Отпечатки продержались один час и семнадцать минут. Джордж засек это по своим часам. Отпечатки состояли из темной эктоплазмы, и это вещество излучало невероятно сильный холод. Когда Локвуд притронулся к одному отпечатку кончиком своей рапиры, эктоплазма зашипела, громко затрещала и окутала серебряный клинок похожими на змей струйками черного пара. Отпечатки были интересным, редким феноменом. Джордж зарисовал цепочку следов на лестнице, а я — отдельные отпечатки, те, что были не слишком бледными и не слишком наполненными «кровью».

— Это отпечатки маленьких ног, — сказал Локвуд. — Не совсем крошечные, как у маленького ребенка, но тонкие и узкие. Вероятно, это отпечатки Малыша Тома, и не Роберта Кука.

— Вообще-то, мы должны бы их измерить, — сказала я. — Но мне, честно говоря, не хочется ставить свою ногу рядом с ними.

— Хорошая мысль, Люси, — на Локвуде были перчатки и темно-синий шарф — вся его дополнительная защита от холода, когда он стоял на своем наблюдательном посту у мансарды. — Я думаю, мы их измерим и сравним… У кого из нас самая маленькая нога?

— У Холли, разумеется, — ответил Джордж, не отрываясь от своего блокнота. — Какие могут быть вопросы.

— Но ее здесь нет, — заметила я сквозь стиснутые зубы.

— Ты прав, Джордж, — кивнул Локвуд. — У Холли ножка действительно маленькая, по-моему, точь-в-точь такого же размера. Завтра нужно будет сравнить.

— Договорились, — согласился Джордж. Еще бы он не согласился ножку у Холли измерить!

— А не важнее ли нам поискать Источник всего этого? — холодно спросила я. — Кто как думает, в каком месте умер Малыш Том?

Общепринято считать, что искать Источник перспективнее всего на том месте, где наступила смерть, однако необычная манифестация, с которой мы столкнулись, ставила в этом отношении целый ряд проблем. Мало чем могли помочь даже наши наблюдения за Явлением. Первая рана слуге была нанесена в цокольном этаже, там же началась и манифестация, причем началась она с чудовищного выброса энергии, сбившего с ног стоявшего внутри железного круга Джорджа, и расколошматившего о стену его фонарь. Возможно, поэтому он вообще не видел две фигуры, которые видела я. Стоявший наверху лестницы Локвуд смог увидеть эти фигуры лишь мельком.

Там, наверху, как показалось Локвуду, двигавшиеся с большой скоростью фигуры на короткое время словно слились друг с другом, затем послышался жуткий крик, и все исчезло. Но я видела, как что-то пролетело сквозь лестничный колодец.

— Если Кук столкнул Малыша Тома вниз, как полагает Люси, он должен был умереть, ударившись о пол цокольного этажа, — сказал Джордж.

— Если еще раньше он не умер от полученных ран, — заметила я. — Бедный малыш.

— Следовательно, Источник должен находиться либо внизу лестницы, либо наверху. Это мы посмотрим завтра, — сказал Локвуд. — И прошу тебя, Люси, меньше причитаний по «бедному малышу». Кем бы ни был Малыш Том при жизни, сейчас его призрак стал частью очень опасного Явления. Подумай о том, что случилось с детьми из Ночной стражи.

— Я думаю об этом, — ответила я. — А еще, Локвуд, я думаю об ужасном чудовище, которое гонится за ребенком. О призраке Кука. Он — само воплощение зла, вот за кого нам нужно приняться в первую очередь.

— На самом деле, нам толком еще ничего не понятно, ясно только одно: нужно быть предельно внимательным, имея дело с любым призраком. Меня не волнует, если призрак выглядит дружелюбным, несчастным или просто хочет, чтобы его погладили по головке. Он — призрак, и от него по любому следует держаться на безопасном расстоянии. Это железное правило, которого придерживаются во всех крупных агентствах, Холли может подтвердить.

