Глава 10
Настало воскресенье, 31 июля. Ирен покинула дом в восемь утра. Подъехало такси. Заспанная, толком не причесанная женщина вышла из калитки. За ней вывалился Дубарь.
Прощание было скомканным. Он что-то говорил, видимо, настаивал на продолжении знакомства. Ирен была не в восторге, но как-то выжимала из себя улыбку. Она села в машину и уехала.
Дубарь посмотрел ей вслед, затем покосился по сторонам, почесал затылок и убрался в дом.
Жилин сообщил, что ночь прошла спокойно. Посторонних на берегу не отмечено, за исключением реальных туристов, расположившихся в стороне. У них палатка, старая машина.
В окрестностях дома было тихо. Радиотехнический отдел докладывал, что любовники не спали до трех ночи. Потом в доме воцарилась тишина.
Минут через сорок позвонил Цвигун. Голос молодого сотрудника подрагивал от волнения.
– Вадим, есть новости. Ирен молодец, настоящая Мата Хари! Диверсанты здесь, но осторожничают, боятся приходить к агенту. Первый звоночек поступил еще вечером, когда он пудрил ей мозги в «Аркадии». Пришло сообщение на СИМ-карту, к которой у нас нет доступа. Он украдкой глянул, как-то приободрился. Извинился, по работе, мол. Фирма у него – строительный бизнес. Материалы наконец-то отгрузили. Второй звоночек поступил в три часа ночи, когда отгремели сексуальные сражения и парочка пыталась уснуть. Пришло сообщение. Он встал с кровати, убедился, что Ирен спит, ушел с телефоном в ванную и заперся. Ирен не спала, побежала за ним, прижала ухо к двери и все услышала. Дубарь общался тихо, этот разговор операторы не зафиксировали. Но Ирен запомнила все, что говорил Дубарь, от первого до последнего слова. Так, цитирую. – Цвигун зашуршал шпаргалкой. – «Вы два дня не выходили на связь, в чем проблема? Привезли груз и пропали. Я начал волноваться. Нет, все нормально, за домом не следят, меня не пасут, что за паранойя, уважаемый? У вас осталось два дня. Да, я понимаю, что вы должны убедиться. Проверяют всех. Да, первый объект определен, ничего менять не надо. Я посетил его вчера, место закладки не меняется. Оно безопасное, груз может пролежать там хоть неделю, посторонние не найдут. Но у вас же нет недели? Сегодня своих людей присылать не надо, я не один. Днем тоже нежелательно. Жду завтра вечером, буду дома. Пусть забирают груз и закладывают по плану, как я говорил. Со вторым объектом будете работать самостоятельно? Хорошо, я вам в этом не помощник. Не хотите больше звонить? Ладно, будем связываться только в экстренном случае. Вопрос с усилением в качестве подстраховки решается положительно. Удачи». На этом разговор закончился. Ирен чесанула в койку, притворилась спящей, пришел Дубарь, пристроился рядом. Предвосхищаю ваш вопрос. Да, у Ирен идеальная память. Дубарь ничего не заподозрил.
– Она прирожденный агент! – восхитился Вадим. – Передайте благодарность от спецназа и поцелуйте в щечку. Дубарь – наш клиент, Стас.
– Ага, не зря мучились, – согласился чекист. – Вполне успеваем. Что мы имеем на основе этого разговора? Диверсанты здесь. Похоже, они разделились на две группы. Светиться у Дубаря побаиваются, но доставили ему взрывчатку, которую он спрятал в доме или на участке. Сами обитают в другом месте, думаю, в Анкермане. Нарисуются сегодня вечером. Но не факт, могут появиться ночью или в течение дня. За домом надо пристально наблюдать.
– Как появятся, их надо будет брать, – сказал Вадим. – Все не придут. Полагаю, их будет двое. Один не унесет всю взрывчатку. Не исключено, что они сразу отправятся минировать объект, а этого допустить нельзя.
– Жалко. – Цвигун вздохнул. – Всех не возьмем. Двое останутся, включая Романовского, и могут натворить дел. Но вы правы, Вадим, выпускать их со взрывчаткой нельзя. Догадываетесь, что они собрались минировать?
– Подозреваю, что это павильон городского рынка. Но уверенности нет. Про второй объект не знаю.
– Вот сволочи! – не сдержался Цвигун. – Там же тьма народа каждый день. Тетка моя торгует…
– Взрыва не будет, Стас, не волнуйтесь. Мы проследим.
– Может, сразу прибрать Дубаря? Найти взрывчатку, устроить засаду в доме?
