Глава 6
Помощь пришла, когда они с матерщиной и прибаутками выбросили пленника на дорогу. Спецназовцы устали как собаки. Со стороны Суворовского спешила колонна – две БРДМ, набитые местным спецназом, парочка джипов с офицерами, в том числе из военной разведки.
Прилетел «Ми-8», стал ходить кругами над местом происшествия. Бойцы угрюмо его разглядывали. Не хватало лишь эскадры эсминцев Черноморского флота, которая закупорила бы залив и облегчила условия работы группы «Ягуар».
Спецназовцы еще раз отправили в нокаут пленного диверсанта и окутали его покрывалом, которое Караулов притащил из машины.
Тут в голове командира возникла странная, но, в общем-то, интересная мысль. А нужно ли сообщать широкой общественности о том, что один из диверсантов остался жив?
Вадим с места событий телефонировал Панькову и кратко описал сложившуюся ситуацию. Неспроста это. Прорыв диверсантов что-то значил. Майор, кажется, догадывался, что именно, и хотел оставить хоть какой-то козырь у себя в рукаве.
Куратор связался с нужными людьми и оперативно решил вопрос. В курсе дезинформации должны быть только несколько человек. Майору Репнину давался карт-бланш на проведение всех необходимых следственных и прочих действий. К подполковнику Истомину, заместителю начальника Южного антитеррористического центра, это распоряжение поступило, когда он двигался в составе колонны к месту происшествия.
Тела пяти диверсантов были загружены в фургон судебно-медицинской экспертизы. Туда же спецназовцы затащили и шестого, причем так, чтобы все это видели. Машина повезла их в Красноперекопск. Там уже другие люди во дворе морга отделили живого от мертвых, обойдясь без свидетелей. Они сунули его в машину с решетками, еще раз надавали по сусалам, чтобы не строил из себя героя, и в режиме строгой секретности отправили в симферопольский СИЗО.
В остальном все было ужасно. В управлениях таможенной и пограничной служб царил шок. Никто не верил, что такое возможно. Неужто киевские власти решились на это? Они сами додумались или кто-то им подсказал? Да, банда полностью уничтожена. Этот факт отчасти утешал всяческих высокопоставленных лиц, но шок оставался.
Превратился в дымящиеся руины контрольно-пропускной пункт на границе. Погибли пятеро сотрудников, один ранен. Российская армия потеряла двух человек. Один остался жив, но получил тяжелую контузию и множественные переломы грудной клетки. Подорванный БТР ремонту не подлежал. Шальные пули крепко зацепили двух человек, ожидавших своей очереди. Повреждены несколько машин. Нанесен серьезный удар по миру и стабильности в регионе.
Подразделения спецназа были срочно стянуты к границе. Подошел мотострелковый батальон, встал в походное положение на дорогах, прилегающих к кордону. Все пункты перехода были временно закрыты, у шлагбаумов с обеих сторон скопились огромные очереди.
Люди возмущались. Достоверная информация заменялась сплетнями и слухами. Самой ударной стала тема о начале Третьей мировой войны. Впрочем, были и вариации. Кто-то кричал, что ему точно все известно. Россия решила отказаться от Крыма и собирается взорвать все опоры Керченского моста. Другой уверял, что русские танки уже вошли в предместья украинской столицы.
На самом деле все было очень серьезно. Уже через три часа в симферопольском антитеррористическом управлении обладатели высоких погон ломали головы над тем, что все это значило. По информации агента, работавшего в Киеве, украинские власти замышляли диверсии в Крыму с большим количеством жертв. Но не этот же бред! Если такое происходит, то кому это надо?
Майор Репнин прибыл на совещание уже подготовленный, владеющий дополнительной информацией. За короткое время он успел привести себя в порядок и на борту «Ми-8» добраться до нужного места. В кабинете начальства царил полумрак. Люди угрюмо молчали после основательного разноса.
– Прошу прощения за опоздание, – проворчал Вадим, переступая порог.
– А вы кто такой? – недовольно бросил грузноватый полковник Гнатюк.
Его заместитель Истомин что-то тихо ему сказал. Полковник поморщился.
