Глава 3
Ты пастырь силы нездешнего огня,
Я здесь с рождения свой.
Армады армий ложились под меня,
Усвой!
В моем народе, отвагу утолить,
Что зачерпнуть через край.
Запомни, пришлый, простить —
не пощадить!
Прощай!
Кинчев, «Алиса»
Войны на Абидалии происходят постоянно. Нет такого уголка в нашем мире, где в настоящий момент не текла бы кровь разумных. Большие и маленькие, между странами и внутри одного государства. За независимость и ради денег. Религиозные и идеологические. Война стала потребностью, стала частью нашей жизни.
Но здесь я упомяну лишь о трех из них: Война Тщеславия, Война Ненависти и Война Последнего Передела, которая получила еще одно название – Война Страха.
Гранд Высокого Искусства империи Радогон Таулброк Итерим, монография «Вся Абидалия»
Сознание Матвея пронзила боль, и он очнулся.
Жив, хоть и ослаб – и это уже хорошо. А вот, сколько он оставался в беспамятстве и куда его продолжает нести демоническая тварь – остается загадкой.
Что есть боль? Боль, как думал Матвей и был не далек от истины в своих размышлениях, – это особое психофизиологическое состояние человека, которое возникает в результате воздействия каких-либо разрушительных или раздражительных факторов на организм: нож в бок, битой по затылку, пропущенный в спарринге или драке хук. Или когда застал свою жену в постели с бывшим другом. Душевная боль – это тоже боль. И является она реакцией мозга на эти самые раздражители.
Приглушать боль парень умел давно. Правда, то, что в этом ему помогает Соратник, а не он сам такой уникум, понял, лишь попав в свой родной, как оказалось, мир, где ему объяснили, что он не совсем человек и имеет в своей голове постояльца. И этот постоялец, попав в родные края, стал развиваться и сливаться с его организмом намного быстрее, чем это было там, на Земле, укрепляя и совершенствуя тело и разум Матвея.
Так вот, это чудо-юдо, что живет у него за прочной лобной костью, могло не просто купировать какую-то там боль, но было в состоянии на время вообще отключить часть мозга. Именно это Соратник и сделал совсем недавно для его восстановления, когда Матвей Хантов чуть не забрызгал своим серым веществом безымянный железнодорожный тоннель в далекой теперь России.
Поэтому выполнив свое предназначение по приведению парня в чувство, боль была тут же укрощена: ее посадили на короткий поводок и надели намордник, а Матвей, болтаясь в когтях твари, словно марионетка, у которой от управляющих нитей в целости и сохранности осталась лишь парочка, постарался провести ревизию своего тела. Его целостность, а также работо– и боеспособность.
Выводы на первый взгляд утешали. Все конечности на месте. Критических повреждений внутренних органов нет. Глаза видят, уши слышат. Нос чувствует страшную вонь, что идет от мерно взмахивающей перепончатыми крыльями летающей гориллы. В левой руке даже был зажат кинжал: то ли липкая кровь, то ли судороги мышц, то ли развитый хватательный рефлекс (это МОЁ) были причинами тому, что он не выронил подарок своих жен – сейчас это было уже не важно. Важно было то, что он вооружен.
Матвей попробовал поднять руку с кинжалом, и, естественно, у него ничего не получилось. То же самое произошло и со второй рукой, в которую он осторожно переложил нож. Боли-то не было, но вот проткнувшие его почти насквозь когти демона возле ключиц практически лишили верхние конечности подвижности. Если в горизонтальной плоскости парень еще мог ими довольно свободно шевелить, то вот в вертикальной выше пояса они не поднимались. И что делать, чтобы хоть как-то исправить такое положение дел, он пока не представлял.
Тут же в памяти всплыли обрывки усвоенных когда-то знаний.
–Физическая боль – это не только психофизиологическое состояние организма человека, – словно читая отрывок из медицинской энциклопедии, забормотал сухими потрескавшимися губами Матвей. – Она еще является его интегративной функцией, мобилизующей разнообразные функциональные системы для защиты этого самого организма от воздействия вредящих факторов.
В следующий момент от макушки до пят по телу Матвея прошел сильнейший шоковый разряд. Видимо, Соратник принял бормотание носителя, граничащее с бредом тяжелораненого человека, за призыв к действию. Поэтому на краткий миг вернул того в реальность, позволив в полной мере насладиться своим физическим состоянием и напомнив таким образом, что он живой организм с хорошо развитой нервной системой. И что ему пора объявлять всеобщую мобилизацию тех самых систем и скрытых резервов, о которых он недавно упоминал.
Это была не просто боль – это была ее квинтэссенция. Казалось, что она одномоментно пришла к нему вся и за все прожитые годы, начиная со дня его рождения и заканчивая днем сегодняшним. От боли, что он испытал в детстве, первый раз разбив в кровь коленки, и до боли от ран, полученных в последнем бою, пока Соратник ее не локализовал.
Одним из первых чувств, одной из первых эмоций, что в большинстве случаев приходят вместе с болью, является страх. И заезженная фраза про то, что не боятся только дураки и герои, в этом случае была как никогда к месту. Матвей первым не был, а во вторые не стремился, но ему было известно, что страх в первую очередь способствует самосохранению. Случаи, когда неподготовленный физически человек, спасаясь, к примеру, от разъяренной собаки, заставляет сгорать от стыда мировых рекордсменов по прыжкам в высоту, чуть ли не с места перепрыгивая двух-трехметровый забор, известны и не единичны. Тут главное, чтобы страх не перерос в панику, когда ты уже не контролируешь себя.
Парень со своим страхом справился. И в этот раз сознания он не потерял.
Рука с зажатым кинжалом выстрелила вверх и полоснула бритвенноострым лезвием по сухожилиям одной из когтистых лап демона. Под громкий вой твари поврежденная лапа разомкнулась, а вся нагрузка по удержанию не такого уж и легкого тела парня легла на оставшуюся конечность. И ее усилий, естественно, не хватило.
Скрежеща по костям, разрывая и оставляя на теле широкие кровавые борозды, когти медленно разжимались, пока наконец Матвей не соскользнул с них и не полетел вниз. Хорошо, что к этому моменту его верный друг, о существовании которого он долгое время просто не подозревал, смог снова блокировать боль, иначе просто бы снова потерял сознание от болевого шока. И это в лучшем случае.
–Здрасти-приехали, – кувыркаясь в воздухе, как-то уж очень спокойно подумал он. Словно Соратник в этот раз перестарался и вместе с болью купировал абсолютно все его эмоции и чувства. В том числе и чувства страха и самосохранения. – Если я в ближайшее, самое короткое время не отращу крылья, – наблюдал он за приближающейся землей в те краткие мгновения, когда лицо смотрело вниз, – то мне кирдык.
Но, видимо, запаса своей удачи Матвей еще не исчерпал. Ну, или тварь, что несла его, отказалась мириться с мыслью о том, что сегодня эта добыча не для нее. Издав зловещий рык, демон ринулся вниз, погодя нацеливая серпы когтей в свою жертву. Вот только в этот раз Матвей все видел. Он уже успел стабилизировать свое падение и теперь падал не абы как, а плашмя. И не лицом вниз, или, если говорить на сленге парашютистов – пузофлай, а спиной, внимательно отслеживая все маневры и намерения крылатого уродца.
Уже различая на черных когтях кусочки плоти, что были вырваны из его тела, видя, как на их остриях скапливается в капли его кровь, и наблюдая на морде демона начинающиеся проявляться эмоции торжества от удачной поимки беглеца, Матвей, как самый заправский кот, которого скинули со стола, куда он втихаря забрался за оставленной без присмотра сосиской, вдруг изогнулся прямо в полете. Вот только, в отличие от кота, ему не надо было приземляться на четыре лапы, его целью было пропустить тварь мимо себя. И та промахнулась.
На краткий миг уродец оказался ниже парня, и тому этого мгновения хватило. На очередном махе крыльев он успел ухватить демона за самый кончик одного из них и, резко дернув на себя, закинул свое тело ему на спину.
–Ты ведь понимаешь меня? – обхватив короткую шею левой рукой, Матвей прижал острие кинжала к основанию черепа гориллы, и та возмущенно заверещала. – Понимаешь, – удовлетворенно кивнул он. – А раз понимаешь, то слушай сюда: дернешься и примешь в свою черепушку инородный острый предмет. Уж на это мне сил хватит. Можешь поверить. Разбиться в лепешку о землю меня совсем не пугает. А тебе такой имплант вряд ли придется к месту. Так что лети пока туда, куда летел.
Тварь недовольно заворчала, но дергаться не стала, видимо в интонациях Матвея было что-то такое, что заставило ее поверить в серьезность его намерений.
На спине сидеть было не совсем удобно – это не ездовое животное. Да и не такая широкая она была, но главное, что это не мешало демону махать крыльями и уверенно держаться в воздухе. А еще важным было то, что теперь парень хоть как-то, но управлял ситуацией, а не плыл по течению.
«Так, стоп», – парень неожиданно сознал, что разговаривал с демоном на русском языке.
–Почему ты меня понял? – чуть нажав на кинжал, прошипел он в уродливую ушную раковину летающей гориллы. – Я единственный носитель этого языка на Абидалии.
Тварь снова заверещала, а в следующий миг Матвей вдруг почувствовал, как к его сознанию прикасается что-то очень мерзкое и противное. Если бы парень страдал арахнофобией, то, скорее всего, испытываемые ощущения у него ассоциировались бы с самой мерзкой, какая только существует в этом мире, многоножкой, которая в данный момент пыталась пробраться ему в мозг. Перебирая своими лапками, щекоча и исследуя сознание, она пыталась найти брешь, в которую можно протиснуть свое тело. Вот только та и не подозревала, что сознание этого разумного уже имеет одного квартиранта. А тот превращать свое обиталище в коммунальную квартиру не собирался.
Судя по очень болезненному реву и временной дезориентации полета, что стали результатом ментального пинка, который отвесил демону Соратник, мало ему не показалось.
«Поздравляю, Матвей, – услышал он знакомый голос. – В тебе раскрылась крупица родовых знаний».
«Глас, стой, – тут же крикнул парень, боясь, что тот опять исчезнет. – Не пропадай, как ты это любишь делать. Ответь на несколько вопросов».
«Задавай».
«Что это было?» – озвучил он первое, что пришло в голову.
«Демон пытался взять твое сознание под контроль. Тварь на самом деле никакими ментальными техниками не обладает – это ее природная способность и особенность, причем довольно слабая. Но для обычного разумного, сознание которого не защищено артефактом, заклинанием или у которого очень слабая воля, такого воздействия вполне достаточно, чтобы стать, как ты любишь говорить, марионеткой в чужих руках».
«И Соратник смог отбиться от этого воздействия?»
«Не Соратник, – интонации Гласа были такими, что парню показалось, как тот обреченно качает головой. Так, наверное, качал бы головой инструктор по вождению автомобиля, который в сотый раз объясняет анекдотной блондинке, что если та включила правый поворот, то и поворачивать надо тоже направо, но никак не в другую сторону. – Матвей, пойми уже, что вы с Соратником одно целое. Он практически растворился в тебе. В родном мире его прогресс просто ошеломляет. Я все больше убеждаюсь, что и Источник тебе в скором времени не понадобится. Разве только для того, чтобы систематизировать свои знания. Хотя с Источником все же было бы лучше. Но и насильно гнать тебя к нему бесполезно. Это я тоже понял, ты постоянно попадаешь в какие-то переделки».
