Книга: Рыцари. Полная иллюстрированная энциклопедия
Назад: 1.2. Рыцарская конница эпохи кольчуги. XI – середина XIII века
Дальше: 1.4. Рыцарская конница эпохи полных пластинчатых доспехов. XV–XVI века
1.3. Рыцарская конница эпохи ранних пластинчатых лат. Середина XIII–XIV век
Вооружение, защитное снаряжение, подготовка, тактика, стратегия и внешний вид европейских рыцарей XIII–XIV вв. Битвы с участием европейских рыцарей: Легница 1241 г. (в том числе подробное описание вооружения монголов и их тактики), Беневенто 1266 г., сражение у реки Сальто 1268 г., при Карфагене 1280 г., Ворринген 1288 г., Альтопашо 1325 г., Ля-Рош-Дерьен 1347 г., Ардре 1351 г., Ножан-сюр-Сен 1359 г., Росебеке 1382 г.
В середине XIII века произошло событие, которое повлияло на дальнейшее развитие рыцарской конницы – «век кольчуги сменился пластинчатыми латами». Конечно, кольчуга никуда не исчезла, просто из основного средства защиты тела рыцаря она превратилась в дополнение к пластинчатому доспеху. Этот новый вид защитного снаряжения оказал существенное влияние на тактику и способы ведения боя. Первые доспехи из-за низкого уровня металлообработки были не очень надежными, их можно было пробить хорошо закаленным и оточенным холодным оружием, так как в то время качественная углеродистая сталь была большой редкостью, а кричное железо было очень мягким. Для придания жесткости и упругости металлу нужна была термообработка (закалка). Но это был сложный и трудоемкий процесс. Еще был способ пакетирования, который представлял собой кузнечную сварку двух пластин: одной железной, второй стальной. Все эти элементы обработки металлов применялись для изготовления холодного оружия. Лезвие меча было значительно толще, чем пластины доспехов, поэтому при изготовлении мечей процесс термообработки шел гораздо быстрее и был менее трудоемким и дорогим.
Для изготовления пластинчатого доспеха нужна была очень дорогая листовая сталь, прошедшая специальную обработку, вследствие чего она была пригодна для закаливания. Это приводило к тому, что хороших закаленных клинков было гораздо больше, чем прочных доспехов. Примерно в 1250 году в Западной Европе появляется пластинчатое защитное снаряжение, получившее название «бригандина», которое качественно изменило все защитное снаряжение западноевропейских воинов. Этот вид доспеха представлял собой тканевую основу, на которую при помощи заклепок крепились стальные пластины. Стальные пластины крепились на изнанке тканевой несущей основы доспеха, а заклепки проступали рядами на лицевой стороне. Помимо бригандин в то время еще применялись старые чешуйчатые и ламеллярные доспехи. Но уже к XIV веку 90 % доспехов было бригандинного типа, а 10 % составляли кольчуги и пластинчатые доспехи других конструкций. Идейная конструкция бригандины была настолько удачной, что по ее образцу стали изготавливать различные элементы защитного снаряжения, такие как наручи, поножи и бармицы.
На протяжении всего XIII века из-за качественного улучшения защитного снаряжения воина идет эволюция развития наступательного оружия. Так, мечи тяжеловооруженной рыцарской конницы становятся длиннее и тяжелее (новыми тяжелыми мечами конным рыцарям стало удобнее сражаться в бою). В начале XIII века меч рыцаря представлял собой почти исключительно рубящее оружие. Некоторые клинки имели острые как бритва режущие поверхности, почти строго параллельные до самого острия, кроме того, снабжались канавками или желобками по центру с каждой стороны с целью уменьшить вес меча. Другие клинки все же несколько сужались в направлении острия, а протяженность канавки составляла примерно три четвертых длины. Такой меч получил наибольшее распространение в период до третьей четверти XIII века, причем некоторые образцы бывали довольно крупными. Примерно в 1240 году появился меч нового типа, отличавшийся широким лезвием, часто еще немного расходившимся по направлению к рукояти, длина которой составляла около 16 см, хотя во второй половине XIII века встречались более узкие клинки и более короткие рукояти. Желобок на таких клинках составлял где-то до половины длины. Самые крупные из вышеозначенных мечей отличались клинками от 94 до 102 см и рукоятями в 23 см. Такие мечи, как и те, что упоминались выше, назывались «большими» мечами. Их позже прозвали «бастардами», или «полутораручными» мечами. Эти мечи стали особенно популярными среди европейских рыцарей. Мечом «бастардом» (меч «бастард» является переходной ступенью между одноручным и двуручным мечами) можно было сражаться как одной рукой, так и держа его двумя руками. Длинный размер рукояти полутораручных и двуручных мечей позволял рыцарю наносить удары, взявшись за меч двумя руками. Этот двуручный хват и увеличенный вес новых мечей позволили наносить противнику более мощные удары, чем это можно было сделать прежним одноручным мечом. Помимо этого, дополнительным преимуществом полутораручных и двуручных мечей с рукоятью от 30 см (такой меч можно свободно держать двумя руками, причем на рукояти остается место еще для одной ладони) было применение рычагов и использование сложных траекторий ударов. Правда, большая масса мечей «бастардов» обладает небольшой рукоятью, которая не дает достаточно места для двух рук – левая рука удерживает только остаток рукояти, а также большое, чаще всего вытянутое в длину навершие (головка или яблоко) меча.
Кстати, возможно, что постоянное увеличение доли жестких латных пластин для защиты конечностей в конструкции доспехов послужило причиной появления короткого рубящего меча с опять-таки широким лезвием, сужавшимся к острию. Канавка, или желобок, занимала около половины протяженности клинка, и, если судить по имеющимся данным, подобное изделие всегда снабжалось короткой рукоятью с головкой (навершием) в образе колесика. Где-то в 1280 году появился очень сильно суженный к ярко выраженному острию меч с поперечным сечением в виде сплюснутого ромба. Головки эфеса у таких образчиков варьировались по виду. Плоские или рельефные версии дискообразных головок оставались, вероятно, самыми распространенными, хотя нередко встречались разновидности и в форме колесика с выступающим центром, которые, однако, перестали быть привычным явлением во второй половине XIII века. Довольно редкий вариант, напоминавший распустившийся бутон цветка, стал уверенно входить в обиход после 1280 года. Старая версия в форме «треуголки», известная еще со времен викингов, использовалась в основном в середине 50-х годов столетия, а ромб продержался примерно до 1275 года. Еще один вариант – с зазубренным верхним краем, – который можно считать неким возвратом к прошлому, обнаруживается преимущественно на североанглийских и южношотландских памятниках старины и датируется 1250 годом и более поздним временем. Встречались сферические головки эфесов или же «низкопрофильные» головки – «лодочки».
Гарда меча имела самые примитивные формы, представляя собой просто перекрещивающуюся планку в области соединения клинка с рукоятью, иногда несколько согнутую по краям в направлении лезвия. На хвостовик накладывалась деревянная рукоять из двух склеивавшихся вместе элементов, вырезанных внутри с расчетом на максимально плотное прилегание к хвостовику. Обычно они обматывались кожей, а иногда еще кожаным или шелковым шнуром, перемежавшимся с серебряной или золоченой проволокой. Ножны делались из деревянных дощечек, покрывавшихся кожей и усиливавшихся оковкой из железа или медного сплава. Некоторые имели у входного отверстия металлические устья. Пояс или портупея меча в XIII веке представляли собой хитроумную систему ремешков, переплетавшихся между собой так, чтобы удерживать меч в удобном положении для выхватывания и в то же время не позволять владельцу спотыкаться об него. В начале XIII века пояса раздваивались вилкой с одного конца, прежде чем быть связанными и зафиксированными путем пропускания через два шлица, прорезанных в боковине ножен. К середине XIII века в обиход вошли ремешки с металлическими законцовками и пряжки. Рыцарские пояса обычно богато украшались, например золотыми или позолоченными, серебряными бляшками и полосками.
Одноручный меч ландмейстера Тевтонского ордена Конрада, ландграфа Тюрингии и Гессена, 1239–1241 гг. Длина меча 116,5 см; длина клинка 94,7 см; ширина клинка 5,3 см; длина крестовины 22,2 см; вес 1350 г
Два рыцарских меча. Слева. Одноручный меч. Европа, 1250 г. Длина меча 90,3 см; длина клинка 76,5 см; ширина клинка 4,9 см; длина крестовины меча 12 см; вес 920 г. Справа. Длинный одноручный меч. Европа, XIII в. Длина меча 112 см; длина клинка 96 см; ширина клинка 5,1 см; длина крестовины меча 19,7 см; вес 1380 г
Одноручный меч. Европа, XIV в. Длина меча 100 см; длина клинка 81 см; ширина клинка 5,3 см; вес 1150 г
Помимо мечей с прямым обоюдоострым клинком, в средневековой Европе большой популярностью пользовались тяжелые кривые мечи (появились примерно в XII в.), так называемые «фальшионы» (фальчионы или фелчены). Данное оружие характеризовалось клинком с выраженным расширением от основания к острию. Оно снабжалось мечевым эфесом или эфесом боевого ножа (без перекрестья и навершия с приклепанной к хвостовику рукоятью). Расширяющийся клинок обладал повышенной разрубающей способностью благодаря смещенному к острию балансу. Кроме того, фальшион имел усиленную рабочую часть клинка, отличающуюся повышенной прочностью из-за значительной ширины. Изначально фальшионы из-за своей дешевизны использовались лишь пехотой и легкой конницей. Но благодаря своим отличным боевым качествам фальшион постепенно завоевал популярность в среде тяжеловооруженной рыцарской конницы. Пик распространения фальшионов приходится на конец XIII–XIV век. Кроме новых типов мечей, в XIII веке появляются новые виды древкового оружия, представлявшие серьезную угрозу кольчужному снаряжению рыцарей. Так, благодаря развитию наступательного оружия рыцарям пришлось позаботиться о соответственной защите своего тела. Так что с этого времени использование пластинчатого доспеха становится массовым, а изготовление пластинчатых лат и торговля ими с этого времени начинают приносить огромную прибыль.
Слева направо: 1. Меч. Европа, XIV в. Длина меча 124,5 см; длина клинка 99,6 см; ширина клинка 5,5 см; длина крестовины 25,2 см; вес 2280 г. 2. Меч. Европа, 1400 г. Длина меча 121 см; длина клинка 95 см; ширина клинка 5,4 см; длина крестовины 19,3 см; вес 1790 г. 3. Меч. Европа, XIV в. Длина меча 106 см; длина клинка 85,4 см; ширина клинка 4,8 см; длина крестовины 19 см; вес 1360 г. 4. Меч. Европа, XIV в. Длина меча 113 см; длина клинка 88 см; ширина клинка 5,2 см; длина крестовины 17 см; вес 1580 г
Слева направо 1. Меч. Европа, XIV в. Длина меча 135,5 см; длина клинка 106 см; ширина клинка 5,2 см; длина крестовины 25 см; вес 2190 г. 2. Меч. Европа, XIV век. Длина меча 122 см; длина клинка 95,8 см; ширина клинка 5,5 см; длина крестовины 20,1 см; вес 1930 г. 3. Меч. Европа, XV в. Длина меча 126,5 см; длина клинка 98,5 см; ширина клинка 6 см; длина крестовины 27,5 см; вес 2230 г. 4. Меч. Европа, XIV в. Длина меча 118,5 см; длина клинка 91,5 см; ширина клинка 3,8 см; длина крестовины 24,5 см; вес 1090 г
Помимо меча, общепринятым вооружением рыцаря был кинжал. Кинжал – это холодное оружие с коротким колюще-режущим обоюдоострым клинком, предназначенное для тесной схватки и по своему действию рассчитанное на короткие, быстрые движения. Иногда кинжал использовали в качестве метательного оружия. В Средние века к кинжалу прибегали как к последнему средству, если бой переходил в рукопашный, когда воспользоваться мечом уже было невозможно. Он участвовал и в поединках по правилам и без правил, им добивали раненого противника – наносили «удар милосердия», – или заставляли его молить о пощаде, когда он лежал, поверженный, – отсюда берет начало слово misericorde (милосердие, фр.). Таким кинжалом можно было легко проникнуть между стыками пластин доспеха и даже проколоть плетение кольчуги.
