21
Я тряхнула головой, чтобы окончательно привести в порядок свои заледеневшие мозги, и прошипела.
— Холли!
Нужно отдать ей должное, она мигом оказалась рядом со мной, неслышно пробежав в своих кроссовках по полированному полу.
— Что? — после мертвой тишины ее голос показался мне оглушительным.
— Ты видела это?
— О чем ты, Люси? Я ничего не видела.
— И ничего особенного не почувствовала? Оно было там, в арке, пересекло ее справа налево.
— Нет, я ничего не почувствовала… С тобой все в порядке, Люси? Ты дрожишь.
— Не дрожу. Я в полном порядке. И не нужно меня трогать своими руками.
— Вон там стул. Почему бы тебе не присесть?
— Я не хочу сидеть. Ты кто, вообще-то? Моя нянька?
— Ладно, пойдем искать остальных. Все равно пора идти на контрольную встречу.
Киппс и Локвуд уже ждали всех на лестничной площадке второго этажа. Мы спустились к ним по ступенькам.
— Бедная Люси что-то видела, — выпалила Холли, когда мы еще только приближались. — Она очень испугана.
— Я совсем не испугана, — на смену потустороннему холоду пришел гнев, горячо пульсировавший сейчас у меня в венах. Мне стоило большого труда говорить спокойно, не срываясь на крик. Я не могла точно сказать, хотела ли Холли подпустить мне шпильку или нет, но мне, если честно, это было безразлично. — Со мной все в порядке, спасибо. Просто там было что-то очень сильное, вот и все.
— Расскажи нам, Люси, — сказал Локвуд.
Я рассказала им, как смогла.
— Оно смотрело на тебя? — спросил Локвуд. — Каким-то образом нападало на тебя?
— Оно не останавливалось и не смотрело на меня. Просто проползло мимо. Но я никогда не переживала такого сильного призрачного захвата… И такого холода тоже не испытывала. До сих пор никак не согреюсь… — я передернула плечами и присела на ступеньку. — А пауки… Локвуд, ты когда-нибудь видел такое?
— Лично я нет. Но, как мне кажется, где-то такое встречалось. Ты не помнишь, Киппс?
— В «Красном доме», это самый известный случай, — ответил Киппс. — И еще в пещерах Чизлхерст, в восемьдесят восьмом. Может, еще пара случаев похожих было. Но не больше, явление крайне редкое.
— А что делала та тварь? Почему она ползла на четвереньках?… Господи…
— Я считаю, что Люси лучше покинуть здание, — резко заявила Холли Манро. — Она не в том состоянии, чтобы продолжать работу.
— А кто ее будет продолжать? Ты? — закричала я. — Да ты вообще ничего не чувствуешь! Ты стояла рядом со мной, и не ощутила ни холода, ни ползучего страха! Ты и в призрачный захват даже не попала!
— Ты говоришь так, будто ставишь мне все это в вину, — заметила Холли.
— Ох, дайте мне передышку, — попросила я.
— А это что было? — спросил Локвуд, но на раздавшийся звук мы дружно обернулись все вместе. Одна из стоек с одеждой на дальнем конце зала снова пошатнулась, затем с грохотом повалилась на пол, а из-за стойки показалась Кэт Годвин — с рапирой в руке и растрепавшимися светлыми волосами. Обычную холодную надменность Кэт как рукой сняло.
Она остановилась рядом с нами — бледная, тяжело дыша.
— Вы Бобби не видели? — спросила она.
Мы удивленно уставились на нее.
— Как ты могла потерять его? — спросил Киппс. — И когда? Я же видел вас обоих каких-то пять минут назад.
— Пять минут? Мне показалось, несколько часов. Я искала его… Я не смогла его найти.
— А который час? — спросила Холли. — Я совершенно потеряла чувство времени. Сколько мы здесь находимся?
Я взглянула на свои часы и вновь похолодела от страха.
— Мои остановились.
— А мои идут назад, — сказал Киппс и выругался.
— Всем успокоиться, — приказал Локвуд. — Забудьте про время. Просто сущности, которые роятся здесь, пытаются шутки с нами шутить. Кэт, рассказывай, что у вас случилось.