– Я тот человек, который хочет решить эту проблему, – без особого пиетета отрезал Репнин.
Настроение у него катилось под откос.
– В отличие от некоторых кабинетных работников, способных допустить такое. Мне кажется, приказ был недвусмысленный: усилить пункты пропуска через границу не на словах, а на деле. Вы должны были предусмотреть все. В конце концов, это не так сложно. Несколько взводов бригады спецназа куковали в степи в палаточных городках, вместо того чтобы прикрывать границу, – проговорил он.
– Майор, вы не слишком решительно настроены? – хмуро осведомился полковник. – Если вам и даны кое-какие полномочия, то это не значит, что вы можете хамить старшим по званию!
– Кое-какие? – проговорил Вадим. – Три часа назад моя группа и я лично приняли бой, в ходе которого уничтожили бандитов, растерзавших пограничный пост, за который вы несли ответственность. Допускаю, товарищ полковник, что я сегодня немного зол.
– Минуточку, товарищи офицеры, – заявил Истомин. – Надеюсь, мы не будем выяснять, кто больше виновен. Как насчет конструктивной работы?
– Я только за. – Вадим обвел глазами присутствующих. – Как здоровье у захваченного диверсанта? На этого парня возлагаются большие надежды. Если мы не выбьем из него нужные сведения, то можем сесть в большую лужу.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Гнатюк. – Прорыв диверсантов предотвращен. Пусть большой кровью, но мы нарушили их планы.
– Вы действительно в это верите, товарищ полковник? Уничтожить пост, пробиться с боем на российскую территорию, при этом прекрасно зная, что группа далеко не уйдет и где-нибудь за горой ее обязательно уничтожат. Зачем?
– Смертников, желающих возврата Крыма под власть Киева, тамошние правители всегда найдут, – возразил Истомин. – Там хватает одурманенных и озлобленных людей. Событие резонансное, произошедшее при большом стечении народа. Цель – посеять панику и дестабилизировать обстановку. Удар по нормальной мирной жизни, туризму, чувству защищенности людей. Пойдут слухи о десятках погибших, полномасштабных боевых действиях. Хунта знает, как сеять слухи. При этом она ничем не рискует, уже орет, что мы не можем навести порядок на оккупированных территориях, только и умеем бряцать оружием. Рада срочным порядком выпустила заявление. Мол, Россия устроила очередную громкую провокацию с человеческими жертвами, но у Украины есть воля и решимость на нее не поддаться.
– Их власть теряет популярность, – проворчал молодой майор из армейской разведки Жданович. – Рейтинги ниже плинтуса. В Европе звучат призывы отменить антироссийские санкции. Денег не дают. Экономика за гранью. Им нужен враг у границ, который вот-вот нападет. Из Крыма, из Донбасса, откуда угодно. Этот инцидент они используют по всей программе, вот увидите. Хохлы будут разыгрывать именно эту карту, подключат Запад, все мировые СМИ, чтобы снова показать звериный образ оккупантов, у которых нет ничего святого. Поэтому они и рады, что группа уничтожена полностью.
– Да, в Киеве не в курсе, что одного человечка мы взял живым, – сказал Вадим. – Отчасти вы правы, майор. Однако от агентуры пришла информация, что украинские власти планируют серию крупных диверсий в Крыму с большим количеством жертв. В их понимании, на пограничном пункте таковых не было. Повторяю, в Крыму, а не на границе. Готовятся взрывы в местах массового скопления людей. Для этого требуется большое количество взрывчатки, которой в Крыму у их сторонников нет. Ее нужно провезти. Как? Был сигнал, что намечается провокация на одном из пограничных переходов. На каком именно – неизвестно. Какая провокация – тоже не ясно. Соответствующие указания поступили на все посты. Были приведены в готовность все приграничные части. Но нас уделали. Моя группа – это шесть человек. Она не способна контролировать все. Я не снимаю с себя ответственности, но и лишнего брать не хочу…
– Подождите, майор, – заявил Истомин. – Вы хотите сказать, что нападение на пост «Север» не было самоцелью?
