Глава семнадцатая
Совет, который дала ему за завтраком Стеф, был в высшей степени разумным, но неприемлемым.
– Посмотри правде в глаза, Пит: время на исходе. У тебя нет шансов разрешить проблему маленькой японки.
– Ну и в чем эта проблема?
– Не занудничай, дорогой, – вздохнула жена. – Еще только утро.
Чтобы продемонстрировать добрую волю, Даймонд предложил поджарить для жены хлеб в тостере.
– Я только хочу, чтобы ты объяснила, какие такие проблемы я не в состоянии решить?
– Речь.
– Хочешь сказать, ее отсутствие?
Стефани поставила локти на стол, сцепила руки и, опустив на них подбородок, посмотрела на мужа. Ее взгляд говорил: «До какой степени безрассудства ты можешь дойти в своей рассудительности?»
– Я никогда не надеялся вернуть ей речь, – буркнул Питер. – Старался только найти ее родственников. Я полицейский, а не логопед.
– И не полицейский, – мягко напомнила жена.
– Хорошо, бывший полицейский.
– Но тебе не приходилось иметь дело с брошенными детьми.
– Меня обучали. Я знаю, как поступать. Слушай, Стеф, я Наоми не брошу.
Она встала и понесла тарелку к раковине.
– Что ты можешь? Ты говорил, что ее вылет в Бостон назначен на завтра?
– Да.
– Может, это для нее лучший шанс, Пит? Школой руководят японцы. У них прекрасная репутация.
Даймонд не имел ничего против школы.
– Ты хочешь знать, что я могу делать? Заставить ее рисовать. Наоми посредством рисунков явно пытается установить взаимопонимание. Я завоевал ее доверие. Теперь она держит меня за руку.
Стефани взглянула на бегущую на тарелки воду и незаметно для мужа улыбнулась. Маленькая немая девочка укротила медведя, просто подержав его за руку.
– Хочешь пойти со мной? – спросил он.
– В школу?
Стефани, обрадованная его предложением, помолчала и покачала головой:
– Она меня не знает. И не откроется, если рядом окажется чужая тетка. Девочка видела много добрых женщин – социальных работников, сотрудниц посольства и учителей спецшколы, которые пытались из нее что-то выудить. Не сомневаюсь, все они достойные люди, но не то, что ей нужно. Бог знает, как и почему, ты, похоже, достиг с ней взаимопонимания. Иди один, дорогой, только не очень надейся на ваше общение.
Зная субботнее расписание в школе, Даймонд пришел незадолго до десяти утра, когда завтрак закончился, комнаты убрали, детей одели и отправили играть. Было ясное безоблачное лондонское утро, одно из тех, когда городской смог кажется просто досужей выдумкой. Детские голоса раздавались из заднего сада, и Даймонд двинулся вокруг дома. Его тотчас узнал Клайв и с подаренной им машинкой подбежал, заставляя жужжать инерционный мотор. Питер приветственно распахнул руки, но мальчик вильнул влево, словно внезапно вспомнив, что он аутист и ему нет никакого дела до взрослых.
В этот день дежурила миссис Строу и, сидя на скамейке, прилежно вязала что-то из шерсти отвратительно-зеленого цвета. Питер вежливо поздоровался с ней и спросил, в школе ли мисс Масгрейв. Общаясь с миссис Строу и упоминая кого-то другого, все в школе неизменно говорили «миссис», «мисс» или «мистер».
– Она занята.
– В кабинете?
– Я сказала, занята.
– А где мне ее найти?
– Она не желает, чтобы ее беспокоили.
– Это я понял. Спрашиваю, где она.
– На телефоне.
Некоторые реплики миссис Строу, если принимать их буквально, могли показаться бредом. Даймонд представил, как директриса школы пытается сохранить равновесие, стоя на телефонном аппарате.
– Я не интересуюсь, что она делает.
Миссис Строу усмехнулась.
– Говорит по телефону в кабинете? – Там у нее стояло целых три аппарата.
Молчание.
– Пойду посмотрю сам. Где сегодня утром играет малышка Наоми?
Миссис Строу поджала губы. На сей раз она казалась еще менее любезной, чем всегда. Молча продолжала вязать, напряженно, с усилием двигая пальцами.
