Назад: III Потеря, находка и снова пропажа

IV
Проклятая деревня

Результатами нашей экспедиции в подземный мир Локвуд в принципе остался доволен. Полностью довольным нашей операцией он быть и не мог, поскольку мы и череп не смогли вернуть, и едва не погибли оба. Между прочим, в последний раз мы чудом остались в живых уже в самом конце, когда, проблуждав битых два часа по туннелям, мы выбрались на действующий участок линии метро возле Стоквелла, где сразу же едва не попали под выскочивший из-за поворота на полном ходу поезд.

– Давайте смотреть на вещи позитивно, – сказал Локвуд на следующее утро, когда мы вместе с Джорджем и Холли собрались в офисе на цокольном этаже. – Плюсы от вчерашнего похода во много раз превышают его минусы. Во-первых, мы отправились на поиски важного сверхъестественного артефакта и неожиданно обнаружили, что на самом деле владеем двумя другими.

Он замолчал и перевел взгляд на стоящие рядом с его рабочим столом рыцарские доспехи. Сейчас поверх доспехов были наброшены две радужные накидки, они просыхали, переливаясь в ярких лучах утреннего солнца. Когда мы с Локвудом выбрались вчера из метро, наши накидки были в грязи, и их пришлось выстирать, потому они и сохли сейчас.

– Да, два новых артефакта, – после недолгой паузы продолжил Локвуд. – Очень ценные накидки, хотя в них, конечно, по улице не пойдешь – прохожие решат, что ты рехнувшийся клоун, который из цирка сбежал. Зато в целом ряде опасных ситуаций они сильно нам могут помочь, как ты считаешь, Джордж?

Ничто в жизни Джордж не любил так сильно, как загадочные сверхъестественные артефакты, даже пончики меньше любил. Понятно теперь, почему он все сегодняшнее утро крутился возле сохнущих накидок.

– Да-да, удивительные штуковины, – слегка рассеянно откликнулся Джордж. – Логично, что призраков должна отгонять серебряная кольчужка, но вот перья?.. Какую роль в накидках играют перья? Не для красоты же они? И чьи это перья, узнать бы… Надо бы проверить, выделяют ли перья какие-нибудь натуральные масла, а может быть, на них нанесено специальное покрытие? Я должен провести с ними пару экспериментов… Да, кстати, Локвуд, – внезапно сверкнул он глазами, – а почему бы нам не посмотреть, что еще хранится в ящиках в той комнате? Ух, и много там всего интересного можно найти, я чувствую!

– Может быть, как-нибудь, – ответил Локвуд. – Когда свободное время появится.

– Знаю, знаю я, что это значит, – проворчал Джордж. – Это значит «никогда». Но ты не должен мариновать те ящики, ведь в них настоящие сокровища спрятаны. Он не должен, правда, Люси?

– Да, наверное, не должен, – без выражения ответила я.

Сегодня я реагировала на все гораздо медленнее и равнодушнее, чем остальные. Да, я была рада тому, что у нас появились радужные накидки, но это ничуть не могло компенсировать моего разочарования по поводу шепчущего черепа. А ведь я была так близка к тому, чтобы вернуть его!

В буквальном смысле уже держала в руках. Потом на какое-то время меня отвлекли приключения в туннеле и призрачном поезде, но теперь, как только адреналин погони выветрился из крови, я вдруг почувствовала себя опустошенной и вялой. Если и осталось у меня какое-то желание, то лишь одно – пойти и лечь спать.

Локвуд, конечно же, хорошо понимал мое состояние.

– Не надо так сильно расстраиваться, Люси, – сказал он. – Может, мы и не навсегда потеряли череп, кто знает. Во всяком случае, надежда найти его остается, а это, в свою очередь, приводит меня к самому большому, на самом деле огромному результату, полученному нами прошлой ночью. Как вы уже, конечно, догадались, я имею в виду зловещую фигуру мистера Джонсона из Ротвелловского института. Разоблачив его, ты такое дело сделала, Люси, такое дело! Если бы ты по-прежнему работала в нашем агентстве, я дал бы тебе повышение и прибавку к жалованью. Но поскольку в настоящий момент ты не…

– … то ты дашь эту прибавку мне? – предположил Джордж.

– Нет. Могу смело утверждать, что это была самая блестящая работа со времени знаменитой эпидемии призраков в Челси. Ты потрясающий агент, Люси!

Нетрудно догадаться, что после этих слов я сразу почувствовала себя лучше. Пока я переваривала их, Локвуд встал со стула, обогнул свой стол и встал перед нами – высокий, стройный, энергичный и целеустремленный. Глядя на него, я с новой силой поверила, что в этой жизни нет ничего невозможного, что удача на нашей стороне и что, сложив свои таланты, мы – непобедимая четверка. Должна заметить, что Локвуд умел внушать окружающим уверенность в своих силах и часто делал это.

– Ты совершила невероятную вещь, Люси, – продолжил Локвуд. – Тебе удалось обнаружить и доказать безусловную связь между черным рынком сверхъестественных артефактов и одним из самых знаменитых научно-исследовательских центров Лондона. Холли, что ты можешь рассказать нам о Ротвелловском институте?

До того как поступить на работу к Локвуду, Холли Манро работала оперативником в агентстве «Ротвелл», а затем даже стала личным ассистентом могущественного главы этой компании, Стива Ротвелла. Правда, об этой своей работе Холли вспоминать не любила, поскольку в общении мистер Ротвелл оказался упрямым, грубым и агрессивным человеком, но об агентстве в целом она всегда отзывалась очень хорошо. А поработав рука об руку со Стивом Ротвеллом, Холли гораздо больше, чем многие другие, узнала о структуре и тайных пружинах его компании.

– Ротвелловский институт – это особый исследовательский отдел, который существует самостоятельно и никак не связан с остальными отделами компании. Простых оперативников для работы в нем не привлекают, в штате института числятся только взрослые ученые, которые пытаются понять механизм Проблемы и найти способы борьбы с ней.

– И по ходу дела выбрасывают на рынок кучу бесполезной дряни, – заметила я. – Вроде того дурацкого серебряного колокольчика, который пытался использовать Джордж, когда мы расследовали дело Гаппи.

– Ну почему дурацкого? – возразил Джордж. – Тот колокольчик сработал. С некоторым запозданием, конечно, но…

– Институт, помимо всего прочего, очень давно занимается изобретением все новых и новых средств защиты против Гостей, – кивнула Холли.

– И очень успешно торгует ими, – добавил Локвуд. – Скажи, Холли, когда ты работала у Ротвелла, тебе не доводилось сталкиваться с этим Джонсоном?

– Его зовут Саул. Саул Джонсон. Да, я знала о нем. Он был тогда одним из членов совета директоров института.

– А он когда-нибудь принимал участие в рядовых расследованиях? Люси впервые увидела его, когда работала как фрилансер по договору с командой из «Ротвелла».

– Нет. Не могу припомнить, чтобы такое случалось когда-нибудь. Нет-нет, при мне такого не было. Да и с какой стати ученому из института идти на какое-то рядовое расследование? Они сами по себе и обычно не вылезают из своих лабораторий, которые распиханы по укромным уголкам.

– Вот почему, на мой взгляд, сейчас происходит нечто очень странное, – сказал Локвуд. – Джонсон – и, надо полагать, весь институт – активно занялся в последнее время скупкой самых опасных и мощных Источников. И это несмотря на последние постановления ДЕПИК, категорически запрещающие это делать. Вот и ответ на вопрос, что понадобилось Джонсону на самом обычном расследовании. Мумифицированная голова. Джонсон увидел ее, взял на заметку, немедленно отдал приказ Гарольду Мейлеру, тот сжег в печи муляж, а голова отправилась на черный рынок, то есть в руки тому же Джонсону.

– Могу добавить, что, по моим ощущениям, на черный рынок сейчас возвращаются почти все мощные Источники, – сказала я. – Помните банку с зубами, которую мы отвезли в Клеркенвелл после окончания дела о каннибале из Илинга? Так я ее вчера ночью тоже видела на столе перед Джонсоном.

– И возникает один, но очень интересный вопрос, – вставил Джордж. – Зачем?

Слово «зачем» он произнес в своей излюбленной манере – медленно, буквально по буквам. Это всегда заставляло нас замирать, с нетерпением ожидая продолжения, потому что Джордж уже знал ответ на свой вопрос и тоже сгорал от нетерпения, готовясь обрушить на нас бурный поток слов, из которых мы в лучшем случае сможем понять лишь половину.

– Не желаешь ли просветить нас, темных? – спросил Локвуд.

– Желаю, – ответил Джордж. – Ты не будешь возражать, если я займу твое место перед столом и тоже постою немного с таким видом, будто я здесь главный?

– Сделай одолжение, – кивнул Локвуд.

– Хорошо. Но поскольку у меня ноги короче, чем у тебя, встать с таким форсом, как ты, мне не удастся. Так что если вы не против, я просто присяду на край стола, а ноги вытяну, будто стою в красивой позе…

– Да ты лучше время не тяни, – перебил его Локвуд.

– Ну так вот, – картинно откашлялся Джордж, усаживаясь на стол. – Я полагаю, все вы помните о том, что мы нашли в туннелях под универмагом братьев Эйкмер. Я имею в виду, помимо внушительной груды человеческих костей.

– Ну, я, например, Люси нашел, – сказал Локвуд, и от этих слов и его улыбки я слегка покраснела. Да, это он тогда первым спустился в подземелья после Полтергейста, чтобы вытащить меня оттуда.

– А кроме костей и Люси? – продолжал тянуть резину Джордж. – Ну, что мы еще нашли? А нашли мы доказательство того, что некто проводил в катакомбах под универмагом Эйкмеров странные и зловещие эксперименты. Мы обнаружили расчищенный от костей пятачок в центре пещеры, и пятна воска от свечей, зажженных по периметру этого круга, и следы, говорившие о том, что по цементному полу подземелья тащили что-то тяжелое и металлическое. А еще в самом центре круга мы увидели большое пятно, оставленное сгоревшей эктоплазмой. Все кости, лежавшие у стен пещеры, были активны в парапсихологическом смысле, и можно было предположить, что некто пытался использовать их как единый, очень мощный Источник. Все мы давно знаем, что каждый отдельно взятый Источник – это слабая точка, сквозь которую Гости могут проникать в наш мир оттуда, где они должны находиться. Источники можно сравнить с дырками в старой ткани. Ну, представьте, например, что у Локвуда протерлись джинсы сзади. Представили?

– У меня никогда джинсы сзади не протираются, – возразил Локвуд. – Да я и вообще не ношу джинсы, это не мой стиль.

– Хорошо, пусть это будут мои джинсы, а не джинсы Локвуда, – охотно согласился Джордж. – У меня много старых джинсов, с моим-то жалованьем, – здесь он многозначительно покосился на Локвуда. – Так вот, по опыту владельца старых джинсов могу сообщить, что сначала ткань делается тоньше, потом разделяется на отдельные волокна и, наконец, превращается в настоящую, полноценную дырку, и ты стараешься больше не наклоняться в этих джинсах, потому что сквозь дырку в ткани наружу проглядывают твои трусы. Ну, а в нашем случае сквозь дырку между мирами не трусы проглядывают, а проникает нечто другое.

– Неудачный ты пример выбрал, – заметил Локвуд. – Ты с таким знанием дела рассказываешь про старые джинсы, что у меня только дырки на них в голове и крутятся. Надо бы на призраках сосредоточиться, да не могу. Так что смени, пожалуйста, пример и продолжай. Итак, если создать очень большой, гигантский Источник…

– … то гораздо больше станет и слабая точка, или дырка между мирами, – подхватил Джордж. – Это мы видели, когда столкнулись с костяным зеркалом.

Костяное зеркало. Это был жуткий, отвратительный артефакт, с которым нам в свое время довелось столкнуться. Сделанное из костяных Источников зеркало должно было, по задумке его создателя, стать окном в потусторонний мир. Позволяло это зеркало заглянуть за грань жизни и смерти или нет, осталось загадкой, поскольку любой заглянувший в это зеркало немедленно умирал. Наверняка могу сказать лишь одно: с таким сильным, странным и зловещим сверхъестественным фоном, который излучало это зеркало, я не сталкивалась никогда ни до, ни после этого.

– Так вот, я думаю, что те, кто экспериментировал в подземельях под универмагом Эйкмеров, пытались создать такое же, только еще более широкое окно в потусторонний мир, – продолжил тем временем Джордж. – Для этого им потребовался гигантский Источник. А теперь вот Джонсон нарисовался. Собирает мощнейшие Источники. Подозреваю, что и он затеял какую-то похожую игру. И, уверен, не один он в ней участвует.

– Думаешь, эту игру ведет Ротвелловский институт? – спросила я. – И за инцидентом в универмаге Эйкмеров тоже он стоит?

– Возможно. Вспомните, как быстро слетелись бригады из «Ротвелла», как только стало известно о том, что мы нашли под универмагом. Налетели как коршуны, все сразу оцепили, ни войти, ни выйти. Правда, сказать что-то наверняка пока что невозможно, доказательств нет.

– Мы тогда еще нашли в подземелье окурок сигареты, верно? – вступила в разговор Холли.

– Ага, – кивнул Джордж. – «Персидский свет». Очень редкая и дорогая марка.

– Эй! – воскликнула я. – Когда я зашла в ту комнату, Джонсон как раз курил сигарету.

– Какую? – моментально вскинулся Джордж. – «Персидский свет»?

– Я не знаю.

– Ох, Люси, – ударил он себя кулаком по ладони. – Такую возможность прошляпила. Но запах дыма-то ты почувствовала? У этих сигарет очень своеобразный аромат, они пахнут подгоревшим хлебом и карамелью.

– Прости, но у меня как-то не случилось времени принюхиваться к дыму его сигарет, Джордж. Я была слишком занята тем, чтобы меня там не убили.

– А могла бы, между прочим, нюхнуть разок между делом, могла бы, – проворчал Джордж, опуская плечи.

Локвуд тем временем напряженно думал о чем-то, барабаня по столу кончиками пальцев, затем спросил:

– Скажи, Холли, у Стива Ротвелла тесные связи с институтом?

– Да, он постоянно курировал все, что там происходит, – нахмурилась Холли. – Часто встречался с работниками института, но при этом всегда без посторонних.

– Значит, ему наверняка обо всем известно. Вопрос: а что в этой ситуации можем сделать мы сами?

– Не так уж много, – сказал Джордж. – К Барнсу мы по-прежнему обратиться не можем, потому что у нас нет достаточных доказательств.

– А Джонсон после вчерашнего срочно куда-нибудь испарится, – добавил Локвуд. – Ротвелловский институт находится где-то в Вестминстере, правильно я помню, Хол?

– Там только их главный офис, а лаборатории и исследовательские центры вынесены за пределы Лондона. Прости, но боюсь, что навскидку их все не перечислю, таких точек довольно много.

– Несколько исследовательских центров, – понимающе и печально покивал головой Локвуд. – Это сложнее… Послушай, Хол, а ты могла бы потом все-таки составить для меня список этих центров? Мне кажется, он может быть для нас полезен, хотя совершенно не понимаю пока что, каким именно образом, – он вздохнул и продолжил: – А мы тем временем займемся более приятным делом. Звонил секретарь Пенелопы Фиттис. Ты знаешь, Люси, что она хочет лично поблагодарить нас за расследование дела о каннибале из Илинга? Да-да. Сегодня утром тот редкий случай, когда Пенелопа собирается выйти из дома, чтобы посетить Общество Орфея, патроном которого она является. Секретарь передал, что мисс Фиттис будет рада увидеть нас там.

– В Обществе Орфея? В Сент-Джеймс?

– Точно так. Хочешь пойти с нами?

Повторять свой вопрос ему не пришлось, не сомневайтесь.

Загадочное и закрытое Общество Орфея, членами которого, насколько нам было известно, являлись многие крупнейшие во всей стране промышленники, интересовало нас довольно давно и очень сильно.

Официально это был элитный лондонский клуб, члены которого якобы собирались для того чтобы обсуждать и изучать Проблему, но нам удалось узнать, что помимо разговоров Общество Орфея занимается и практической, причем очень странной деятельностью. Так, во время расследования дела о Кричащей лестнице Джордж раздобыл (а попросту говоря, стащил) любопытные очки с логотипом Общества – древнегреческой арфой. А может быть, это лира была, не знаю, я в античных музыкальных инструментах не разбираюсь. Как именно действуют эти очки и на что они способны, выяснить нам так и не удалось, но стало совершенно ясно, что не один только Ротвелловский институт работает над изобретениями, которые могут пригодиться в нескончаемой битве с Проблемой. Правда, в отличие от института, Общество о своих изобретениях не сообщало, о себе самом тоже, поэтому нам никак не удавалось хоть что-то разузнать о нем. И вот такая возможность неожиданно представилась – разве я могла ее упустить?

Итак, чуть позднее тем же утром Локвуд, Джордж и я в приподнятом настроении отправились в Сент-Джеймс, оставив дома Холли, которая занялась сбором информации о Ротвелловском институте.