– Обычное отвлекающее действие, – ответил Вадим. – Пункт пропуска «Север» не оснащен дорожными блокираторами, которые поднимаются из земли для ограничения движения транспорта. Мне это трудно понять, но на остальных постах их тоже нет. Должна произойти трагедия, чтобы власти установили необходимое оборудование. Этим воспользовались преступники. Я тоже сначала не мог понять, зачем они это сделали. Чтобы умереть с музыкой? Ради крупного международного скандала? Потом я начал анализировать ситуацию, провел беседу с раненым сотрудником поста сержантом Кудряшом. Слава богу, его здоровью ничего не угрожает. Моя группа прибыла к посту «Север» минут за десять до трагедии. Обычный рутинный объезд. Несколько минут мы находились там. Я вышел из машины, курил. Пост работал. Я видел тот самый грузовой «Мерседес», в котором прятались диверсанты. Он был в пятидесяти метрах от меня. Перед ним на проверке стояла лишь одна машина. Я видел водителя за стеклом. Сработала рация. Позвонил дежурный с поста «Тангар», сообщил, что у них ЧП. Там действительно взбесились бритоголовые радикалы. Мы отправились туда, не имея понятия о том, что должно произойти. Через пару минут все и случилось. Грузовик въехал на пост, началось истребление. Да, конечно! Группы поддержки находились на всех постах, соседствующих с «Севером». Их использовали втемную, надо было побуянить, поднять шум, создать мнимую угрозу. Диверсанты на «Мерседесе» заметили спецназ, подъехавший к посту. Это ставило крест на выполнении миссии. Ведь подходила их очередь. Нужно было срочно убрать нас. Они сработали оперативно, просигналили своим. Мол, надо немедленно устроить бучу на соседнем посту. Радикалы взялись за дело. Испуганный дежурный связался с нашей группой, зная, что она неподалеку. Мы тут же кинулись туда. А что еще прикажете делать? Это сейчас все просто и понятно, а тогда? Через минуту «Мерседес» подъехал к шлагбауму и разнес его к чертовой матери. Бандиты открыли огонь. Все наши силы были брошены на ликвидацию банды, – продолжал Вадим. – Никого не интересовало, что в этот момент происходит на посту. А машина, стоящая в очереди за грузовиком, под шумок обогнула мертвые тела и спокойно покатила по дороге. Она успела проехать, прежде чем мы вернулись. Никто ее не остановил. К северу от Армянска множество проселочных дорог. Считай, ушли с концами.
– Подождите, вы подозреваете?.. – Гнатюк не договорил.
– Нет, не подозреваю. Я уверен в том, что в этой машине украинские диверсанты провезли взрывчатку, – сказал Вадим. – Убили двух зайцев одной левой – провели громкий теракт и доставили взрывчатку на российскую территорию. Раненый Кудряш лежал за кустами. У парня все плыло перед глазами, он потерял много крови, но запомнил эту машину. Был хаос, пожар, кричали люди. Невзрачная серая «Таврия» выехала из дыма и исчезла. Никто этому не воспрепятствовал. Мы, возвращаясь, ее тоже не видели – успела проскочить. В машине находились двое мужчин. Ни номер, ни их внешность Кудряш не рассмотрел.
– Нужно искать «Таврию», – заявил Гнатюк. – Немедленно информировать ГИБДД…
– Нашли уже, – сказал Вадим. – Южнее Армянска, в лесополосе за каналом. Машина пуста. У местных так называемых патриотов нет взрывчатки, но предоставить транспорт своим диверсантам они готовы. Работает следственная группа, снимаются отпечатки пальцев, ищутся свидетели, но это пустые хлопоты. Мы их потеряли.
– И что же вы хотите сказать, майор? – пробормотал Гнатюк.
– На территорию Крыма проникла группа диверсантов для проведения терактов. Взрывчатка у них с собой, ее немало. Мы не знаем, где они ее собираются использовать. Время играет не на нас. Думаю, у нас в запасе дня два-три, не больше.
