Глава 5
– Мужики, ну что такое, почему не работаете? – возмущался кучерявый мужчина в клетчатой рубашке, высовываясь из окна расхристанных «Жигулей».
– Политинформация у них! – пошутил водитель «Фольксвагена», пристроившегося сзади. – Зачитывают последние указания партии и правительства!
В «УАЗе-буханке», стоящем за «Фольксвагеном», засмеялись мужчины средних лет.
Из застекленного строения слева от шлагбаума потянулись люди в форме. Сосредоточенные лица, все одеты с иголочки, отглажены.
Молодой старший лейтенант Владислав Молчанов, руководивший сменой, вальяжно махнул рукой. Дескать, давай по одному.
– Почему так долго? – выкрикнул кто-то. – Вы что, там совещание проводили?
– Спокойствие, граждане! – выкрикнул Молчанов. – Так надо! Технический перерыв! Тех, кому не нравится, после пограничного и таможенного досмотра будем отправлять на санитарно-карантинный контроль!
– Да хоть на ветеринарный, – проворчал кучерявый мужик, подгоняя машину к шлагбауму.
Очередь на пограничный пункт «Север» пришла в движение. В принципе, пограничники работали быстро, людей не задерживали.
Усатый прапорщик Ханов придирчиво осматривал паспорта, сверял фотографии с оригиналом. При необходимости требовал документы на машину, осведомлялся, застраховали ли ее владельцы свою гражданскую ответственность перед въездом на территорию другого государства.
Гладко выбритый сержант Савельев обходил автотранспорт, придирчиво его разглядывал, украдкой ловил условные знаки со стороны товарища. Если таковые поступали, он вежливо просил открыть багажник, выйти из машины, осматривал салон, мог поднять капот, проверить двигатель.
За шлагбаумами находились сержанты Кудряш и Лысенко. Первый входил в специальную досмотровую группу, помогал при необходимости Савельеву. Второй держал на поводке немецкую овчарку Эльзу, натасканную на наркотики и взрывчатку.
В застекленной будке сидела за компьютером хорошенькая девушка, лейтенант Катя Евдокимова. Она проверяла по базе данных каждую машину.
Начальник наряда старший лейтенант Молчанов прогуливался мимо клумбы, заложив руки за спину, посматривал на людей, пересекающих границу, на девушку Катю за стеклом.
Ей очень шла форменная белая рубашка. Иногда она украдкой ловила его взгляд, опускала длинные ресницы, улыбалась. Об их служебном романе знали все коллеги, но делали вид, будто не в курсе.
– Счастливого пути, приятного отдыха, – произнес дежурную фразу прапорщик Ханов.
Водитель в клетчатой рубашке облегченно вздохнул и проехал под поднявшимся шлагбаумом. Женщина на пассажирском сиденье что-то цедила сквозь зубы, неласково косилась на мужа, который явно в чем-то провинился.
Шлагбаум опустился. На место проверки встал видавший виды терракотовый «Фольксваген». Впереди сидела семейная пара предпенсионного возраста. Мужчина протянул Ханову тонкую стопку документов, свои и супруги. Тот нагнулся, осмотрел пассажиров, пустые места на заднем сиденье, углубился в изучение паспортов и документов на машину.
Старший лейтенант Молчанов подмигнул Кате. Девушка вздохнула, отвела глаза, но не сдержала улыбку. Молчанов сделал деловое лицо, осмотрел продвинувшуюся очередь.
За «Фольксвагеном» приготовился тронуться с места водитель подержанного «УАЗа-буханки». За ним пристроились красная «Тойота» и бортовая «Газель». Зарычал мотором легкий грузовик «Мерседес» с жестяным, явно самодельным кузовом. Водитель продвинул его вперед на пару метров. На кузове красовалась потертая аэрография – реклама самого популярного в мире газированного напитка.
Очередь не кончалась. За грузовиком стояли старенькая «Таврия» и «Опель», отливающий темно-синими боками.
Молчанов покосился через плечо. На разделительной аллее между «входящими» и «исходящими» пунктами досмотра стоял за кустарником БТР с группой наблюдения и охранения. Экипаж машины боевой состоял из трех человек. Командир – прапорщик Дроздов, при нем механик-водитель и пулеметчик, оба сержанты.
БТР видели все люди, проезжавшие мимо. Только он и напоминал о неспокойном, фактически военном времени.
Согласно распоряжению пограничного начальства, боевой техникой и подготовленными экипажами усиливались все пункты перехода границы. В штабах провокации. Угрозы и ругательства с украинской стороны звучали каждый день. Там формировались какие-то батальоны из крымских патриотов. Люди в защитном в массовых количествах сновали по приграничной территории. Ходили слухи, что готовится нападение, то ли какая-то провокация, то ли разведка боем.