Общество мы без труда отыскали в конце одной из тихих улочек в центре Лондона, застроенных элегантными особняками с надраенными до сверхъестественного блеска медными табличками на колоннах возле крыльца и корзинами ярких живых цветов, подвешенными под огромными зеркальными окнами. На одном из таких особняков и висела сверкающая табличка, на которой безо всякой помпы было написано всего два слова: «Общество Орфея». Мы постучали; дверь немедленно открылась, и перед нами появился пожилой человек с улыбчивым лицом. Он низко поклонился нам и жестом предложил войти внутрь.

– Проходите, прошу вас, добро пожаловать, – сказал он. – Я секретарь Общества.

Секретарь оказался дружелюбным седым джентльменом, сутулым в плечах, но с юношеской искрой в глазах. Выглядел он очень старомодно: длинный сюртук, манишка со стоячим накрахмаленным воротничком, гладко зачесанные назад волосы, открывающие высокий лоб. Войдя в дверь, мы вместе с секретарем оказались в небольшом вестибюле с холодным мраморным полом и окрашенными в темно-бордовый цвет стенами. За спиной секретаря показалась мраморная лестница, по которой спускалась пожилая пара – мужчина и женщина. Где-то неподалеку гулко тикали часы, наверняка напольные, старинные, с маятником.

– Мы прибыли для того, чтобы повидаться с мисс Пенелопой Фиттис, сэр, – сказал Локвуд. – Меня зовут Энтони Локвуд, а это мои коллеги, Джордж Каббинс и Люси Карлайл.

– Я в курсе, – кивнул седой головой секретарь. – Наша дорогая мисс Фиттис сейчас в читальном зале, – он продолжал внимательно разглядывать Локвуда, а затем спросил: – Так значит, вы сын Селии и Дональда? Я, кажется, читал о вас в «Таймс». Знаете, вы удивительно похожи и на мать, и на отца, я словно опять вижу их, глядя на вас.

– Вы знали моих родителей, сэр? – спросил Локвуд.

– Да, еще бы. В свое время они были кандидатами на вступление в наше Общество. Между прочим, прочитали интереснейший доклад, и как раз в той комнате, куда я собираюсь вас отвести. Доклад назывался, как сейчас помню, «Предания о призраках, распространенные среди племен Новой Гвинеи и Западной Суматры». Ваши родители были, конечно, собирателями фольклора, а не учеными в строгом понимании этого слова… Но, тем не менее, они отличались отменной эрудицией, выдающейся, можно сказать. Их смерть стала огромной утратой для всех нас…

– Благодарю вас, сэр, – сказал Локвуд. Лицо его при этом оставалось бесстрастным.

– Мм… да, ведь вы же пришли сюда не для того, чтобы со мной поговорить, – спохватился секретарь. – Прошу вас вот сюда.

Он повел нас по устланному толстым ковром коридору, со стен которого смотрели портреты очень похожих на него самого величественных седовласых джентльменов. В конце коридора переливалось оранжевым и красным светом высокое витражное окно, под которым на постаменте стояла простая вырезанная из камня трехструнная арфа.

– Возможно, вам уже доводилось видеть наш скромный символ? – спросил секретарь, указывая на нее.

– Да, встречала, кажется, раз или два, – небрежным тоном ответила я. Не стану же я говорить, что в доме на Портленд-Роу до сих пор хранятся очки с этим символом, которые мы в свое время стащили у одного убийцы.

– Лира Орфея, – добавил Джордж. – Так, кажется, называется ваш символ?

– Совершенно верно. Ну, миф об Орфее вы, разумеется, знаете, – сказал секретарь. – Он считается покровителем музыкантов и тех, кто исследует тайное.

– Он спускался в Подземный мир, верно? – уточнил Джордж. – В поисках своей умершей жены.

– Вы вновь абсолютно правы, мистер Каббинс, – секретарь свернул налево, в боковой коридор, где нам сразу же попался навстречу еще один пожилой и лысый член клуба. Он улыбнулся и отодвинулся в сторону, пропуская нас. – Орфей так замечательно пел и играл на своей лире, что смог заворожить не только мертвых, но и приставленных к ним стражей, а потом очаровал даже самого Аида, мрачного бога Загробного мира, и уговорил его отпустить свою умершую жену, Эвридику. Вот это сила, это мощь, я понимаю!

– Значит, ваше Общество сделало Орфея источником своего вдохновения? – спросил Локвуд, который держался сейчас непривычно тихо для себя.

– Мы ищем способы одержать победу над призраками. Мы – это пестрая компания изобретателей, промышленников, философов – да на самом деле всех, кого интересует Проблема и пути ее преодоления. Мы обсуждаем перспективы борьбы с Проблемой, спорим, работаем над устройствами и приспособлениями, которые могут приостановить нашествие призраков.

– Что-то вроде тех приборчиков, которые выпускает Ротвелловский институт? – сказал Джордж.

– Нет, разумеется, – прищелкнул языком секретарь, и его улыбка на секунду сделалась одновременно печальной и снисходительной. – Институт, на наш взгляд, слишком… э… коммерческое предприятие. Для них выгода важнее, чем поиски правды. Многие их «приборчики», как вы сказали, совершенно бесполезны, даже вредны и опасны, я бы сказал. А наше общество создано для бессребреников и идеалистов, мистер Каббинс. Мы гонимся не за наживой, а за истиной, за конкретными ответами на конкретные вопросы. И эта битва должна остаться за нами, битва не просто против призраков, но против самой смерти.

– А какие устройства вы создаете, сэр? – спросил Джордж, в глазах которого появился знакомый мне блеск. Я точно знала, о чем сейчас думает Джордж – о тех очках с лирой, которые он украл когда-то.

– О, самые разные! Приведу вам лишь один пример. Юные леди и джентльмены вроде вас счастливы, потому что могут видеть и слышать сверхъестественные явления. Но пожилые люди, вроде меня, лишены этой способности и в темноте становятся совершенно беспомощными, поэтому мы ищем способы помочь тем, кто постарше, защитить себя против призрачных врагов. Определенных успехов в этом направлении мы уже добились, даже построили прототипы приборов, но они еще не готовы для… широкого применения, скажем так.

– Понимаю, – медленно кивнул Джордж. – Говорите, вам уже удалось создать прототипы, да? Замечательно…

– Удалось, удалось… – секретарь остановился перед обшитой темным дубом дверью. – Ну, вот мы и пришли. Это читальный зал.

– А чем все кончилось с Орфеем? – спросила я. – Ему удалось вернуть свою жену на землю?

– Увы, нет, дитя мое, – печально покачал головой секретарь. – Ему это не удалось. Он нарушил запрет Аида и обернулся назад, после чего тень Эвридики навсегда осталась в Загробном мире. Как мне хочется, чтобы и мы могли сделать все для того чтобы наши мертвые друзья всегда оставались на Другой стороне, – он открыл перед нами дверь, отступил в сторону и громко объявил: – Представители агентства «Локвуд и компания»!

Читальный зал Общества Орфея оказался небольшим. Если когда-то именно здесь выступали со своим докладом родители Локвуда, слушателей у них было немного. Темные книжные полки со всех сторон окружали уютный, застланный толстым ковром зальчик с беспорядочно расставленными по нему креслами и читальными столиками. Пенелопа Фиттис сидела в кресле возле камина и смотрела на играющее в нем пламя. Отблески огня ложились на ее длинные темные волосы, профиль Пенелопы казался высеченным из белого мрамора. Мисс Фиттис была настолько моложе всех остальных членов общества, что в первый момент от ее свежести и красоты перехватывало дыхание. Она обернулась и с улыбкой посмотрела на нас.

– Привет, Энтони, – сказала Пенелопа Фиттис своим мелодичным голосом. – Люси, Джордж. Проходите и присаживайтесь.

Над камином висела картина. Из золоченой рамы на нас смотрела молодая женщина в черном платье с низким вырезом на груди и зажженным фонарем в руке. Волосы женщины зачесаны назад, большие глаза отражают падающий на них свет фонаря. Лицо этой женщины известно каждому жителю страны, оно встречается в школьных учебниках и на почтовых марках, оно изображено на открытках, которые продаются на Стрэнде вместе с видами Лондона. Лицо знакомое и в то же время так не похожее на измученное лицо женщины, фотографии которой я видела в Доме Фиттис.

Пенелопа Фиттис заметила направление моего взгляда.

– Да, это моя дорогая бабушка, – сказала она. – Именно она основала Общество Орфея, когда была еще совсем молодой. Я продолжаю ее дело, поддерживаю энтузиастов, ищущих способы справиться с Проблемой. Щедро вознаграждаю любого, кто проявляет в этом деле находчивость и смекалку. Собственно говоря, именно поэтому я собираюсь сделать вам предложение.

– Новое расследование, Пенелопа? – спросил Локвуд.

– Нет, поднимай выше, Энтони. Я хочу оказать вам большую честь и буду рада, если ваше агентство вольется в мою компанию.

Вот так вот. Без подготовки, сразу в лоб – безо всяких намеков и лишней траты времени. Свое предложение Пенелопа сделала с улыбкой, но ее слова каждого из нас как обухом по голове хватили. У меня даже голова закружилась, а Джордж издал какой-то странный крякающий звук. Хотелось надеяться, что он издал его все-таки ртом. Лицо Локвуда застыло. Честно скажу, таким ошарашенным я его еще никогда не видела. Если потрясение, вызванное в свое время вскрытием гроба миссис Барретт, можно оценить по шкале воображаемого шокометра на девятку, то сейчас это была твердая десятка. Десятка с плюсом. Потом Локвуд заморгал так, словно никак не мог полностью поверить тому, что он услышал.

Мисс Фиттис отнеслась к нашему оцепенению с пониманием.

– На меня произвело большое впечатление то, как вы справились с очень серьезным расследованием в Илинге, – сказала она. – Впрочем, ваш успех не стал для меня неожиданностью, нет. Я слежу за вами уже два года, с дела о Кричащей лестнице. Слежу и постоянно отмечаю для себя, что вы творите настоящие чудеса. Такое ощущение, что для вас нет ничего невыполнимого, любой, даже самый мощный Гость вам по плечу. Ты, Энтони, обладаешь выдающимся экстрасенсорным Зрением, но это не единственный твой Дар, ты еще и прекрасный лидер, которого мне очень хочется иметь в своей команде. А ты, Люси, – она перевела свой взгляд на меня, – что ж, я очень рада, что ты прислушалась к моему совету и решила остаться в агентстве «Локвуд и компания». Ты обладаешь странными, потрясающими Дарами. Когда ты перейдешь в мою компанию, я помогу тебе еще сильнее развить их. Дорогой Джордж, – когда она вновь перевела взгляд своих темных, как чернослив, глаз, я почувствовала себя рыбой, которую на время выбросило на песок, а затем снова смыло в воду. – Ты в свое время уже успел поработать в моей компании. Возможно, тогда мы недооценили твой очень своеобразный Дар аналитика. Если ты вернешься к нам, я разрешу тебе работать в Черной библиотеке в Доме Фиттис. Там остается масса еще никем не прочитанных книг, настоящее раздолье для исследователя, – она откинулась на спинку своего кресла и закончила, по очереди обводя каждого из нас взглядом: – Я все сказала. Могу лишь добавить, что такие предложения я делаю не часто. Совсем не часто. Но вы очаровали меня. «Локвуд и компания» – уникальная команда. С моей помощью вы войдете в историю и ваши имена станут бессмертными, – и она с улыбкой поставила точку, великодушно предложив нам: – Если хотите посоветоваться друг с другом, можете это сделать.

Повисло молчание. Громко треснуло полено в камине. Щелкали настенные часы. Я не могла поднять глаз, чтобы взглянуть на Локвуда и Джорджа.

– Спасибо, Пенелопа… То есть благодарю вас, мисс Фиттис… – начал, наконец, Локвуд. Голос у него был низким, сдавленным, лишенным обычной легкости. – Благодарю за приглашение. Это, как справедливо было сказано, большая честь. Огромная, – он прокашлялся. – Но я думаю, что нам нет необходимости советоваться друг с другом. Я уверен, что выражу общее мнение, когда скажу, что для всех нас самой большой ценностью является наша независимость. Нам нравится быть маленьким, но самостоятельным агентством, и я не думаю, что мы станем счастливее, влившись в такую колоссальную компанию, как ваша.

Улыбка на губах мисс Фиттис еще сохранялась, но ее лицо уже застыло, словно высеченное из камня. Наконец Пенелопа справилась с потрясением и мягким вкрадчивым голосом заговорила.

– Нет? По-моему, ты недопонял меня, Энтони. Я собираюсь специально под тебя создать новое отделение компании. У вас не будет взрослых начальников, вы будете работать точно так же, как сейчас, только при этом в вашем распоряжении окажутся все, практически неисчерпаемые, ресурсы агентства «Фиттис». Я буду полностью доверять вам. Вы даже сможете по-прежнему вести дела, не покидая свой очаровательный маленький домик.

В читальном зале вновь повисло молчание, на этот раз оно было более продолжительным, чем в прошлый раз.

– Благодарю вас, мадам, – сказал потом Локвуд. – Но я вновь вынужден отклонить ваше предложение.

– Что ж, насильно мил не будешь, – слабо улыбнулась Пенелопа. – Я постараюсь с должным уважением отнестись к вашему решению.

– Надеюсь, вы не истолкуете мои слова неправильно, мадам, – сказал Локвуд. – Я никоим образом не хотел проявить неуважения ни к вашей великой компании, ни к вам лично. Надеюсь, в будущем еще не раз появится возможность для плодотворного сотрудничества между нашими агентствами. Должен заметить, что нам доставило большое удовольствие работать вместе с Киппсом при расследовании дела Гаппи. Возможно, это было не в последний раз.

К этому времени улыбка уже исчезла с лица Пенелопы Фиттис.

– Думаю, что это невозможно, – сказала она. – Мистер Киппс больше не работает в моем агентстве.

– Не работает? – не смог скрыть своего удивления Локвуд. Мы с Джорджем тоже были хороши – словно соревновались, у кого ниже челюсть отвиснет. Киппс совершил очень своевременный и плавный переход из агентов в наблюдатели, и мы все были уверены в том, что впереди его ждет долгая и скучная карьера, когда он будет медленно переползать вверх по ступеням служебной лестницы. – Так он ушел? Или его ушли?

– О, нет-нет, он ушел сам, по собственному желанию, – сказала мисс Фиттис. – Вскоре после того дела Гаппи. Объяснять причины своего ухода он не захотел, расспрашивать его я не стала, у меня слишком много работников, чтобы тратить время на каждого, кто отказывается от своего счастья, – она многозначительно посмотрела на нас и поднялась со своего кресла. – Прошу прощения, но у меня еще много других дел. Благодарю вас за то, что нашли время, чтобы повидаться со мной. Если вы позвоните в этот колокольчик, секретарь с удовольствием проводит вас к выходу.

* * *

Да, наш визит в Общество Орфея прошел, мягко говоря, не совсем так, как мы на то рассчитывали, и потому возвращались домой в молчании, с ощущением того, что только что в нашей жизни произошло нечто важное, даже судьбоносное, быть может.

Вроде бы ничего и не изменилось, а все равно на сердце было тревожно. Так в молчании мы и дошли до Портленд-Роу.

Холли встретила нас дома, вышла из офиса, спросила:

– Как сходили? Удачно? Медаль получил кто-нибудь?

– Сходили не слишком удачно. Медаль не получили, – ответил Локвуд, опускаясь в свое любимое кресло. – А как здесь у нас дела?

– Здесь все прекрасно. Я составила, как ты просил, список научных филиалов Ротвелловского института с указанием мест, где они находятся. Знаешь, на самом деле, их оказалось совсем не так много, как мне казалось. Всего пять или шесть. Список у тебя на столе.

– Спасибо, Хол, – Локвуд взял со стола составленный Холли список, взглянул на него, положил назад на стол и задумчиво уставился в окно.

Он молчал, а мы с Джорджем тем временем посвятили Холли во все детали нашего визита в Общество Орфея. Выслушав нас, она помрачнела и сказала:

– Вы совершенно правильно сделали, что ответили отказом, тут и обсуждать нечего. Конечно, предложение Пенелопа сделала заманчивое, но для нашего агентства независимость важнее всего.

– А ведь странное она предложение сделала, если подумать, – сказала я. – С одной стороны, мисс Фиттис очень высоко отзывалась о нас и тут же, безо всякого перехода предложила перейти в ее компанию, причем так, будто мы на пороге краха и она делает нам одолжение.

– Совершенно типичное поведение для Фиттис. – Обычно Холли ко всему относится спокойно, с изрядной долей юмора, и такой рассерженной, как сейчас, я ее никогда еще не видела. – Когда я работала в «Ротвелл», мы часто об этом говорили. Пенелопа Фиттис всегда поступает так, будто имеет право делать все, что ей взбредет в голову. Почему? Да просто потому, что она возглавляет старейшее в стране агентство. Между прочим, точно так же вела себя и ее знаменитая бабушка.

– А что ты знаешь о ее матери? – спросила я, вспомнив фотографию жалкой на вид женщины в кабинете Пенелопы Фиттис. – Она какое-то время тоже руководила агентством?

– Очень недолго, – ответила Холли. – Говорят, она была не такой, как ее мать и дочь, намного мягче. Но вскоре она умерла, и компания перешла в руки Пенелопы. Слушай, Локвуд, когда это было, в каком году? Ты-то должен это знать.