– Маловато их было, – заметил майор Жданович. – Два человека, как бы безупречно они ни были подготовлены…
– Они везли взрывчатку, – перебил его Вадим. – Это часть группы. Остальные уже на месте, прибыли налегке под видом туристов или кого угодно. К сожалению, мы не вводим виз для граждан Украины. Пересечь границу может любой человек с мало-мальски правдоподобными документами. Первая часть группы уже нашла цели и составила план. Осталось его реализовать. Подозреваю, что группа уже соединилась.
– Что предлагаете, майор? – Полковник Гнатюк слегка побледнел.
– По информации разведчиков, у диверсантов есть база на побережье. Там и будут нанесены удары. Вся наша агентура в Крыму должна быть поднята в течение часа. Высматривать чужаков, отмечать всех подозрительных. Лучше взять невиновного, чем проворонить реального врага. Нельзя забывать, что на кону множество жизней. Прогремят взрывы – нам не отмыться. Взаимодействовать со всеми ведомствами, не гнушаться ничьей помощью. Перед группой спецназа «Ягуар» должны быть открыты любые двери. Сообщите СМИ, что в бою погибли все диверсанты. Люди, знающие правду, должны помалкивать. Информации у нас ноль. Кого заслали в Крым, где произойдут теракты, неизвестно. Остается небольшая надежда на киевскую агентуру. Она пытается ухватить хоть какую-то информацию, но сильно нарываться не может. Есть еще выживший диверсант. Я возвращаюсь к вопросу, заданному в начале беседы. Как у него здоровье? Можно ли его допросить в ближайшее время?
– Не сказать, что он идет на поправку, – пробормотал подполковник Истомин. – Сами же разбили ему всю физиономию. Пленный находится в изоляторе, расположенном в подвале соседнего здания. У него врач. Допрос по существу пока не устраивали, ждали указаний, провели лишь предварительную… гм, беседу. Вы уверены, что этот простой исполнитель что-то знает? Вспомогательную группу могли не информировать о задачах основной.
– Может, и так, – сказал Вадим. – Но если это офицер, то должен знать. Мы люди не привередливые, согласны на любую информацию, даже самую незначительную. Эти люди не планировали попадать в плен, надеялись сбежать либо умереть. Отсюда и будем плясать. Что о нем известно?
– Это Баязов Марат Рафаилович, бывший офицер ВСУ, – ответил майор Жданович. – Формально уволен из армии две недели назад в звании капитана. Уроженец Бахчисарайского района. Семья уехала с полуострова в апреле четырнадцатого года. Участник войны в Донбассе, ярый ненавистник всего русского.
– Сам рассказал? – спросил Вадим.
– С большой охотой, – подтвердил Жданович. – После чего сообщил, что больше не скажет ни слова. Гоготал и матерился в лицо нашему офицеру.
«Чем пошатнул его тонкую душевную организацию», – подумал Вадим.
– Приготовьте пленного к допросу, – сказал он. – У вас же есть нормальные специалисты по их проведению?
Он ненавидел допросы с пристрастием, недолюбливал людей, которые их проводят, хотя подсознательно понимал, что эти персоны необходимы. Они есть в любой стране, каким бы гуманистическим устройством она ни прикрывалась. Он сидел на стуле в крохотной комнате, где имелось лишь оконце под потолком, забранное решеткой, и угрюмо смотрел в монитор. То же самое делал и Рудницкий, брезгливо поджавший губы.
Допрос бандита проходил в одном из соседних помещений. Прямая трансляция подавалась на экран. На нем виднелась яркая настольная лампа, бросающая свет в лицо Баязова. С пленником говорил капитан Краузе, крупный мужчина, державшийся сравнительно вежливо.
В противоположном углу, скрестив руки на груди, сидел подполковник Истомин. Временами он как-то ерзал, тоже поджимал губу.
Допрос продолжался уже минут пятнадцать. Пленный выглядел неважно, если не сказать большего. Он сидел на табурете, сложив руки на коленях, и отрешенно смотрел перед собой. За несколько часов, прошедших с момента задержания, этот тип не стал краше. Вдребезги разбитое лицо обрело равномерный лиловый цвет. Глаза практически исчезли под отечными мешками.
