Глава 8
Вернувшись в номер, я первым делом поставил на подзарядку свои гаджеты, а затем прямо в одежде рухнул на кровать и закрыл глаза. Похоже, мне предстоит бессонная ночь, в таком состоянии я точно не смогу уснуть. Сейчас бы валерьянки двадцать капель…
Интересно, а Машеров как себя чувствует? Тоже, скорее всего, колбасит товарища не по-детски. Представил его сидящим над рукописью, интересно, что он обо всём этом думает? Считает меня психом или всё же допускает, что я реально появился из будущего? Пока, к сожалению, остаётся только гадать.
Задремал я только под утро, и то тут же начала сниться всякая хрень. В половине седьмого резко очнувшись и понимая, что уснуть больше не удастся, отправился на утреннюю пробежку. Я возобновил их в этом году с наступлением тепла и, отдыхая в «Летцах», не прекратил бегать. Как уже упоминал, привёз сюда трико и кеды. В Переделкино я совмещал пробежки с купанием в Сетуни, ну а здесь, тоже буквально в двух шагах, плескалось шикарное озеро. Чистейшая вода так и манила. Неудивительно, что я с удовольствием окунался каждое утро, не обращая внимания на то, что уже в пяти метрах от пологого берега температура воды резко понижалась, вероятно, из-за подземных родников.
Несмотря на бессонную ночь, я решил не изменять своим привычкам. А едва вернулся с утренней пробежки, как в моём номере затрезвонил телефон.
– Сергей Андреевич, это Машеров, – раздался усталый голос на том конце провода. – Я ознакомился с вашей рукописью и хотел бы с вами встретиться.
– Я не против. Где и когда?
– Можете прямо сейчас подойти в мой номер?
– В ваш домик, вы имели в виду? А может, где-нибудь на природе? Честно говоря, не уверен, что наша беседа не станет достоянием посторонних.
– Вон вы о чём… Хорошо, подходите на берег озера, помните, там, слева, где аллея поворачивает, лавочка есть? Она обычно пустует, вот там и пообщаемся. Встречаемся через десять минут.
– Только рукопись захватите, не оставляйте её без присмотра.
– Это само собой.
Ну что ж, значит, настало время предъявлять вещдоки из будущего. На случай если Машеров ещё сомневается, то гаджеты, паспорт и деньги помогут его убедить. Особенно гаджеты. Если документ с дензнаками ещё можно подделать, то электронная книга и сотовый телефон в этом мире аналогов пока не имеют. Только бы на этот раз не стали обыскивать.
«Ридер» я засунул за ремень джинсов сзади, прикрыв торчавшую часть полой джинсовой же куртки. Во внутренний карман куртки положил мобильник, паспорт и вложенные в него купюры. Мелочь тоже захватил, сунул в карман джинсов. Посмотрел на себя в зеркало, крутанулся. Не слабо так выгляжу, нигде ничего не выпирает. Ну, с Богом…
Обошлось без «шмона». Степан по традиции дежурил на отдалении, вряд ли он оттуда разглядит, что я буду предъявлять Машерову.
Судя по покрасневшим глазам Петра Мироновича, моё предположение относительно бессонной ночи на двоих было верным.
– Да, озадачили вы меня, – глухо произнёс он, тиская в руках папку с завязанными тесёмками. – Кто-нибудь ещё знает о том, что вы здесь написали?
«А вы с какой целью интересуетесь?» – подумал я, мысленно изображая кота Матроскина, встретившего этой фразой почтальона Печкина. Кто знает, вдруг я на мушке, а после моего отрицательного ответа Машеров даст знак меня устранить? И вот я опрокидываюсь на спину с дыркой во лбу… Да нет, бред какой-то!
– Вы первый, кому я открылся в этом мире, даже жена не знает всей правды.
– А почему решили открыться именно мне?
– Я же историк, помню, что о вас писали. Честный, неподкупный, грамотный руководитель, и не старый, в отличие от того же Брежнева.
– Хм, приятно такое о себе слышать. Но ведь я не вхожу даже в Политбюро, во втором эшелоне числюсь, простой региональный лидер.