Но Локвуд продолжал молча смотреть в окно и не шевельнулся даже тогда, когда у него на столе зазвонил телефон. Джордж выразительно посмотрел на меня, и я ему ответила, тоже с чувством:

– Я снять трубку не могу, не имею права, потому что здесь больше не работаю.

– Ты никогда не брала трубку, даже когда работала здесь, – пробурчал Джордж, снимая трубку.

Не знаю, кто там был на другом конце провода, но собеседник Джорджу попался разговорчивый. Довольно долгое время все участие Джорджа в разговоре ограничивалось лишь мычанием и тяжелыми вздохами. Чтобы чем-то занять себя, Холли взяла метелку из перьев и принялась смахивать несуществующую пыль со стоявших за столом Локвуда рыцарских доспехов. Сам Локвуд продолжал сидеть, неподвижно глядя в окно.

Наконец Джордж оторвал телефонную трубку от своего уха, прикрыл ладонью ее микрофон и позвал:

– Локвуд!

– Мм?

– Это снова тот чертов мальчишка Скиннер. И снова с дикими сказками про нашествие призраков на их дурацкую деревню. Говорит, что положение у них стало еще тяжелее, хуже некуда. Послушать его, так у них злые духи прямо из овсянки выскакивают во время завтрака. Короче, он умолял меня еще раз попросить тебя приехать. – Джордж пожевал губами и добавил: – Под словом «умолял» я имею в виду смесь отчаянной лести и таких ругательств, которые любому пиратскому боцману честь окажут. В пропорции один к одному. Глупо, конечно, но меня это почему-то проняло. Сам не пойму почему. В общем, я сказал ему, что спрошу… – он посмотрел на Локвуда, который до сих пор так и не шелохнулся. – Ладно, продолжай пялиться в окно, а я скажу мальчишке, чтобы он завязывал и больше сюда не звонил. Я тебя правильно понял?

– Нет!!! – Локвуд так громко заорал и так резко повернулся в своем кресле, что я пролила чай, который так любовно себе заварила, а Холли сшибла своей метелкой шлем, заменявший нашему железному рыцарю давно утерянную им голову. – Дай мне трубку, Джордж! Это Дэнни Скиннер из Олдбери Касл?

– Э… да. Это он… А что, собственно?..

Локвуд схватил телефонную трубку, закинул ноги на стол и энергично заговорил, обратившись вначале к нам:

– Найдите расписание поездов! Укладывайте чемоданы! Отмените все назначенные на завтра дела и встречи. – После этого он принялся кричать в телефон: – Алло! Алло! Это ты, Дэнни? Да, это я, Локвуд… Да, мы решили, наконец, принять твое любезное приглашение… Да, едем… Скажи отцу, пусть приготовит для нас комнаты в своей гостинице.

Неожиданное желание Локвуда немедленно отправиться в деревенскую глушь выглядело странным, если не сказать подозрительным, но когда мы приступили к нему с расспросами, наш лидер занял уклончивую позицию. А проще говоря, темнить начал Локвуд, вот и все.

– Олдбери Касл – это очень интересный случай. Столько интересных видов призраков, и все в одном месте. А эта история о Крадущейся Тени, например? Неужели вам самим не хочется расследовать ее хорошенько? – Он широко улыбнулся и тут же перескочил на другую тему: – И потом, нам всем не помешает сейчас на время исчезнуть из Лондона. Мы знаем, что после того случая на ночном черном рынке Винкманы бросятся искать Люси, а заодно и нас тоже. Я считаю, что просто обязан увезти всех вас в безопасное место, где мы и побудем, пока здесь все не поутихнет.

– Если честно, не очень-то я и боюсь этих Винкманов, – заметила я.

– О, ты просто недооцениваешь их, Люси. Случиться может что угодно. Да, что угодно, знаешь ли. Так что побыть немного на свежем воздухе тебе не помешает… И всем нам тоже… – Он побарабанил пальцами по столу и спросил: – А больше ничего интересного там, поблизости от Олдбери Касл, нет, случайно?

– Случайно есть, – ответил Джордж. – В паре километров от деревни находится филиал Ротвелловского института. Может это иметь отношение к тому, что происходит в деревне, или нет, я не знаю.

О том же самом в эту секунду подумала и я сама.

– Филиал института… – вкрадчивым тоном повторил Локвуд, почесывая себе кончик носа. – Значит, вы тоже вспомнили об этом.

– Конечно, вспомнили, как не вспомнить? Между прочим, про институт вспоминал и Дэнни Скиннер, когда был у нас. Сказал, что институту наплевать на проблемы в их деревне. Наконец, этот филиал есть в списке Холли, который лежит у тебя на столе.

– Если честно, я не могу пока что утверждать, что институт имеет отношение к тому, что происходит в деревне, но… – Локвуд передернул плечами, – но присутствие его филиала именно в этом месте вызывает у меня подозрения… И отвращение тоже. Когда приедем в Олдбери Касл, непременно нужно будет взглянуть, что у них там творится, в этом… «научном центре». Но главной задачей для нас остается очистить деревню от призраков. Для этого нас, собственно говоря, и наняли. Выезжаем завтра же, укладывайте вещи.

Остаток дня пролетел быстро. Локвуд послал Джорджа покопаться в архивах и узнать что-нибудь про историю Олдбери Касл.

Холли он послал в фирменный магазин Маллета заказать соли и железных опилок и договориться о том, чтобы их доставили не к нам домой, а прямо на вокзал Ватерлоо. Сам Локвуд тоже дома не остался, отправился по каким-то своим делам – по каким именно, он не сказал. О том, что это были за дела, мы узнали следующим утром, когда неожиданно обнаружили длинную костлявую фигуру в черном, стоящую на платформе рядом с нашими мешками от Маллета.

– С трудом узнал тебя, Киппс, – буркнул вместо приветствия Джордж. – Какой-то ты сам не свой без рапиры и пафосной серой курточки. В ней ты хотя бы с фонарным столбом не сливался.

А Киппс и в самом деле очень изменился. Возможно, это произошло потому, что он сильнее большинства других оперативников гордился своей принадлежностью к агентству «Фиттис». Эту гордость всегда отражал внешний вид Киппса – фирменная курточка, украшенная фальшивыми рубинами рапира, невероятно узкие, обтягивающие брюки (как он в них влезал, уму непостижимо), уверенный взгляд, пружинистая походка. Одним словом, «знай наших»! Но сегодня утром на Киппсе были самые обычные черные джинсы, черный свитер с высоким горлом и длинная черная куртка на молнии. Может быть, чуть слишком блестящими были его остроносые ботинки, но это уже мало что меняло. Прежний Киппс исчез. Впрочем, не целиком исчез, кое-что осталось, например, умение одним своим присутствием погружать всех окружающих в глубокую тоску и уныние.

– Я все для себя понял и решил после того дела Гаппи, – принялся рассказывать о себе Киппс, когда наш поезд отошел от вокзала Ватерлоо и начал медленно пробираться к южным пригородам Лондона. – Когда мы были в доме, где обитала та мерзкая призрачная тварь, вы все носились как сумасшедшие – махали рапирами, кричали, часто ошибались, но при этом что-то делали! А я, как идиот, сидел с книжечкой внутри железного круга и чувствовал себя пятым колесом в телеге. Я перестал видеть призраков, перестал их слышать… Я стал слишком старым и бесполезным для нашего дела. В наблюдатели перешел! А кто такой наблюдатель? Это бездарь, который посылает на бой и на смерть других, молодых. Собственно говоря, я и до этого, в общем-то, знал, кто такие наблюдатели, но когда сам… Короче говоря, я понял, что не могу больше оставаться в агентстве «Фиттис». Пора заняться чем-нибудь другим.

– И чем же, например? – спросил Джордж. – Станешь театральным критиком? Или смазчиком колес на железной дороге? В таком свитере, как у тебя, можно стать кем угодно.

– Можно и другое какое-нибудь занятие найти, не менее глупое, – пожал плечами Киппс. – Например, согласиться поехать вместе с вами в какую-то деревенскую глухомань. Локвуд сказал вчера, что ему нужны мои знания и опыт, но я не уверен в том, что окажусь для вас полезнее, чем телеграфный столб. Ну, разве что чай еще могу для вас заваривать.

– Знаешь, я очень зауважала тебя за твое решение уйти из агентства. Это называется быть честным с самим собой, – сказала я.

– В этом ты, конечно, большая специалистка. Я имею в виду, в честности с самой собой, – проворчал он. – Ты очень принципиальная, потому, я полагаю, и вернулась в «Локвуд и компанию».

– Это просто так случилось, но я только временно…

Договорить мне не удалось, потому что именно в эту секунду поезд почему-то загрохотал на стыках, а когда закончил грохотать, все в купе изменилось. Локвуд и Джордж спорили о том, кому из них нести до деревни мешки с солью, Холли всем предлагала бисквиты, и мне уже просто некуда было, как говорится, слова вставить.

Я нахохлилась, придвинулась к окну и принялась смотреть на то, как мое отраженное в стекле лицо плывет, словно призрак, поверх серых крыш лондонского пригорода.

Действительно, как же так получилось, что я снова начала работать с Локвудом? Неужели Киппс прав и я пошла на сделку с самой собой, со своими принципами? Да, определенный сдвиг во мне в последние дни произошел, это совершенно точно. После потери черепа, убийства Гарольда Мейлера, смертельной гонки по Клеркенвеллу мне позарез нужна была помощь – и Локвуд предложил мне ее. Собственно говоря, кроме как к нему мне и обращаться больше было не к кому. Я пришла к нему, и это было единственно верным решением в той ситуации, в которой я оказалась. Но каким удивительным образом один поступок, одно решение тянет за собой целую цепочку новых поступков и решений! Сначала мне показалось вполне естественным остаться (о, на время, конечно же!) в доме на Портленд-Роу. Потом так же естественно показалось согласиться на помощь Локвуда в поисках черепа и вместе с ним отправиться в смертельно опасную экспедицию на черный рынок… И вот сейчас я сижу в этом поезде и вместе с Локвудом еду в какую-то деревню. Ехать с ним в Олдбери Касл – это тоже вполне естественно, да? Нет, конечно, при желании можно найти сотню оправданий – я вынуждена скрываться от Винкманов, я собираюсь расследовать деятельность Ротвелловского института и продолжать поиски черепа, я просто обязана оказать посильную помощь агентству «Локвуд и компания»… Да-да, все это так, но если посмотреть в корень, за всеми этими отговорками кроется только одно – мое страстное желание снова работать со своими старыми друзьями и неприкрытая радость от того, что я могу еще хоть какое-то время быть рядом с ними.

Вот такие мысли крутились у меня в голове, пока наш поезд заканчивал выбираться из Лондона, чтобы потом резко прибавить ход и помчать нас прочь от столицы. Около десяти часов утра мы без каких-либо происшествий уже добрались до нужной нам станции и выгрузились на платформу.

Для тех, кто хочет лучше представить себе сцену, на которой в дальнейшем развернулись описанные в этой книге ужасные события, сообщаю следующее. Деревня Олдбери Касл расположена в живописной сельской местности примерно в восьмидесяти километрах к юго-западу от Лондона, на меловой возвышенности, и окружена лениво текущей рекой с одной стороны и пологими, поросшими лесом холмами с трех остальных сторон. Место это довольно глухое, труднодоступное – попасть в деревню можно только по петляющей разбитой проселочной дороге либо доехав на поезде по Саутгемптонской ветке до деревянной платформы, которая гордо именуется здесь станцией, и прошагав отсюда километра полтора на запад пешком. Никакого вокзала, вокзальчика, сарайчика или хотя бы билетной кассы здесь нет и в помине, просто щелястый деревянный помост, от которого начинается белая петляющая тропинка, ведущая через лес к деревне.

Если и был где-то здесь упоминаемый в средневековых хрониках замок, то он давным-давно исчез, не оставив после себя никаких следов. Ведущая от платформы тропа пересекала реку по построенному через нее каменному мосту, затем шла по лугу – большому, густо заросшему темно-зеленой травой, на краю которого виднелись первые деревенские дома. На лугу паслись овцы, а примерно в центре луга росли три огромных старых каштана, в тени которых белел каменный крест четырнадцатого века – раньше такие кресты ставили на рыночных площадях.

За каштанами и крестом дорога раздваивалась, от нее отделялась новая тропинка, ведущая прямиком к крыльцу единственной оставшейся в деревне пивной, расположенной на первом этаже гостиницы «Старое солнце», которую наш клиент Дэнни Скиннер называл своим домом.

Отсюда видны были и остальные достопримечательности Олдбери Касл – пара продуктовых лавок, Стрелка (линия выстроившихся в ряд типовых коттеджей) и церковь Святого Нестора с ее поднимающимся над всей деревней куполом. Перед церковью на низеньком пригорке стояла древняя призрак-лампа, сломанная и проржавевшая. За церковью начиналась дорога, уходящая через окрестные леса к дальним холмам и полям.

Когда мы перешли по мосту через реку и направились к деревне, эти холмы купались в солнечных лучах, а вот трава на лугу, по которому мы шагали, была темной, мокрой и покрытой похожей на иней паутиной. По траве гигантскими пальцами протянулись тени перелеска, стоящего вдоль восточной стороны луга. В воздухе чувствовался легкий запах дыма. А в целом стоял прекрасный весенний день.

– Как красиво, – сказала Холли. – Просто не верится, что здесь может быть рассадник призраков.

– Красиво, говоришь? – переспросила я, указывая на большое выжженное пятно сбоку от дороги. – Взгляни вон туда. Деревенские что-то жгли на этом месте.

– Или кого-то, – меланхолично заметил Киппс.

– Ой! – наморщила свой носик Холли.

– Нет, кого-то – это вряд ли, – с видом знатока вступил в разговор Джордж. – Что-то я не вижу остатков обугленных ног и рук, так что это, скорее всего, были предметы, которые местные борцы с призраками решили считать Источниками. И жгли их, судя по всему, поспешно, может быть, даже в панике. Но давайте разбираться во всем по порядку и начнем вон с того креста, о котором упоминал наш парень, Дэнни. Хочется посмотреть веселые картинки, которые на нем вырезаны.

С этими словами Джордж прямиком через луг зашагал к кресту, и мы двинулись вслед за ним по высокой траве, которая влажно шелестела под нашими ногами. Дойдя до деревьев, мы сбросили на землю тяжелые мешки с солью и железом и облегченно выдохнули. Воздух был очень прохладным, однако мы взмокли так, что от нас валил пар.

Основание креста было ступенчатым и не раз ремонтировалось, в том числе и с помощью не очень умело прилепленных современных кирпичей. Сам крест был старинным, обветрившимся от непогоды и покрытым бледно-зелеными пятнами лишайника, делавшими его похожим на карту какого-то неведомого мира. Было заметно, что некогда весь крест щедро украшали вырезанные на нем переплетающиеся виноградные лозы, между листьями которых смутно проглядывали полустертые изображения.

Похоже, Джордж точно знал, куда нужно смотреть в первую очередь. Кусок лишайника в центре лицевой стороны креста был оторван, и под ним обнажился едва заметный, почти стершийся рисунок. В нижнем левом углу рисунка были изображены крошечные фигурки людей. Они стояли, выстроившись в ряд, и, судя по всему, были готовы к тому, что сейчас их всех повалят, словно кегли. В правом углу виднелась высокая груда черепов и костей. А в центре, занимая почти все пространство рисунка, возвышалась громадная бесформенная фигура с толстенными руками и ногами и приплюснутым, почти квадратным телом. Голова фигуры практически совершенно стерлась, и рассмотреть на ней какие-то детали было невозможно. Кем бы ни было это странное существо, ему в этой сцене, несомненно, принадлежала главная роль.

– Вот она, – сказал Локвуд. – Та самая кошмарная Крадущаяся Тень. Мальчишка рассказал мне по телефону, что позапрошлой ночью ее опять видели возле деревни.

Джордж скептически хмыкнул, обводя вырезанную на камне фигуру своим толстым коротким пальцем.

– Как ты думаешь, Джордж, что бы это могло быть? – спросила я.

– Вчера в архиве, – начал Джордж, поправляя на носу очки, – я нашел упоминание об этом кресте в одном старом путеводителе по Гэмпширу. Там сказано, что здесь изображена картина Страшного суда, когда с наступлением конца света мертвые поднимаются из своих могил. Кости и черепа справа – это участь грешников. Слева – возносящиеся на небеса спасенные души праведников.

– А этот коренастый парень в центре? – спросил Локвуд.

– Возможно, ангел, который руководит этим процессом. Вот, смотрите, – Джордж указал на странную фигуру своим пальцем. – Линии эти видите? Я думаю, это были крылья. Во всяком случае, это не Собиратель Душ, что бы там ни болтал Дэнни Скиннер. Если возле их деревни и болтается что-то по ночам, то это не он.

– Мне кажется, что выдумщик он, этот Дэнни Скиннер… – начала я, и тут же осеклась. – Ну, конечно, только помяни черта, и он уже тут как тут.

Из двери гостиницы «Старое солнце» выглянула маленькая фигурка и принялась махать нам руками.