– Уверен, что этого делать нельзя. Гости перед появлением могут позвонить или напомнить о себе иным образом. Тогда все сорвется. У преступников должна быть условная фраза или что-то еще на случай провала. Сдается мне, что эта взрывчатка не единственная. Она припасена для первого объекта. У диверсантов есть что-то еще. Тогда мы точно сядем в лужу.
– Хорошо, Вадим, соглашусь, это меньшее из зол. Мне не дает покоя фраза Дубаря: «Вопрос с усилением в качестве подстраховки решается положительно».
– Мне тоже эта фраза показалась подозрительной. Не хотелось бы думать, что противник подтягивает подкрепление к местам диверсий. Давайте не будем пока про это. Не стоит плодить неясности.
– На штурм пойдете собственными силами? Справитесь?
Вадим сдержал язвительный смех. Все ведомства к его услугам. Спецназ ФСБ, антитеррористического центра, военной разведки. Куча людей, умеющих бряцать оружием. Найти бы столько же персон, способных пораскинуть мозгами!
– Мы справимся, Стас. Они не пройдут.
– Ладно, Вадим. Я подъеду, привезу пневматический пистолет с усыпляющей ампулой. Вы не забыли про собаку?
День тянулся, как обезвоженный странник по пустыне. Люди терпеливо ждали.
Позвонил Семен, поинтересовался, не нужны ли его услуги.
– Пока отдыхай, приятель, ты славно поработал. Тетке помоги по хозяйству, не воруй много, – заявил майор.
Звенья логической цепи худо-бедно стыковались. Романовский с подчиненным прорвались через пост «Север» и в тот же день привезли Дубарю взрывчатку. Двое других прибыли раньше. С Дубарем встретились, но в доме не светились. Могли проникнуть на участок с моря. Он открыл им заднюю калитку, которую сейчас стерегли Жилин с Капраловым. Сегодня опять придут, заберут взрывчатку и отправятся минировать объект, предположительно рынок.
Время словно издевалось над спецназовцами, упрямо стояло на месте. Дубарь затаился, на улицу не выходил, но служба Сафронова была уверена в том, что он в доме. Клиент гремел посудой, кашлял, ходил по комнатам. Однажды он вышел во двор, покормил собаку. Та тоже вела себя тихо, виляла хвостом, ластилась к хозяину.
Наступал вечер воскресного дня.
– Всем подготовиться! – приказал Вадим. – Форма одежды штатская, надеть бронежилеты. Никаких автоматов. Идем с пистолетами.
Вечер уже перетекал в ночь, но ничего не происходило.
«В чем ошибка? – стучало по мозгам. – Ирен накосячила? Нет, все нормально, надо ждать».
За пять минут до полуночи радиослужба наконец-то сообщила, что в доме фигуранта появились посторонние личности. Слышны мужские голоса.
Вадим не поверил. Не может быть! Как там оказались посторонние? С главного входа никто не заходил, он постоянно под наблюдением. Подходы с моря тоже под контролем, никто к ограде не приближался. Иначе собака устроила бы концерт. Но она спокойно ходит по двору. Проникли со стороны соседей? Но там такая же ограда с заостренным гребнем. Собака точно не допустила бы такого. Ей же не объяснишь, что это свои!
Вадим слегка оторопел. Мистика? Магия в действии?
– Убедитесь, может, оборудование сбоит и вы прослушиваете другой дом? – заявил он.
– Нет, тот самый. Техника, конечно, не фонтан, но чтобы до такой степени…
Провели, демоны!
Он схватился за голову и заорал:
– Группа, вперед!
Спецназ работал безупречно. Жилин вырос над оградой, выходящей к морю. Псина зарычала, метнулась, но гавкнуть не успела. Сработало спецсредство, выпущенное из пневматического «вальтера». Подогнулись передние лапы, огромный дог покатился по дорожке, жалобно заскулил и затих. Жить будет.
Засим последовал выстрел из пистолета с глушителем, и калитка распахнулась. В принципе, почти без шума. Четверо спецназовцев таким же образом прошли через главный вход.
– Жилин с Капраловым – проверить периметр и держать окна! Остальные в дом! – приказал Репнин.
Парни бежали на цыпочках, пригнувшись, по одному взлетали на крыльцо. Дверь была не заперта. Хозяин не ожидал вторжения. Бойцы вбежали в дом, растекались по комнатам. Рудницкий припустил к лестнице, ведущей на второй этаж, взлетел по ней, хватаясь за перила.
– Амбарцумян, Балабанюк – налево, направо! – выкрикнул Вадим и полетел вперед по короткому коридору, светя фонарем.
Он услышал сдавленный вскрик. Какой-то человек сворачивал из-за угла, и свет ударил по его глазам. Он помчался обратно, хлопнула дверь.