– Учитывая, что через несколько лет начнутся гонки на катафалках и первые секретари ЦК начнут уезжать один за другим, – вы-то в первый эшелон и выдвинулись бы, если бы не, извиняюсь, ваша трагическая гибель. Причём, как я писал, возможно, спланированная Юрием Владимировичем. Но теперь-то вы уже вряд ли сядете в ту «Чайку».
– Мда-а… Признаться, хотелось бы верить, что всё здесь написанное – всего-навсего буйная писательская фантазия, однако некоторые факты, приведённые в данной рукописи, заставляют сомневаться в подобном выводе…
– Те же даты ближайших событий, которые вряд ли можно предугадать.
– Действительно, одна кончина Мао Цзэдуна 9 сентября чего стоит. Правда, он уже не первый год болеет, но все равно точную дату смерти установить нереально, если ты только сам не планируешь совершить убийство или не проинформирован, когда точно оно будет совершено кем-то другим. В любом случае осталось не так много ждать.
– Ну, уход Жака Ширака с поста премьер-министра Франции ещё раньше состоится, 26 августа его сменит Раймон Барр.
– Как вы только запомнили все эти даты?
– Так ведь я же историком был в той реальности, теперь вы это знаете, прочитав мою рукопись. Вот и вписал, что помнил, а на память вроде никогда не жаловался. А вас в 1978-м должны представить к званию Героя Социалистического Труда.
– Ну спасибо за новость… А насчёт Чернобыля вы точно не ошиблись, ничего не придумали?.. Хотя что это я, такими вещами не шутят. Да. Как представишь масштабы катастрофы…
– Так ведь теперь-то её можно, даже нужно избежать. Пускай проверяют этот самый четвёртый энергоблок, главное – не забыть.
– Я-то точно не забуду! А что там с вашими вещдоками?
– Вещдоков хотите? Они есть.
Я аккуратно, не делая резких движений, чтобы не напрягать Стёпу, извлёк из кармана паспорт, в который были вложены российские купюры, а следом и мелочь из кармана.
– Это первая часть моих вещественных доказательств.
Машеров с любопытством открыл паспорт, помял в руках сторублёвую купюру, даже на просвет посмотрел, не иначе, искал водяные знаки. Затем покрутил пятирублёвую монету, покачал головой.
– Похожи на настоящие, – констатировал он, возвращая документы и деньги.
А я тем временем извлёк из кармана мобильник, включил его и стал объяснять:
– Этот гаджет… Ну, так в будущем принято называть технические штучки. Так вот, этот гаджет – не разработка вражеских спецслужб, хотя и называется «Nokia», – улыбнулся я. – Это сотовый телефон, который в двадцать первом веке появится практически у каждого. Служит, как вы догадались, для общения людей посредством беспроводной связи.
– Да, я читал это в вашей рукописи.
– Так вот, поскольку сотовой связи в мире и в СССР в частности ещё нет, продемонстрировать все его возможности я не могу. Да и с начинкой, если честно, знаком на уровне дилетанта. Но если захотите привлечь специалистов, могу телефоном пожертвовать, может, умные головы и сообразят, как там что устроено. Кстати, это далеко не последняя модель, я никогда за модой не гнался, да и зарплата педагога не рассчитана на нескромные приобретения. К сожалению, в России, ставшей правопреемницей Советского Союза, да и в других республиках бывшего СССР, нет технической базы для производства «трубок», то бишь сотовых или, по-другому, мобильных телефонов. Да-да, отставание нашей страны в плане технического прогресса особенно серьёзно обозначилось на рубеже веков. Горбачёв начал развал, Ельцин закончил. Хотя, согласитесь, уже сейчас эта неприятная тенденция прослеживается.
– Да-а, то, что вы написали о деяниях Горбачёва и Ельцина, меня, мягко говоря, потрясло. Скажите, неужто и в самом деле людям будут выдавать зарплату продукцией, мол, иди и сам продавай?
– Это, к сожалению, правда. Надеюсь, у нас ещё будет время поговорить об этих иудах, а пока я всё же продемонстрирую кое-какие возможности аппарата. Вот, смотрите, так входим в меню, затем выбираем, например, иконку с картинками…
– Иконку?