Честное слово, я не собиралась давать выход своему раздражению. Более того, я была согласна — в основном — с тем, что Локвуд прав. Но мои нервы слишком долго были натянуты — и в эту длинную ночь, и в течение нескольких, тоже долгих, дней на Портленд Роу. Одним словом, я сорвалась.

— Это призрак мальчика-слуги! — огрызнулась я. — Ребенка, которого преследовал чудовищный злодей. Я видела его, когда он пробегал мимо меня. Не надо, не надо на меня так смотреть! Он был в отчаянии! Мы должны отнестись к нему с симпатией!

Мои слова были большой ошибкой, и я поняла это, еще не договорив их.

В глазах Локвуда блеснул огонь, но голос его был холоднее льда.

— Люси, я не испытываю и не могу испытывать симпатию ни к одному из призраков.

Это, если вдуматься, смахивало на заявление профессионального киллера. Впрочем, Локвуд и был профессиональным киллером призраков. На этом наш спор оборвался. Оборвался, потому что прошлое нашего лидера оставалось неясным, загадочным и закрытым для нас, как дверь спальни на лестничной площадке нашего дома. Мы знали, что сестра Локвуда умерла от призрачного прикосновения. Его сестра. Что тут скажешь? Тут остается только молчать.

Я заставила себя закрыть рот, и продолжила вместе со всеми изучать следы на лестнице. Примерно в один час тридцать четыре минуты пополуночи (это время Джордж тоже засек по своим часам) эктоплазменные отпечатки начали бледнеть, слегка засветились, а затем полностью исчезли. А там и мы отправились к себе домой.

Возможно, она умела готовить потрясающие сандвичи, возможно, у нее была очень маленькая ножка, однако я могла, по крайней мере, утешаться тем, что Холли Манро была офисным планктоном. Канцелярской крысой. Секретаршей. В отличие от меня, она не носила рапиру. Не умела делать того, что делала я, рискуя по ночам своей жизнью, чтобы спасти Лондон. Только помня об этом, я сумела сдержать себя, когда, возвратившись домой, обнаружила, что Холли побывала в моей спальне и прибрала всю мою разбросанную одежду. Очевидно, у мисс Манро обострилась ее маниакальная привычка повсюду наводить порядок.

Я решила, что утром твердо попрошу Холли, чтобы она этого никогда больше не делала впредь, но потом эта мысль как-то ускользнула у меня из головы. К тому времени, когда я поднялась, у меня в голове крутилось множество других, более важных вещей, о которых следовало подумать.

Когда я пришла на кухню, Локвуд и Джордж сидели, склонившись над круглым столиком, и читали сегодняшнюю «Таймс». Холли Манро — свеженькая, веселая, в вишнево-красной юбке и белоснежной, без единой складочки, блузке — что-то делала у бака с солью, стоявшего за дверью нашей кухни. Она сама поставила сюда этот бак, раньше мы просто бросали за дверь свои рабочие сумки и канистры как попало. Войдя на кухню, я оценивающе покосилась на красную юбку Холли. Холли оценивающе покосилась на мою мешковатую старую пижаму. Локвуд и Джордж моего появления не заметили вовсе.

— Все в порядке? — спросила я.

— Опять ночное происшествие в Челси, — ответила мисс Манро. — Убит агент. Один из тех, кто был вам знаком.

У меня упало сердце.

— Что? Кто?

Локвуд оторвался от газеты, посмотрел на меня, и ответил.

— Один из команды Киппса. Нед Шоу.

— Ой.

— Вы хорошо его знали? — спросила Холли.

Локвуд вновь уткнулся в газету. Да, мы все знали Неда Шоу, и знали достаточно хорошо, чтобы не любить его. Нед был агрессивным громилой, с близко поставленными глазами и непослушной гривой волос на голове. Наша взаимная неприязнь однажды даже привела к драке между ним и Локвудом, хотя позднее они оба плечом к плечу принимали участие в знаменитой «битве на кладбище Кенсал-Грин».