Пояснения Гласа как-то неожиданно превратились в размышления о судьбе молодого приама, который решил его вернуть в реальность.
«Тогда кто нанес этому уроду ментальный удар?»
«Ты сам и нанес. Это была так называемая «зеркальная защита разума». Причем ты не просто отзеркалил удар демона, но и усилил его».
«Но это же магия?!» – парень отказывался верить в то, что это смог сделать он сам.
«Не совсем, – возразил Глас. – Это родовая способность Лорд-приамов. Если совсем по-простому, то ее можно назвать магией Духа. Раскройся она в тебе раньше и в полном своем объеме, ты бы не болтался в когтях у демона, как рыбешка, которую схватила с поверхности воды чайка. А то, что ты назвал ментальным ударом – всего лишь защитная функция. Сам ты, при всем своем желании, не сможешь забраться в голову разумного. Даже обычного, не обладающего «искрой», не говоря о магах. И уж тем более подчинить их. Чтобы тебе было более понятным, представь свернувшегося ежа. Чем сильнее желание у тебя добраться до его тела, тем глубже впиваются в твои руки иглы зверька. Утрированно, примитивно, но смысл примерно такой. Чем сильнее давят на тебя, тем сильнее получают в ответ. Со временем, применяя свои родовые способности, ты будешь действовать на одних инстинктах. Ты уже сейчас начинаешь это делать. Отвечая на попытку взять твое сознание под контроль, ты отмахнулся от него, как от назойливого насекомого-кровососа. Именно поэтому это и не магия в классическом ее понимании».
«Я не болтаюсь у демона в когтях, а сижу на его спине», – почему-то из всего объяснения Гласа парня особенно задели именно эти слова.
«Молодец, – с иронией хмыкнул его собеседник. – Но если бы там, в крепости, ты повесил на себя «Броню Духа», к примеру, или прикрылся «Щитом Воли», то лишних бы дырок в организм не получил».
«Не знаю, о каких таких доспехах ты говоришь, но когти демонов очень даже легко пробивали кольчуги и разрывали, словно картон, наручи. Я тому свидетель», – возразил парень.
«Матвей, я не могу тебе объяснить того, что ты просто пока не можешь понять, – в голосе явственно стали слышны нотки усталости, перемешанные с раздражением. – Если я скажу, что ты помимо магии Духа, еще и способен плести заклинания, как и маги Абидалии, правда, используя не энергию астрала, а энергию мира, ты поверишь мне? – и тут же ответил: – Нет, потому что нельзя объяснить слепому с рождения разумному, как выглядит зеленый цвет».
«А ведь он прав, – подумал про себя Матвей. – Для меня сейчас все эти «Броня Духа», «Щит Воли», какой-то там зеркальный удар разума как китайская грамота.
И что мне делать? – обреченно вздохнул парень. – Так и забивать гвозди микроскопом? Я ведь понимаю, что во мне с каждым новым днем раскрываются не совсем обычные способности. Взять хотя бы то, что мои раны уже покрылись коркой и не кровоточат. А ведь прошло совсем немного времени, когда я сорвался с когтей демона».
«Источник… – в который раз повторил голос. – Несмотря на слияние, тебе все равно нужен источник, Матвей. Иначе распаковка твоих знаний и способностей не просто затянется, но и может принести больше вреда, чем пользы. Ты просто не успеешь осознать всего, на что ты способен, тебя раньше убьют. Хватит вопросов. Следующий раз мы встретимся только возле Источника. И кстати, вы сбились с маршрута».
«Подожди», – крикнул парень, но ответа не дождался.
–Как всегда, – сплюнул он от досады, сетуя на то, что Глас опять слинял на самом интересном месте. Но предаваться унынию по этому поводу и злиться на своего бесплотного собеседника не собирался, поэтому переключил свое внимание на демона.
После разговора с Гласом Матвей пришел к выводу, что крылатая образина, на которой он сейчас путешествовал, понимала не его речь. Скорее всего, она просто улавливала эмоциональный посыл Матвея, с каким он разговаривал с тварью. Это как с собаками – животным, что прошли хорошее обучение и тренировку, иногда хватает для понимания команд одной лишь интонации, с которыми те были произнесены. А тут демон-менталист, слабый, но менталист.
И еще одно. По мнению парня, чтобы взять под контроль чужой разум, нужно как минимум обладать зачатками собственного. Поэтому его временное ездовое животное должно понимать не только интонации.
– Куда ты льетишь? – решив поупражняться в местном языке, задал демону свой вопрос Матвей.
Однако ответа не получил и пока решил просто осмотреться.
Где-то далеко на востоке уже показался краешек местного солнца, поэтому вокруг было довольно светло. Но, несмотря на это, земли видно не было – она скрывалась за покрывалом из облаков, из которого, как буи из воды, покрытой туманной дымкой, торчали заснеженные горные пики. Если изначально, когда Матвей только очнулся в когтях твари, они летели курсом на юго-юго-восток и это было почти по направлению к Источнику, то теперь они летели строго на юг, вдоль Тохос-Гребня, почти параллельно той путеводной нити, которую он ощущал.
–Ты нье просто льетишь абы куда, – покачав головой, произнес парень.
Как предыдущий вопрос остался без ответа, так и эту фразу демон комментировать не стал. Поэтому, чтобы простимулировать его к беседе, Матвей совсем чуть-чуть, чтобы ненароком, не соизмерив своей силы, не проткнуть череп уродца насквозь, нажал на кинжал. Прочная даже на вид кожа лопнула, и острие оружия погрузилось в плоть создания инферно, а из раны полилась тягучая, словно сироп, и очень темная, но все же с оттенками алого, кровь.
–В конце концов, молчать, когда с тобой разговаривают, просто не прилично, – стиснув зубы, зашептал он горилле в ухо, усиливая нажим на кинжал.
–Что ты хочешь услышать, воин? – голос демона был похож на работу очень древнего двигателя внутреннего сгорания, внутрь которого бросили пригоршню болтов – грохотание, скрежетание, треск и вой с визгливыми интонациями.
–Хм, воин, – причмокнул парень. – Неожиданно, но приятно.
Воин – слово, которое он слышал несчетное количество раз в прошлой жизни. И вроде было оно то же самое, что сейчас произнес демон: четыре буквы, две гласные, две согласные, но прозвучало совсем по-другому. Не так, как в Российской армии, когда к солдату-срочнику обращался ветеран-контрактник с несколькими командировками за плечами. Демон произнес это слово без иронии и скрытого смысла, и понимать его нужно было не как «аника воин», «горе-вояка» и так далее и тому подобное, а именно как воин.
–Куда ты льетишь? – повторил свой первый вопрос Матвей.
–К хозяину.
–И?
–И – что?
–Ты издьеваешься?
–Я не в том положении, чтобы издеваться.
–Тогда отвьечай на вопрос развьернуто. К какому хозяину? Где он находится? Один ли он? Почему ты ему служишь? Какие он цели преследует? Кто он, в конце концов. И так далее. Ты нье похож на прирученную звьерушку, – скороговоркой проговорил парень и в конце удовлетворенно добавил, но уже обращаясь к самому себе: – О! Почти чисто и без ошибок сказал. Расту.
–Я не зверушка, – с обидными нотками в голосе ответил демон. – И ты должен видеть нить, связывающую меня с магом-призывателем. Ты же сам маг.
«Ну, то, что я такой же маг, как пуля из одной дурно пахнущей субстанции, тебе знать не стоит», – подумал Матвей, а вслух произнес:
–Кто я такой, я и сам знаю. Я спрашивал тебя о другом. Что ты делал на Трехзубом Перевале?
–Я возвращался с севера, куда летал по приказу хозяина, когда меня заинтересовал бой, что шел на перевале.
Парню словно плеснули помоями в лицо, настолько явственно он ощутил ложь в прозвучавшей фразе. Пора было снова становиться Каракалом. Бой с демонами в левом гнезде крепости, как он уже понял, был не местечковым эпизодом в его жизни. Матвей явственно ощутил, что попал на войну.
–Когда я еще только учился, – подвигал он лезвием кинжала в ране, – мой ротный, если чувствовал, что ему начинают врать, любил повторять одну и ту же фразу: «Курсант, купи себе попугая на птичьем рынке и люби ему мозги, а мне этого делать не надо». Так вот, в данный момент она очень даже уместна: не люби мне мозги, тварррь.
–Агрххх, – зарычал от боли демон. – Перестань, ты убьешь меня.
–Отвечай пррравдиво на вопррросы, сссука, – продолжая тревожить рану, зарычал Матвей не хуже демона.
–Я навешивал маяк для прорыва инферно.
Вот теперь в словах летающей гориллы Каракал фальши не почувствовал, поэтому кинжал в ране перестал теребить, но и убирать его не спешил.
–Подробности.
Демон отвечать не спешил.
– Не заставляй меня увеличивать в твоем затылке дырку. Под нами как раз заснеженные склоны. И кстати, мы не так высоко летим, чтобы, упав вниз, разбиться. Поэтому я без сожаления проткну твою уродливую башку, если ты будешь продолжать молчать или мне придется каждый ответ тянуть из тебя клещами. Ты мне веришь?
–Ты интуит?! – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил демон. – И да, я верю тебе. Слушай, воин. На южных отрогах этой горной гряды, которую вы называете Тохос-Гребнем, в одной из пещер живет маг-призыватель.
–Демонолог?
–Можно и так их называть, – попытался тот кивнуть, но острие кинжала не позволило сделать это безболезненно, поэтому тварь лишь едва заметно качнула головой.
–Это человек? Ну, такой же, как я? – уточнил Матвей.
–Да – это человек, но не такой, как ты. Я встречаюсь с твоим видом впервые. Ты вообще не человек, я это чувствую. Все дай’сэтаин это почувствуют.
–Кто такие дай’сэтаин?
–Мы, – пояснил он. – Вы называете нас демонами. И это очень унизительно.
–Почему же?
–Это то же самое, что назвать, к примеру, эльфа – остроухим, дворфа или гнома – коротышкой, а…
–А афроамериканца – негром, – закончил за него Матвей. – Понял, не дурак. Мы отвлеклись от сути, я жду твоего очень подробного рассказа. А это, чтобы ты был более откровенным, – лезвие кинжала под крик боли демона отхватило одно из его ушей и снова уперлось в затылок.
–Аргх, ЗАЧЕМ? – прорычал тот.
–Я же сказал, для стимуляции откровенности.
–Ты интуит, даже если бы захотел, я не смог бы соврать.
–Но ведь просто промолчать ты можешь? Можешь. А я в молчанку играть не собираюсь.
–Слушай, я расскажу обо всем, что знаю.
Жить хотят все. И если у животных – это всего лишь инстинкт, то живые организмы, обладающие разумом, хотят этого осознанно. Еще лучше жить хорошо: богато, сыто, властно, долго.