– Ну, так называется картинка, нажимая на которую – вот она выделилась более тёмным цветом, – входишь в файл и просматриваешь его содержимое. Здесь хранятся фотографии. Это Пенза двадцать первого века. Вот мы с мамой, сестрой и племянницей на фоне нового киноконцертного зала в Пензе, его отстроили к 350-летию города. А вот новая филармония, она буквально в ста метрах от ККЗ. Это я со своими учениками на фоне нового театра. Прежний сгорел в новогоднюю ночь на 2008 год. Теперь видео…
Машеров с интересом смотрел на то, как мы отмечаем день рождения мамы. Невольно улыбнулся, а у меня защемило сердце при воспоминании о тех, кого я оставил в той реальности. А в этой мои будущие родители ещё и не познакомились. Надеюсь, всё у них хорошо и развивается по плану. Я в очередной раз попытался представить, что случится со мной нынешним, если мама и папа родят второго Сергея Губернского. Хотелось верить, что никакими катаклизмами это не закончится.
– А вот здесь хранятся игры, Пётр Миронович. Я не большой любитель гамать, то есть играть, поэтому у меня их не очень много. Это из серии «Три в ряд», вот, глядите, нужно цветные камушки выстроить в ряд, и они сгорают… «Принц Персии» в мобильной версии тоже имеется. Ну, тут тоже всё просто, управляешь вот этой фигуркой, нажимаешь нужные кнопки, и твой герой прыгает, бегает, дерётся…
– Ну-ка, ну-ка, покажите ещё раз.
– Заинтересовало? – улыбаюсь я. – Ладно, смотрите… Или лучше сами попробуйте. Вот эта кнопка «вперёд», пробел – прыжок, вот так – фехтовать… А у вас неплохо получается для первого раза!.. А теперь я хочу показать вам ту самую электронную книгу, в которой обнаружил файл о предателях и серийных убийцах.
Машеров оторвался от занятной игрушки и стал сосредоточенно следить, как я открываю нужный файл. После чего взял протянутый ему «ридер».
– Тоже не наша разработка?
– Что касается Беларуси, как после развала СССР будет называться Белоруссия, то у вас технический прогресс, можно сказать, застыл. В последние годы в принципе начали в России что-то делать, и то по большей части копируя иностранные разработки. Остальные бывшие советские республики на этом поприще совсем не преуспели… Вот сюда нажимайте, и страницы будут листаться. В смысле, листаться виртуально, об электронной книге я тоже писал в этой рукописи. Видите, у вас прекрасно получается. Правда, отсутствует подсветка, поэтому читать можно только при хорошем освещении, например, как сейчас. Получается, как обычная книга. Был бы у меня планшет… О планшетах я не стал писать, чтобы не засорять свою исповедь техническими подробностями, они плоские и размерами обычно, как планшетки у военных лётчиков, к примеру, но только с экранами, по которым можно водить пальцем. Так называемый сенсорный экран, реагирующий на прикосновения. Это относительно новое поколение гаджетов, мой телефон из предыдущего. Листайте дальше… Ага, вот оно, как раз о вашем Михасевиче.
– С каких это пор он наш?
– Ну, я в географическом смысле. Так-то, конечно, он не наш человек, отщепенец.
Пётр Миронович углубился в чтение, уже привычным жестом перелистнул страницу, дочитал о Михасевиче до конца.
– А как обратно листать? Хочу перечитать.
После статьи о витебском маньяке стал листать дальше, дошёл до Чикатило. Также внимательно прочитал, при этом всё больше мрачнея.
– Как же таких выродков земля-то носит?!
– Что поделать, а ведь тоже скрывался под личиной добропорядочного семьянина. Через два года – первая жертва. Убьёт девятилетнюю девчушку, хотя, я думаю, можно как-то предотвратить убийство.
– Не можно, а нужно, – жёстко ответил Машеров. – Сегодня же позвоню Щёлокову…
– А как вы объясните, что знаете о будущих убийствах? – бесцеремонно прервал я собеседника. – Вот и я не стал заранее писать министру о том, чего ещё не произошло, иначе бы автора письма приняли за психа. Думал даже съездить в Ростовскую область, найти его и… Ну вы понимаете. Только не уверен, что смог бы отправить человека на тот свет.