Молчанов в это не верил. Военная мощь России была бесспорна. Одно дело – тявкать из-за угла, делать неприличные жесты, и совсем другое – решиться на открытое противостояние. Указания начальства на границе прилежно выполнялись, повышалась бдительность, усиливались посты, но никто не думал, что произойдет что-то экстраординарное.
Двое мужчин сидели на броне и курили. Находиться внутри, в раскаленном тесном пространстве, было бы сродни пытке. День уже завершался, подступали сумерки, но жара не спадала. Хорошо, что климат сухой, иначе было бы тяжко. Третий член экипажа прохаживался вокруг машины, пинал колеса.
Супруги на «Фольксвагене» вопросов не вызвали. Овчарка Эльза осталась индифферентной. Семейная пара была улыбчивой, ехала к сыну в Джанкой, везла ему продукты из Житомира. Ведь в СМИ пишут, что в Крыму все ужасно, люди голодают, а их сыночек так любит что-нибудь вкусненькое.
Усы прапорщика Ханова неплохо скрывали усмешку. Он вернул супругам документы и пожелал им счастливого пути.
В «буханке» сидели двое молодых людей. Жители Запорожской области ехали закупать морепродукты. У них мелкий ресторанный бизнес. Уважаемый сотрудник таможни должен их помнить. Они ведь уже проезжали тут на прошлой неделе.
«Уважаемый сотрудник» никому ничего не был должен. Он тщательно проверил документы и кивнул сержанту Савельеву. Сотрудники поста под взором зевающей Эльзы несколько минут осматривали машину. Молодые люди терпеливо ждали.
Ничего запрещенного обнаружено не было. Документы вернулись к владельцам вместе с дежурным пожеланием счастливого пути. Пришел в движение шлагбаум.
Старший лейтенант Молчанов посмотрел на часы. Два часа до окончания работы пограничного поста. Потом хоть волком вой, все равно никто тебя не пропустит. Прибудет микроавтобус за персоналом. Он снова украдкой ловил взгляд девушки, сидевшей за стеклом.
Катя устала улыбаться. Ей тоже хотелось, чтобы смена поскорее закончилась. Надо добраться до Армянска и покушать. Потом этот симпатичный парень будет ее обнимать, целовать, раздевать. Кто сказал, что она станет сопротивляться?
В красной «Тойоте» ехала молоденькая дамочка-одесситка с двухлетней дочерью. Это был какой-то ураган! Она трещала, как печатная машинка на забавном суржике. Уверяла, что очень торопится, что у нее нет ничего запрещенного. Вот, пожалуйста, можете посмотреть багажник, капот, хоть переверните эту чертову машину и потрясите ее!
В детском кресле на заднем сиденье зевала и терла глаза крохотная светловолосая девочка. Она пока не решила, стоит ли плакать. По документам – дочь. Да в этом никто и не сомневался. Одно и то же лицо.
За несколько минут, пока шла проверка, весь пограничный пост узнал, что дамочка живет в двух шагах от Привоза, одна воспитывает ребенка. Мужа нет – да оно и неудивительно, кто же выдержит такой поток подсознания! С родителями поссорилась несколько часов назад, разругалась вдрызг. Не нравится им, как она живет и воспитывает ребенка. Хватит, натерпелась! В Симферополе тетка, вот именно туда она и направляется. И вообще, сколько можно ее проверять?
Оснований задерживать эту даму у пограничников не было. Прапорщик козырнул и посоветовал ей не гнать. Все же ребенок в салоне, а Симферополь недалеко.
За «Тойотой» подошла бортовая «Газель» с номерами Николаевской области. У водителя был бизнес – мелкие грузоперевозки. Но в Крым он ехал порожняком. У родни в Стерегущем случился пожар, требовалась помощь.
Медленно подъехал, чадя выхлопом, грузовой «Мерседес», остановился у запрещающей линии. За рулем зевал чернявый субъект с водянистыми глазами.
За спиной Молчанова заурчал двигатель. Он обернулся. К посту с российской стороны подъехал элегантный восьмиместный джип «Тойота» с черными регистрационными знаками. Он сдал к обочине, чтобы не заслонять проезд, и остановился недалеко от бронетранспортера.
Из машины вышел мужчина, еще молодой, осанистый, с загорелым волевым лицом. Он был в бронежилете поверх футболки, в свободно сидящих брюках защитной раскраски. На плече стволом вниз висел «АКС».
Молчанов улыбнулся, кивнул. Мужчина ответил ему тем же.
Свои – подразделение спецназа, прибывшее из столичного региона. Парни нормальные, вот только зачем они здесь? Подъезжали несколько раз на дню, наблюдали за работой переходов, выборочно проверяли подозрительных водителей.