Фальшион Коньеров. Середина XIII в. Библиотека собора в Дурхеме. Это оружие являлось так называемым «мечом владения», подтверждающим право семьи Коньер на манор Сокбурн в графстве Дурхем. Такой «меч владения» передавался из поколения в поколение вместе с землями, на которые он давал права
На миниатюре из рукописи 1340 г. хорошо видны конные рыцари, сражающиеся фальшионами
Редкое изображение фальшиона в ножнах. Фрагмент барельефа «Воин, охраняющий Гроб Господень». Франция, 1340–1345 гг. Хорошо видно не только фальшион, но и защитное снаряжение воина середины XIV в. Обратите внимание на шлем (вверху слева), это так называемая «железная шляпа» (шапель-де-фер).
Фальшион. Фрагмент барельефа, украшающего алтарь в храме Девы Марии в Кракове, 1477–1489 гг.
Дисковый кинжал, он же – «рондел» (rond – круг, фр.), называется так благодаря своей круглой гарде и головке (навершию). Рондел, появившийся примерно в XIII в., уже к середине XIV в. стал популярным оружием среди рыцарей Западной и Центральной Европы. Плоский дискообразный эфес кинжала рондела предотвращал соскальзывание руки рыцаря на лезвие при мощных колющих, пробивающих насквозь ударах и защищал руку от ударов лезвием холодного оружия противника. Рукоять кинжала рондела представляла собой гладкий цилиндр, но это не было помехой рыцарю, так как скольжение руки стопорилось гардой. Лезвие кинжала рондела обычно было вытянутым и заостренным с двух сторон или четырехгранным, правда, встречаются ронделы и с трехгранным лезвием. Кинжал рондел применялся рыцарями примерно до конца XVI в. (его постепенно вытеснили стилеты).
Европейские кинжалы. Слева направо: 1. Кинжал. Европа, XIII–XIV вв. Длина 23,8 см; длина клинка 12 см; ширина клинка 2,1 см; вес 100 г. 2. Кинжал. Европа, XIV в. Длина 27,2 см; длина клинка 14 см; ширина клинка 2,2 см; вес 110 г. 3. Кинжал. Европа, XIV в. Длина 32,7 см; длина клинка 20,7 см; ширина клинка 1,7 см; вес 200 г. 4. Кинжал. Европа, XIV в. Длина 36,6 см; длина клинка 24 см; ширина клинка 3 см; вес 140 г
Европейские рыцарские «кинжалы милосердия». Слева направо: 1. Дисковый кинжал (рондел), XV в. Длина 41,4 см; длина клинка 31,4 см; ширина клинка 2,4 см; вес 270 г. 2. Дисковый кинжал (рондел), XIV в. Длина 33,2 см; длина клинка 23 см; ширина клинка 2,1 см; вес 200 г. 3. Дисковый кинжал (рондел), 1400 г. Длина 42,9 см; длина клинка 32,2 см; ширина клинка 1,3 см; вес 300 г. 4. Дисковый кинжал (рондел), XIV в. Длина 40 см; длина клинка 30 см; ширина клинка 2,2 см; вес 300 г. 5. Дисковый кинжал (рондел), XIV в. Длина 35,2 см; длина клинка 25,6 см; ширина клинка 1,9 см; вес 180 г
Рыцарские копья в XIII веке, как и в предыдущие века, традиционно состояли из длинного деревянного древка, часто ясеневого, на которое с одной стороны надевалась втулка наконечника, прибивавшаяся к древку гвоздями. Для так называемых «мирных поединков» на турнирах применялись копья с затупленными остриями, а также с «коронелями», или «венчиками», – наконечниками не с одним, а с тремя и более несколько скошенными зубцами, смягчавшими или, точнее, рассеивавшими силу удара.
Иногда рыцарь применял палицу (булаву), рукоять которой изготавливалась из дерева, а головка (навершие), отливавшаяся из медного сплава, имела торчавшие в разные стороны выступы. К середине XIII века получили распространение перначи (шестоперы). Часто нижнюю часть древка снабжали специальной петлей, благодаря которой палица могла висеть на запястье воина. В конце XIII века на вооружении всадников появились кистени, которые представляли собой шар (или несколько шаров) с металлическими шипами, прикрепленный отрезком цепи к деревянному древку или рукояти.
В XIII веке находило применение и другое оружие, менее традиционное для рыцарской конницы, например, секира на длинном древке с широким лезвием и с «клювом» на обухе. Другим нетипичным двуручным оружием конницы следует назвать глефу, представляющую собой укрепленное на древке длинное и расширяющееся к середине лезвие очень большого и длинного широкого ножа, заканчивавшееся острием.
Немецкий плосковерхий большой горшкообразный шлем с забралом начала XIII в. XIX в. Копия
Появление более тяжелого и мощного оружия ближнего боя повлекло за собой усиление защиты головы воина. В то время рыцари все чаще стали использовать шлемы обтекаемой формы, так как любые наклонные или выпуклые поверхности шлема отлично справлялись с отражением тяжелого удара оружия противника. В XIII веке среди рыцарей особенно популярным становится большой горшковый шлем. Можно сказать, что он стал основной защитой головы воинов, составляющих тяжеловооруженную рыцарскую конницу государств Западной Европы.
В арсенале рыцаря имелось несколько вариантов шлемов, дающих различные углы обзора. Так, например, шлем с минимальным обзором использовался в основном только на турнирах в копейном поединке. Более того, за мгновение до того, как рыцарь наносил в поединке удар копьем, он, в целях собственной безопасности, поворачивал голову в сторону и бил, в общем-то, вслепую. А обзор в боевом рыцарском шлеме составлял порядка пятнадцати-двадцати градусов. Начиная с XII в. оружейные мастера стремятся улучшить форму шлема. Появляются шлемы яйцеобразные, конусообразные, сферической формы и цилиндрической с плоским верхом. Большинству этих форм был присущ железный наносник, который со временем становился все длиннее и шире, а в Германии появилась даже прочная заслонка для лица.
В конце XIII века в Западной Европе набирает популярность еще один вариант шлема, так называемый бацинет (фр. Bacinet). Этот шлем по форме напоминал старый нормандский шлем XI века. Считают, что это просто поздняя модификация нормандского шлема, сделанная с учетом накопленного боевого опыта. Так, в отличие от нормандского прототипа, данный экземпляр стал объемнее и закрывал весь затылок воина. Спереди делали аркаподобный вырез, открывающий лицо до лба. Иногда к такому шлему добавляли наносник. Кстати, знатные рыцари для дополнительной защиты головы очень часто носили под большим горшкообразным шлемом бацинет. Шлем бацинет стал любимым средством защиты головы у небогатых рыцарей и воинов, составляющих легкую конницу и пехоту. Бацинет носили поверх кольчужного капюшона или вместо него, тогда к бацинету прикрепляли бармицу. Бармица крепилась к специальным скобам или отверстиям, расположенным по бокам и нижнему краю бацинета. Ее изготавливали из кольчуги, и она спадала спереди и сзади. Спереди она доходила до подбородка, оставляя лицо открытым.
Еще одним распространенным шлемом в то время был шлем, похожий на шляпу. Его иногда так и называли: «железная шляпа» (шапель-де-фер). Этот шлем обладал удачной конструкцией и низкой ценой, благодаря чему и получил столь широкое распространение во всех армиях средневековой Западной Европы. Шлем-шляпу носили как пешие, так и конные воины. Особенно эффективными такие шлемы были для пеших воинов, так как благодаря широким полям шлем защищал не только голову, но и частично прикрывал плечи воина, что позволяло пехотинцу получать меньше повреждений от клинкового оружия вражеской конницы (защищал от ударов сверху) и во время штурма фортификационных укреплений противника. Правда, шлем-шляпа оставлял не защищенной шею воина, поэтому уже со второй половины XIII века появляются специальные боевые ожерелья с высокими воротниками.
В XIII–XIV веках защитное снаряжение тяжеловооруженной рыцарской конницы настолько улучшилось, что рыцарям пришлось значительно уменьшить размеры своих щитов (только в пехоте еще применялись большие щиты). Щиты имели большое значение, поскольку обеспечивали жесткую защиту в противовес подвижной, которую давала кольчужная рубаха. Изготовленные из деревянных дощечек и покрытые с лицевой стороны кожей, многие, по всей вероятности, имели холщовую или кожаную подкладку. Толщина деревянной структуры обычно составляла 1,5 см. Щит традиционно снабжался системой ременных петель для держания, прикрепленных к дереву с тыла (на некоторых средневековых иллюстрациях видны пряжки, позволявшие регулировать длину ремней). Чтобы смягчить силу удара и во избежание контузий руки, между петлями прибивалась специальная подушечка. В дополнение к этому использовался ремень, на котором щит мог подвешиваться на шею (или только на предплечье), когда требовалось освободить обе руки в бою, или закинуть щит за спину в походе, а также во избежание потери его в битве. Помимо щитов треугольной формы иногда использовался «баклер» – небольшой круглый щит с расположенным по центру «умбоном», то есть напоминавшей чашу бляхой в центре, прикрывавшей сжатую в кулак руку.
Рыцарский щит Арнольда фон Бриенца (Бринц), 1180–1225 гг. Этот щит был изготовлен из дерева толщиной 15 мм. В XII в., а позже в 1230–1250 гг. переделан. Первоначально щит был высотой около 100 см, но при переделке, дабы придать щиту современный по меркам XIII в. вид, верхнюю выгнутую часть щита срезали
В конце XIII–XIV веке тяжеловооруженная рыцарская конница становится почти неуязвима для холодного оружия противника, так как надетый на кольчугу пластинчатый доспех было практически невозможно разрубить. Именно в это время становится актуальным колющее оружие, которым наносили колющие удары в сочленение доспеха. Слабыми местами тяжеловооруженного рыцаря, куда неприятель стремился нанести колющий удар, были горло, подмышки, локтевые сгибы, подколенные впадины, основания стоп и обратная сторона кистей рук. Эти уязвимые места было невозможно прикрыть неподвижной стальной пластиной, их защищала только кольчуга, кольца которой слабо сопротивлялись колющим ударам.
Улучшение защиты, в свою очередь, повлияло на развитие наступательного оружия. Появились различные варианты комбинированного оружия, сочетающие в себе различные виды наступательного вооружения того времени. Особое распространение получают раздробляющие разновидности оружия, удары которых, даже не пробивая доспехов, приводили к перелому конечностей или к контузии. Вес стандартного боевого доспеха вместе со щитом и мечом достигал около 30–35 кг. Такой вес снаряжения уже сам по себе являлся достаточно тяжелым испытанием для организма человека. Для того чтобы рыцарь с таким добавочным весом эффективно сражался, его тело должно было быть в прекрасной физической форме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что будущего рыцаря уже с детских лет заставляли делать различные физические упражнения, направленные на развитие силы, ловкости и выносливости. Ежедневные физические упражнения на свежем воздухе в течение многих лет и высококалорийная мясная диета при здоровой наследственности из кого угодно сделают могучего атлета.
В Средние века тяжеловооруженная рыцарская конница играла важную роль на полях сражений Западной Европы. Ее эффективность зависела от качества ее конского состава. Поэтому в то время сложились определенные требования к боевым, вьючным и верховым коням для рыцаря, оруженосца и т. д. Качество коня отражалось в его стоимости. Хороший боевой конь стоил очень дорого. Сумма, за которую рыцарь приобретал своего коня, составляла около половины от той суммы, которую средний рыцарь тратил на свое снаряжение. Так, например, в XIII веке в Англии рыцарское снаряжение вместе с конем стоило 20 фунтов, что составляло годовой доход среднего рыцаря. Эффективность конницы напрямую зависела от качества как всадника, так и его коня, поэтому многие правители заранее оговаривали, на каких конях должны были воевать их рыцари. Так, например, в Венеции в 1222 году рыцарям с хорошим достатком предписывалось иметь боевого коня стоимостью не ниже 75 венецианских лир, а рыцари со средним достатком должны были обзавестись конем стоимостью не менее 50 лир. Во Флоренции в 1277 году рыцарям из Прованса предписывалось являться на службу на конях стоимостью не ниже 30 лир, что составляло годовое жалованье конного воина за 133 дня. Обычно стоимость снаряжения и коня воина при удачном стечении обстоятельств во время боевых действий окупалась за 5–7 месяцев.