– Разве не вы дежурите? – Даймонд, раздраженный ее безгласным представлением, начал выходить из себя. – В это время она должна находиться в саду с остальными.
– Ее нет.
– Что значит – нет?
– Вы не понимаете по-английски?
– Уехала?
Миссис Строу снизошла до кивка.
– Насовсем?
– Забрали сегодня утром.
Она не потрудилась оторвать от вязанья глаз. Бросила небрежно, словно об этом все давно знают, а ей недосуг заниматься глупостями – пора начинать новый ряд. Даймонд был настолько потрясен, что сумел лишь выдавить:
– Что?
– У вас проблемы со слухом?
Он отвернулся и пошел разыскивать Джулию Масгрейв. Экономка оказалась права – директриса говорила по телефону.
– Все в порядке. Он только что вошел. Я сообщу ему сама, – произнесла она в трубку и отодвинула аппарат. – Я говорила с вашей женой.
– С моей женой?
– Пыталась с вами связаться. Не знала, что вы уже здесь. У меня для вас плохие новости.
– Миссис Строу мне сказала о Наоми.
Лицо Джулии посуровело.
– Ох уж эта женщина! Отдала ребенка, не проинформировав ни меня, ни социальных работников. Вообще никого.
– Вы сами тут были?
– Все произошло до моего прихода. Примерно в восемь часов утра, когда дети завтракают. Из сотрудников в школе находились только миссис Строу и кухарка-малазийка. Я понимаю так: в дверь постучала японка, объявила, что она мать Наоми и пришла ее забрать. В качестве доказательства предъявила паспорт и фотографию Наоми. По словам миссис Строу, девочка ее узнала.
Даймонд пытался осмыслить информацию.
– Паспорт и фотографию или паспорт с фотографией?
Джулия покачала головой:
– Фотография была отдельно от паспорта. Это был паспорт женщины, но в нем записан ребенок.
– Наоми?
– Девочка с другим именем. Но если вы помните, имя Наоми дали ей мы.
– Как выглядела женщина?
– Вы же знаете, каково выудить информацию из миссис Строу, – пожала плечами директриса. – Когда она сообщила, что отдала Наоми, ни с кем не посоветовавшись, я настолько возмутилась, что упустила шанс нормально с ней поговорить.
– Надо немедленно пригласить ее сюда. Пусть даст полный отчет о том, что произошло.
– Хорошо. Только вы тоже оставайтесь.
– Уж будьте спокойны. Сейчас приведу.
В саду он взглянул на экономку так, что та должна была превратиться в камень. Но миссис Строу молча собрала вязанье и последовала за ним.
Они сидели среди игрушек и фотографий в кабинете Джулии – Даймонд на деревянном сундуке, миссис Строу на стуле у самой двери, словно готовилась экстренно покинуть помещение. Джулия объяснила, что хотела бы знать детали того, что произошло утром. Не обращая внимания на то, что ей сказали, и выпятив вперед подбородок, миссис Строу вместо ответа спросила:
– Он-то что здесь делает?
Даймонд уже набрал в легкие воздух, чтобы поставить экономку на место, но Джулия его опередила, и ее слова возымели больше действия, поскольку были произнесены тихим, спокойным тоном:
– Мистер Даймонд, как вам известно, принял особенное участие в судьбе Наоми. Раньше он работал в полиции.
– Это не имеет никакого отношения к полиции.
– Я не сказала, что имеет. Но мне необходимо убедиться, кто́ та женщина, которая объявила себя матерью Наоми. Не исключено, что она самозванка.
– Невозможно! – заявила миссис Строу.
– Отнюдь. Вполне вероятно, что бездетная женщина увидела девочку по телевизору и решила назваться ее матерью.
Экономка была непоколебима:
– Она показала мне фотографию Наоми.
– Об этом позднее, – перебил ее Питер. – Давайте с самого начала. Когда женщина пришла?
– Я уже говорила мисс Масгрейв. – Она даже не повернулась в его сторону.
– Вы сообщили только факты, – заметила директриса. – Теперь нам необходимо знать больше.
Миссис Строу с шумом выдохнула и сложила на груди руки:
– Больше ничего не было.
