Глава 28
У Марка Фретлби гость

Если верить афоризмам из букваря, «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Теперь Брайан понял всю суть этого высказывания. Он был в городе уже почти целую неделю, но еще не виделся с Калтоном. Каждое утро – или почти каждое – он собирался и выходил из дома, но никогда не приходил к адвокату. Вместо этого он возвращался в свои комнаты в Восточном Мельбурне и проводил время в доме или в саду. Когда продажа фермы вынудила его приехать в город, он постарался разобраться с делами как можно быстрее и сразу же вернулся обратно.

Любопытно, что Фицджеральд избегал встречи со всеми своими друзьями. Молодой человек все еще остро переживал тот факт, что недавно сидел на скамье подсудимых, и даже когда он гулял вдоль берегов мутной Ярры, что бывало довольно часто, ему было не по себе – Брайану казалось, что он был предметом всеобщего любопытства и что люди оборачивались посмотреть на него из желания увидеть человека, который чудом избежал повешения. Как только ферма будет продана и они с Мадж поженятся, он намеревался тут же покинуть Австралию и никогда больше туда не возвращаться. Но пока уехать не получалось, и он считал, что не должен ни с кем встречаться, не должен видеться со старыми друзьями – так сильно он боялся, что на него все будут смотреть. Миссис Сэмпсон, которая с радостью приняла его обратно, очень громко выражала свое недовольство тем, как он хоронил себя в четырех стенах.

– У вас такие измученные глаза, – сочувственно заметила старушка, – и это все из-за недостатка воздуха. Дядя моего мужа, который был врачом, надо сказать, очень хорошим врачом, в Коллинвуде, говорил, что атмосфера может задавить человека, лишить его аппетита, вот и вы едва ли что едите, а вы ведь не бабочка, вам бы следовало хорошо питаться.

– У меня все нормально, – сказал Брайан рассеянно, зажигая сигарету и вполуха слушая беспрерывную болтовню хозяйки, – но если кто-то зайдет, скажите, что меня нет. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Это очень мудрый выход из ситуации, достойный Соломона, – продолжила миссис Сэмпсон энергично, – который, без сомнения, имел прекрасное здоровье для свиданий с царицей Савской только потому, что не допускал к себе никого, если не был расположен к разговору. Я и сама так делаю время от времени, когда настроение совсем плохое. Я слышала, что хорошо помогает содовая вода, если ее добавлять в бренди, и именно это, возможно, и поддерживает ваше стремление жить, и… Ой, звонок! – прервалась она, выбегая из комнаты к входной двери. – Мои ноги совсем сдают, не выдерживают такой нагрузки.

В это время Фицджеральд сидел, расслаблялся и курил, и теперь, когда миссис Сэмпсон с ее постоянной болтовней ушла, он вздохнул с облегчением. Но вскоре молодой человек услышал ее шаги на лестнице, и она вошла в комнату с телеграммой, которую передала ему.

– Надеюсь, это не плохие новости, – сказала хозяйка, отойдя к двери. – Я не люблю плохие новости, у меня было достаточно стресса в молодости, когда умер мой дедушка и наша семья оказалась в такой беде, а теперь, если извините меня, сэр, я вернусь к своему обеду, ведь вы же знаете, я всегда ем в одно и то же время, и я прекрасно знаю свой организм, меня часто тошнит, поэтому я бы не смогла стать моряком.

Когда истории Сэмпсон на время иссякли, она вышла из комнаты и, громко скрипя суставами, пошла по ступеням, оставив Брайана наедине с телеграммой. Он открыл конверт и вытащил записку от Мадж, в которой говорилось, что они с отцом вернулись в город и что она приглашает его на обед этим вечером. Фицджеральд свернул телеграмму, встал и начал беспокойно ходить по комнате, держа руки в карманах.

– Значит, он в городе, – сказал молодой человек вслух, – и я должен встретиться с ним и пожать ему руку, прекрасно понимая, что это за человек. Если бы не Мадж, я бы уехал отсюда уже давно, но после того, как она заступалась за меня, когда я был в беде, я не могу поступить как трус.

