой воздушной «ладони» драконы быстро выбиваются из сил, и полета их хватает максимум на три-четыре часа. Тогда как среди дня они могут вообще не садиться на землю от рассвета до заката, паря в небе, как огромные грифы-стервятники, естественными пищевыми конкурентами которых драконы, в общем-то, и являются.
Адрус прижался к спине дракона. Под чешуей Эндела мерно двигались могучие мышцы, заставляя работать сверкающие на солнце крылья. Скорость была такой, что ветер волей-неволей высекал из глаз соленые капли влаги, а потому скоро Адрус вообще закрыл глаза, ориентируясь по потоку информации, который Эндел получал с помощью органов чувств и который Адрус считывал одновременно с драконом.
Фактически Адрус видел происходящее вокруг него через глаза дракона, поражаясь, насколько совершенными были эти самые глаза. Он сейчас видел все, на что падал взгляд дракона, и при желании мог легко увеличить изображение, будто подлетел к объекту на расстояние нескольких шагов!
Вот побежал заяц, спасаясь от преследующего его волка. Вот озерцо среди леса – можно легко рассмотреть даже лягушек, начавших свое утреннее песнопение во славу Создателя. А это болото, на краю которого, прямо возле трясины, устроился небольшой крокодил, прикинувшийся бревном. Ждет, когда на водопой к болотцу придет какая-нибудь добыча. Адрус-дракон чувствовал голод твари, ее нетерпение, а еще ощущал запах болотной тины и смрадную, сладкую вонь из пасти рептилии – кстати сказать, родственника драконов!
«А ваша родня лазит по деревьям и кидается дерьмом!» – тут же откликнулся дракон, считывающий мысли наездника так, как драконир считывал информацию и ощущения самого дракона. Адрус ухмыльнулся, не теряя связи с драконом, и снова стал наблюдать за пробегающим внизу пейзажем, а параллельно – соображать о том, что ему предстоит там, в Зануссе.
За то время, что прошло с момента отбытия Делии, Адрус не переставал думать о ситуации и о том, как она может развиться. Ему казалось, что продуманы, предусмотрены все варианты, какие могли бы вдруг появиться на свет, но при этом он совершенно четко понимал, что никто и никогда не застрахован от самых безумных неожиданностей. Планы планами, но это человек строит планы, а Создатель – их разрушает.
Или не Создатель, а Темный Брат, его противоположность! Хотя уже давно Адрус подозревал, что Создатель и Темный Брат суть одно лицо, две стороны одного божества – светлая сторона его и темная. Только это объясняло многое, что происходит на белом свете. Многое – из того плохого, что происходит в мире…
Но сейчас не до рассуждений о богах. Очень уж не хочется попасть в ловушку где-нибудь в городских подземельях. Корону-то он найдет, помнит, где та лежит, а что потом?
Что потом – это будет потом. А сейчас – свист ветра, рвущего кожу плотной теплой драконирской куртки, мерные взмахи чешуйчатых крыльев и успокаивающее прикосновение души родного дракона.
Когда чувствуешь, что ты не один, что твоя душа смешана с душой громадного, сильного, верного существа, – никакая задача не кажется непосильной! И никто не сможет тебя победить! Кроме твоих страхов.
* * *
Они попались уже под вечер, когда до места назначения оставалось лететь не более получаса. Все это время Эндел летел по прямой, как выпущенная стрела, и по прямой расстояние до столицы Занусса было гораздо меньшим, чем корабельный путь, обходящий острова, мели и каменные подводные гряды. Или путь каравана.
Эндел летел через горы, над полями, лесами, реками со скоростью большей, чем скорость утки или даже сокола! Драконы умеют летать быстро, если того захотят. А Эндел – хотел.
Границу пересекли совершенно незаметно. Да и что такое граница с воздуха? Чем отличаются деревни по эту сторону границы от деревень на той стороне? Совершенно ничем. Вообще ничем. Один народ, один язык.
Монеты разные? Так металл и стоимость монеты одни и те же, покупательная способность одинакова. Все, чем они разнятся, – портретом на лицевой стороне. Но в портретах ли дело?
