Глава 11
Адвокат для подследственного
Брайана Фицджеральда арестовали около трех часов, и к пяти по всему Мельбурну уже разлетелась новость о том, что преступник всем известного убийства в кэбе наконец пойман. Вечерние выпуски газет пестрели известием о случившемся, а газета «Геральд» даже увеличила обычное количество экземпляров, когда весь ее тираж был раскуплен досрочно. Таких преступлений в Мельбурне не случалось со времен Грира в Опера Хаус, и чем больше тайн окутывало его, тем сенсационнее оно было. Само по себе убийство в таком людном месте, как кэб, уже вызывало немало удивлений, но тот факт, что, как выяснилось, убийцей является один из самых известных мужчин Мельбурна, поразил всех. Брайан Фицджеральд был широко известен в обществе как зажиточный овцевод и будущий муж одной из самых богатых и красивых девушек Виктории, поэтому неудивительно, что его арест вызвал настоящую сенсацию. Газета «Геральд», которой посчастливилось первой завладеть информацией об аресте, воспользовалась этим и опубликовала дерзкую статью, заголовок которой выглядел примерно так: «ТРАГЕДИЯ В КЭБЕ. АРЕСТОВАН ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ. ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ ПОДРОБНОСТИ ЖИЗНИ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТВА».
Не стоит упоминать, что журналисты не беспокоились о точности информации, а публика была готова поверить всему, что напечатано в газетах.
На следующий день после ареста Брайана у Фретлби состоялся долгий разговор с дочерью, на протяжении которого он пытался убедить ее уехать из города, пока все не уляжется. Но Мадж наотрез отказывалась.
– Я не брошу его, когда я ему так нужна, – решительно заявила она. – Все отвернулись от него, даже не вникнув в суть дела. Он говорит, что невиновен, и я верю ему.
– Тогда пусть он докажет свою невиновность, – сказал ее отец, беспокойно шагая из стороны в сторону. – Если он не садился в кэб вместе с Уайтом, значит, он должен был быть где-то еще, то есть у него должно быть алиби.
– Он легко докажет это, – сказала Мадж, и луч надежды озарил ее грустное лицо, – он был здесь до одиннадцати часов в четверг.
– Пусть так, – продолжил Марк, – но где он был в час ночи в пятницу?
– Между прочим, мистер Уайт ушел из дома задолго до Брайана, – быстро продолжила девушка. – Ты должен помнить, это было в тот раз, когда ты поссорился с мистером Уайтом.
– Моя дорогая Мадж, – сказал Фретлби, остановившись перед ней с недовольным видом, – ты не права – мы с Уайтом не ссорились. Он спросил, правда ли, что вы с Фицджеральдом были помолвлены, и я ответил, что это правда. Вот и все, затем он ушел.
– Да, а Брайан не уходил еще два часа, – с победным видом заявила мисс Фретлби. – Он не виделся с мистером Уайтом всю ночь.
– Так он говорит, – многозначительно возразил Марк.
– Больше всех на свете я верю Брайану, – ответила его дочь. Щеки ее покраснели, а глаза загорелись.
– Да? А поверят ли присяжные? – не уступал отец.
– Ты отвернулся от него, как и все! – возмутилась Мадж, и глаза ее наполнились слезами. – Ты веришь, что он виновен…
– Я не готов пока ни опровергать, ни подтверждать его виновность, – сказал Фретлби спокойно. – Я сделал, что мог – я нанял Калтона защищать его в суде, и если красноречие и навыки помогут спасти его, ты можешь не беспокоиться о нем.
– Мой дорогой отец, – сказала девушка, обняв Марка за шею, – я знала, что ты не оставишь его ради меня!
– Моя дорогая, – ответил тот, поцеловав ее, – я сделаю все что угодно ради тебя.
В это время Брайан сидел за решеткой в Мельбурнской тюрьме, размышляя о своем положении. Он видел только один шанс сбежать, но не мог им воспользоваться.
– Это убьет ее, это убьет ее, – лихорадочно повторял он, шагая из угла в угол. – Лучше последний из Фицджеральдов будет известен как обычный вор, чем она узнает горькую правду. Если я найму адвоката, – продолжил он размышлять, – то первое, что он спросит, где я был в ту ночь, и если я скажу правду, то все раскроется, и тогда… нет, нет, нет, я не могу так поступить, это убьет ее… моя дорогая… – Рухнув на койку, он закрыл лицо руками.
