Книга: Призрачный двойник
Назад: 21
Дальше: Часть VI Лицо во тьме

22

Да, что-то предпринимать было поздно, но и сдаваться просто так мы не собирались.
Раньше, чем тяжелый диспенсер разбил стекло, мы с Холли успели нырнуть в ближайшее более или менее подходящее укрытие. Им оказался низкий прилавок-стенд, похожий на стол без крышки, набитый носками для гольфа. Мы с Холли съежились под ним, тесно прижавшись друг к другу, едва не касаясь лицами. Между нами скорчился Бобби Вернон, он тяжело дышал и был почти без сознания.
В торговом зале стало очень тихо. Хотя если прислушаться, можно было уловить мечущееся от стены к стене эхо нашей недавней ссоры с Холли. По залу протянулись невидимые силовые линии, туго натянутые, как рояльные струны, изнемогающие под тяжестью скопившегося в них энергетического заряда. А единственным реальным звуком в зале был негромкий ритмичный шелест, доносившийся со стороны кассы. Я осторожно высунула голову, посмотрела, и увидела сначала тяжелый диспенсер, утонувший в разбитом стекле прилавка, как трактор в болоте, а затем…
На уцелевшем стекле лежала стопка каких-то бумаг, возможно, рекламных буклетов. Невидимая рука приподняла один уголок стопки, затем отпустила, и листки с тихим шелестом вернулись в прежнее положение. Снова поднялись. Снова опустились. И еще раз. И еще.
Я нырнула назад, на свое место под прилавком.
— Видела что-нибудь? — спросила Холли. В ее глазах застыл ужас, голос дрожал. Было ясно, что Холли пока что не удалось восстановить свое утраченное фирменное спокойствие.
Я кивнула в ответ.
Холли уставилась на меня. Ей на лицо свалился длинный локон, и она принялась жевать его кончик, испуганно глядя расширившимися глазами в полумрак торгового зала.
— Э… В «Руководстве Фиттис» сказано, что первым делом нужно определить тип призрака, — сказала она.
Что вы думаете, я сама не знала, что сказано об этом в знаменитом Руководстве? Но мой гнев уже остыл, его сменил поселившийся под сердцем ледяной комочек — страх. Так что я просто кивнула еще раз, и сказала.
— Да.
— Мы знаем, что это призрак кинетический, то есть обладающий способностью передвигать предметы, — выдохнула Холли. — Какие-нибудь Явления присутствуют?
Я снова высунула голову, подняла ее над носками. Почувствовала идущий от шерсти запах ланолина, свежий запах пластиковых упаковок.
В моей голове мелькнула нелепая мысль о том, что вскоре Рождество, а Локвуду и Джорджу нужны носки. Ее сменила другая, менее приятная. Я прикинула, много ли у меня шансов дожить до этого самого Рождества. Выходило, что совсем не много. Я обвела глазами торговый зал. Теперь в нем не осталось ни одной призрачной Тени из тех, что совсем недавно торчали здесь целыми толпами. Либо все они возвратились туда, откуда приплыли, либо были поглощены массой холодной пульсирующей энергии, которая вибрировала, окружая нас. И если уж совсем честно, то эта энергия была приведена в действие нашей с Холли перебранкой. Я снова нырнула под прилавок, и сказала.
— Нет.
— Никаких Явлений? О, в таком случае… В таком случае, это может быть… Неужели?
— Полтергейст, — подтвердила я. — Да, это Полтергейст, Холли.
— Ага, — сглотнула она.
Я опустила ногу Вернона и потянулась, чтобы взять Холли за руку.
— Но это не будет похоже на то, что произошло на Коттон-стрит, — прошептала я. — На этот раз все будет хорошо. Поняла? Мы выберемся из этой передряги, Холли. Давай. Мы сможем. Нам нужно всего ничего — спуститься двумя этажами ниже и пересечь вестибюль. Это совсем недалеко, правда? Мы будем действовать тихо, мы будем действовать осторожно, и сделаем так, чтобы не привлечь к себе его внимания.
Стопка бумаг на стеклянном прилавке возле кассы продолжала ритмично поднимать и опускать свои уголки. Их шелест напоминал мурлыканье большой кошки. Очень большой кошки.