Адрус никогда так и не мог понять, ЗАЧЕМ люди уже сотни лет убивают друг друга, тратят огромные средства на то, чтобы поддерживать братоубийственную войну? Почему они терпят этих правителей, которые заставляют их убивать друг друга? Почему не взбунтуются, почему не сметут преступных, жестоких властителей, ради своих амбиций проливающих кровь уже сотни, тысячи лет?!
Армия? Стража, которая подавит любое восстание? Так сколько той стражи? Тысячи, десятки тысяч? Но людей-то сотни тысяч, возможно, миллионы! Почему они терпят?! Ведь всех-то не могли подвергнуть обработке заклинанием верности!
Нет, Адрус этого понять не мог. И не хотел.
Перехватили Адруса и Эндела уже над предместьями столицы, над ровными рядами плодоносящего патата. Их было пятеро – пять драконов, три синих и два зеленых. Огромные, прекрасные и опасные, как сто тысяч ядовитых змей, они вылетели из-за горы, украшенной белой снежной шапкой, заходя со стороны солнца, как и учат все руководства по воздушному драконьему бою. Они молчали в ментальном пространстве, потому Эндел не смог вовремя засечь их переговоры, а когда заметил – прятаться было поздно. Оставалось лишь лететь во весь опор, нещадно насилуя усталые, измученные перелетом крылья.
Или вступить в бой.
«Чужак! Враг! Нарушитель! Убить нарушителей! Убить!» – громыхнуло в голове.
«Переговоры! – Эндел крикнул во всю мощь, так что у Адруса кольнуло в голове. – Мы не враги! Мы не воюем! Садимся на землю, поговорим!»
«Враг! Убить! Убить!» – и драконы стали разворачиваться для атаки.
Адрус-дракон чуть сложил крылья, сделавшись похожим на стрелу, и с высоты всей своей массой обрушился на ближайшего дракона. Вернее, драконицу.
Удар красного дракона, обладающего массой не менее чем вполовину большей, чем масса этой не такой уж и крупной по драконьим меркам самки, был такой силы, что драконица кувырком полетела вниз, на ряды кустов, врезалась в них, вздымая тучи пыли, песка, и затихла, подергивая хвостом. Дракониршу отбросило в сторону во время удара о землю, и она лежала шагах в десяти от драконицы кучкой синего тряпья.
Тут же в бок Энделу, прямо под крыло, ударили когти здоровенного зеленого дракона, драконир которого яростно завывал, перемежая звериный вой какими-то словами – то ли ругательствами, то ли проклятиями. Когти скрежетнули по чешуе, не причинив ни малейшего вреда, зато Адрус-дракон не упустил возможности и с одновременным рывком вверх, с набором высоты хлестнул чужого дракона своим длинным, вооруженным костяными шипами хвостом прямо по голове.
Удар был такой силы, что казалось – некий великан врезал по скале огромной дубиной, да так, что от этой самой дубины в стороны полетели щепки и пыль! Если бы вместо дракона на месте «наковальни» был человек, его бы расплющило в лепешку либо разорвало на части. Да что там человек – быку пришел бы конец! Только кишки бы в разные стороны и полетели!
Но дракон – не бык. Роговые шипы сорвали с головы дракона несколько чешуек, пробороздив в черепе кровавую полосу, но сам череп дракона выдержал, уберегая мозг от неминуемого разрушения. Однако сознание дракон все-таки потерял и рухнул рядом с драконицей, кувыркаясь, довершая разгром, устроенный на плантации патата.
Драконир в этом случае практически не пострадал – он успел высвободиться из ремней, во время падения сгруппировался и мячиком покатился по земле. Тут же вскочил и бросился к своему дракону, предварительно показав красному чужаку яростно вздымающийся к небу трясущийся кулак.
Оставшиеся в небе три дракона сделались более осторожными. Они кружили вокруг чужака, будто чего-то ожидали. И Адрус понял, чего именно! Ждут подмогу! Если сейчас их не сбить, вскоре шансов не будет никаких!
Где-то в городе в эту минуту дракониры бегут к стойлам, толпа драконопасов натягивает на туши возбужденных драконов ременные портупеи, открываются огромные ворота, выпуская еще как минимум с десяток летающих крепостей, и, когда они доберутся сюда, к месту боя, – судьба Адруса и Эндела будет совсем даже незавидна. Никто не сможет выстоять против полутора десятков драконов. Даже Эндел.