Крылатая горилла от других разумных ничем не отличалась, поэтому за весь рассказ Матвей едва пару раз ощутил какую-то недосказанность в ее монологе. Он даже не стал наказывать тварь за это. Смысл, если он все равно его убьет? Почему? Да потому, что верить им нельзя – это, наверное, самое главное, что он вынес из рассказа демона.
А еще в процессе повествования твари, парень понял, что знаний он воспринимает гораздо больше, чем рассказывает летучая горилла. Словно с каждой новой фразой, с каждым новым услышанным предложением в его голове происходит распаковка заархивированных до этого материалов, которые дополняли рассказ, делая его более полным и развернутым.
Создавалось впечатление, что произнесенные демоном слова действовали, как маркеры. Сказал тот о большой стране, раскинувшейся на восток от высокой горной гряды и в голове у Каракала: «Бах» – краткая энциклопедическая справка о Джургской Империи, что начинается за Тохос-Гребнем и тянется до самого побережья Вольного моря. Упомянул о длинной полноводной и широкой реке, которая рассекает эту страну практически пополам – держи следующий файл: река Такитана, берет свое начало на северных склонах все того же Тохос-Гребня, долго петляя, течет на юг по Империи. Отделяет Полойский Торговый Союз от территорий тареамов и, наконец, впадает в Мадгарское море.
Не чем иным, как пробуждением родовой памяти это не было. Встречались, правда, и осечки – толком выяснить кто на самом деле эти тареамы, Матвей так и не смог, но и тому, что усваивалось, был безмерно рад. Знаний о родном мире в голове становилось все больше и больше.
Подробностей того, кто из демонов первым обнаружил Абидалию и начал торить в нее тропку, собеседник Каракала не знал. Он вообще попал сюда относительно недавно: пять лет назад по местному летосчислению. Поэтому и рассказ его начинался именно с истории его сюда попадания.
Так вот. Сразу после окончания первой большой войны – Войны Тщеславия, когда Абидалия чуть не сгорела в ее пожарище, на ней стали образовываться первые государства, одним из которых была Джургская Империя.
Менялись правящие династии, империя то прирастала территориями, то теряла их. Бывало такое, что при совсем бездарных императорах она сжималась до размеров небольшого королевства, окруженная множеством независимых княжеств, графств, герцогств, королевств и даже вольных городов. Правда, такая вольница продолжалась до тех пор, пока на трон не садился сильный и умный правитель с твердой рукой, который начинал вновь ширить территории. Как говорится, от Кабейцы (неизменной столицы Джургской империи) до самых до окраин.
Империя подвергалась набегам хуманов и нордов с севера и диких тареамов с юга. Ее восточные земли разоряли пираты Вольного моря, а на западе со склонов Тохос-Гребня спускались в набеги горцы, и изредка хулиганили гарпии и огры. А было такое, что мадгары из островной одноименной империи доходили по Такитане на своих лодках почти до самой Кабейцы, оставляя после себя обезлюдившие пепелища прибрежных городов и селений.
Но, несмотря на все это, Джургская империя продолжала существовать, и здесь надо отдать должное ее правителям, которые с маниакальным упорством каждый раз занимались ее возрождением и развитием. До тех самых пор, пока на очередном витке существования и развития этого мира Джургская империя снова не загремит в тартарары.
Все это, естественно, накладывало свой отпечаток на земли к востоку от Тохос-Гребня. У Матвея невольно сразу появились ассоциации с Землей. Был Хуссейн в Ираке, был полковник Каддафи в Ливии, и на Ближнем Востоке было относительно спокойно. Убрали сильных личностей, и там воцарился бардак, а страны стали инкубатором всевозможных террористических организаций.
Так и на Абидалии. Несмотря на все усилия правителей империи, они очень часто просто физически не могли навести порядок на всей ее территории. Пока разбираешься с центральными землями, уже и жизнь прошла или конкурент сил накопил и решил поменять династию. Поэтому руки до обширных территорий за рекой Такитаной у всех без исключения императоров доходили в последнюю очередь. Все это, естественно, привело к тому, что восточные провинции, де-юро считающиеся имперскими, фактически превратились в вольные территории, на которых правила бал анархия.
Именно здесь зарождалась, а потом расползалась по всей Абидалии различная дрянь. И фразы, подобные той, что «опять от джургов какую-то пакость занесли», были не такой уж и редкостью за пределами империи. Парень даже усмехнулся про себя, вспомнив нетленку советского кинематографа «Мы из джаза», а точнее фразу одного из ее героев: «Видать, немцы придумали. Вечно они что-то придумают, а русский человек потом мучайся». Жители Абидалии старались не вспоминать и не обращать внимания на то, что две трети всего цикра выращивают именно в империи. И другие факты, подобные этому. А вот то, что именно в Джургии зародился культ демонологов-призывателей, знали и помнили абсолютно все.
На самом деле первые попытки призвать демонов в этот мир были предприняты безвестным теперь шаманом одного из племен тареамов, к которому якобы случайно попали записи с различными ритуалами призыва. Этот факт биологические предки Матвея выяснили довольно подробно со слов самих демонов, которых в свое время удалось захватить живыми и, самое главное, допросить. Но вот свое дальнейшее развитие культ получил именно в восточных провинциях Джургской империи.
Там, в семье одного из служителей низшего звена образовавшегося культа демонологов, которых во всем мире сразу окрестили чернорясыми, появился мальчонка, который через несколько лет проявил недюжинные способности к призыву созданий инферно. Долгое время он впитывал знания, как сухой песок воду. А потом старался применить их на практике, чтобы показать нужным людям, чего достиг, и, естественно, повыше забраться вверх по иерархической лестнице. Но, как и в любой организации, в которой очень сильно развито кумовство, непотизм и взятничество, осуществить свои планы внутри культа ему просто не давали.
Его разработки новых методов призыва и подчинения демонов отвергали, признавали недейственными, «клали под сукно» и даже считали вредными, периодически отстраняя от любых дел культа. Вместе с отстранением обычно шел и запрет на занятия магической практикой, поэтому молодому человеку приходилось совершенствовать знания и заниматься любимым делом тайно. И, в конце концов, его все же заметили. Правда, разумные, что заинтересовались его деятельностью, находились не в Абидалии, а были жителями инферно.
Что хочет обычный, но не обделенный тщеславием человек (разумный)? Правильно: силы, власти, богатства. Перечень может быть и более длинным или ужиматься до одного-единственного слова – «власть», к которой прилагается по определению и все остальное. Именно это могли дать демонологам жители инферно. По крайней мере так думали сами призыватели, а те, кого они призывали, не спешили их в этом разубеждать.
Для Матвея же не стало откровением то, что демоны преследуют в проникновении в его новый мир свои цели. Пусть чернорясые и дальше тешат себя мыслью, что они такие могучие и умелые, что могут призывать и обращать в рабов созданий других реальностей. Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не ставь. На самом деле, каждый прорыв был в первую очередь разведкой, по результатам которой «большие шишки» в мире демонов собирали об Абидалии данные. Систематизировали их и готовились к чему-то большему, чем просто прорыв. К чему? Этого тварь, что несла парня на своей спине, не знала. Зато знал Каракал. Разведка обычно проводится перед войной.
Короче, заметили способного мальчишку с той стороны и, пока он действительно не заматерел и не стал Докой в искусстве призыва, решили его изолировать от остальных чернорясых. Но не просто убрать, лишить жизни, а и дальше использовать его рвение к изучению демонологии и его энтузиазм, мягко взяв под контроль и направляя его действия. Тогда и обзавелся живой дельтаплан, на котором сейчас восседал Матвей, своим «хозяином» на Абидалии. Небольшое внушение, и юное дарование, мысленно пообещав своим коллегам когда-нибудь вернуться назад сильным, богатым и в сопровождении своей личной армии из демонов, ушло из восточных провинций Джургской Империи, чтобы поселиться на южных отрогах Тохос-Гребня. Ну а то, что летающая тварь на самом деле служила совсем другой личности, об этом призывателю знать не полагалось.
Прав, ой, как прав был его командир, когда говорил, что демон кроется в деталях. Не всякий юрист сможет грамотно составить договор, чтобы он в полной мере удовлетворял все его стороны. Главное, чтобы в случае детального разбирательства или судебных тяжб, по случаю неисполнения или нарушения пунктов договора, не остаться по их итогам у разбитого корыта. Причем касается это всех подписантов. И хорошо если по результатам ты потеряешь только какие-то материальные блага. А если это будет твоя свобода или, что еще хуже, жизнь или душа?
Параллельные с рассказом демона размышления Матвея привели его к логическому выводу. Демоны будут нуждаться в услугах чернорясого ровно столько времени, пока тот приносит пользу. Или пока не поймут, что тот усовершенствовал свои знания настолько, что может стать действительно для них опасным. И вот тут в составленном договоре у тех обязательно есть лазейка для того, чтобы расторгнуть его в одностороннем порядке. Если быть более точным, то он наверняка потеряет свою силу в связи со смертью одной из сторон. Грамотные юристы ведь тоже существуют. И их не мало. А демоны так вообще занимаются этим всю историю существования своего вида.
Но пока молодой специалист магии призыва им был нужен. С его помощью они продолжали открывать порталы из инферно в этот мир по навешенным маякам, и только поэтому призыватель еще жил. И последнее на данный момент, что понял Матвей: наверняка таких демонологов, что пляшут под чужую дудку, не один и даже не два.
–Вези к своему хозяину, – принял решение Каракал после выслушанного рассказа. – И не балуй, тварь, иначе твоя башка первой займет место на стене в будущем зале моих трофеев. Твоих же способностей хватит на то, чтобы понять, что я не шучу?
–Да, хватит, – прогрохотал демон.
–Кстати, долго еще?
–Уже почти прилетели.
–Вот и отлично.
Демон начал снижаться, а потом закружил над небольшим относительно ровным участком гор, словно высматривая что-то внизу. Что – стало понятно буквально через несколько секунд. На очередном вираже Каракал увидел под ними небольшой скальный карниз, над которым явственно различался темный зев входа в пещеру. Даже с расстояния в несколько сот метров было видно, что вход достаточно большой и пропустит внутрь пещеры и демона, и его седока. Вот только, что его ждет внутри, Матвей не знал, поэтому коротко скомандовал:
–Опустишься на карниз.
Демон промолчал, но команду понял и начал плавно снижаться.
Интуиция взвыла слишком поздно. Хотя, скорее всего, парень просто еще не до конца осознал, что его организм со времени попадания на Абидалию, благодаря стремительно развивающемуся Соратнику, успел основательно перестроиться и усовершенствоваться. Если раньше его интуиция ощущалась как легкий дискомфорт, который нарастал по мере приближения тех или иных неприятностей, и парню хватало времени, чтобы осознать их и принять правильное решение, то в этот раз она, как оглашенная, заорала сразу во всем спектре звуковых частот. Каракалу оставалось только одно – изо всех сил вонзить в череп демона кинжал и чуть сгруппироваться. А потом он врезался в козырек над входом в пещеру и в очередной раз потерял сознание.
* * *
—Это даже хорошо, что я тебя сразу не утопил в выгребной яме… – Первая фраза, что услышал Матвей, когда пришел в себя, оптимизма не внушала.
