Глава 29
Любопытство Калтона удовлетворено

В ту ночь Брайан практически не спал. Он почти сразу оставил Мадж и уехал домой, но не стал ложиться. Молодой человек был слишком взволнован и обеспокоен, чтобы уснуть, и основную часть ночи ходил по комнате, погруженный в раздумья. Он никак не мог понять, что же было причиной визита Роджера Морланда к Марку Фретлби. Все его показания в суде сводились к тому, что он встретил Уайта и пил с ним весь вечер. Уайт вышел, и больше Морланд его не видел. Так что теперь возник вопрос: «Зачем он приехал к мистеру Фретлби?» Он не был с ним знаком, и тем не менее у него была назначена встреча. Возможно, у Роджера были финансовые проблемы, а поскольку миллионер был известен своей щедростью, он мог прийти к нему за деньгами. Но был еще тот крик, раздавшийся во время их встречи, который означал, что Марк был чем-то напуган. Мадж поднялась наверх, но дверь была заперта, и ее отец не впустил ее. Почему же он так не хотел, чтобы кто-нибудь увидел Морланда? Очевидно, тот признался в чем-то ужасном, и Фицджеральд был уверен, что это касалось того убийства в кэбе. Он измучил себя размышлениями и, когда засияли первые лучи рассвета, рухнул на кровать в чем был и проспал крепким сном до двенадцати часов следующего дня. Когда же он встал и посмотрел на себя в зеркало, то был поражен, каким измученным и осунувшимся было его лицо. Как только Брайан проснулся, его мысли снова обратились к Марку Фретлби и визиту Морланда.

– Он загнан в угол, – пробормотал ирландец себе под нос. – У него не осталось выхода. Ах, бедная Мадж! Если бы я мог защитить тебя от того, что тебе рано или поздно придется узнать, и защитить ту, другую девушку… Грехи отцов падут на их детей… Боже, помоги!

Он принял ванну и, одевшись, вышел в гостиную попить чаю, что немного привело его в чувство. Миссис Сэмпсон, весело скрипя, поднялась по лестнице с письмом и не сдержала крика удивления от того, как переменился ее жилец.

– Боже мой, сэр! – воскликнула она. – Что вы делали все это время, я же знаю, что вы собирались лечь спать, сэр, но вы выглядите так, будто глаз не сомкнули.

– Да, мне не спалось, – беззаботно ответил Брайан, протягивая руку за письмом. – Я прошагал по комнате всю ночь… Я, наверное, прошел несколько миль!

– Ах, это напомнило мне о моем бедном муже, – всхлипнула старушка, – он был набойщиком и по ночам ходил по комнате взад-вперед по ковру, который, между прочим, недешевый, пока не истоптал его вусмерть, и единственным способом остановить его было дать ему успокоительное, что и вам, сэр, я тоже советую, например, виски с лимоном и сахаром, но еще я слышала, что хлороформ…

– Нет, черт возьми, – вырвалось у Фицджеральда, – этого с меня достаточно!

– Наверное, болит зуб, точно, – сказала хозяйка, подходя к двери, – у меня у самой такое было, у нас в семье были проблемы с зубами, хотя, надо сказать, у меня-то зубы крепкие, ведь мой бывший жилец был дантистом, и он мне все зубы сделал такими красивыми, вместо платы-то за проживание, поскольку у него не было наличных, а сумки у него были такие тяжелые, когда он съезжал.

Поскольку Брайан казался не сильно заинтересованным в домашних историях и ему хотелось остаться одному, миссис Сэмпсон, скрипя всеми косточками, спустилась по лестнице и завела разговор с соседкой, обсуждая свое намерение забрать деньги из банка, в случае если русские вдруг нагрянут и захватят Мельбурн. Фицджеральд же, предоставленный самому себе, смотрел в окно на пыльную дорогу и на черные тени от колонн перед домом.

– Я должен уехать отсюда, – сказал он себе. – Здесь все напоминает мне об убийстве. Не хочу, чтобы у меня за спиной все время был какой-то призрак.

Вдруг он вспомнил о письме, которое держал в руке. Оно было от Мадж, и, быстро открыв его, он принялся читать.