И сбежать невозможно – солнце сядет еще не скоро, и спасительная темнота их не укроет. Да и не особо спасительна эта темнота – драконы очень даже неплохо видят ночью, хотя острота зрения в темное время суток у них снижается раза в два. Кроме того, пропадают цвета, все вокруг делается бело-серо-черным. Адрус проверял.
Эндел устал, хотя сказать, что он держится из последних сил, было бы неправдой. Из последних сил – это когда темнеет в глазах, когда становится все равно, убьют тебя или нет – лишь бы мучение поскорее прекратилось, лишь бы наступил долгожданный «отдых». Тут же просто свинцовая усталость и боль в мышцах, перенапрягшихся и за время перелета, и во время боя, когда пришлось выкладываться по полной.
Эндел начал набирать высоту, будто собираясь сбежать в сторону моря и затеряться над водой; чужие драконы тут же потянулись за ним, выстраиваясь в подобие почетного эскорта. Однако, поднявшись на высоту около ста человеческих ростов, Эндел вдруг сделал кувырок через голову и понесся в лоб ближайшему дракону, который двигался на расстоянии всего двадцати драконьих корпусов позади!
Большой синий дракон ничего не успел сделать, не успел отреагировать. Эндел врезался в него грудью с такой силой, что Адрус едва удержался в седле, вцепившись руками в роговой гребень. Ремни выдержали, но на секунду у Адруса потемнело в глазах, и он едва не потерял контакт с драконом.
Синяя драконица, летевшая чуть в стороне от зеленого, видимо, решила, что пора применить главное оружие, которым располагали драконы, – огонь.
До этих пор никто так и не попытался сжечь противника – Адрус с Энделом не выпускали пламя потому, что знали, насколько страшен их огонь, от которого не спасет и чешуя. (Зачем убивать чужаков, которые, в общем-то, ничего тебе не сделали и лишь честно несут службу?)
Чужаки же, видать, рассчитывали захватить Эндела и драконира в плен. С какой целью – это уже дело десятое. Может, решили, что этот дракон всего лишь разведчик большой армии вторжения, и хотели получить побольше особо ценной информации. А может, была какая-нибудь другая цель – например, любопытство. Красный дракон – огромная редкость, даже уникальный случай, так почему бы и не рассмотреть его поближе? Прежде чем убить.
В общем, как бы там ни было, но драконица выпустила в сторону Адруса-Эндела гигантский поток пламени, длиной не менее пятидесяти шагов. Она зашла по ветру, чтобы пламя летело как можно дальше, видимо боясь, что Эндел проделает то же самое и по отношению к ней, но при такой дальней дистанции пламя не достигает цели мгновенно. А когда дело касается связки Адрус – дракон, с мгновенной боевой реакцией Адруса, отдающего приказы организму дракона, – попасть в эдакую шуструю мишень нет ни малейшего шанса. Что Адрус и доказал, будто нехотя увернувшись от красного огненного ручья.
А вот ответная атака была гораздо страшнее! Адрусу надоело все это мельтешение! Хотите войны? Вы ее получите!
Когда дракон выпускает язык пламени, он намеревается убить не дракона. Что дракону это пламя? Если, конечно, смертельное пламя не выпустил мутант вроде Эндела. Пламя слегка опалит чешую, которая на время потускнеет, вот и все повреждения, что получит атакованный огнем дракон. Огонь направлен на драконира! Чтобы или сжечь наездника, или спалить ремни, которыми тот крепится к спине дракона. Спалил ремни – драконир свалится на вираже или дракон тут же потеряет свободу маневра, оберегая жизнь своего наездника, и как следствие – должен погибнуть, если не спасется бегством. Но спастись трудно – в боевом звене обязательно имеется «скоростной» дракон, самый быстрый из трех-пяти. Он догоняет беглеца, мешает его полету, нападает, опять же – чтобы уничтожить драконира.
Драконир убит – полдела сделано. Дракон без драконира, как ни странно, теряет в скорости реакции, возможно, потому, что он ошеломлен потерей своей человеческой «половинки». На дракона обрушивается такая волна душевной боли, что он не сможет как следует драться и вследствие этого в большинстве случаев гибнет, если, конечно, не прикроют другие члены стаи.