– Тогда расскажите еще раз, чтобы мог послушать мистер Даймонд.
Она закатила глаза:
– Я открыла дверь, когда дети завтракали.
– Сколько было времени? – спросил Питер.
– Около восьми. У меня нет часов. Это была японка. Она поинтересовалась, у нас ли девочка, которую показывали по телевизору, и заявила, что она – ее мать.
– Как она выглядела? Можете описать?
– Как японка.
Такую характеристику миссис Строу считала исчерпывающей.
– То есть?
– Они все на одно лицо.
– Сколько, по-вашему, ей лет?
– Не знаю. Кто их разберет.
– Она достаточно молода, чтобы быть матерью Наоми?
– Наверное.
– Что на ней было?
– Надо вспомнить.
– Пожалуйста, постарайтесь.
Миссис Строу задумалась:
– Серый жакет и под цвет ему брюки.
– Туфли?
– Вроде бы черные.
– На каблуках?
– Не заметила.
– Как, по-вашему, она была модно одета?
– От «Рохан», если вы это имеете в виду.
Ничего такого он не имел в виду, потому что понятия не имел, что такое «Рохан» и как узнать вещи этой фирмы. Но экономка была уверена на все сто.
– Какая прическа?
– Короткая стрижка.
– Очень короткая? Почти наголо?
– Нет. У нее завиты волосы.
– Кудряшками?
– Волнами.
В голове Даймонда возникал портрет незнакомки, но не настолько яркий, чтобы отличить ее от миллионов других японок.
– Какого она роста?
– Среднего.
– Среднего для японок?
И снова он получил неудовлетворительный ответ:
– На мой взгляд, да.
Спросив о состоянии кожи, ее оттенке и косметике, Даймонд кивнул Джулии.
– Продолжим, – подхватила та. – Итак, вы пригласили эту женщину войти.
– Только после того, как она показала мне фотографию Наоми и паспорт.
– Ее собственный паспорт?
– В нем была ее фотография.
– Японский паспорт?
– Любой дурак вам скажет, что она не из Тимбукту. – В голосе миссис Строу прозвучало презрение.
– Паспорт мог быть американским или австралийским, – возразил Даймонд.
– Откуда мне знать?
– Вы видели, что в нем написано?
– Я не читаю по-японски.
– Следовательно, вы думаете, что в паспорте было написано по-японски? Это уже кое-что. Поймите нас правильно, миссис Строу. Мы не пытаемся подловить вас. Только хотим получить всю информацию, какую вы можете нам дать.
– Там было написано на каком-то иностранном языке. Это все, что я могу сказать.
– Она показала вам фотографию Наоми?
– Да.
– Вы уверены, что это Наоми?
– Я же сказала.
– Вы заявили, что для вас все японцы на одно лицо.
– Если они мне не знакомы. Наоми я видела много раз.
Справедливое замечание.
– Фотография была недавней?
– Похоже на то.
– Она называла Наоми каким-нибудь другим именем?
– Не помню.
– Постарайтесь вспомнить, – попросил Питер. – Она должна была как-то называть девочку.
– Сказала же, не помню. Слышала какую-то тарабарщину. – Миссис Строу решила, что обсуждение имени Наоми закрыто. – Я ей сказала, что мисс Масгрейв нет, но она захотела увидеть свою малютку. Повторяла, чтобы я ее не прогоняла, и я пропустила женщину в столовую.
Ясно было одно: тот, кто способен уговорить миссис Строу пропустить его в школу, – очень настойчивый человек.
– Дети остались одни. – Экономка пыталась оправдать свою капитуляцию. – Я решила узнать, кто пришел. Не могла же я и дальше продолжать разговаривать с японкой на пороге.
– Продолжайте.
– Оказавшись в столовой, она бросилась сразу к Наоми. Любой бы признал, что она ее мать.
– По каким признакам? – поинтересовался Даймонд.
– Вам не понять! – высокомерно бросила экономка. – На это способны только женщины. – Ища поддержки, она посмотрела на директрису. Но та отказалась стать ее союзницей.
– Нам необходимо выяснить, что случилось. Наоми поднялась из-за стола и побежала ей навстречу?