– Какой он человек – нелюдь!
– Пусть так, но тем не менее. И знаете, если бы Чикатило не расстреляли до тысяча девятьсот девяносто седьмого года, то он пошёл бы на пожизненное.
– Кто вообще придумал этот… как вы там писали… мораторий на смертную казнь?!
– Борис Николаевич подписал международное соглашение, а Путин его так почему-то и не отменил. Но это в моей реальности. В этой, надеюсь, до Горбачева с Ельциным не дойдёт.
Внимательно смотрю на Машерова. Тот не отводит глаз, в свою очередь меня гипнотизирует. Играем в гляделки с полминуты, затем Пётр Миронович неожиданно улыбается и, тыча в «ридер», негромко говорит:
– А книжки, получается, вы переписывали вот из этой штуки?
– Получается, так, хотя некоторые пришлось серьёзно переделать в духе времени. Но произведения, посвящённые родной сурской земле, я написал сам. Песни – да, позаимствовал у авторов будущего. Посудите сами, Пётр Миронович, я поставил перед собой задачу как можно быстрее встретиться с вами. Простой человек с улицы смог бы этого добиться? Вот именно. Поэтому требовалось обзавестись именем и, соответственно, связями, чтобы тебя узнавали, приглашали на мероприятия, где бывают большие чиновники. Я целенаправленно всё это делал, пробивая себе путь наверх. Карьерист, скажете вы? Ну, когда имелась возможность сделать свою жизнь и жизнь ставших мне близкими людей лучше, я старался такую возможность не упускать. Вы бы на моём месте как поступили? А потом случилась поездка в Брест, где я впервые с вами встретился.
– Хорошо, что я не на вашем месте, мне и своего с лихвой хватает… А «Знак беды» кто написал, если не секрет?
– Ваш, белорусский, Василь Быков. Вот честно, до последнего не хотел переписывать книгу такого хорошего писателя, но пришлось, и видите – вы заинтересовались мной как раз в связи с ней. Будем надеяться, что вместо этой повести Быков напишет что-нибудь ещё, не менее гениальное.
– А что минское «Динамо»? Выиграет когда-нибудь чемпионат СССР по футболу?
– Да Советскому Союзу в моей реальности всего пятнадцать лет осталось существовать… А так да, в 1982-м станут чемпионами, но теперь уже не факт, учитывая, сколько уже изменилось и сколько ещё изменится, если вы возьмётесь за дело.
– Вы упоминаете, что в двадцать первом веке практически бессменно Белоруссией руководит какой-то Лукашенко…
– Да, Александр Григорьевич Лукашенко. Сейчас он служит в погранвойсках, если только мне память не изменяет.
– И как он? В смысле… как президент?
– Белорусы называют его батькой, уважают и, честно говоря, побаиваются. Потому как может так рубануть с плеча, что мало не покажется. Кстати, в Беларуси к 2015-му всё ещё практиковалась смертная казнь. И многие россияне приводили Лукашенко в пример Путину, мол, и нам не мешало бы вернуть меру высшей, так сказать, социальной защиты. Некоторые россияне переезжают в Беларусь, когда их особо сильно охватывает ностальгия по социалистическому прошлому. Конечно, в республике не тот кондовый социализм, который сейчас имеет место быть в СССР, но тем не менее. Да и экономика республики, не зависящая от цен на природные ископаемые, менее подвержена колебаниям. Не то что в России, где после снижения цен на нефть рубль тут же просто рухнул по отношению к доллару и евро.
На какое-то время Машеров задумался, подперев кулаком подбородок и глядя на ласкающие берег волны в пенной окантовке.
«Словно вдаль смотрит, сквозь годы», – подумалось мне.
Минута проходила за минутой, стали появляться неторопливо прогуливавшиеся отдыхающие, кто-то уже загорал на покрывале, а кто-то прямо на песке. Степан тоже оживился, поскольку постояльцы санатория, оказавшиеся в опасной близости от шефа, могли, по мнению чекиста, представлять для Машерова потенциальную угрозу.