Конные рыцари, закованные в доспехи и вооруженные копьями, составляли основной костяк армии всех стран средневековой Европы. Поэтому с учетом существенной дороговизны боевых коней правители европейских государств были вынуждены строго следить за состоянием конского поголовья в среде военнообязанных. Так, например, в 1279 году Филипп III Смелый издал указ, в котором говорилось, что все благородные люди королевства, имеющие во владении землю стоимостью 200 турских ливров, а также горожане, владеющие имуществом стоимостью 1500 турских ливров, должны растить и содержать одну племенную кобылицу, а бароны, графы и прочие, владеющие пастбищами, должны содержать не менее 6 племенных кобылиц. В 1282 году Эдуард I Английский, отмечая нехватку боевых коней, повелел всем своим подданным вне зависимости от сословия, но имевшим годовой доход, составлявший 30 фунтов, иметь и содержать хотя бы одного боевого коня. В Италии власти городов назначали специальных проверяющих, которые инспектировали количество и качество боевых коней, обязательных к содержанию, так как держать и содержать боевых коней должны были все состоятельные граждане. Например, во Флоренции в 1260 году было 1400 боевых коней, в 1300 году зафиксировано 1000, а в 1312 году число коней было 1300. Многие рыцари знатного рода, располагавшие солидным состоянием, покупали для себя и своей свиты боевых коней за очень большие деньги. Так, например, Роберт II, граф де Артуа, собираясь в военный поход, купил: 5 боевых коней, отдав за каждого 280 парижских ливров, 8 обычных коней по 115 ливров за каждого, одного коня за 60 ливров, двух коней для парада за 50 ливров, 14 вьючных лошадей по 34 ливра за одну и 3 небольших упряжных лошади по 12 ливров. Итого граф потратил на закупку коней 2992 парижских ливра, и если учитывать, что войну граф проиграл, а сам погиб в бою при Куртре, в результате король (граф находился на жалованьи у короля) понес колоссальные убытки вследствие неоправданных расходов при подготовке к походу. Любые военные действия связаны с финансовыми затратами и риском, поэтому правители старались по возможности компенсировать своим подданным стоимость раненых и убитых коней, иначе многие рыцари попросту бы разорились, что привело бы к уничтожению рыцарской конницы как таковой. Так, например, Филипп III после похода на Арагон выплатил компенсацию за потерю 1100 коней 34 691 турский ливр.
Боевой рыцарский конь, так же как и его всадник, был защищен броней. Начиная с конца XIII века конская броня становится практически обязательным снаряжением для боевого коня рыцаря. Для защиты коня в то время применялись кольчужные попоны, которые закрывали голову, шею и круп коня (то есть конь был целиком защищен). Также использовались и различные облегченные варианты конского защитного снаряжения, когда конь был защищен броней частично, например только спереди. Кольчужная попона всегда надевалась поверх стеганой попоны, которая при значительной толщине набивки иногда использовалась как самостоятельное защитное снаряжение. Примерно с середины XIII века для защиты коня начинают применять пластинчатое защитное снаряжение. Так появились конские налобники и нагрудники, изготовленные либо из стальных пластин, либо из специально обработанной вываренной кожи.
Боевой рыцарский конь XIII в. в кольчужной попоне, с цепью вместо узды для предотвращения перерезания ее противником. Реконструкция выполнена на основе средневековых иллюстраций
Кони для рыцаря играли огромную по важности роль и классифицировались как боевые («дестрие» или «курсе»), добрые скаковые («полфри») и «рунси» для «сквайров» или слуг. Нельзя не сказать и о «самтерах», или вьючных животных, использовавшихся также и как упряжные, когда в том возникала потребность. Приходилось заботиться и о пополнении конского парка. Известен, например, случай в 1266 г., когда, отправляясь на службу в гарнизон замка Ноттингем, 38 человек имели при себе 64 лошади. К началу XIII в. отмечался заметный и быстрый рост цен. Так, средний боевой конь мог стоить 50 марок, а к концу века – и все 60 (достойный барона и «баннере» – от 60 до 120 марок). Некоторые сеньоры откупались конями от службы королю взамен выплаты соответственного налога.Рыцари – «башелье» – ездили на лошадях стоимостью 20–45 марок, тогда как «рунси» для «сквайра» и «сержанта» обходился в 5–8 марок или даже 12–13, если вести речь о самых лучших экземплярах, которые получали всадники, входившие в состав королевской «фамилии».Показанная на иллюстрации попона расценивается как сделанная из «кюир буйи» (специальным образом упроченная кожа, которую вываривали или вымачивали перед приданием формы), включенная в описи для турнира в Виндзоре 1278 г. Иногда комплект конского снаряжения дополнял султан на голове. Боевое седло отличалось высокой задней лукой, которая немного охватывала тело всадника, тогда как передняя слегка отклонялась вперед. Длинные стремена обусловливали военную посадку, позволяли уверенно держаться в седле, однако лишали рыцаря возможности привставать. Подпруг обычно было две, а помимо них – нагрудная шлея, иногда крепившаяся к задней луке для обеспечения большей надежности. Могли использоваться и подхвостники.
Конная атака начиналась с шага, после чего рыцарская конница разгонялась, переходя на полный галоп только тогда, когда до врага оставалось сравнительно малое расстояние, достаточное для массированного удара. Конные рыцари во время атаки старались, с одной стороны, не допустить преждевременного рассредоточения строя, а с другой – не слишком утомить и не загнать коней. Такая конная атака была очень эффективна. Рыцари держались колено к колену, направив копья вперед. Часто после первого столкновения с врагом копье ломалось, тогда владелец выбрасывал обломок и дальше действовал мечом, топором или булавой. Дошедшие до нас списки потерь показывают, что в бою основные потери в лошадях приходились на рыцарей. Другими словами, основную боевую нагрузку несла именно тяжелая рыцарская конница.
Рыцарю в бою, несмотря на свою прекрасную подготовку, приходилось нелегко. Даже и не в слишком тяжелых шлемах с «поддоспешными» подшлемниками и капюшонами очень скоро становилось жарко, защита головы ухудшала слышимость и ограничивала обзор. Воины старались следить за знаменем сеньора, которое обычно носили свернутым и разворачивали перед началом сражения.
В XIII веке применялось несколько вариантов флагов. Вымпел представлял собой небольшой треугольный флажок, прибиваемый к древку копья под острием. На полотнище вымпела обычно изображался герб владельца. «Баннере» имели знамя небольшой прямоугольной формы, длинная сторона которого пролегала по древку и либо привязывалась, либо прибивалась к нему. Знамя (баннер), на котором помещался герб владельца, вверялось специально отобранному воину, знаменосцу, всегда находившемуся рядом с господином (в XIII веке герб сеньора часто размещался и на одежде его воинов; бароны и рыцари имели право одевать следовавших за ними рыцарей и оруженосцев в своего рода однотипную военную форму).
Символическое значение знамени (флага) можно смело оценить как очень высокое: его падение или захват врагом сулил вспышку паники в рядах воинов, поэтому знаменосца защищали несколько отборных воинов.
Серьезной проблемой в конной атаке всегда оставалась дисциплина. При Льюисе случилось, что рыцарская конница принца Эдуарда прорвала фронт противника и увлеклась его преследованием, покинув поле боя. В результате фронт оказался прорван и у победителей. Опасность разрушения передовых линий строя становилась причиной, нередко заставлявшей полководцев придерживать резервы, как поступил Симон де Монфор в столкновении с царственным оппонентом под все тем же Льюисом. При должной организованности прорвавшиеся через вражеские порядки рыцари могли развернуться и атаковать неприятеля с тыла. Резерв зачастую оставался с полководцем, подчиненные которого – его ближайшие помощники – вели сражение в передовых рядах.
В XIII веке осады фортификаций представляли собой более планомерные операции. Прибегая к ним, полководец в меньшей степени рисковал потерять все в одном-единственном неудачном сражении, хотя продолжительная осада обходилась дорого и по мере ее течения становилось все труднее удерживать застоявшихся воинов от дезертирства.
Кони XIII в. На реконструкции внизу изображен «полфри» (что означает хороший скаковой конь), с украшенной колокольчиками и подвесками упряжью. Вверху: боевой рыцарский конь в полном чепрачном одеянии, которое закрывает и хвост. На голове коня – стальной налобник. Реконструкция выполнена на основе миниатюры из испанского манускрипта середины XIII в.
К концу XIII века замки достигли в своем развитии вершин, о чем говорят впечатляющие строения, выросшие по воле Эдуарда I в Уэльсе. Так, например, замки Харлех и Бомари являлись по форме концентрическими, то есть такими, в которых защитники на двух поясах стен осуществляли взаимную поддержку друг друга. В конструкциях замков имелись все наработки фортификационной мысли того времени. Были и бойницы для стрелков, и навесные деревянные машикули, дававшие возможность противодействовать врагу у основания стены, а в случае захвата им отдельного участка укреплений изолировать его там.
Но замки являлись не только оборонительным сооружением, они использовались в качестве баз конными рыцарями. Отправляясь в дозоры оттуда, всадники могли контролировать район в радиусе не менее полутора десятков километров и более, а также служить поддержкой для королевских войск в их противодействии мятежникам или, как порой случалось, ровно наоборот.
Рыцари могли иметь долгую военную карьеру. Так, например, Уильяму Маршалу было уже 70 лет, когда он участвовал в битве при Линкольне 1217 года. Но некоторых рыцарей не манила идея растрачивать жизнь в походах. Рыцари осознавали реальность шанса встретить смерть в бою, но они с малых лет учились воевать и знали, что война – их обязанность. Кроме того, они имели основания надеяться на милосердие противника, который предпочтет не убивать их, но захватит в плен ради получения выкупа. Несомненно, легко припомнить немало сражений, в которых пало лишь очень малое число рыцарей, и причина этого заключается прежде всего в качестве доспехов и намерении командиров пленить (на войне или на турнирах) побольше рыцарей с целью если уж не нажиться, то поставить их на службу себе. В то же время, проявляя храбрость и воинскую доблесть, тот или иной воин мог рассчитывать на благодарность сеньора или короля, ожидая от него щедрых даров или земель.
Тяжеловооруженная западноевропейская рыцарская конница в XIII веке считалась практически непобедимой, но иногда и рыцари терпели тяжелые поражения от «не рыцарского» противника. Одним из таких «черных» дней рыцарства стало сражение при Легнице 1241 года. В этой битве поражение рыцарскому войску нанесла знаменитая монгольская конница, сокрушившая к тому времени не одно государство. К 1241 году монголы, уже покорившие, как тогда говорили, «полмира», обложившие данью Русь, двинулись на завоевание Венгрии. План вторжения был разработан талантливым монгольским полководцем Субэдэ. Для контроля над недавно завоеванными обширными землями Руси он оставлял 30 тыс. конных воинов, а остальные 100 тыс. должны были непосредственно участвовать в походе на Запад.
В хронике Матвея Парижского приведено письмо двух монахов, в котором упоминается, что в монгольском войске было много половцев и бывших православных воинов из Руси. Такой факт действительно имел место, так как армия монголов постоянно нуждалась в пополнении живой силой, поэтому многим захваченным в плен воинам часто предлагалось купить себе свободу ценой вступления в непобедимую армию монголов. Монгольское войско строилось по десятеричному принципу. Самым маленьким подразделением был отряд из десяти воинов – арбан, 10 десятков составляли сотню – джагун, 10 сотен составляли тысячу – минган, 10 тыс. составляли тумэн, 10 тумэнов представляли собой туг (знамя). Отряд из двух тумэнов в монгольском войске считался как отдельная автономная боевая единица.