Даймонд слишком поздно поднял руку – он не успел вмешаться и не допустить, чтобы Джулия вложила слова в уста миссис Строу. Так он обрывал неопытных констеблей, если те своими вопросами навязывали допрашиваемому готовый ответ. Момент был упущен, и экономка произнесла:
– Они обнимались, целовались, много плакали и говорили по-японски.
– Наоми говорила?
– Говорила мать. Потом она сказала, что забирает Наоми домой, и я ответила, что лучше подождать, когда придет директор школы. Я приложила все усилия, чтобы задержать их, но не забывайте, что, кроме девушки в кухне, я находилась в школе одна. Надо было присматривать и за другими детьми.
– Почему японка не подождала? – спросил Даймонд. – К чему такая спешка?
– Не могу судить. Этих иностранцев разве поймешь?
– Что произошло потом?
– Я попросила повариху последить за детьми, пока мы поднимемся наверх собрать вещи, с которыми поступила сюда Наоми. Решила: пусть забирают те вещи, что были надеты на Наоми, – мисс Масгрейв не станет возражать.
– Дальше?
– Они ушли.
– Не оставив ни фамилии, ни адреса?
– Я забыла спросить.
– Блестяще!
– Она очень торопилась.
– А вы никак не могли дождаться, чтобы показать ей, где выход?
– Это несправедливо. И к тому же это неправда. – С улицы раздался детский крик, и миссис Строу не преминула этим воспользоваться. – Бог знает, что там творится. Я лучше пойду.
Даймонд заявил, что разговор не закончен. Он хотел осмотреть комнату, где спала Наоми.
– Справитесь без меня. Там нечего смотреть, – огрызнулась экономка.
– Будьте добры, проводите нас туда немедленно.
Она вздохнула и, ища поддержки, посмотрела на мисс Масгрейв. Но та потребовала, чтобы она делала все, что просит Даймонд.
Шагая словно по раскаленным углям, миссис Строу повела их вверх по лестнице и открыла дверь в спальню с тремя маленькими кроватями. Стеганые одеяла были откинуты.
– Какая из них Наоми? – спросил Питер.
Миссис Строу показала на ближайшую к двери кровать. На подушке лежала детская салатовая пижама. Даймонд взял ее в руки.
– Собственность школы, – проинформировала миссис Строу.
Он положил пижаму на место и открыл ящик прикроватной тумбочки. В нем ничего не оказалось. Но разгибаясь, Даймонд заметил между спинкой и матрасом край чего-то твердого и запустил туда руку. Ему вспомнилась реплика Джулии: «Дети могут спрятать любимую игрушку, а потом через недели или месяцы найти ее». Это был блокнот для рисования Наоми. Питер пролистал страницы и убедился, что это точно он.
– Она его оставила.
– Наверное, забыла, – предположила миссис Строу.
– Не похоже. Вы прекрасно знаете, что она повсюду его носила с собой. – Даймонд еще пошарил под матрасом и нащупал фломастер. – Она держала эти вещи здесь, потому что они ей дороги. И не ушла бы без них. Во всяком случае, по доброй воле.
Экономка недовольно поджала губы.
– Вы находились тут, – заметил Даймонд. – У нее была возможность забрать эти предметы?
Миссис Строу молчала.
– Вы только что нарисовали картину счастливого воссоединения матери с дочерью. Объятия, поцелуи, слезы. Это были слезы радости или горя? Должен признаться, я теряю доверие к вашим словам. Если девочку увели насильно, то вам лучше немедленно признаться в этом.
Она энергично покачала головой – то ли от возмущения, то ли опровергая его предположение.
Столкнувшись с сопротивлением не желающего помогать следствию свидетеля, опытный полицейский вроде Даймонда мог найти способы терпеливо выудить правду. Но Наоми была в опасности, и он не тратил время на тонкости.
– Вы солгали!
Искривив рот, она обожгла его взглядом. Даймонд, заставив миссис Строу отпрянуть, потряс перед ее носом альбомом.
– Она бы не ушла без этого!
– Отвяжитесь, – прошипела экономка.
Джулия положила ему на руку ладонь. Напрасно.
– Признайтесь, эта женщина увела Наоми силой! Она тащила девочку, а та брыкалась и плакала.
– Нет.