— Не так, чтобы, — ответил он. — Но тем не менее…

— Ужасно, когда такое случается, — сказала Холли Манро. — А со мной случалось такое, и не раз, когда я работала у Ротвелла. Гибли люди, которых я каждый день встречала в офисе.

— Ага, — сказала я, переминаясь возле чайника. С появлением Холли кухня стала тесновата для четверых. Не протиснешься. — А как он умер?

— Не знаю, — сказал Локвуд, отодвигая газету в сторону. — О его смерти упомянуто лишь вскользь, в самом конце статьи. Думаю, что известие о гибели Неда на тот момент только что поступило. Остальные новости не лучше. Нашествие призраков на Челси усиливается, там начались беспорядки — люди протестуют против того, что их насильно выселяют из дома. Полиция гасит конфликты с живыми, и перестала заниматься мертвыми. Одним словом, кавардак.

— Слава Богу, наше расследование пока что идет гладко, — проворковала Холли Манро. — Я слышала, ты прошлой ночью была молодцом, Люси. А тот жуткий призрак, конечно же, необходимо как можно скорее уничтожить. Хочешь вафельку с отрубями?

— Нет, спасибо, мне одного тоста будет достаточно, — ответила я.

Наше расследование! Я сердито потянула свой стул, царапая его ножками по линолеуму.

— Это ты напрасно, попробуй вафельку-то, — сказал Локвуд. — Холли такие вафельки печет — пальчики оближешь. Ну, ладно. Теперь к делу. Наш план на сегодня такой: после ленча возвращаемся на Хановер-Сквер и пытаемся до наступления темноты найти Источник. Наша клиентка вся издергалась. Ты не поверишь, Люси, эта старая карга мисс Винтергартен уже позвонила с самого утра, и в своей изысканной манере «потребовала», чтобы я отчитался перед ней о том, что нами было сделано и обнаружено прошлой ночью. Доложить приказано мне лично, поэтому я сейчас отбываю в отель, где временно остановилась наша милейшая клиентка. А ты, Джордж, снова отправляйся в архив, постарайся разузнать больше подробностей об этом убийстве. Ты сам говорил, что просмотрел далеко не все газеты, я правильно помню?

Джордж тем временем царапал фломастером на нашей скатерти для размышлений, составляя список печатных изданий, которые ему нужно будет еще просмотреть в архиве: «Мейфейр Багл», «Квинз Мэгезин», «Корнхилл Мэгезин», «Контемпорари Ревью»…

— Ага, — сказал он. — В конце Викторианской эпохи выходило много самых разных газет и журналов, и в некоторых из них очень любили подробно описывать убийства и прочие сенсационные происшествия. Не сомневаюсь, что где-нибудь подробно рассказано и об убийстве Малыша Тома, только, боюсь, будет сложно уложиться в отведенное мне время. Хотя если удастся найти такую информацию, она позволит нам лучше понять, что же там произошло, и поможет найти Источник, — Джордж кинул фломастер на стол и решительно поднялся со стула. — Ну, все, я поехал.

— Сегодня утром доставили большое количество соли и железных опилок, — сказала Холли Манро. — Я сама займусь вашей экипировкой, она будет готова к обеду. Нужно будет заказать еще свечей.

— Отлично, — сказал Локвуд. — Люси, если хочешь, можешь помочь Холли.

— Думаю, Люси не захочет, — ответила Холли. — Наверняка у нее есть более важные дела.

— Не думаю, что они у нее есть, — заметил Локвуд, откусывая вафлю.

Чайник вскипел.

— На самом деле, есть, — спокойно возразила я. — Думаю, будет полезнее, если я отправлюсь в архив вместе с Джорджем, помогу ему.

Не так-то часто нам с Джорджем доводилось вместе выходить из дома днем (если честно, я и не помню, когда в последнйи раз видела Джорджа не в темноте, не при искусственном освещении и не рядом с призраками). А уж сколько раз я добровольно вызывалась пойти вместе с ним в архив, вы можете сосчитать, даже если у вас ни на одной руке нет пальцев. Если Джордж и был удивлен моим решением, то виду не подал, и сейчас мирно трусил рядом со мной по лондонским улицам.