Кэт Годвин отбросила упавшую ей на лоб челку. Обвела нас своими голубыми, блестящими, полными страха и растерянности, глазами. Они у нее постоянно бегали, и Кэт ничего не могла с ними поделать.
— Мы пришли на четвертый этаж, в мебельный отдел. Диваны, кровати и всякое такое. Начали осматриваться. Я снова услышала голос — он отвлек мое внимание. Он был похож на голос… Впрочем, неважно, на чей голос он был похож. Я прошла немножко вперед на этот голос. Потом Бобби крикнул, что видит что-то. Его голос звучал как-то… странно. Я оглянулась и увидела, как Бобби убегает в темноту. Побежала вслед за ним, но он… исчез. Он исчез, Квилл! — казалось, что Кэт вот-вот разрыдается.
— Черт бы вас побрал обоих, — сказал Киппс. — Я же приказал вам оставаться рядом и не разлучаться.
— Мы и были вместе все время, — тут личико Кэт сморщилось, и она чуть слышно закончила. — Но когда он…
— Ладно, — сказал Локвуд. — Мы найдем Бобби. Так чей голос ты слышала, Кэт?
Она замялась, глядя на Киппса.
— Неважно.
— Что еще за тайны? — взорвалась я. — Мы сейчас одна большая команда, не забывай. Давай, ты должна рассказать нам все.
Кэт Годвин со знанием дела выругалась, затем сказала.
— Кто ты такая, Карлайл, чтобы мной командовать. Ну, хорошо. Если тебе так уж не терпится узнать, чей голос я слышала, скажу. Это был голос Неда Шоу.
Киппс испуганно вздрогнул, тяжело сглотнул и сказал.
— Нед умер далеко от этого места. И мы… проделали все необходимые процедуры, с железом, и все такое прочее… Он не мог… Он не должен был вернуться, Кэт.
— Ты уверена, что слышала именно его голос? — спросил Локвуд.
Кэт Годвин с омерзением тряхнула головой.
— Именно его? Нет, это было бы чистой воды сумасшествием. Тот голос — какая-то чушь, вроде тех небылиц, о которых постоянно твердит Карлайл. Но Бобби…
— Да, его нужно найти, и как можно скорее! Но сначала мы должны… Джордж!
Из темноты показались еще две спешащие навстречу нам фигуры. Впереди фигура низенькая, бесформенная — Джордж. Следом за ним фигура повыше ростом, но еще более бесформенная — Фло в своей распахнутой безразмерной куртке. Они напоминали пару подтаявших зефирин, оба раскраснелись и тяжело дышали.
— Зловещие дела здесь происходят, Локвуд, — начал Джордж. — Фло только что видела что-то в цокольном этаже. И не какую-нибудь заурядную Тень, но нечто, похожее… На кого похожее, Фло?
В отличие от Кэт Годвин, в отличие от Киппса, в отличие даже — что уж тут скрывать — от меня самой (я никак не могла успокоиться, все видела перед собой ту ползущую на четвереньках мерзкую тварь), Фло выглядела как всегда спокойной и сохранившей свой сарказм.
— Его имя никому из вас ничего не скажет, — с горечью сказала она. — Но я вам скажу самое главное, — она сдвинула свою соломенную шляпу на затылок и почесала свалявшийся над ее лбом клок волос. — Это был один дорогой мне человек. Теперь уже мертвый. Я испытала сильное желание пойти вслед за похожим на него Явлением… Спасибо Каббинсу, он вовремя швырнул солевую бомбочку и оттащил меня назад.
— Отличная работа, Джордж, — медленно протянул Локвуд, оглядывая по очереди каждого из нас. — Учитывая то, что произошло с Кэт, могу предположить, что мы столкнулись с…
— …Двойником, — закончил за него Джордж. — С призраком, который устанавливает экстрасенсорную связь с наблюдателем и вычерпывает из его памяти сведения о дорогих ему людях, включая их внешность, голос, и все такое. Это могут быть сведения как о живом человеке, так и о мертвом. В любом случае, столкнувшись с изменившим свою внешность призраком, человек бывает сбит с толку. Дальнейшее понятно. Двойник питается самыми яркими воспоминаниями и сильными эмоциями, так что если вы, к примеру, постоянно думаете о ком-то или оплакиваете кого-то — берегитесь.