— Но Полтергейсты…
— Полтергейсты слепы, Холли. Они реагируют только на эмоции, шум и стресс. Теперь слушай меня. Уходим к боковой лестнице, она к нам ближе. Спускаемся вниз и находим остальных. Все делаем очень медленно, постепенно, шаг за шагом, очень тихо, спокойно, и ни малейшей паники. Ни в коем случае. Если мы все проделаем аккуратно, и не проявляя эмоций, возможно, Полтергейст нас больше не заметит.
Я пристально посмотрела на Холли. Не знаю, каким был сейчас мой взгляд, хотелось верить, что спокойным и ободряющим. Хотя вполне возможно, что это был взгляд испуганного лунатика с вытаращенными глазами.
— Удачи… — прошептал Бобби Вернон.
Он был почти без сознания, но даже в таком состоянии понимал наше положение. Полтергейсты, видите ли… Ну, как бы вам сказать… Мерзкие это твари, одним словом. С ними очень трудно иметь дело, их очень сложно уничтожить. Практически невозможно взять под свой контроль.
Полтергейсты относятся к призракам Второго типа, но в отличие от всех своих собратьев не имеют манифестации, то есть никак не проявляют себя на физическом плане. Ни Явления, ни эктоплазма, ни тени появлению Полтергейстов не сопутствуют, и это является самым большим затруднением для агентов. Вот, к примеру скажем, Фантазм. Неважно, насколько он тонкий и плохо различимый. Как только увидел его блестящие полупрозрачные очертания — сыпь соль, сыпь железные опилки, если нужно, то и магниевую вспышку брось прямо в середину этой призрачной массы. И привет Фантазму. Уж на что мерзкая тварь Сырые Кости, увидишь его — все кишки наружу выворачивает. Однако ты видишь его, знаешь, где он. А вот с Полтергейстом — совсем другая история. Он повсюду и нигде, и вокруг тебя, и более жаден, чем другие призраки, до твоих эмоций, и если выпьет их, то до дна, до последней капли. Полтергейст пожирает эмоции, а затем использует их энергию для того, чтобы перемещать вещи. Громить все подряд. Чтобы расшевелить Полтергейст, иногда бывает достаточно довольно легкой печали или незначительного гнева.
Незначительного…
О, Боже. Что же мы натворили на пару с Холли!
Что я натворила, прежде всего? Мне стало не по себе, я прикрыла глаза.
Моего колена коснулась рука Холли.
— Люси? — сказала она и криво улыбнулась. — Ты сказала, что все будет хорошо? Тогда… что мы должны делать?
В эту секунду я, как никогда, была благодарна Холли. Я улыбнулась ей в ответ (уж не знаю, какой у меня получилась улыбка, может быть, тоже перекошенной от страха), и кивком головы указала на проход, ведущий к боковой лестнице в дальнем конце этажа.
— Сейчас мы встанем. Очень медленно. Начнем передвигаться понемногу, не больше чем на метр за раз, по направлению вон к тем дверям. Просто идем, медленно, с остановками. Никуда не торопимся. Дышим спокойно.
— Я не смогу… Это невозможно.
— Мы должны, Холли.
Самым трудным было подняться на ноги. Встать и оказаться на виду. Как я уже говорила, Полтергейсты реагируют на звуки и эмоции, так что технически нет никакой разницы, сидите вы под прилавком или стоите во весь рост. Можете надеть на себя шляпу-цилиндр или расшитый блестками купальник, и Полтергейст вас не заметит, если вы не будете издавать ни звука. Впрочем, так говорится в теории, а мне сейчас в нее что-то не слишком верилось. У меня сводило желудок при одной лишь мысли о том, что сейчас нужно будет встать и оказаться как на ладони перед невидимой тварью, которая листает тем временем буклеты возле кассы. Но с другой стороны, выбора-то все равно не было.
Я шепотом приказала Бобби Вернону молчать как рыба, мы с Холли ухватили его за подходящие места, а затем на беззвучный счет «раз — два — три» поднялись на ноги.