– Однако насчет давней битвы он не соврал, – заметил Джордж, пока мы шагали к гостинице. – Была на полях к востоку от нынешней деревни стычка между саксами и викингами. Давно, в девятом веке. Одно время, еще до начала Проблемы, там несколько раз вели раскопки, но находок было не много – десяток щитов и мечей, десятка полтора скелетов. Ну, еще иногда фермеры плугом на своем поле какую-нибудь кость из земли выворачивали, вот и все, пожалуй. В общем, как ты и сказал, Локвуд, это была не масштабная битва, а так… драчка. Были в английской истории и крупнее сражения, и при этом ближе к нашим дням по времени, но, похоже, ни одно из них не вызывало таких сильных последствий, как это. Странно…

– Наша задача объяснить эту странность и понять, почему так произошло, – сказал Локвуд. – А для начала постараемся все вместе удержаться от вполне понятного желания без лишних слов придушить нашего клиента.

Гостиница «Старое солнце» оказалась двухэтажным деревянным домом, наполовину скрытым густым плющом. Судя по той половине, которая еще была видна, дом давно требовал ремонта. И вообще, мне с первого взгляда захотелось называть «Старое солнце» не гостиницей, а постоялым двором, так, на мой взгляд, было бы точнее. Главный вход в «Старое солнце» находился со стороны церкви, другая дверь выходила в сад, за которым начинался луг. На столбе возле главного входа была криво прибита вывеска заведения с нарисованным на ней мясистым кроваво-красным солнцем на фоне неразборчивого темного пейзажа. Наш юный клиент, которому Локвуд просил не сворачивать раньше времени шею, раскачивался под этой вывеской на открытой створке садовых ворот и продолжал неистово размахивать руками. Пронизанные солнечными лучами оттопыренные уши Дэнни светились как два розовых фонаря, а сам он ухмылялся, глядя на нас со смешанным выражением восторга и гнева на лице.

– Ну, наконец-то! Долгонько же вы раскачивались! А прошлой ночью у нас снова Тень появлялась и мертвые всю ночь по деревне шастали. А все, кто еще остался жив в Олдбери Касл, дрожали до утра от страха под своими одеялами. Вы опять очень многое пропустили! Лимонаду хотите? Папа вам принесет.

– Лимонад – это замечательно, – сказал Локвуд. – Но сначала мы хотим взглянуть на свои комнаты.

– Комнаты? – переспросил Дэнни, продолжая, как ненормальный, раскачиваться на воротах. – Зачем вам комнаты? Вы же по ночам сражаться с призраками будете, разве нет?

– Будем, но не все время, – Локвуд протянул руку и остановил ворота. – Ты обещал, что здесь будет где остановиться. Показывай наши комнаты. Немедленно.

– Ну… я не знаю… Сейчас спрошу у папы. Подождите, – и он метнулся в сторону пивной.

– Это только я такой злой, что мне хочется накостылять этому мальчишке? – задумчиво протянул Киппс.

– Нет-нет, не только тебе, – успокоила его я.

А тут и наш клиент вернулся, запыхавшийся и сияющий.

– Порядок, я раздобыл для вас комнаты.

– Отлично… Погоди, а почему только два ключа? – спросил Локвуд.

– Так у нас в гостинице всего два номера. Один ключ от каждой комнаты, что непонятного?

Мы задумчиво уставились на Дэнни и, полагаю, подумали примерно об одном и том же.

– Но нас пятеро, – терпеливо, как с психом, заговорил Локвуд. – У каждого из нас свои потребности, привычки, свой распорядок дня, и вообще… В вашей… гостинице есть еще комнаты?

– Есть. Две. В них живем я, мой папа и сумасшедший папин папа. И у папиного папы такие потребности и привычки, что лучше держаться от него подальше, можете мне поверить. Правда, есть еще чулан на кухне, но очень сырой, с крысами и с призраком, который болтается у нас на первом этаже. А теперь выше нос! У вас будет пять кроватей! Ну, точнее, четыре, но одна из них двуспальная. Вот ключ от комнаты с этой кроватью. Там же у стены есть раскладушка. А вот ключ от второй комнаты, в ней всего две кровати. По-моему, все прекрасно. Идите размещайтесь, а потом спускайтесь в бар, там и увидимся.

С этими словами Дэнни исчез, а мы застыли в тяжелом молчании. Я скользнула взглядом по мрачным лицам своих спутников, по их вещам. Вот аккуратненький дорожный чемодан Холли, наверняка набитый доверху всевозможными кремами и лосьонами. Подозрительно тощий рюкзак Джорджа, в котором вряд ли нашлось место для смены белья. А еще есть костлявый, словно состоящий из одних острых углов Киппс, от которого не знаешь чего ожидать, и Локвуд. С кем из них ни поселись, проблем не избежать.

Судя по выражению лиц, подобные вычисления лихорадочно вели и все остальные члены нашей дружной команды.

– Люси?.. – начала Холли.

– Ты просто слегка меня опередила. Считай, что я согласна.

– В таком случае, – сказала Холли, забирая у Локвуда один из ключей, – мы забираем комнату с двумя кроватями, а вы, мальчики, заселяйтесь в другой… «люкс». Желаю не передраться, когда будете решать, кому достанется раскладушка.

На этом мы расстались с нашими джентльменами и отправились наверх, в свои апартаменты.

Нужно заметить, что доставшаяся нам с Холли комната оказалась маленькой, но на удивление чистой и уютной, с белыми кружевными покрывалами на кроватях и букетом свежей лаванды в вазе на подоконнике. Мы бросили на пол свои сумки-чемоданы, встали у выходящего на зеленый луг окна. Отсюда было слышно позвякивание железных оберегов на коттеджах Стрелки, а в воздухе был разлит тонкий аромат лаванды.

– Знаешь, – сказала Холли, – я рада, что мы выехали поработать за городом, на природе. И очень рада, что ты тоже здесь, с нами.

– Понятное дело. Не будь меня здесь, тебе пришлось бы делить комнату с кем-то из парней, – ответила я.

Холли изобразила, что ее передернуло от ужаса, и элегантным жестом поправила свое пальто.

– Верно… хотя на самом деле я имела в виду совсем не это. Мне было очень плохо после твоего ухода. Я чувствовала себя виноватой… ну, за то, что все так кончилось…

– Ой, прошу тебя, даже не начинай, – сказала я. – Все думают, что я ушла из агентства из-за тебя. На самом деле это не так. Будь дело только в тебе, я бы осталась, можешь мне поверить.

Я с вызовом посмотрела на Холли. Она миролюбивым жестом вскинула свои руки вверх и ответила:

– Не смотри на меня так, пожалуйста, и давай обойдемся без разборок. Не хочу, чтобы ты снова потеряла контроль над собой, – она имела в виду тот случай в универмаге Эйкмеров, когда я умудрилась настолько выйти из себя, что пробудила тем самым мощнейший Полтергейст. По сути Холли, конечно, была права, терять контроль над собой в таком густонаселенном призраками месте, как это, не стоит, но не могу сказать, что ее слова пришлись мне как бальзам на душу. – Ну, вот, опять ты на меня злишься, а что я такого сделала? Просто хотела сказать…

– Все в порядке. Знаю я, что ты хотела сказать. Спасибо, что напомнила.

– А еще я надеюсь, что тебе удастся найти череп, – после некоторой паузы добавила Холли. – Я знаю, как много он для тебя значит.

Этого я отрицать не могла, не стала и просто ответила:

– Да. Без него я как без рук.

– Я это знаю, хотя и не могу понять, зачем он так тебе нужен, этот череп. Темный, страшный и, по-моему, очень не любит меня.

– Да, тебя он точно не любит, – хмыкнула я.

– Когда я мимо прохожу, он всегда такие ужасные рожи корчит…

– Рожи это что, пустяки. Пару раз он подбивал меня убить тебя. Нет-нет, не волнуйся, я на эти уговоры не поддалась, даже на предложение повесить тебя в шкафу на вешалке.

– На вешалке? – переспросила Холли, тревожно оглядываясь вокруг.

– Ага. Довольно любопытный способ, не знаю, откуда о нем узнал череп… Да ладно, все в порядке, забудь. Какую кровать выбираешь?

– Вон ту, возле двери.

– Возле двери так возле двери, а я устроюсь у окна.

Вскоре мы разложили свои вещи и спустились вниз, в выложенный каменными плитами вестибюль с огромной старинной дверью.

Открывалась эта дверь в темный зал с низким потолком, навсегда провонявший прокисшим пивом. Здесь же была барная стойка, за которой стоял широкоплечий, но болезненно бледный седой мужчина, протиравший белым полотенцем бокалы. По огромным торчащим ушам я догадалась, что это должен быть отец Дэнни Скиннера и хозяин нашего постоялого двора. В углу рядом с камином сидел какой-то старичок с дико бегающими по сторонам глазами, других местных посетителей в пивной не было. Зато сюда успели прийти все наши. Локвуд с Дэнни сидели за стойкой и как раз сейчас громко заказывали себе лимонад, а рядом с ними стояли Киппс и Джордж – оба хмурые и слегка надутые.

Я присела на высокий стул рядом с Локвудом и сказала:

– Судя по всему, раскладушка досталась тебе.

– Привилегия начальника, – кивнул он.

– Я на это не подписывался, – мрачно заявил Киппс. – Иметь дело с любыми, даже самыми ужасными фантомами – да. Но просыпаться рядом с Каббинсом – нет.

– Как только стемнеет, займемся призраком, который здесь болтается, – мечтательно сказал Джордж. – Уничтожим его, и тогда кто-то из нас, или Киппс, или я, сможет спать в чулане. А все остальные Гости могут пока подождать.

– Если вы насчет нашего призрака, то он обычно появляется там, у входной двери, – кивнул в сторону вестибюля мистер Скиннер. – Говорят, что внешне напоминает светящегося мальчика. Приходит по ночам и начинает стучать в дверь.

– Это все враки! – раздался дикий рев, заставивший нас обернуться к сидевшему возле огня старику. – Это всего лишь ветер! Он качает ветки, и они бьются в окно! Обжираться на ночь не нужно, вот что я скажу! А то набьют себе брюхо сыром и колбасой, а потом им мерещится всякая ересь!

– Это мой дедушка, – прошептал Дэнни. – Пока он окончательно не слетел с катушек, был викарием, служил в нашей церкви Святого Нестора. Слишком старый, поэтому никогда не видел призраков, а раз он их не видел, то, натурально, и не верит в них. И охотникам за привидениями не верит, считает их шарлатанами. Если дедушка начнет вас доставать, просто не обращайте на него внимания, и все.

– Ладно, потерпим. С тобой нам к терпению не привыкать, – сказал Локвуд, глядя сквозь дверную арку в тихий темный вестибюль. – А сегодня ночью разберемся с вашим Гостем. Кроме нас в «Старом солнце» есть еще постояльцы?

– Нет, только вы, – печально покачал седой головой хозяин. – «Старое солнце»… Неподходящее это стало название. Какое уж там «Солнце»! Если найдется где-нибудь в мире более мрачное и темное местечко, чем Олдбери Касл, хотел бы я на него взглянуть. Прошу вас, пройдемте на минутку наружу вместе со мной.

Он перекинул через плечо белое полотенце, которым протирал бокалы, откинул вверх крышку стойки и поковылял к выходу, не обращая внимания на крики старика, требовавшего еще кружку пива. Солнце поднималось над буковым лесом, небо было чистым, бледно-голубым и холодным. Вдали на лугу играли двое ребятишек, гонялись друг за другом по высокой траве.

– Когда-то на этом лугу было оживленно, – сказал мистер Скиннер, когда мы все собрались за его спиной. – Влюбленные парочки гуляли, устраивали пикники, по воскресеньям играл оркестр, были танцы и все такое прочее. Теперь это кончилось, ничего этого больше нет. Сейчас на лугу мы собираемся только для того чтобы сжечь одежду тех, кто недавно умер. Призраков в Олдбери Касл стало больше, чем людей, и с каждым днем их число прибывает, – он указал рукой вдаль и продолжил: – Вон под теми каштанами бродит безголовая леди. Видите, там есть местечко, где тени глубже всего. Говорят, это ее могила. А вон на том голом пятачке земли когда-то стояла виселица. Ее снесли много лет назад, но дети говорят, что здесь тоже появляется Гость – призрак разносчика, торговавшего с лотка пирожками с тухлым мясом.

– Круто вы с ним обошлись, – заметил Джордж. – Хотя, в общем-то, могу вас понять. Еще призраки есть?

– Конечно, есть, как не быть. В церкви есть свой Гость. Говорят, это призрак парня, который полез когда-то на церковный шпиль устанавливать громоотвод, да и навернулся с самого верха. Теперь туда посмотрите. Половина домов по той стороне луга, на Стрелке, уже много лет как заброшены. Сто лет назад по здешним местам прокатилась эпидемия гриппа – «испанки», и оставила после себя слишком много не успокоившихся душ. Тогда тех, кто умер, там, на месте нынешней Стрелки, и хоронили. Теперь пруд. В нем не только утки плавают. Лет двадцать назад в нем учительница утопилась. Ее я и сам хорошо помню. Мисс Бейтс. Тихая такая, печальная женщина. Из тех, кто, как говорится, мухи не обидит. Одним прекрасным весенним утром мисс Бейтс нашли в пруду, ее длинные волосы плыли по воде, как водоросли…

– О, боже, неужели и у ее призрака длинные волосы? – сказал Джордж. – Длинные, гладкие, темные? Терпеть не могу волосатых призраков. А еще татуированных.

– Джордж.

– Что?

– Тсс.

– Кроме них тут еще десятки Гостей. Мы постоянно находимся на грани между мирами, здесь разделяющий их барьер почти целиком стерся, – сказал мистер Скиннер. – Что, впрочем, неудивительно, если вспомнить историю здешних мест.

– Вы имеете в виду битву? – спросил Локвуд. – А точное место, где она была, вам известно?

– Конечно. Нужно пройти по улице Поттерс Лейн за церковь, через лес и между холмов. Там и находится поле, на котором была та битва. Когда я был мальчишкой, фермеры нет-нет да выворачивали там плугом из земли старые кости. Иногда даже мечи находили и железки разные. Но хочу сразу предупредить, что сейчас почти все это поле прибрала к своим рукам компания «Ротвелл», у них там теперь закрытая зона. Институт. Наши, деревенские, несколько раз набирались смелости сходить туда, посмотреть. Если прийти до рассвета, можно увидеть стоящих посреди пшеничного поля призрачных древних воинов. Странные они какие-то, пассивные, стоят – не шелохнутся. Не то что нынешние Гости, что нашу деревню заполонили. Поэтому рядом с институтом вам делать нечего, работайте здесь, в Олдбери Касл. Проголодаетесь – приходите обедать. Сегодня я собираюсь приготовить тушеные потроха с репой.

– Э… звучит заманчиво. А что-нибудь еще?

– Нет, только потроха.

– Ну и прекрасно, – тепло улыбнулся Локвуд, а когда старый трактирщик медленно удалился и исчез в доме, улыбаться перестал и перевел взгляд на нас. – Я думаю, что в наших общих интересах как можно быстрее очистить эту деревню от Гостей. В этом все со мной согласны? Все. Отлично. Ну, а ради душевного спокойствия наших друзей Киппса и Джорджа предлагаю начать с призрака, который появляется на постоялом дворе «Старое солнце».

После полудня, подкрепившись сэндвичами с прогорклым сыром и обрезками свинины и выпив лимонада, мы засучив рукава взялись за работу. Холли и я отправились поговорить с обитателями нашего постоялого двора и сумели выяснить у Дэнни Скиннера и его отца кое-что любопытное. Кроме явления, которое Дэнни однажды видел возле старой двери, оба они рассказали о холодном пятне в вестибюле, которое не прогревалось даже при включенных обогревателях. Мистер Скиннер вспомнил о том, как один раз присел вечером в кресло в вестибюле и вскоре почувствовал тошноту и слабое головокружение. Что касается Дэнни, то он, лежа в своей постели, постоянно слышал около полуночи громкий стук во входную дверь.

От старого сумасшедшего Скиннера мы не добились ровным счетом ничего.

Как и предупреждал нас его внук, бывший священник начисто отрицал существование призраков. Холодное пятно? Сквозняк. Загадочный стук в дверь? Дождь или ветер. Мы сами? Шарлатаны, которые пытаются надуть и обобрать своих добропорядочных клиентов. Впрочем, несмотря на свое презрительное к нам отношение, дедуля очень заинтересовался тем, что мы делаем, и почти до самого вечера таскался за нами по пятам как хвост.

Осматривая дом, мы нашли подтверждение словам отца Дэнни. Даже среди дня на постоялом дворе можно было обнаружить отдельные признаки присутствия призрака – пусть и слабые, но что вы хотите в светлое время суток! В основном это были холод и ползучий страх – именно такие феномены наблюдались в вестибюле, а также на кухне. Пол в обоих помещениях был покрыт старинными каменными плитами. Остальные участки нижнего этажа выглядели безо-пасными.

Большая входная дверь гостиницы почернела от времени. Мы открыли ее и внимательно изучили с обеих сторон. На внешней, «уличной» стороне были царапины, но мало ли от чего они могли здесь появиться! За пыльным крыльцом начиналась дорожка, ведущая к железной ограде, перекрывающей вход на церковный двор.