Мы с Джорджем шли на юг, через Мерилибоун, держа курс на Риджент-стрит. Хотя перекрытая зона Челси находилась милях в двух отсюда, следы нашествия призраков были заметны даже здесь. В воздухе пахло паленым, людей на улицах встречалось гораздо меньше, чем обычно. Кафе и рестораны в Мерилибоуне закрывались, как и во всем Лондоне, в половине пятого вечера, и в во время ленча в них всегда было оживленно, но сейчас они стояли серыми, пустыми, со скучающими, сидящими за столами, официантами. На мостовых лежали неубранные мусорные мешки, ветер носил по улицам бумажки и другой мелкий сор. Не раз и не два мы с Джорджем натыкались на здания, вход в которые перегораживали натянутые оранжевые ленты ДЕПИК. На окнах многих домов мелом были нарисованы кресты — знак того, что здесь обнаружен, но еще не ликвидирован Гость.

Возле ветхой Спиритуалистской церкви на Уимпол-стрит шла потасовка. Одетые в черное приверженцы культа призраков — Потусторонники — столкнулись с одной из местных группировок Лиги «Защитим свой дом!», которые пытались посыпать ступени церкви лавандой. Мужчины и женщины средних лет, седые или седеющие, внешне вполне респектабельные, кричали, хватали друг друга за горло, выкручивали руки. Когда мы с Джорджем приблизились, они расступились, пропуская нас, и молчали, пока мы проходили мимо. А как только мы прошли, толпа сомкнулась вновь, и стычка разгорелась с новой силой.

Что вы от них хотите — взрослые! Это были всего лишь взрослые, ничего не понимающие ни в призраках, ни в защите от них. Придет вечер, и все они — и Потусторонники, и их противники, попрячутся по домам, начнут дрожащими от страха руками запирать за собой окованные железом двери.

— Этот город катится прямо в ад, — сказал Джордж. — Тебе так не кажется?

Первые несколько кварталов мы прошли молча, мне совершенно не хотелось разговаривать. Однако прогулка на свежем воздухе заметно улучшила мое настроение, и теперь я весело стучала по асфальту своими коваными каблуками.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Хочу сказать, что все посходили с ума, и вконец разучились правильно ставить вопросы. А без них и правильных ответов не получишь.

Мы зигзагами спускались к Оксфорд-стрит, где раскинулся огромный блошиный рынок с его лавками, в которых торговали железными и серебряными оберегами, с будочками предсказателей судьбы, магов и прочих шарлатанов. Мы миновали рынок, пересекли площадь Оксфорд Сёркус и направились по Риджент-стрит. Отсюда до Архива было уже рукой подать.

— Я знаю, почему ты пошла со мной, — неожиданно сказал Джордж. — Не думай, будто я не понимаю.

Поскольку в эту минуту я мрачно размышляла о «вафельках с отрубями», то, может быть, именно поэтому от слов Джорджа у меня первым делом забурчало в животе.

— И по какой же причине я отправилась с тобой, как ты думаешь?

— Думаю, не потому, что тебе так уж приятна моя компания. Скажешь, нет? — искоса взглянул он на меня.

— Ты не прав, Джордж, я люблю ходить с тобой.

— Брось, не надо. Знаешь, Люси, нет ничего легче, чем читать твои мысли. Однако будь осторожнее, они могут не понравиться Локвуду.

Мы с Джорджем дружно переступили через канавку с проточной водой — такие канавки в мостовой защищали от призраков магазины модной одежды на Риджент-стрит. Это был один из самых безопасных районов города, и здесь стало гораздо оживленнее.

— Мне очень жаль, — сказала я, — но я не думаю, что у него есть какое-то право быть недовольным. Он сам виноват. Я об этом не просила.

— Так и Локвуд не просил.

— Но это же он взял ее на работу, не я.

Джордж посмотрел на меня, но за стеклами очков я не могла понять выражение его глаз.