Вадим кинулся за ним, врезал в дверь ногой. Задняя крытая веранда, кухонная плита, стол. Человек ударился плечом о навесной шкаф, снова вскрикнул. Когда майор вырос на пороге, тот свалился на колени посреди помещения и рвал на себя крышку подпола. Куда там!
Репнин налетел на него как коршун, ударил носком ботинка под подбородок. Мужчина повалился плашмя, треснулся затылком, застонал. Не перебор ли?
В доме раздавался топот. Спецназовцы бегали по комнатам.
Распахнулась задняя дверь.
– Командир, это я, не стреляй, – заявил Жилин. – На улице чисто.
Почему чисто? Где все? Никто не стрелял, не кричал, не падала мебель. Парни стремительно зачищали дом и территорию вокруг него.
Вадим направил фонарь на подрагивающее тело. Это был Дубарь. Майор свернул ему челюсть. Вдобавок клиент повредил затылок при падении. Дубарь стонал, мутные глаза смотрели незнамо куда. Из носа шла кровь.
Вадим схватил его за шиворот, встряхнул. Нет, бесполезно, абонент временно недоступен. Он со злостью швырнул его на пол.
Новая ошибка, товарищ майор. Слишком много эмоций ты вложил в удар.
Он заставил себя успокоиться, вытер пот со лба. Думай, голова, что происходит. Где эти дорогие гости?
Жилин выскочил обратно в сад и сообщил по коммуникатору, что еще раз осмотрит участок. Бойцы поочередно докладывали, что все чисто, в доме и на территории посторонних нет. Ошибка технического отдела? Но так лажануться невозможно!
Майор еще раз осмотрел помещение, мрачно уставился на закрытую крышку подпола. Ничего необычного. У многих в домах такие подвалы. Люди хранят в них соленья, варенья, всякую старую рухлядь, которую жалко выбросить.
Подходили бойцы, растерянные, сбитые с толку. Здесь не было никого, кроме хозяина и его собаки.
– Что это значит, командир? – мрачно осведомился Амбарцумян. – Такое ощущение, что нас поимели. Хотя…
– Вот именно, – проворчал Вадим. – Если бы поимели, то Дубарь не пошел бы на заклание. Значит, будем надеяться, что еще не все потеряно.
Лучи скрестились на крышке люка. Зачем Дубарь кинулся к этому люку? Логичнее было бы выскочить через дверь.
Запищал телефон.
– Вадим, что у вас? Можете говорить? – Голос Цвигуна дрожал от волнения.
– Пусто, – отозвался Вадим. – В доме только хозяин.
– Черт!.. Вадим, информация от радиотехников. От дома номер двенадцать четыре минуты назад отошла машина.
– И что?
– Там живет одинокая бабка. Мы ее, конечно, проверяли, но без фанатизма.
– Ладно, потом расскажешь. – Вадим выключил телефон.
Мысли майора путались. Спецназовцы ворвались в дом лишь четыре минуты назад. Отъезд машины от двенадцатого дома никак не может быть связан с их появлением. Террористы быстро сделали свое дело и удалились.
В восьмом доме жила семья с «Ягуаром», нормальная, обеспеченная. Что за бабка обитала в двенадцатом?
Этой особой охотники за террористами толком ни разу не интересовались. Дом невзрачный, участок зарос кустами и деревьями.
Он отцепил от пояса светозвуковую гранату «Факел», сделал знак Капралову, поднимай, мол, вывернул предохранительную чеку, сжал рычаг. Бойцы отошли, вскинули оружие. Капралов приподнял крышку на несколько сантиметров. Майор швырнул в подвал не летальный боеприпас. Крышка захлопнулась. Время замедления – две с половиной секунды.
Граната сработала. Капралов распахнул крышку. Наклонная лестница в сизом дыму. Вадим начал спускаться по ней.
Он оказался в глубоком погребе, в котором, хоть тресни, не было ничего интересного. Не считая лаза в стене, обитого заплесневевшими досками! Майору пришлось лишь отодвинуть ржавую бочку, и он открылся во всей красе, около метра высотой, завешанный куском ржавой жести.
Вадима трясло от злости. Что за сюрпризы? Откуда это здесь?
В подвал свалился Рудницкий с фонарем, запыхтел от избытка эмоций.
Вскрылась черная дыра, прорезанная в глинистой почве, земляной пол, откосы из досок, поддерживающие потолок.
Майор уже сунулся в черную дыру, но Рудницкий схватил его за рукав.
– Подожди, командир, я сам. Займись другими делами. – Спецназовец исчез в дыре.