День не спеша подходил к вечеру, и пришло время отведать потрошков с репой. Мы уселись в общем зале за столик возле сводчатого венецианского окна, за которым понемногу начинала темнеть трава на лугу, а окружавшие деревню перелески стали уже совсем черными, лишь на старом кресте ярко блестели последние лучи заходящего солнца. Атмосфера за окном была мрачной и угнетающей. В целом то же самое можно сказать и о потрохах с репой.

– Парочку Гостей я уже вижу, – сказал Локвуд. – Вон там, у дальнего края луга, видите? Две бледные фигуры, они плывут над дорогой.

Никто их не видел, но Локвуду мы поверили на слово. Он обладал самым острым среди нас экстрасенсорным Зрением, тут и спорить не о чем. Тем более что кое-кто из нас вообще не мог больше Видеть.

– Да, мало от меня стало проку, совсем мало, – вздохнул Киппс, катая ложкой по тарелке потроха и репу, будто от этого они волшебным образом могли стать съедобными. – Вообще не понимаю, чем я могу быть вам полезен здесь. Разве что привязать меня к двери, чтобы приманивать на меня призраков как на живца?

– Неплохая идея, в принципе, – согласился Локвуд. – Можно будет попробовать как-нибудь. Но сегодня Джордж придумал для тебя кое-что получше, правда, Джордж?

– Угу, – кивнул Джордж. – Ну-ка, примерь.

Он запустил свою руку в рюкзак, который висел здесь же, на спинке стула, вытащил из него пару очков на резинке, в тяжелой оправе, с толстыми кристаллическими окулярами, и протянул их Киппсу. Тот осторожно повертел очки в своих бледных узких ладонях, затем спросил:

– Что это за фигня?

– Это очень дорогая и редкая фигня, – заверил его Джордж. – Вообще-то, я их стащил. Украл. Эти очки сделаны в Обществе Орфея, а пользовался ими Джон Вильям Фейрфакс, бывший владелец «Фейрфакс Айрон». Линзы не стеклянные, каждая выточена из цельного кристалла. Для чего они служат, точно не знаю, хотя своя теория насчет этого у меня есть. Короче говоря, надень, испробуй их.

– А сам-то ты их надевал? – замялся Киппс. – Что ты в них видел?

– Я? Ничего я в них не видел. Да и не для меня эти очки. Я думаю, они сделаны для старых кротов вроде тебя. Надевай, не мнись.

Тихо ворча что-то себе под нос, Киппс повозился с резинкой, подогнал ее по размеру и, наконец, натянул очки себе на голову. Толстая резиновая оправа скрыла половину его лица, отчего оно сразу стало намного приятнее.

– Пенелопа Фиттис знает, что ты их взял?

– Нет, конечно. И пусть никогда не узнает. Ладно, хватит ныть, лучше в окно посмотри.

Киппс посмотрел и почти сразу замер, вцепился руками в оправу.

– Я вижу… три темные фигуры на краю луга…

– А будешь видеть их, если снимешь очки?

Киппс снял очки, посмотрел в окно.

– Нет… Нет, они исчезли.

– Отлично, – кивнул Джордж. – Невооруженным глазом ты видеть призраков больше не можешь. Кристаллы позволяют это сделать, они каким-то образом перефокусируют свет или что-то в этом роде. Я, дурак, долго не мог понять, зачем нужны эти очки. Потом понял, когда вспомнил, что в Обществе Орфея полно старых мухоморов, которые ищут возможность поучаствовать в войне с Гостями. Для этого и изобретают такие штуки, как эти очки. Они и тебе, Киппс, позволят снова видеть призраков, – Джордж небрежно помахал рукой и добавил: – Нет-нет, можешь меня не благодарить. Словами, во всяком случае. Спасибо, как говорится, в карман не спрячешь. Наличными – другое дело.

Может быть, это было игрой света, может быть, потроха с репой так подействовали на Киппса, но мне показалось, что его глаза наполнились слезами.

– Я… я просто не знаю, что сказать, – прошептал он. – Это… Это чудо, – он неожиданно замолчал, нахмурился и спросил: – Но погодите. Если кто-то изобрел такие очки, почему их до сих пор нет у каждого взрослого?

Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос.

– Тот чувак из Орфея намекнул, что это был прототип, – сказал Джордж. – Может, эти очки вредны для глаз, может, они не позволяют видеть всех Гостей. Этого мы не знаем. Я просто надеялся, что ты протестируешь эти очки для нас, Киппс. Кстати, мы и запасную рапиру с собой захватили.

– Даже если так, – сказала Холли, пока Киппс любовно укладывал очки рядом со своей тарелкой. – Разве это правильно, что никто не знает о появлении прототипа такого нужного всем изобретения? Только представьте, сколько людей мечтает о таких очках!

– Вообще-то, есть еще множество связанных с Обществом Орфея вещей, которых мы до сих пор не понимаем, – покачал головой Локвуд. – Этим мы еще обязательно займемся, но на сегодняшнюю ночь у нас другая программа. А первым номером в этой программе числится узнать, кто же это стучится по ночам вон в ту дверь.

И он указал рукой в сторону темного вестибюля.

Закончив то, что у нас сегодня называлось ужином, и разогнав Скиннеров по их комнатам, мы собрали нашу экипировку и спустились в вестибюль. Вечер плавно, но стремительно сменялся ночью. Мы сделали все необходимые приготовления.

С приближением полуночи атмосфера в вестибюле становилась все более тяжелой и тревожной. Локвуд зажег газовые светильники. Мы сидели и наблюдали за тем, как голубые язычки их пламени мерцают и танцуют, отсвечивая на оклеенных темными полосатыми обоями старинных стенах.

– Жутковато, – заметил Киппс, – но все равно куда приятнее, чем ложиться на одну кровать с Каббинсом, – на Киппсе были очки. Он уже опустил их на глаза и внимательно всматривался во все темные углы. А они, собственно, все здесь были темными. – Думаю, мы готовы?

– Как всегда, – Локвуд бросил взгляд вверх, на потолок, откуда доносилось торопливое шарканье ног. – Для полного счастья не хватает только, чтобы этот чокнутый старый дурак улегся спать, наконец.

Чокнутый старый дурак, он же дедушка Дэнни, вел себя очень нетипично для взрослого, оказавшегося в доме с призраками. Он несколько раз появлялся, задавал нам какие-то идиотские вопросы, мешал, путался под ногами. На часах половина двенадцатого, а он все еще не в постели.

– Не доверяет нам старикашка, – сказал Локвуд. – Точно так же, как и своему внуку. Хочет все увидеть своими глазами. Печально, конечно, но маловато истинной веры в этом бывшем священнике. Ну, ладно, хватит о нем. Что у нас с температурой? Там, где я стою, шестнадцать градусов.

– Семнадцать, – откликнулся с верхней площадки лестницы Джордж.

– У меня двенадцать, – сказала стоявшая возле камина Холли. У Киппса возле кухонной двери тоже было двенадцать.

– А у меня шесть и продолжает падать, – я сидела в старинном кресле эпохи королевы Анны слева от широкой входной двери. Над креслом горела лампа под дешевым абажуром с кисточками, бросавшая тусклое пятно света на выложенный каменными плитами пол. – Очевидно, здесь главная точка Явления. О! Видели? Лампочка моргнула. Это тоже верный признак того, что Гость на подходе.

– Выключаем свет, – скомандовал Локвуд, – и все в железный круг.

Круг из толстых железных цепей в центре вестибюля мы выложили заранее. Мощный круг, надежный, в расчете на сильного и опасного Гостя. Внутри круга уже лежала наша экипировка. Локвуд опустил шторки на газовой лампе, то же самое сделали Джордж, Холли, Киппс и я. Теперь только слабый отраженный свет от какой-то оставшейся наверху лампы ложился у подножия лестницы, весь остальной вестибюль погрузился во мрак.

– Слышу потрескивание, – сказала я.

– Это старый идиот Скиннер все бродит наверху. Хоть бы улегся он, что ли.

– Локвуд, а ты положил цепь наверху перед лестницей?

– Да, положил. Он там в безопасности.

Со стороны входной двери гостиницы послышался тихий звук – кто-то то ли робко постучал, то ли поцарапался. Мы замерли.

– Слышали? – шепотом спросила я.

– Да.

– Будем отвечать?

– Нет.

Звук повторился, на этот раз уже чуть громче. По вестибюлю прокатилась волна холодного воздуха.

– По-прежнему не отвечаем? – спросила я.

– Нет.

Тут забарабанили так яростно, что старая дубовая дверь затряслась, а мы, все пятеро, невольно попятились назад.

– Кто-то очень хочет зайти, пивка попить, наверно, – хмыкнул Джордж.

– Ладно, бог троицу любит, – сказал Локвуд. – Люси, открой дверь, сделай милость.

Если вы считаете меня дурой, которая в такой ситуации может выйти за круг, то сильно ошибаетесь. Я ученая, я из круга ни за что не выйду. Первое правило, которое следует соблюдать, столкнувшись с Сияющим Мальчиком (гораздо реже с Сияющей Девочкой), – никогда не вступайте в прямой контакт с ними. Это сияющим Гостям не нравится, а нрав у них еще тот. Так что я осталась внутри железного кольца, просто взяла с пола конец заранее привязанной к двери веревки и осторожно потянула.

Веревка натянулась. Дверь плавно открылась.

За дверью висела непроницаемая ночная тьма, скрывшая все дома и деревья, лишь тускло поблескивала вдали железная изгородь, перекрывавшая ведущую к церкви дорожку.

Порог у открывшейся двери был каменным, с выемкой в середине, протертой за столетия ногами тех, кто стремился сюда, чтобы утолить жажду.

Сейчас на порог не опиралась ни одна нога, ни призрачная, ни нормальная. На пороге вообще никого не было.

– Разумеется, его нет на пороге, – сказал Джордж, словно прочитав мои мысли. – Он уже внутри.

И словно в подтверждение его слов возле кресла над самым полом замерцал бледный огонек.

– Я вижу его! – восторженно прошептал Киппс. – Я вижу его!

Вначале Явление напоминало слабо светящийся шар, небольшой, диаметром с мою ладонь. Пульсируя потусторонним светом, он медленно разгорался, крутился, раздувался, постепенно принимая форму маленького светящегося мальчика с тоненькими ручками и ножками. На мальчике была надета потертая рваная курточка и коротенькие, выше колен, штанишки. Под курткой виднелась голая тощая грудь. На изможденном бледном личике голодным блеском светились огромные черные глаза. Всем нам, стоявшим внутри железного круга, вдруг стало трудно дышать – ледяной воздух обжигал легкие, давил на кожу, словно вода на большой глубине. Нижняя половина фигуры Сияющего Мальчика была погружена внутрь кресла, в котором я сидела буквально несколько минут назад, а верхняя половина выступала из него. Свою голову Сияющий Мальчик стыдливо и уныло склонил себе на грудь. Он выглядел таким несчастным, таким умилительным – у меня сердце кровью обливалось.

– Слышу слабые звуки, – сообщила я. – Похожи на сердитый крик. Голос мужской, звучит словно издалека.

– Очень издавна, – поправил меня Локвуд.

– Через железную изгородь, ту, что снаружи, он проникнуть не мог, – прошептал Джордж. – Следовательно, он все это время был здесь, внутри. А стук в дверь – это повторяющееся эхо давних событий. Каждую ночь заново проигрывается то, что произошло здесь когда-то. Словно один и тот же фильм без конца прокручивают.

Я вам расскажу, что чувствуешь, улавливая долетающие из далекого прошлого звуки. Представьте себе слова, написанные мелом на неровной, в буграх, стене и почти целиком стершиеся от времени. От слов остались лишь отдельные черточки, фрагменты, по которым ты пытаешься восстановить всю надпись. А еще лучше сравнить это ощущение с не настроенным на волну радиоприемником – он шуршит, сквозь шум прорываются отдельные слова, а затем снова шорох и потрескивание электрических разрядов в эфире. Эти помехи ужасно раздражали, но мне очень хотелось узнать, что же слышал тогда ребенок, и я продолжала вслушиваться. Маленький несчастный оборванец продолжал стоять на прежнем месте. Неразборчивый мужской голос становился все более сердитым.

– Очень жаль, – вздохнула я, – но мне не удается разобрать, о чем идет речь.

– Это не суть важно, – ответил Локвуд, вынимая из кармашков на своем поясе банки с солью и железными опилками. Светящийся Гость по-прежнему оставался неподвижным. – Главное – проследить, куда он направится. Если выйдет из вестибюля, придется пойти за ним следом. Это точно Сияющий Мальчик, как ты думаешь, Джордж?

– Сто процентов, – ответил Джордж, вытягивая из ножен свою рапиру, холодно блеснувшую в струящемся от мальчика призрачном свете. – Гость Второго типа. Коварен и опасен. Лучшее лекарство от такого Гостя – проткнуть его клинком.

– Только спешить не надо, хорошо, Джордж? – сказал ему Локвуд. – Пусть сначала покажет свой Источник.

Я заметила, что время от времени мальчик поднимает голову и бросает испуганные взгляды в сторону камина. Может быть, именно там стоял рассерженный взрослый, которого я слышала, но не разбирала слов? Посмотрев в ту же сторону, что и мальчик, я обнаружила у камина темное пятно, не освещенное, в отличие от всего остального в вестибюле, призрачным холодным светом. Кто же, интересно, стоял там? К сожалению, узнать это было невозможно – облик стоявшего, как и смысл его разгневанных слов, был навсегда размыт и затерян во времени.

– Он начинает двигаться, – сказал Локвуд. – Будьте наготове.

Светящаяся фигурка неуверенно поплыла по вестибюлю, уставившись своими огромными глазами в пол, вдруг неожиданно свернула в нашу сторону, затем мальчик резко вскинул голову, поднял свои тоненькие ручки, словно пытаясь защититься – и исчез. В вестибюле сразу стало темно, как в шахте, и мы стояли, беспомощно моргая глазами. Но мне показалось, что перед тем, как потусторонний свет погас, то самое темное пятно сдвинулось с места и стремительно бросилось вслед за ребенком.

– Думаешь, это все? – шепотом спросила меня Холли.

Я отрицательно покачала головой – совершенно бессмысленный жест, если делать его в полной темноте.

– Нет, – сказала я. – Не спеши…

Атмосфера в вестибюле не изменилась, не очистилась, оставалась такой же тяжелой. Это означало, что и Гость никуда не делся.

А в следующую секунду светящийся ребенок появился вновь – на том же самом месте, наполовину внутри, наполовину снаружи кресла эпохи королевы Анны.

– Начинается повтор, – сказал Локвуд, зевая в ладонь. – Теперь это может до самого утра затянуться. Жвачка есть у кого-нибудь?

– У Люси есть, – ответил Джордж. – Правда, всего одна пластинка. Остальные я сжевал, Люси. Прости.

Я ничего не ответила, мне было не до жвачки. Я пыталась установить телепатическую связь с ребенком. Напрасный труд, конечно. Чтобы добиться желаемого, я должна отключиться от всех давних и дальних звуков и проникнуть в глубины прошлого, преодолевая помехи, вызываемые в парапсихологическом поле железной цепью. Ох, уж эти железные цепи, который раз они преградой встают у меня на пути, который раз создают ненужные проблемы!

И в этот момент тишину нарушил негромкий, но раздраженный дребезжащий голос:

– Что там внизу происходит? И почему так темно?

Мы дружно обернулись. На верхней площадке лестницы маячила тощая фигура – старый идиот Скиннер уже тянулся рукой к выключателю.

– Сэр! – рявкнул Локвуд. – Назад, прошу вас, назад! И не смейте спускаться в вестибюль!

– Почему так темно? И что вы там делаете?

– Атас, ребята! – предупредил нас Джордж. – Этот олух переступил через цепь.

Я снова повернулась, чтобы взглянуть на Сияющего Мальчика. Его поза неожиданно изменилась, и внешний вид тоже. Сияющий Мальчик больше не выглядел ни несчастным, ни жалким, ни неуверенным.

Он повернул голову и с интересом присматривался к тому, что происходит на лестнице. Глаза призрака напоминали теперь бездонные черные колодцы. Затем Гость начал скользить по воздуху, и в тот же миг нас ослепил яркий электрический свет.

– Эй! Выключите свет! Немедленно выключите свет!

– Мы не видим…

– Что это за игры вы затеяли? – проблеял старый Скиннер. – Там же нет никого…

Локвуд заковыристо выругался, перепрыгнул через цепи и рванул к лестнице. Я тоже высунулась наружу и, все еще продолжая моргать ослепшими от света глазами, наугад швырнула солевую бомбу в центр вестибюля. Почти одновременно то же самое сделали Джордж и Холли. Получилось эффектно – тройная вспышка, потом густой снегопад из раскаленных зеленых крупинок.

Локвуд был уже у стены и вскидывал руку. Щелчок – и вернулась тьма.

Вернулась тьма, и мы сразу увидели Сияющего Мальчика, он стоял на верхней площадке лестницы и уже протягивал свои тонкие пальчики к морщинистой шее старого дурака.