Вдруг дверь его камеры открылась, и он увидел, что вошел Калтон. Этот адвокат был хорошим другом Фицджеральда, и Брайан был искренне тронут его добротой и желанием навестить его.
У Дункана Калтона было доброе сердце, и он очень хотел помочь своему другу, но это было еще и выгодным делом для него. Он получил записку от мистера Фретлби с просьбой защищать Фицджеральда, на что согласился, поскольку предвидел, что это дело может помочь ему прославить свое имя по всей Австралии. Конечно, он уже был знаменитым адвокатом, но его известность распространялась лишь на один город, а поскольку было очевидно, что дело Фицджеральда вызовет настоящую сенсацию на материке и в Новой Зеландии, он решил воспользоваться такой возможностью и перейти на новую ступень своей карьеры на пути к славе, состоянию и положению. Так что этот высокий внимательный мужчина с чисто выбритым лицом и выразительными губами зашел в камеру и взял Брайана за руку.
– Очень мило с твоей стороны прийти ко мне, – сказал Фицджеральд. – Именно в такой ситуации понимаешь, кто твой настоящий друг.
– Да, конечно, – ответил адвокат, внимательно глядя на изможденное лицо своего собеседника, как будто ему были известны его самые сокровенные мысли. – Я приехал по собственному решению, но еще и потому, что мистер Фретлби попросил меня увидеться с тобой и обсудить твою защиту.
– Мистер Фретлби? – удивился заключенный. – Он очень добр. Мне казалось, он считает меня виновным.
– Никто не считается виновным, пока это не доказано судом, – уклончиво ответил Калтон.
Брайан заметил, каким осторожным был его ответ, и нетерпеливо вздохнул.
– А мисс Фретлби? – спросил он аккуратно.
В этот раз ответ был конкретным:
– Она отказывается верить, что ты виновен, и не желает слышать ни слова против тебя.
– Благослови ее бог! – выдохнул ирландец. – Она настоящая женщина. Полагаю, я в безысходной ситуации? – горько спросил он.
– Ничего еще не обсуждалось, – успокоил его Дункан. – Твой арест отвлек внимание людей от театров, матчей и балов, и в настоящий момент тебя обсуждают днем и ночью в клубах и гостиных.
Фицджеральд съежился. Он был очень горд по натуре, и столь дурная слава была для него невыразимо унизительна.
– Но все это пустая болтовня, – заверил его Калтон, присев. – Давай перейдем к делу. Конечно, ты согласен, чтобы я был твоим адвокатом.
– Не думаю, что из этого что-то получится, у меня на шее уже затянута петля, – угрюмо возразил Брайан.
– Ерунда, – бодро отмахнулся юрист. – Ни у кого на шее нет петли, пока он не окажется на эшафоте. Тебе ничего не надо говорить, – продолжил он, подняв руку, чтобы друг его не перебивал, – я буду защищать тебя в суде, нравится тебе это или нет. Я не знаю никаких фактов, кроме тех, что были упомянуты в газетах, а те настолько преувеличивают, что на них невозможно положиться. Что бы ни говорили, я искренне верю, что ты невиновен, и ты выйдешь из тюрьмы свободным человеком, хотя бы ради той девушки, которая любит тебя.
Брайан не ответил, а просто протянул руку, и его друг пожал ее.
– Не буду отрицать, – продолжил Калтон, – что это дело интересует меня и с профессиональной точки зрения. Оно такое необычное, что я просто не мог упустить возможность разрешить эту загадку. Меня не интересуют твои банальные жульничества в покере, а вот этот случай очень интересен. Когда ты будешь в безопасности, мы вместе отыщем настоящего преступника, и удовольствие от поисков будет не меньше, чем радость, когда мы найдем его.
– Я полностью согласен с тобой, – сказал Фицджеральд спокойно, – но я не могу защитить себя.
– Не можешь? Ты же не хочешь сказать, что это ты убил его?
– Нет! – возмутился арестованный. – Но есть некоторые обстоятельства, которые не позволяют мне защищать себя.
– Что за бред? – не понял его Дункан. – Как будто что-то может помешать человеку спасти себя от смерти! Не беспокойся, мне нравятся трудности. Они раззадоривают меня, но результат того стоит. А теперь я хочу, чтобы ты ответил мне на несколько вопросов.
– Не обещаю.
– Что ж, посмотрим, – с энтузиазмом сказал адвокат, достав свой блокнот и положив его на колени. – Во-первых, где ты был в четверг вечером до убийства?