Наконец тот очнулся и отдал мне «ридер»:
– Спрячьте вашу электронную книгу, пока она ещё кого-то не заинтересовала. Мне интересно, вы-то сами какой-нибудь план спасения социалистического строя продумывали?
– Я не экономист, а историк, но думаю, что в таком виде, как сейчас, страна вряд ли будет в числе процветающих. Если мы хотим сохранить какое-то подобие социализма, то в этом плане мне больше всего импонирует путь, которым пошли китайцы. Хотя не факт, что у нас их методы приживутся. Например, в КНР самая дешёвая рабочая сила в мире. Люди пашут по двенадцать часов в день за плошку риса, изо дня в день собирая на фабрике какие-нибудь запчасти для компьютеров. Но за счёт дешёвой рабочей силы получается и низкая себестоимость товаров, пользующихся спросом во всём мире. Качество, естественно, не всегда на высоте, однако цена слишком уж завлекательная. Благодаря большому объёму экспорта в страну хлынули западные инвестиции, а партийная казна получила свои миллиарды. Но всё же я не уверен, что советский гражданин станет трудиться за ту же плошку риса. Или корку хлеба, выражаясь по-нашему. Да и партия этого не допустит, не тридцать седьмой год всё-таки.
– Тогда что же, брать пример с американцев? Или с немцев?
– В США экономика развивалась без эксцессов, ровное, поступательное движение, если не считать кризис тридцатых годов из-за перепроизводства. Пока европейские страны воевали друг с другом, американцы на этих войнах только наживались. У них-то только Гражданская была в девятнадцатом веке, да и то она не сильно отразилась на экономике страны. А подняться из руин ФРГ они же и помогли. Помните такой «план Маршалла»?
– Ещё бы, более тринадцати миллиардов долларов было выделено конгрессом США на восстановление Западной Европы, в обмен на выполнение условия, что в правительствах этих стран не останется ни одного коммуниста.
– Вот то-то и оно. Но ведь и сами по себе там люди работящие, составили план, которому чётко следуют…
– У нас в стране тоже плановая экономика.
– Если я ничего не путаю, то у них-то рыночная экономика, то есть приветствуется частная собственность, а при нашей плановой экономике никаких частников быть не может. Одно дело, когда человек работает на себя и кровно заинтересован в том, чтобы выдать продукт отличного качества и в большом количестве, и совсем другое, когда ему говорят: «Ты должен встать у станка ровно в восемь ноль-ноль, а в шестнадцать тридцать убрать и освободить рабочее место». Он знает, что из его деталей строятся какие-то тепловозы, машины, может, даже космические корабли. Но поневоле закрадывается мысль, мол, если я схалтурю раз-другой, у машины колесо ведь не отвалится? А если и отвалится, то пусть докажут, что это я виноват, опять же, не 37-й год. Свои двести рублей я и так получу, больше мне всё равно никто не заплатит. Мотивации нет! Да и здоровая конкуренция отсутствует. При плановой экономике вопросы объёмов производства, ценовой политики и так далее решает государство, сидит чиновник в Госплане и, основываясь на отчётах снизу, составляет план, чего нужно выпускать больше, а чего меньше. При этом нередко на стол ему кладут «липовые» отчёты. И получается, что государственно-плановая экономика сопровождается порой необъяснимыми действиями властей, отвечающими за их собственные прихоти, но не соответствующими объективным экономическим требованиям.
– Согласен, есть такое, – грустно кивнул Машеров.
– А при рыночной экономике спрос диктует предложение. Мало в стране хлеба – фермер увеличивает посевные площади зерновых. Мало мяса – разводит коров и свиней. И он знает, что не прогорит, всё будет реализовано, а выручку он положит в свой карман. То же самое и в промышленном секторе. Нужны красивые и мощные машины – совет директоров «Мерседеса» осваивает новые модели. Телевизоры, холодильники – всё выпускается в соответствии с запросами потенциального покупателя. Можно разрешить производственные кооперативы, необходимо сократить путь от производителя к покупателю. В моё время было столько фирм-посредников, что конечная стоимость товара в несколько раз превышала отпускную цену. Ничего не производили, зато были в шоколаде. То есть катались как сыр в масле. Ещё бы, с таким наваром. В общем, Пётр Миронович, нужно думать, как прибавить в отраслях, которые обеспечивают комфортный образ жизни советского человека, а не только партийной верхушки.