Локвуд тоже увидел Сияющего Мальчика, повалил Скиннера, прикрыв его своим телом, и одновременно умудрился взмахнуть рапирой. Призрак отскочил назад, потом попытался снова пробиться вперед, обогнув стальной клинок. Локвуд оттащил сумасшедшего старика назад, и они вдвоем наткнулись и повалились спинами на примостившийся здесь столик со стоявшей на нем большой моделью клипера, искусно склеенной из спичек.

От толчка парусник съехал к краю стола и повис в зыбком равновесии.

Клинок Локвуда со свистом рассекал воздух, отбивая попытки призрака дотянуться до них со Скиннером своими тоненькими, но очень проворными ручками. Тут подбежали и мы с Джорджем, включились в схватку, стараясь создать с помощью своих рапир железный занавес над столом. Это нам удалось, и вскоре Сияющий Мальчик оказался загнанным в узкое пространство между нашими крутящимися в воздухе клинками.

Теперь к нам добавился и Киппс в своих чудо-очках и с солевой бомбой в руке. Он расчетливо швырнул ее в потолок, и на Сияющего Мальчика хлынул раскаленный дождь, которого в сочетании с нашим железным занавесом оказалось достаточно, чтобы призрак развалился на печально и неподвижно повисшие в воздухе туманные полоски.

Точку в этом бою поставила модель парусника. Она грохнулась на пол и с треском разлетелась на миллион кусочков. Ну ладно, не на миллион, но сотни на три точно.

Оставшиеся фрагменты призрака свились в светящееся облачко, которое метнулось в вестибюль и исчезло под каменной плитой у входа на кухню.

После этого стало совершенно темно.

– Фантастика… – раздался в темноте голос Киппса. – Как давно я мечтал снова побывать в такой переделке! Целую вечность мечтал, честное слово!

– Ну, хорошо, – весело сказал Локвуд, щелкая выключателем. – Теперь можно и свет включить.

Свет зажегся, но открывшаяся нашим глазам картина, оказалась вовсе не радостной. Ее главным персонажем оказался старый Скиннер, испуганно глядевший на нас выпученными от страха глазами, лежащий спиной на остатках декоративного столика и усыпанный осколками модели клипера, склеенного из спичек (как потом выяснилось) любимым дедушкой бывшего викария.

Наверное, картина была бы еще более удручающей, если бы мы могли разобрать, что при этом беззвучно шепчет себе под нос старый Скиннер.

– Хватит ныть, – огрызнулась я на него. – В живых остались, что вам еще надо?

– Модель потеряли? Ерунда, – добавил Джордж. – Зато у вас теперь появился великолепный трехмерный пазл. Учитесь во всем видеть положительную сторону.

Вряд ли стоит говорить, что к совету Джорджа старый Скиннер не прислушался.

Окончательно с Сияющим Мальчиком мы разобрались на следующее утро. Заперев старого Скиннера в его комнате, Киппс и Локвуд вооружились ломиками и подняли каменную плиту у входа на кухню. Порывшись с полчаса в земле, они наткнулись на кучку маленьких костей и ветхие лохмотья одежды. Джордж рассмотрел их и сказал, что они, скорее всего, датируются восемнадцатым веком. В целом же, по его теории, дело обстояло следующим образом. В восемнадцатом веке к этому постоялому двору пришел мальчик. Нищий. Он постучал в дверь, ему открыли, а затем тогдашний владелец этого дома ограбил и убил мальчика, а его трупик закопал под каменной плитой у входа на кухню.

Лично я не считала нищего мальчика достаточно привлекательной жертвой для грабителя, но спорить с Джорджем не стала. Может, тот мальчик был каким-то невероятно удачливым нищим. Богатым побирушкой. И вообще, зачем попусту голову ломать – как это было на самом деле, все равно теперь никто не узнает.

Итак, мы избавили гостиницу «Старое солнце» от нежелательного постояльца, не проведя в Олдбери Касл и одного дня, и это сильно подняло нам настроение. Был в восторге и Дэнни Скиннер, которого мы с трудом сумели оторвать от выкопанных перед порогом кухни костей. После завтрака он буквально напросился стать нашим гидом по родной деревне, чтобы показать нам места, где в первую очередь следует поискать следы потусторонних Гостей.

До первого такого места мы дошли от нашего постоялого двора меньше чем за минуту, это была церковь – обветшавшее заброшенное строение из песчаника и кирпича, с невысокой колокольней и покрытой просмоленным брезентом крышей. Старым и заброшенным было и примыкающее к церкви кладбище, окруженное кое-где остатками каменной стены, а кое-где торчащими из земли кустами. Надгробья на нем были сделаны из того же мягкого камня, что и крест на лугу, и точно так же, как на кресте, стерлись и выветрились имена многих жителей Олдбери Касл, лежащих в этих могилах. Некоторые кресты покосились так, что в любую минуту могли упасть, два или три надгробья уже опрокинулись на землю, но в целом кладбище выглядело мирным, тихим и заросшим зеленью.

– Здесь ходит Крадущаяся Тень, – поведал нам Дэнни. – Маленькая Хетти Флайндерс видела, как Тень шла по кладбищу и по ее приказу из могил вставали мертвецы. Я думаю, это место стоит занести в самое начало вашего списка, мистер Локвуд, – после того как мы успешно справились с Сияющим Мальчиком, от настороженного, даже враждебного отношения к нам у Дэнни не осталось и следа. Он стал нашим верным поклонником, своего рода лопоухим чирлидером, гордо шагавшим рядом с нами. – Я уверен, что с Тенью вы тоже справитесь, это вам раз плюнуть.

И в подтверждение своих слов Дэнни умело сплюнул далеко в сторону.

– А сам ты здесь Тень не видел? – спросил Локвуд, глядя на каменную колокольню, над которой в бледно-голубом небе кружили грачи.

– Здесь? Нет. Я видел ее в восточной роще, на Охотничьем холме. Видите эту дорогу? Ну вот, пройти по ней с километр вперед, и будет Охотничий холм. Туда и шла Тень, а за ней тянулись мертвецы – с нашего церковного кладбища мертвецы, я думаю. Бледные такие, размытые, запутавшиеся в дымящем плаще Тени. Да вы сами все увидите, – поспешно добавил Дэнни, услышав скептическое хмыканье Джорджа.

– Я хотел бы перекинуться парой словечек с Хетти Флайндерс, – сказал Локвуд.

– Не выйдет. Она попала в призрачный захват. Гость поймал ее прямо рядом с домом, из которого она только что вышла в своем праздничном синем сарафанчике. Бедняжка. Но мои слова могут другие деревенские ребята подтвердить. Пойдемте?

Пока мы спускались на улицу, тишину в Олдбери Касл разорвал рев двигателей. Четыре машины – три легковых и небольшой грузовичок с брезентовым тентом – вылетели из леса со стороны железнодорожной станции. Автомобили притормозили перед тем, как пересечь мост, затем шуганули клаксонами стадо зазевавшихся гусей и, снова прибавив скорость, покатили по лугу. Легковушки были черными, а на брезентовом тенте грузовичка красовался лев агентства «Ротвелл». Возле самого постоялого двора «Старое солнце» кортеж свернул и с ревом пронесся мимо церкви в сторону восточного леса.

Когда машины проносились мимо нас, из одной из них в нашу сторону мельком взглянул хмурый мужчина. Затем рев двигателей растаял вдали, и осталось только медленно оседающее на дорогу облако пыли.

– Опять эта ротвелловская шайка, – сказал Дэнни и с чувством сплюнул на обочину. – В свой институт погнали. А на нас им наплевать. «Ротвелл» – неправильное агентство. Не такое, как «Локвуд и компания». Ничего толком сделать не могут, бездари…

– Это точно… – задумчиво откликнулся Локвуд, глядя в сторону леса. – Дэнни, я хочу, чтобы ты остался с Холли, Джорджем и Квиллом. Покажи им все, что собирался. А мы с Люси по-быстрому прогуляемся на Охотничий холм, где ты видел Тень. Мне хочется своими глазами взглянуть, что там и как. Мы только туда и обратно, скоро вернемся к вам.

Дэнни повел остатки нашей команды по деревне, мы с Локвудом проводили их взглядом, а потом я спросила:

– Ведь тебя не Охотничий холм интересует, правда?

– Что я, холмов и деревьев не видел? Нет, конечно. Я хочу взглянуть на то, что за холмом. На поле, где произошла та древняя битва. Пошли.

Мы вернулись к церкви и пошли по дороге, которая вывела нас из деревни в сторону леса. Вскоре мы добрались до ветхого деревянного моста через узкий ручей. Как сказал Дэнни Скиннер, за этим мостиком останется совсем немного пройти между дубами и буками по постепенно поднимающейся вверх дороге, и окажешься на том самом Охотничьем холме.

Лес, в который мы зашли, все еще оставался серо-коричневым, зимним, но и здесь чувствовалось приближение весны – местами из земли уже лезли ярко-зеленые стебли, на ветках деревьев кое-где пока не столько виднелась, сколько угадывалась первая нежная зеленая дымка.

Мне было так легко и приятно идти рядом с Локвудом по лесу, наслаждаясь ярким, теплым весенним утром. Воздух был сладким и чистым, над головой заливались на разные голоса птицы. Шли мы молча. Локвуд глубоко задумался о чем-то своем, и я знала, что такая задумчивость предвещает новые приключения, причем в самом скором времени. Я? А я вообще ни о чем не думала, просто шагала рядом с Локвудом, любовалась деревьями, слушала птиц и всей грудью вдыхала пьянящий воздух.

Минут через десять мы дошли до того места, где влево, в сторону открытого карьера, от дороги отделялась узкая колея. На обочине возле этой развилки была насыпана аккуратная пирамидка из камней с установленным в ней деревянным крестом. Под крестом лежал букет увядших цветов, на самом кресте была прикреплена выцветшая, помутневшая фотография мужчины.

– Вероятно, кто-то попал здесь в призрачный захват, – сказала я. – А может быть, был несчастный случай в карьере.

– Скорее призрачный захват, я думаю, – мрачно откликнулся Локвуд, глядя в сторону каменного карьера. – Здесь, в основном, от этого умирают.

Мы молча пошли дальше по дороге и, как обещал Дэнни, примерно через полкилометра увидели впереди открытое, ярко освещенное пространство. Здесь Локвуд замедлил шаг и сказал:

– А теперь, я думаю, нам лучше свернуть под деревья. Так будет безопаснее.

Уйдя с дороги и продолжая идти среди деревьев вверх по склону, мы вскоре достигли вершины Охотничьего холма, откуда открывался прекрасный вид на раскинувшийся внизу простор. Стараясь держаться в тени деревьев и не высовываться наружу, мы ползком подобрались к самому краю, улеглись в высокой траве и принялись рассматривать исследовательский комплекс Ротвелловского института.

Он располагался чуть в отдалении, посреди ровного заброшенного поля, окруженного низкими лесистыми холмами. Отличное место для битвы, произошедшей здесь много-много лет назад. Так легко было представить себе две армии, столкнувшиеся друг с другом на этой созданной самой природой арене. Надо думать, красочное это было зрелище, намного ярче и интереснее, чем раскинувшаяся сейчас перед нашими глазами картина.

Честно говоря, исследовательский центр Ротвелловского института представлялся мне величественным сооружением, чем-то вроде Клеркенвелльских печей и стеклянного куба офиса «Ротвелла» на Риджент-стрит в одном флаконе. Или хотя бы огромным комплексом, состоящим из лабораторных блоков, жилых коттеджей, гаражей, мастерских и вместительных складов, соединенных асфальтированными дорожками, по которым муравьями снуют десятки ученых, рабочих и лаборантов. Ничего даже отдаленно похожего на придуманную мной картину я не увидела. Внизу под холмом дорога поворачивала, вела через заброшенные пшеничные поля и обрывалась возле нескольких, беспорядочно разбросанных на голом пятачке металлических ангаров.

Отсюда, с вершины холма, эти ангары напоминали небольшое стадо разлегшихся на отдых коров. Ангары, из которых состряпали филиал Ротвелловского института, обладают двумя главными (а может быть, и единственными) достоинствами – они очень дешевы и их можно легко и быстро установить на любом месте. У них ребристая полукруглая крыша и очень мало окон в стенках. Площадка вокруг ангаров была выровнена и засыпана гравием, из земли торчали два высоких столба с прожекторами для ночного освещения. От прожекторов до самой земли неряшливо свисали ветхие электрические провода в разлохматившейся черной оплетке. Со всех сторон площадку окружала изгородь из металлической сетки. В изгороди виднелись ворота, за которыми, прямо под открытым небом, стояли четыре машины, которые мы недавно видели в деревне. И ни одной живой души вокруг.

– Неказистый вид у этого научного центра, – сказала я.

– Ага, – негромко откликнулся Локвуд, и я уловила в его голосе радостное возбуждение. – Вид, как ты правильно заметила, неказистый, однако работа здесь идет полным ходом. Большие временные ангары за изгородью, прямо посреди поля, на котором в старину произошла битва. Я предполагаю…

– Думаешь, это и есть «место крови»?

– Вероятно, да. Можно биться об заклад, что та древняя кровавая резня является отправной точкой для того, чем они здесь занимаются. Но вот чем именно они здесь занимаются, при дневном свете не выяснишь. Изгородь у них, насколько я могу судить, довольно хилая. Кусачки поострей, ночка потемней, и порядок, – Локвуд с улыбкой посмотрел на меня и спросил: – Рискнешь ко мне присоединиться?

– Разве я могу отказаться? Там же может быть череп.

– Я не сомневался, что ты именно так и ответишь, Люси, – еще лучезарнее улыбнулся он. – Как будто старое доброе время вернулось, правда?

До чего же приятно, тепло и уютно было лежать здесь, в этой траве! Солнце припекало даже сильнее, чем я могла ожидать. Птички, облака, легкий ветерок… Так бы вот лежала и лежала, но пора уже было вставать и возвращаться в деревню, узнать, как там идут дела.

Свою команду мы нашли в общем зале гостиницы. Наши друзья с ошеломленным видом сидели за дальним угловым столиком. Их прогулка по Олдбери Касл закончилась тем, что как минимум половина жителей деревни выбралась из своих домов и буквально забросала столичных гостей своими жуткими, леденящими кровь историями. Холли, нужно отдать ей должное, сумела разрулить ситуацию. Она пригласила всех жителей деревни прийти в «Старое солнце» и там спокойно дать свои показания. И они приходили и давали показания. Киппс записывал в блокнот наиболее важные детали, а Джордж отмечал каждое явление аккуратной красной точкой на карте. Последний посетитель только что ушел, оставив Киппса с кучей заметок, а Джорджа с картой, которая выглядела теперь словно лицо заболевшего ветрянкой ребенка. Три красные крапинки на карте были обведены черным кружком.

– Это места, где видели Крадущуюся Тень, – пояснила Холли, отвечая на наш с Локвудом немой вопрос по поводу этих кружков. – Возле церкви, на древнем могильном кургане в дальнем конце деревни и вот здесь, на лугу, где две маленькие девочки видели возле креста «большого горящего дядю». Но Тень – не самая главная проблема, Локвуд. Здесь столько призраков, что я не представляю, как мы с ними со всеми справимся.

– Нужно решить, как это сделать, – сказал Локвуд. – Работы много, согласен. Информацию вы блестяще собрали, молодцы. Давайте раздобудем нормальной еды, а потом сядем и попробуем спокойно во всем разобраться.

К вечеру мы соорудили для нашей будущей операции настоящий штаб. Подготовили экипировку, поужинали. На постоялом дворе нам снова предложили потроха с тушеной репой, но, по счастью, Джордж успел пробежаться до деревенских лавок, которые он заприметил еще днем, и вернулся с пакетами, полными сокровищ – фруктов, пирожков и сосисок в тесте. Красота! Основательно перекусив, мы заняли угол пивной, сдвинули несколько столов, стараясь держаться как можно дальше от кресла, в котором любил сидеть возле камина сумасшедший Скиннер-старший, и развернули перед собой карту Джорджа, а сверху на нее положили исписанный блокнот Киппса. Некоторое время мы внимательно изучали их, и, как заранее предсказывала Холли, это занятие основательно прочистило нам головы.

– За один раз нам никак не управиться, – сказал, наконец, Локвуд. – Работы тут на несколько ночей, не меньше. Давайте разобьемся на группы и будем постепенно передвигаться от дома к дому, – он насторожился, прислушался и спросил: – Что это было?

– Машина, – ответил Киппс. – Приехал кто-то.

Локвуд нахмурился, повернул голову к окну, но в этот момент уже открылась дверь и в пивную вкатилась волна холодного вечернего воздуха, пахнущего зажженной в жаровнях перед «Старым солнцем» лавандой. В зал вошел крупный мужчина, и входная дверь с громким стуком захлопнулась за его спиной.

В зале повисло молчание, мы все смотрели на приехавшего – он был настолько высок, что, протискиваясь в дверь, ему пришлось низко наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку. Потом новый гость выпрямился, едва не задевая низкий потолок пивной своими светлыми волосами. Это был крупный красивый мужчина лет сорока пяти, широкоплечий, с крепким квадратным подбородком и высокими скулами. Приехавший был в теплом зимнем пальто, из-под которого выглядывал дорогой костюм. На руках – пара зеленых водительских перчаток с дырочками. Двигался мужчина свободно и неторопливо, вся его фигура излучала властность и полную уверенность в себе. Он обвел зал своими ярко-зелеными глазами, сразу же засек нас и двинулся к нашему углу.