– Марат Рафаилович, вы, должно быть, не понимаете, в какой ситуации оказались, – усталым голосом вещал капитан Краузе. – Давайте не будем усложнять друг другу жизнь. Нам нужно знать, кого вы прикрывали, что планирует сделать в Крыму ваше управление разведки. Где, когда, какими силами, как нам это предотвратить? Поймите, Марат Рафаилович, мы все равно все выясним, так стоит ли трепать друг другу нервы? Вы проиграли, смиритесь с этим.
Бандит тихо засмеялся. Со стороны могло показаться, что у него начинается эпилептический припадок. Он подрагивал так, словно его одолевали приступы рвоты, из горла вырывалось хриплое квохтанье.
– Да пошел ты, капитан!.. – выдавил он. – Чего ты докопался до меня? Пристрели поскорее. Я все равно не понимаю, о чем ты тут говоришь.
– Жаль, Баязов. – Краузе сокрушенно вздохнул. – Очевидно, вы из тех людей, которые начинают соображать только после удара табуреткой по голове. Утрирую, конечно, но мысль вы понимаете.
В кадре возник накачанный субъект в футболке и штанах защитного цвета. Этот тип бил не сильно, понимал, что от хорошего удара клиент просто развалится. Табуретка выскочила из-под задницы диверсанта, он повалился на бок. Плечистый малый схватил его за шиворот, поднял, ловким движением ноги вернул табуретку на место и бросил на нее Баязова. Тот раскачивался, вцепившись руками в края сиденья.
Экзекутор переминался со сжатым кулаком, видимо, выискивал на физиономии место, куда можно ударить. Но врезать было некуда – сплошная лиловая мякоть.
– Сволочи! – прохрипел Баязов. – Подонки, оккупанты хреновы. Ничего, скоро придут наши, тогда запляшете.
– Эх, Баязов. – Краузе покачал головой. – Вы так и напрашиваетесь, чтобы в вас снова прилетело что-то сногсшибательное и ваша физиономия заиграла новыми красками. Предлагаю еще раз хорошенько подумать. Вы прикрывали проникновение на полуостров опытных диверсантов со взрывчаткой. Планируются теракты с массовыми человеческими жертвами. Можем предположить, что это мирные люди, приехавшие в Крым отдохнуть. Вы убивали на посту «Север» людей в форме. Они тоже ни в чем не виноваты, просто выполняли свою работу. Но следующий удар предполагается нанести по безоружным людям, в том числе женщинам и детям. Неужели не жмет в груди, Баязов? У вас ведь тоже есть дети, жена. А если бы этот удар пришелся по ним?
– Жалобишь меня, ублюдок? – Баязов подался вперед, снова задрожал. – А мне не жалко ваших паршивых баб и детей, понимаешь? Убивать их буду, жечь, вешать. Вы на нашу землю с войной пришли, вот и подохнете все на ней. – Он снова захихикал. – В Таиланд поедете отдыхать, не будет вам больше никакого Крыма, уяснили? Земля у вас под ногами начнет гореть. Взрывать вас будем и резать, пока последний москаль с нашей земли не уберется. Ты смертью меня пугать будешь, ватник драный? Да я в гробу видел эту смерть! Я умирать сюда пришел. Неужто ты еще не понял? Чем ты меня вразумлять собрался? Пытками? Да плевать мне на них и на боль! Семья моя спрятана надежно, не доберутся до нее ваши палачи. Товарищи все погибли. Чем ты меня уламывать собрался, капитан? Не знаю я ничего. А если бы и знал, то все равно бы не сказал. – Тут бывший капитан украинской армии разразился витиеватой матершиной.
Краузе сделал выразительный жест экзекутору. Мол, постой пока.