Мы встали и сразу же посмотрели в сторону кассы. Тварь по-прежнему забавлялась с буклетами. Вверх-вниз, вверх-вниз… И следом — волны ледяного воздуха. Издалека. От кассы. Хорошо. Вверх-вниз… Ритм не изменился. Отлично. С другой стороны, окружающая нас темнота буквально потрескивала разрядами, вот как сильно была она накачана потусторонней энергией. Я с опаской подумала, что в такой атмосфере любое, даже малейшее движение может вызывать сильные ударные волны, разлетающиеся по всему пространству зала.
Я кивнула. Холли, стояла ближе меня к выходу, она и двинулась первой, обхватив Вернона под плечи. Я двинулась следом, держа Бобби за лодыжки. Сам Вернон лежал с закрытыми глазами, и вряд ли толком понимал, что происходит. Я очень беспокоилась за него. Боялась, что он может неожиданно застонать или крикнуть, и привлечет к нам совершенно ненужное внимание.
Холли задом пятилась к выходу. Я тащилась следом за ней, продолжая уголком глаза следить за стопкой бумаг, которая продолжала шелестеть — вверх-вниз, вверх-вниз…
А мы тем временем потихоньку пробирались вдоль прохода, мимо висящих плащей и курток, осторожно, я бы сказала, нежно делая каждый новый шаг. Мы постепенно приближались к дверям, выходящим на лестничную клетку.
— Слушай, — прошептал у меня в ухе знакомый голос. — Это восхитительно! Я почти готов поверить, что вам удастся этот трюк!
Вот только черепа мне сейчас не хватало! Я закатила глаза, прикусила краешек губы. Интересно, а присутствие черепа не растревожит Полтергейст? Не раскочегарит его? Я покосилась в сторону кассы. Бумажки продолжали шелестеть — вверх-вниз…
— Да, он может получиться, этот ваш трюк, если только Холли не споткнется и не выронит Бобби, и его голова не грохнется со страшным стуком на пол, — оживленно лопотал череп. — А если совсем повезет, то его голова расколется при этом, как гнилой кокосовый орех, упавший с пальмы на острый камень! Я так надеюсь, что все это может, может случиться! Смотри, смотри, у нее уже ручки не держат!
Череп оказался прав. Холли остановилась, заново перехватила Бобби за подмышки. Таким бледным, как сейчас, я ее лица не видела еще никогда. Но и до дверей осталось совсем не далеко.
— Мне выпал счастливый случай! — продолжал щебетать череп. — Ты сейчас никак не можешь повернуться и опустить защелку на крышке. А это означает, что теперь тебе придется выслушать все-все, что я захочу сказать. И ты меня не заткнешь!
Мы двинулись дальше. Я лихорадочно осматривалась вокруг.
Все было тихо. У кассы по-прежнему шелестели бумажки.
— Насчет меня не волнуйся, — сказал череп. — Я его не интересую. Мы, духи, обращаем внимание только на равных себе. Так что ему нет никакого дела до такой букашки, как я.
Я облегченно вздохнула. И тут же Холли задела локтем висевшее на стойке пальто. Заскрипела вешалка.
— Хотя, с другой стороны…
Я осторожно повернула голову в сторону кассы.
Бумаги в стопке лежали совершенно неподвижно. Мы с Холли обменялись взглядами. Подождали. Я мысленно сосчитала до тридцати, стараясь дышать ровно и тихо. В зале было темно и тихо. Ничего не происходило. Бумаги тоже не двигались.
Я осторожно выдохнула, и мы на цыпочках начали пробираться дальше.
— Эй, послушай, похоже, у вас может получиться! — сказал череп. — Может быть, может быть.
Пустая вешалка на другом конце зала сделала полный оборот на стойке, покачалась вперед и назад, затем снова замерла.
— Нет, не вышло. Он просто играется с вами.
Мы замерли на месте. Все вокруг было тихо. Я кивнула Холли. Мы крепче подхватили Вернона, и чуть быстрее, чем прежде, направились к выходу.
Где-то в глубине зала звякнул металл. В темноте медленно повернулся один из подвешенных на потолке светильников. Холли замедлила шаги, но я отрицательно покачала головой, и мы еще быстрее двинулись дальше.