В принципе, Молчанову было безразлично. Пусть приезжают. У каждого своя работа, хотя на первый взгляд она и не видна.
Командир спецназовцев закурил, посмотрел по сторонам, приветливо махнул людям на бронетранспортере. Те не остались в долгу, так же приветствовали его. Приятно встретить братьев по оружию из элитного подразделения.
Из машины вслед за командиром выбрался еще один боец, молодой, светловолосый, со смешливой физиономией. Он небрежно поддерживал ремень автомата, свисающего с плеча. Случайно наступил на клумбу, посмотрел на испачканный носок башмака и явно расстроился.
Командир покосился на подчиненного и направился к Молчанову, но успел сделать лишь несколько шагов. В салоне джипа включилась рация. Мужчина поморщился, вернулся, отцепил от панели аппарат, пристроился боком на сиденье.
– Вы далеко? – услышал он после обмена позывными.
– На «Севере».
– Подскочите, если не затруднит. Все тихо было, и вдруг эти бритые выскочили. На пост лезут, явно провоцируют. У них оружие, но в ход не пускают. Парни пьяные или обдолбанные, ведут себя развязно, оскорбляют, угрожают все разнести тут к чертовой матери. Мы, ей-богу, не давали им никакого повода, ведем себя сдержанно.
– Сколько их?
– Не меньше дюжины.
– Я понял. Через десять минут подъедем. Не вздумайте поддаваться на провокации, реагируйте только в случае пересечения границы. Балабанюк, в машину! – бросил командир светловолосому бойцу и захлопнул дверцу.
Спецназовец сноровисто запрыгнул в салон.
Джип тронулся задним ходом, лихо развернулся, выплюнув чадящую двуокись, и помчался по асфальтированной дороге. За поворотом между холмами он ушел на проселок, тянущийся вдоль озера, и покатил параллельно границе.
Старший лейтенант Молчанов посмотрел им вслед и пожал плечами. Он перехватил внимательный взгляд Екатерины и немного смутился. Девушка кивнула на наручные часы и изобразила грустное лицо. Мол, как же медленно тянется время. Он все правильно понял, заулыбался.
С водителем «Газели» на посту разобрались. Ничего запрещенного у него не было. Не считать же таковым пару бутылок перцовой горилки. Видимо, он вез ее в утешение погорельцам. Поднялся шлагбаум, «Газель» покатила в просторы крымских степей.
Заработал двигатель грузовичка «Мерседеса», хрустнула передача. Прапорщик Ханов вальяжно махнул рукой. Подъезжай, дескать, чего там.
А дальше все было как в нереальном сне. Угрожающе заворчала овчарка Эльза, рванулась, натянув поводок, зашлась истошным лаем. Растерявшийся Лысенко едва успел ее удержать, повалился на колени. Эх, людям бы такой нюх, как их служебным собакам!
Грузовик рванулся с места, пробил стальным бампером опустившийся шлагбаум. Заскрежетали тормоза. Вместо того чтобы ехать дальше, он резко встал.
Прапорщик Ханов только и успел пробормотать:
– Какого, спрашивается, хрена?..
Молчанов оторопел, хотя рука его непроизвольно потянулась к кобуре.
Вырвалась овчарка, стала с лаем виться вокруг машины.
Снова треск, лязганье. Жестяные конструкции кузова сложились, упали за борт на визжащую овчарку. Этот тент из хлипкой жести был смонтирован так, что мог развалиться по первому требованию. Открылись деревянные борта.
За ними сидели пять человек и орали во все глотки. У трех ручные пулеметы, у двух – снаряженные противотанковые гранатометы «РПГ-7».
Это действительно было что-то нереальное. Здесь же не Ближний Восток!
Каждый из этих людей прекрасно знал и видел свою цель. Забились в припадках пулеметы. Воцарился ад, орали люди. Реактивная граната разбила окно, влетела в застекленную будку и рванула так, что зашатались стены. Здание вспыхнуло, как стог сена.
Мужчины в кузове продолжали орать дикими голосами и стреляли во все стороны. Разбегались люди, ждущие очереди. Доставалось им и их машинам.
Старший лейтенант Молчанов успел выхватить табельный пистолет, но взрыв помещения, в котором находилась Катя, поверг его в шок. Он стоял столбом, смотрел, как из проема вырываются дым и пламя, и не верил. Потом офицер все-таки вскинул пистолет, но пулеметная очередь уже полосовала его вдоль и поперек. Он дернулся, выронил пистолет, повалился лицом в асфальт.
Над переходом поднимался черный дым. Истерично сигналили машины, кто-то пытался съехать на обочину, развернуться. Какой-то дядька подхватил шальную пулю. Он полз вдоль дороги, оставляя за собой кровавый след.
