Глава 15

На одной из дач в ближнем Подмосковье 1 февраля собралась представительная компания в лице Машерова, Щербицкого, Ивашутина, Романова и Кулакова. Дача вот уже пятнадцать лет принадлежала Ивашутину и была выбрана для места встречи как надёжное место, где точно не могло быть чужих глаз и ушей.

Приехавшие сидели за большим овальным столом, на котором стояли чашки с горячим чаем и розетки с вареньем, а на красивых фарфоровых тарелках лежали сушки и печенье. Первым слово по короткой, но уже сложившейся традиции взял Пётр Миронович.

– Товарищи, почти три месяца назад мы впервые собрались в полном составе. Сегодня с нами нет Матросова, который проводит плановую проверку пограничных войск на границе с Афганистаном, и Судоплатова, неважно себя чувствующего. Ну и Алфёров весь в работе, нет у него возможности каждый раз в Москву срываться. Но я обязательно доведу до их сведения итоги нашего совещания. Что ж, начнём… Пётр Иванович, как обстоит дело с охраной Губернского?

– Всё под контролем, – отрапортовал Ивашутин. – Объект находится практически под круглосуточным наблюдением. Правда, в прошлую субботу едва не оторвался от моего человека, когда отправился в Отрадное на день рождения Высоцкого. Но «чуть» не считается, в любом случае в его машине установлен маячок. Да и дома у него всё прослушивается. Пока ничего вызывающего опасения не наблюдается. Объект ведёт себя как обычно, на контакт с ним никто, кто мог бы вызвать у нас хоть малейшее подозрение, выйти не пытался.

– Хорошо, тогда идём дальше по списку. – Машеров открыл папку с рукописью, листы которой были испещрены пометками, причём фломастерами разного цвета. Красным были выделены предсказания, требующие особого внимания. – Начнём, пожалуй, с международной политики. Первым на очереди стоит премьер-министр Пакистана Зульфикар Али Бхутто, его, если верить предсказаниям Губернского, свергнут в апреле 1977 года. Фигура для нашей страны знаковая, поскольку исповедует политическую и экономическую независимость от США. Строит так называемый исламский социализм. В апреле его сместят заговорщики во главе с генералом Мухаммедом Зияя-уль-Хаком, который возглавит страну, вернёт законы шариата и наладит отношения с Штатами, позволив тем после ввода советских войск в Афганистан использовать Пакистан как базу для материально-технического снабжения наших противников – моджахедов…

– Лучше бы вообще обойтись без ввода войск, – вполголоса заметил Кулаков, но его все услышали.

– Этот вопрос мы тоже уже обсуждали с Петром Ивановичем месяц назад, встретившись тет-а-тет, и позже я расскажу, к каким выводам мы пришли. А пока давайте решим по Бхутто. Поможем ему раскрыть заговор?

Обсуждение было недолгим, все проголосовали «за», после чего взгляды присутствующих обратились на Ивашутина. Тот намёк понял.

– Поскольку я и не сомневался в итогах голосования, то работу по этому вопросу начал заранее. Завтра у меня встреча с Андроповым, попробую убедить в необходимости оказания помощи симпатизирующему нашей стране лидеру Пакистана.

– А если он спросит, откуда у вас сведения о готовящемся мятеже? – поинтересовался Щербицкий.

– Насчёт этого не волнуйтесь, здесь никаких несостыковок нет. Потому как мой человек в Исламабаде уже сигнализировал о возможном готовящемся перевороте.

– Отлично, идём дальше… Ещё один кандидат на нашу помощь – президент Северного Йемена Ибрагим аль-Хамди. Как вы знаете, придя к власти, он наладил военное, военно-техническое и экономическое сотрудничество с Советским Союзом. Активно портит кровь саудитам и американцам. Страна развивается семимильными шагами, и такой союзник нам может быть очень полезен на Ближнем Востоке.

– А его когда свергнут? – спросил Кулаков.

– Опять же, если верить рукописи, в октябре этого года его убьют вместе с братом. Причём убийство останется нераскрытым. Будут подозревать агентов племени Аль-Ахмар и генерала аль-Гашими. А Али Абдалла Салех, который впоследствии на долгие годы займёт пост президента страны, будет называться исполнителем преступления. В любом случае, сорвав этот заговор, мы получаем на ближайшие годы возможность укрепить свои позиции в стратегически важном районе. А там – чем чёрт не шутит – возможно, руководство СССР сможет договориться об организации военной базы.

– Думаю, никто против не будет, если мы поможем аль-Хамди? – спросил Романов. – Ну вот видите, единогласно… Только вопрос всё равно остаётся: кто же заказал и осуществил убийство йеменского лидера?