Он сначала передвигался на корточках, потом махнул рукой, дескать, сам справлюсь, не маленький, опустился на колени и пополз.
Вадим прыжками выбрался из подвала.
– Что стоим и смотрим, как на икону? – процедил он. – За работу, мужики! Еще раз осмотреть все щели, кладовки, места, подходящие для устройства тайников. Есть надежда, что взрывчатку еще не забрали.
Увы, таковой, похоже, не осталось.
Дубарь в теперешнем своем состоянии собеседником быть не мог. Он, в принципе, выжил, но реальность покинул надолго.
Подполковник Истомин впал в ступор, когда услышал такие новости. Майор Жданович по этому поводу выражался крайне неприлично. Они обещали прибыть за Дубарем, выбить из него все, что тому известно, заодно и подлечить.
– Небольшая просьба, Юрий Иванович, – устало сказал Вадим. – Шутку не стоит повторять дважды, но я бы еще разок провернул этот финт. Пусть прибудет машина из морга, а тело, укрытое простыней, санитары вытащат на носилках.
– Думаете, поможет? – спросил Жданович. – Хорошо, мы это сделаем. Зря вы с ним так. Придется приложить массу стараний, чтобы этот калека заговорил.
– Уж вы постарайтесь, – сказал Вадим. – Я не сторонник пыток и избиений, но ситуация становится критической. Диверсанты будут минировать два объекта. То, что взрывы произойдут второго числа, – не факт. Террористы могут устроить их и раньше, особенно если почувствуют опасность. Про первый объект мы догадываемся, насчет второго – в полном неведении. Вколите Дубарю что-нибудь убойное.
– Ладно, не учите дедушку кашлять, – огрызнулся Жданович. – Мы знаем, что делать. – Он разъединился.
– Командир, я вышел на волю из подземелья, – прорезал эфир сиплый голос капитана Рудницкого. – Это, знаешь ли, нечто. Настоящий подземный ход, прямо как в сказке про графа Монте-Кристо. Рыли не профи, удивляюсь, что он не осыпался. Здесь ползти метров пятнадцать. Выход в бане, она стоит вплотную к забору. Прибежала какая-то бабка, махала палкой. Речь невнятная. Она реально сумасшедшая. Я просто ушел, палку выбросил от греха подальше. Нахожусь на дороге, в стороне от ворот. Здесь недавно под кустами стояла машина, почва мягкая, протектор отпечатался. Две пары следов. Что-то тяжелое грузили в багажник.
– Хорошо, возвращайся. Они уже далеко.
Цвигун присвистнул в трубку, когда Вадим поделился с ним информацией.
– Это моя вина, – заявил молодой лейтенант. – Мы наводили справки о соседях, но как-то вскользь. Титаренко Ольга Дмитриевна, мрачная нелюдимая старуха. Но окружающим жить не мешала, варилась в своем мирке. Она тут явно не при делах. Стало быть, муж ее замешан. Он умер год назад. По свидетельству людей, знавших его, злобный был старикашка. Уж не знаю, как они с Дубарем сошлись. Может, тот подсуетился, догадывался, что рано или поздно придется линять и запасная лазейка лишней не будет. Вот он и сунул деду деньжат. В конце концов, можешь сам у Дубаря спросить, когда он оклемается.
– Делать мне больше нечего, – проворчал Вадим. – Есть идеи, парень?
– Да все понятно, Вадим. Эти двое прибыли за взрывчаткой, как и обещали. Но схитрили, пробрались на участок Титаренко. При этом они могли ее и не будить, в отличие от вашего Рудницкого. Собаки нет, забор символический, машину загнали за деревья. Дубарь встретил их на выходе из подвала, поднялись наверх. В этот момент их голоса и засекла служба радионаблюдения. Пить чай не стали, подались с грузом обратно в лаз. Когда уезжали, вы начали штурм. Надеюсь, не гремели на всю ивановскую? Взрыв гранаты в подвале… Не знаю, Вадим. Дубарь в любом случае не выйдет с ними на связь. О провале они узнают. Да, надо раструбить, что Дубарь погиб. Вариантов нет, Вадим. Думаю, сутки они выждут. Теперь все ниточки оборваны. Допрашивать бабку бесполезно. Когда заговорит Дубарь – неизвестно. Люди работают. Но мы не можем останавливать все подряд машины и зачищать дома на предмет поиска убежища диверсантов.
– Ладно, Стас, я понял. Ничего нового ты, собственно, и не сказал.
Дубаря увезли оперативно. Прибыла машина с железной будкой. Санитары затащили в нее тело, укрытое простыней.
Потом в доме высадился десант мужиков в штатском. Выбора действительно не было – шила в мешке не утаишь. Следователи под чутким руководством группы «Ягуар» создавали видимость работы.