Стрельба не прекращалась. Растерзанное тело прапорщика Ханова отлетело к столбу, подпирающему навес. Сержант Савельев произвел несколько выстрелов из пистолета, получил ранение в брюшную полость и жалобно кричал, зажимая кровоточащую рану. Кинолог был убит в первые же секунды пальбы. Он валялся, раскинув руки, форменную рубашку заливала кровь. Собака скулила, тяжело дышала, судорожно подергивала лапами.
Сравнительно повезло одному Кудряшу. Пуля ранила его в плечо, отбросила за бордюр. Он нашел в себе силы сделать рывок, покатился за кустарник, давя цветы на клумбе, и распластался там очень вовремя. Длинная очередь в тот же миг срезала верхушку кустарника.
Бойцы группы охранения при первых же выстрелах побросали свои окурки, стали прыгать в люк. Некурящий механик-водитель чуть замешкался, прыжками кинулся к транспортеру, попал под пули и упал под колеса, обливаясь кровью. Возможно, он был только ранен, но вслед за пулеметной очередью понеслась кумулятивная граната и взорвалась рядом с ним, под колесами. Тело порвало на куски, получил повреждения двигатель, БТР окутал дым.
Светопреставление оборвалось так же внезапно, как началось. Все окрестности перехода затянуло дымом, горело здание. Чадил БТР, стоящий в стороне. Распахнулся люк, из недр машины пытался вылезти оглушенный человек. Сил у него не хватило, он рухнул обратно.
Среди автомобилистов на другой стороне границы царила паника. Там столкнулись несколько машин, ругались люди, пронзительно плакал ребенок.
Террористы с победными воплями попадали на дно кузова. Водитель тронулся с места, теперь уже без рывков, плавно. Впрочем, машину тряхнуло, когда она проехала по останкам старшего лейтенанта Молчанова.
Набирая скорость, лязгая бортами, она помчалась по дороге, оставляя за собой дымящийся объект государственной важности. Потом грузовичок свернул с асфальта и запрыгал по пересеченной местности.
Они проехали от силы пару верст, как Вадима словно подбросило.
– Леха, стой!
Прапорщик Капралов испуганно врезал по тормозам. Джип встал поперек разбитой дороги и лишь чудом не перевернулся. За спиной отчетливо стучали пулеметные очереди, громыхнул взрыв.
Вадим вывалился на подножку, привстал, увидел дым, поднимающийся в небо. Где это? Черт побери, на пункте перехода «Север», который они только что покинули! Кретины, дали себя провести!
Майор заорал страшным голосом, чтобы водила разворачивался и гнал во весь опор. Может, еще не поздно?
Капралов покрылся испариной от волнения. Он судорожными рывками поворачивал машину, которая вдруг оказалась такой неповоротливой. Сколько драгоценных секунд потеряно! Вадим стонал от бессилия. Ветер свистел в ушах, ругались товарищи, сидящие сзади.
Тут включилась рация.
– Потеряна связь с «Севером». Проверьте, что там, – услышал майор.
– Нападение, там стреляют! – гаркнул он. – Мы уже едем. Все мобильные группы – туда! Вышлите медиков.
Какие, к черту, мобильные группы? Где они? Снова вселенский российский бардак. Только на учениях все проходит гладко и предсказуемо.
Имелся на посту мобильный экипаж. Майор сам его видел. Но что-то ему подсказывало, что дела у этих ребят плачевны.
Джип прыгал по дороге, бойцы сгорали от нетерпения.
Прогремел еще один взрыв, дым над безлесным холмом сделался гуще, темнее. Стрельба оборвалась, когда они одолели половину пути. Что там происходило?
Прошло еще долгих три минуты, пока внедорожник вырвался на финишную прямую. Местность изрезана, здесь еще не степь. Холмы, овраги, небольшие озера витиеватых очертаний.
Внедорожник вылетел на асфальт, помчался к горящему посту. Там творился сущий ад. Все заволокло прогорклым дымом. Из строения, где располагались службы, вырывались языки пламени. Горели стены, облицованные пожароопасным материалом, офисная мебель, оборудование.
Проезд через терминал был полностью разрушен. Шлагбаум отброшен, вывернуты бордюры. От жара деформировалась колонна, поддерживающая рифленый навес, и вся конструкция угрожающе накренилась.
Джип остановился, не доехав до поста. Спецназовцы выскочили из него, и Вадима чуть не стошнило. Перед постом лежало раздавленное колесами тело в пограничной униформе. Молодой еще парень, боль и отчаяние в глазах.
Чадил БТР у разделительной аллеи, рядом с ним валялось то, что осталось от механика-водителя. Гранатой порвало бедолагу. На посту еще несколько покойников, все в форме и напичканы пулями. Подрагивал парень, подстреленный в живот. Он еще не умер, но дело безнадежное, уже начиналась агония.