— Это не объясняет того, что я видела, — заметила я.
— Возможно, — сказала Холли. — Но вот Кэт слышала голос Неда Шоу. Думаю, что и Бобби увидел или услышал кого-то, за кем просто не смог не броситься вслед. Убежал и исчез, и мы не знаем, где он теперь.
— И нам его необходимо найти, — резко воскликнула Кэт Годвин, и неожиданно заплакала. — Хватит уже болтать попусту! Двойник это или маленький Глиммер, какая мне, к чертям, разница? Надо скорее идти выручать Бобби!
Кэт неожиданно рванула к лестнице, но Холли успела схватить ее за руку.
— Погоди. Одной тебе нельзя, дура!
— Руки убери!
Эту светскую беседу прервал мелодичный звон — это Локвуд постукивал кончиком своей рапиры по стеклянной витрине.
— Вы только послушайте, что у нас здесь творится! Мы все забыли самое первое правило поведения в зараженном призраками месте — соблюдать тишину и спокойствие. С чем бы мы тут не столкнулись, нельзя кормить эту тварь своими эмоциями, — он вернул рапиру себе на пояс и спокойным тоном закончил. — Мне жаль это говорить, но я пришел к выводу, что такими силами нам здесь не справиться. Источник очень хорошо спрятан, и отличается невероятной мощью. Слушайте мой приказ. Находим Вернона и немедленно сматываемся отсюда.
— Но это означает, что мы вновь должны будем разделиться, — сказал Киппс. — Иначе как нам искать Бобби?
— Знаю, и мне это тоже не нравится, но не вижу, что еще тут можно сделать.
— Ладно, согласен. Только Кэт пусть идет с нами, хорошо?
— Отлично. Джордж и Фло, Люси и Холли, ваши пары остаются прежними. Тот, кто найдет Бобби, подает сигнал вспышкой, и все остальные должны немедленно сбежаться к нему. Затем все вместе будем пробиваться к выходу. Поодиночке не разбиваться, ни на какие звуки или фигуры не отвлекаться. Это приказ. В парах все время двигайтесь так, словно вы связаны друг с другом веревкой. Вопросы?
Мы с Холли посмотрели друг на друга, но ничего не сказали.
Все начали расходиться. Локвуд задержался, дожидаясь меня.
— Ты очень сильно побледнела, Люси, — сказал он. — Та тварь, которую ты видела…
— Нет, нет, все в порядке, — оборвала я его. — Давай лучше займемся поисками Вернона. Время сейчас работает против нас.
— Я знал, что именно так ты и скажешь. Я знаю, какая ты сильная. Хорошо, давай. Только очень прошу тебя — будь осторожна.
— Это не проблема, — ответила я. — Только вот что… Ты действительно хочешь, чтобы я продолжала работу в паре с Холли?
— Разумеется, — улыбнулся он. — Вы чудесно подходите друг другу.
— Совершенно не подходим. И ничего хорошего сказать друг о друге не можем.
— Ну, это ты ничего хорошего о ней не можешь сказать, я знаю. А она о тебе? О, если бы ты знала, что о тебе говорит Холли, ты очень удивилась бы. Короче говоря, вы с Холли отличная пара, независимо от того, нравится это тебе, или нет. А теперь замолчи, и займись делом.
После этого Локвуд повернулся и исчез во тьме.
Вот и все, что у него нашлось сказать мне на прощание.
Знаете, искать пропавшего товарища-агента в зараженном призраками здании — удовольствие, мягко говоря, ниже среднего. Твоя задача при этом усложняется вдвойне. С одной стороны, ты должен по-прежнему вести наблюдение на парапсихологическом уровне (а как без этого, ведь на каждом шагу в этом чертовом универмаге плавают Тени — никогда не приближаются вплотную, но и не отстают ведь! А кроме этих безобидных Теней здесь чувствуется присутствие и чего-то намного более сильного и опасного), а кроме того, вести параллельно наблюдение с помощью обычных органов чувств, пытаясь увидеть или услышать Бобби Вернона. По большому счету, эти два метода наблюдения несовместимы друг с другом — сосредоточишься на одном, упустишь из вида второй, и наоборот. А в итоге только копишь в себе раздражение и тревогу.