Подъехали специально обученные люди, увезли собаку, вяло подающую признаки жизни. На калитку повесили перекрещенную желтую ленточку. В доме номер 13 по улице Радужной остались двое подчиненных подполковника Истомина.
Зевак в окрестностях практически не было. Но кто-то мог таиться в кустах и оврагах, которых поблизости хватало.
Двое охотников за террористами расположились в опечатанном доме. Они забрались туда с территории соседки, которую их товарищи отвлекли шумом. Допрашивать эту бабку смысла не имело. С головой у нее дружбы явно не было.
– Держите. – Истомин запрыгнул в джип, притормозивший недалеко от развилки, сунул ключи. – Анкерман, улица Стахановцев, тридцать четыре. Бывшее общежитие мукомольной фабрики. Здание пустует, там шаром покати, но койки есть, электричество и даже вода. Сочувствую, майор, но такая у вас планида – мотаться по сомнительным ночлежкам. Держим связь. Надеюсь, вы знаете, что делать?
– Надеюсь, что даже провал агента не заставит наших злодеев уйти на дно.
Вадим восстанавливал в голове карту Анкермана. Улица Стахановцев, дома под номерами тридцать и сорок – десять минут ходьбы от торгового павильона на Качаловской.
– У вас единственная зацепка, насколько я понимаю. Это рынок. Тамошней охране дан приказ бдительно нести службу, немедленно сообщать в полицию обо всех подозрительных личностях.
Вадим содрогнулся.
– Павел, отставить! Вам нужны трупы этих несчастных парней? Передайте, чтобы никуда не лезли, сидели тише воды ниже травы. Хотя я не думаю, что диверсанты нападут на них. Как-то это не вяжется со скрытным минированием.
Городок спал и видел цветные сны, когда машина остановилась у неосвещенной обочины. Отсюда задворками можно было выбраться к базару.
Капралов заглушил двигатель, погасил фары. Пару минут пассажиры разглядывали пустынную дорогу. Хвоста не было.
– Рудницкий, командуй, – сказал Вадим. – Едете в общагу, располагаетесь. Мы с Амбарцумяном пойдем к рынку, посмотрим, что там да как. Сомнительно, что злодеи появятся сегодня, но вдруг?
– А если уже заминировали и ушли? – глухо спросил Рудницкий.
– Это нормально. – Вадим усмехнулся. – Рынок открывается в восемь. В шесть утра прибудет продуктовый фургон. Я уже договорился с Истоминым. Кинолог пройдет с собакой, натасканной на взрывчатку. Готов, Григорий?
– А чего мне готовиться? – проворчал боец, уже смирившийся с тем, что сон переносится на будущее. – Мы не ребенка в школу собираем.
В окрестностях рынка царила какая-то неестественная тишина. Проулки вокруг него были забиты деревянной и картонной тарой, стальными контейнерами, горами мусора, который вывозился явно нечасто. Теснились киоски, закрытые стальными жалюзи. Валялись разбросанные пакеты, арбузные корки.
– Полный банзай! – пробормотал Амбарцумян, перебираясь через горы мусора.
Спецназовцы двигались осторожно, прижимаясь к кустам и киоскам. Территория рынка была опоясана стальной оградой, явно новой. Штыри держались прочно, перелезть через такие проблематично. Ну и хорошо. Местные власти хоть что-то делают для безопасности людей.
Выходить на улицу Качаловскую не стоило. Местность могла просматриваться. Где-то за киосками гавкали собаки. Но тоже лениво, без азарта. Время – третий час ночи.
– Я сюда. – Майор показал на полуразрушенную кирпичную постройку на углу проулка и Качаловской улицы. – Надень переговорник, будь на связи. Медленно обходишь периметр, сообщаешь обо всех изъянах в ограде. Увидишь кого-то – никаких глупостей, пропускать и докладывать!
Подчиненный заскользил обратно, сливаясь с кустами.
Вадим нырнул в постройку, свыкся за пару минут с неудобствами и не очень вкусными запахами, забрался на крышу по задней стене. Он лежал на раздолбанной черепице и всматривался.
Полной темени здесь не было. Рынок занимал большой кусок территории между улицами Качаловской и Стахановцев. В принципе, внутри ограды персонал поддерживал чистоту и порядок. Многочисленные торговые ряды, в центре базарной площади – вместительный павильон, облицованный зеленоватым сайдингом.
Майор видел переулок, по которому они шли, и часть соседнего, параллельного, на который вскоре должен был выйти Амбарцумян. Что-то шевелилось у входа в павильон. Охрана.