Знатные воины и тяжеловооруженная конница монголов имели хорошее защитное снаряжение. Броней были защищены как всадники, так и их лошади. Это защитное снаряжение монголов сразу бросилось в глаза европейцам как некая диковина. О кожаных, крепких, как железо, конских монгольских панцирях писали многие европейские хронисты XIII века. Так, Плано Карпини подробно описывает ламеллярный железный и ламинированный кожаный конские панцири монголов, состоявшие из пяти частей: нагрудника, двух боковин, накрупника и нашейника из двух частей, висевших по бокам шеи. Конские доспехи монголов, изготовленные из твердых материалов, восходят к киданьским и сунским образцам. Воюя с мусульманами на Востоке, монголы заимствовали у врага кольчужный конский доспех и стеганый панцирь-попону из мягких материалов, иногда обшитый бляхами. Необходимой принадлежностью монгольского конского доспеха было оголовье, изготовленное из железа либо из твердой многослойной кожи (обычно использовали кожу крупнокопытных животных, которую спрессовывали при помощи смолы в три слоя). Защитное снаряжение монгольского воина в то время состояло из шлема (часто с забралами в виде кованых масок, полумасок и наносников, сочетаемых с дуговидными надбровными накладками), панциря (который был изготовлен либо из твердого материала, либо из мягкого, либо из мягкого материала, усиленного твердым), ожерелья, наручей и щита. Щиты у монголов были круглые, выпуклые, диаметром 50–70 см, с выпуклым металлическим умбоном в центре. Изготавливались они методом плетения из прутьев, после чего сплетенный щит оплетали разноцветным шелком. Такие плетеные щиты высоко ценились за их исключительную упругость, легкость и красоту.
Основным оружием первого удара у монголов был сложносоставной и рефлекторный лук – нумун (монг.). При снятой тетиве такой лук изгибался в «обратную» сторону. Монгольские луки были двух типов: «китайско-центральноазиатский», длиной 120–150 см, с прямой рукоятью, округлыми выступающими плечами, длинными прямыми или чуть изогнутыми рогами, и «ближневосточный», длиной 80–110 см, со слабо или совсем не выступающими, очень крутыми и округлыми плечами и довольно короткими рогами, слабо или сильно изогнутыми. Луки обоих типов имели основу из пяти кусков, склеенных из двух-трех слоев дерева; слоя сухожилий, наклеенных в натянутом состоянии с наружной стороны плечей; двух тонких роговых полос, подклеенных к плечам с внутренней стороны; изогнутой костяной пластины с расширяющимися, как лопата, концами, которую приклеивали к внутренней стороне рукояти и примыкающим участкам плеч; иногда пары продолговатых костяных пластин, клеящихся к боковым сторонам рукояти. Рога луков первого типа обклеивались с боков двумя парами костяных длинных пластин с вырезами для тетивы, у луков второго типа рога имели по одной костяной наклейке с углублением для тетивы (такая объемная деталь приклеивалась к деревянной основе рога сверху). Плечи луков обклеивались варенной в олифе берестой, а иногда еще и тонкой кожей, и расписывались узорами, после чего для предохранения от сырости покрывались лаком. Монгольские стрелы (сумун) имели довольно толстые, обычно окрашенные в красный цвет древка, которые достигали в длину около 70–75 см и снабжались стальными наконечниками различных форм и размеров в зависимости от их назначения. Так, например, в колчане (хот-сумун) у монгольского воина были стрелы с узкими бронебойными гранеными наконечниками – хоорцах, крупными наконечниками почти с ладонь – тумар, коваными трехлопастными наконечниками с отверстиями и др.
Оружием второго удара у монголов было копье (чжида). Наконечники монгольских копий были разных видов. Применялись как широкие плоские, так и узкие граненые, а некоторые наконечники имели форму длинного ножа на втулке. Большинство монгольских копий снабжались наконечниками, у которых имелся специальный крюк, благодаря которому можно было стаскивать всадника с лошади. Почти все монгольские копья снабжались подтоком и имели под втулкой наконечника пучок конских волос и флажок. Во время езды копье находилось на спине воина, держась там при помощи двух ремней: верхнего – под мышкой и нижнего – вокруг стопы. Во время атаки воины тяжеловооруженной монгольской конницы держали копье двумя руками (по-азиатски) или одной рукой, зажав копье под мышкой (по-рыцарски).
Оружием третьего этапа боя – рукопашной схватки – у монголов были мечи, палаши, сабли, топоры, кистени и различные типы булав. Мы привыкли к образу монгольского воина, вооруженного саблей, но оказывается, что монголы очень часто в бою использовали меч (улду). Монгольский меч представлял собой копию обоюдоострого меча китайского или мусульманского типа, иногда чисто рубящий, с закругленным концом. В целом можно сказать, что монгольский меч формировался под влиянием оружия завоеванных территорий. Более традиционным холодным оружием для монголов был палаш с однолезвийным клинком с прямой или чуть изогнутой, поставленной под углом к лезвию довольно длинной рукоятью. Подобная форма палашей являлась очень древней и была традиционной для восточных и центральноазиатских стран.
Но особенно популярным холодным оружием у монголов была, конечно, сабля (хэлмэ). Монгольская сабля имела две разновидности: одна – с нешироким, слегка изогнутым и сужающимся к концу клинком, а другая – с клинком более коротким и широким, чуть расширяющимся в последней трети.
Монгольские мечи и сабли очень часто богато украшались. Наряду с саблями большой популярностью у монгольских воинов пользовались боевой топор, лезвие которого имело самые разнообразные формы; булава (гулда), которая была не только оружием, но и символом власти; кистени, представлявшие собой боевые гири, соединявшиеся с древком с помощью кожаного ремня либо железной цепочки. Еще одним оружием, которым был вооружен каждый монгольский воин, был нож (хутуг). Боевой нож монголов иногда в длину достигал 40 см. Он почти всегда декорировался (украшалась рукоять ножа и ножны) точно так же, как меч или сабля того монгольского воина, которому принадлежал нож. Интересным фактом было то, что монгольское оружие, попав в разные страны вместе с победоносными воинами, оставалось там чрезвычайно престижным, как у самих завоевателей-монголов, так и у большинства местных жителей.
Оружие и защитное снаряжение тяжеловооруженного монгольского воина XIV в.
В целом, обобщив все вышеизложенное, можно сказать, что вооружение и защитное снаряжение монголов было одним из главных составляющих их феноменальных успехов на поле битвы. Еще одним важным элементом, благодаря которому хорошо вооруженные воины превращались в сплоченную, грозную силу на поле боя, была железная дисциплина, установленная самим Чингисханом. Смертной казнью карались такие проступки, как бегство с поля боя, причем за бегство одного казнили весь его десяток, а за бегство десятка воинов казнили всю сотню; преждевременный захват добычи (до окончания боя); сон на посту и т. п. Более мелкие проступки карались штрафами.
Другим существенным элементом, благодаря которому монголы превосходили в стратегическом искусстве многих своих врагов, была разведка. Агентура монголов (в основном это были купцы из нейтральных стран или страны будущего противника) занималась сбором сведений, вербовкой агентов во властных структурах, распространением ложных и панических слухов, интригами для возбуждения внутриполитической борьбы и выведением сил, способных оказать наиболее серьезное сопротивление. Для осуществления разведки боем обычно посылалась военная экспедиция с ограниченным числом воинов (10–20 тыс.), которым была поставлена задача – максимально глубоко прощупать военный, политический и экономический потенциал противника.
Традиционным стратегическим преимуществом монголов (как и всех воинов-кочевников) была высокая скорость передвижения их армии. У каждого монгольского воина было не менее двух запасных лошадей (воин во время езды пересаживался с усталой лошади на свежую, полную сил). Помимо этого, для ускорения продвижения, войско монголов делилось на части, каждая из которых легче двигалась, снабжалась и могла самостоятельно решать локальные военные задачи. При этом, благодаря хорошо налаженной разведке, опасность разгрома по частям была сведена к минимуму. Когда был выбран нужный момент для атаки, все разрозненные части монгольского войска собирались в единый кулак, который всей своей мощью обрушивался на врага.
Именно такой тактики придерживалось монгольское войско во время русской кампании 1237 года. Тогда разрозненные части монгольского войска хана Бату, действовавшие против разных княжеств, точно собрались и разгромили самое крупное русское войско великого князя владимирского Юрия на реке Сить.
Точно так же монгольское войско вело себя и во время европейского похода 1241 года. Тогда, как уже говорилось, целью монголов было завоевание Венгрии. План вторжения, составленный монгольским полководцем Субэдэ, выглядел следующим образом. Три тумэна оставались в резерве на территории Руси (заодно следили за порядком). Два тумэна под предводительством Байдара и Кадана отправлялись на территорию Польши для проведения там разведки боем, отвлечения неприятеля и прощупывания его обороны. Выполнив основную задачу, двум тумэнам необходимо было немедленно присоединиться к основным силам на юге. Один тумэн направлялся в сторону Карпатских гор с целью попасть в Венгрию с севера. Четыре тумэна, под предводительством хана Бату, отправлялись в горы Трансильвании, для того чтобы напасть на Венгрию с востока. Сам полководец Субэдэ с оставшимися воинами должен был выступить к берегам Дуная, чтобы напасть на Венгрию с юга.
Перед вторжением хан Бату отправил королю Венгрии Беле IV (1206–1270) и императору Священной Римской империи Фридриху II Штауфену послания, в которых в довольно резкой форме предлагалось покориться и платить дань. Император, занятый борьбой с папой римским и своими итальянскими подданными, попросту не воспринял всерьез данный документ, посчитав его каким-то вздором «варварского вождя». В отличие от Фридриха II, его вассал Бела IV, уже наслышанный от перебежчиков-половцев о жестокости и непобедимости монголов, отнесся серьезно к угрозе нашествия грозного врага и стал потихоньку готовиться к войне. Для начала король Венгрии выслал вперед разведчиков, чтобы вовремя узнать о приближении неприятеля, после чего приказал основательно укрепить карпатские перевалы. Обезопасив себя таким образом (как ему казалось), Бела IV начал набирать войско. В феврале у короля Венгрии уже было собрано большое войско. Правда, в отличие от монгольского войска, в армии Белы не было единства, царили смута и раздор. Видимо, хорошо поработала агентура монголов, так как помимо того, что большинство венгерских вельмож перессорились между собой, они еще и возненавидели половцев, которых пригрел король Венгрии.
Итак, пока войско Белы раздирали конфликты, монголы, добившись благоприятной для атаки ситуации, двинулись ускоренным маршем на врага. Перевалив через горы, в середине марта монголы атаковали венгерские крепости и города, предавая их огню и мечу. К концу марта враг был уже у самых ворот Пешта. Монголы не стали атаковать противника, укрытого стенами, а попытались выманить его наружу, изображая мнимый отход. Король Венгрии Бела во главе большого войска (около 100 тыс. воинов) решил выступить на врага. Враг во всеоружии поджидал Белу и его воинов возле реки Шайо в районе Моги. Именно там встала лагерем ненадежная армия Белы IV. Венгры огородили свой лагерь повозками, связанными между собой цепями, не зная, что через некоторое время такая импровизированная стена станет для них ловушкой.