Голос, что произнес ее, доносился из-за спины и был очень молодым и задумчивым. И от хозяина этого голоса просто шибало нездоровым любопытством. В настоящий момент маг-демонолог, а никем иным эта личность, скорее всего, не являлась, разговаривал не с парнем. Призыватель вел беседу сам с собой.
Каракал же, как он успел осознать, был распят морской звездой на чем-то вертикальном. То ли на косом, как Андреевский, кресту, то ли на сбитом из досок щите. Скорее всего, первое, потому что лоб ни во что не упирался, позволяя голове болтаться у груди. Попытка открыть глаза ни к чему не привела, их залило кровью, и она уже успела подсохнуть. Осторожно подвигав руками, Матвей понял, что те прибиты у запястий. А вот ноги, на удивление, были свободны и безвольно свисали до самого каменного пола пещеры.
Боясь насторожить своего пленителя, парень постарался вспомнить, что же все-таки произошло. Перед мысленным взором тут же всплыли последние мгновения перед тем, как он потерял сознание: летающая горилла плавно снижается, но потом вдруг складывает крылья и буквально падает на площадку, пытаясь козырьком над входом сбить своего наездника. В принципе ей это удалось, но уже после того, как Матвей с чувством глубокого удовлетворения осознал, что падала вниз тварь уже мертвой – клинок по рукоятку вошел в череп, практически пронзив его. И пусть в итоге это обстоятельство никак не повлияло на его текущее положение, еще одного демона он таки записал на свой счет. А будут милостивы к нему местные боги, то и его бывший местный хозяин отправится следом.
–Какая качественная проработка рисунка… – Каракал наконец понял, что так заинтересовало мага – татуировка на его спине. – Какие яркие краски. А вот эти шрамы оставил определенно демон. Было это довольно давно, и рубцевались они обычным способом, практически без применения магии. Надо будет этот кусок вырезать очень осторожно, чтобы не повредить рисунок. Обработаем кожу и вставим в рамку – великолепная картина получится.
«Та-а-ак, – не подавая признаков жизни, протянул про себя Матвей. – Соратник, ты слышал это? Какой-то фашист нашу кожу уже на абажур для своего торшера присмотрел. Я с этим категорически не согласен. А ты?»
В этот раз он не почувствовал даже слабых эмоциональных откликов от своего симбионта. Видимо, Глас все же был прав – тот полностью встроился в его организм. И возможно, парень вообще бы поставил под сомнение его существование, а все, о чем ему говорил Глас, принял бы за свой горячечный бред, как следствие перехода между мирами. Вот только было несколько причин, не позволявших усомниться в реальности всего происходящего.
Во-первых, в данный момент он не чувствовал боли. Вообще. То, чем он был прибит к палаческой конструкции, воспринималось Матвеем всего лишь как инородные предметы в его организме, которые не причиняли боль, а просто мешали. Следовательно, он инстинктивно сам купировал болевые ощущения. Но буквально в следующее мгновение понял, что это не так. Вернее сказать, не совсем так. Соратник действительно слился с ним, но не растворился бесследно, оставив после себя лишь добрую память. Его вместилище в объеме мозга никуда не исчезло вместе со своим постояльцем. Просто мысленный диалог юного приама и его симбионта больше не имел смысла: желания Матвея были желаниями Соратника, и наоборот.
Вместе с этим пониманием, во-вторых, в-третьих и так далее были больше не актуальны. Каракал стал действовать интуитивно и для начала просто сосредоточился на самом себе. Отклик пришел моментально: в сознании в серых красках расцвело окружающее пространство. «Сфера познания» – тут же понял Матвей, похожа на обычную эхолокацию окружающего пространства, почти как у летучих мышей. Не магия в классическом ее понимании, хотя магию приамов вообще отнести к классической сложно. Их просто некорректно сравнивать.
Теперь он понимал, о чем ему говорил Глас, когда упомянул в последней беседе о различии энергий, с которыми работают местные маги и которую использовали приамы.
В отличие от обычных магов Абидалии, использующих энергию астрала, приамы пользовались силой мира, его энергией, которую сами называли фортцой. Если проводить аналогию с земными понятиями, то ближе всего характеризовать фортцу будет понятие праны, принятое в йоге. Именно в этой ортодоксальной школе философии индуизма считается, что прана – это есть жизненная энергия, не видимая для глаз, которая пронизывает не просто весь мир, а всю вселенную.
Так считали на Земле. В мире же, который породил Матвея, он чувствовал потоки фортцы, они, словно нити цветной пряжи, пересекали все пространство вокруг в разных направлениях. И если бы он смог сейчас открыть глаза, то картинка вряд ли изменилась бы. Вот только осознание этого факта пока ничего ему не давало. Стать по щелчку пальца магом ему, к сожалению, было не суждено. Тут без Источника уж точно не разобраться – в этом он был уверен на все двести процентов. В данный момент он был похож на первоклассника, которого заставили наизусть выучить курс ядерной физики: понятия, законы и определения знает, а к чему все это приложить и самое главное как – просто не представляет.
А вот та самая «Сфера познания», с помощью которой он сейчас обозревал пещеру, была не чем иным, как его родовыми способностями. Или как их обозвал Глас при разговоре – та самая магия Духа. Каракал не понимал, в полной ли мере открылись у него способности многих поколений его предков. И как на самом деле они действуют. Ему просто не с чем было сравнивать. Но и того эффекта, что давало сейчас «Познание», которое Матвей сразу окрестил «Пространственным взором», было более чем достаточно. Радиус у этого «зрения» был небольшой – метров до ста. Зато в замкнутых пространствах, например как сейчас в пещере, эта способность работала просто замечательно. Поэтому, продолжая изображать беспамятство, Каракал стал сканировать окружающее пространство.
Размеры пещера имела относительно небольшие: неправильный четырехугольник квадратов сто пятьдесят – двести, правда, свод был высокий, не менее десяти метров. Кроме самого мага, что стоял сейчас за спиной парня и наслаждался работой земных тату-мастеров, в ней находилось еще три живых организма. Причем все они были разумными, и в настоящий момент их тела рядком были прикованы цепями к одной из стен. Сосредоточившись на них, Каракал попробовал идентифицировать их принадлежность к той или иной расе. И это на удивление легко у него получилось.
С первым телом было совсем просто. Организм с крыльями птицы и головой женщины никем иным, кроме как гарпией быть не мог. Правда, у Матвея в сознании сразу возник ассоциативный конфликт. Гарпия, что была прикована к стене, совсем не походила на гарпию из земных мифов. Вернее походила лишь частично. Это у земных созданий к телу общипанной курицы пришлепнули голову безобразной, некрасивой женщины, чтоб пострашнее вышло и вуа-ля – готова гарпия.
Местная была намного приятнее для созерцания. Картинка перед мыслевзором была в серых тонах и в немного размытых очертаниях, да и вид девушки был далек от идеального, но несмотря на это, парень отчетливо видел, что девушка милая. Ее даже можно было бы назвать привлекательной, особенно если рассматривать не целиком. Тело стройной человеческой девушки, с приятными выпуклостями в нужных местах, венчала голова с симпатичной мордашкой. Прическа, правда, была экзотической, подобие земного ирокеза с множеством тонких косичек у висков, с вплетенными в них камешками, ракушками, стекляшками и цветными шнурками. Но это ее совсем не портило.
О том, что это все же гарпия, говорило только строение конечностей. Верхние были обычными крыльями, как у пернатых, вот только заканчивались обычной пятипалой кистью, способной держать оружие. Последнее Матвей отметил для себя уже на автомате.
Ну и ноги. Сверху до колен они ничем не отличались от ног человеческих или, к примеру, эльфийских женщин: стройные, гладкие и наверняка приятные на ощупь. А вот ниже были отличия. Причем кардинальные: конечности покрывали густые перья и заканчивались они птичьей лапой с длинными острыми когтями.
Вид сейчас гарпия имела не очень важный: лицо и тело в кровоподтеках, на крыльях явный недобор перьев. А из одежды – только драный лоскут, прикрывающий бедра. Ноги ее уже не держали, и она буквальной висела, уронив голову на грудь, на цепях, один конец которых был вбит в стену пещеры.
Второй разумный в первую очередь впечатлял своими размерами: метра под три. Ну, может, чуть меньше. Фигура с гипертрофированными мышцами, серой кожей и лысой головой, посаженной сразу на плечи, также была прикована цепями к стене, вот только цепей для этого было взято с явным запасом. Кандалы были не только на конечностях, растягивая их в стороны, но еще на шее и поясе.
«Огр, – определил для себя Матвей, сверяясь с всплывающими из глубин сознания образами. – Наверняка полукровка или даже квартерон. Мне память рисует чистокровных огров более внушительными созданиями. Вот так вот, Женер Орсат, – хмыкнул он с нескрываемым злорадством, – не только твои предки могут похвастаться тем, что выжили, являясь смесками людей и ночных эльфов. Есть счастливчики и среди других рас. Правда, в данном конкретном случае человек здесь даже свечку не держал. Скорее всего, кто-то из его предков огров согрешил с орком, ну или наоборот. Кстати, ни о тех, ни о других очень давно никто ничего не слышал. Поговаривали, что они покинули этот материк после войны Последнего Передела. Хотя-я-я, – протянул Каракал про себя, мысленно еще раз перелистнув книгу памяти предков, доступ к которой с каждым разом происходил все лучше и лучше, – данные авторов моей книги Памяти тоже не отличаются свежестью. Последние сведения датируются двадцатипятилетней давностью по местному летосчислению».
Последняя личность в этом пестром ряду невольников – демон. Вернее демоница, вторичные половые признаки третьего размера с ярко-алыми сосками указывали на это прямо. Едва только «взор» переместился на нее, Каракал даже как-то облегченно вздохнул про себя: «Значит, не показалось».
Сейчас Матвея, без толики преувеличения, можно было обозвать ходячим демонодетектором. К трем страшным шрамам, пересекающим спину, прибавилось несколько не менее ужасных на груди под ключицами. Плюс пару десятков более мелких, полученных в бою на Трехзубом Перевале. И все они зудели и чесались. Правда, не так, как в первый раз. То ли свыкся уже, то ли сказывался довольно продолжительный тактильный контакт, когда он путешествовал на спине летающей твари. Теперь зуд от ран воспринимался всего лишь как раздражающий фактор, и кожу, как раньше, содрать не хотелось. А со временем, Матвей был просто уверен в этом, на это беспокойство он вообще не будет обращать никакого внимания. И восприниматься зуд будет, всего лишь как сигнал о том, что где-то рядом с ним находится демоническая тварь.
«Интересно – подумал парень, – это только у меня такая способность, или все, кто получил такие «подарки» на тело от демонов, способны их чувствовать? Наверное, все же я вновь выделился, иначе обязательно об этом услышал бы. Да и воины тогда в «гнезде» на перевале совсем не тревожились по тому поводу, что у них за спиной, словно тараканы с потолка в квартире алкоголика, со скал сыпется демонический десант. А ведь среди них были не новички, и наверняка кто-то уже имел очень даже тесный с демонами контакт, вернее с их когтями и зубами».