– Вы это… не забывайтесь, Сергей Андреевич!
– Извините, я не всю партэлиту имел в виду… В общем, нужно быть как-то ближе к чаяниям простого народа. Сидят же в институтах умные головы, пусть прикинут, что к чему. Я вам просто обрисовал ситуацию, которая может вскоре сложиться, если всё оставить по-прежнему. И поверьте, так и случится, уж я-то знаю, о чём говорю. Да ещё Рейган в 1983 году инициирует создание неправительственной организации Национальный фонд демократии, цель которой – поощрять стремление народов к этой самой демократии. Проще говоря, из средств фонда будут спонсироваться так называемые борцы с коммунистическим режимом. Едва ли не больше всего меня волнует, что Советский Союз уже через три года окажется втянут в многолетний афганский конфликт, в котором нам ничего не светит. А это станет сильным ударом и по престижу нашей страны, и по её экономике. Потом развал, бесславная чеченская кампания – ну это я тоже описал в рукописи, – пока президентом не станет Путин. Он-то и возьмётся собирать Россию по частям, восстанавливая былой престиж на международной арене. Вот только и он будет по-прежнему делать ставку на углеводороды, то есть природные богатства России, тогда как нужно было развивать другие отрасли экономики. И всё это аукнется в 2014-м и далее, когда после описанного мной переворота на Украине начнётся период санкций. Америка и Запад воспользуются моментом, чтобы попытаться поставить страну на колени, напомнить России, как они считают, её место в цивилизованном мире. Собственно говоря, оттуда я и провалился в 1975-й. Так что чем всё там закончилось, можно только догадываться.
– Да, весело у вас в будущем, – покачал головой Машеров. – Знаете что… Я невольно подумал: а если вот это всё, что вы мне показали и понаписали, – самая настоящая провокация западных разведок или наших органов? Хорошо продуманная, с привлечением новейших западных технических разработок, но всё же провокация?
Я пожал плечами:
– Думайте как хотите, я не знаю, чем вам ещё доказать свою искренность.
– Простите, это во мне всё ещё партизан и подпольщик аукаются: доверяй, но проверяй. У вас путёвка когда заканчивается? Через четыре дня? Значит, будет время ещё пообщаться. А то мне на процедуры уже пора идти. Вы пока свои… как их… гаджеты заберите, а папочку, если не против, я оставлю. Спрячу в сейф, от которого ключ есть только у меня, а после на досуге ещё почитаю. Очень много информации, нужно всё это переварить и разложить по полочкам. Сегодня отдыхайте, а завтра в это же время предлагаю встретиться снова. На этой самой лавочке.
– Хорошо… А можно вопрос напоследок? Пётр Миронович, почему вы не проводите отпуск в какой-нибудь правительственной резиденции? Там же и безопаснее, и под ногами народ не крутится… А то вон парочка пенсионеров – поглядывают в вашу сторону, наверняка чего-то попросить хотят.
– Так я для того и отдыхаю в обычном санатории, чтобы быть ближе к людям. Есть у меня небольшая дачка на озере Плавно, но, поймите, скучно мне там. Привык я находиться в гуще событий. Вообще бы работал без отпусков, так мне мой врач запрещает. Так что давайте до завтра, а я как раз поинтересуюсь у людей, что их волнует.
Мы поднялись. Степан тут же оживился, рванул вперёд, а я неторопясь побрёл вдоль берега, по уходящей налево тропке. Обернулся только один раз и увидел, как Машеров, окружённый несколькими отдыхающими, что-то им объясняет, размахивая при этом папкой с моей рукописью. Надеюсь, он не рассказывает лечащимся о том, что станет со страной на исходе XX века. Потому что после таких слов энтузиазма у них резко поубавится, а некоторые и вовсе будут рады, что им в таком возрасте осталось уже недолго и они не станут свидетелями падения колосса под названием Союз Советских Социалистических Республик.
