Глава тридцатая

«Боинг-747» авиакомпании «Джапан эйрлайнс» коснулся колесами шасси полосы международного аэропорта в тридцати пяти милях к востоку от Токио. Из иллюминатора над крылом Питер Даймонд рассмотрел сторожевые вышки, пожарные брандспойты и подразделения полицейских по борьбе с беспорядками – в полной боевой готовности. Он читал о массовых волнениях в Японии в середине восьмидесятых годов – затянувшихся спорах с местными фермерами по поводу земельных законов. Но даже в такой ситуации подобные меры предосторожности обескураживали. Это натолкнуло на мысль, что паспортный контроль будет строгим. Нарита не лучший вариант из аэропортов, куда удобно прилетать, если весь багаж пассажира состоит из красного свитера, хлопчатобумажных брюк, одноразовой бритвы, полотенца, зубной щетки и пасты. Опасения подтвердились, когда унесли предъявленный им паспорт. Затем повели в допросную и на двадцать минут оставили сидеть под камерой видеонаблюдения – сами в это время, видимо, сравнивали фамилию Питера со списком тех, кому въезд в страну закрыт. Наконец появился безукоризненно изъясняющийся по-английски чиновник иммиграционной службы, и Даймонд объяснил, что он детектив и ведет расследование. Молодой человек с сомнением посмотрел на него:

– Скотленд-Ярд? Специальная служба?

– Нет. – Даймонд понимал, что все, что он скажет, будет тщательно проверяться, и поэтому не отступал от правды. – Я занимался этим делом с нью-йоркской полицией. Двадцать шестой участок.

– С нью-йоркской полицией?

– Сотрудничал с ними. У меня высокий полицейский чин. Загляните в мой паспорт, там значится…

– Уже заглянул. Детектив-суперинтендант – это ваше теперешнее звание, мистер Даймонд? – Слово «мистер» японец произнес с нажимом.

– Бывшее. Я ушел с полицейской службы.

– Следовательно, вы частный агент?

– В каком-то смысле.

– Японская полиция в курсе вашего расследования?

– Нет. Пока не в курсе. Не было времени проинформировать. Полицейские знают о данном деле, но им неизвестно, что я прилетел. Понимаете, дело очень срочное. Я иду по следу подозреваемого в похищении ребенка. Когда я выяснил, что он улетел в Токио, то сел на следующий рейс.

– Кто подозреваемый?

– Американец Майкл Липман.

– А ребенок?

– Японка.

– Японка? Но вы только что сказали, что наша полиция до сих пор не проинформирована?

Обстановка накалялась. Не пришлось бы провести целый день, рассказывая свою историю полицейским, которые вовсе не обязательно будут владеть английским так же, как этот сотрудник иммиграционной службы.

– Дело действительно срочное. Разумеется, я проинформирую полицию, но даже теперь, пока мы разговариваем, след остывает, если вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, мистер Даймонд. Вы понимаете, с какими столкнетесь трудностями, гоняясь за подозреваемым в Токио? Вы владеете японским?

– Нет.

– И никого не знаете в городе?

– Лишь одного человека.

– Кого?

– Борца сумо, его зовут Ямагата.

– Ямагата? – Имя произвело на чиновника иммиграционной службы поразительный эффект. Он ухватился за край стола, моргнул и воскликнул: – Вы знаете Озеки Ямагата?

– Да.

– Уверены?

– Не упоминал бы, если бы не был уверен.

– Вы действительно встречались с ним? – Разговор продолжился так, словно речь шла о божественном императоре.

А это шанс, подумал Даймонд. И, не особенно стараясь произвести впечатление, объяснил, что его связывает с Ямагата:

– Мы познакомились, когда он находился в Лондоне. Он платит мне жалованье. Фактически нанял меня. Лично заинтересовался в расследовании.

– Вы должны были упомянуть об этом.

– Я так и поступил.

– Ямагата Озеки? – Японец опять повторил это имя.

– Он живет в Токио. И не сомневаюсь, поручится за меня. Выясните у него?

– Непременно. – Лицо чиновника смягчилось. – Спасибо.

Предложение оказалось вдохновляющим, можно сказать, даром судьбы. Он потянулся за телефонным справочником. Книга дрожала в руках, когда он переворачивал страницы.