Больше всего мне не нравились здесь открытые залы и пустые темные пространства в конце проходов. Там я все время ожидала вновь увидеть фигуру на четвереньках, издалека выползающую мне навстречу.
Вскоре начало сказываться напряжение от двойной нагрузки на органы чувств, и мы с Холли замкнулись, замолчали, и общались теперь только с помощью жестов. Мы миновали отдел косметики, затем отдел оберегов на первом этаже, затем поднялись по северной лестнице на верхний этаж. В отделе канцелярских товаров не было ни призраков, ни Бобби Вернона, в конференц-залах тоже. По молчаливому согласию мы спустились затем на четвертый этаж, с которого исчез Бобби, и оказались среди диванов, стульев и столов. Они были расставлены беспорядочными группами, казавшимися пародией на настоящие дома. Время от времени мы окликали Бобби, но делали это тихо, инстинктивно опасаясь нарушать тишину. А в основном, мы лишь смотрели и слушали. Мы искали Бобби в гардеробах, сундуках, кладовках, иногда слышали, как окликают его по имени наши товарищи, но все звуки и очертания всех предметов казались нам теперь подозрительными, и мы старались держаться подальше от них. Бобби Вернона нигде не было видно.
Так мы добрались до площадки с лифтами и главной лестницей.
— Плохо дело, — сказала Холли Манро. — Давай попробуем поискать этажом ниже.
Череп в моем рюкзаке какое-то время вел себя очень тихо. Если совсем точно — замолчал с того момента, когда я увидела Явление со следовавшим за ним роем пауков. Теперь я почувствовала за своей спиной присутствие черепа.
— Если вы его сейчас оставите, он умрет, — прошептал череп.
— Но его же здесь нет, — ответила я вслух, игнорируя озадаченный взгляд Холли Манро. Для нее это выглядело так, словно я разговариваю с пустым воздухом. — Мы уже все обыскали.
— Все? Ты уверена?
Я огляделась вокруг. Лестницы, стены… Кремовый мрамор и шпон красного дерева. За нашими спинами тускло отсвечивают медные двери двух лифтов. Электропитание отключено. Что там смотреть-то? Бобби никак не мог ни уехать на лифте, ни даже открыть его двери.
И все же… Я подошла вплотную к лифтам, приложила ухо к дверям. М не показалось, что я слышу приглушенный стон.
— Бобби? — сказала я. — Ты меня слышишь?
— Не может он там быть, — подошла ко мне Холли Манро. — Электричество вык…
— Тихо. Мне показалось, что он ответил. Я слышала голос.
Я пощелкала выключателями, которые нашла на стене. Они были обесточены и бесполезны. Ничего. У меня в рюкзаке имелась проверенная альтернатива не работающим выключателям.
— Ломик? — ужаснулась Холли, когда я вытащила его из рюкзака. — Думаешь, мистер Эйкмер…
— Плевать мне на Эйкмера! Он уверял, что в его магазине нет призраков! Заткнись, и помогай тянуть.
Я втиснула ломик между створками дверей лифта и навалилась, пытаясь развести их в стороны. Холли сделала гримаску, и, не глядя в мою сторону, тоже налегла на металл. Мы старались, пыхтели, но поначалу это ровным счетом ни к чему не приводило. Затем где-то внутри лифта раздался щелчок, и дверцы разъехались в стороны. Не намного, примерно на четверть своей ширины, но нам и этого было достаточно.
Внутри лифта темнота. И доносящиеся снизу слабые стоны.
Я включила свой фонарик. Его луч осветил пустую полость лифтовой шахты с испачканными маслом кирпичными стенами, со свисающими черными петлями кабеля. Самого лифта на месте не было. Когда же мы нагнулись и посмотрели вниз, кабина лифта — точнее, ее крыша — обнаружилась примерно в двух метрах под нашими ногами. А на крыше лифта, поджав к животу свои острые коленки и крепко обхватив их руками, лежал свернувшийся калачиком Бобби Вернон. Выглядел он, прямо скажем, очень неважно. Паршиво он выглядел.