Питер помолчал, надеясь, что получит вразумительный ответ.
– Никто не кричал. Можете спросить повариху, – добавила экономка.
– Непременно спрошу.
– Только немного сопротивлялась.
– Вот мы и приблизились к самому главному.
– Совсем не кричала.
– Но плакала?
– Нет.
– А как насчет объятий и поцелуев? Вы все нафантазировали?
– Нет.
– Вы только что сказали, что девочка сопротивлялась. Хотите чтобы мы поверили, что после трогательного воссоединения семьи ее так называемой матери пришлось применить силу, чтобы вывести дочь из дома?
Миссис Строу то ли охнула, то ли всхлипнула и прикусила нижнюю губу. Джулия, не выдержав напряжения, начала успокаивать ее:
– Никто вас не винит, миссис Строу. – Что было совершеннейшей неправдой, и Даймонд возмутился. Он был зол. Но что гораздо существеннее, ощущал, как летят минуты.
– Нет, именно вашу вину мы сейчас и обсуждаем, – заявил он, не отводя взгляда от экономки. – Вы надеялись, что вас не будут винить, если наплетете нам чушь об этих объятиях и поцелуйчиках. Не хотели, чтобы мы узнали, что в действительности произошло сегодня утром. И пока вы вешаете нам на уши лапшу, неизвестная удирает с ребенком, за которого вы отвечали. Вы попали в передрягу, миссис Строу. Поверьте, вам лучше откровенно обо всем рассказать.
Его речь произвела должный эффект. Миссис Строу сделалась пепельно-серой, губы задрожали. Рука, неловко порывшись в кармане передника, извлекла большой красный платок. Экономка прижала его к носу, но, вместо того чтобы высморкаться, издала долгий страдальческий стон. Глаза покраснели и увлажнились. Ее сотрясли рыдания. Эта вспышка тем более встревожила – ведь миссис Строу всегда казалась совершенно невозмутимой.
– Ну-ну, – сочувственно промолвила Джулия.
– У нас нет времени на рыдания, миссис Строу, – напомнил Даймонд.
Утирая слезы, экономка захлебнулась потоком признаний, которые прерывались всхлипываниями:
– Я слишком испугалась, чтобы сообщить, как все было на самом деле. Наоми не хотела уходить, отбивалась. Я сказала правду – картина встречи и все такое – они, несомненно, знакомы. Но когда стало очевидно, что женщина собирается забрать ребенка, девочка взбеленилась. Пыталась убежать. Женщина схватила ее за руку и не отпускала. Что я могла сделать? Я ведь тут только в качестве прислуги. Она продолжала настаивать, что Наоми ее дочь, и паспорт был тому подтверждением. В итоге я сдалась и пошла наверх за вещами девочки. Я солгала – женщина и девочка на второй этаж не поднимались. Наоми казалась ни на что не способной, поэтому я сама собрала ее вещи. Мне не пришло в голову искать альбом для рисования. Уложила запасную одежду в сумку и отдала. Наоми к такси пришлось тянуть и подталкивать.
– Там было такси?
– Да. Я заметила машину, когда первый раз открыла женщине дверь. Наоми у автомобиля продолжала отбиваться и брыкаться. Девочку удалось запихнуть в салон лишь после того, как японка шлепнула ее по ноге.
– О нет! – воскликнула Джулия, которая категорически запрещала в школе рукоприкладство.
– Что за такси? – Даймонд старался подавить все эмоции и разбираться только в чистой информации, но и его тоже расстроило, как обошлись с девочкой.
– Обычное. Мисс Масгрейв, я не потеряю работу? Вы меня не прогоните?
– Черное?
– Что?
– Такси было черным?
– Ах, такси… Да.
– Полагаю, нет смысла надеяться, что вы запомнили номер?
Экономка покачала головой.
– Какие-нибудь особые приметы? Реклама на дверцах? Постарайтесь вспомнить.
– Я его как следует не разглядела. Машину закрывала живая изгородь.
– В какое время они уехали и как долго находились здесь?
– Наверное, минут двадцать.
– До половины девятого?
– Вроде бы.
– Позвоню в полицию, – сказал Даймонд Джулии. – Они нам могут потребоваться.
Миссис Строу закрыла глаза и застонала.