– Никто не будет стращать вас смертью, Баязов, – сказал он. – Вы не умрете, о чем крупно пожалеете. Думаете, сейчас вам хреново? Уверяю, станет еще хуже. Рассказать вам об этом? Вы останетесь жить. Но боль придется потерпеть. У вас пониженный болевой порог, но все же он есть. Потом вам вколют сыворотку правды – отменную дозу, поскольку у нас нет времени проявлять гуманизм и проверять, нет ли у вас к ней противопоказаний. Все, что вы скажете, мы снимем на камеру, а потом предоставим нашим украинским коллегам и мировой общественности, чтобы не было повода объявлять вас национальным героем. Вы будете обыкновенным предателем, расколовшимся на допросе. Не говоря уж о том, что выход из-под действия этого вещества будет чудовищно болезненным. Он круче героиновой ломки. Но вы же не боитесь трудностей, да, Марат Рафаилович? Потом вас отвезут в Ростов, где будут судить. Вы получите пожизненный срок – иных вариантов просто нет. При этом люди, окружающие вас, станут пристально следить за тем, чтобы вы не покончили с собой. Вы проживете в далекой особой колонии еще лет тридцать, и каждый ваш новый день будет напоен нечеловеческими страданиями. Разумеется, вы никогда не увидите свою семью, но будете в курсе основных мировых новостей. Крым навсегда останется российским, какие бы заговоры ни плелись фанатиками и их кураторами из западных и украинских спецслужб. Все старания ваших подельников пропадут даром. Вам никогда не удастся столкнуть русских, украинцев, татар, живущих на полуострове. Но если вы сами предоставите нам информацию, то у вас появится шанс когда-нибудь увидеть вашу многодетную семью.
Баязов выругался, как портовый грузчик.
За выразительным движением глаз Краузе последовала мощная оплеуха. Убийца снова загремел с табурета. Выражаться при этом он не перестал, за что и получил по почкам.
Вадим поморщился. К чашке с кофе, стоящей перед монитором, он даже не прикоснулся, зато пепельница быстро наполнялась окурками. Он покосился на Рудницкого. Капитан сидел с каменным лицом. Пойди пойми, о чем человек думает.
На экране продолжалось избиение. Ерзал в углу Истомин, опустил глаза в стол капитан Краузе.
Экзекутор бил методично. Его физиономия, увенчанная не очень широким лбом, покрылась потом.
Вадим не подал бы руки этому парню, но как обойтись в наше время без таких парней! Баязов не заслуживал другого обращения. Чаем поить с пряниками? Гладить, называть ласковыми именами?
Дай ему волю – он бы 145 миллионов россиян поставил к теплой стенке и лично бы их всех перестрелял! Времени нет, под угрозой жизни детей и женщин!
– А я бы просто его прикончил, – сказал Рудницкий. – В натуре, командир.
– А что потом? – спросил Вадим.
– Но он же все равно ничего не скажет.
– Скажет.
Человек с загадочным серым чемоданчиком, появившийся в том помещении, был невозмутим и немногословен. Он попросил зафиксировать пациента, чтобы тот не съездил ему локтем по физиономии.
Сам процесс «иглоукалывания» Вадим пропустил. Он вышел на улицу подышать. Плевать на политику, на интересы государств, на амбиции чиновников и генералов! Все это не стоит жизни одного ребенка, погибшего от осколков.
Через четверть часа в комнате для допросов произошли перемены. В каком-то смысле она превратилась в операционную. Капитан Баязов лежал на кушетке. Глаза закрыты, веки дергались. Дрожало и гуляло пятнами опухшее лицо. Он тяжело дышал, по небритым устам блуждала глумливая ухмылка.
Над ним склонились люди, в том числе и капитан Рудницкий. Ишь какой шустрый.
Вадим быстро вышел в коридор и через минуту присоединился к другим «любопытным». Жертва эликсира истины шумно дышала. Глаза бандита по-прежнему оставались закрыты.
– Как вас зовут? – вкрадчиво спросил невозмутимый мужчина с чемоданчиком.
– Баязов Марат. – Мужчина на кушетке захохотал без всяких оснований.
Лицо его искажалось, тряслось, но он смеялся.
Офицеры переглянулись. Смех без причины – признак дурачины?
– Ваше звание в вооруженных силах Украины?
– Капитан. Формально меня уволили в запас на прошлой неделе. – Баязов перестал хихикать, начал нервно передергивать плечами.
– Обещали восстановить?