Двое вышли, закурили, потом прогулялись между рядами от павильона до ворот, двинулись обратно. Подышали свежим воздухом и пошли спать.
– Командир, я на северо-западном углу, – отчитался Амбарцумян. – Ограда прочная, недавно поставили, возьмет ее только автоген. Перебраться через гребень теоретически можно, набросив на него пару матрасов. Но там хватит трех человек, чтобы контролировать весь периметр, если грамотно их разместить. Не забываем, что у них взрывчатка, которую тоже надо перенести.
– Зависит от того, как она упакована, – отозвался Вадим. – Не будут дураками – просунут между прутьями. Как там у тебя, тихо?
– Пара бомжей шевелится. Не бойся, натуральные, классика жанра. Лица гноятся, запашок соответствующий. Если это украинские диверсанты, то я прима-балерина.
– Найди укрытие с хорошим обзором и сиди.
– Есть, командир. Эх, пропала такая ночь!..
Майор был на девяносто процентов уверен в том, что диверсанты сегодня не придут, появятся через сутки, в ночь на 2 августа. Не упустят они такую возможность, постараются нагадить россиянам в столь «героический» день.
Знают ли люди Романовского о провале Дубаря? Если так, то меняет ли это что-то в их планах? Майору хотелось надеяться, что нет. В противном случае будет полный провал. Террористы выберут другое место для нанесения удара, и хрен их вычислишь.
Изредка гавкали собаки, проехало несколько машин по Качаловской улице. Пару раз появлялись прохожие. Прошла поддатая компания. Протащился одинокий пьяница, обнимая фонарные столбы.
У майора слипались глаза, временами он проваливался в сон. Подъехала невзрачная легковая машина, остановилась напротив базарных ворот. Вадим напрягся. Тачка стояла с включенным двигателем. Он видел, как опустилось стекло со стороны водителя. В салоне царила темнота, не просматривались даже контуры пассажиров. Прохладная змейка поползла по позвоночнику Репнина.
Машина стояла у бордюра несколько минут. Он всматривался до рези в глазах, но не видел ни людей, ни номера автомобиля. Судя по обводам, то ли старый «Опель», то ли «Фольксваген».
Имелась масса причин, по которым он мог тут остановиться, но Вадима беспокоила только одна из них. Он уже прикинул, как незаметно подкрасться к машине.
Что это? Разведка местности? Гады узрели охрану, намотали на ус?
Вадим уже выскользнул из укрытия, но тут зажглись фары, транспортное средство тронулось с места и ушло за поворот на перпендикулярную улицу. Майор с досадой сплюнул. Не придут они больше сегодня.
– Командир, могу показаться навязчивым и немного бестактным, – прорезался в наушниках сонный голос Амбарцумяна. – Но что мы тут делаем?
– Мы работаем, – не сдержался Вадим. – Делаем то, за что нам платят деньги. А не нравится, можешь увольняться.
– Ладно, командир, не заводись. Между прочим, скоро рассвет.
Майор позвонил Истомину, который почему-то тоже не спал.
– Вы где, Вадим? Отдыхаете в бомжатнике? – спросил тот. – Что ж, поздравляю. Снимайте наблюдение, держу пари, они сегодня не придут. Будут выжидать, присматриваться. Не вздумайте засветиться на базарной площади. Минировать рынок эти гады сегодня не будут, но разведчика могут выслать. Зря вы вообще туда пошли.
– Хорошо, мы уходим, нас никто не видел. Надеюсь, вы подгоните саперов до открытия, чтобы они убедились в отсутствии взрывчатки?
– Фургон подъедет в семь утра, как и договаривались. На телефон Дубаря поступил вызов. Отвечать мы, понятно, не стали. Номер абонента не читается. Они уже знают о провале. Молим бога, чтобы прокатила версия с мертвым Дубарем. В этом случае мерзавцы не остановятся. Мы распространяем эту версию.
– Смотрите, не перестарайтесь. Что с Дубарем? Он может отвечать на вопросы?
– С ним работают лучшие специалисты по этой части, – уклончиво ответил Истомин. – Не волнуйтесь, эти люди знают, что и как надо делать. Уходите оттуда, майор, базарный день еще не начался.
Он плохо спал, вертелся на скрипящей койке. Обстановка не отличалась особым изыском: обшарпанные стены, окна, переклеенные изолентой, странная люстра, похожая на шляпу пожилого вьетнамского крестьянина. Спецназовцу все это без разницы. Куда положили, там и почивать изволит. Не звезда эстрады, чтобы скандалить из-за отсутствия атласного постельного белья.
Бойцы ходили на цыпочках, давая командиру отдохнуть. Иногда он приходил в себя, смотрел на них волком, опять вертелся, плавал между бредом и сном.