Все произошло так, как предсказывала мисс Фретлби, – ее отец не смог долго оставаться на одном месте и вернулся в Мельбурн через неделю после отъезда Брайана. Приятной компании с фермы уже не было, и гости были рассажены за столом далеко друг от друга, как могилы на кладбище. Петерсон уехал в Новую Зеландию полюбоваться горячими источниками, а старый колонист вот-вот должен был отправиться в Англию, чтобы предаться воспоминаниям своей молодости. Мистер и миссис Роллестон приехали в Мельбурн, где несчастный Феликс вынужден был снова погрузиться в политику, а доктор Чинстон возобновил свою каждодневную очередь пациентов и чеков.

Мадж была рада вернуться в Мельбурн, ведь теперь ее здоровье восстановилось, и она рвалась к волнениям городской жизни. Со времени убийства прошло уже больше трех месяцев, и все обсуждения затихли. Теперь вездесущей темой была возможная война с Россией, и колонисты были заняты подготовкой к атаке врага. Как испанские короли забрали все сокровища из Мексики и Перу, так и российский царь может положить руку на золотые запасы Австралии. Но здесь ему придется столкнуться не с дикарями, а с сыновьями и внуками людей, которые посрамили русское оружие на Альме и под Балаклавой. Таким образом, среди будущих слухов о войне трагическая судьба Оливера Уайта была забыта. После судебного процесса все, включая детективов, бросили это дело и мысленно причислили его к списку нераскрытых преступлений. Несмотря на все старания, ничего нового выяснить не удалось, и, вероятно, теперь убийца Оливера Уайта останется на свободе. Было всего два человека, которые не разделяли это мнение, – Калтон и Килсип. Оба они поклялись найти этого преступника, который нанес свой удар трусливо, в темноте, и хотя шанс на успех был ничтожен, продолжали работать. Следователь подозревал Роджера Морланда, верного друга покойного, но его подозрения были неточно и плохо обоснованы. Адвокат же не имел конкретных подозреваемых, и хотя признание Старьевщицы на смертном одре пролило свет на произошедшее, он считал, что, когда Фицджеральд расскажет ему, какой секрет раскрыла Розанна Мур, настоящий убийца вскоре будет найден, или, по крайней мере, это даст подсказку, как его найти. Так обстояли дела, когда Марк Фретлби вернулся в Мельбурн. Мистер Калтон ждал признания Брайана, прежде чем что-либо предпринимать, а Килсип продолжал гнуть свою линию, разыскивая улики против Морланда.

Получив телеграмму Мадж, ее жених решил навестить ее этим вечером, но не на обеде, поэтому он послал девушке записку с ответом. Он не хотел встречаться с мистером Фретлби, но, конечно, не стал писать этого Мадж, и она обедала в одиночестве, потому что ее отец уехал в клуб, не сказав, когда он вернется. После обеда она укуталась в светлый платок и вышла на веранду ждать своего возлюбленного. Сад выглядел чарующе в свете луны, огромные кипарисы отбрасывали тени на траву, и прохладный величественный фонтан переливался серебром. Около ворот рос раскидистый дуб, к которому подошла мисс Фретлби. Встав под его тенью, она прислушалась к шороху и шепоту бесчисленной листвы. Удивительно, какое волшебное очарование придает всему лунный свет, и хотя Мадж знала каждый цветок в саду, каждое дерево и куст, все это казалось ей странным и загадочным при холодном, белом свете. Она подошла к фонтану и, присев на край, опустила руку в прохладную воду и стала наблюдать, как вода просачивается сквозь пальцы, словно серебряный дождик. Затем она услышала, что ворота открылись и закрылись, и, вскочив на ноги, увидела, что кто-то идет по тропинке в светлом пальто и шляпе с мягкими полями.

– Это наконец-то ты, Брайан? – обрадовалась она и побежала по тропинке к этой фигуре. – Почему так долго?

– Не могу сказать, потому что я не Брайан, – ответил ее отец.

Мадж разразилась смехом.

– Какая нелепая ошибка! – веселилась она. – Я решила, что ты – это Брайан.