В бессилии сжимая автомат, Вадим вылетел за шлагбаум. Здесь в дыму еще стояли несколько машин. Они не могли развернуться. Самые резвые уже убрались от греха подальше. Ежу понятно, что сегодня этот пост больше работать не будет.
– Что, москали, получили по зубам?! – хрипло выкрикнул с той стороны какой-то патриот Украины.
Вадим стиснул рукоятку автомата. Не стрелять же по этим людям. Им и так досталось.
Он побежал обратно. Должен же в этом бардаке остаться хоть кто-то живой.
– Помогите… – прохрипел кто-то.
Вадим завертелся.
Максим Рудницкий первым обнаружил раненого и помчался к нему, топча клумбу.
Из-за куста выползал сотрудник поста. Рубашка взмокла от крови, лицо как мел. Он тяжело дышал, стонал от боли.
– Помогите, – хрипло выводил парень. – Я сержант Кудряш. На нас напали, все погибли…
Рудницкий уложил его на газон, проорал Жилину, чтобы тот тащил аптечку. Ранение не смертельное, в плечо, но человек потерял много крови, был на грани потери сознания.
– Что случилось, кто напал? – Вадим упал на колени. – Ты можешь говорить? Все понимаешь? Подожди, не уходи. На какой машине они были?
– Грузовой «Мерседес», – пробормотал раненый безжизненным голосом. – Такие раньше как эвакуаторы использовали. Выпуск конца девяностых годов. Будка фальшивая, в кузове люди с оружием. Их пятеро, плюс водитель. Бампер усиленный, стальную балку приварили, чтобы шлагбаум разнести. Борта наращены.
– Куда они поехали, ты видел?
– Да. – Сержант Кудряш жадно облизнул сухие губы. – Они проехали немного, потом свернули, туда… – Он пытался извернуться, показать здоровой рукой. – Направо. Там в ста метрах еще одна дорога примыкает, разбитая страшно, проходит мимо Суворовского к Перекопскому заливу. Вы можете их догнать. Они не разгонятся на этой колымаге, у них обязательно что-нибудь отвалится. А спрятаться там негде, только в каналах.
Дьявол! Вадим же видел этот «Мерседес», когда они подъезжали к посту. Голова кружилась. Невозможно к такому привыкнуть. Пятнадцать минут назад все было буднично, рутинно, люди работали, девушка в форме сидела в застекленной будке. Теперь никого в живых, только этот парень. А девушка… Майор покосился на полностью выгоревшее строение и сглотнул.
Издалека доносился вой сирены.
– Парень, потерпи, медики уже едут. Держись, все в порядке будет. Мужики, в машину! – проорал он и первым бросился к джипу.
Машину трясло. Когда съехали с асфальта, она забилась как припадочная. Бойцы вцеплялись в ручки, в спинки впереди стоящих сидений. Капралов выжимал из движка все возможное.
Местность здесь такая, что спрятаться действительно трудно. Невысокая трава, проплешины глинистой земли.
Дорога тянулась берегом канала, в котором практически не было воды.
Вадим скрипел зубами.
«Ну как же так, почему прошляпили? Трижды прав полковник Паньков и те люди, которые ставили ему задачу! А ведь если вдуматься, это что-то новенькое, – размышлял майор. – Одно дело – бряцать оружием, грозиться в СМИ, выкрикивать оскорбления через границу, совсем другое – вооруженное нападение на российский объект. Наглое, циничное, неприкрытое, с многочисленными жертвами».
– Командир, что это было? – взволнованно спросил Гриша Амбарцумян, чернявый красавчик, визитная карточка группы «Ягуар» в тех случаях, когда назревало пересечение с прекрасным полом. – Они совсем охренели? Войны хотят? Будет им война! За день до Киева дойдем!
– Уймись, Григорий. Не все так просто, – мрачновато проговорил Рудницкий, крепко сбитый, но лишенный даже капли жира. – Снова все спишут на провокацию российских спецслужб. Дескать, наняли отморозков на украинской стороне, заплатили им бабки, те и давай палить во все стороны. Что-то я сомневаюсь, что эти твари красовались тут в форме военнослужащих украинской армии.
– Бред! – злобно выдал Жилин. – На глазах у штатских все происходило. Эти суки наверняка из добровольческих батальонов. Покажем их общественности, живых или мертвых, и все станет ясно.
– Только то и станет ясно, что киевская власть плохо контролирует своих патриотов. Не докажешь, что их спецслужбы отправили, а не сами они пошли, тяпнув водочки, – заявил Вадим.