Хан Бату и полководец Субэдэ, следуя привычной для монголов тактике, соединили свои части армии в одно целое. Монголы в этом сражении использовали не только живую силу (воинов), но и метательные машины, с помощью которых метали в укрепленный повозками лагерь противника различные огненные снаряды (с помощью метательных машин монголы также разрушили мост через реку). Венгры, зажатые в своем лагере, находясь под постоянным обстрелом вражеской артиллерии, состоящей из метательных машин различной мощности, а также конных лучников, посылавших тучи стрел, гибли сотнями. У монголов самым страшным был массированный и одновременно прицельный обстрел из луков. Именно этим отличались атаки монгольских лучников, именно они настолько поразили современников, что почти во всех европейских хрониках тяжеловооруженная конница монголов, вооруженная копьями, описывается эпизодически, а конные лучники подробно. Так, например, Марко Поло писал о лучниках монголов: «У каждого монгольского воина было с собой 60 стрел, половина из которых была с маленькими легкими наконечниками для стрельбы издали, а другая половина – с крупными тяжелыми наконечниками для прицельного обстрела с близкого расстояния. Причем точность их стрельбы была такой, что стрелы то и дело поражали лица и руки воинов противника и даже перерезали тетивы их луков». Лишь после того, как враг был окончательно измотан постоянными наскоками, монголы пошли в решительную атаку, окончательно сломив сопротивление венгров. Так большая армия короля Белы была полностью разбита. Венгерскому королю с небольшим отрядом воинов удалось бежать (он бежал в Далмацию). Поражение короля привело к тому, что в Венгрии на целых четыре года воцарился хаос.
В Польше вторжение монголов Байдара и Кадана для самих поляков, занятых борьбой со своими соседями, было полной неожиданностью. В феврале, в то время как король Венгрии Бела IV еще собирал войско, Байдар и Кадан, действуя в соответствии с планом монгольского полководца Субэдэ, продвигались по Польше, грабя и сжигая крепости и города поляков. Так были преданы огню города и поселения, находящиеся по пути в Варшаву. Сгорел Люблин и все поселения вокруг него, после чего практически без боя был взят Сандомир. Беженцы из разоренных городов и поселений, которым чудом удалось избежать смерти или монгольского плена, своими (часто преувеличенными) рассказами о страшном враге сеяли панику среди оставшегося населения. Свою лепту в нагнетание страха внесла и монгольская агентура.
Видя нерешительность врага, для достижения большего эффекта разрушений Байдар и Кадан разделяют свое войско, перед этим предварительно договорившись о месте общего сбора (соединиться оба тумэна должны были возле Вроцлава). Кадан со своим тумэном отправляется на запад и нападает на Мазовию. В это время Байдар со своим тумэном двинулся на Краков. Не доходя до самого Кракова (приблизительно за 20–25 км от города), Байдар остановил свой тумэн на отдых, затем, выделив небольшую часть легкой конницы, отправил ее под стены города с целью выманить противника на открытое место. Отряд монгольской легкой конницы прекрасно справился с поставленной задачей. Монголы, подойдя к Кракову, сделали вид, что хотят его атаковать, но как бы передумали, ведь их всего небольшой отряд, и, отойдя от стен города, занялись разорением предместья. Они грабили, жгли и убивали. На бесчинства монголов с крепостных стен смотрели воины и жители Кракова. Видя, что отряд монголов совсем небольшой по численности, поляки жаждали выйти за ворота и отогнать наглого врага. Но командир польского гарнизона, стоявшего в Кракове, только после того, как монголы, нагрузившись награбленным, стали уходить, отправил вслед неприятелю большую часть воинов, находившихся в то время в городе. Полякам казалось, что победа близка, так как монголы, увидев многочисленную погоню, в несколько раз превышающую их отряд, частично побросав награбленное добро, очень убедительно изобразили паническое бегство. Поляки даже не предполагали, что их просто заманивают в засаду, которая поджидала их в 18 км от города.
В план Байдара не входило поголовное уничтожение всех воинов противника. Он специально дал возможность почти половине польских воинов после поражения сбежать с поля боя. Это было сделано для того, чтобы оставшиеся в живых, у которых еще на лицах не стерся ужас поражения, посеяли настоящую панику среди защитников Кракова. Так все и вышло. Когда весь тумэн Байдара подошел к городу, там осталась только горстка защитников, а остальное население сбежало. Монголы быстро захватили город, основательно его разграбили и предали огню. Так пал Краков. После взятия Кракова Байдар, которому необходимо было переправиться через реку Одер, несколько задержался, так как враг разрушил мосты и понадобилось некоторое время для наведения переправы. Этой задержкой воспользовались жители Вроцлава, которые укрылись в крепости, но перед этим успели сжечь все прилегающие к стенам крепости жилища.
Подойдя к Вроцлаву, монголы увидели, что город готов выдержать осаду. В это время к Байдару поступают сведения о том, что Генрих, герцог Силезии, готовится дать отпор монголам и собирает большое войско. Местом сбора объявлена Легница (монгольское войско находилось в дневном переходе от этого места). Также узнав, что к Легнице уже выступила армия (около 50 тыс.) короля Богемии Венцеслава, Байдар, послав гонцов со срочными донесениями к Бату и Кадану, отправляется со своим тумэном к месту сбора неприятельского войска, для того чтобы помешать объединению армий короля и герцога. Герцог Силезии двигался к Легнице во главе достаточно большой армии (около 25 тыс. чел.), в состав которой помимо его собственных войск из Силезии входили рыцари Тевтонского ордена, тамплиеры, госпитальеры, а также германцы, жившие в Польше и уцелевшие после падения Кракова. Несмотря на то что армия герцога была достаточно многолюдна, как боевая сила она была достаточно слаба, так как профессиональных воинов, таких, как рыцари военно-монашеских орденов, в войске герцога было катастрофически мало. Герцог Силезии, видя слабость своей армии, разделил ее на четыре крупных отряда, в каждом из которых была и тяжеловооруженная рыцарская конница, и пехота.
Столкновение между 25-тысячной армией герцога и 20-тысячным конным войском монголов (к тумэну Байдара присоединился тумэн Кадана) произошло при Легнице 9 апреля 1241 года. Монголы в этом сражении применили свой любимый прием – ложное отступление, который и привел европейцев к поражению.
Войско монголов перед битвой построилось следующим образом: в центре расположился большой отряд легкой конницы, в задачу которой входило по условному сигналу изобразить ложное отступление; на флангах монгольского войска также стояли отряды легкой конницы, но их задачей было охватить фланги противника, когда он двинется преследовать «отступающий» центр монгольского войска. В тылу монгольского войска выстроилась тяжеловооруженная конница (около 8 тыс. отборных воинов), задачей которой было нанесение решающего удара по врагу.
Построение армии герцога Силезии Генриха перед битвой выглядело следующим образом: вся армия была разделена на три отряда, стоящих друг за другом; в первом отряде лицом к врагу стояла легкая конница (примерно 3 тыс.); за легкой конницей расположился отряд тяжеловооруженной рыцарской конницы (около 8 тыс.); в тылу стоял третий отряд, состоящий из пеших воинов (примерно 14 тыс.).
Сражение началось с атаки легкой конницы. Легкая конница герцога попыталась атаковать центр монгольского войска, но получила отпор и была вынуждена отступить за ряды рыцарей, стоящих во втором отряде. Видя, что легкая конница не добилась успехов, в дело вступает тяжеловооруженная рыцарская конница. Она успешно (как ей кажется) атакует врага, который некоторое время сопротивляется мощному натиску рыцарей, но все же «не выдерживает и обращается в бегство». Для тяжеловооруженных рыцарей было естественным, что от них бегут, тем более что перед ними были не вражеские рыцари, а какие-то варвары, поэтому в полное отступление монголов европейцы поверили на 100 %. Увидев, что рыцари, сломив сопротивление врага, обратили его в бегство, легкая конница герцога присоединяется к преследованию отступающего противника. В итоге вся конница герцога, оторвавшись от своей пехоты на значительное расстояние, лишила пехоту возможности прийти коннице на помощь в случае неудачной атаки (а помощь была бы существенной, учитывая большое количество пехоты).
В это время монголы, ожидавшие именно такого развития событий, для того чтобы окончательно изолировать конницу противника, устраивают дымовую завесу. Дым не дает возможности пехоте герцога разглядеть, что там впереди происходит. А происходило нечто ужасное для конницы герцога. Представьте себе, что чувствовали рыцари, которые преспокойно гонят отступающего врага, размышляя по пути, убить или пленить монголов, а тут вдруг бегущие впереди вражеские воины куда-то исчезают, зато вместо них появляются полностью защищенные какими-то чудными доспехами тяжеловооруженные конные воины, идущие в атаку с копьями наперевес. Вдобавок к этому два фланговых отряда легкой конницы монголов, методично выпуская в противника стрелу за стрелой, неумолимо окружают его с флангов. В рыцарскую конницу летели стрелы с тяжелыми наконечниками, которые были выпущены с 25–50 метров. С такого расстояния монгольский воин просто не мог промахнуться, поэтому монгольские стрелы точно попадали в самые уязвимые места тяжеловооруженной рыцарской конницы. Недаром трапезундский царевич Гетум с удивлением писал, что при атаке монгольских лучников «сразу бывает много убитых и раненых». Таким образом, атака монгольских лучников с флангов не только измотала врага, но и расстроила его ряды, после чего вступившая в бой тяжеловооруженная конница монголов полностью разгромила и обратила в бегство противника. Дольше всего сопротивлялись рыцари военно-монашеских орденов, но и они были вынуждены, неся тяжелые потери, отступить.
Пехота герцога из-за дымовой завесы ничего не знала о разгроме своей конницы, пока из-за дыма не появились малочисленные, бегущие от наседающего врага остатки тяжеловооруженной рыцарской конницы. Пешие воины герцога, увидев бегущих «непобедимых» рыцарей, пришли в ужас и, решив, что все пропало, бросились бежать, как им казалось, спасая свои жизни. Однако лишь грамотное дисциплинированное отступление, всем строем, сохраняя порядок, повернувшись лицом к врагу, еще могло худо-бедно сохранить как дееспособность войска, так и его численность, а паническое бегство делало воинов очень легкой добычей. Бегство пехоты герцога облегчило задачу монголам по разгрому и уничтожению противника. Монголы преследовали бегущих в панике воинов герцога и убивали их сотнями. Так, полным разгромом войск герцога Силезии Генриха закончилось сражение при Легнице 1241 года.
Король Богемии Венцеслав, спешащий к Легнице на соединение с войском герцога, узнав о полном его поражении, тут же повернул свою армию назад, домой. В итоге монголы за очень короткий срок разбили несколько европейских армий, захватили и сожгли большое количество городов. Европейские государства, погрязшие в конфликтах и войнах между собой, не понимая всей серьезности положения, не желали объединяться, чтобы единым фронтом выступить против завоевателей – монголов. Если бы не смерть великого хана Угэдэя 11 декабря 1241 года, заставившая повернуть монгольских коней назад, в далекий Каракорум (хан Бату узнал о смерти Угэдэя в марте 1242 года, и ему пришлось срочно возвращаться в Каракорум, преодолев примерно 6 тыс. км, для того чтобы принять участие в курултае, на котором выбирали великого хана всех монголов), то неизвестно, какой была бы Европа, продолжи монголы свои завоевания.
Примерами того, как западноевропейская тяжеловооруженная рыцарская конница в XIII веке при наличии сильного и умелого полководца могла грамотно и эффективно действовать в бою, могут служить сражение при Беневенто 1266 года, бой у реки Сальто 1268 года и битва при Карфагене 1280 года. Все эти сражения выиграл Карл Анжуйский. Этот безнравственный, но талантливый брат Людовика IX Святого управлял тяжелой рыцарской конницей с таким искусством, которого достигали немногие.
Свое первое крупное сражение Карл Анжуйский провел у Беневенто в 1266 году при следующих обстоятельствах. Между папским престолом и королевским домом Гогенштауфенов, правившим в Неаполе и на Сицилии, существовала длительная и ожесточенная вражда. Папа римский, который в то время был у власти, предложил их корону Карлу и дал ему денег для набора наемников. Подобно Вильгельму Завоевателю, Карл также пообещал земли в своем новом королевстве тем дворянам, которые приведут свои отряды, чтобы помочь ему завоевать его. Сам он прибыл в Рим в мае 1265 года, но большая часть искателей приключений присоединилась к нему лишь в январе 1266 года. К этому времени деньги почти кончились, так что, несмотря на неудачное время года, ему пришлось выступать немедленно, чтобы добраться до вражеской территории, где его армия могла жить за ее счет. Поэтому Карл дал тем, кто пришел последним, лишь 8 дней отдыха в Риме, а затем повел их вперед по старым римским дорогам.