Теперь нам нужно было поторапливаться. Нужно было поскорее выбираться отсюда.
— Не делай ошибку, не думай, что он здесь, или там, или среди курток… — шептал череп мне на ухо.
Я стиснула зубы. Я заранее знала, что он скажет.
— На самом деле, он повсюду. Прямо над нами. Опутывает нас своими кольцами, как удав. Мы внутри него. Он уже проглотил нас.
Внезапно взвыли подвешенные к потолку динамики. Потом свист и вой сменился низким потрескивающим гулом. От неожиданности мы с Холли подскочили на месте. Над головой Бобби шевельнулась висевшая на стойке синяя пижама. Она коротко подергала штанинами и рукавами так, словно в ней кто-то сидел.
Почти тут же энергия покинула пижаму, и она вновь безвольно повисла на своей вешалке.
А в следующую секунду мы стремительно проскочили сквозь двери в угольно-черную тьму, царившую на площадке боковой лестницы.
Я выпустила ноги Вернона, выхватила из кармашка на поясе фонарик, включила и зажала его в зубах. В луче света показалась Холли — она привалилась спиной к стене, опустила Вернона на пол, и только приговаривала.
— Боже… О, Боже…
— Нам нельзя здесь останавливаться, Хол, — прошептала я. — Надо идти. Поднимай его! Вперед!
— Но, Люси…
— Просто делай, что тебе говорят!
Мы двинулись вперед, начали, спотыкаясь, спускаться по ступеням в прыгающем свете моего фонарика. Мы больше не старались соблюдать тишину, как не пытались и подавить свой страх — копившийся, душивший нас. Холли всхлипывала на ходу. Голова Бобби Вернона моталась из стороны в сторону.
Мы добрались до поворота. За нашими спинами начали с грохотом открываться двери. Когда они изо всей силы ударялись о стены, их стеклянные панели разлетались вдребезги, по ступеням лестницы ручьем стекали осколки. Налетел сильный порыв ветра, заставив нас пригнуться на лестничной площадке ниже этажом.
— Туда! — сначала я планировала, что мы спустимся по боковой лестнице до самого первого этажа, но сейчас мне не хотелось оставаться здесь, в опасной близости от Полтергейста. Я кивком указала на дверь, ведущую в магазин. Холли первой толкнула ее плечом, и мы все трое окунулись в тишину и темноту отдела кухонных принадлежностей, в дальнем конце второго этажа.
— Холли, ты устала, — прошептала я. — Давай поменяемся местами. Теперь я пойду впереди.
— Не надо, я в порядке.
— Тогда пойдем бок о бок, — проход здесь был достаточно широким для этого. И идти оставалось не так уж далеко — через товары для кухни, потом через отдел женской одежды и вниз по главной лестнице. Вот и все, что нам оставалось сделать.
Вдали я уже слышала голоса, зовущие нас. Живые голоса — Локвуда, Джорджа…
— Не отвечай им, — сказала я Холли. — Молчи.
Мы шли так быстро, как только могли. Я невольно ждала, что вот-вот за нашими спинами с грохотом откроется дверь, пропуская преследующего нас Гостя. Но Полтергейсты действуют иначе.
Когда мы поравнялись со стопкой дуршлагов, что-то шлепнуло меня по лицу.
Я вскрикнула, выронила фонарик, а затем выпустила и ноги Вернона. Он застонал, и повис на руках Холли.
Еще один удар, от которого мне обожгло щеку. Я выругалась, выхватила свою рапиру, резко обернулась… Ничего.
Но в соседнем проходе что-то ударилось о кастрюли. Холли взвизгнула. У нее на щеке цветком расплылось красное пятно.
Если и можно сказать о Полтергейсте что-то хорошее, так это то, что у него нет эктоплазмы. Следовательно, вы не можете попасть в призрачный захват, и даже если сам Полтергейст заденет вас, большого вреда он не причинит. Правда, он легко может при этом вышибить вам мозги каким-нибудь диваном или проткнуть лестничными перилами. Мы подхватили Вернона, и поспешили дальше.