Разумеется, мы знали, кто это. Да и кто его в Лондоне не знает, если плакаты с лицом этого человека висят в городе на каждом углу? И на этих плакатах он всегда улыбается так широко, что зубы напоминают клавиши рояля, изумрудные глаза сверкают, а в руках у него какой-нибудь новый хитрый приборчик, изобретенный башковитыми учеными из его института. А если у него в руках нет приборчика, значит, он стоит в обнимку с мультяшным львом. Короче, как вы уже давно, конечно, догадались, это был Стив Ротвелл, собственной персоной. Собственной мультяшной персоной, добавила бы я, потому что было в фигуре Стива Ротвелла что-то карикатурное, мультяшное. Широкая в плечах, объемистая в груди, она как-то очень стремительно сужалась потом книзу, заканчиваясь парой миниатюрных, почти женских ножек. Из-за этого Стив Ротвелл смахивал на мультяшного бульдожку, и его, наверное, кто-то мог бы назвать забавным, но только не я. Почему? Потому что хорошо помнила, как хладнокровно этот мультяшный бульдожка заколол на моих глазах человека своей шпагой.

Пока все это промелькнуло у меня в голове, Стив Ротвелл уже подошел, отодвинул от нашего стола свободный стул, уселся на него и спросил:

– Кто из вас Энтони Локвуд?

– Это я, сэр, – вежливо кивнул Локвуд. – Рад снова видеть вас. Мы с вами мельком встречались в прошлом году на карнавале. Возможно, вы помните также моих друзей – Люси, Джорджа и Холли.

Стив Ротвелл был из тех людей, что сидят на стуле, откинувшись на спинку и широко расставив ноги. Поза альфа-самца. Он снял свои зеленые перчатки, швырнул их на стол и ответил:

– Холли Манро я помню, она когда-то работала у меня. Остальных… тоже припоминаю. Вы шестерки Пенелопы Фиттис.

– Простите? – поднял бровь Локвуд.

– Шестерки. Лакеи. Ходите перед ней на задних лапках. Стоит ей свистнуть, и побежите, куда она прикажет.

– Это оскорбительное заявление, сэр, – сказал Локвуд, потом задержал свой взгляд на Киппсе и добавил, указывая на него: – Ладно, он до недавнего времени действительно служил в агентстве «Фиттис». Больше не служит там, между прочим. А мы, все остальные, – полностью независимые агенты, поэтому напрасно вы про лакеев, сэр. Пить будете что-нибудь?

– Кофе, – ответил Стив Ротвелл. – Дорога длинная была.

– Будьте любезны, принесите кофе, мистер Скиннер, – попросила Холли.

Стоявший за стойкой с выпученными от удивления глазами хозяин постоялого двора вздрогнул и тут же исчез. Полетел кофе варить для дорогого гостя.

– Если вы проголодались, на кухне, возможно, осталось немного потрохов с тушеной репой. Не желаете? – любезно предложил Джордж.

Ротвелл на это ничего не ответил. Он неторопливо расстегнул пуговицы на своем пальто, слегка наклонил вбок голову, внимательно разглядывая Локвуда, потом спросил напрямую, в лоб:

– Что вы здесь делаете, мистер Локвуд?

– Пью чай и изучаю карту. А что?

– Я имею в виду, что вы делаете здесь, в Олдбери Касл? Зачем вы сюда приехали?

– Возможно, вы не в курсе, сэр, – что неудивительно, поскольку у вас слишком много более важных дел, – но в этой деревне активизировался опасный призрачный кластер. Мы приехали, чтобы покончить с ним, – холодно улыбнулся Локвуд.

– Почему именно вы? Обычно ваше агентство работает в пределах Лондона.

– Нас попросили попавшие в отчаянное положение жители деревни, и мы не могли им отказать.

Как и многие мужчины, считающие себя важными шишками или неотразимыми красавцами, мистер Ротвелл не был щедр на улыбки, поэтому на протяжении всего разговора его лицо оставалось почти неподвижным.

– Вам должно быть известно, что Олдбери Касл находится очень близко к одному из филиалов моего института. Можно сказать, прямо у него на пороге стоит. Мы считаем эту деревню частью своей территории.

Ротвелл помолчал, ожидая реакции Локвуда, но тот лишь вежливо улыбался и молчал.

– По законам вежливости агентства должны уважать неприкосновенность чужой территории, – продолжил Ротвелл. – Это означает, что агентство не может браться за расследования или заключать договора с клиентами в чужой зоне влияния. Хотя это и неписаные законы, все мы придерживаемся их, и большие агентства, и малые. Вот почему мне так странно видеть вас здесь, и я надеюсь, что после моего напоминания вы завтра же покинете Олдбери Касл.

– Вынужден напомнить вам, сэр, – ответил Локвуд, – что сотрудники вашего института были поставлены в известность о нашествии призраков на деревню, но никак на это не прореагировали. Принимая во внимание это обстоятельство, я считаю наши действия законными и обоснованными.

– Проще говоря, вы отказываетесь уезжать отсюда?

– Да, отказываемся.

В повисшей мертвой тишине появился мистер Скиннер, в его дрожащих от волнения руках позвякивала о блюдечко чашка с черным кофе. Он поставил чашку и принесенный в другой руке крошечный молочник со сливками на стол и вытянулся по стойке «смирно».

– Спасибо. Погодите, – Ротвелл залез в свой пиджак, вытащил бумажник, достал из него новенькую хрустящую банкноту, и, даже не взглянув на нее, протянул Скиннеру. Подождал, пока уйдет осчастливленный трактирщик, затем обхватил горячую чашечку своими длинными тонкими пальцами, но пробовать кофе не стал и негромко сказал, глядя на дымящуюся черную жидкость: – У вас есть определенная репутация, мистер Локвуд.

– Благодарю вас.

– Репутация человека, любящего совать свой нос туда, куда его не просят.

– В самом деле? – улыбнулся Локвуд. – Могу я спросить, кто это так считает? На меня жаловались ваши сотрудники или компаньоны? Будьте любезны, назовите их имена. Возможно, я знаю этих людей.

– Никаких имен. Это широко известный факт, – сказал Ротвелл. – И это означает, что я озабочен вашим неожиданным появлением возле моего института, в котором проводятся очень важные и тонкие исследования. Я опасаюсь, что вы, по своему обыкновению, можете выйти за рамки обычной оперативной работы и попытаетесь сунуть свой нос туда, куда не имеете права его совать.

Он поднял руку, одним глотком выпил кофе и поставил пустую чашку на стол.

После повисшей недолгой паузы первым заговорил Локвуд.

– Ты что-нибудь поняла, Люси?

– Ни единого слова.

– А ты, Джордж?

– Ничего. Как будто китайца слушал.

– Да, вам следовало бы объясниться яснее, мистер Ротвелл, – сказал Локвуд. – Джордж часто использует длинные ученые слова, которых я не понимаю, но даже он не смог вас понять. Скажите просто – чего вы не хотите, чтобы я делал?

– Вы здесь из-за призрачного кластера? – раздраженно спросил Стив Ротвелл.

– Да.

– Это единственное, что вас здесь интересует?

– Почему должно быть иначе?

– Это не ответ на мой вопрос! – проворчал Ротвелл.

– Это все, что я могу на него ответить, – сказал Локвуд. – Поймите, мистер Ротвелл, Олдбери Касл не ваша «зона», не ваша «территория», не ваш «порог» или что-нибудь еще в этом роде. Если вам не нравится то, что я собираюсь очистить эту деревню от призраков, обратитесь с жалобой на меня в ДЕПИК, и увидите, чем это для вас обернется. До тех пор, пока ДЕПИК не запретит мне работать здесь, я волен делать в Олдбери Касл все, что сочту нужным. А сейчас закажите себе еще чашечку кофе и спокойно расскажите мне о «важных и тонких» исследованиях, которые ведутся у вас в институте. Звучит очень заманчиво. Очевидно, в скором времени мы получим новые замечательные товары от «Ротвелла»? Какие именно?

Вместо ответа Стив Ротвелл взял со стола свои зеленые перчатки и тяжело поднялся на ноги. Посмотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки, и пошел к выходу, но остановился, когда его посетила неожиданная мысль. Стоя в дверном проеме, он загораживал своей массивной фигурой свет, бросая густую тень на Локвуда.

– Вы бойкий мальчик, – сказал Ротвелл. – Не буду перечислять все ваши таланты, вы о них и сами все знаете. Назову лучше ваш самый большой недостаток – неумение вовремя остановиться. Вы слишком гордый и честолюбивый человек. Эти качества мне хорошо знакомы, я сам такой же. Боюсь, что в один далеко не прекрасный для себя день вы зайдете слишком далеко, а потому в присутствии свидетелей открыто предупреждаю: не вздумайте становиться мне поперек дороги. Если вы все же сделаете это, сильно об этом пожалеете. Я должен был предупредить вас, хотя нисколько не надеюсь на то, что вы примете мои слова к сведению. Более того, я уверен, что вы непременно встанете у меня поперек дороги, потому что вам этого хочется. Очень хочется. Но как только вы сделаете это, я вам шею сверну.

Он натянул на руки перчатки, застегнул на пуговицы свое пальто и добавил:

– А пока желаю успеха в борьбе с вашей горсточкой призраков. Уверен, что для этой примитивной работы вашей квалификации будет достаточно.

С этими словами мистер Ротвелл ушел, и дверь за ним громко захлопнулась.

Какое-то время все мы смотрели на эту закрывшуюся дверь, потом так же дружно повернулись к Локвуду.

Он улыбнулся, и улыбка эта была долгой и ленивой, но в глазах у него горел хорошо знакомый мне огонек.

– Отлично, – сказал Локвуд. – Не знаю, как насчет всего остального, но в людях мистер Ротвелл разбирается неплохо. До сегодняшнего вечера я не был уверен, стоит ли расследовать то, чем здесь занимаются в институте люди Ротвелла. Стоит ли рисковать головой ради этого. Шансы за и против такого расследования я расценивал в лучшем случае как пятьдесят на пятьдесят. Только что мистер Ротвелл решил эту проблему за меня. Теперь я знаю, что нам непременно нужно узнать, что происходит за стенами институтских лабораторий.

Ночь опустилась на Олдбери Касл. Мы собрались в общем зале «Старого солнца» и выключили свет, а Дэнни Скиннер подбросил дров в камин. Теперь лишь отблески пламени играли на клинках наших рапир и отражались у нас в глазах, пока мы проверяли свои рабочие пояса, укладывали в рюкзаки мешочки с солью и железными опилками, снова и снова уточняли маршруты по разложенной на столе карте Джорджа. Впереди нас ждало много работы, но Гости редко набирают полную силу раньше полуночи, поэтому, закончив приготовления, мы просто сидели и тихонько коротали время. Холли читала книгу, Локвуд дремал, растянувшись на скамье. Джордж предложил Дэнни сыграть в шахматы, рассчитывал легко победить деревенского мальчишку, но с каждым ходом его положение становилось все сложнее. Я? Я просто сидела у камина и бездумно следила за танцующими огоньками пламени.

Расслабиться никак не мог только Киппс. Он ходил из угла в угол, потягивался, разминался – на стенах плясали причудливые, отбрасываемые им тени. Довольно уродливые и страшные, надо признаться. Перехваченные резинкой надетых на лоб чудо-очков волосы Киппса мотались, словно пучок водорослей. Чувствовалось, что ему не терпится поскорее испытать свои очки в деле, выйдя на оперативный простор. Не в силах сдержать свое возбуждение, он опустил очки на глаза, присел к окну и принялся смотреть на погруженный во тьму луг.

– Есть! Я только что засек его! – неожиданно воскликнул Киппс. – Едва заметный, но я его вижу! Скорее всего, это Фантазм, я думаю. Мужская фигура. Висит над мостом.

Я негромко хмыкнула себе под нос. Лежавший с прикрытыми ладонью глазами Локвуд шумно вздохнул.

– А вон еще! – заерзал Киппс, вцепившись руками в свои очки. – Две фигуры в плащах над лугом. Держатся рядом друг с другом, капюшоны плащей низко опущены. От плащей поднимаются струйки призрачного тумана. Фигуры резко рванули с места… исчезли! Потрясающе, просто потрясающе!

– Я, конечно, очень рад, что он так счастлив, – пробурчал Джордж, не поднимая головы от шахматной доски, – но предпочел бы сейчас видеть старого доброго мрачного и молчаливого Киппса. Ночка-то впереди долгая.

А Киппс тем временем снова завертелся у окна.

– У-у, кошмар какой! Там, возле кострища! Костлявая тварь с выпирающими вперед зубами…

– Это мой дедушка, – степенно заметил Дэнни Скиннер, взглянув в окно. – Но он еще жив. Вы что, не узнали его, мистер Киппс?

– Ах, да, действительно. Увлекся слегка, – Киппс стащил с глаз очки, взглянул на свои часы. – Послушай, Локвуд, а чего мы, собственно, ждем? Уже половина одиннадцатого. Почти. Пора идти.

Локвуд сел, спустил ноги со скамьи, потянулся, зевнул и ответил:

– Пожалуй, ты прав, Киппс. В самом деле, пора. Действуем, как договорились. Делимся на две команды, два часа работаем, потом встречаемся здесь – убедиться, что все у всех в порядке, обменяться информацией, чаю выпить, наконец. Я и Киппс для начала займемся соседними домами, там нас ждет пара Спектров. Остальные работают на лугу. Поднимайся, Джордж, все равно тебе мат в два хода. Проклятая деревня ждет нас. Шевелись!

Стоило отойти на несколько шагов от бледных чахоточных огней постоялого двора, и нас обступила такая полная, абсолютная темнота, какая бывает только за городом. Даже луна, и та ушла за облака. Как и описывал Киппс, над лугом тут и там мелькали пятна потустороннего света. Наскоро попрощавшись с нами, Киппс и Локвуд бесшумно исчезли в темном переулке, а мы с Джорджем и Холли потянулись на луг. Я ненадолго отошла чуть в сторону. Цепи с собой я решила не брать, чтобы железо не мешало мне Слушать. Мой расчет оказался правильным, очень скоро я уловила легкий экстрасенсорный шум.

Он был едва заметным, напоминавшим далекое гудение трансформатора. Я посмотрела на небо, на темнеющий вдали лес. Откуда идет это гудение? Нет, не понять откуда. Вот где пригодился бы сейчас шепчущий череп! И так мне захотелось, чтобы череп был со мной, что никакими словами не передать.

– Ну, значит, так, – сказал Джордж. – Я хорошо читаю карту и ориентируюсь на местности, но командовать – это не мое. Люси, Холли, кто-нибудь из вас должен взять на себя роль лидера. Отдавайте приказы, принимайте решения, предоставляю все это вам.

Повисла пауза, затем я начала:

– Холли, почему бы тебе…

– Люси, почему бы тебе… – в унисон со мной начала Холли.

Мы снова замолчали и дружно посмотрели на Джорджа.

– Нет-нет, я не могу быть лидером, это отпадает, – сказал Джордж. – Я не умею быстро соображать, мозги у меня не так устроены.

И он, тихонько бормоча себе под нос, принялся делать вид, что рассматривает карту при слабом свете своего фонарика.

– У меня есть предложение, – сказала Холли. – Первый час командуешь ты, Люси, а потом, если захочешь, я буду командовать в течение второго часа. А тебе лучше начать первой, потому что ты опытнее меня как агент.

– Хорошо, – сказала я. – Согласна. Спасибо, Холли. Здорово ты придумала. – Я поправила на себе рабочий пояс и строго спросила: – Джордж! Что там стоит первым номером в нашем списке?

– Зловещее черное пятно, висящее над травой как раз рядом с тем самым местом, где мы сейчас находимся.

Наш заранее проложенный по карте путь шел зигзагом от точки к точке, где отмечалось появление призраков.

Первой нашей целью было темное пятно, болтающееся рядом с пригорком, на котором когда-то стояла виселица. Если это был призрак разносчика, повешенного за то, что торговал пирожками с тухлым мясом, то за столько лет он должен был стать слабым Темным Спектром – бесформенной пульсирующей массой, протягивающей во всех направлениях тоненькие усики эктоплазмы.

Слабый или не слабый, но Спектр – он всегда Спектр, поэтому мы подошли к пригорку с должной осторожностью, и здесь я сказала:

– Ну что ж, виселицу они сожгли, но запечатать это место вряд ли догадались. Предлагаю сделать это с помощью соли и железа. Вы согласны?

И Джордж, и Холли были со мной согласны, пятачок, на котором когда-то стояла виселица, оказался небольшим, так что с первой своей задачей мы справились быстро и без особого труда. Холли вызвалась отвлечь призрака в сторонку и сначала долго пыталась расшевелить его, но потом он взбодрился и даже сделал попытку напасть. Пока Холли с помощью рапиры удерживала Гостя на расстоянии, мы с Джорджем густо засыпали пригорок солью и железными опилками. Почти сразу после этого призрак начал бледнеть, извиваться и, наконец, пролился дождем бесследно исчезнувших в траве черных капель.