Это первое, что вдалбливают в голову всем драконирам, начинающим свой боевой путь. Не рисковать без нужды! Погибнешь ты – погибнет и твой дракон!
Увернувшись от пламени врага, Адрус-дракон мгновенно развернулся, и выпустил свой заряд – фиолетовый, прожигающий все, до чего доберется.
Драконица попыталась отвернуть от удара, но не успела – струя огня прошлась ей по брюху, буквально испарила широкие кожаные ремни портупеи и вскользь ударила по чешуе, сжигая ее наискосок по животу, до самого что ни на есть живого мяса.
Когда горит чешуя, это очень больно. Драконица завопила так, как кричит заяц, в спину которого впился крылатый хищник, степной орел. Она непроизвольно кувыркнулась, и драконирша, на мозг которой пришелся болевой удар наравне с ее драконицей, не сумела удержаться на спине драконицы. Темная фигурка понеслась к земле с высоты нескольких сотен шагов, кувыркаясь, размахивая руками, будто надеялась, что у нее внезапно вырастут крылья, способные задержать падение.
Адрус не знал, что его толкнуло вперед, какая мысль или какое желание – возможно, он просто устал от смертей. А может, ему привиделась одна из тех девушек, с которыми он провел последние две недели, – эта драконирша, которая сейчас погибнет, врезавшись в землю, была так похожа на одну из них. Стройная фигура, короткие волосы – обычная девчонка, которая могла бы еще жить да жить.
Дракон, подчиняясь воле наездника, замахал крыльями, увеличивая скорость, направляясь вниз, к земле, сердце подкатило к глотке, вот-вот врежутся в землю, осталось совсем немного, но… они все-таки успели.
От удара телом драконирши – небольшой, худенькой, совсем еще девчонки – у Адруса едва не вышибло дух, но он крепко схватил ее руками и держал, пока Эндел выходил из пике, скрипя перегруженными сухожилиями и суставами, вдавленный в драконирское седло невероятной тяжестью, навалившейся на плечи.
Эндел пробороздил в кустах длинную полосу, но все-таки сумел приземлиться, не порвав подбрюшные ремни и не сломав ноги, которыми он со всего размаха ткнулся в несчастное, искалеченное драконьими посадками пататовое поле.
Лапы дракона, когда он воткнулся в пашню, ушли в нее выше коленных суставов, и если бы не распахнутые огромные крылья, затормозившие падение, дракон воткнулся бы в поле, как пущенная великаном стрела!
Он был очень недоволен. Очень! Ни вслух, ни в ментальном пространстве ничего не сказал, но здесь и не надо никаких слов – Адрус чувствовал его обиду и недоумение – наездник заставил его сделать невероятно опасный маневр! И все – ради чего?! Ради того, чтобы спасти какую-то дракониршу, минуту назад собиравшуюся убить и дракона, и главное – его наездника? Что за преступная глупость?! Идиотизм!
– Так надо! Прости! – Адрус сам не смог бы сказать, почему именно надо, но он чувствовал – надо!
Драконирша была совсем девчонкой – лет шестнадцать-семнадцать на вид, не больше. Короткие пепельные волосы, бледное, измученное лицо – нижняя губа разбита, кровоточит, видимо досталось при ударе о спину дракона. И о колено спасителя.
Быстро отстегнул ремни, держа девчонку на руках, спрыгнул с Эндела, косившего желтым глазом, тяжело выдыхающего горячий воздух.
«Я, конечно, понимаю, что ты вошел во вкус, покрывая толпу самок, но тебе не кажется, что сейчас не время заниматься оплодотворением яиц?»
Ментальный голос дракона был полон яда; чтобы почувствовать это, не надо быть особо умелым менталистом. Адрус же прекрасно ощущал все оттенки ментального голоса, потому поспешил уточнить, прежде чем дракон совсем уж разозлится:
– Это наш щит! Видишь, они не нападают? Я сейчас принесу и остальных. Теперь они жечь нас не будут. Скорее всего, сейчас сюда уже летит помощь – если они сумели докричаться до стаи.
Сумели, – мрачно отрезал Эндел. – Я слышал. Сюда летит вся стая, и нам нужно побыстрее улетать. Сейчас они нас окружат со всех сторон, и тогда нам конец. Меня посадят на цепь, тебя… не знаю. Тоже на цепь. Рассчитываешь на свою самку? Картинка: Делия в развевающемся белом платье. Думаешь, поможет? Мы же к ней летели! Пусть выручает!