– В этом направлении завтра же начнём работать, – заверил начальник ГРУ.

– А теперь хотелось бы затронуть тему, находящуюся в компетенции Министерства внутренних дел. К сожалению, ввиду близости Щёлокова и особенно Чурбанова к клану Леонида Ильича, я не рискнул привлечь их к нашей работе. Хотя они как раз могли бы принести немало пользы. В частности, что касается так называемых серийных убийц. Например, здесь, – Машеров ткнул пальцем в выделенный жёлтым абзац, – рассказывается о некоем Чикатило, проживающем в Шахтах Ростовской области. На его счету с 1978-го по 1990-й пятьдесят три доказанных убийства… Доказанных, естественно, в будущем, откуда к нам прибыл товарищ Губернский. Сам же маньяк признался якобы более чем в шестидесяти. И девяносто девять процентов за то, что и в нашей реальности он начнёт убивать. Причём преимущественно убивать и насиловать мальчиков и девочек.

– Паскуда! – не выдержал Романов. – Чего тут думать – давить таких гадин надо без суда и следствия.

– Я тоже так думаю, – кивнул Машеров. – Пётр Иванович, раз уж мы лишены возможности ожидать помощи от милиции, может, и этим вопросом заняться вашему ведомству? Понимаю, нагрузочка на вас выпадает серьёзная, но получается, что по большей части вы у нас главный исполнитель.

– Да ничего страшного, не привыкать, – улыбнулся краешком губ Ивашутин, делая себе пометку в блокноте. – Разберёмся с этим Чикатило. Как его имя отчество? Андрей Романович? Думаю, в Шахтах таких немного, найдём и решим вопрос раз и навсегда. И по остальным потенциальным серийным убийцам не мешало бы поработать. Поделитесь информацией?

– Конечно, без вопросов! Только, Пётр Иванович, пусть там ваши ребята как-нибудь поаккуратнее… Теперь давайте поговорим об успехах в плане работы с членами Политбюро. За последние месяцы я несколько раз встречался с Кириллом Трофимовичем, обсуждали в приватной обстановке сложившуюся в стране ситуацию. Оба пришли к выводу, что нужно что-то менять. Подталкиваю бывшего начальника к мысли о смене руководства СССР, что у руля должны стоять люди, реально понимающие, что впереди тупик, и способные свернуть в нужном направлении, пока не стало слишком поздно.

– Не планируете рассказать Мазурову о пришельце из будущего? – спросил Кулаков.

– Пока рано, и вам не советую. А что у вас, Фёдор Давыдович, с Кириленко?

– Пока нащупываю точки соприкосновения. Но, честно сказать, надежды на него мало, какой-то он… запуганный, что ли. В глаза посмотришь – а там то ли настороженность, то ли страх плещется.

– Тогда лучше не рисковать. Не такая он большая фигура, чтобы втягивать его в наши игры.

– Между прочим, Кириленко планирует выдвинуть Ельцина на должность первого секретаря свердловского обкома КПСС.

– Кстати, насчёт Ельцина и Горбачёва… С ними-то что будем делать?

– Надо бы как-то притормозить их карьеру, – пожал плечами Романов. – Желательно найти компрометирующие факты, сами понимаете, не бывает святых людей, что-нибудь да найдётся. Особенно по Борису Николаевичу, тот регулярно устраивает пьянки и посиделки в бане с бабами. Зачем нам такой товарищ, порочащий образ коммуниста? А вот с Горбачёвым будет потруднее. Этот балабол умеет втираться в доверие, при этом явный подкаблучник. Конечно, с этим заданием лучше всего справились бы андроповские соколы, но, может, и мы что-то сможем?

– Может, всё же попробовать привлечь Юрия Владимировича к работе нашего, так сказать, кружка? – подал голос молчавший до этого Щербицкий.

– Чревато, Владимир Васильевич, чревато… Человек он себе на уме, сегодня с нами, а завтра, глядишь, в другой стан переметнётся. Можем так подставиться, что потом небо с овчинку покажется. А вот с Цвигуном, думается, есть вариант сработаться.

– Он же вроде в Молдавии с Брежневым работал, получается, из его команды.

– Это не отменяет того факта, что Семён Кузьмич честнейший человек, преданный идеалам коммунизма до мозга костей. И если ему намекнуть, кто ведёт нашу страну к пропасти… В любом случае второй человек в иерархии комитета госбезопасности будет полезен. Ну что, Пётр Иванович, попробуете пообщаться с коллегой? Вы же с ним чаще встречаетесь.