«Не понимаю, что происходит с папой, – писала девушка. – С тех пор как Морланд ушел вчера вечером, он заперся в кабинете и что-то пишет там часами. Я приходила к нему сегодня утром, но он не пустил меня. Он не спустился к завтраку, и я всерьез обеспокоена. Приезжай завтра ко мне, я очень волнуюсь о его здоровье, и я уверена, что Морланд чем-то расстроил его».

– Что-то пишет… – повторил Брайан, положив письмо в карман. – Что именно, интересно? Возможно, он хочет покончить жизнь самоубийством! Если так, я точно не буду останавливать его. Это, конечно, ужасно, но в данном случае лучший выход.

Несмотря на намерение пойти к Калтону и все рассказать, Фицджеральд и близко не подходил к его офису в тот день. Он плохо себя чувствовал, был измучен, нехватка сна и беспокойство ужасно сказались на нем, и он выглядел лет на десять старше, чем до убийства Уайта. Это беда рисует морщины на наших лицах. Если человек чем-то обеспокоен, жизнь становится для него невыносимой. Душевные страдания ничуть не лучше физической боли, если не хуже. Последняя мысль перед сном – это мысль о несчастье, и с первыми лучами рассвета эти мысли снова возвращаются. Но пока человек может уснуть, жизнь его еще не полностью невыносима. Из всех благодатей, которыми нас одарила судьба, самой ценной является именно сон, который, как говорил мудрый Санчо Панса, «укутывает человека подобно плащу». Брайан отчаянно нуждался в отдыхе, поэтому, послав одну телеграмму Дункану с просьбой зайти к нему утром и еще одну – Мадж с обещанием прийти на ланч на следующий день, он весь день просидел дома, читая книги и куря сигареты. Он рано лег спать, и к нему пришел крепкий здоровый сон, поэтому, проснувшись на следующее утро, молодой человек чувствовал себя намного более воодушевленным и свежим.

В половине девятого он уже завтракал и неожиданно услышал шум колес и звонок в дверь. Он подошел к окну и увидел двуколку Калтона у дверей. Сам адвокат был тут же проведен к нему в комнату.

– Хороший же ты друг! – воскликнул Дункан после обмена приветствиями. – Я смиренно ждал тебя все это время, думая, что ты еще за городом.

– Ты позавтракаешь? – спросил его товарищ, смеясь над его негодованием.

– А что у тебя есть? – отозвался Калтон, оглядывая стол. – Ветчина и яйца. Хм! Кулинарные способности твоей хозяйки весьма ограничены.

– Как и у большинства хозяек, – ответил Фицджеральд, продолжая завтрак. – Если только бог не сотворит новых зверей, все они так и будут готовить говядину и баранину с рагу до конца своих дней.

– Ну, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, – заметил адвокат. – Как думаешь, твоя хозяйка сможет угостить меня бренди с содовой?

– Думаю, да, – ответил Брайан, после чего встал и позвонил в колокольчик. – Но не слишком ли рано для такого угощения?

– Есть такая пословица, про соринку и бревно, – сурово ответил Калтон, – которая очень тебе сейчас подходит.

Фицджеральд рассмеялся, а Дункан, добившись, чего хотел, решил перейти к делу.

– Едва ли мне нужно тебе напоминать, как мне не терпится услышать то, что ты мне расскажешь, – начал он, откинувшись в кресле, – но могу сказать, что я сам уже выяснил половину твоего секрета.

– Правда? – удивился его друг. – В таком случае мне не имеет смысла…

– Нет, имеет, – прервал его юрист. – Я же сказал, я знаю только половину.

– Которую половину?

– Хм… довольно сложно объяснить… Давай я расскажу тебе, что знаю, а ты дополнишь мои слова. Я готов… Нет, стой! – Дункан встал и плотно закрыл дверь. – Итак, – он снова сел в кресло, – Старьевщица умерла на днях.

– Она мертва?

– Как бревно, – спокойно ответил Калтон. – И это была ужасная смерть, ее крики до сих пор звенят у меня в ушах. Но прежде чем умереть, она послала за мной и сказала…

– Что?

– Что она мать Розанны Мур.

– Да.

– И что Сал Роулинз – дочь Розанны Мур.

– А кто ее отец? – тихим голосом спросил Брайан.

– Отец – Марк Фретлби.

– Да.

– Что ты можешь добавить?