– Правда?

– Да, в этой шляпе и пальто, я спутала вас при свете луны.

– А, – усмехнулся Фретлби, снимая шляпу, – лунный свет творит чудеса, не так ли?

– Конечно, – ответила его дочь. – Лунный свет – спутник влюбленных!

– Да, – согласился Марк. – Влюбленные бы не выжили без него. Но как же ты могла спутать такого старика, как я, со своим молодым веселым возлюбленным?

– Ну, правда, папа, – стала оправдываться Мадж, – ты так похож на него в этом пальто и шляпе, что я не поняла, кто это, пока ты не заговорил.

– Чепуха, – резко заметил Фретлби, – ты придумываешь. – И, развернувшись, он быстро пошел к дому, оставив Мадж глядеть ему вслед в непонимании, что не удивительно, ведь отец никогда не разговаривал с ней таким тоном. Размышляя о причинах этого внезапного гнева, она стояла неподвижно, пока сзади не послышались шаги и тихий свист. Мисс Фретлби вскрикнула, обернулась и увидела улыбающегося ей Брайана.

– А, это ты, – сказала она недовольно, когда он обнял ее и потянулся за поцелуем. – Ах, перестань, – засмеялась девушка, и они, взявшись за руки, пошли к дому. – Знаешь, сейчас произошло такое недоразумение: я спутала папу с тобой.

– Странно, – рассеянно ответил Фицджеральд, не слушая ее, а глядя вместо этого на ее очаровательное личико, которое было таким ясным и милым при свете луны.

– Да, не правда ли? – ответила Фретлби. – На нем было светлое пальто и шляпа с мягкими полями, прямо как у тебя, и вы оба одного роста, вот я вас и перепутала.

Брайан не ответил, но в глубине души почувствовал, что его самые страшные опасения могут подтвердиться, ведь в этот момент он вспомнил, как тот человек, севший в кэб, был похож на него самого. Что, если…

– Ерунда это все, – сказал он вслух, остановив дальнейшие размышления об этом.

– Неправда! – возмутилась Мадж, которая последние несколько минут о чем-то говорила. – А ты очень груб сегодня.

– Извини, – очнулся ее любимый. – Ты сказала…

– Что лошади – это самые благородные животные, да, да!

– Я не понимаю… – начал Брайан, запутавшись.

– Конечно, не понимаешь, – перебила его невеста, – ведь последние десять минут я тратила свое красноречие на глухого. А может, еще и на слабака.

И чтобы подтвердить свои слова, она побежала по парковой дорожке, а Фицджеральд помчался за ней. Получалось у него плохо, ведь Мадж была шустрой и хорошо знала все тропинки в саду, но в конце концов он догнал ее, когда она уже подбежала к дому.

Они зашли в гостиную и узнали, что мистер Фретлби уже ушел к себе и не хотел, чтобы его беспокоили. Девушка села за пианино, но, прежде чем она успела что-то сыграть, Брайан взял ее за руки.

– Мадж, – мрачно начал он, когда она повернулась к нему, – что твой отец сказал, когда ты обозналась?

– Он разозлился, – ответила мисс Фретлби. – Очень разозлился, и я не понимаю почему.

Фицджеральд вздохнул, отпустил ее руки и собирался уже ответить, когда раздался звонок в дверь. Дворецкий открыл ее и провел кого-то наверх к хозяину дома.

Когда дворецкий спустился зажечь свет, Мадж спросила его, кто пришел.

– Я не знаю, мисс, – ответил он. – Этот джентльмен сказал, что хочет видеть мистера Фретлби, и я отвел его в кабинет.

– Но папа же сказал, что не хочет, чтобы его беспокоили?

– Да, мисс, но у джентльмена была назначена встреча.

– Бедный папа, – вздохнула девушка, снова повернувшись к пианино. – У него всегда столько дел…

Они с женихом остались наедине, и Мадж сыграла новый вальс – мечтательную, приятную мелодию с ноткой грусти, а Брайан, лежа на диване, слушал. Потом она спела веселую французскую песенку о любви и бабочке с забавным припевом, который рассмешил Брайана.