Король Манфред расположился в Капуе с большой армией, укрепил мост через реку Вольтурно и приготовился удерживать рубеж, которым являлась эта река. Его положение было политически слабым, так как многие его подданные были ему неверны. Когда его передовой отряд был разбит на реке Гарильяно, вся территория между этой рекой и рекой Вольтурно перешла к Карлу. Позиция Манфреда на реке Вольтурно выглядела такой сильной, что Карл захотел рискнуть и перейти Апеннины в феврале, чтобы обойти ее. Армия захватчиков жестоко страдала от холода и снега. Весь колесный транспорт пришлось бросить, много лошадей погибло, начали заканчиваться запасы провианта. Наконец, при подходе к Беневенто обнаружилось, что Манфред и его армия находятся в этом городе. Гогенштауфен немедленно получил разведдонесение о передвижении Карла и, имея хорошую горную дорогу для совершения марша, с легкостью перехватил его авангард.
Положение Карла было сейчас так же невыигрышно, как и перед Капуей, плюс возникла серьезная угроза в вопросе снабжения продовольствием. Через реку Калоре было так же невозможно перейти, как и через Вольтурно. Если бы Манфред просто отказался от сражения, французы, вероятно, отступили бы или начали голодать. С другой стороны, положение Манфреда было неподходящим для наступления, так как у него был всего лишь один мост, по которому можно было перейти реку.
Армия Карла по численности уступала противнику. Большие потери на марше сократили ее до 4600 тяжеловооруженных всадников. Для их поддержки у него было немного хороших наемных арбалетчиков, но большая часть его пехоты представляла собой просто феодальных ополченцев. Армия Манфреда была больше, но менее однородна, и часть ее не была ему лояльна. В нее входило 10 тысяч сарацин, большинство которых были пешими лучниками, а меньшая их часть – легкая конница; все они были преданы своим покровителям – Гогенштауфенам. Тяжелой конницы насчитывалось 3600 человек: из них 1400 вооруженных людей от подданных Манфреда, настроенных изменнически, 900 итальянских наемников и 1200 немецких наемников, одетых не в обычные кольчуги и гамбезоны, а в новомодные доспехи из железных пластин. Эти наемники были самой грозной силой в войске Манфреда.
Утром 26 февраля Манфред послал своих сарацин через реку Калоре, чтобы они прощупали противника в небольших стычках. Они легко справились с пехотой Карла, которая вышла против них, но бежали под натиском тысячи его конных сержантов. После этого немецкие наемники Манфреда в своих пластинчатых доспехах пересекли мост и перешли в наступление, чтобы предотвратить гибель спасающихся бегством сарацин.
Неясно, было ли решение выдвинуть вперед немцев решением Манфреда или же решением командующего этим формированием при виде поражения сарацин. Если король сознательно совершил непродуманный шаг, введя их в бой, то он, вероятно, полагал, что французы находятся в худшем положении, чем это было на самом деле; или же он, возможно, боялся, что его собственное шаткое политическое положение может стать еще более неблагоприятным в случае, если он будет медлить. Во всяком случае, немцы пошли в наступление, и в сражение вступили серьезные силы.
Одетые в кольчуги конники обеих армий были поделены на три группы, располагавшиеся одна за другой. Продвигаясь вперед медленной рысью плотно сомкнутыми рядами, немцы сначала сметали все на своем пути. Удар по кольчуге даже при наличии под ней толстой подкладки оставляет на теле кровоподтек, даже когда доспехи не пробиты. Но все удары отскакивали от крепких немецких пластинчатых доспехов. Видя, что первая группа его конников уступает противнику, Карл ввел в бой вторую. Против этих двух групп немцы все еще держались, так что нападение тех подразделений Манфреда, которые находились позади, вероятно, принесло бы ему победу. К несчастью для него, они находились вне сражения, пока не стало слишком поздно идти узкой колонной по мосту Беневенто. Положение Карла спасло открытие того, что пластинчатые доспехи, которые еще не были такими совершенными, какими стали позднее, оставляли незащищенными подмышки немцев, когда они поднимали свои мечи для удара. Приказ наносить удары в подмышки был передан по фронту французов, и благодаря этому строй немцев был смят.
Вскоре схватка с немцами закончилась. Когда, наконец, к месту действия подоспели итальянские наемники Манфреда из второго эшелона, Карл немедленно нанес им удар с фронта, фланга и с тыла, так что через несколько мгновений они были рассеяны. Точно так же, как второй эшелон подошел слишком поздно, чтобы помочь немцам, Манфред вместе со своим третьим эшелоном опоздал оказать поддержку второму эшелону. Многочисленные предатели в рядах его войска уклонились от участия в сражении, а сам Манфред был убит.
Эта победа была завоевана благодаря быстроте реакции Карла, направившего на помощь одному эшелону сражавшихся другой, а также благодаря своевременному обнаружению слабого места немцев.
Когда Карл захватил Королевство Сицилии и Неаполя после победы у Беневенто, в 1268 году ему пришлось отражать вторжение Конрадина, пятнадцатилетнего племянника Манфреда и последнего из рода Гогенштауфенов.
Естественно, из-за своего крайне юного возраста Конрадин прислушивался к мнению советников. Он получил некоторую помощь от короля Кастилии и Леона Альфонса X Мудрого, чья мать была принцессой из рода Гогенштауфенов, а сам он заложил свое немецкое герцогство Швабию, чтобы достать денег, но, несмотря на все усилия, его дело имело слабую сторону – финансы. Его сила была в рвении, с которым многочисленные сторонники империи по всей Италии оказывали ему поддержку. Карл, с другой стороны, сделал себя объектом ненависти, так что Королевство Сицилии и Неаполя было полно изменников, как это было и при Манфреде.
Конрадин перешел через Альпы в октябре 1267 года и был радушно встречен в Вероне. Тем временем его сторонники захватили власть в Риме. Надеясь удержать рубеж Апеннинских гор, Карл ринулся вперед мимо Рима в Тоскану. Но едва он это сделал, как на Сицилии и среди сарацин на материке начались восстания против него. Когда одно его войско потерпело поражение у стен Рима, Карл отошел назад, чтобы начать осаду сарацинской крепости Лучера в Апулии. Не встретив противодействия, Конрадин двинулся на Рим и в июле 1268 года был с воодушевлением встречен в этом городе. Поспешив назад из Апулии, Карл сосредоточил свои силы на реке Гарильяно.
Теперь положение было во многом таким же, каким оно было два года назад, только Карл теперь оборонялся, а не нападал. И снова наступавшие приняли решение обойти держащего оборону противника с левого фланга. Но на этом сходство заканчивается, так как советники Конрадина хотели соединиться со своими друзьями-сарацинами из Лучеры. Они, соответственно, прошли вверх по долине реки Аниене, по дороге Валериана с намерением перейти через Апеннины, а затем двинулись вдоль восточной стороны полуострова, с тем чтобы соединиться с жителями Лучеры.
Время года благоприятствовало, план был разумным, а его исполнение решительным. Вся армия Конрадина была конной. Покинув Рим 18 августа, она прошла около 100 км за 4 дня, миновала город Тальякоццо и вышла к востоку от этого города. Конрадин, несомненно, знал: у Карла было много тайных сторонников в Риме, которые могли послать ему донесение о передвижениях его войска. И тем не менее благодаря скорости прохождения через горную местность шансы на успешное совершение обходного маневра были на стороне Конрадина, так как весть о его движении в восточном направлении должна была преодолеть 100 км на юго-восток, прежде чем Карл мог начать маневр по перехвату. То, что Карл смог сделать это, произошло не из-за какой-то ошибки в плане Конрадина, а благодаря быстрому принятию решения Карлом и его исключительной энергии. В течение 24 часов после того, как Конрадин вышел из Рима, Карл уже узнал об этом. После этого он ринулся на север из Сепрано с максимальной скоростью, иногда даже двигаясь ночью. Через 3 дня, когда ему оставалось покрыть чуть меньшее расстояние, он сумел выйти на авангард войска Конрадина. Несмотря на совершенный потрясающий марш-бросок, когда авангард Карла встретился с авангардом Конрадина восточнее верховьев реки Сальто, уступили воины Конрадина: они отошли от преграды (река Сальто), оставив ее и лощину, по которой она протекала, уставшим французам. Если бы советники Конрадина знали, как сильно устал их противник, они могли бы победить, сразу же атаковав. Резонно предположить, что они не знали об этом и причина, по которой войско Конрадина не предприняло никаких шагов в оставшуюся часть дня, состояла в том, что его командование было потрясено, увидев впереди Карла.
Утром 23 августа две армии выстроились лицом друг к другу по обеим сторонам реки Сальто, через которую был переброшен один-единственный мост. У Конрадина было около 5 тыс. одетых в доспехи всадников, из которых несколько сот были испанцами, а остальные – в равных долях немцы и итальянцы. На испанцах и немцах были пластинчатые доспехи, но (в отличие от немцев в сражении у Беневенто) они были надеты поверх кольчуг.
Карл имел в своем распоряжении лишь 3 тыс. одетых в кольчуги всадников, включая итальянцев. Из остальных приблизительно половина была французскими наемниками, а половина – французскими рыцарями и сквайрами, которые получили в дар земли в его новом королевстве и, следовательно, были преданы ему. Остальная часть его армии была пехотой, и, очевидно, не самой лучшей. Ввиду такого большого численного перевеса в коннице у противника, Карл решил вести оборонительные действия. В предыдущий день великолепный рывок вперед его авангарда дал ему естественное препятствие для прикрытия фронта, реку Сальто и лощину, по которой она протекала. Через нее он твердо решил не переправляться. С другой стороны, его пехота была недостаточно хороша, чтобы выдержать обычный средневековый оборонительный бой, стоя на месте. Даже после дня отдыха его пехотинцы, вероятно, были все еще сильно уставшими от форсированного марша.
В качестве главного военного советника у Карла был Алард из Сен-Валери, ветеран войн в Сирии и весьма искусный полководец. Они вдвоем придумали выход из затруднительного положения, решив выиграть время и измотать противника, выдвинув против него часть своей армии. И только после того, как эта часть армии будет полностью истощена, оставшаяся часть должна была вступить в сражение и предпринять попытку добиться успеха.
Резерв, который состоял из 800 рыцарей с севера Франции, держали вне поля зрения за гребнем холма. Вместе с ним находились Карл и Алард, которые спрятались на самом гребне. Что касается фронта обороны и его прикрытия, то трудность состояла в слабости пехоты. Ее укрепили за счет конюхов и слуг и поместили вблизи поддерживающей ее конницы передовых частей. Эти части были выстроены последовательно одна за другой с широкими промежутками. За каждым всадником следовали двое пеших солдат, которые должны были поражать лошадей противника. Необходимость держаться близко к пехоте, очевидно, не даст коннице выезжать вперед дальше, чем на несколько метров. С другой стороны, открытые боевые порядки давали конникам свободу для ведения небольших стычек с противником, когда можно было активно действовать мечом, сидя в седле, в то время как пики пехоты давали бы им некоторую защиту от ударов врага.
Такой план был рискованным, поскольку сражение мелкими отрядами смешанного состава (конница и пехота) никак не могло привести к поражению хорошо обученной конницы противника. Очевидно, пехота Карла не считалась достаточно сильной, чтобы выстоять в одиночку. Тем не менее план сработал. Передовые части смешанного состава продемонстрировали такую хорошую боеспособность, что люди Конрадина приняли их за всю армию Карла. Когда в конце концов они с ними разделались, то подумали, что сражение закончилось. Этому недоразумению способствовал быстро облетевший армию Конрадина слух, что Карл пал в ходе боя, потому что был убит командующий передовыми частями Карла, одетый в королевские доспехи. Часть войска Конрадина занялась грабежом, снимая доспехи с убитых врагов и т. п. Те воины, которые еще оставались под знаменами, устали от веса пластинчатых доспехов и предыдущих мелких, но изматывающих схваток – тактики, которую применили передовые части Карла.