Кроме самих пленников мага-демонолога в пещере был каменный алтарь с бурыми пятнами на нем. Далее за ним у стены, противоположной той, у которой стоял Матвей, имелось свободное пространство, где на полу прямо в камне была выдолблена сложная пентаграмма, а чуть левее стол, на котором были разложены различные палаческие инструменты. От алтаря к пентаграмме вели канавки, по которым, видимо, текла кровь жертв, которых на каменном столе разделывал местный палач.
Вот, впрочем, и все. Для работы душегуба-вивисектора такого минимализма было вполне достаточно.
Кстати, в пещеру вели два входа, но что было за ними и, главное, через какой он попал внутрь, Матвей не помнил, а «Пространственный взор» картинки не давал – стены экранировали его способность.
«У всего есть свои плюсы и минусы, Матюха, – подумал по этому случаю парень. – Даже у магии Духа».
Изучать, впрочем, было больше нечего, поэтому парень вернулся к демонице или демонессе, как называть ее, он для себя просто еще не решил.
В отличие от тех созданий Инферно, с которыми он уже имел опыт общения и которые были чужды этому миру, эта личность от остальных разумных Абидалии практически не отличалась. По крайней мере, своим внешним видом. Ростом по подбородок Каракалу, тело стройное и тренированное. Черты лица, как у тех же беркат, даже рожки есть. Не удивительно, что сначала он их чуть не перепутал, но ошибку не дала совершить его чувствительность к демонам. Да и при ближайшем рассмотрении парень понял, что рожки у нее находятся не на лбу, как у беркат, а изгибаясь, выглядывают из грязно-рыжих волос прямо над аккуратными, совсем немного заостренными ушками. Опять же кожа у демонессы с едва уловимым красным оттенком, словно легкий однодневный загар, а не красная, как у одной из жен Матвея.
Ну и к особой примете, если бы составлялся словесный портрет демоницы, следует отнести тонкий хвост с пушистой кисточкой на конце. Сейчас он совсем не воспринимался как часть организма этого вида разумных и больше походил на шнурок, который сова «бездвоздмездно, то есть даром» подарила ослику Иа на день рождения.
Пока Матвей созерцал девушку-демона, ее безразличный ко всему взгляд был направлен в одну точку. Но вдруг она встрепенулась. Крутить головой не стала, но черные зрачки, окаймленные красной радужкой и красноватым же белком, забегали по окружающему пространству, пока не остановились на спине Матвея.
«Оп-па, – напрягся тот. – А девица-то не простая. Хотя-я-я, – он мысленно в раздумьях почесал затылок. – Направленный взгляд способны были чувствовать даже на Земле не только представители сказочных рас, а обычные люди. А тут мир магический, так что удивляться нечему».
От демонессы к Матвею потянулся невидимая для окружающих, но прекрасно ощущаемая им нить. «Ментальный щуп, – пришло узнавание этого магического приема. Парень хмыкнул. – Не использовать оружие вероятного противника – это не значит, что не знать его характеристик. Так меня учили. Что ж, посмотрим, как далеко ты сможешь зайти, красавица?»
Сначала щуп очень осторожно прикоснулся к разуму парня и начал его исследовать. Причем Каракалу ощущать с ним контакт было совсем не противно, как это было, когда ему в голову пыталась проникнуть летающая горилла, наоборот, было даже немного приятно. Ассоциаций с мерзкой и скользкой многоножкой не было, а казалось, по его сознанию водят мягким и пушистым перышком – щекотно и приятно одновременно. Однако продолжалось это до тех самых пор, пока перышко не превратилось в тонкую иглу, которая попыталась углубиться в разум.
«А по шее», – отмахнулся Матвей, послав по щупу зеркальный ответ.
Демонесса, звякнула цепями, дернувшись от ментальной оплеухи, а кончик ее хвоста обрел жизнь, нервно задергавшись, как это бывает у недовольных чем-то кошек.
«Здорово, – восхитился Матвей. – Это, как айкидо, только ментальное. Направь силу противника против него самого».
–Не одумалась, Иргиз? – повернулся к ней маг, услышав звон цепей. – Или так и будешь упорствовать? Поверь, наше сотрудничество выйдет на абсолютно иной уровень, если ты мне назовешь свое истинное имя и принесешь клятву. А моим подарком, если ты примешь правильное решение, будет картина, которую я вырежу из спины вот этого червя.
«Да охренеть, – возмущению Каракала не было предела. – Этот эсэсовец меня уже на сувениры начинает раздавать».
–Если ты дашь мне еще немного времени, – раздался от стены бархатный с легкой хрипотцой голос, – то я смогу принять окончательное решение. Возможно, я действительно назову свое истинное имя. Даже наверняка я это сделаю.
–Хм, – удивился маг, вздернув брови. – А ведь ты мне не лжешь. Не говоришь всей правды, но и не лжешь.
«Что за мир такой, – сокрушенно покачал головой про себя Каракал. – В кого ни плюнь – попадешь в менталиста, который читает тебя, как открытую книгу. Спасибо предкам, что оградили меня от этого».
–Я даю тебе срок два часа, – меж тем диалог мага и демонессы продолжался. – Ровно столько мне нужно, чтобы пообедать, немного отдохнуть, а потом вернуться и заняться вот этой тварью, что лишила меня слуги, – по спине Матвея пришелся удар жесткой плеткой.
«И это припомню тебе, урод, – отстраненно подумал парень, словно удар был нанесен не ему, а соломенному чучелу. И тут же отметил: – А бьет аккуратно, с-с-сука. Боится повредить внешний вид будущей картины. Иди уже жрать, падла, – поторопил он мысленно мага. – Мне пора выбираться из твоего логова. Да и надоело, если честно. Только и притворяюсь то придурком, то, как сейчас вот, полудохлой тушкой. Хочется наконец начать жить полноценно.
Демонолог, словно услышал этот мысленный призыв Матвея.
–Два часа, Иргиз, – направляясь к одному из проходов, произнес он. – У тебя есть всего два часа, чтобы подумать и кардинально изменить свою жизнь. Не ошибись с выбором своего дальнейшего пути.
–Сотрудничество… – интонации демонессы, когда она зашептала, едва спина мага последний раз мелькнула в темном проходе, были переполнены ненавистью и злобой. – Тебе, ничтожество, нужно не сотрудничество со мной, а суккуба-рабыня, связанная нерушимой вечной клятвой: телохранитель и постельная грелка в одном лице.
–Ты согласишься? – прозвучавший вопрос от другого пленника был подобен небольшому камнепаду.
–Да тише ты, Рохас, – змеёй зашипела демонесса. – Эта тварь сейчас вернется и опять отрубит тебе пару пальцев, чтобы потом понаблюдать за твоей регенерацией.
–Плевать, – как-то совсем обреченно произнес огр-полукровка, заговоривший с демонессой. – Если ты согласишься и обретешь относительную свободу, обещай выполнить мою просьбу. Всего одну.
–Что ты задумал, каменюка? – настороженно спросила та у него.
–Сначала обещай.
–Обещаю.
–Иргиз, мы давно с тобой знакомы и я знаю, как представители твоей расы умеют играть словами, – покачал головой огр-смесок. – Ты сама мне об этом рассказывала. Обещай нормально.
–Рохос, – теперь покачала головой девушка. – А если я не смогу выполнить твою просьбу? Именно не смогу, а не потому, что не захочу?
Громила задумался, но размышлял он недолго.
–Хорошо, – принял тот решение. – Я прошу тебя, Иргиз, если ты обретешь свободу и сможешь выполнить мою просьбу, убить меня. А теперь обещай.
Мысли Матвея были в раздрае. Прямо у него на глазах, если можно было так назвать воспринимаемую им картинку, которую давал «Пространственный взор», рушилось миропонимание, которое только-только начало формироваться у Каракала. Житель местный и практически интервент из инферно говорили «за жизнь». Причем общались они на равных, как давние приятели. Да и огр об этом недвусмысленно обмолвился, сказав, что знает демоницу давно. Что дальше? Демоны будут наниматься в гвардию одного из королей этого мира?
Пока ошарашенный Матвей наводил порядок в своих мыслях, демоница успела принять решение.
–Я обещаю это сделать, Рохос, и прошу воина это засвидетельствовать?
«Стоп, – насторожился парень, – это она обращается именно ко мне. А с другой стороны, что ты хотел, Каракал? – он мысленно пожал плечами. – Кто ментальный пендаль дамочке дал?»
–Бить лучше острым длинным предметом в ухо, так получится… – продолжил было огр, но встрепенулся, осознав окончание фразы. – Что ты сказала?
–Я попросила воина, чтобы он стал свидетелем моего обещания, – кивнула она в сторону Матвея.
–Толку с моей клятвы, – парень твердо поставил на пол ноги и стал пробовать открыть глаза. Какой смысл и дальше изображать из себя беспамятного, если его полностью раскусили. – Не видите, я здесь спартаковца изображаю. Не футбольного фаната и не игрока московского «Спартака», если вы еще не поняли, а сподвижника Спартака, большинство которых распяли вдоль Аппиевой дороги, когда подавили восстание.
–Прости нас, воин, но мы вообще ничего не поняли, – переглянувшись с огром, через какое-то время, ответила немного ошарашенная Иргиз.
–Ну и ладно, – пожал Матвей плечами. Его левый глаз наконец разлепился, и он мог оглядеться. – Пока и одного хватит. Так, и что мы имеем?
Каракал был прибит к тяжелому косому кресту, который был просто под наклоном прислонен к одной из стен.
–Так и быть, маг, я убью тебя быстро, – облегченно вздохнув, он увидел, что руки прибиты не коваными гвоздями с массивной шляпкой, а обычными грубо выполненными заостренными железными штырями.
Наблюдая, как Матвей крутит головой и бормочет себе под нос, как будет убивать демонолога, огр-полукровка переглянулся с демонессой.
–Поди, умом тронулся воин, – скорее утверждая, чем вопрошая свою знакомую, кивнул в сторону парня головой. – Хотя у меня по первости, как попал сюда, так же было. Все кары всяческие на голову мага призывал да месть придумывал, а потом свыкся. Да что я говорю, ты ж здесь уже была и видела все.
–Что-то мне подсказывает, Рохос, – задумчиво произнесла Иргиз, внимательно наблюдая за действиями распятого на кресте молодого парня, – что слова этого воина не пустой треп. Может, ты и не заметил, но от него просто разит силой. И еще. На нем несколько десятков меток недавно убитых миньонов и совсем свежая метка убитого воремара, что был у мага на побегушках.
К этому времени в себя пришла гарпия. Она подняла голову и увидела, что число постояльцев пещеры увеличилось, но в первый момент совсем не придала этому значения. Однако, прислушавшись к тому, о чем говорили огр и демонесса, снова взглянула на новичка, а, увидев, что он начинает делать, взмолилась Небесному Гончару, чтобы тот придал воину сил.
Матвея прибивали к кресту очень аккуратно. Возможно, это вышло и случайно, но, скорее всего, маг просто пошел по пути наименьшего сопротивления и штырь вбил, где было проще всего: между локтевой и лучевой костями, повредив только плоть. Вздохнув поглубже и задержав дыхание, а для верности еще и сжав зубы, Каракал потянул правую руку, протаскивая штырь сквозь плоть. Хоть он и не чувствовал боли, зато видел и слышал, как железные заусенцы костыля цепляются за кожу и мясо и с треском рвут их, когда ржавая железяка стала погружаться и проходить сквозь предплечье. И зрелище это было далеко от какой-то эстетики.