– Вспоминается Оффенбах, – сказал он, встав и подойдя к пианино. – Но мы, конечно, не можем сравниться с французами в написании таких задорных песенок.

– По-моему, на них не стоит равняться, – сказала Мадж, пробежав пальцами по клавишам. – В них нет смысла.

– Конечно, нет, – согласился ее любимый, – но ты разве не помнишь, что сказал Де Квинси: в «Иллиаде» нет никакой морали?

– Мне кажется, что даже в «Барбаре Аллен» больше мелодичности, чем во всех этих поверхностных песенках, – надменно высказалась Мадж. – Давай ее и споем.

– Этот похоронный марш? – застонал Брайан, встав, чтобы петь. – Может, что-нибудь другое?

Но капризная молодая особа за пианино никак не уступала, и Фицджеральд, имея прекрасный голос, спел старую песенку о жестокой Барбаре Аллен, которая так несправедливо обошлась со своим возлюбленным.

– Каков подлец! – сделал вывод Брайан, допев песню. – Иначе, вместо того чтобы умереть такой нелепой смертью, он бы женился на ней, даже не спрашивая.

– Не думаю, что она была того достойна, – возразила Мадж, открывая сборник дуэтов Мендельсона, – иначе она бы так не сердилась из-за того, что за ее здоровье не выпили.

– Выходит, она была не особенно красивой девушкой, – мрачно заметил ее жених, – и разозлилась из-за того, что среди местных красавиц ее упустили из виду. Думаю, молодому человеку еще повезло, а то она всю жизнь бы припоминала ему этот промах.

– Кажется, ты хорошо изучил ее характер, – заметила мисс Фретлби с неудовольствием. – Однако оставим в стороне недостатки Барбары Аллен и споем вот эту.

Это один из любимых Брайаном дуэтов. Но на середине песни Мадж вдруг остановилась, услышав громкий крик, исходящий из кабинета отца. Вспомнив предупреждение доктора Чинстона, она выбежала из комнаты наверх, оставив гостя в недоумении. Он хоть и услышал какой-то крик, но не придал ему особого значения.

Девушка постучалась в дверь кабинета и попыталась ее открыть, но она была заперта.

– Кто там? – спросил ее отец грубым голосом.

– Это я, папа, – ответила Мадж. – Я подумала, что тебе…

– Нет-нет, у меня все хорошо, – быстро ответил Марк. – Спускайся, я скоро присоединюсь к тебе.

Брайан обеспокоенно ждал свою невесту у двери.

– Что случилось? – спросил он, когда она спустилась по лестнице.

– Папа говорит, все в порядке, – ответила девушка, – но я уверена, его что-то напугало, иначе бы он так не вскрикнул.

Она рассказала Фицджеральду, что доктор Чинстон сказал о состоянии сердца ее отца, и это поразило молодого человека. Они не вернулись в гостиную, а вышли на веранду, где, укутав Мадж в платок, Брайан закурил сигарету. Они сели в тени, и им была видна приоткрытая дверь в дом и теплый свет, который просачивался через нее. Около четверти часа спустя тревога Мадж об отце немного отступила, и они с женихом стали разговаривать о чем-то своем, и тут из двери вышел мужчина, который остановился на ступенях веранды. На нем была модная одежда, и, несмотря на теплый вечер, вокруг шеи был повязан плотный шелковый шарф.

– Кому-то сегодня холодно, – сказал Брайан, держа сигарету в руках. – Кажется… Боже мой! – воскликнул он, подскочив на ноги, когда незнакомец обернулся посмотреть на дом и снял шляпу. – Роджер Морланд!

Мужчина вздрогнул, посмотрел по сторонам, а потом надел шляпу и быстро вышел за ворота.

Мадж стало не по себе от выражения лица Фицджеральда.

– Кто такой Роджер Морланд? – спросила она, дотронувшись до его руки. – Ах! Я вспомнила, – с внезапным ужасом прошептала она, – друг Оливера Уайта!

– Да, – прошептал Брайан, – и свидетель в суде.