– Насколько я могу с ним быть откровенным?

– Это уже смотрите по ситуации. Прощупайте почву, настроения. Если пойдёт на контакт, то со временем можно намекнуть, что группа товарищей не прочь видеть его во главе Комитета госбезопасности. С Андроповым же у них вроде бы не всё ладно, Цвигун как бы ставленник Леонида Ильича. В дальнейшем, если всё пойдёт по нашему плану, через Семёна Кузьмича можно предложить дорогому генеральному секретарю почётные условия выхода на пенсию. А о Губернском лучше пока не упоминать. Согласится поучаствовать в наших собраниях – тогда другое дело. А заодно и о его кончине в 82-м расскажем… И да, хорошо что вспомнил. 25 февраля должен произойти пожар в московской гостинице «Россия», больше сорока человек погибнет. У меня тут… сейчас найду… ага, вот! Тут написано, что возгорание произойдёт в радиорубке на тринадцатом этаже. Как-то можно ведь предупредить эту трагедию?

– Жалко, Гришина нет в нашей команде, – вздохнул Романов. – Виктор Васильевич без проблем организовал бы все необходимые проверки, а в тот день наверняка бы устроил настоящее дежурство возле этой радиорубки.

– Ладно, что тут рассуждать, давайте уж до кучи возьму на себя, – сказал Ивашутин, записывая информацию в блокнот. – В крайнем случае, зашлю пару ребят под видом электриков, будут там дежурить весь день.

– Так вот, – прижал ладони к поверхности стола Машеров, – теперь пару слов, до чего мы договорились с товарищем Ивашутиным по Афганистану…

Посиделки на подмосковной даче затянулись едва ли не до полуночи. Наконец участники заседания стали разъезжаться, лимузины, разрезая тьму лучами фар, один за другим исчезали в ночи. Единственным, кто остался на даче, был Ивашутин, проводивший уезжавшего последним Машерова. Тот без посторонних негромко сказал начальнику ГРУ:

– Пётр Иванович, раз уж объект, как вы говорите, находится под постоянным присмотром, хорошо бы предупредить ваших людей, чтобы в самом экстренном случае не останавливались ни перед чем. Объект не должен оказаться в руках тех, кто может силой выжать из него информацию. Тем более как свидетель нашего собрания в Большом театре. Я до сих пор считаю, что напрасно мы его тогда пригласили, лучше оставался бы в неведении.

– Понял, Пётр Миронович, сделаем.

В Москву Ивашутин планировал возвращаться рано утром, в 9 часов было назначено совещание, поэтому времени на сон оставалось не так много. Но заснуть долго не удавалось, в голову лезли разные мысли. В том числе и о возможной ликвидации пришельца из будущего, о чём говорил перед отъездом Машеров. Не выдержал, выпил таблетку снотворного и прежде, чем снова лечь, постоял у двери гостевой комнаты, из которой раздавалось бодрое похрапывание водителя.

«Двадцать лет вместе, – подумал Ивашутин, – по-настоящему преданный человек. В огонь и в воду за меня готов. Вот на кого можно положиться без раздумий».

Тихо, стараясь не скрипеть половицами, вернулся в комнату, лёг на диван. Жена сейчас дома одна, переживает, наверное, что это муж отправился ночевать на дачу, уж не любовницу ли завёл. Усмехнулся про себя, закрыл глаза и через несколько секунд провалился в сон.

До чего же хорошо как следует выспаться и, напевая единственный куплет, который запомнился с детства, делать зарядку, щурясь от бьющего в окно солнца! Несмотря на ворчание жены, всё ещё нежащейся в постели.

– Серёж, может, сам Даньку покормишь? – просит она, не открывая глаз. – Как он там, не проснулся ещё?

– Уже ворочается, похоже, скоро протрубит подъём. Сейчас, ещё пару минут позанимаюсь и пойду на кухню.

День предстоял насыщенный, вернее, вторая его половина. После обеда у меня была назначена встреча с Жоресом Алфёровым, которому я обещал отдать «ридер». Вроде бы всё, что меня интересовало, я перепечатал, завершив материалом о предателях и маньяках. Так-то информация о них у Машерова уже имелась, но вдруг потеряет рукопись, мало ли, подстраховаться не мешает. А оставшуюся инфу скачал на micro-SD. Не исключено, что когда-нибудь понадобится. Только на чём слушать-смотреть-читать, если что? Носитель есть, а прибор для воспроизведения ещё не изобрели. Не факт, что Алфёров разберётся в очередном техническом устройстве будущего. А электронную книгу теперь может ковырять сколько влезет, дай-то бог, сообразит, что к чему. Хорошо ещё, что я музыкальные файлы в своё время с телефона на кассеты переписал.