Набирая номер, он встал по стойке «смирно», будто солдат. Не понимая ни слова, Даймонд смотрел, как его сначала только что непроницаемое лицо разгладилось. Закончив разговор, он не отпускал телефонную трубку, продолжая ею любоваться, словно прекрасным предметом искусства.

– Все в порядке?

– Да. – Голос был мечтательным. – Я только что разговаривал с Ямагата-Зеки. – Чиновник плюхнулся на стул.

– Вы все выяснили, что хотели?

– Не знаю, как вас благодарить.

– Могу я получить свой паспорт?

Ему немедленно отдали документ.

– Я вызову вам такси. Ямагата-Зеки хочет принять вас в хейе, где он живет.

– Нет времени, – произнес Даймонд.

– Вы не можете отказаться.

Разве время для светских визитов, если он гонится за Липманом? Но размышляя, как отказаться от приглашения, Даймонд внезапно пришел к выводу, что заезд в хейю к Ямагате действительно необходим. Чиновник правильно сказал: чужак в Токио сталкивается со множеством проблем. Ему не приступить к поискам Липмана без практической помощи токийцев, однако получить ее непросто, поскольку большинство из них по-английски не говорит.

Вскоре, все еще переживая, что зря теряет время, Даймонд оказался в такси, которое везло его в хейю Ямагата – как объяснил чиновник, одну из тридцати или более «конюшен» борцов сумо, расположенных в основном в районе Риогуку к востоку от реки Сумида. Его новый друг («Ваш вечный должник, суперинтендант!») заверил, что в конце поездки платить не надо. Даймонд не понял, кто компенсирует расходы – иммиграционная служба или господин Ямагата. Не верилось, чтобы таксист повез его только потому, что считает эту миссию за честь. Но, несомненно, покровительство знаменитого борца сумо было полезно.

Он почти не обращал внимания, что за окном машины впервые в его жизни мелькали виды настоящей Японии, и размышлял над мотивами, которые привели сюда Липмана. Американцу было необходимо бежать из Нью-Йорка, это факт. Но скрываться в стране, языка которой он скорее всего не знает – странное решение. Если только он что-то не замыслил. Нечто такое, что считает важным для своего выживания.

В самолете Даймонду принесли «Нью-Йорк таймс». Репортаж о конференции в «Шератоне» он нашел в отделе деловых новостей под заголовком «Тайна директора «Манфлекса». Исчезновению Липмана автор посвятил пару абзацев, полных косвенных намеков, но рынок был еще под впечатлением сообщения Флекснера и Черчуорда о ПДМ3. Акции «Манфлекса» взлетели более чем на пять долларов, обещая большую выгоду инсайдерам, сумевшим купить их по дешевке. Теоретически возможно, что Липман не оставил мысль сколотить состояние. Для этого ему необходимо держаться подальше от закона, а куш он может сорвать, позвонив своему брокеру из Токио или откуда угодно. Но почему Япония? Может, в Липмане все-таки осталось что-то человеческое, и он приехал в Японию вернуть матери Наоми? Зачем ему ответственность за маленькую девочку? Он знал, что ее ищут. Удерживать ребенка дольше опасно и непрактично. Липман, конечно, жулик, накоротке с профессиональными преступниками, но стал бы он убивать ребенка, потому что девочка оказалось помехой на его пути? Маловероятно.

Дымовые трубы индустриального Токио постепенно менялись на городские улицы, запруженные куда-то спешащими людьми в элегантных темных костюмах. Таксист сказал что-то по-японски, причмокнул и указал на светящуюся вывеску на английском языке: «Банная страна».

– Массажный салон? – предположил Даймонд.

– Хотите? – спросил шофер.

– Нет, нет. Сумо.

Питер изо всех сил старался сориентироваться по странному набору разбросанных в уличной рекламе английских слов. Они миновали район, где было много кинозалов, театров и ресторанов и наконец оказались у станции метро «Курамае». Поблизости висела вывеска «Зал сумо Курамае-Кокугикан», но видна была только длинная белая стена и большая пирамидальная крыша.

– Это здесь?

Оказалось, что нет. Они переехали по мосту на другую сторону реки Сумида и углубились в район, перед которым стоял знак Риогуку. Хейа находилась всего в трех минутах езды от зала сумо, но по архитектуре здания казалась намного древнее. Таксист любезно вышел из машины и показал, в какую дверь войти. Даймонд предложил ему пять долларов на чай – иен у него не было – но шофер отказался. Здесь был иной мир.