— Вообще-то я имел в виду то, как ты увлеклась призраком того мальчика, Малыша Тома. А ты о чем?

— О, да. Да. И я о том же, — неловко попыталась выкрутиться я. — Из-за этого призрака я и решила пойти с тобой, очень уж мне хочется раскопать эту историю до конца.

— Ну, хорошо… — с десяток метров мы прошли молча. Прямо перед нами вырастало, как айсберг, здание агентства Ротвелл — сверкающая глыба из пластика и серебра. На флагштоке у входа в здание развевался флаг агентства — красное полотнище со вставшим на задние лапы золотым львом. И здесь Джордж внезапно спросил меня. — А как тебе Холли?

— Я к ней… привыкаю. Постепенно, понемногу, — ответила я. — Зато ты, по-моему, вне себя от счастья от того, что она у нас появилась.

— Ну, с ней мы стали работать намного эффективнее, и это очень хорошо. Но я не в восторге от всего, что она делает. Представляешь, я на днях застукал ее, когда она хотела избавиться от нашей скатерти для размышлений. Сказала, что с этой скатертью не на кухню заходишь, а словно заглядываешь кому-то в мозги. Ну, так оно и есть, для того мы и завели эту скатерть.

— Да, — сказала я. — Мне тоже не нравится ее страсть к порядку, к соблюдению всяких разных правил. И потом, она мне кажется такой… Не знаю даже, какое слово здесь лучше подобрать.

— Блестящей, — с чувством предложил Джордж, желая мне помочь. — Или, если предпочитаешь модные словечки, «гламурной».

— Да нет, не совсем так… Я хотела сказать, что она слишком… ну, «прилизанная», что ли.

Джордж поправил очки у себя на носу, посмотрел на меня и заметил.

— Ну, да. Что-что, а расческой она пользоваться умеет.

— Что ты хочешь сказать? И почему ты так уставился на мои волосы? Какие проблемы?

— Никаких. И ничего такого я не хотел сказать. Абсолютно ничего. Э… — Джордж внезапно съежился, сгорбился, поморщился, как от зубной боли, и сказал. — Наклони голову, Люси… Прямо перед собой не смотри, ладно?

Поздно. У входа в здание агентства стоял Квилл Киппс, а рядом с ним двое оперативников из его команды, Кэт Годвин и Бобби Вернон.

При дневном свете Киппс выглядел еще более тощим, чем обычно. Одет он был, как всегда, с претензией на роскошь, но лицо у него посерело, подбородок зарос рыжей щетиной. На рукаве у него была надета черная траурная повязка, а под мышкой он держал толстую папку с документами. Киппс уже заметил нас, деваться нам было некуда. Теперь уже на другую сторону улицы не перейдешь и в подворотне не спрячешься.

Мы поравнялись с Киппсом и его командой. Вернон был удивительно маленьким и щуплым. Такое впечатление, будто кто-то вырезал из полена нормального агента, а из отколовшейся при этом чурки — Вернона. Годвин, как и я, умела слышать, а в общении была холодной, как иней, и твердой, как асфальт. Они кивнули нам. Мы кивнули им. Все мы немного постояли, словно обменялись, как обычно, колкостями и злыми шуточками, только на этот раз молча, чтобы сэкономить время.

— Мы слышали про Неда, нам очень жаль, — сказала я, наконец.

— Жаль? Вам? Да вы его всегда терпеть не могли, — взглянув на меня, ответил Киппс.

— Нет. Впрочем, да. Но это не значит, что мы желали ему смерти.

Киппс пожал своими худыми плечами, скрытыми под роскошной серебристой курткой.

— Да? Может быть. Не знаю, — Киппс показался мне погруженным в свои переживания. Сегодня его враждебность к нам прорывалась не так сильно и откровенно, как обычно, а в голосе чувствовалась горечь.

Я ничего не стала отвечать. Джордж открыл было свой рот, но подумал, и снова закрыл его. Кэт Годвин взглянула на свои часы, затем посмотрела вдоль улицы, словно ждала кого-то.

— Как это с ним случилось? — спросила я, наконец.