– Но мы же соображаем, – проскрипел Капралов. – И власти наши все поймут. Неужели стерпим? Эти гады столько людей угробили! За что? Чтобы показать, что Крым их? Проглотим, и начнется, все по наклонной покатится. Убивать нас станут каждый день, а мы молчать будем, расследования проводить, в ООН жаловаться. Нет, мужики, выжигать надо эту мразь, пока она совсем не распоясалась.
– Вот сейчас и начнем, – утробно проурчал Вадим. – Кажется, я вижу их, мужики.
Спецназовцы прилипли к окнам. Они выезжали на участок безлюдной степи. До Суворовского оставалось километров десять, до берега Перекопского залива и того меньше.
У этих мерзавцев действительно что-то случилось с машиной. Она стояла, накренившись, в кювете, правый борт отвалился, у заднего колеса толклись люди.
«Куда они направлялись? Смертники? Видимо, и таких можно найти в обширном украинском государстве. Вдруг ребята обнаружили, что все у них получилось, есть шанс уйти живыми и безнаказанными. Так почему бы им не воспользоваться? В Суворовском не спрятаться – обложат. Но недалеко берег, он изрезан. Там скалы, пещеры, запутанные гроты, можно раздобыть парочку рыбацких посудин, – раздумывал майор. – Черта с два у них это выйдет!»
Дистанция составляла метров семьсот, но на зрение никто не жаловался. Бойцы взревели дружно, злорадно, словно уже уничтожили это злокачественное дерьмо.
А те поганцы не сразу сообразили. Они видели обычный внедорожник, не танк, не БМП, стояли у своей машины и смотрели на него как на новые ворота. Лишь когда на подножках возникли два мужика с автоматами, мерзавцы опомнились, забегали.
Спецназовцы ударили по ним дружно, только, к сожалению, не точно. Диверсанты рассыпались у заднего борта, стали отстреливаться. У них еще имелся порох в пороховницах!
Реактивная граната прочертила дугу в пространстве. Капралов прошелся по матушке и врезал по тормозам. Граната взорвалась с недолетом, расшвыряла грунт на проезжей части.
Спецназовцы вылетели из машины, попадали в траву, остервенело стреляли. Вадим полз, прижимаясь к земле. Он услышал рев двигателя и вскинул голову.
Тысяча проклятий! Водителю удалось завести немолодую немецкую колымагу.
Вечерний ветер доносил крики. Куда это они собрались? Еще немного прошвырнуться хотят?
Было видно, как люди, пригнувшись, перебегают к машине, забираются в кузов. Грузовик выползал из кювета, окутывая пространство смогом. Ну да, бандиты точно решили отступать.
Капралов первым успел сообразить, чем это пахнет, раньше прочих бросился к джипу, повел его по дороге. Спецназовцы выбирались на проезжую часть, ныряли в салон.
– Жми, Леха! – возбужденно проорал Балабанюк. – Не уйдут!
«Не уйдут, – стучало в голове командира. – Это точно. Некуда им деваться!»
Водитель «Мерседеса» выжимал из своей рухляди все возможное. Машина уходила к заливу.
«Там ведь овраги, буераки, – сообразил Вадим. – Люди, которых можно взять в заложники!»
Гонка продолжалась. Капралов сбросил скорость, объезжая воронку от попадания реактивной гранаты. Остальные взревели. Мол, гони, Леха! Тормоза придумали трусы!
На относительно ровном участке дороги «Тойота» понеслась как стрела, сокращая дистанцию. Бойцы дрожали от нетерпения. Балабанюк выбрался на заднюю подножку, приготовился стрелять, ждал, пока расстояние уменьшится. Жилин вцепился ему в ноги, чтобы тот не упал.
Грузовик не мог ехать быстро даже по ровной дороге. В нем что-то разладилось, из выхлопной трубы повалил подозрительный черный дым.
– Вот кретины! – пропыхтел Рудницкий. – Даже транспорт нормальный не могут для своих диверсий подобрать.
– Да плевать им на этот транспорт, – заявил Жилин. – Они ведь подыхать на нашу землю прибыли. Сейчас мы им поможем, так их растак!
Задний борт грузовика прыгал перед глаза-ми. За ним мелькали головы, разражались вспышки автоматных очередей. Диверсанты что-то злобно кричали. Мельтешили небритые физиономии.
Бандиты действительно были не в форме – кто в чем. Но действовали слаженно и на переходе вон что устроили за несколько минут! Значит, кто-то их подготовил, проинструктировал. А уж с решимостью и готовностью умереть за родной Крым проблем нет.
Тут Вадим сообразил, что это и есть бойцы батальона «Крым», куда набирают фанатиков, решительно несогласных с переменой статуса полуострова. Оружия им не дают, официально называют незаконным формированием, но подкармливают, всячески поощряют и продвигают их безумный фанатизм. Дорвались, уроды. Пришли дяди с погонами стран – участниц НАТО и сказали на ушко: «Можно».