– Отличная работа, Холли, – похвалила я, вытирая вспотевший лоб. – Думаю, что первого Гостя мы смело вычеркиваем из списка. Весной на этом пригорке можно будет и пикники устраивать, и свидания назначать. Кто у нас следующий на очереди?

Следующим на очереди оказался Фантазм, которого заметил над мостом Киппс, когда смотрел в окно. С ним мы тоже разобрались довольно быстро и без головной боли.

Следующими номерами нашей программы были Каменщик на лугу и Луркер в кустах. С каждым из них мы с Холли справились буквально за пару минут.

– Ого, да вы, девушки, щелкаете их как орешки! – заметил Джордж. – По-моему, теперь моя очередь. Кто там у нас дальше по списку? – Он сверился со своей картой. – Ага, Тень пожилой женщины, которую видели на заднем дворе одного из домов на Стрелке. Позвольте, я сам с ней разберусь, не возражаете?

Как я уже говорила, Стрелкой здесь назывался выстроившийся в линию ряд коттеджей на дальнем краю луга. Много времени, чтобы добраться сюда, нам не потребовалось. Сквозь проем в живой изгороди мы вышли на темную улочку.

За домами темнел близкий лес, тянулись к небу голые черные ветки деревьев. Местечко было неприятным, задерживаться здесь не хотелось.

– Нужный нам дом стоит чуть дальше, – прошептал Джордж. – Сейчас подойдем к нему и… – Он резко остановился. – Ух ты! А это кто еще?

На темной улице вполоборота к нам стояла фигура, ее спину слабо освещал мерцающий потусторонний свет несуществующей свечи. Лицо призрака скрыто под длинными прядями волос, голова наклонена вперед, плечи печально сгорблены, ближняя к нам рука безжизненно опущена вдоль тела, однако кисть ее крепко сжата в белый кулак.

Мы остановились. Призрак тоже стоял на месте и не двигался.

– На ней ночная рубашка, – прошептала Холли. – Это всегда не предвещает ничего хорошего.

– Думаю, это девушка, – тихо сказал Джордж. – Ноги у нее молодые, не старушечьи. Нет, не думайте, что я знаток старушечьих ног, разглядывать их – не мое хобби. Но тем не менее…

Что это за Гостья и откуда она взялась? Непонятно.

– Осторожнее, – предупредила я. – Она начинает двигаться.

Костистые ноги шаркнули по грязной дороге, шевельнулась грязная ночная рубашка, призрачная фигура начала поворачиваться, и нас сразу же обдало струей пронизывающего до костей холода. Мы теснее придвинулись друг к другу.

– Гости всегда поворачиваются против часовой стрелки, – высоким сдавленным голосом произнес Джордж. – Вам известно об этом? И никогда не поворачиваются по часовой стрелке. Доказанный факт.

– Замечательно, Джордж, – сказала я. – А теперь заткнись, пожалуйста. Держите рапиры наготове. Я попробую заговорить с ней. Следите за ее руками и ногами. Следите за выражением ее лица.

– Хорошо бы при этом увидеть ее лицо за волосами, – проворчал Джордж.

– Спереди ее ночная рубашка в крови, – передернулась Холли.

Она была права – на ночной рубашке Гостьи чернело большое блестящее пятно.

Слегка покачиваясь из стороны в сторону, призрачная фигура повернулась к нам, но ее лица мы так и не увидели под спутанными длинными волосами, тускло блестевшими в холодном потустороннем свете. Я услышала звук, напоминающий шелест листвы.

– Кто ты? – спросила я. – Назови нам свое имя. Расскажи, что здесь с тобой случилось.

Я ждала, но слышала лишь тот же шелест, который, правда, сделался чуть громче.

– Никак не могу увидеть ее лица, – прошептал Джордж. – Ты тоже, Хол?

– Нет, тоже не могу. Люси…

– Спокойно, – сказала я, чувствуя, что мои напарники начинают нервничать. – Стойте тихо, оба. Я начинаю что-то слышать.

– Взгляни, Хол, кровищи-то сколько.

– Да уж… Брр…

Потом новый голос, похожий на шорох сухих листьев. На этот раз я расслышала его.

– Мои глаза. Вы не видели мои глаза?

Призрачная фигура подняла голову. Волосы откинулись назад и открыли ее лицо.

Не знаю, кто из них закричал громче, Джордж или Холли, их крики все равно утонули в моем собственном вопле.

Честно скажу, я не помню, бросилась на нас тогда гостья или нет. Помню лишь, что я наугад взмахнула своей рапирой, а потом мы все трое развернулись и бросились наутек – перемахнули через живую изгородь и мчались до самого креста на бывшей ярмарочной площади. Только там мы, наконец, остановились, задыхаясь, жадно хватая ртом холодный ночной воздух и ругаясь каждый на свой лад.

– Она сзади? – дрожа от страха, спросила Холли. – Гонится за нами?

Я оглянулась в ночную тьму у себя за спиной.

– Нет.

– Фух, слава богу.

– Почему именно глаза? – пробормотал Джордж. – Почему не другая какая-нибудь часть тела, попроще? Палец там, например, или даже ухо. Все не так омерзительно было бы.

– Откуда взялся этот призрак, Люси? На карте его не было, – спросила меня Холли.

– Новый, должно быть. Откуда я знаю?

– Пальцы на ногах! У нее нет не только глаз, но и пальцев на ногах! А без них далеко не уйдешь, опрокинешься. Вот почему она за нами не погналась, – бормотал Джордж.

– Ты бредишь, Джордж, – сказала я.

– Нет, просто рассуждаю вслух.

Я решила, что всем нам нужен отдых, и повела свою команду на постоялый двор.

Оказалось, что Локвуд и Киппс уже там. Локвуд стоял у стойки бара и что-то писал в своем блокноте. Киппс с бутылкой кока-колы в руке и с очками Фейрфакса на голове возбужденно расхаживал по залу.

– Два Спектра! – воскликнул он, увидев нас. – Два Спектра и Дымка! Я их видел! Видел и справился с ними! Не верите – Локвуда спросите, он подтвердит!

– Все уши мне сегодня прожужжал, – сказал Локвуд. – Я уже начинаю жалеть, что мы дали ему эту штуковину. Ну ладно, свою часть работы мы сделали, что у вас?

Мы рассказали все как есть, а в конце я добавила:

– Слушай, Локвуд, очень странная атмосфера царит в этой деревне, похоже, здесь имеет место сильное возбуждение парапсихологического поля. Я воспринимаю это как отдаленное гудение. Такое же гудение я слышала в подземелье под универмагом Эйкмеров, а еще раньше рядом с Костяным зеркалом.

Локвуд помолчал, постукивая своим карандашом по стойке бара, затем сказал:

– Я хочу внести некоторые изменения. Холли, ты можешь взять Киппса и Джорджа и вместе с ними закончить с той безглазой девушкой? Когда закончите с ней, продолжайте дальше по списку. А Люси пойдет со мной, попробуем найти источник этого самого гудения-возбуждения.

Мы с Локвудом шли по деревне. Луна вышла из-за облаков и висела сейчас над восточным лесом. В лунном свете стали видны гладкие вершины холмов за деревьями, они мерцали в темноте как серебристые полумесяцы. Красивое зрелище, но от него не становилась менее тягостной ночная тишина – давящая, вязкая, непроницаемая.

Хоть бы сова ухнула или человеческий крик долетел откуда-нибудь, да хоть бы похоронный колокол ударил – и то веселее было бы, чем это далекое жуткое потустороннее гудение и жужжание у меня в голове.

Через каждые сто шагов мы останавливались, и я вслушивалась, пытаясь определить источник шума. Бесполезно, гудение не становилось ни громче, ни тише, такое ощущение, что источник шума находится где-то слишком далеко, чтобы уловить какие-то изменения.

– Попробуем перейти ближе к лесу, – предложил Локвуд.

Наши подошвы гулко стучали по подмерзшей земле. Мы описали дугу и теперь приблизились к церкви.

– Надеюсь, они управились с тем Спектром, – сказала я. – И мне очень хочется, чтобы это сделал именно Джордж.

– А я думаю, что со Спектром, скорее всего, разобрался Киппс. Джорджа всегда тошнит при виде девушек с отрезанными от тела частями. А Киппсу что? Он сейчас таких мелочей просто не замечает, своими очками упивается. Ты говоришь, Холли тоже хорошо проявила себя?

– Лучше не бывает.

– Я постоянно убеждаю ее в том, что она должна больше полагаться на свой Дар. Эту охоту отбил у нее болван Ротвелл, когда она у него служила. Именно тогда Холли надломилась, перестала верить в себя. Это хорошо, что она попрактикуется здесь в оперативной работе, особенно рядом с тобой, Люси. Ты для нее – великолепный образец агента.

– Ну, не знаю, не знаю, какой я образец… – Я замерла на месте, впервые уловив изменения в одолевавшем меня гудении. Потусторонний шум на секунду уменьшился, затем стал еще громче, чем прежде. Мы прошли мимо стоявшей на пригорке заржавевшей призрак-лампы и спустились по склону, оказавшись ниже уровня церковного двора. Над нашей головой поднималась живая изгородь, окружавшая кладбище. – Слушай, не могли бы мы на минутку подняться к церкви? Мне кажется, я что-то почувствовала.

– Конечно, – Локвуд взял меня за руку и помог подняться по крутому склону. – Давай взглянем. Если верить Дэнни Скиннеру, примерно в это время из могил как раз должны вылезать мертвецы.

Нет, мертвецы из могил не вылезали, пока что, во всяком случае. Возле церкви все было тихо, как, собственно, и должно быть на кладбище. В лунном свете слабо поблескивали каменные зубы надгробных крестов. С того места, где стояли мы с Локвудом, все кладбище было как на ладони, от невысокой церкви до каменной арки, ведущей с дороги на противоположном конце ограды. Я прислушалась. Да, потусторонний шум стал другим, теперь его гудение было не ровным, а прерывистым, пульсирующим.

– Один маленький вопрос, Люси, – сказал Локвуд. – Это о нас с тобой. Скажи, ты по-прежнему моя клиентка? Проще говоря, должен ли я тебе заплатить за сегодняшнюю работу? Я что-то уже запутался.

– Честно говоря, я и сама запуталась… – Я не договорила, потому что у меня сильно забилось сердце. Забилось в такт с далеким пульсирующим шумом. Во рту у меня неожиданно пересохло. Почему? Что случилось? На кладбище, кажется, ничего не изменилось… И все же?

– Нам нужно прийти к какому-то решению, – продолжал Локвуд. – Технически мы сейчас просто помогаем друг другу. Я помогаю тебе искать череп и вообще во всем деле с Винкманами, ты помогаешь мне здесь, в деревне, причем все это происходит параллельно. Мы должны определиться с нашими довольно запутанными отношениями, кто из нас клиент, а кто агент, или можем поступить гораздо проще, если…

Я его не слушала, тряхнула головой, подняла вверх руку, чтобы он замолчал.

Лунный свет серебрил невысокую колокольню церкви. Прекратилось шуршание каких-то ночных зверьков в живой изгороди, стих ветерок, тишина навалилась на освещенное печальными лучами луны кладбище, и я…

И я внезапно поняла, что мы с Локвудом здесь больше не одни, а взглянув на Локвуда, поняла, что он и сам почувствовал то же самое.

А потом мы увидели…

Из-за могильных крестов к нам приближалось нечто.

Вначале мы с Локвудом заметили движение, такое медленное, едва заметное, что его легко можно было принять за тень от качнувшейся ветки одного из тисовых деревьев, поднимающихся за церковной оградой. Затем возникшая фигура начала постепенно приближаться, расти. Появилась сутулая спина, массивные округлые плечи и бесформенная, поворачивающаяся, чтобы осмотреться, из стороны в сторону голова. Фигура раскинула руки, медленно двинулась вперед на громадных ногах – один осторожный шаг, второй, третий… Через церковную ограду хлынула волна ледяного воздуха, накрыла нас с головой, обожгла до костей.

– Ты только посмотри, какая громадина, – с трудом переводя дыхание, шепнул мне Локвуд.

Призрак каннибала, с которым мы недавно столкнулись в Илинге, был огромен. Помню, как меня потрясли его неестественные размеры и мощь, хотя я видела-то тот призрак лишь мельком, через дверь кухни. Существо, вошедшее на церковное кладбище сквозь каменную арку, было еще больше, еще мощнее и еще страшней. Оно тяжело и неуверенно шагало среди крестов, словно пробиралось сквозь густую патоку. Движения его негнущихся ног и рук были неуклюжими и в то же время завораживающими. Я, в общем-то, успела кое-что повидать в своей жизни. Видела Сырые Кости, которые гнались за мной по крутому, почти отвесному бетонированному склону. Стояла на крыше высотки, когда вокруг меня разорванными в клочья воздушными змеями носились Воющие Духи. Сталкивалась со многими другими, чаще всего очень неприятными Гостями, но никогда не видела ничего настолько странного и чужеродного, как эта гигантская фигура на церковном кладбище.

В отличие от большинства Явлений, эта фигура не излучала потусторонний свет и не светилась сама, как тот же Сияющий Мальчик, например. Не выглядела эта фигура ни плотной, как Спектр, ни слегка карикатурной, как Рейз. Она состояла из серой полупрозрачной мути, сквозь которую можно было разглядеть кладбищенские кресты за спиной фигуры. Руки, ноги и очертания головы казались размытыми, были не то что видны, а скорее угадывались в воздухе. Но при этом контур фигуры был обрамлен мерцающими язычками холодного потустороннего пламени, а из спины у нее валил густой дым, стелившийся среди кладбищенских крестов, словно плащ фокусника.

– Никогда ничего похожего не видела, – прошептала я. – Что это?

Локвуд не ответил, он внимательно следил за дымным хвостом, который оставляла за собой Тень. Потом, не поворачивая головы, схватил меня за руку, второй рукой указал вперед.

Я взглянула в ту сторону, куда указал Локвуд, и во рту у меня моментально пересохло от ужаса. Громадная Тень была уже не одна. За ее спиной из-под земли поднимались другие фигуры, они вставали рядом с крестами и вырезанными из камня ангелами. Они теснились вокруг могильных плит – костлявые, в лохмотьях своих погребальных нарядов. Здесь были Спектры и Рейзы, Дымки и Томы-Теневики, и другие типы призраков, а количество самих восставших мертвецов перевалило за полсотни. Один за другим они поднимались из своих могил и вставали, не сводя глаз с Крадущейся Тени, которая медленно двигалась прочь, не обращая на них никакого внимания. Она прошла сквозь каменную арку кладбищенских ворот и направилась по дороге, ведущей к лесу.

Вначале все было тихо.

Затем призраки пришли в движение – один, за ним другой, третий, и вот уже целая стая призраков ринулась к выходу с кладбища, словно откликнувшись на неслышный для нас призыв.

Часть призраков двинулась не через ворота, а в обход. Все случилось так быстро, что мы с Локвудом не успели среагировать. Я увидела надвигающиеся на нас пустые лица с темными, дико блестящими глазами, и, кажется, даже слышала потрескивание мертвых костей. Казалось, еще секунда, и они накатят прямо на нас, но в последний миг эта дьявольская компания взмыла в воздух, заложила вираж над кладбищенской изгородью и рванула к лесной дороге вслед за Тенью. Треск и щелканье костей растаяли вдали. Улетел вслед за ними и хвост ледяного воздуха.

Мы с Локвудом выпрямились. Кладбище снова было пустым, тихим, посеребренным светом луны.

На дереве за нашей спиной внезапно очнулся дрозд, спел короткую, красивую грустную песенку и вновь замолчал, а мы с Локвудом все стояли у изгороди на невысоком склоне и не могли прийти в себя.

А потом я обнаружила, что он до сих пор сжимает мою руку.

В тот же момент это обнаружил и Локвуд. Мы отпустили друг друга и одинаковым жестом вскинули руки к своим рабочим поясам, готовые при первом же признаке опасности выхватить рапиру или солевую бомбу. Локвуд прокашлялся. Я убрала упавшую на лоб прядь. Мы оба переступали на месте, шаркая подошвами ботинок по покрывшейся инеем земле.

– Что это за чертовщина была? – спросила я.

– Тень? – взглянул на меня Локвуд из-под своей челки. – Ну, да, Тень… – он покачал головой. – Понятия не имею, но это определенно та самая тварь, о которой говорил Дэнни Скиннер. Размер, очертания, вся горит или кажется охваченной пламенем… все совпадает. И восставшие мертвецы следом за ней… Ты видела их? Призраков?

– Видела. И это тоже в точности совпадает со словами Дэнни. Короче, это та самая тварь, что нацарапана на кресте – Собиратель Душ. Она поднимает мертвецов из их могил.

– Я в это не верю.

– Не веришь? Тому, что видел своими глазами?

Он ничего не ответил.

– Ты же видел их, Локвуд!

– Нам нужно вернуться к остальным. Здесь не лучшее место для того чтобы обсуждать все это.

Над дальним лесом с криками взмыли в воздух стаи птиц. Треща крыльями, они разворачивались над вершиной Охотничьего холма и улетали прочь. Мы спустились со склона и в полном молчании поспешили в «Старое солнце».

Назад: III Потеря, находка и снова пропажа

Дальше: V Железная цепь

IV Проклятая деревня

* * *

IV
Проклятая деревня