– Пока мы до нее доберемся, нам головы пооткручивают. А кроме того, я не уверен, что меня все равно не посадят на цепь. Ради государственного блага. Нет, брат Эндел, будем выбираться сами. Что сейчас главное?
«Убить чужую стаю и улететь?»
– Смешно, ага! Договориться с чужой стаей. Вот что нам нужно!
«Ну-ну… я посмотрю, как ты будешь договариваться с этими придурками. Я ведь предлагал им сесть на землю, поговорить! А они что?! Убить хотели?! Идиоты!»
– Крикни им, что, если они не сядут и не пойдут на переговоры, я убью дракониров и добью драконов! И ты добьешь драконов! А если договоримся, я вылечу всех – и драконов, и дракониров.
«Если они живы, – мрачно заметил Эндел и ненадолго замолчал. – Они говорят, что ты врешь. Что вылечить драконов не может ни один лекарь. И что, когда соберется стая, нам с тобой будет не очень хорошо! И что им плевать на Властителя – тот, кто убил члена стаи, жить не будет! В общем, брат, валим-ка мы отсюда, а? Что-то твоя задумка нехороша! Найдешь ты себе еще самок, брось эту, побитую, и улетаем! Или если уж так хочешь ее покрыть – хватай, тащи мне на спину и полетели!»
– Нет. Доверься мне. Есть у меня одна задумка!
Адрус открыл одну из сумок, закрепленных на портупее дракона, достал моток веревки. Кинжалом отрезал несколько кусков, быстро, ловко связал дракониршу. Бегом, опасливо поглядывая вверх, добежал до распростертой на земле другой драконирши – у той были сломаны левая рука и правая нога ниже колена, и теперь эта нога неестественно торчала в сторону, под углом.
Женщина, на вид ей около тридцати лет, была без сознания, потому Адрус особо не церемонился: схватил ее, как мешок с пататами, и на плечо! Через минуту она лежала рядом с первой – тоже связанная. Так, на всякий случай.
Искать драконира не пришлось. Уже когда Адрус заканчивал вязать вторую дракониршу, затягивая хитрый узел на ее руках (какая бы ни была изломанная – метнуть нож можно и одной рукой!), драконир выскочил откуда-то из кустов, налетев с такой скоростью, что Адрус едва успел увернуться от смертельного удара, долженствующего снести с плеч его шальную голову.
Мужчина был на голову ниже Адруса, но очень крепкий, плечистый, длиннорукий и быстрый – до умопомрачения. Ощущение было таким, что чужой драконир перед нападением выпил какое-то ускоряющее скорость движений снадобье. Адрус давно не видал таких быстроруких-быстроногих парней. С тех самых времен, когда перебил засаду Псов.
Убивать чужака не хотелось, а не убивать – сам поляжешь! Без меча его не взять! А с мечом – только убивать.
Адрус бросился бежать – прямо к Энделу, чувствуя спиной злой взгляд преследователя.
Ну да, можно было бы пофехтовать, утомить, потом выбить меч.
Или достать из потайного кармана трубочку с парализующими стрелками и уложить парня – если за это время он не уложит Адруса. Только на кой демон тратить силы и время, когда рядом такая великолепная живая крепость с «катапультой» и «огнеметом»?
Прыжок!
Плюхнулся на живот, и тут же над головой просвистела страшная драконья булава.
Противник бежал следом, ослепленный яростью и предвкушением неминуемой победы над трусливым врагом, а потому не заметил опасности и, когда над плюхнувшимся Адрусом просвистел драконий хвост, совершенно ничего не успел предпринять. Ничего дельного не успел – если не считать дельным глухой, полный разочарования выкрик: «Ой!»
Потом – глухой удар, будто палкой по мешку пататов, и драконир кубарем полетел в кусты, выронив меч, лишившись сознания.
– Ты его не убил? – подозрительно осведомился Адрус, глядя на облачко пыли, оставшееся на месте незадачливого противника. – Не рогом врезал?
– Ты же сказал не убивать – я и не убил. Так, немножко, может, и поломал, но что мне теперь – облизывать придурка? Делай скорее свое дело, они приближаются!