– Ничего!

– Ничего? – удивленно повторил Калтон. – Значит, вот что Розанна Мур сказала тебе, когда умирала?

– Да!

– И зачем же ты сделал из этого такой секрет?

– Ты еще спрашиваешь? – удивленно посмотрел на гостя Фицджеральд. – Если бы я рассказал об этом, ты понимаешь, что бы случилось с Мадж?

– Не понимаю, – ответил озадаченный адвокат. – Видимо, ты имеешь в виду связь Фретлби с Розанной Мур – что ж, конечно, это не очень приятная новость, узнать, что она была его любовницей, но все же…

– Любовницей? – резко переспросил ирландец. – Значит, ты не знаешь всей правды.

– В смысле? Разве она не была его любовницей?

– Нет! Она была его женой!

Калтон подскочил на стуле и не сдержал крика удивления.

– Его женой?

Фицджеральд кивнул.

– А Старьевщица не знала об этом, она думала, что Розанна Мур была всего лишь любовницей, – заметил Дункан.

– Он хранил этот брак в тайне, – пояснил Брайан, – и, поскольку супруга вскоре сбежала от него с кем-то другим, он так никогда и не рассказал об этом.

– Теперь я понимаю, – медленно произнес адвокат. – Ведь раз Марк Фретлби был законно женат на Розанне Мур… Мадж – внебрачный ребенок!

– Да, и она занимает место, которое принадлежит Сал Роулинз… или, вернее, Сал Фретлби.

– Бедняжка, – грустно произнес Калтон. – Но все это никак не объясняет убийство Уайта.

– Вот что я тебе скажу, – быстро начал Фицджеральд. – Когда Розанна Мур бросила мужа, она сбежала в Англию с каким-то молодым парнем, и когда он устал от нее, вернулась на сцену и стала знаменитой актрисой. Потом она встретила Уайта, как выяснил твой друг, и они вместе приехали сюда с целью вытянуть деньги из Фретлби. Они приехали в Мельбурн, и Розанна Уайт сама все устроила, держась при этом в тени. Она отдала свое свидетельство о браке Уайту, и оно было у него при себе, когда его убили.

– Значит, Горби был прав, – перебил Дункан собеседника. – Человек, которому были нужны эти бумаги, и убил Уайта.

– А ты сомневался? И этот человек…

– Не Марк же Фретлби? – вырвалось у Калтона. – Это же не он?

Брайан кивнул:

– Да, это он, Марк Фретлби.

На несколько минут воцарилась тишина. Юриста так поразили эти слова, что он не мог ничего ответить.

– Когда ты узнал об этом? – спросил он после паузы.

– Когда ты впервые пришел ко мне в тюрьму, – ответил Фицджеральд. – До того момента у меня не было подозрений, но когда ты сказал, что Уайта убили из-за бумаг, я, прекрасно понимая, какие бумаги были у него при себе, догадался сразу же, что это Марк Фретлби убил Уайта, чтобы завладеть бумагами и спрятать их.

– Не остается никаких сомнений, – вздохнул адвокат. – Вот почему Фретлби хотел, чтобы Мадж вышла замуж за Уайта – такова была цена его молчания. Когда он забрал свое согласие, Уайт начал угрожать ему, что все разгласит. Я помню, что он ушел из дома очень взволнованный, в ту ночь, когда его убили. Фретлби, должно быть, последовал за ним в город, сел с ним в кэб и, убив его с помощью хлороформа, забрал свидетельство о браке из кармана и сбежал.

Брайан встал и начал ходить по комнате.

– Теперь ты понимаешь, каким мучением была моя жизнь последние несколько месяцев, – сказал он. – Знать, что он – убийца! И все же мне приходилось сидеть с ним, есть с ним, пить с ним, зная, что он убил… а Мадж… его дочь!

В этот момент раздался стук в дверь и зашла миссис Сэмпсон с телеграммой, которую она передала своему жильцу. Он открыл ее, когда она вышла, и, просмотрев, вскрикнул от ужаса и уронил ее. Калтон обернулся на крик и, увидев, что друг опустился в кресло бледный как смерть, схватил телеграмму и прочел ее. Закончив, он тоже побледнел и, как и Фицджеральд, опустился в кресло.

– Это божья кара!