— Что, интересно знать, с ним произошло? — сказала я. — Как ты думаешь, он попал в призрачный захват?
— Нет. Видишь царапины у него на лице?
Вернон заморгал, когда ему в глаза ударил луч фонарика, поморщился, закашлялся, и тихо произнес.
— Я ударился головой. И, по-моему, ногу сломал.
— Так, прекрасно… — я почувствовала, как у меня зачесалась кожа и оглянулась назад, в темную пустоту мебельного отдела. Мне показалось, что в темноте что-то шевельнулось. — Как будем его вытаскивать?
— Кто-то из нас должен спуститься вниз. Я могу это сделать, — сказала Холли.
— Почему ты, а не я? Намекаешь на то, что у меня бедра широкие, в эту щель не пролезут?
— Да что ты, нет, конечно. Просто тебе лучше придерживать двери, потому что ты сильнее, чем я. И крепче, — Холли протиснулась в щель, повернулась ко мне лицом, присела, ухватилась руками за порог дверцы и с поразившей меня ловкостью спрыгнула вниз.
Я втиснула ломик между дверцами, чтобы зафиксировать щель открытой, и посветила вниз своим фонариком. Холли уже сидела на корточках рядом с Верноном и ощупывала его ногу.
— Что с тобой произошло, Бобби? — спросила она.
— Нед. Я видел Неда…
— Неда Шоу? Это погибший агент из их команды, — пояснила я сверху для Холли.
— Я его видел… Он стоял в темноте, и улыбался мне… — Бобби вновь закашлялся, голос у него был совсем слабым. — Я почувствовал, что должен идти следом за ним… А дальше… Он не поворачивался, но каким-то образом начал удаляться, уплывать прочь вдоль всех этих столов и диванов. Я пошел за ним… Он зашел в лифт. Лифт стоял на этаже, могу поклясться! Дверцы открыты, кабина освещена изнутри. Он стоял в раскрытых дверях, ждал, улыбался мне. Я вошел в лифт… И в этот момент оказалось, что лифта на месте нет, огни погасли, и я упал. Ударился головой. Нога болит…
— Все в порядке, — сказала Холли, пожимая руку Бобби Вернону. — С тобой все будет в порядке.
А я кипела от раздражения.
— Ты идиот, Бобби, — сказала я. — Холли, можешь помочь ему подняться? Если дотянусь, чтобы схватить Бобби за руки, попытаюсь вытащить его наверх.
— Могу попробовать, — и Холли подняла Бобби на ноги, несмотря на все его охи и стоны.
— Тебе лучше поторапливаться, Люси, — раздался из рюкзака знакомый шепот. — Что-то приближается…
— Я знаю. Чувствую. Бобби, протяни руки вверх. Я постараюсь дотянуться до тебя.
Бобби стоял сейчас на одной ноге, опираясь на Холли. Вторая нога у Бобби была поджата, он щурился, глядя на меня, и напоминал классического одноногого пирата из детских книжек.
— Не смогу… Я слишком ослаб.
— Ну, не настолько же, чтобы рук не мог поднять, — буркнула я, становясь на четвереньки между приоткрытыми дверцами, чтобы свеситься вниз. — Давай… Поживее.
Он потянул верх свою тоненькую ручку. Пожалуй, даже девяносточетырехлетняя вдова энергичнее протянула бы слуге свою чашку, чтобы он долил в нее чаю. Я попробовала ухватить руку Бобби, но промахнулась.
— Нужно привести сюда Локвуда, — сказала Холли.
— Времени нет его искать, — ответила я, оглядываясь через плечо в темноту. — Давай, Вернон, давай же.
Вторая попытка оказалась удачной. Я ухватила запястье Вернона и начала отползать назад, вытягивая за собой Бобби и не обращая внимания на его болезненные крики. Еще немного, и в щели между дверцами показалось поцарапанное, ошеломленное лицо Бобби. Я потянула сильнее — наружу вылезли его тощие плечи, цыплячья грудь…
— О, черт, — сказала я. — Он застрял.
— Как он мог застрять? — пропищала Холли из глубины шахты. — Он же тоньше меня.
— Не знаю, — ответила я, быстро бегая по сторонам глазами. Где-то вдалеке, посреди бессмысленных нагромождений диванов и кресел, возник голос, позвавший меня по имени.