Адрус сбегал за парнем, притащил его к дракониршам, предварительно осмотрев со всех сторон. Драконир был жив – сломана пара ребер. Наверное, имеются ушибы органов. Но это не в счет. Дракониры, как и Псы, быстро заживляют свои раны. Это всем известно.
Связал парня и отправился осматривать побитых драконов. Первому досталось больше других – одно крыло сломано, сломана и передняя лапа. Драконица тяжело дышала, из пасти текла тонкая струйка темной, резко пахнущей металлом крови. Второй дракон выглядел получше – если не считать глубокой борозды на голове. Зато у него и крылья, и ноги были целы. По крайней мере, на первый взгляд.
Не теряя времени, Адрус приступил к лечению первой драконицы, оставив Эндела охранять себя и связанных дракониров. Задача предстояла сложная, сломанные крылья – это гораздо хуже, чем зараза в крови. По крайней мере, так это представлялось Адрусу.
Он вошел в контакт с сознанием драконицы практически мгновенно, сказывался опыт. Все-таки лечение трех десятков драконов не могло не оставить свой закономерный след. Адрус теперь объединял свой разум с разумом дракона без малейшего усилия, и более того – после второго десятка вылеченных рептилоидов Адрус научился закрывать «кладовые» своего мозга, не выдавая сложенную в них информацию, и одновременно – читал разум дракона, как открытую книгу. Тем более сейчас, когда драконица была без сознания и не могла противодействовать вторжению чужака.
Сколько времени заняло лечение, Адрус не знал. Пребывая в состоянии транса, он не видел и того, что делалось вокруг, а когда открыл глаза, увидел, что солнце почти скрылось за горами, а над ним, в небе, кружит здоровенная стая в несколько десятков особей, и это были вовсе не птицы.
Эндел нервно ходил вокруг, то вправо, то влево, протоптав в пашне форменную тропу. Хвост дракона торчал параллельно земле, ноздри, готовые выпустить реку пламени, раздувались, а темный раздвоенный язык высовывался из пасти, время от времени ощупывая воздух.
Это был верный признак того, что дракон взволнован – в минуты волнения он неосознанно пускает в ход все свои органы чувств. Язык – один из таких органов, улавливающий все изменения в воздухе вокруг себя – запахи, движения воздушных потоков.
«Они готовятся к атаке! – прогремел Эндел, снова высунув и втянув язык. – Не атакуют только потому, что не хотят повредить дракониров! Предлагаю прицепить дракониров мне на спину и вместе с ними улететь отсюда подальше, пока они не потеряют нас в темноте! С драконирами на спине они нас не атакуют! Может быть…»
– Нет. Передай им – я хочу с ними говорить! Я вылечил драконицу, сейчас она очнется, вылечу и дракониров. Я хочу поговорить с теми, кто может представлять их стаю. Скажи им!
Эндел замер на месте, постоял секунд двадцать, потом громыхнул:
«Они согласны! И очень удивлены тому, что ты вылечил драконицу! Она очнулась. И кстати, она одна из тех, кто представляет стаю! Сейчас приземлятся еще четверо. Ты будешь говорить с ними».
– Никогда, наверное, я не пойму вашей системы управления стаей! – пробормотал Адрус, глядя на то, как снижаются четыре дракона, слегка помахивая полураспущенными крыльями. – Как выбираются Старшие? Кто ими может быть? Почему именно они, а не другие?! Никогда не пойму, точно!
«За силу выбирают и за ум! – Эндел передал картинку: улыбающийся красный дракон. – Лучших выбирают! Таких, как я! Думай, что им скажешь. Что-то у меня сомнения в том, что ты прав!»
– Это потому, что я знаю драконов лучше, чем ты, мелкий! – ухмыльнулся Адрус и был вознагражден фырканьем друга. Настроение Эндела явно улучшилось.
Вообще-то Эндел по возрасту и в самом деле был гораздо моложе своего наездника. Если, конечно, забыть про родовую память, изначально присущую каждому из драконов с самого их рождения. Впрочем, родовая память была довольно-таки избирательна и хранила не все. Только то, что нужно для выживания драконьего рода. Исторические сведения она почти не хранила. Помнить историю – удел людей. Драконам нужно совсем другое. Политические дрязги – этим развлекаются люди. Но не драконы.