Перед входом толпились девочки-подростки, явно фанатки борцов – или как это у них называлось в сумо, – и разглядывали его оценивающе, но в то же время сдержанно. По своим габаритам Питер соответствовал стандартам их любимого вида спорта, но по всем другим параметрам никак не подходил. За дверью стоял стол, за которым сидел молодой человек в кимоно в полоску, со смазанным маслом пучком темных волос на макушке. Даймонд, смущаясь, поклонился:

– К господину Ямагата.

– Вы кто?

– Питер Даймонд.

– Пожалуйста, подождите.

Сесть было негде, и Питер стал рассматривать афишу предстоящих схваток, гадая, не его ли благодетелю принадлежит изображенная на плакате обширная задница.

Отделанная горизонтальными деревянными планками приемная отличалась исключительной чистотой и этим напоминала вход в элитный спортивный клуб. Даймонд опустил голову и, заметив, что его дорожная сумка порвалась, понял, что плохо подходит к этой обстановке. Из двери появился еще один массивный молодой человек в кимоно и шагнул к Питеру. Они обменялись обязательными поклонами, и он заговорил на хорошем английском:

– Добро пожаловать в нашу «конюшню», мистер Даймонд. Я – Нодо. Имею честь проводить вас к Ямагата-Зеки.

Его сандалии на ремешках чиркали по деревянному полу, пока они шли к месту тренировки, где ограниченный канатами ринг с глиняным полом был засыпан песком. На глазах дюжины борцов две массы живой плоти ломали друг друга под присмотром седовласого тренера с палкой, которую он пускал в ход и лупил ею то одного, то другого. Никто не обернулся на одетого по-западному человека, когда его вели мимо.

– Это борцы низшего ранга, – заметил Нодо, уверенный, что никто из них не говорит по-английски.

В дальнем конце на полке над радиатором отопления было сооружено нечто вроде алтаря со свечами. Проходя мимо, Нодо хлопнул в ладони и склонил голову. И перед тем, как открыть дверь, объяснил: святилище синто – камидана.

– А… – протянул Даймонд, стараясь создать впечатление, что понимает, о чем идет речь.

– Мы пришли, – сообщил его провожатый. – Господин Ямагата печатает тегата. Сейчас увидите сами.

Они оказались в другом большом помещении, где Даймонд немедленно узнал своего знаменитого покровителя. Тот, если такое можно представить, стал по сравнению с Лондоном еще мощнее: грудь колесом, широкое лицо покоится на складках плоти то ли на подбородке, то ли на шее. Ямагата сидел, скрестив ноги, между двумя помощниками. Перед ним лежала стопка больших чистых карточек, и он последовательно прикладывал ладонь к подушечке с красными чернилами, а затем шлепал рукой по стопке, оставляя отпечаток на карточке, которую сразу убирал сидевший слева помощник. Борец заметил англичанина и небрежно кивнул. Даймонд ответил на приветствие. Послышались слова на японском.

Нодо объяснил, что у Ямагата-Зеки много почитателей и спонсоров, и они хотят получить в качестве личного сувенира тегата, или отпечаток ладони. Люди присылают открытки с небольшими пожертвованиями «конюшне», и борец в ответ дарит им отпечаток руки. Приходится готовить партии до тысячи штук, поэтому, с позволения Даймонда, он будет во время разговора продолжать свое занятие.

– Он приглашает вас сесть, – перевел Нодо.

Стулья в «конюшнях» борцов сумо не приняты. Даже если бы они и стояли, то сохранились бы не надолго. Сидеть на полу со скрещенными ногами было Даймонду не под силу, но он с готовностью уселся и, подняв колени, замер напротив японца. До этого момента он чувствовал себя сторонним наблюдателем, но, ощутив дощатый пол, превратился в часть сцены.

Поначалу ритмичные удары ладони о карточки сбивали с мысли, но Даймонд взял себя в руки и с помощью Нодо сообщил борцу о своих успехах в поисках Наоми. Доклад получился обстоятельным, как в былые дни в полиции.

Японская речь сопровождалась аккомпанементом шлепков ладони по карточкам.

– Он говорит, вам нужно немедленно отправляться в Иокогаму, – перевел Нодо. – Там найдутся разгадки всех тайн.