— Люси…
— Помогай мне! — крикнула я Холли. — Толкай его снизу! Помоги ему выбраться!
— Не получается! — ответила она.
— Слушай, Холли, здесь Гость приближается. Почему Бобби застрял и не лезет?
— Не знаю… А, поняла! Он своим рабочим поясом зацепился.
— Можешь его освободить?
— Не знаю, не знаю… Пытаюсь дотянуться…
Одной рукой я продолжала держать Вернона за запястье, другой рукой вытащила свою рапиру. В глубине зала слышалось ритмичное шарканье… Словно кто-то ползет по полу на своих костяных локтях и коленях.
— Холли…
— Никогда еще ни с кого поясов не снимала. Ты просто не представляешь, насколько это неудобно…
Я уставилась в темный проем арки. Что это? Я в самом деле слышу шелест тысяч и тысяч тоненьких паучьих ножек?
— Холли!
— Есть! Получилось! Быстрее! Тяни, тяни!
Я снова напрягла все силы, и на этот раз Бобби Вернон выскочил наружу легко и быстро, как говорится, словно пробка из бутылки шампанского. Честно говоря, он вылетел наружу так стремительно, что я не удержала равновесия и перекатилась через спину.
Еще секунда, и я уже снова протягивала свои руки вниз, чтобы помочь Холли. Она выбралась без проблем, только испачкалась в масле и порвала рукав куртки.
Вернон лежал на полу и был плох — глаза закрыты, стонет. Я подхватила его под руки и сказала.
— Холли, к лестнице! Нужно уходить!
Шаркающий и сопутствующий ему шелестящий звук под аркой сделались гораздо громче. Я знала, что в любой момент из непроглядной тьмы должно показаться нечто ужасное.
Холли схватила Бобби за лодыжки, и мы вдвоем подняли его с пола. Весил Бобби совсем мало, но нести его, тем не менее, оказалось трудно. Но хорошо хоть, что нужно было тащить его, а не Джорджа. Как говорится, и на том спасибо.
Из арки на лестничную площадку вылетело несколько пауков, а мы завернули за угол и начали спускаться по ступеням.
В отделе мужской одежды, этажом ниже, мы остановились, чтобы размять уставшие плечи и перевести дыхание. Вернона мы положили посередине прохода, между стойками с одеждой и кассой. Воздух здесь был морозным, колючим, призрачный туман слоился по полу, вился вокруг наших лодыжек. Вернон лежал в этом тумане, словно в молочной ванне. Я вытащила из своего рюкзака небольшой фонарь. При его свете мы рассмотрели бледное, покрытое потом лицо Бобби. Сейчас он лежал тихо. В дальнем конце прохода болтались в воздухе Тени, но они, как всегда, держались от нас, живых, на почтительном расстоянии. Мы с Холли обе были скованными, подавленными, обе были на краю паники. Выброс адреналина, который мы пережили возле лифта, быстро испарился, наступила реакция, сделавшая нас слабыми и раздражительными.
— У него кровотечение, — сказала Холли. — У меня есть с собой аптечка. Могу я?…
— Ну, разумеется, что ты спрашиваешь. Ты же у нас большой специалист по неотложной помощи.
Холли принялась быстро, ловко перебинтовывать голову Вернона. Я стояла, сильно сжав зубы, охраняла их обоих, следила за тем, как стекаются внутрь, тесно обступая наш зажженный фонарь, сгустки тьмы.
Холли действовала умело, прекрасно зная, что и как нужно делать. Я наблюдала за ней, и на душе у меня было кисло. Локвуд сказал, что мы с Холли — отличная пара, но, по-моему, это был тот случай, когда он оказался совершенно не прав.
Вернон снова закашлялся, произнес что-то неразборчивое.
Холли поднялась на ноги, и сказала, убирая свои бинты.
— Ты видишь ту тварь? — спросила она.
— Нет?
— А слышишь?
— Тоже нет. Я бы сказала, если что, — я покачала головой, и добавила. — Господи. А ты не могла бы для разнообразия попытаться сама хоть что-нибудь почувствовать? Что ты здесь вообще делаешь?