Где-то за нашими спинами раздался грохот, это падали на пол десятки всевозможных предметов кухонной утвари. А затем раздался жуткий грохот, скрежет покореженного металла, и рычание, такое, будто в середине этого грохота сердито рвался на волю и извивался всем телом гигантский зверь.
Но тот же зверь, однако, был не только за нашими спинами, но и впереди нас. Чуть дальше по проходу нас поджидал стенд с кухонными ножами любого размера и формы. Сейчас все эти ножи нервно подрагивали на своих крючках, готовые сорваться с места.
О-хо-хо.
Я вытащила нас из этого прохода в параллельный, и очень вовремя это сделала. Ножи взлетели в воздух. Мы упали за прилавком с фарфоровой посудой, подкатились под него. По воздуху со свистом неслись ножи — десятки ножей. Они расшибали тарелки, отскакивали от металлических сковородок, втыкались в пол рядом с нами.
Бобби Вернон приоткрыл на секунду глаза.
— Осторожнее. Мне больно, понимаете? — сказал он.
— Будет еще хуже, если не заткнешься, — огрызнулась я. — Давай, Холли! Поднимайся! Вперед, вперед!
— Да куда уж хуже, — простонал Бобби.
Вновь взвыли динамики, от этого звука ломило зубы. По всему зданию раздавались доносившиеся до нас удары и визг.
Где-то впереди, у входа в отдел женской одежды раздался громкий треск — судя по этому зловещему звуку, что-то тяжелое и мощное проломилось снизу прямо сквозь пол.
На мгновение я остановилась, не зная, в какую сторону нам лучше идти.
— Череп, — сказала я. — Я не знаю…
— Вы должны идти вперед, иначе умрете.
— Хорошо.
Практически используя Вернона как веревку, чтобы удерживать Холли на ногах, я снова повела нас вперед. В следующем проходе два прилавка оказались отброшенными в сторону и врезались еще в один, третий прилавок.
— То-то порадуется назавтра мистер Эйкмер! — радостно заметил череп.
— В полном восторге будет, — согласилась я.
— С кем ты только что разговаривала? — уставилась на меня Холли.
— Ни с кем! С тобой!
— Не верю!
Мимо моей головы пронеслись пять стеклянных мисок, врезались в стену и рассыпались на мелкие осколки. Ветер все сильнее рвал на мне джинсы, грозил повалить с ног.
— Слушай, Холли, сейчас не время…
— Но если мы собираемся работать в паре, Люси…
— Проклятье! Хорошо, я скажу тебе! У меня в рюкзаке живет наш чертов череп. В банке. И я с ним общаюсь. Теперь довольна?
— О, да. Это очень многое объясняет, — Холли по лицу хлестнула пролетавшая мимо стайка фартуков. Холли небрежно отбросила их в сторону. — Вот видишь, ты сказала правду, и ничего страшного не случилось. Просто ничего не нужно скрывать.
Мы нырнули в проход, ведущий в отдел женской одежды. Очень удачно нырнули — сзади вылетел целый большой прилавок и с грохотом и звоном рассыпался, ударившись о стену прямо в том месте, где секунду назад находились мы.
— Что за дела? — недовольно пробурчал череп. — Ты теперь всем подряд о нас с тобой будешь рассказывать? А я-то думал, что у нас с тобой особенная, можно сказать, интимная связь.
— Нам нужно идти! Заткнись! Позже поговорим обо всем.
— Знаешь, Люси, а ведь я, извиняюсь, думала раньше, что ты слегка чокнутая, — призналась Холли. — Но теперь я понимаю, что абсолютно была не права.
В отделе женской готовой одежды было тихо, во всяком случае, по сравнению с отделом кухонной утвари. Наши лодыжки обвевал тихий холодный ветерок.
В дальнем конце отдела уже виднелись площадки лифтов и площадка, на которую с первого этажа выходили эскалаторы и роскошная мраморная главная лестница.
— Здесь пока что ничего пожарного, — сказала я. — Слава Богу.
И тут слева от нас — это могла видеть только я, Холли не могла, потому что стояла спиной — медленно повернулся манекен, следя за нами своим ничего не выражающим лицом, на котором застыла улыбка.