– Согласен, – кивнул Даймонд, подумал, что не следовало ехать сюда, чтобы услышать такой совет. – Как мне туда добраться?

– В это время дня лучше на поезде, чем на такси.

– На «Пуле»? – спросил он, демонстрируя отрывочные познания японской действительности.

– Нет. Линия Иокосока быстрее. Я вызову такси, чтобы вас доставили на Центральный вокзал. Вам нужны деньги?

Пока он говорил, ученик принес на подносе телефон, и борец, не раздумывая, схватил его измазанной чернилами рукой. Нужный номер уже, очевидно, набрали. Борец выслушал и, что-то буркнув в трубку, отдал аппарат ученику, который его с готовностью принял. Затем обратился к помощникам. Сеанс печати, судя по всему, завершился, потому что чистые карточки поспешно убрали. Ямагата качнулся, готовясь подняться, уперся чистой рукой о пол и встал. Что-то сказал Нодо. Перевод не предвещал ничего хорошего.

– Звонили из иммиграционной службы аэропорта Нарита. Чиновник, который с вами разговаривал, проверил, не заметил ли кто-нибудь вчера маленькую девочку с американцем. Такие нашлись. Но оказалось, что американец с девочкой прилетели не одни. Их сопровождали два других американца – лет двадцати, ростом более шести футов, фамилии Ланци и Фрицони.

– Понимаю, – помрачнел Даймонд. – Он обзавелся телохранителями.

– Таможенники осмотрели их багаж, однако ничего предосудительного не нашли.

– Они могут достать оружие и здесь. Связи наверняка есть. Прежде я считал, что он действует самостоятельно. Но, видимо, ошибся. Ставки слишком высоки. Дело плохо.

– Ямагата-Зеки с вами согласен. Он едет с вами в Иокогаму.

В это было трудно поверить:

– Со мной?

– Говорит, что вам одному не справиться.

От такого неожиданного поворота событий Даймонд тихо присвистнул.

– Я благодарен, но не кажется ли ему, что он слишком бросается в глаза. То есть я хотел сказать, очень знаменит.

– Я полагаю, будет неразумно ставить под сомнение его решение, – отрезал Нодо.

– Вы тоже с нами?

– Нет.

– Почему? Нам понадобится переводчик.

– В этом нет необходимости. Вы в Японии.

Действие развивалось с решительностью борцовского поединка. Через несколько минут Ямагата, одетый только в яркое кимоно и сандалии втиснулся на заднее сиденье такси. Не было речи, чтобы Даймонд уместился рядом, и он расположился на соседнем с водителем сиденье. Всякий раз, когда машина притормаживала перед светофором, люди поворачивали головы, чтобы лучше разглядеть пассажира на заднем сиденье. Какие бы преимущества ни давала компания знаменитого борца сумо, о секретности можно было забыть.

На вокзале получилось еще хуже. Как только они появились, вокруг немедленно собралась толпа и сопровождала их от билетных касс до поезда. Ямагата принимал оказываемое ему внимание как удел своей жизни. Лишь хмурился – видимо, в расчете на то, что это отобьет у поклонников желание просить автографы или заводить разговоры. Они активно общались между собой, но кумира не тревожили. Когда Ямагата двинулся с места, ни одному не пришло в голову встать у него на пути.

Положительной стороной поездки со знаменитым борцом сумо было то, что в набитом пассажирами поезде им немедленно уступили места – по два на каждого. Усевшись, Ямагата, словно отгораживаясь от внимания, сразу закрыл глаза. Кто-то обратился к Даймонду по-японски, и он последовал примеру своего спутника. Заснуть не боялся – каждые несколько минут по трансляции делали объявления, причем с таким напором, что разбудили бы мертвого.

Через тридцать минут они прибыли на вокзал Иокогамы и сделали пересадку. Ямагата шел вперед и по-прежнему не обращал внимания на всеобщее внимание. Вскоре Даймонд понял, что без помощи не сумел бы разобраться в хитросплетениях японской железнодорожной системы.

Через две остановки они снова вышли и отправились нанимать такси. Люди дожидались машин, но первый в очереди, завидев знаменитого борца в ореоле славы и внимания почитателей, тут же уступил место.

В автомобиле Ямагата проинструктировал шофера. А Даймонд подумал: следующий пункт назначения – университет, иначе я совершенно запутаюсь.