— Локвуд попросил, чтобы я пошла, я и пошла. И не моя вина, что мой Дар не такой сильный, как у тебя.
— Попросил… Могла бы сказать Локвуду «нет».
— А ты могла бы? — и Холли залилась своим звонким смехом.
— Что? — уставилась я на нее. — Что ты имеешь в виду?
— Так, ничего, — она помахала рукой, словно хотела развеять по воздуху только что сказанные ею слова. — Ерунда. Давай двигаться дальше.
Взмах рукой — подумаешь, великое дело! Но именно этот жест сделал непомерным ком гнева, который я давно пережевывала во рту, и теперь мне было необходимо выплюнуть его. Проще говоря, от этого жеста Холли у меня лопнуло терпение.
— Не смей говорить со мной о Локвуде в такой игривой манере, — сказала я. — Ты ничего о нем не знаешь. И обо мне тоже. Так что не лучше ли тебе отныне поучать саму себя, а не других?
Выпустить пар всегда бывает полезно. Вот и сейчас мне немного полегчало.
А у Холли глаза покраснели и заблестели от слез, но меня это не волновало. Даже приятно было это видеть.
— Хорошенькое дело! — воскликнула Холли. — Хорошенькое дело! Да это не я, это ты меня поучаешь с самого первого дня, как я только у вас появилась!
— Прошу прощения? — моргнула я, осторожно отступая на шаг назад. — Это я тебя поучаю?
— Да. И прямо сейчас тоже.
— Что? Нет, это я тебя не поучала. Я просто влепила тебе словесную пощечину за твою невероятную тупость и глупость, мисс Манро. А поучать и пощечину влепить, это вещи разные, знаешь ли.
Тут уже сорвалась и Холли.
— Вот видишь? — крикнула она. — Ты рта раскрыть не можешь без того, чтобы не давить, не давить, не давить меня. Что с тобой? Почему ты с самого первого дня терпеть меня не можешь?
— Я? Да я всегда была образцом сдержанности и терпения по отношению к тебе!
— Ну, конечно, конечно. Образцом. Если не считать бесконечного ворчания, охов, ахов, закатывания глазок к потолку…
— Друзья, друзья, — это был Бобби Вернон, окликнувший нас пола. — Хотя я только что очнулся и, возможно, не до конца пришел в себя, но даже в таком состоянии я знаю, что вы совершенно неправильно ведете себя… Нет ничего хуже, чем разругаться, когда ты на задании.
— Категорически не согласен, — подал голос череп. — Ты долго ждала этого момента, Люси. Давай, врежь ей. И не забудь, что я тебе говорил про удавку из вешалки. Очень хороший вариант, между прочим.
Но я не слушала ни одного, ни второго. Я была слишком занята тем, что смеялась в лицо Холли.
— Вот, Холли! — сказала я. — Вот классический пример твоего поведения. Ты всегда остаешься чистенькой, милой, очаровательной, и при этом умеешь волшебным образом так все повернуть, чтобы виноватой во всем оказалась я! Поучаешь и суешься во все! Зануда глаженая! Даже если я расквашу себе нос, ты и тогда начнешь говорить, что я неправильно это сделала!
— Ну, что ты, что ты, как можно! — ответила она. — А то ты еще голову мне за это откусишь!
— Терпеть не могу, когда ты осуждаешь все, что я делаю, только не впрямую, а исподтишка! — кричала я. — Изображаешь из себя не то примадонну, не то школьную учительницу, черт тебя разберет! Короче говоря, все время смотришь на меня свысока и ненавидишь!
— А ты! — притопнула ногой Холли. — Ты похожа на глупую маленькую злую собачонку, которая на всех рычит и лает. С самого первого дня стало совершенно ясно, что ты не хочешь, чтобы я работала у вас. Что бы я ни сказала, ты сразу начинаешь морщить нос, закатывать глаза, отпускать едкие замечания. Сколько раз я силком заставляла себя идти к вам на работу. Из-за тебя. А еще я пару раз за это время едва не подала заявление об уходе.
Ну, вот, опять! Опять она вся такая хорошая, добродетельная, а я, как всегда, злодейка и во всем виновата. Только на этот раз ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой, Холли! С меня хватит! Чаша моего терпения сегодня переполнилась!