Впереди заблестела морская гладь. Встрепенулась рация. Вспомнили товарищи-сослуживцы!
– Мы на посту «Север». Здесь такое творится!.. Вы где? – услышал майор и ответил:
– Преследуем преступников. Их шестеро, уходят на грузовике «Мерседес». Мы в квадрате двенадцать-четырнадцать, – добавил он, покосившись на карту, приколотую к приборной панели. – Срочно высылайте сюда все наличные силы, проинформируйте береговую охрану и, черт возьми, отыщите хотя бы один вертолет! – Вадим отключился.
До противника оставалось метров двести. Только бы не дать им выйти к берегу!
Открыл огонь Балабанюк. Молодец, паренек, весьма продуктивно! Он выпустил практически весь магазин и попал! Один из боевиков красочно взмахнул руками, перевалился через борт и растянулся на проезжей части.
Капралов сделал лихой вираж, объезжая мертвое тело, сплюнул в окно и проворчал:
– Валяются тут всякие.
– Магазин мне! – закричал Балабанюк.
Встрепенулся Жилин, держащий его за ноги, стал вытаскивать одной рукой запасной рожок. Балабанюк чуть не свалился с подножки, гневно заорал. Рудницкий заспешил на помощь. Совместными усилиями они удержали товарища.
Но дополнительная стрельба уже не требовалась. Грузовик пошел юзом, скатился с дороги. Водителю с трудом удалось удержать его на колесах. Машина тряслась по кочкам, отдалялась от проезжей части. Местность тут была какая-то рваная, каменистые возвышенности, под ними трава по пояс.
«Мерседес» уткнулся бампером в кочку и окончательно заглох. Смертники вываливались из кузова с автоматами в руках. Распахнулась дверца, с подножки спикировал шофер. Диверсанты карабкались на холм.
– Куда это мы собрались, дорогие гости?! – завопил Капралов и тоже сбросил машину с дороги.
Все шестеро спецназовцев вылетели из нее практически одновременно, разбежались, стали стрелять. Бегущие фигурки мельтешили перед глазами. С истошным воплем повалился тот, кто первым взобрался на возвышенность. Остальные сообразили, что к чему, побежали, пригибаясь, вдоль вытянутого холма.
– Командир, давай поднажмем! – крикнул Амбарцумян, прыгая зигзагами.
– Ложись! – злобно выкрикнул Вадим.
Он понял, что сейчас произойдет.
Бойцы повалились, чертыхаясь. Свинцовый шквал загремел над их головами. Боевики стояли в полный рост и расстреливали остатки боезапаса. Ветер доносил крепкие русские выражения. Конечно, великий и могучий язык, особенно по этой части.
Вскоре выстрелы оборвались. Это означало окончание боеприпасов, по крайней мере в этих магазинах.
Спецназовцы дружно взметнулись всей группой и открыли ураганный ответный огонь. Два диверсанта упали. Кровь из них брызгала фонтанами.
Бойцы побежали, не отпуская прицелы от глаз, выискивая бандитов, пропавших в высокой траве. Двое гадов успели просочиться между холмами.
Майор пронесся мимо тел, истекающих кровью, и невольно скосил глаза. Ничего особенного, один постарше, другой молодой. Скуластые лица, заросшие черной щетиной.
Привет от меджлиса? Недоумки, кому поверили! Ведь нормально же татары живут в Крыму, ту же землю возделывают. Вся проблема лишь в том, что у их духовных отцов бизнес был заточен под украинских чиновников. А какой теперь с них прок, если Крым российский? Пока еще новые связи наладишь – вечность пройдет, а убытки огромные. Вот и бесятся, плачут со всех трибун про обездоленный многострадальный народ.
Он сделал знак своим парням – залечь. Осторожнее бы надо, бегает еще где-то парочка этих вот свободных радикалов.
Майор, сгибаясь в три погибели, вбежал в узкое пространство между холмами и начал качаться маятником, ожидая выстрелов. Он понятия не имел, что его ждет за холмами. Травянистый косогор, слева обрыв. Вадим прижался к нему спиной. Ноги стали сползать по крутому склону. Ему пришлось присесть и упереться пятками в глину, чтобы не скатываться.
Только он это сделал, как ударила очередь. Пули били в обрыв над головой, глина посыпалась за воротник. Улетая рыбкой в обратном направлении, Вадим успел заметить внизу крутой овраг, идущий параллельно дороге за каменистым валом. Там двое, один стреляет, другой спасается бегством.
Он выскочил обратно к своим. Товарищи подбирались к нему вприсядку.