— Типичная ошибка по вине ДЕПИК, — ответил Бобби Вернон.

Киппс потер бледной рукой свой затылок, вздохнул, и принялся рассказывать.

— Там было здание на Уолпол-стрит. Офисное, с открытой планировкой. Мы работали на своем участке, снимали показания, пытались прослушивать здание на парапсихологическом уровне, а этажом выше болтались бездари из агентства Тенди. Зачем их послал туда ДЕПИК, ума не приложу. Короче говоря, эти идиоты потревожили Спектра, не справились с ним, конечно, и просто погнали его вниз по лестнице, то есть к нам. Тот Спектр выскочил из стены прямо перед Шоу, и схватил его за голову прежде, чем Нед успел что-нибудь понять.

— У него не было ни единого шанса спастись, — кивнула Кэт Годвин.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Да, спасибо, конечно, но ведь это случится снова. Не с нами, может быть, так с кем-нибудь другим, — сказал Киппс. Глаза у него всегда были покрасневшими, но мне показалось, что сегодня они покраснели сильнее обычного. — Сегодня ночью мы опять выходим на задание. Опять «срочное и чрезвычайное». Барнс заставляет нас плясать под его дудку, как дрессированных медведей. Нашествие в Челси — это что-то страшное. А самое главное, в этом нашествии призраков нет никакой системы — или, может быть, я не вижу ее.

— Нет, какая-то система быть должна, — сказал Джордж. — Ведь что-то будоражит призраков именно в этом районе? Будоражит. Значит, должны быть и закономерности во всем, что там происходит, причинно-следственные связи, только нужно четко понимать, что ты ищешь.

— Ах, какой ты умный! — скривилась Кэт Годвин. — Думаешь, все так просто? Лучшие аналитики ДЕПИК круглые сутки бьются над этой проблемой, и не могут ее решить. Наверное, именно тебя там не хватает, Каббинс.

— Я только что был на совещании, — сказал Киппс. — В ДЕПИК никто ничего не может понять. Единственное, до чего они додумались — устроить парад участвующих в расследовании агентств, чтобы показать горожанам, что все в порядке, все под контролем, все тип-топ. Представляете? У нас тысячи людей эвакуированы из своих домов, у нас настоящее бедствие с нашествием призраков, у нас агенты гибнут, в Лондоне волнения и беспорядки начались, а они устраивают карнавал. Нет, весь мир сошел с ума, — он посмотрел на нас так сердито, словно это мы придумали проводить карнавал. Затем с отвращением тряхнул толстой папкой с бумагами, которую до этого держал подмышкой. — А вот это видели? Здесь копии всех отчетов, поступивших от оперативников всех занятых в Челси агентств за последние несколько недель. Явления, Глиммеры, холодные пятна — все вперемешку. Сотни случаев, и никакой закономерности, никакой системы. ДЕПИК потребовал, чтобы все это прочитал лидер каждой команды и дал свои соображения. Ага, сейчас! А где я время возьму, чтобы читать всю эту муть? И вообще, мне на похороны нужно ехать, — Киппс ткнул пачку бумаг своим кулаком, и добавил. — Пойти выбросить их в мусорный бак, что ли…

Мы продолжали стоять, и чувствовали себя очень неловко. Я не знала, что мне сказать.

Джордж нашел, что сказать.

— Лучше отдай их мне, — предложил он. — Это должно быть интересно.

— Отдать тебе? — холодно хохотнул Киппс. — С какой стати я это должен сделать? Ты же меня ненавидишь.

— А ты что, ждешь, что я тебе воздушные поцелуйчики буду посылать? — проворчал Джордж. — И вообще, кому какое дело кого я люблю, кого нет? Там умирают люди. Я, возможно, смогу понять, почему они умирают. Конечно, если хочешь, читай их сам. Если нет, давай их сюда. Только в мусорный бак не выбрасывай, — Джордж раскраснелся, сверкал очками и даже притопнул ногой.