Звонок телефона раздался неожиданно. Выключив огонь под кастрюлькой с практически уже готовой манной кашей, я прошёл к аппарату.

– Алло, слушаю вас внимательно.

– Сергей Андреевич? Доброе утро! Это Виктор Ильич Блинов, директор киностудии «Ленфильм».

– Очень приятно. Чем обязан?

Вскоре выяснилось, что Блинов является старым знакомым нынешнего командующего ВМФ Горшкова, который всячески рекомендовал директору киностудии снять художественный фильм по роману «Крейсера». Обещал всяческое содействие, в том числе в материально-техническом плане. Режиссёром фильма будет не кто иной, как Алексей Герман, чья работа «Двадцать дней без войны» собрала в прошлом году хорошие отзывы кинокритиков.

Я едва не воскликнул: «А, это который ещё „Торпедоносцы” снял, „Мой друг Иван Лапшин” и скандальный „Трудно быть Богом”!», но вовремя вспомнил, что этим фильмам ещё только предстоит быть снятыми, если, конечно, в этой реальности что-то не пойдёт по-другому. Причём настолько по-другому, что будут сниматься другие фильмы, писаться другие книги, песни и так далее.

Из дальнейшего разговора, проходившего под негодующее шипение кормившей манкой Данилку жены, выяснилось, что мне предлагается срочно садиться за сценарий, который желательно представить в нескольких экземплярах режиссёру и актёрам уже через месяц.

– А об актёрском составе уже что-то известно?

– Пока Алексей Юрьевич думает над этим вопросом. Давайте я дам вам его домашний телефон на всякий случай. И мой рабочий запишите тоже. Если будут какие-то вопросы, сразу звоните. Записывайте…

На такие случаи у меня на тумбочке возле телефона всегда имелись наготове блокнот и карандаш. Записав номера, я вежливо попрощался и, глядя на всё ещё дувшуюся Валюшку, развёл руками, мол, что поделаешь, если твой муж нарасхват у всяких киностудий.

Встреча с Алфёровым состоялась около трёх часов дня в здании физического факультета МГУ, где Жорес Иванович выступал с лекцией. Уединившись после выступления в одной из любезно предоставленных нам комнатушек, я передал профессору электронную книгу, поинтересовавшись, как успехи на ниве освоения технологий XXI века.

– Не хватает меня одного для полноценных исследований, а задействовать других сотрудников как-то опасаюсь. Кто-то ведь наверняка с Комитетом связан, в нашей сфере без этого никак. Я уж думаю, не попросить ли помощи у Машерова. Есть мысль привлечь к работе сотрудников Института прикладной физики академии наук БССР. Тем более что руководит институтом мой старый знакомый Николай Николаевич Зацепин. Там, мне почему-то так кажется, наши исследования можно будет проводить в более спокойной обстановке. А в целом очень, очень перспективное направление. Действительно, есть отличный шанс вырваться вперёд планеты всей, если удастся задействовать серьёзный административный ресурс. Потому и приходится поближе держаться к Петру Мироновичу, а в Белоруссии у меня и вовсе будут развязаны руки.

При прощании Алфёров пообещал хранить «ридер» как зеницу ока.

Усаживаясь в «Волгу», я снова принялся напевать, но теперь: «Я не ангел, я не бес, я усталый странник…» К чему бы это?

Оказалось, не напрасно я её вспомнил. Когда я вернулся домой, мне позвонил Слободкин, поинтересовался, как дела, похвалился, что «Весёлые ребята» собираются весной в гастрольный тур по Венгрии и Болгарии.

– А ты, нехороший человек, совсем нас забыл, ничего нового не предлагаешь, – как бы в шутку пожурил меня Паша.

– Извини, закрутился и песни-то сочинять некогда… Хотя есть одна, на мужской голос. У тебя там Барыкин может попробовать её исполнить. Давай завтра к тебе на студию подъеду. Ближе к обеду нормально? Всё, до встречи.

«Странник» всем понравился, тем более что за остаток вечера и утро я переложил песню на ноты, так что сыграли её без проблем. В исполнении Барыкина вещь звучала несколько иначе, чем в будущем у Преснякова-младшего, но не менее душевно. Слободкин довольно потирал руки, заверив, что к гастролям песня как раз впишется в их репертуар.

И теперь я засел за сценарий к «Крейсерам». Не знаю, что за человек Алексей Герман, в будущем почитывал, что характер у него не такой и лёгкий. Но профессионал высшей пробы, тут не поспоришь. Надеюсь, что сработаемся.