– Трое туда, вдоль вала, параллельно оврагу. Да пулей! Надо запереть бандитов!
Три спецназовца помчались вдоль подножия возвышенности, тянущейся к побережью. А Вадим прошипел Жилину и Балабанюку, чтобы не лезли вперед командира, упал в траву и пополз обратно к оврагу.
Он сползал в него на пятой точке и думал, что если овраг не меняет направление, то выходит прямо к морю. Там бандиты не уйдут, их перехватят. Майор перепрыгивал через камни, давил можжевельник, плетущийся по ним.
Наблюдательность не подвела его. За грудой булыжников впереди взметнулась рука и что-то бросила. Майор втянул голову в плечи и кинулся под здоровенную глиняную глыбу, разлегшуюся на склоне. Там он скрючился, бросил автомат и заткнул уши.
Взорвалась граната, неслабая «Ф-1». Глыба раскололась пополам. Глина снова посыпалась на голову, за воротник.
Его граната уже была в руке, не такая мощная, «РГД-5», но он надеялся на точность броска. Самое время обменяться любезностями.
Майор выпрыгнул обратно на дно оврага, вырвал чеку и метнул гранату за груду камней. Когда он пробегал мимо нее, ему хватило одного взгляда, чтобы поставить диагноз. Метатель «лимонки» хрипел, держась за живот. Вадим не мог припомнить ни одного случая, чтобы люди с такими ранениями выживали.
Майор бежал. Силы у него еще не кончились. За спиной топали Жилин и Балабанюк. Слева с горы покатились камни. Он уже проскочил мимо, но оглянулся.
Трое товарищей катились по крутой горе и весьма вычурно комментировали этот процесс. Эх, рановато они свернули к оврагу.
Последний диверсант выбежал к морю, затормозил на краю обрыва, замахал руками, удержался. Может, он и планировал умереть, но все равно страшно, когда под тобой такое.
Береговая полоса в этой части Крыма не отличалась южной живописностью. Все выглядело красиво, но сурово. Седые скалы сложной конфигурации, горы камней у их подножия, штормовое море, с пеной выбрасывающее волны.
Все это и вынудило диверсанта взять паузу. Он повернулся, вскинул пистолет, истратил последние патроны. Широкая физиономия, заросшая щетиной, тряслась от страха, исказилась яростью. Демоны противоречия бились в нем смертным боем. Руки тряслись, пули летели мимо цели.
«Это главарь», – сообразил Вадим, выходя на финишную прямую.
Диверсант увидел взбешенного спецназовца, несущегося на него, задергался, хотел прыгнуть вниз, но снова проявил нерешительность. Не так-то просто оказалось это сделать. Он испустил протяжный вой и бросился в контратаку.
Два накачанных тела сшиблись, покатились по острым камням и затормозили в полуметре от пропасти. Диверсант извивался, изрыгал проклятья, норовил засадить майору коленом в пах. Они откатились еще немного, зависли на краю.
Подбежал кто-то из своих, схватил Вадима за ноги. А он уже пробил лбом оборону противника. Переносица врага треснула, окрасилась кровью. Вадим от всей души колотил диверсанта кулаком по лицу, превращая его в спелую сливу. Голова негодяя дергалась, трещали кости, ломались зубы. А под ними бурлило и пенилось море, громоздились зубчатые скалы. Романтика, черт возьми!
Он плохо помнил, с каким счетом завершил поединок. Товарищи оттащили его от края пропасти, избитого диверсанта тоже уволокли подальше.
Погоня, как ни крути, завершилась удачно. Даже машина фактически не пострадала.
– Добить его? – спросил Рудницкий, поднимая автомат. – У самого этого типа духу не хватило расстаться с жизнью, так давайте поможем.
– Подожди, – прохрипел Вадим. – Дай подумать.
– Думай, – проговорил Рудницкий, забрасывая оружие за плечо. – Да смотри, чтобы думалка не сломалась.
Вадим отдышался, перекурил. Сигарета после боя – тот же анальгетик с антидепрессантом.
Диверсант стонал, дергал головой. Это был крепкий, в меру упитанный мужик в расцвете лет. Волосы на голове жесткие и очень короткие, щетина даже длиннее, чем они. Широкая морда, сплющенный нос, глазки маленькие, злые. Такому типу нужно очень постараться, чтобы изобразить добродушие.
– Я так понимаю, назревает дилемма, – начал умничать Амбарцумян. – Оставим его в живых, не получим полного удовлетворения. Завалим, будет неловко, что прикончили безоружного и беззащитного. Опять же он может многое знать.
– В том-то и проблема, – сказал Вадим, поднимаясь на ноги. – Пакуйте его, мужики, и тащите к машине. Сдается мне, этот тип у них был за старшего. Он может владеть любопытной информацией.