В два часа дня Рудницкий осторожно приблизился к нему и протянул кружку с ароматным кофе. Как в рекламе, блин! Командир повелся на запах, поднялся с закрытыми глазами, начал просыпаться.
Все собрались в комнате, пили чай-кофе с печеньем.
– Как дела? – хмуро спросил Вадим.
– Ничего не взорвалось, – ответил Рудницкий. – Над всем полуостровом безоблачное небо. Работают все спецслужбы. Шпики в толпе высматривают физиономию Романовского. Ведь где-то он есть. С рынка тревожных вестей не поступало. Саперы осмотрели павильон. Но никто не уверен, что террористы будут подрывать именно его.
– Мы не уверены даже в том, что это произойдет на рынке, – проворчал Вадим и уставился на телефон, в котором мигал зеленый огонек. – Кто-нибудь звонил?
– Жена, потом дочь, – сказал Рудницкий. – Мы не стали отвечать. А еще твой ноутбук вякнул десять минут назад. – Спецназовец посмотрел на часы. – Нет, девять. Можешь открыть. Сообщение на почту от Истомина с прикрепленным видеофайлом.
Файл оказался интересным. Камера не дрожала, видимо, была закреплена в штативе. Помещение с серыми стенами, кушетка, на которой лицом вверх лежал человек. Он тяжело дышал, капли пота блестели на кончике носа. Лицо мужчины освещала лампа, все остальное пряталось в тени.
Бедолаге крепко досталось. Голова была перевязана, и под шеей лежал упругий валик. Нижнюю часть лица за исключением рта тоже покрывал слой бинта, под которым, кажется, скрывался гипс.
Лицевые мышцы мужчины совершали судорожные движения, но это его почему-то забавляло. Снова сыворотка правды?
– Вы нормально себя чувствуете, Петр Алексеевич? – раздался размеренный голос человека, ведущего допрос.
– Да, я нормально себя чувствую. – Дубарь шепелявил, спотыкался на каждом слове.
Он находился под воздействием сильнодействующего препарата. Его воспаленные глаза, обведенные морщинистыми кругами, открылись, устремились в потолок.
– Тогда позвольте еще несколько вопросов, если не возражаете. Мы выяснили, кто с вами связался, как происходило ваше грехопадение…
– Грехопадение? – Дубарь задрожал от смеха. – О чем это вы, уважаемый? Я ненавижу вас, действовал как настоящий патриот и никогда не пожалею об этом. Мои коллеги все равно доведут до конца то, что они замыслили. Это бывшие десантники, вам никогда их не поймать!
– Как мы выяснили, ваш дедушка был ветераном СС, выжил в боях с Красной армией, когда была практически полностью уничтожена ваша дивизия «Галичина», потом долгие годы прятался в Португалии.
– Мой дед был патриотом Украины, – прохрипел Дубарь. – Он не прятался, жил спокойно. Какая вам разница, ветеран СС или КПСС?
– Мы отвлеклись, Петр Алексеевич. Идеологические споры будем проводить в другом месте. Итак, вы говорите, что нормально себя чувствуете?
Камера дернулась. Оператор выключил ее, потом включил. Видимо, за это время Дубарю была введена дополнительная доза. С небритого лица градом катил пот, бинты промокли.
– Сколько человек в диверсионной группе?
– Четверо. – Он говорил с трудом, но отчетливо.
– Перечислите их.
– Романовский Леонид Тарасович, Громанько, Пичулин, Стеценко.
– Вы видели их? Можете описать внешность?
– Громанько и Стеценко вчера забрали взрывчатку. У Громанько рост выше среднего, светлый. Стеценко ниже, крепкий, стрижка почти под ноль. Они офицеры военной разведки.
– Передача взрывчатки прошла без эксцессов?
– Забрали, ушли по подземному ходу.
– Марка взрывчатки, количество?
– Это обычный тротил, упакован в бумагу, тряпочные мешки, две коробки от пароварки «Сименс».
– Опишите их.
– Обычные коробки. Размер по ширине гораздо меньше, чем два других измерения. Вес – по пятнадцать килограммов каждая.
Вадим переглянулся с Амбарцумяном. Им вспомнилась решетка базарной ограды, сквозь которую не пролезет человек, но пройдет узкая коробка.
– Где они остановились?
– Я не знаю. В Анкермане или в каком-то соседнем поселке. У них своя задача, отдельная от Романовского и Пичулина. Две диверсии должны произойти одновременно. Подрыв с пульта дистанционного управления. Про тех двоих я тоже не знаю. Они не говорили, где живут.
– Когда произойдут диверсии?