Киппс и его спутники уставились на Джорджа, и даже слегка попятились назад. Я, если честно, тоже попятилась. Киппс посмотрел на меня, затем пожал плечами и швырнул папку Джорджу.

— Как я уже сказал, они мне не нужны. У меня и без них есть чем заняться. Может быть, увидимся с вами на карнавале, если «Локвуда и компанию» пригласят туда, в чем я, сказать по правде, сильно сомневаюсь.

Киппс небрежно махнул нам рукой, и спустя секунду три оперативника из агентства Фиттис уже затерялись в уличной толпе.

Если Национальный архив периодических изданий когда-нибудь подвергнется полтергейсту, снова навести в нем порядок, все разобрать и разложить по местам будет задачей не из легких. Дьявольски трудной будет эта задача. Архив — это шесть огромных этажей, все стены на каждом этаже на высоту до двух метров увешаны полками и стеллажами, на которых лежат подшивки старых газет и стопки справочников. Национальный архив больше любой лондонской фабрики и запутаннее, чем лабиринты самых старых домов эпохи Тюдоров. Кроме всего прочего, в этом муравейнике вы постоянно рискуете налететь на какого-нибудь исследователя. Их здесь много, они сидят или стоят в бесчисленных стенных нишах и что-нибудь читают. Изучают историю Проблемы. Кажется, Архив не просто посвящен истории, он и есть сама история, и даже пахнет здесь историей — пылью, старой бумагой и типографской краской. Полистав полчаса старые газеты или журналы, вдруг замечаешь, что запахом истории теперь пропитан не только воздух Архива, но и твои собственные пальцы.

Джордж любил и этот запах, и сам Архив, знал здесь все углы и закоулки. Он привел меня на четвертый этаж, в отдел периодики, и показал мне Каталог — несколько гигантских, переплетенных в кожу, книг, в которых были кратко перечислены все, собранные на этом этаже, материалы. Для событий последних нескольких лет был свой Указатель, в котором имелись ссылки на любые статьи, помещенные в любом из журналов. Для более старых изданий такого указателя не было. Здесь приходилось наугад отбирать газеты и журналы за соответствующий период времени, а затем сидеть и самому искать то, что тебе нужно, роясь в пожелтевших страницах.

Вооружившись списком, который дал мне Джордж, я принялась за дело. Нашла экземпляры «Корнхилл Джорнел» и «Мейфейр Ньюс» за летние месяцы 1883 года, перенесла их на один из свободных столов, расставленных над центральным атриумом, и принялась перелистывать, ища упоминания об убийстве на Хановер-Сквер.

Вскоре мой нос был забит пылью, которая пахла старой типографской краской. Мои глаза слезились, устав читать мелкий шрифт. Но больше всего страдала моя голова, она раскалывалась от засевших в ней, не имеющих совершенно никакого отношения к нашему делу, подробностей.

Журнальные споры викторианской эпохи. Имена давно забытых светских красавиц. Эссе о вере и империи, написанное волосатым, очень уверенным в себе джентльменом. Весь этот материал уже был скучен, когда его только публиковали, насколько же скучнее он стал теперь, более чем сто лет спустя! Древняя, древняя история. Как только Джорджу может нравиться это занятие?

Древняя история… Именно так назвал однажды Локвуд то, что случилось с его сестрой, погибшей шесть лет назад. Но чем больше я думала об этом, тем сильнее убеждалась в том, что не древняя это история, нет. Джессика по-прежнему невидимо оставалась рядом с Локвудом, влияла на каждое его решение. Я вспомнила прошлую ночь, ту неприязнь, с которой встретил Локвуд мои слова о необходимости проявить сочувствие к призраку бедного малыша. А сегодня Локвуда поддержала, разумеется, и Холли Манро. Она безапелляционно заявила о том, что этот призрак должен быть уничтожен — какие тут могут быть вопросы? Знаете, я сегодня видела Холли всего пять минут, но и этого вполне хватило, чтобы испортить мне все утро.