–Как он это делает, – звякнул цепями Рохос, передернув плечами. – Я даже стона не слышу. А ведь это наверняка очень больно… – На миг огр задумался и утвердительно кивнул головой. – Наверняка больно, даже мне было бы больно. Да мне сейчас даже смотреть на это больно, – подвел он итог.
–Он контролирует боль, – кивнула демонесса. – Я просто уверена в этом.
К этому моменту правая рука Каракала с чавканьем освободилась от штыря. Из раны тут же побежала кровь, причем с обеих сторон сквозной дыры, но уже в следующий миг струйка истончилась, а сама рана сначала покрылась засохшей коркой, а потом ее края начали медленно стягиваться.
–Да у него регенерация похлеще твоей будет, Рохос, – почти восхищенно прошептала демоница.
Огр промолчал. Молчала и гарпия, вот только глаза ее на минуту закрылись третьим веком, делая их молочно-белыми, а потом вдруг распахнулись во всю свою ширь. Что с ней происходило, никто не видел. Никто в этот момент у нее не копался в голове. Но если бы окружавшие ее разумные стали свидетелями состояния гарпии до того, как она погрузилась в себя, и после выхода из него, то наверняка поняли бы, что летающая девушка пришла к какому-то выводу. Вот только поверить в свои догадки пока просто не могла.
Над левой своей рукой Матвей решил не издеваться. Подождав, когда рана на правой окончательно затянется, оставив после себя розовый шрам, он попробовал на прочность оставшийся штырь. Убедившись, что с легкостью выдернет его, он медлить не стал. Крепко ухватившись и резко дернув за покрытую ржой острую железку, Каракал освободил свою вторую руку.
–Ну что же, паря, – разминая вращательными движениями кисти, локти, а потом и плечи, довольно произнес он. – Теперь мы с тобой почти в равных условиях. Осталось только вооружиться.
Порыскав взглядом вокруг, Матвей внезапно остановил его на палаческом столе и, словно пятилетний пацан, который получил на день рождения подарок, о котором давно мечтал, широко улыбнулся. Штыри, которыми он недавно был прибит к кресту и которые хотел использовать в качестве подручного оружия, жалобно звякнув, упали на каменный пол.
–Да тут можно небольшую войнушку устроить, – подойдя к столу и оглядывая влюбленным взглядом то, что на нем лежало, прошептал парень.
–Как тебя зовут, воин? – пробасил огр.
–Меня не зовут… – Каракал перебирал, взвешивал в руках и примерялся к палаческому инструменту. – Я сам прихожу, когда надо. Опаньки, а это здесь откуда?
В руках парня оказалась лопатка. Обычная лопатка, очень похожая на родную МПЛ-50. Разве только металл, из которого она была сделана, отличался от привычного ему. Рабочая часть лопаты блестела, словно была сделана из высококачественной нержавейки или, скорее всего, титана. А в остальном точная копия земной своей товарки: и размеры, и внешний вид.
–Освободи меня, – сквозь размышления о лопате, пробился голос огра. – Я могу быть тебе полезен.
Сжав в руках свое новое оружие, Матвей развернулся к троице, что с любопытством и нескрываемой надеждой смотрела на него.
–Ты можешь быть полезен мне, оставаясь прикованным к стене, – направляясь к ним, сказал парень. – Я не знаю вас, вы меня. Причин доверять друг другу у нас нет. Но ты можешь сделать первый шаг к тому, чтобы такие причины появились, – подойдя на расстояние пяти метров, он остановился. – Рохос, я правильно расслышал твое имя?
–Да, воин, – кивнул огр. – И как же я смогу помочь тебе, будучи прикованным?
–У мага рабы, слуги, охрана или еще кто-то, кто может мне помешать отделить его голову от тела, есть?
–Нет, – покачал головой смесок. – Воремара, как я понял, ты убил. И кроме нас, – он указал головой сначала направо, а потом налево, где были прикованы гарпия и демонесса, – никого нет. Если не считать йахинов. Сколько их, я даже не знаю.
–Йахины – это…
–Их еще называют истинные рабы, – предупредил его вопрос огр.
Возможно, Матвей и не придал бы этим словам значения. Ну, рабы, ну и что? На земле тоже был период, когда рабство как система общественных взаимоотношений было широко распространено. Очень мало было стран, что могли бы похвастаться в конечном итоге, что смогли избежать такого позорного явления в своем прошлом. И, кстати, само рабство по земным меркам окончательно было отменено совсем недавно – в девятнадцатом столетии. А в некоторых странах и вообще в двадцатом. И то, если говорить об официальном его запрете, а неофициально людьми как торговали, так и продолжают торговать. Это бизнес, только криминальный, как та же наркоторговля. Но ведь есть еще и официальное рабство. Просто рабство в обычном его понимании на Земле заменили рабством финансовым, в состоянии которого живет почти все ее население.
Но дело было совсем не в этом. После слов Рохоса в голове Матвея всплыли знания, которые, казалось, были с ним всегда.
Йахины – очень похожие на людей разумные. Разве только уменьшенная их копия. Такие двенадцати-четырнадцатилетние ребятишки с лицами взрослых людей, единственным предназначением которых было служение. Они были почти как самураи. Если дословно переводить значение этого земного слова, то оно тоже означало служение. Вот только разница с самураями была не просто большая, а кардинальная. Йахины не принимали насилия над разумными. Оно было чуждо самой их сути, чем и пользовались работорговцы, у которых они были самым распространенным и востребованным товаром. Никто не откажется от смирного, покорного и исполнительного раба, который никогда не взбунтуется, не сбежит и выполнит любую прихоть хозяина. Ну, естественно, все, что не касается насилия.
Вот только все разумные Абидалии или забыли, или, скорее всего, не знали одной тонкости. Йахин, если попытаться, как и в случае со словом самурай, дословно перевести его значение, означало подлец. Только происходило оно не от слова «низший», а от слова «подле» – те, что всегда были рядом. Рядом с приамами.
Осознав все это, Каракал неожиданно почувствовал стойкое отвращение ко все разумным, что населяли этот мир. Даже его женушки были удостоены своей порции презрения. Он-то все думал, что за ребятня ходит в их особняке. Не бегает, не кричит, не играет, как это должно быть с детьми, у которых энергия постоянно бьет через край, а постоянно занята общественно полезным трудом: моет окна, протирает пыль, помогает на кухне, таскает воду, ну и так далее. А оказалось вон оно что, тоже послушных рабов захотелось.
Правда, в следующий момент Альтива и Хэльда были почти реабилитированы, поскольку вспомнил, что относились к йахинам в доме Суворс очень даже хорошо. По крайней мере рабского, в прямом понимании этого слова, отношения к ним он не заметил. Да и те вели себя, как обычная прислуга, которая просто очень любит свою работу.
Все эти мысли пронеслись в голове Матвея скоростным «Сапсаном» мимо тихого полустанка, а в следующий момент он почувствовал, как к его разуму снова прикасается ментальная нить, идущая от демоницы. Только в этот раз воздействие на сознание было комплексным. Вместе с легкой и приятной щекоткой невесомым перышком парень ощутил воздействие и на обычные органы чувств. Нос уловил сладкий возбуждающий аромат, а, повернувшись в ту сторону, с которой он шел, увидел подернутые поволокой глаза демоницы и услышал ее бархатный голос:
–Воин, освободи меня. Я смогу тебе помочь.
В этот момент Каракал почувствовал, как на его лице появляется дебильная улыбка, рот открывается и из него вот-вот закапает слюна, а в штанах, единственной одежде, что сохранилась на нем, в районе паха стало неожиданно тесно.
Потерпев неудачу с проникновением в разум парня, суккуба решила превратить его во влюблённого дурака. Вот только она немного ошиблась. Осознание этого факта к ее потенциальной жертве пришло моментально, а, наложившись на недавние слова огра об истинных рабах и их теперешнем положении на Абидалии, вылилось в сильный выброс «райву» – еще одной особенности Лорд-приамов. «Райву» – аура подавления, аура ужаса, паники и страха просто накрыла прикованных к стене пленников мага-демонолога. Отразилась от стен пещеры и пошла гулять по коридорам.
Огр рычал, кусал в кровь губы и дергался, звеня многочисленными цепями, закатив в ужасе глаза. Демонесса, словно побитая хозяином собака, жалобно скулила, поджав под себя хвост, и, если бы не кандалы, то давно бы подползла к Матвею на брюхе для того, чтобы выпросить прощение. Гарпии «райву» тоже настроения не прибавила, вот только, несмотря на то, что ее корежило, так же сильно, как и ее товарищей по несчастью, на ее лице неожиданно появилась улыбка. И не вымученная, а счастливая.
«Твою ж дивизию, – Матвей резко перекрыл ауру, пока гарпия, огр и демоница не превратились в постоянно плачущих и ходящих под себя взрослых детей. – Ни хрена ж себе ОМП! Что-то мне подсказывает, что против этого оружия средств защиты еще не придумали. А если и придумали, то не для всех. Надо быть осторожным со своими эмоциями. А с другой стороны, сами виноваты».
–Красавица, – «райву» Каракал убрал, но гнев его еще не утих. – Вам не кажется, что внимание к моей скромной персоне с вашей стороны становится назойливым?
–Прости-и-и-и, – демонесса рыдала. Рыдала так, словно она была совсем маленькой девочкой и ее за очень серьезную шалость сначала серьезно высекли, а потом все же решили выяснить мотивы этого поступка. Всхлипы мешались со словами, она пыталась утереть слезы и сопли и хотела заслужить пусть и запоздалое, но прощение. – Вои-и-н, я правда, ы-ы-ы, хотел-а-а лишь помо-о-о-чь принять тебе быстре-е-е, ы-ы-ы, решение.
Шерлоком тут было быть не обязательно. Матвей прекрасно понимал, что та хотела, чтобы он ее освободил. Но вот ведь закавыка, чуйка ему говорила, что она действительно хотела освободиться, чтобы только помочь ему. И все, без всяких камней за пазухой и скрытого смысла этой фразы.
–ЛОРД! – крик гарпии прервал слово-, слюне– и соплеизливание Иргиз. – Маг! Он вернулся.
Матвей все понял моментально. Видимо, всплеснувшаяся из него аура ужаса долетела и до демонолога. Теперь уже было не важно, преодолел он страх или просто был защищен артефактом и до него дошли лишь отголоски способности Лорд-приама. А может, пока волна «райву» шла по коридорам и переходам, она просто ослабла. Теперь это было не суть важно. Важным было то, что призыватель решил лично поинтересоваться, что творится в пещере с пленниками. Встав прямо у входа, он, наверное, даже не успел удивиться отсутствию одного из пленников на своем месте.
На что никогда не жаловался Матвей, так это на свою реакцию. Почувствовав направление на мага и юлой развернувшись в его сторону, он тут же метнул лопатку, которую так и продолжал сжимать в руках.
«Шихх, шихх, шихх» – рассекая спертый воздух пещеры, пролетел в сторону мага смутно знакомый ему предмет.
«Дум, хрусть» – от попавшей в середину лба лопаты голова призывателя гулко раскололась на две половины.