– Не могу сказать.
– Нет, мой друг, можешь, еще как можешь. Ты покинул Сент-Килда и отправился в город около одиннадцати часов на поезде.
– В одиннадцать двадцать, – поправил Брайан.
Калтон улыбнулся и записал эту информацию. «Немного дипломатии – это все, что нужно», – подумал он.
– И куда ты направился потом? – сказал он уже вслух.
– Я встретил Роллестона в поезде, и мы взяли кэб с Финдерс-стрит до клуба.
– Какого клуба?
– Мельбурнского.
– И?
– Роллестон направился домой, а я зашел в клуб и какое-то время играл в карты.
– Когда ты вышел из клуба?
– Около часа ночи.
– А потом, видимо, поехал домой?
– Нет.
– А куда?
– Пошел по улице.
– Очень расплывчато. Я полагаю, ты имеешь в виду Коллинз-стрит?
– Да.
– Значит, ты собирался с кем-то встретиться?
– Я такого не говорил.
– Может, и нет, но молодые люди не таскаются по улицам ночью без цели.
– Мне было неспокойно, и я хотел прогуляться.
– Правда? Интересно, что ты выбрал пыльный центр города вместо того, чтобы пройтись по Фицрой-Гарденс, который находится на пути домой! Так не пойдет, у тебя была назначена встреча с кем-то.
– Ну… да.
– Так я и думал. С мужчиной или женщиной?
– Не могу сказать.
– Значит, я сам это выясню.
– Не получится.
– Да? Почему же?
– Ты не знаешь, где ее искать.
– Ее! – воскликнул Калтон, обрадовавшись такому неожиданному успеху. – Я знал, что дело в женщине.
Брайан не ответил. Он сидел и кусал губы от волнения.
– Ну, кто эта женщина? – настаивал его защитник.
Молчание.
– Ну же, Фицджеральд, мужчина есть мужчина, и, конечно, тебе не нравится говорить об этом, но в данном случае стоит пожертвовать своей репутацией ради своей жизни. Как ее зовут?
– Не могу сказать.
– Ага, значит, ты знаешь ее имя?
– Ну да.
– И ты мне не скажешь?
– Нет!
Калтон тем не менее выяснил уже две вещи, что не могло его не радовать. Во-первых, тот факт, что у Фицджеральда была встреча, во-вторых, что встреча была с женщиной. Он продолжил расспросы в другом направлении:
– Когда ты последний раз видел Уайта?
Брайан ответил с неохотой:
– Я видел его пьяного у Шотландской церкви.
– Что? Так это ты остановил тот кэб?
– Да, – признался ирландец немного погодя, – это был я!
В голове у Дункана промелькнула мысль о том, действительно ли человек, сидящий перед ним, был невиновен, и он не мог не признать, что это дело все больше усугублялось.
– Значит, то, что написано в газетах, – правда? – уточнил юрист.
– Частично.
– Так! – Калтон сделал глубокий вздох – перед ним промелькнул луч надежды. – Ты не знал, что это был Уайт, когда ты нашел его пьяным возле церкви?
– Нет, не знал. Если бы я знал, я бы не стал помогать ему.
– Ну да, конечно. Но потом ты узнал его?
– Да. И, как и говорили газеты, я бросил его и ушел.
– Почему ты так резко бросил его?
Брайан удивленно посмотрел на адвоката.
– Потому что я ненавидел его, – коротко ответил он.
– А почему ты его ненавидел?
Молчание.
– Это потому, что он был влюблен в мисс Фретлби и, судя по всему, собирался жениться на ней? – допытывался Дункан.
– Да, – угрюмо признался его подзащитный.
– Итак, – сказал Калтон, – теперь самый главный момент, вокруг которого все закручено. Зачем ты сел в кэб вместе с ним?
– Я не садился в кэб.
– Но кэбмен говорит, что ты сел.
– Он врет. Я не вернулся туда, когда узнал Уайта.
– Тогда кто же тот мужчина, который сел в кэб с Уайтом?
– Я не знаю.
– И у тебя даже нет предположений?
– Никаких.
– Уверен?
– Да, абсолютно.
– Говорят, что он был одет точно как ты.
– Видимо. Я мог бы назвать дюжину знакомых, которые носят светлое пальто поверх вечернего костюма и шляпу с мягкими полями.
– Были ли у Уайта враги?
– Не знаю, я ничего о нем не знаю, кроме того, что он приехал из Англии не так давно с рекомендательным письмом для мистера Фретлби и имел наглость просить руки Мадж.