Я продолжала читать, ходила среди полок, размеренно продвигаясь по составленному Джорджем списку. Проходя мимо Каталога и Указателя, я каждый раз вспоминала о том, что произошло в доме на Портленд Роу шесть лет тому назад.

Вернувшись с очередной охапкой журналов, я обнаружила сидящего за моим столом Джорджа. Он обложился журналами, и что-то строчил сейчас в своем блокноте.

— Нашел что-то о нашем призраке? — спросила я.

— Нет. Ровным счетом ничего не нашел пока что, — ответил Джордж, затем зевнул и потянулся. — Просто устроил себе небольшой перерыв, и сейчас ищу кое-что другое. Не знаю, помнишь ли ты, но когда к нам пришла мисс Винтергартен, на ней была маленькая серебряная брошь.

— Ну, да. Я еще собиралась спросить тебя об этом, но забыла. Скажи, это такой же значок, как…

— Да, да, да. Древнегреческая арфа, или лира. Точно такой же значок мы видели на очках Фейрфакса и на том ящике, который держала Пенелопа Фиттис, когда мы шпионили за ней в ее же библиотеке.

Я кивнула. Кум Кери Холл. Черная библиотека в здании агентства Фиттис… Несколько месяцев отделяли от меня эти два события, но я отлично помнила их, потому что едва не погибла в те две ночи. Странный маленький значок в виде арфы с тех пор заинтересовал нас, мы несколько раз вспоминали о нем. Теперь оказалось, что эта арфа — значок клуба… Как же его назвала мисс Винтергартен?

— Это… Это Клуб Орфея, правильно? — спросила я.

— Общество Орфея, — поправил меня Джордж. — Я как раз о нем читаю, — он поправил на носу очки, пытаясь разобраться в своих собственных записях. — Оно включено в «Альманах зарегистрированных британских групп, клубов и других организаций» как «теоретическое общество именитых горожан, занимающееся исследованиями Проблемы и свойств Другой Стороны». Они хотят, чтобы их общество выглядело обычной группой болтунов, важно надувающих свои щеки, но мы-то знаем, что это не так. У общества есть зарегистрированный адрес в Сент-Джеймс. Не знаю, что находится по этому адресу, но надеюсь вскоре это выяснить, — он взглянул на пачку журналов у меня в руках, и спросил. — А у тебя как дела идут?

— Тоже ни шатко, ни валко. Пока что ничего не нашла. Кстати, какой период охватывает Указатель? Статьи за пять лет, десять лет?

— Да, примерно лет за десять. Они стараются постоянно пополнять его, так что точно не скажу. А зачем тебе?

— Ни за чем, так просто спросила.

Чуть позже, когда Джордж перешел на другое место, я подошла к полке с Указателем.

Нашла нужный мне том. Со статьями шестилетней давности. Вот тематический список газетных и журнальных статей со ссылками. Разделы: события, явления призраков, происшествия, имена.

Я импульсивно раскрыла указатель имен на букве «Л».

Я не думала встретить здесь то, что искала. Ну, а если и встречу, какой кому от этого будет вред?

Мой испачканный в типографской краске палец скользил все ниже по колонке, пока не уткнулся в строчку:

Меня обдало таким холодом, словно я вновь вошла в комнату покойной сестры Локвуда. Как следовало из ссылки, имя Джессики упоминалось в «Мерилибоун Геральд», ежемесячном журнале, выходившим в этом районе Лондона. В ссылке имелась дата, каталожный номер папки, куда был вплетен этот журнал.

На то, чтобы найти нужную папку, мне потребовалось меньше минуты. Я утащила ее в дальнюю нишу, села, положила папку к себе на колени, раскрыла, нашла статью.

Всего лишь короткое, вскользь, упоминание. Всего лишь несколько напечатанных черным по белому слов, но этого было достаточно для того, чтобы я долго и неподвижно сидела, размышляя о многом, но главным образом, об одной вещи. Я хорошо помнила, что когда мы говорили о его сестре, Локвуд буквально подчеркнул, что когда произошло несчастье с Джессикой, его не было дома.

Из статьи однозначно следовало, что был.