«Бдамс, дзынь» – вывалилось страшное оружие Каракала из черепа демонолога на каменный пол пещеры, когда тело последнего стало заваливаться.
«Шмяк» – примостилось последнее рядом с рабочим инструментом артака и рудокопа.
Это был последний звук, после которого вокруг наступила могильная тишина. Абидалия навсегда лишилась молодого, но подававшего большие надежды демонолога.
–Да что ж у меня все через одно место-то? – сокрушенно покачал головой Матвей. – Я ведь хотел допросить его.
Махнув мысленно рукой, он, было, пошел по направлению к магу, но остановился.
–Почему ты назвала меня Лордом? – развернувшись, пристально посмотрел он на гарпию.
Девушка с крыльями от обращенного на нее взгляда поежилась, но торжествующей улыбки, что возникла у нее, когда Матвей выпустил «райву», и которая исчезла лишь на миг, когда она кричала, пытаясь предупредить его о маге, не убрала.
–У Ресидоса на столе очень много отполированных ножей и пил. Возможно, там и зеркало есть, – кивнула она на палаческий инвентарь. – Посмотри на себя в них.
–Кто такой Ресидос? – проигнорировал он ее пожелание.
–Тот, кому ты снес голову Лорд, – девушка неожиданно громко, звонко и заразительно рассмеялась. – Рассказать кому – не поверят. Демонолога-артефактора уровнем не ниже Мастера убили лопатой гнома-старателя.
–Вот это уж точно, – поддержал ее огр, уже немного пришедший в себя. – Правда, если не говорить, кто убил.
–Ну, так-то да, – согласилась с ним гарпия.
Каракал еще раз окинул взглядом девушку, лицо которой просто светилось от непонятного для него счастья. Затем перевел его на смеска, который просто пожал плечами, как бы говоря: «Я ту ни при чем». А потом все же решил последовать совету пернатой. Подошел к столу, на котором призыватель держал свои инструменты, и сразу увидел то, что ему было необходимо: осколок зеркала, что лежал в стороне от инструментов.
Взяв его в руки, он почему-то какое-то время колебался, будто боясь увидеть то, что ему не очень понравится. Но потом все же поднял его на уровень лица и посмотрел на свое отражение.
«В кого же ты превращаешься, Матюха?» – было первой мыслью после довольно длительного молчания.
Из осколка зеркала на Каракала смотрели абсолютно синие и холодные глаза, которые, по его мнению, никак не могли принадлежать Матвею Хантову. Мало того, что они светились, как неоновая реклама в ночном городе, у них совсем не было зрачка.
«Как галогенки, – совсем не к месту подумал парень. – Интересно ближний-дальний есть?»
Правда, в следующий момент, поняв, что тихой сапой начинает сходить с ума, собрался и взял себя в руки. А вместе с этим состоянием пришло и понимание того, что с ним происходит. Внешний вид глаз в данный момент являлось следствием боевого транса, который Лорд-приамы называли «Аспира» и в который он успел скользнуть вместе с выплеском ауры подавления. Каракал медленно опустился на пол, сел, по-турецки скрестив ноги, и закрыл глаза, скользнув в медитативное состояние. Ему хотелось окончательно успокоиться и разобраться в себе до конца. Ну, или по крайней мере попытаться это сделать.
–Что он делает? – раздался в тиши пещеры голос огра, когда Матвей окончательно замер, превратившись в фигурку нэцкэ.
–Он пытается осознать, кто он есть на самом деле, – шепотом произнесла гарпия.
–Ты думаешь, он не знал, кто он есть? – удивился огр.
–Уверена в этом, – прикрыла глаза пернатая. – Со времен Войны Страха считалось, что приамы были полностью истреблены. Я достоверно не знаю, к какой из ветвей высшей аристократии приамов принадлежит этот молодой Лорд. Да что там говорить, – попыталась она взмахнуть крыльями. – До сегодняшнего дня я вообще не знала, что кто-то выжил из этих славных воинов.
–Не ты одна этого не знала, – буркнул огр-смесок и вопросительно уставился на гарпию.
–Что?
–Договаривай давай. Ты сказала, достоверно не знаешь, но наверняка предполагаешь.
–Пусть мои предположения останутся со мной, – неожиданно резко оборвала свои восторженные речи девушка-птица.
Огр лишь покачал головой. Что-то вытянуть из нее теперь было просто невозможно – лишится остатков перьев, частей тела, а потом и головы, но не скажет и слова.
–А кто он? – шмыгнула носом неудавшаяся обольстительница, обращаясь к Рохасу. Она к этому времени немного успокоилась и пришла в себя.
–Он приам, Иргиз.
–Очень информативно, – с сарказмом сказала она. – Чем это может нам грозить? Особенно мне?
–Чем? – полукровка на пару секунд задумался, а потом уверенно ответил: – Об этом может знать только сам приам.
В это время сидящая фигура Матвея подернулась странным маревом, словно вокруг него образовалась сфера из воды или сконцентрированного в одном месте воздуха.
Очертания фигуры стали размазываться, теряя свою четкость и контрастность. Когда марево немного стабилизировалось, с палаческого стола вдруг взмыл вверх и поплыл по направлению к Каракалу весь инструмент теперь уже покойного Ресидоса. Приближаясь к фигуре, каждый из инструментов на мгновение замирал, выбирал свою орбиту, а потом начинал вращаться вокруг туловища парня.
Буквально за несколько секунд вокруг Матвея образовался затейливый хоровод из смертоносного железа. И это завораживало.
«Ну, здравствуй, потомок Лорда Валода, – из уголков глаз гарпии скатилось по слезе. – Спасибо, Гончар, что дал надежду Сестрам Ветра и не отвернулся от своего творения – Абидалии».
–Что с ним? – заворожённо глядя на карусель из смертоносного железа, что кружилась вокруг парня, прошептала демонесса. – Я никогда не видела ничего подобного.
–Знал бы я, – так же шепотом ответил огр-смесок. – Это вон у гарпии надо спрашивать, их предки всегда жили рядом с приамами. Может, и знает что-то. Наверняка знает, – Рохос скосил глаз на пернатую в надежде, что она хоть как-то отреагирует на его слова, но та промолчала. – Вот только знания ее, я так понимаю, останутся при ней. Что ж, будем ждать.
В это время из прохода, ведущего в глубь горы, появились невысокие фигурки йахинов. Переступая через мертвого мага, они по одному и парами приближались к застывшему Матвею. Подойдя, опускались перед ним на колени, коротко кланялись, а потом, выпрямившись и сев на пятки, закрывали глаза и застывали.
Можно было подумать, что парень – это вырезанная из одного куска гранита фигура Будды, а йахины – его монахи, погрузившиеся в нирвану.
–Они считают его за бога? – Иргиз окончательно успокоилась, и ее врожденное любопытство вновь полезло наружу.
–Нет, – покачал головой огр. – Но много столетий назад эти разумные служили только приамам.
–Да кто они такие, эти приамы? – немного истерично вскрикнула Иргиз. – Кто он такой?
–Лорд-приам, – пожав плечами, кратко ответил Рохос.
Отступление третье
–До скорой встречи, любимая, – на небольшом холме с грудным младенцем, завернутым в серые пеленки, стоял мужчина-воин и наблюдал, как сотворенный им небольшой смерч подхватывает пепел, который когда-то был его женой, возносит его высоко вверх, а потом уносит в сторону руин Примаграда – бывшей столицы Сумеречных Земель.
Проводив серое облачко, воин приподнял угол пеленки, закрывавшей личико младенца, и с улыбкой посмотрел на него.
–Ну что, сын, – ободряюще подмигнул он ему. – Вперед? Грустить не по нам. Мама сейчас в лучшем из миров, а наш с тобой путь только начинается.
* * *
Капитан Хантов, уткнувшись во внутренности своего старого «жигуленка» думал обо всем, но только не о причинах того, почему его «копеечка», до этого момента ни разу его не подводившая, вдруг громко чихнула, взрыкнула, словно потревоженный волкодав, грызущий сахарную косточку, и, выпустив облако густого дыма, встала. Встала намертво, не реагируя ни на повороты ключа в замке зажиганий, ни на «кривой стартер», ни на попытки завести ее «с толкача» с помощью проезжавшего пару часов назад трактора, за рулем которого был подвыпивший работник сельского хозяйства.
Потаскав минут двадцать по пустой в этот час дороге машинешку, последний отцепил трос и умчался.
–Закроют магазин, меня мужики порвут, как тузик грелку, – дыхнув перегаром, сказал он на прощание. – Ты не серчай, возвернусь, дотянем тебя куда надо, капитан.
Но прошел час, другой, а обещанной помощи не было.
–Видимо, все же успел в магазин, – мужчина поднял голову, посмотрел в обе стороны дороги, кинул взгляд через стекло, где на заднем сиденье, обняв себя руками, с отсутствующим взглядом сидела его жена, и снова уставился под капот.
На душе было скверно, не просто скверно, а погано. Погано от собственной беспомощности, что-либо изменить.
Слезы душили, пытались вырваться наружу, но видимо железы, что их вырабатывали, за годы службы давно атрофировались, поэтому у капитана лишь неприятно щипало глаза. Сами же они оставались абсолютно сухими.
Три попытки родить ребеночка, которого так хотела его жена, ни к чему не привели. Ну, никак его Катюшка не могла выносить долгожданного первенца. И если первые два выкидыша произошли совсем на ранних сроках беременности, то в этот (третий) раз, срок был уже довольно большим. Они даже начали робко радоваться, что наконец-то смогут стать родителями, но повторилось то же, что и в первые два раза. Вот только осложнения в результате потери плода были намного серьезнее.
Эскулапы в районной больнице, что была в тридцати километрах от их военного городка, поставили страшный диагноз: детей Екатерина Хантова иметь не сможет.
После этого молодая женщина ушла в себя и все время молчала, а сегодня муж забрал ее из больницы.
Хлопнула дверца машины.
–Я прогуляюсь, Володь, пока ты возишься с нашей старушкой, – подошла к передку машины женщина.
–Да-да, Катюш, – повернулся он к ней, с удивлением и затаенной радостью отметив, что на бледном, с мешками под глазами лице его половиночки, его верной боевой подруги появилась слабая улыбка. – Ты только далеко не отходи. Уже темно.
–Хорошо, – кивнула та.
Катя еще выбирала сторону, в какую собиралась пойти, но не успела сделать и шага. Впереди машины вдруг появился непонятный радужный круг, из которого в тусклый свет фар вышел высокий мужчина в непонятных одеждах.
Повертев по сторонам головой, он глубоко втянул в себя воздух, а потом скривился, оставшись чем-то недовольным, но, увидев перед собой женщину, улыбнулся.
–Володь? – испуганно попятилась та к мужу.
–Да, родная? – Измазанное в масле и грязи лицо выглянуло из-за капота, а в следующий миг его обладатель был уже между женой и странным мужиком. – Кто вы? – сдвинув брови и покрепче сжав «монтажку», незнамо как оказавшуюся в его руке, спросил капитан.
Ответа супружеская чета не дождалась. Вместо этого подозрительный тип осторожно снял с плеч что-то типа солдатского вещмешка и достал из него младенца, который лупал на окружающих серыми глазенками.