А затем весь зал словно взорвался. Целая стойка с одеждой приподнялась над полом, затем лягнула его ножками, словно норовистая лошадь, и кувыркнулась в воздухе, сделав сальто. Холли взвизгнула. Мы отпрянули назад, наткнулись спинами на торчавшую позади нас колонну, и грохнулись на пол, перегородив своими телами, как поваленным деревом, весь проход.
Высоко над полом взмыли новые стойки с одеждой, полетели по залу, выбивая стекла в окнах, слепо натыкаясь на стены. Все куртки и пальто слетели со своих вешалок и крючков, закружили над нами, раскачивая пустыми капюшонами, взмахивая рукавами, внутри которых не было рук. Одежда металась по залу, словно летящие на шабаш ведьмы. Затем она спикировала вниз, прямо на наши головы, стегая воздух болтающимися поясами, царапая нам кожу своими молниями и пуговицами.
Низко пригнувшись, волоча зажатого между нами Бобби Вернона, мы бросились к эскалаторам, увертываясь от падающих сверху предметов, перескакивая через керамические плитки пола, которые взрывались у нас под ногами, летели, бешено крутясь в воздухе, и раскалывались, ударяясь о стены и колонны. Вокруг нас продолжала свою свистопляску одежда. Нежного бежевого цвета брюки облепили мне лицо, прижались так плотно, что я не могла дышать ни ртом, ни носом. Я сорвала их, отшвырнула в сторону и обернулась, чтобы взглянуть на то, что творится у меня за спиной.
В зале царил хаос, а из-за летающей одежды, а из-за качающейся мебели, из темного угла навстречу мне выползала зловещая фигура на четвереньках. Она подняла свою тонкую, как палочка, руку.
— Люси…
Затем мы с Холли скачками добрались до мраморной стенки и прыгнули на широкую медную полосу, которая разделяла эскалаторы, чтобы по ней спуститься вниз. Холли опрокинулась и заскользила на спине. Бобби Вернон неуклюже приземлился на полосу, вскрикнул от боли и заскользил следом за Холли. Я прыгнула, устояла на ногах, и скатилась вниз стоя.
Съезжая на ногах, я получила возможность окинуть взглядом то, что творится внизу, и оценить, во что превратился роскошный вестибюль универмага братьев Эйкмар.
Внизу горели огни — четыре наших рабочих фонаря, странным образом вращающиеся в воздухе.
За последние полчаса я не раз задавала себе вопрос: а где же остальные? Больше всего меня, конечно, волновало, где Локвуд и Джордж, и что с ними. Пару раз я слышала вдалеке их голоса, но никак не могла понять, почему они не идут нам на помощь.
Теперь я поняла, почему.
Полтергейст пронесся не только по этажам, по которым бежали мы с Холли, неся с собой Вернона. О, нет. В вестибюле он тоже похозяйничал, да еще как! На полу валялись разбитые витрины, из алебастровых колонн торчали врезавшиеся в них стойки для одежды. Настенные фрески были изуродованы, иссечены осколками стекол и щепками от разбитых дверей. Огромное искусственное дерево — бесценная композиция «Путешествие в осень», которой так гордился мистер Эйкмер, было вырвано из своей подставки, и валялось сейчас у подножия эскалаторов. Тысячи прелестных тканевых листочков ручной работы сорвало с дерева и расшвыряло по всему вестибюлю. Половицы в центре вестибюля были выдраны прямо с гвоздями, перекручены и раскиданы во все стороны. Обнажившаяся под досками земля взбухала, выпирала по краям вверх, раскачивая воткнутые в нее фонари, а в центре оседала куда-то глубоко вниз.
Во всем вестибюле нетронутым оставался лишь маленький полукруглый пятачок возле самых вращающихся входных дверей. По его краю тянулись железные цепи, для большей надежности перекрученные втрое. Пол внутри этой крепости был тесно заставлен нашими защитными средствами — мешочками с солью и железными опилками, веточками лаванды, запасными цепями. Бушевавший в вестибюле призрачный ураган бился о барьер, заставляя подрагивать тяжелые тройные цепи. Но внутри благословенного пятачка все было тихо.
И там, за цепями, стояли мои товарищи с рапирами в руках. Они кричали нам и размахивали руками.