Теперь Карл задействовал свой резерв, разделив его на две части. Первая часть, изображая страх, отклонилась в сторону, уходя от удара противника в тыл. После этого Карл ринулся вперед со второй частью резерва, в то время как первая его часть, снова описав круг, ударила противнику во фланг. Вражеские ряды, конечно, понесли потери от этого удара. Тем не менее пластинчатые доспехи казались непробиваемыми. Тогда Карл дал приказ своим кавалеристам сближаться с уставшими, обремененными тяжелыми доспехами противниками, бороться с ними и всеми способами выбивать из седел. Таким способом воины Карла сломили последнее сопротивление врага.
Гибкость Карла как тактика в дальнейшем доказывается тем, как он вел боевые действия против быстро передвигающихся мусульман в Тунисе. Во время сражения при Карфагене в 1280 году, которое произошло два года спустя после Тальякоццо, он успешно осуществил передислокацию, которая превосходно доказала маневренность тяжеловооруженной рыцарской конницы XIII века. Карл очень хотел вовлечь своих врагов-мавров в ближний бой. Он развернул свои войска на восток, они – на запад. И его, и их северный фланг упирался в море. Сначала Карл стал наступать в восточном направлении, затем развернулся и сделал вид, что спасается бегством на запад, преследуемый маврами. Затем он совершил поворот налево через три четверти круга и погнал своих легковооруженных противников на север в море. Успешное выполнение такого маневра подразумевает высочайшую гибкость и скорость передвижения.
Еще одним примером эффективного применения тяжеловооруженной рыцарской конницы в XIII веке может служить сражение при Воррингене, произошедшее 5 июня 1288 года. Началом конфликта, приведшего к битве при Воррингене 1288 года, стала смерть бездетной герцогини Лимбурга Ирмгард. Права на герцогство, через которое в то время пролегал основной торговый путь из Брюгге в Кельн (герцог Лимбурга имел право взимать пошлину с торговцев и т. д.), заявили сразу два претендента: консорт (муж без права владения) покойной герцогини граф Гелдерна Рейнальд и герцог Брабанта Жан I, который купил право наследования у ближайшего кровного родственника покойной герцогини, графа Берга Адольфа (тот был очень слаб, чтобы бороться за герцогство с Рейнальдом, поэтому и продал свое право наследования богатому и агрессивному Жану). Вокруг претендентов образовались две внушительные коалиции.
Граф Гелдерна Рейнальд получил при помощи заступничества могущественного архиепископа Кельна Зигфрида Вестербурга (бывшего в то время одним из сильнейших правителей Западной Германии) от императора Рудольфа Габсбурга пожизненное (без права наследования) право на герцогство Лимбург. В 1288 году граф Гелдерна Рейнальд продал свои потенциальные права на герцогство Лимбург графу Люксембурга Генриху, который тоже присоединился к коалиции. За спиной коалиции Рейнальда стоял граф Фландрии Ги Дампьер (назначенный французским королем).
Глава другой коалиции и второй претендент Жан I, герцог Брабанта, стремился заполучить герцогство Лимбург, благодаря землям которого стал бы сильнейшим феодалом в округе (архиепископ Кельна Зигфрид делал все возможное, чтобы не допустить усиления Жана). В коалицию герцога Брабанта, помимо его вассалов, входили граф Клеве и граф Юлиха (оба являлись соседями его врагов). В целом коалиция Жана I была, несомненно, слабее, чем у Рейнальда, даже несмотря на то, что герцога Жана негласно поддерживал Флорис V Голландский, который враждовал с графом Фландрии и жаждал хоть как-то навредить своему врагу (Флорис V, как только узнал, что граф Фландрии Ги Дампьер выступил в поддержку Рейнальда, тут же поддержал противника Рейнальда, Жана).
Шанс изменить равновесие сил в свою пользу представился герцогу Жану в 1288 году, когда горожане Кельна восстали против своего архиепископа Зигфрида. Как только Жан узнал об этом радостном для него событии, он тут же с отрядом своих рыцарей поспешил на помощь восставшим горожанам. Прибыв на место, герцог по просьбе горожан Кельна первым делом приступает к осаде стоявшего на берегу Рейна замка в городе Воррингене. Причиной осады послужила жадность хозяина замка (владелец замка, стоящего в удобном месте, взимал грабительские «пошлины» с проплывавших мимо по Рейну торговых кораблей бюргеров Кельна) и его верность архиепископу.
Архиепископ Кельна Зигфрид, узнав, что Жан осадил замок его сторонника, решает воспользоваться удобным случаем, чтобы основательно разделаться с ненавистным герцогом. Зигфрид считал, что Жана, зашедшего так далеко в глубь вражеской земли и связавшего себе руки осадой неприятельского замка, будет легко разбить. Поэтому архиепископ, уверенный в победе, созывая своих союзников, отправил им послания, которые начинались такими словами: «Кита прибило в нашу землю, и он уже так близко к стенам, что нужно только забросить сеть, чтобы поймать его. Он обогатит всю землю, но я не могу один справиться с этой громадной жирной тварью. Каждый должен поспешить, чтобы помешать нашей добыче бежать».
Общий сбор войск Зигфрида состоялся 4 июня 1288 года между Кельном и Воррингеном. В тот же день предводители войска под командованием архиепископа собрались на военный совет, чтобы обсудить дальнейшие действия армии. Утром 5 июня архиепископ Кельна Зигфрид, отслужив мессу, отлучив от церкви герцога Брабанта Жана I, построил войско тремя отрядами и двинулся на северо-запад вдоль Рейна. Первым отрядом, состоящим из тяжеловооруженной рыцарской конницы из Вестфалии и Рейнланда, идущим на правом фланге войска (ближе к Рейну), командовал сам архиепископ Зигфрид. Вторым отрядом, составлявшим центр, командовал граф Люксембурга Генрих. Третий отряд, идущий на левом фланге войска, возглавлял граф Гелден. Основной силой каждого отряда была тяжеловооруженная рыцарская конница. К ней прилагался отряд легкой конницы и пехоты, состоящей из городского ополчения.
Что бы там ни думал архиепископ Зигфрид, но врасплох герцога Жана он застать не смог. Тот, узнав от своих разведчиков о приближении неприятеля, не стал дожидаться его под стенами замка, а выдвинулся во главе своего войска навстречу врагу. Так как в войске герцога преобладала тяжеловооруженная рыцарская конница, он хотел дать бой неприятелю на равнине, где его рыцари могли бы действовать с максимальной эффективностью. Перед началом битвы герцог Брабанта Жан посвящает в рыцари 30 (цифра приблизительная) сквайров из знатных семей. После чего он произносит речь, в которой восхваляет храбрость своих рыцарей, их предков и т. д. Герцог дает обет лично сражаться в первом ряду, поскольку у него был лучший боевой конь и вооружение. В отличие от многих других полководцев, которые перед боем передавали свои доспехи другим воинам, чтобы не быть узнанными в бою, герцог Брабанта Жан остался сражаться, полностью облаченный в свои доспехи, тем самым подвергая себя максимальной опасности, так как часто достаточно было убить вражеского полководца, чтобы посеять в его войске панику. Еще герцог сказал своим вассалам, что они должны защищать его сзади и с боков, а спереди он сам обо всем позаботится, и если они увидят его бегущим или сдающимся в плен, то должны немедленно убить его сами. При герцоге было двое телохранителей, но ни один не ехал впереди него.
Численность войска герцога Брабанта Жана была около 2200 всадников плюс небольшое число пеших воинов (достоверное число пеших воинов неизвестно, так как, описывая это сражение, различные хроники больше внимания уделяли рыцарской коннице, чем пехоте). Основной силой войска герцога являлась конница, которая состояла приблизительно из 1500 всадников – личная армия Жана (рыцари, сквайры и воины легкой конницы). 700 конных воинов (350 рыцарей, а остальные 350 составляли сквайры и воины легкой конницы) выставили союзники герцога, немецкие графы. Армия архиепископа превосходила силы герцога почти втрое, одних только конных воинов было около 4 тыс. Интересно, что несколько рыцарей Тевтонского ордена пытались примирить враждующие стороны, но из этого ничего не вышло.
Перед битвой построение противников выглядело следующим образом. Войско герцога Брабанта было поделено на два отряда. Первый (более многочисленный, куда входила лучшая рыцарская конница) отряд под предводительством самого Жана занял позицию на небольшом холме, справа окаймленном болотом, на дороге из Воррингена в Кельн. Перед этим большим отрядом на некотором расстоянии, лицом к противнику, построился небольшой второй отряд, состоящий из рыцарей графа Берга и воинов мятежных бюргеров Кельна. Армия же архиепископа Зигфрида построилась тремя большими отрядами, точно так же, как и шла на марше (смотри описание выше).
Несколько слов об декоративных наплечниках, так называемых «элеттах», которые появились примерно в середине XIII в. «Элетты» представляют собой украшаемые рыцарским гербом деревянные дощечки, кожаные или выполненные из пергамента пластинки, преимущественно прямоугольные, куда реже круглые или ромбовидные. Такие тонкие и непрочные детали ратного костюма носились с единственной целью: опознавания владельца и из стремления выделить себя. Примерно после 1350 г. они постепенно исчезли из употребления.
Сражение началось с атаки правофлангового отряда тяжеловооруженной рыцарской конницы архиепископа, который бросился на маленький второй отряд герцога, стоящий впереди его основного первого отряда. Рыцарская конница архиепископа стала обходить второй отряд герцога, которым командовал граф Берга, с фланга намереваясь одним мощным ударом рассеять и разбить противника. Граф Берга, увидев надвигающиеся превосходящие силы противника, немедля послал гонца к герцогу с просьбой о помощи. В то время тактическим командиром (как тогда говорили – «наблюдающим за битвой») в войске герцога был граф Вирнебург, который посоветовал герцогу оставаться на месте и ждать, пока архиепископ, перебираясь через канавы, расстроит свои ряды и заодно подставит свой фланг под удар. Но отважный герцог Жан, несмотря на тактическую полезность совета, решает немедленно атаковать неприятеля и, возглавив своих рыцарей, устремляется на помощь своему союзнику, стремясь одержать победу силой меча, а не благодаря канавам.
Зигфрид, увидев, что Жан движется ему навстречу, развернул свой правофланговый отряд и стал широким фронтом сдвигаться к центру, где было наиболее ровное место (там дорога из Воррингена на юг делала развилку). Туда же устремился и центральный отряд под предводительством графа Люксембурга Генриха и левофланговый отряд под командованием графа Гелдена. Все три отряда армии архиепископа, собравшиеся в центре, образовали единый большой отряд. Обе армии неумолимо двигались навстречу друг к другу.
Один из телохранителей герцога Жана, бастард (незаконнорожденный) Веземаль, увидев некоторый беспорядок в построении вражеской армии, радостно воскликнул: «Мой господин, я вижу совершенно ясно, что они ничего не смыслят в военном деле. Давайте атакуем, у них вид, словно они разбиты, потому что их ряды уже сломаны». Но тут в разговор вмешался находящийся рядом лорд Лидекерке Раас из Гавера, который, настроенный весьма скептически, произнес: «Я, например, вижу, что их строй и широкий, и длинный. Они могут окружить нас до того, как мы узнаем об этом, давайте сделаем наш строй более тонким и удлиним наш фронт до того, как встретим их». Ян ван Хеелу (он лично сам видел сражение и хорошо разбирался в военном деле) подробно описал битву при Воррингене в своей «Рифмованной хронике», состоящей из 8948 строк. Комментируя этот совет лорда, Ян ван Хеелу говорит, что этот совет был бы полезен во время групповой схватки на турнире, именно там рыцари продвигаются «тонко и широко», но для серьезного сражения, тем более с превосходящими силами противника, такой совет ведет к поражению. То есть лорд Раас из Гавера дал плохой совет, вызванный скорее всего страхом окружения. Совет Рааса не был поддержан, он даже вызвал бурю возмущения у большинства рыцарей. Так, лорд Дормааля Либрехт, возмущенный больше других, сказал, что все это чушь, надо немедленно атаковать неприятеля, поплотнее сомкнув ряды, и закричал: «Гуще и плотнее! Гуще и плотнее! Пусть каждый сомкнется с соседом так тесно, как может! Так мы определенно добудем славу сегодня!» Клич лорда Дормааля Либрехта подхватили и рыцари, и сквайры, и простые сержанты: «Тогда и богатый, и бедный закричали: «Сомкнемся! Теснее! Теснее!» Один воин из легкой конницы герцога посоветовал прежде всего атаковать и убивать знатных рыцарей: «Как только любой подойдет к какому-нибудь знатному, пусть не уходит в сторону, пока не убьет (дословно – «зарежет») его. Потому что, даже если их армия будет так велика, что займет место отсюда до Кельна, они (войско архиепископа) все равно проиграют битву, если их знать будет убита».