–Мат’Эвэй, – указывая взглядом на младенца, протянул он его женщине. И та, не колеблясь ни минуты, отодвинула в сторону мужа и подставила под маленький кулечек свои ладони.
Ни произнеся больше ни звука, незнакомец кинул на младенца последний взгляд, в котором женщина увидела и боль, и надежду, и радость, и грусть, и тоску одновременно, а потом шагнул назад, прямо в непонятное свечение, незаметно коснувшись своей рукой ладони женщины.
Радужное свечение повисело еще, может быть, секунд пять-десять, а потом, последний раз моргнув, схлопнулось в едва видимую точку. Но в следующий миг погасла и она.
–Что это было? – прошептал пораженный капитан Хантов.
–Это было рождение нашего сына Матвея, – нежно прижав к груди ребенка, проговорила его жена.
* * *
На куске чудом уцелевшей стены, что в свое время опоясывала Примаград, стояла группа разумных.
–Лорд Валод, – перед воином с обнаженными окровавленными мечами в руках, опустив головы и распластав по камню стены крылья, приклонили колени три гарпии. – Мы отдаем тебя на твой суд. С нами пришли все, кто остались верны данной когда-то клятве, – сказала одна из них и указала кончиком крыла на ближайшие скалы, на которых можно было заметить фигуры крылатых дев.
Уставший мужчина, залитый своей и чужой кровью, с грустью посмотрел на тонкие шеи, которые пернатые женщины сознательно подставляли под его удар.
–Встаньте, Сестры Ветра, – уголки губ приама дернулись в подобии улыбки. – За что мне вас винить и судить? Вы бились, как настоящие воительницы, отстояв свою честь. А если кто-то предал нас, так есть еще и суд богов, от него не скрыться, как ты ни старайся. Сейчас же вам надо просто уходить, чтобы сохранить свой народ. Это моя последняя Воля. Донесите ее до Матриарха. Даст Гончар, вы еще пополощите свои перья в свежих ветрах Сумеречных Земель и увидите их возрождение. Я сказал.
–Твоя воля Лорд Валод, – девушки встали, склонили на мгновение головы, а потом, резко развернувшись, цокая когтями по камню, подошли к краю стены. Но прежде, чем сделать еще шаг и расправить в прыжке крылья, одна из них обернулась. – Мы перебьем все тухлые яйца и тех, кто их отложил, чтобы они не отравляли кровь будущих поколений Сестер Ветра Валод. Это моя клятва и мое слово, как наследницы Матриарха.
* * *
—Юный Лорд, – верткого и быстрого, словно ртуть, мальчишку поймал за ухо его наставник. – А расскажите нам, пожалуйста, кто такие есть мы – приамы?
Пойманный за ухо парнишка лет пяти замер, едва касаясь кончиками мысков земли, а потом, словно цитируя главу из энциклопедии, совершенно не морщась от боли, стал декламировать:
– Приамы есть сокращенное и переведенное на общий «аби прима эст далл ийя», что в переводе с истинного наречия означает «последние стражи мира». Принято считать, что в каждом из нас живет частичка Творца Абидалии и эта частичка есть Соратник.
–Достаточно, Валод, – ухо мальца отпустили, и тот твердо ступил на пол. – Но ты все же осторожнее, не сбей кого-нибудь.
* * *
Валод сидел напротив своего отца, а между ними горел небольшой костерок. Периодически старший Лорд тревожил прутиком угли, и тогда костер начинал сердиться, бросаясь в темное небо пригоршнями жарких искр.
–Слушай внимательно, сын, – тени, пляшущие на лице взрослого мужчины, превращали его в гротескную маску, отчего мальцу казалось, что с ним говорит не его отец, а как минимум посланник Небесного Гончара, а может даже его аватара. – Еще совсем недавно Сумеречные Земли простирались от островов Нордов на севере и до теплого Радужного залива на юге и были доступны всем разумным Абидалии. Такие своеобразные свободные территории. Сюда ехали торговать купцы. Охотники и ловцы спешили в местные леса, чтобы добыть свой самый ценный трофей. Рудознатцы ползали по Сарашским болотам в надежде найти большой мифриловый слиток. Маги-алхимики переходили порталами и углублялись в леса за редкими ингредиентами для своих зелий.
Абидалию еще не поделили на государства и страны, поэтому такое положение и такой статус Сумеречных Земель устраивал абсолютно всех, а чтобы они не превратились в земли беззакония и анархии, за порядком здесь присматривали егеря-приамы. Для этого по границам Сумеречных Земель было заложено семь фортов, которые со временем превратились в большие города. Эти города были столицами территорий ответственности семи родов, над которыми стояли Лорд-приамы. Как ты уже, наверное, понял, Примаград является нашей столицей. Столицей рода Эмелда.
Малыш Валод, открыв рот, слушал своего отца. Он уже давно прошел инициацию в Источнике, и родовая память всегда была при нем. Но сухие факты, всплывшие в твоем сознании, никогда не заменят живого общения. Тем более общения отца с сыном.
–Всех все устраивало, – меж тем продолжал свой рассказ отец. – Но пришло время, и маги вдруг решили, что они соль этой земли. Обладая невероятными способностями, недоступными большинству разумных, они решили, что ближе к богам, поэтому стоят над всем остальным миром. Все это было предпосылками к тому, чтобы вспыхнула первая большая война, которая получила в истории Абидалии название Войны Тщеславия.
Первыми испытали на себе гнев магов и силу их заклинаний неодаренные, которым просто нечего было им противопоставить, кроме мечей, копий и дубин.
Кровь полилась рекой, но скоро маги поняли, что воевать с народом – это не та цель, которую необходимо преследовать. Какой смысл уничтожать тех, кто должен, в конечном итоге стать именно твоим народом? После осознания этого факта война перешла на иной уровень: маги схлестнулись с магами.
Абидалия горела несколько десятков лет, но у всего есть свое начало и свой конец.
В войне наступил паритет, и выжившие маги наконец смогли осмотреться. И то, что они увидели, повергло их в шок.
Цветущая земля превратилась в дымящиеся от пожарищ руины. Разрушены города, уничтожены природные и исторические памятники, вырезаны до последнего разумного некоторые расы и народы. Где были цветущие поля, стала голая степь. Где была бескрайняя степь – раскинулась такая же бескрайняя пустыня.
Единственным положительным результатом по итогам этой войны можно было считать объединение окрестных земель вокруг некоторых сильных личностей.
Так образовались государства, высшей аристократией в которых стали маги.
Шли годы. Пролетали столетия. Абидалия снова расцвела.
Постепенно забылись кошмары прошедшей большой войны. Зарубцевались раны, что она оставила на ее теле. И когда все успокоилось и жизнь стала размеренной, в чей-то воспаленный мозг вдруг пришло понимание того, что в Войне Тщеславия участвовали все, кроме приамов. Последние в самом начале войны заблокировали порталы.
На востоке перекрыли перевалы Тохос-Гребня бастионами.
На западе расширили и углубили русло Амплады, превратив ее форсирование в практически безнадежное и бессмысленное занятие.
Одним словом добровольно ушли в изоляцию, и именно поэтому война Сумеречные Земли не затронула.
Вот только этот факт стал причиной нарождающейся неприязни к самим приамам, оставшимся в стороне от всеобщей склоки, которая в скором времени переросла во вторую большую войну – Войну Ненависти.
В отличие от первой, длилась она совсем недолго. Правители всех стран, собрав огромные войска на востоке и западе, двинули их в сторону перевалов Тохос-Гребня и переправ Амплады. Возможно, они забыли, а скорее всего, просто не знали того, что, несмотря на свою малочисленность, приамы, пройдя через Источник, становятся одаренными поголовно. Затряслись пики Тохос-Гребня, вскипела вода в Ампладе и откатились от рубежей Семиградья войска захватчиков – то, что от них осталось. Ни один из них не смог ступить на нашу землю.
Не одно столетие прошло с тех пор, но верь мне сын, правители не забыли своего поражения. Им страшно оттого, что у них под боком живут те, кто в любой момент смогут прийти к ним и скинуть их с трона. И не важно, что нам нет до них никакого дела. Мы им мешаем одним своим существованием.
* * *
Картинки сменялись перед мысленным взором Матвея, словно кадры старой кинопленки.
Эпизоды с родовой памятью всплывали в его голове без всякой хронологии и какой-то системности.
Они были различны по объему и содержанию. Никогда не повторялись и подавались как значимые эпизоды жизни его настоящих предков. Правда, и в этом правиле случилось исключение: попадание Мат’Эвэя на Землю, которое осозналось как память его приемных родителей. Но этому эпизоду он тоже смог дать объяснение – память семьи Хантовых стала памятью рода Эмелды. Но чаще всего он почему-то концентрировался на воспоминаниях Валода Эмелда, его биологического отца.
Распаковка шла стремительно, и иногда парень успевал уловить лишь смысл очередного фрагмента. Уже вскоре для него открылась вся память Лорд-приамов рода Эмелда. Правда, свалена она была пока в одну большую кучу, но это было не страшно. Едва закончилась «загрузка и распаковка», как он сам для себя определил пробуждение памяти рода, тут же знания предков стали систематизироваться им с помощью той области сознания, где разместился Соратник.
Матвей лишь запустил этот процесс, дальше он продолжился автоматически, контролируемый сознанием без его непосредственного (когда нужно отвлекаться от всего остального) участия и контроля.
Матвей медленно открыл глаза и огляделся. Вокруг тела мерцала «Сфера отрешения», практически абсолютная защита, которую использовали Лорд-приамы, когда соскальзывали в состояние «кенсамо» – состояние медитации, ограждая себя от окружающего мира. Ну, или наоборот, кому как нравится. Ни внутрь, ни из сферы не могло пройти ни одно заклинание.
За сферой нарезали круги по своим орбитам скальпели, ножи, пилы, зубила, кусачки, иглы, в общем, все то, что лежало на столе демонолога.
– А вот это уже память крови, а не рода, – улыбнулся Каракал. – Чем там род Эмелда славился? Переводим зубодробильные названия с истинного наречия на русский и получаем телекинез, интуицию и микропроколы пространства. Неплохо: любой булыжник на дороге оружие, а если что можно по-быстрому сделать ноги.
Но в следующий момент улыбка слетела с лица Матвея, и он посмотрел наверх.
–Защитник, говоришь? – выкрикнул он громко, зная, что за пределами сферы его голос никто не услышит. – Как бы ты, Гончар, не пожалела о таком Защитнике… – Почему-то к Творцу Абидалии он решил обращаться именно как к женщине. Наверное, потому, что все, что дает жизнь, у него ассоциировалось с матерью. – Я ведь просто солдат. Из меня Лорд, как из вон того огра балерина. Мне всегда была безразлична власть. Носиться по Абидалии и по-пионерски тушить зарождающиеся пожары тоже не для меня. Так зачем тебе нужен такой «аби прима эст далл ийя»?
Матвей опустил голову.
–Молчишь? – тяжело вздохнул он. – Это самое простое – промолчать. А мне-то что делать?
«Просто живи, – не ожидая ответа, услышал он в голове. – Живи и радуйся жизни, последний Лорд-приам Абидалии».