— Чушь! — возразила я. — Я всегда старалась относиться к тебе по-дружески, доброжелательно, даже когда ты начала без спроса ходить ко мне в комнату и проделывать всякие штуки с моей одеждой.
— Это не штуки! Это называется складывать, — крикнула Холли. — Одежду принято складывать! Попробуй сделать это сама как-нибудь на досуге. Когда я появилась у вас в доме, ты жила, словно в на помойке! Это было отвратительно!
— А я была счастлива на той помойке! Я была счастлива, пока ты не пролезла в наш дом!
Кто-то потянул меня за руку.
— Перестаньте, — прохрипел Бобби Вернон. — Неужели нельзя отложить весь этот крик на потом, когда мы выберемся отсюда?
— Заткнись, ты, — и я оттолкнула его руку прочь.
— Да, да, заткнись, — огрызнулась на Бобби и Холли Манро. — Это из-за тебя мы застряли здесь. По твоей вине.
— Ну, вот видите, насчет меня вы уже смогли договориться, — сказал Бобби Вернон. — Продолжайте в том же духе. Нет так уж и сложно…
— Тебе хочется считать меня мелкой ассистенткой на подхвате! — снова завела Холли. — Никак не можешь примириться с тем, что я тебе жизнь спасла!
— А вот тут ты ошибаешься, миленькая. С этим примириться могу. Я не могу примириться с тем, как ты пытаешься все время меня задеть, унизить, и терпеть не могу того, как ты надменно смотришь на меня и проделываешь разные… штуки своими бровями, вот! И еще это твое постоянное, — и я запищала тоненьким голоском, пародируя Холли. — «Нет, Люси, это неправильно. У Ротвелла это делают вот так. А это у Ротвелла делают вот эдак». Если тебе так нравится Ротвелл, проваливай назад в его агентство!
— Мне не нравилось работать у Ротвелла! Он гадкий человек. Злой, честолюбивый, жестокий со своими сотрудниками. Только не прикидывайся, будто тебе есть до меня дело, Люси Карлайл! Я рассказала тебе о том, что произошло со мной на Коттон-стрит, а тебе на это оказалось наплевать.
— Неправда! Как ты смеешь так говорить?
— Тогда почему ты не проявила ко мне никакого сочувствия?
— Потому что… Потому что такая же точно кровавая трагедия случилась и со мной. Я тоже потеряла всю свою команду, и одна осталась в живых! А все мои товарищи погибли! Теперь ты довольна?
— Прости, я этого не знала.
— А мне и не нужно было, чтобы ты знала. Это мое личное дело!
— А прошлое Локвуда, это тоже твое личное дело? — торжествующе взглянула на меня Холли. — Я знаю, что ты ходила в ту комнату. Слышала с лестницы, как ты это сделала.
— Что? — задохнулась я от гнева. И в этот момент с прилавка у кассы долетел негромкий скребущий звук. Мы все обернулись на этот звук — и я, и Холли, и даже лежавший на полу Бобби Вернон. Сначала мы не могли понять, что могло издавать этот звук. Потом заметили, что один из диспенсеров — ручных приспособлений для оклеивания коробок скотчем — медленно ползет по поверхности прилавка.
Он полз совершенно самостоятельно, слегка раскачиваясь, царапая по стеклу своими металлическими краями.
Добравшись до боковой стеклянной стенки кассы, диспенсер ткнулся в него раз, другой, третий, словно пытался пройти насквозь, а затем прямо на наших глазах вдруг пополз, как улитка, вверх по стеклу. Добравшись до верхнего края, диспенсер забрался на него, постоял немного, а потом грохнулся вниз и разнес вдребезги стекло на прилавке.
Мы молча наблюдали за этими чудесами, и тут у меня внезапно заложило уши. Словно громадная волна обрушилась на нас, дрогнула и тут же застыла, накрыв нас своей тенью.
— Упс, — прошептал череп.
— Ну, вот, добились своего, — сказал Бобби Вернон.
Мы с Холли Манро смотрели друг на друга. Просто смотрели, и не пытались ни улыбнуться, ни что-то сказать. Теперь для всего этого было слишком поздно.