– Второго августа. Точное время неизвестно. Как получится. Но не позднее вечера.
– Когда закладка?
– У Громанько и Стеценко – в ночь с первого на второе.
– Что минируется?
– Городской рынок, главный павильон, мясной отдел. Там есть неработающий холодильный агрегат, ремонт невозможен, оборудование устарело. Он запирается на ключ.
Вадим испустил облегченный вздох. Все-таки рынок, он не ошибся.
– Как они намерены обойти охрану?
– Один отвлечет охранников, прикинется пьяным. Другой в это время проведет закладку.
– Хорошо, мы вас поняли, Петр Алексеевич. Что вам известно по второму объекту?
– Почти ничего.
Установилась напряженная тишина, нарушаемая только равномерным гудением вентилятора.
– Он не может врать? – прозвучал негромкий голос.
– Исключено, товарищ подполковник. Это не гений разведывательно-шпионской работы, он уже не в том состоянии, чтобы утаивать информацию. Но что-то вам известно, Петр Алексеевич? Вы же встречались с Романовским и Пичулиным?
– Встречался только с Романовским, Пичулина не видел. Это теплоход. Я предложил Романовскому идею, но что он точно решил, не знаю. У Леонида Тарасовича были другие мысли. Он сказал, что все решит и сделает сам.
По спине Репнина снова проползла змейка. Прогулочный теплоход, куча жертв! Ведь шатался Дубарь по пристани, изучал расписание экскурсионных теплоходов, хотя и так наизусть их знает.
– Можно подробнее про теплоходы?
– Это местные экскурсионные суда. «Бургас» берет сорок пассажиров, «Скрябин» – вдвое больше. Старые развалины, еще шестидесятых годов, но пока функционируют. Билеты на экскурсию стоят тысячу рублей и полторы. Суда находятся в собственности компании «Таврида», сдаются в аренду туристической фирме «Агрис». Отплытие каждый день с городской пристани. Причал номер шесть. «Бургас» – небольшое судно, курсирует в Ялту, там недолго стоит и возвращается. Экскурсия длится четыре часа – с десяти до двух. «Скрябин» отправляется в полдень, возвращается в Анкерман к семи вечера. Заходит в бухту Балаклавы. Там у туристов свободное время для осмотра Генуэзской крепости, прочей хрени. Бухта Балаклавы – крайняя точка маршрута.
– Какой теплоход планируется подорвать?
– «Скрябин». Но я не уверен.
– Как и кто будет проводить закладку?
– Сам Романовский. С ним Пичулин. Это несложно, вещи пассажиров не досматриваются, проводится только поверхностный фейсконтроль.
– Но позвольте, Петр Алексеевич. Утопить теплоход – надо много взрывчатки. Если тротил, то он вообще-то тяжелый.
– Это новая, самая современная взрывчатка иностранного производства. Хотят ее испытать. Ударная мощь в несколько раз выше тротила. Я не специалист. Тритий…
– Тринит?
– Да, наверное. Три бруска по килограмму, без поражающих элементов. Много не надо, теплоход развалится от ударной волны. Три кило в сумке на плече – никто не обратит внимания.
– Я правильно понимаю, Петр Алексеевич? Террорист покупает билет на экскурсию, проходит с заплечной сумкой на борт…
– Не террорист.
– Да, простите. Героический офицер украинской разведки проходит на борт с заплечной сумкой, где-то прячет ее, возвращается на пирс…
– Нет, это опасно, может вызвать подозрения. Он участник экскурсии, плывет вместе со всеми.
– Он самоубийца? Позвольте усомниться.
– Нет, конечно. Он спрячет взрывчатку на судне – по обстановке. У меня есть катер, стоит у первого причала, бортовой номер АРС-3274. Его списали еще лет восемь назад. Я выкупил, были сбережения, иногда рыбачу на нем, все документы в порядке. У второго будут ключи, у него же пульт для подрыва взрывчатки. Он выйдет на моем катере в море, догонит теплоход…
– И первый участник акции переберется к нему, – проговорил специалист. – Все, конечно, удивятся, даже встревожатся, но среагировать никто не успеет. Катер отдаляется на безопасное расстояние, осуществляется подрыв, гибнут ни в чем не повинные гражданские, в том числе женщины и дети.
– К черту женщин и детей! – Дубарь снова тяжело задышал, напрягся. – Кому какое дело до ваших баб и этих маленьких ублюдков? История простит и не такое. Мы вернем себе Крым и Донбасс, покажем всему миру вашу гнусную, животную сущность!..
Выдержке специалиста по допросам можно было позавидовать. Любой человек на его месте треснул бы Дубаря по зубам. Но он сдержался.