Сзади, зажав вращающуюся дверь доской, чтобы она не закрылась, стояли Кэт Годвин и Фло Боунс. В центре пятачка — Квилл Киппс. Он распарывал кончиком своей рапиры магазинные, набитые лавандой подушки, и рассыпал сушеную лаванду по полу.
А впереди, на самом кончике образованного цепями выступа, кричали и размахивали руками Локвуд и Джордж.
Когда я увидела их, мое сердце было готово разорваться от радости. Я стремительно съехала вниз, перепрыгнула через Холли и Вернона, которые уже успели приземлиться возле эскалатора, и помогла им подняться на ноги. Это было все, что я могла сделать, оставаясь на ногах — ветер задувал просто немилосердно. Сверху на эскалатор рухнула скрученная, словно скрепка, стойка для одежды. Пару раз перевернулась и замерла, словно какая-то странная дохлая тварь.
— Люси! — это был Джордж. — Пожалуйста, поторопитесь! Здесь земля вот-вот разойдется!
Джордж всегда был мастером сообщать вещи, которые тебе и без него известны. Мы рванули вперед. У Вернона лицо было позеленевшим, у Холли окровавленным — то ли упала, то ли чем-то наверху расцарапало.
Между тем яма, что была перед нами, расширялась. По полу пробежала трещина. В нас летели комья земли и прочий сор — какая-то деревяшка больно ударила меня по руке.
Локвуд отбросил свою рапиру в сторону. Вышел за цепи, согнулся под порывом ветра. Длинные полы его пальто тут же высоко взмыли вверх. С трудом удерживаясь на ногах, он перепрыгнул через край ямы, и был уже рядом с нами, и на лице его сияла такая знакомая, такая чудесная улыбка.
Он принял у нас Бобби Вернона, подхватил его под руки.
— Отлично, — крикнул Локвуд. — Я его держу. А вы давайте к дверям, пулей!
Сказать легко, попробуй сделать! Пол начал расходиться, под ним открывалась зияющая пустота. Трещина раскрывалась, словно жадный рот, ее край уже дотянулся до края цепей. И даже углубился под них! Отлетели половицы, часть цепей провисла вниз.
Локвуд схватил Бобби Вернона за руку, с силой швырнул его вперед. Стоявшие внутри цепей Киппс и Джордж подхватили его, втащили на безопасный — пока еще! — пятачок. Теперь настала очередь Холли. Она уже едва держалась на ногах. Локвуд и ее швырнул вперед. Она приземлилась по ту сторону цепей, едва не свалившись по дороге в яму. Джордж подхватил Холли. За его спиной Киппс уже тащил Бобби к заклиненным входным дверям.
Теперь Локвуд повернулся ко мне. Ветер взвыл с новой силой. Щепки, комья земли, оборванные с дерева листья, клочки ткани — все закрутилось вихрем.
— Давай, Люси! — крикнул Локвуд. Глаза его сверкали, он тянул навстречу мне свою руку…
Пол взорвался. Половицы взлетели вверх, словно по ним снизу ударил невидимый чудовищный кулак. Я потеряла равновесие, отшатнулась назад, пол разошелся под моими ногами, меня подхватил ветер, потащил вверх, и в сторону… К счастью, утащил он меня не далеко. Я отпрянула еще дальше назад, зацепилась рюкзаком за вздыбившуюся половицу, и повисла на ней, словно флаг на бешено раскачивающейся мачте.
Локвуд вскрикнул, потянулся ко мне. Передо мной мелькнуло его бледное лицо. Он нашел своей рукой мою руку.
А в следующий миг его оторвало от меня ветром и куда-то унесло. Я хотела вскрикнуть, но крик застрял у меня в горле. За моей спиной что-то треснуло — это оторвались ремни рюкзака. Ветер подхватил меня и закружил, словно тряпичную куклу. Я ударилась обо что-то твердое, у меня из глаз посыпались искры. Голоса окликали меня по имени, утягивали меня от всего, что я так любила, уносили от самой жизни. Затем меня окружила тьма, я перестала чувствовать свое тело и потеряла сознание.
Назад: 21
Дальше: Часть VI Лицо во тьме