«А почему ты сам с ними не разговариваешь?» – вдруг осведомился Эндел.
– Ну-у… я не слышу! – слегка растерялся Адрус и подумал: правда, почему? Он слышит Эндела, Эндел разговаривает со стаей… тьфу! Глупость какая! Он же сам закрыл доступ к своему ментальному пространству всем посторонним драконам! Ну и вот как теперь его называть?! Идиот!
«Стена», отгораживающая ментальный мир, рухнула, и в голову ворвалось множество голосов – драконы галдели, кричали, кто-то возмущался, кто-то был рассудителен, а кто-то просто смеялся – непонятно над чем.
Как разобраться в этой какофонии звуков, Адрус не знал, потому снова выстроил «стену» и «запихнул» за нее образы всех драконов, что кружились над его головой. Всех, кроме четырех. Нет, пяти! Шести. Да, шести! Четыре дракона из тех, что спускались на землю, и два – сбитые Энделом. Сразу стало легче. Четверо старейшин пока помалкивали, как и двое пострадавших – тот, с «царапиной» на голове, уже очнулся и стоял на четырех лапах, рассматривая Адруса и Эндела полуприкрытыми золотистыми глазами.
А потом произошло неожиданное – то ли ушибленный в голову зеленый дракон так до конца и не очнулся, и в его голове намертво застряла сцена схватки, то ли он решил, что пришла пора освободить драконира, лежащего в рядке со своими соратниками, только дракон вдруг бросился вперед, хрипя, разинув пасть, с явным намерением уменьшить рост Адруса ровно вполовину!
Эндел почему-то замешкался – он как раз смотрел на подлетающих старейшин чужой стаи, так что Адрус был предоставлен своей судьбе. Он мог или бежать, как заяц от волка, или… бежать! Изо всех сил! Победить взрослого дракона, пусть даже и раненого, с бороздой на черепе, не прикрытой непробиваемой чешуей, у него не было никаких шансов.
Но Адрус сделал по-другому. Почему он раньше так не делал – неизвестно. Возможно, воспоминание об этом умении было похоронено слишком глубоко в его мозгу. А сейчас прежнее умение выскочило из глубин сознания и радостно крикнуло: «Вот я! Возьми меня! Я помогу!»
Адрус «толкнул». Это был ментальный удар, сравнимый с ударом, который нанесла бы булава на конце драконьего хвоста. Эта невидимая «булава» не разрушала покровы тела, не рвала плоть и не дробила кости – она ударила по ауре дракона, вспыхнувшей вокруг чужака так же ясно, как если бы это был не дракон, а огромный прозрачный фонарь, сияющий пламенем сгорающего ароматического масла.
Дракон остановился как вкопанный, будто ударился о невидимую стену, и, отшатнувшись, присел на задние лапы. А потом свалился на бок, беспорядочно болтая крыльями, перебирая лапами, как если бы бежал по земле.
Похоже было, что частично его сознание действовало, исполняя последние команды мозга, но основная часть командного центра после такого жестокого «пинка» просто выключилась, оставив свою «армию» без надлежащего управления.
Второго «пинка» не понадобилось. Дракон затих, изогнув шею и беспомощно оглядываясь по сторонам, будто не понимал, где находится. А скорее всего и не понимал – его аура в районе головы сияла ярко-красным светом, давая сполохи, явственно указывающие на разнобой процессов, происходящих в голове дракона.
Адрус это знал наверняка, интуитивно, не зная, откуда пришло это знание, хранившееся в прежде закрытых кладовых мозга.
Теперь, наконец, он вспомнил все – и ментальные голоса отца и матери Рагха, блокирующих его память, и то, где теперь на самом деле находится имперская корона, к которой с вожделением тянется множество людей.
То место, в котором, как он считал, лежала корона, было на самом деле пустым. Гармы перепрятали корону, положив рядом с ней боевое снаряжение Адруса, в котором он попал в подземный мир.
Уединенная, не доступная никому пещера, замаскированная в глубине одного из боковых тоннелей под императорским дворцом.
Теперь – все блоки были сняты.
Теперь – Адрус был цельным человеком, самим собой.
И он еще яснее понимал, что должен сделать.