– Да, конечно. Ведь приближается большая война. Россия вот-вот нападет на Украину. Настоящие мужчины обязаны ее защищать. Меня восстановят в вооруженных силах, дадут в подчинение роту моих парней из Бахчисарая. – Баязов снова засмеялся.
Препарат расслаблял его, развязывал язык, закрученный в тугой морской узел.
– Все в порядке, товарищ подполковник, – негромко проговорил обладатель загадочного чемоданчика. – Через минуту пациент будет ваш. Можете спрашивать о чем угодно. Если он что-то знает, то обязательно расскажет. Приготовьтесь к тому, что этот фрукт вывалит на вас массу ненужной чепухи.
– Вранье исключается? – спросил Вадим.
– Фактически да, – сказал специалист. – Помню лишь один случай, когда пациент под препаратом умудрился скрыть часть сведений. Но это был человек несгибаемой воли и завидного самоконтроля. Животное, лежащее перед вами, не обладает такими морально-психологическими качествами. Допрашивайте своего клиента, господа офицеры. Должен предупредить, что другого шанса у вас не будет. Вводить вторую дозу нельзя. Ему крышу снесет.
Последующие минуты были сущим цирком! Баязов не открывал глаза, хихикал как дурачок, нес чушь. Он прославлял деятелей меджлиса, денно и нощно пекущихся о благе своего народа, жалел крымчан, угодивших под иго кремлевского царя, выражал надежду, что скоро они стряхнут оковы, расправят плечи и так врежут ненавистным оккупантам, что те толпой повалят в Россию по недостроенному Керченскому мосту! Настоящие патриоты, разумеется, снесут эту конструкцию.
Между делом он вспоминал свою семью, хвастался подрастающим сыном Рустамом, который скоро станет настоящим мужчиной и тоже возьмется за оружие. А супруга его Фатима такая красавица, что все хваленые модели на ее фоне – серые уродливые мыши.
Мысли пленного путались, речь временами становилась невнятной.
– Ох, Марат Рафаилович, что-то вы разболтались, – сказал специалист и начал направлять словесный понос в нужное русло.
Шаг за шагом, вопрос за вопросом. Этот человек действительно был специалистом.
Теперь Баязов разглагольствовал по теме. Человек, с которым он разговаривал по душам, носил фамилию Бульбаш и был майором военной разведки. Он почтительно относился к Баязову и прочим истинным патриотам, а не этим трусливым кабинетным крысам, боящимся брать на себя ответственность.
Бульбаш предлагал Баязову настоящее дело, по которому тот давно истосковался. Это не тупая пальба из орудий и пулеметов в Донбассе. Настоящий прорыв, уничтожение вражеского поста да еще и помощь диверсантам, которые под шумок собрались кое-что провезти в Крым.
На этом месте все присутствующие не могли сдержать тяжелый вздох. Все красноречие пленного выливалось в пустышку. Он знал парней, которые отправились с ним на дело, бойцов батальона «Крым», самых обученных, злых, непримиримых. Знал Бульбаша, по-видимому, тонкого психолога и мастера своего дела. Больше никого и ничего, только суть полученных инструкций.
В Крыму готовятся шумные диверсии против проклятых оккупантов. К этому делу причастно ГУР МО Украины, а также сотрудники западных разведок, которых он видел лишь пару раз. Те ему не представлялись.
Да, Баязов знал, что где-то сзади в колонне пристроились свои, которым нужно провезти взрывчатку. Но он даже не смотрел туда, был крайне возбужден, сосредоточен на предстоящей миссии.
Впрочем, нет, за день до атаки состоялась еще одна встреча. Вспомогательная группа построилась в закрытом дворе, прибыл джип с офицерами. Они разглядывали диверсантов, как товар, за который нужно выложить большие деньги.
Двое точно были иностранцами. Третий – майор Бульбаш. Четвертый – незнакомый субъект, подтянутый, с офицерской выправкой, лицо холеное, породистое. Высокомерием не отличался, хотя и словами не разбрасывался.