Сэр Жоффре Латтрелл. Миниатюра из «Латтреллского Псалтыря», ок. 1335–1345 гг. Рыцарь показан в полном защитном снаряжении XIV в. Жена вручает рыцарю копье и «большой шлем» с забралом, невестка держит щит. Ноги и руки рыцаря защищены пластинчатой броней. На больших декоративных наплечниках, их называют «элетты», на треугольном вымпеле на копье и на одежде дам видны гербы господина. На голове рыцаря легкий шлем – «бацинет» без забрала, он является лишь частью защиты головы, которую довершит «большой шлем» с забралом и с гребнем. Седло – «ясельное». Боковые приращения – ясли – образуют, по сути, сплошное кольцо. Поверхность задней и передней луки седла снабжена изображением герба владельца. Конь покрыт попоной, на которой так же, как и на «шафроне», или наголовнике, изображен герб рыцаря.
В армии Зигфрида некоторые рыцари также были обеспокоены беспорядочным продвижением своих войск. Так, рыцарь Герман из Хаддемаля сказал графу Люксембургскому Генриху: «Я бы хотел, чтобы наши войска были надлежащим образом построены. Потому что даже если мы справимся с брабантцами (так называли сторонников герцога) – а я в самом деле ожидаю, что мы справимся с этим, – у врага останутся еще наготове другие отряды, а у нас уже не будет защиты против них, поскольку все три наших отряда уже образуют одно большое построение».
Когда обе армии столкнулись друг с другом, бой в основном превратился в череду крупных и мелких стычек и поединков. Так, например, из войска Зигфрида вперед выехало большое семейство Шаведриес (около 110 тяжеловооруженных всадников), которые жаждали атаковать наследственных врагов из Лимбурга, находившихся в войске герцога. Однако, не найдя их, этот отряд тяжеловооруженной конницы обрушился на брата герцога Готфрида Брабантского. Перейдя в галоп, семейство Шаведриес с кличем «На герцога! На герцога!» атаковало и опрокинуло небольшой отряд брабантцев. За конницей семейства Шаведриес на некотором расстоянии (пешие воины не поспевали за всадниками) бежала их пехота. Началась рукопашная схватка.
Войско герцога Жана имело довольно плотное построение. Рыцари и сквайры стояли в строю колено к колену, отдельные «знамена» старались помогать друг другу в случае особенно сильного напора на каком-то участке. Раненые и уставшие воины отходили из первого ряда назад, заменяясь бойцами из задних рядов. Отдышавшись и немного передохнув, воины вновь возвращались в битву.
Состоящее из трех больших, объединенных в одно целое, отрядов войско архиепископа образовало единый фронт, который был значительно длиннее, чем фронт армии герцога. Воспользовавшись этим преимуществом, армия Зигфрида стала охватывать войско герцога с флангов. Но желаемого результата этот в целом удачный маневр архиепископу не принес, так как в его армии, в отличие от войска Жана, была очень слабая дисциплина. Так, например, большой отряд, состоящий из воинов графа Гелдена, обойдя правый фланг войска герцога, вместо того чтобы всеми силами ударить по врагу, устремился к незащищенному неприятельскому лагерю и, основательно разграбив его, нагрузившись под завязку трофеями, покинул поле боя.
В этот момент небольшой отряд армии герцога, до этого не вступавший в сражение, наконец бросился в бой, отправившись на прикрытие правого фланга. Именно благодаря строгой дисциплине этот отряд, прибыв на правый фланг, не бросился преследовать мародеров противника, грабивших лагерь, так как приказ был предельно ясен: не выходить из боя, не нарушать плотный боевой порядок, не брать пленных до конца сражения. Появление нового, свежего отряда на фланге войска герцога восстановило линию фронта, и битва закипела с новой силой.
Находясь в центре сражения, граф Люксембурга хотел лично сразиться с герцогом Брабанта Жаном, но плотность боя была настолько велика, что граф никак не мог добраться до герцога. Отряд графа Люксембурга Генриха, неся тяжелые потери, упорно пробивался к Жану. Его воинам удалось убить боевого коня герцога Брабанта и коня его знаменосца. Когда под Жаном убили коня, он сам был ранен вражеским воином Вальтером Вез, который позже был пленен брабантцем. После того как упало знамя герцога, брабантские трубачи, ранее непрерывно подбадривавшие свои войска, внезапно умолкли, опасаясь худшего. Только благодаря двум всадникам из свиты герцога, которые не растерялись и быстро подняли знамя, показав всем, что все в порядке, критический момент для войска герцога прошел без серьезных негативных последствий. В это время раненый герцог Брабанта Жан смог пешком пробраться сквозь массу сражающихся всадников в тыл своего войска, где ему подоспевшие оруженосцы подали нового коня.
Герцог был взбешен тем фактом, что убит его любимый конь, а его знамя хоть и недолго, но все же валялось на земле. Поэтому он решается на отчаянный шаг. Сев в седло, герцог во главе маленького отряда в 20 всадников снова устремляется в битву. Достигнув первой линии сражающихся, герцог и его 20 воинов атакуют развевающееся знамя Люксембурга и валят его на землю. Вокруг павшего знамени разгорается ожесточенная схватка. Граф Люксембурга Генрих, увидев, что знамя его пало, лично спешит к тому месту, где это произошло. Но, не успев прибыть на место, Генрих был тут же атакован воинами герцога, один из которых успевает ранить его коня. Все же, несмотря на это, граф Люксембурга добирается до своего заклятого врага, герцога Жана. Настает решающий момент. Подобравшись вплотную к герцогу, граф пытается провести борцовский прием, намереваясь сбросить противника с коня. Приковав все свое внимание к Жану, граф не заметил реально грозящей ему смертельной опасности. В тот самый момент, как привставший в стременах Генрих только приступает к выполнению борцовского приема, подоспевший на выручку герцогу рыцарь мощным ударом убивает графа Люксембурга.
Тем временем архиепископ Кельна Зигфрид атаковал левый фланг войска герцога. Но несмотря на то, что сам Зигфрид и его знаменосец Адольф Нассау сражались храбро и мужественно, показывая достойный пример своим воинам, примерно к трем часам дня воины левого фланга войска герцога стали теснить воинов архиепископа. Как раз к этому времени к месту сражения подоспел небольшой отряд герцогской армии, состоящий из нескольких рыцарей и крестьян графа Берга вместе с кельнским бюргерским ополчением. Защитным снаряжением крестьян Берга были кожаные жакеты (лишь у некоторых имелись нагрудные железные пластины) и железные шлемы-шляпы. Основным оружием крестьян были дубины со стальными шипами (у некоторых дубины были окованы железом). Ополчение из Кельна имело гораздо лучшее защитное снаряжение и оружие. Так, некоторые имели кольчуги, бригандины, у многих были даже мечи. Крестьяне, увидев врага, кинулись на него со своим боевым кличем: «Хейя, Берге ромерике!» Правда, надо сказать, что поначалу им было не вполне ясно, кто враг, а кто друг. Видя, что «темные» крестьяне могут по ошибке пришибить кого-нибудь из воинов герцога, всадник по имени Баттеле, собрав этот «сброд» в некое подобие отряда, повел его в обход войск архиепископа Кельна.
Как только Зигфрид увидел этих грубых крестьян позади своих воинов, он понял, что окружен и находится в смертельной опасности. Дело в том, что знатный противник, сражаясь с равным себе по положению врагом, для того чтобы избежать гибели в бою, всегда мог сдаться в плен. Плен для благородного сеньора означал жизнь и последующее обретение свободы за выкуп. А вот в случае, когда на благородного рыцаря нападала куча разъяренных крестьян с дубинами, сдаваться в плен было бесполезно, так как крестьяне, не имевшие права требовать выкуп, попросту забивали до смерти всех благородных сеньоров, не забывая при этом обирать их трупы. Поэтому, видя свое неминуемое поражение, архиепископ Кельна принимает решение сдаться Готфриду Брабантскому (предпочитая попасть в плен к брату герцога, чем угодить в руки своих сограждан). Но из-за того, что поле сражения было так загромождено трупами павших коней, Зигфриду не удается добраться до Готфрида, поэтому, чтобы не быть убитым, архиепископ был вынужден сдаться Адольфу Бергскому, который сразу же увез его в свой замок Монхейм, пообещав герцогу Брабанта Жану не отпускать столь важного пленника без его позволения. Однако, несмотря на пленение архиепископа Зигфрида, его знамя продолжало развеваться над полем боя (оно было установлено на специальной повозке), а вокруг него еще упорно сражались и умирали воины. Захватить знамя архиепископа и сломить вокруг него сопротивление противника рыцарям герцога помогли обычные пешие воины, которые, как правило, не принимали непосредственного участия в сражении и имели слабое защитное снаряжение, вооруженные мечами (редко), топорами, копьями и дубинами. В то время как пало знамя архиепископа Кельна Зигфрида, крестьяне из Берга продолжали безжалостно резать вражеских рыцарей и их коней. Этот эпизод сражения очень возмутил многих хронистов, которые писали по этому поводу: «Пусть они (рыцари Зигфрида) и были врагами герцога, но все же несправедливо и неправильно, когда столь доблестных рыцарей убивают в спину какие-то низкородные крестьяне».
В битве при Воррингене дольше всех с войсками герцога сражался граф Рейнальд из Гелдерна, лишь небольшая часть его войск ушла грабить брабантский лагерь. Но и он все же под конец сдался в плен к брабантцам (что интересно, граф Лооз, союзник герцога, пытался дать возможность своему врагу, графу Рейнальду, бежать, но из этого ничего не вышло). Перед самым пленением Рейнальда граф Валькенбург решился на отчаянный шаг. Он, собрав оставшихся в живых, боеспособных гелдернских рыцарей, сквайров и воинов из семьи Шаведриес, считавших бесчестным бежать с поля боя, неожиданно атаковал воинов графов Юлиха и Лооза. Но эта стремительная атака не достигла желаемого результата. Дисциплинированные воины герцога дали достойный отпор врагу. В итоге и этот отряд храбрецов был разбит (многие были убиты, остальные попали в плен). В целом сражение при Воррингене, произошедшее 5 июня 1288 года, длилось с 9 часов утра до 5 часов вечера. Герцог Брабанта Жан, окончательно разбив врага, со своим основным войском остался на поле боя, поручив легкой коннице союзников-германцев преследование убегающего неприятеля. Легкая конница германцев хорошо справилась с поставленной задачей, приведя к вечеру достаточно большое количество пленных. Единственным, что огорчило победителей в тот день, было то, что их лагерь был подчистую разграблен неприятельским отрядом. Весь скарб, все телеги и палатки были похищены, даже самому герцогу Брабанта Жану пришлось ночевать в убогой хижине.
Назад: 1.2. Рыцарская конница эпохи кольчуги. XI – середина XIII века
Дальше: 1.4. Рыцарская конница эпохи полных пластинчатых доспехов. XV–XVI века