– Где Уайт жил?
– В Сент-Килда, в конце Грей-роуд.
– Откуда ты знаешь?
– Это было в газетах, и… и… – Фицджеральд засомневался, но все-таки закончил фразу: – Я приходил к нему.
– Зачем?
– Хотел заставить его прекратить оказывать внимание Мадж и сказать ему, что мы помолвлены.
– И что он сказал на это?
– Посмеялся надо мной. Будь он проклят!
– Вы ругались?
Брайан горько усмехнулся:
– Да.
– Кто-то слышал вас?
– Думаю, хозяйка комнат. Я видел ее в коридоре, когда выходил.
– Обвинение выдвинет ее в качестве свидетельницы.
– Скорее всего, – безразлично подтвердил заключенный.
– Ты сказал что-нибудь провокационное?
Фицджеральд отвернулся.
– Да, – тихо ответил он, – я был очень зол и сам не понимал, что говорю.
– Ты угрожал ему?
– Да. Я сказал, что убью его, если он продолжит настаивать на женитьбе.
– Ага! Если хозяйка сможет поклясться, что слышала эти слова, это будет веским доказательством против тебя. Насколько я понимаю, есть только один выход, и очень простой – ты должен предоставить алиби.
Молчание.
– Ты сказал, что не вернулся к кэбу и не садился в него? – спросил Калтон, внимательно глядя своему другу в лицо.
– Нет, это был кто-то другой, одетый, как я.
– И ты не имеешь понятия, кто это был?
– Нет.
– Итак, после того как ты оставил Уайта и пошел по Рассел-стрит, куда ты направился?
– Не могу сказать.
– Ты был пьян?
– Нет! – возмутился Брайан.
– Значит, ты помнишь, куда пошел?
– Я не могу сказать этого.
– Ты отказываешься?
– Да.
– Не торопись, поразмышляй. Возможно, тебе придется дорого заплатить за свой отказ.
– Если надо, пусть так и будет.
– И ты не скажешь мне, где ты был?
– Нет.
Калтон начал чувствовать раздражение.
– Ты глуп, – сказал он. – Жертвовать своей жизнью ради фальшивой благопристойности! Ты должен обеспечить себя алиби.
Молчание.
– Во сколько ты пришел домой? – не сдавался Дункан.
– Около двух часов ночи.
– Ты шел пешком?
– Да, через Фицрой-Гарденс.
– Ты видел кого-нибудь по дороге домой?
– Не знаю. Я не обращал внимания.
– Кто-нибудь видел тебя?
– Я не заметил.
– Значит, ты не скажешь мне, где ты был между часом и двумя часами ночи в пятницу?
– Ни за что!
Калтон задумался, что делать дальше.
– Ты знал, что у Уайта с собой были ценные бумаги? – задал он новый вопрос.
Фицджеральд замешкался и побледнел.
– Нет, я не знал! – упрямо заявил он.
Адвокат решил схитрить:
– Да? Зачем тогда ты забрал их у него?
– Что? Разве они были у него при себе?
Юрист воспользовался моментом:
– Да, с собой. Зачем ты взял их?
– Я не брал ничего. Я даже не знал, что они у него были.
– Правда? Не будешь ли ты так добр и не скажешь ли мне, что за бумаги? – гнул свою линию Дункан, и Брайан понял, в какую ловушку попал.
– Нет! Не скажу! – уверенно ответил он.
– Может, драгоценности?
– Нет!
– Важные документы?
– Я не знаю.
– Ага! Значит, все-таки бумаги. У тебя на лице написано. И эти бумаги были важны тебе?
– К чему этот вопрос?
Калтон внимательно посмотрел на своего подопечного.
– Потому, – медленно объяснил он, – что человек, которому эти бумаги были нужны, и убил Уайта.
Фицджеральд был поражен: он побледнел как смерть.
– Боже мой! – чуть ли не вскрикнул он. – Все-таки это правда. – И молодой человек упал в обморок на холодный пол.
Обеспокоенный Калтон позвал сторожа, и вместе они подняли его на кровать и плеснули немного воды ему на лицо. Он пришел в себя и застонал. Адвокат, видя, что его подзащитный не способен больше разговаривать, покинул тюрьму. Выходя, он остановился на мгновение и обернулся посмотреть на серые угрюмые стены.
– Брайан Фицджеральд, – сказал он себе под нос, – ты не убивал его, но ты знаешь, кто это сделал.