Он отвел Баязова в сторону и задал ему несколько вопросов. Дескать, нужно ли что-нибудь семейству, не испытывают ли родные нужды? Может, лично господину капитану что-либо требуется?
Господину капитану требовалось до конца выполнить свой долг, о чем он и поведал собеседнику. Тот удовлетворенно кивнул и сообщил, что если с группой диверсантов на посту произойдет что-то неприятное, то об их семьях позаботятся, они ни в чем не будет нуждаться. Из детей вырастут первоклассные патриоты.
Рукопожатие у данного типа было твердым, хотя и не вполне искренним. Позднее Баязов спросил у знакомого офицера, кто это такой.
«Майор Романовский, – ответил тот. – Он из ГУР, у него своя разведывательно-диверсионная группа».
Потом Баязов управлял грузовиком, пробившим шлагбаум, не мог доверить другим. Еще томясь в очереди, он глянул в зеркало заднего вида. Позади стояла «Таврия», а в ней сидел субъект, очень похожий на майора Романовского. Баязов сразу и не вспомнил, а вот сейчас… Впрочем, может, и ошибся, волновался в тот момент.
С паршивой овцы хоть шерсти клок! Кроха полезной информации. Убийца не знал, где, когда, какие именно объекты подвергнутся террористической атаке.
Допрос с применением химических препаратов еще продолжался, а Вадим уже выбрался на улицу, курил, нервно вышагивал туда-сюда.
Вышел Рудницкий, тоже закурил и спросил:
– Что скажешь, Вадим? Мы еще не на «Титанике»? Все-таки лучше, чем ничего, нет?
Майор пожал плечами, жадно затянулся ядовитым дымом.
– Лучше, – согласился он. – Нам известно, что группа некоего майора Романовского, о котором нам ни черта не известно, проникла со взрывчаткой в Крым, чтобы слегка развеселить людей, живущих и отдыхающих там. Публика серьезная, не будем себя обманывать. Нам ничего не известно о месте проведения терактов. Как будет действовать Романовский, у кого он остановится? Объекты для взрыва уже подобраны. Не надо обольщаться. Но террористам нужно время, чтобы Романовский присмотрелся лично и принял окончательное решение. Необходим момент, подходящий для закладки взрывчатки. Если это несколько терактов, то их надо синхронизировать. Надеюсь, два-три дня им еще понадобится. Сегодня двадцать восьмое июля, четверг. Украинских диверсантов не отличает буйство фантазии, но в датах они ориентируются. Второго августа, во вторник, день ВДВ. В Крыму, как и по всей России, этот праздник будет отмечаться – торжественные мероприятия, неформальные гулянки. Боюсь, на этот день они и запланируют злодейство, не откажут себе в удовольствии поздравить российских десантников.
– Хреново. – Рудницкий помрачнел. – Я ведь тоже когда-то служил в десанте. Что будем делать, командир? Не пора ли перебираться поближе к морю? – Капитан улыбнулся, видимо, хотел разрядить обстановку. – Подыщут нам какие-нибудь летние квартиры?
– Ага, в «Ласточкином гнезде», например, – заявил Вадим.
– Не люблю его, – сказал Рудницкий. – Крым обожаю, замки, дворцы, всякие достопримечательности вроде дегустационных залов Массандры. А вот «Ласточкино гнездо» мне не нравится. Не знаю, почему так. Фигня какая-то на постном масле. При Украине там пафосный ресторан был. Заходил в него с девушкой лет десять назад. Прикинь, какое неудобство пережил – порция салата из огурцов стоила больше, чем моя месячная зарплата.
– И как ты выкрутился? – заинтересовался Вадим.
– Так эта девушка, слава богу, невестой числилась, – объяснил Рудницкий. – Женой без пяти минут. Я бы истратил эти деньги, ты не думай. Так она сама грудью встала. Не пущу, мол, лучше импортный пуховик мне на эти деньги осенью купишь. А грудь у Насти знаешь какая была – не объехать!
– Купил пуховик?
– Нет. – Рудницкий печально вздохнул. – К осени другой невестой обзавелся. С пуховиком. Да и отдых в Крыму ее нисколько не интересовал.
